Текст книги "Лорим и Поль (СИ)"

Автор книги: Чёрный-чёрный Дом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Мама лежала в соседней комнате на кровати. Она горела и была слаба. Поль подошел и прикоснулся пальцами к сухому горячему лбу. Левую руку он поднял вверх. Другой потянул из нее болезнь. Слабость и вялость вошли в ладонь, причиняя небольшую боль. Им навстречу он направил поток силы, что взял у неба. Когда болезненный поток из тела иссяк, он опустил вытянутую руку на восток. «Жизнь, любимая, войди в ее тело прохладой и свежим ветром». Поток жизни устремился в ладонь, сердце распахнулось, вплетая в жизнь любовь и радость. Через другую ладонь, что он держал над ее приоткрытыми губами, жизнь вливалась в маму Вильки. Ее дыхание становилось глубоким и ровным. Когда тело наполнилось силой жизни, он опустил руки, а затем сложил их вместе напротив сердца. «Спасибо, Жизнь! Спасибо, Небо! Спасибо, Смерть!» Наклонил голову, прижал кончики указательных пальцев к нижней губе, а средних к верхней. Развернулся и вышел из комнаты.

Вилька сидел на стуле с ногами, обхватив коленки, и смотрел в пустоту. Глянул на Поля, когда тот вошел.

– Теперь она поправится.

– Поль, ты что-то сделал, я почувствовал, будто пространство зашевелилось. Я после того многое чувствую. Иногда кажется, что кто-то ходит. Сидишь в пустой комнате, а они идут мимо. Я их не вижу, но ощущаю. Тогда они останавливаются и смотрят на меня. Мне кажется, что они что-то говорят или хотят сказать, но я не слышу или не могу их понять.

– Страшно?

– Первые разы было не страшно, а как-то жутко. Какие-то они потусторонние. А потом привык. Они часть мира. Есть люди, и есть разные другие существа.

Полю захотелось крепко-крепко обнять Вильку. Он подошел к нему, положил на худое плечо ладонь. Тот прижался к руке щекой.

– Поедешь со мной?

– Да, – тут же ответил Вилька и, зябко вздрогнув, вскинул голову, – а как же мама, Тайлик?

– Мама поправится. Ей будет легче на душе, если она будет знать, что с тобой все хорошо, и ты не голодаешь. А так ее давит ответственность за вас. Особенно за тебя. Помоги ей, стань самостоятельным, мужчиной.

– Больно.

– Ты справишься, ты ведь сильный.

Вилька вздохнул.

– А ты будешь рядом?

Поль улыбнулся.

– Буду… Схожу на улицу, руки снегом помою. Нальешь чаю?

– Да.

Поль вышел, набрал пригоршни снега и стал мыть руки, пока кисти не покраснели. Выпрямился и увидел бредущего домой Тайлика. Тот его тоже заметил и поспешил навстречу.

– Поль!

– Привет, Тайлик!

– Привет! Ты вернулся?

– Я в гости.

– В гости тоже хорошо, пойдем в дом.

Они зашли, Тайлик разделся.

– Тайлик, иди чай пить, Поль таких вкусных блинов купил!

– А я вот сегодня совсем без еды. Шел и думал, как быть?

Они сели за стол. Поль серьезно посмотрел на Тайлика, а тот на него.

– Я хочу, чтобы Вилька поехал со мной. У нас большой дом. Учитель и его брат Рауки не возражают.

– Поль, ты не представляешь, насколько это было бы хорошо, – горячо ответил Тайлик. – Вот сегодня, не появись ты и что бы мы делали? Вилька и так худющий, еле на ногах держится. И не возражай!

– Я и не возражаю, – тихо отозвался Вилька.

– Тогда решено. А маме я потом скажу, она согласится, думаю, так ей будет спокойнее. Ты ей очень нравился, она нам еще долго тебя в пример ставила.

– Ага, – подтвердил Вилька.

– Тайлик, мы уедем завтра. За маму не бойся, она поправится, я убрал болезнь, теперь ей надо восстановить силы. Я вам денег оставлю, чтоб питались хорошо.

– Спасибо, Поль, ты всегда помогаешь…

– Я еще хочу бабу Риню проведать, Вилька, ты знаешь, где ее огонь?

– Да, я тебя отведу. Откуда ты узнал?

– Узнал… это долгая история, как-нибудь расскажу.

Поев и напившись чаю, они опять стали разговаривать, Поль рассказывал, что с ним произошло после отъезда.

– Вилька, иди, ложись, а то сейчас со стула брякнешься, – сказал Тайлик.

Глаза у сытого Вильки и, правда, слипались.

– Ладно, я пойду.

Он слез со стула и ушел к себе. Поворочался, укладываясь, затих. Поль с Тайликом остались одни у горящей лампы.

– Я схожу, гляну, как там мама.

Он взял лампу и вышел. Поль открыл заслонку и подбросил в печь еще пару поленьев. Налил в чайник воды из ведра и поставил греться. Вернулся Тайлик.

– Спит. Жара нет.

– Хорошо. Ей пока лучше не выходить на мороз. Но как поправится и, если захотите, то приезжайте к нам в Рильге. Будем жить все вместе, приведем весной в порядок сад и виноградники. У нас очень хорошо. Только ты Вильке не говори, чтоб не ждал.

– Да, лучше не говорить, а то изведется в ожидании. Спасибо, Поль, за предложение. Если соберемся, то сначала продадим дом, лишние деньги не помешают. Я еще с мамой поговорю… Ты знаешь, Вилька так тосковал, когда ты уехал, совсем сам не свой стал, плакал по ночам. А потом еще мама заболела. Я так за него боялся…

– Все будет хорошо, Тайлик, ты молодец, держишься.

========== Часть 14 ==========

Поль проснулся утром оттого, что Вилька что-то мурлыкал во сне, улегшись головой ему на грудь. Тайлик уже встал, его место справа от Вильки было пустым. Если не считать самого Вильки, который лежал поперек кровати. Руки он старался засунуть Полю под спину, наверное, приняв его за подушку. Поль погладил мальчика. Вилька затих и засопел. Он переложил его на подушку и встал. В кухне звякала посуда, и пахло жареным луком. «Может, Тайлик что-то готовит?» Поль оделся и прошел на кухню. Это был не Тайлик, а его мама. Она посмотрела на Поля и улыбнулась.

– Доброе утро, Поль. Садись.

– Доброе утро! Вам лучше?

– Да! Я замечательно себя чувствую. Вот решила вам завтрак сделать. Тайлик рано утром где-то картошки и лука раздобыл. Вилька очень любит толченую картошку с жареным луком. Тайлик мне все рассказал. Я согласна, чтобы Вилька поехал с тобой. Только присматривай за ним, не бросай.

– Хорошо.

– А мы весной к вам обязательно приедем.

– А это очень хорошо!

– Спасибо тебе, Поль. Ты настоящий друг.

– И вам спасибо.

Из спальни вышел зевающий Вилька, увидел маму, заулыбался, подошел и прижался к ней.

– Мамочка.

– Умываться-умываться, – сказала она, разведя в стороны руки, в одной была ложка, а в другой крышка от кастрюли.

– Вода хол-лод-д-дная.

– Я подогрела.

– У-у-у.

– Тогда я первый, – сказал Поль и снял с печки кастрюльку с водой, залил ее в умывальник, разбавил холодной. Рядом примостился Вилька. Они умылись. Мама добавила в толченую картошку жареный лук и перемешала.

– Можете накладывать, а я пойду, прилягу, что-то опять в сон клонит.

– Да, мам, мы сами справимся, спасибо.

Они позавтракали.

– Виль, ты собери вещи. Мы зайдем в огненный сад камней и сразу на вокзал.

– Хорошо, Поль.

Поль смотрел, как он собирается.

– Тебе помочь?

– Нет, я сам. Возьму только одежду. И медведя. Его мама сшила.

Медведь, похоже, был с Вилькой одного возраста. Темно-коричневая плотная ткань местами протерлась и сквозь нее пролазили мелкие опилки. В некоторых местах стояли заплаты, пришитые не иначе как самим Вилькой.

Собравшись, он зашел к маме. Она спала. Он подошел и дотронулся до ее руки под одеялом.

– Мамочка, ты прости меня, пожалуйста, за все. Я стану сильным и приеду за тобой. Обязательно приеду, выздоравливай. Мамочка…

Он наклонился и поцеловал ее, выпрямился, вытер со щек слезы. Вернулся к Полю.

– Я готов.

– Тогда пойдем. – Поль зашел в комнату мамы. – До свидания, – тихо произнес он.

Они оделись и вышли на улицу. Поль взял сумку Вильки.

– Веди.

Огненный сад камней находился недалеко от вокзала. Снаружи у ворот стоял домик смотрителя. Поль купил у него ароматного масла и фитиль. От ворот веером расходились аллеи камней. Камни не обрабатывали, они были первозданно красивы. Внутри находился прах умерших людей.

Камень бабы Рини стоял одним из последних. Поль смахнул снег и налил масла в специальную выемку на вершине, опустил в него фитиль и поджег. Тонкий запах сандала наполнил морозный воздух. Они молча постояли рядом. Вспоминали. Затем Поль долил остатки масла, и так же молча они пошли к выходу. Здесь не принято было звучать голосам. Только застывшие камни и живые огоньки пламени в неземной тиши.

На вокзале зашли к Тайлику и тот отпросился проводить их на поезд. У вагона втроем обнялись.

– Не скучайте без нас, – сказал Вилька.

– Ты тоже не грусти, братишка, еще увидимся.

– Обязательно, – добавил Поль.

Ребята сели в поезд.

– Я впервые еду на поезде, – сказал Вилька, глядя в окно, за которым тянулась заснеженная равнина. – Всегда об этом мечтал, но почему-то грустно.

Поль сел рядом, обнял за плечи.

– Мне тоже было очень грустно уезжать из дома. Но ты всегда можешь вернуться…

***

Сойдя в Рильге, ребята направились к школе. Темнело. Дверь в воротах оказалась не по обыкновению открыта. Поль и Санька вошли в дом. Рауки сидел на диване у камина, а Никитка, укутанный в одеяло, спал, опустив голову ему на колени. Вилька расположился в кресле у огня и тоже уснул.

Рауки оглянулся, осторожно приподнял Никитку, подложил ему под голову подушку и встал. Они вышли из комнаты.

– Уже вернулся? Что с Лоримом? Кто этот мальчик?

Поль и Санька переглянулись, происходило что-то странное.

– Рауки, это Санька, мой друг. Он и есть Лорим.

– Как это? Лорим же в лесу, часа не прошло, как вы с тем мальчишкой браконьером туда побежали. Ничего не понимаю. Откуда эта одежда?

– Мама купила, – сказал Поль и недоуменно посмотрел на Саньку. – Не может быть.

– Может, – сказал Санька, – когда идешь по Дороге возможно все. Получается Снегирь всё еще там.

– Бежим.

– Бежим.

– Да постойте вы! Объясните все толком!

– Потом, время не ждет!

И мальчишки бросились из дома, оставив почти ничего не понимающего Рауки.

Они встретились с ним в лесу. Снегирь ковылял в город. Остановился, глядя на подбегающих ребят. В голове у него все перепуталось, и он молчал.

– Ты как? – спросил Поль.

– Хреново, – сказал Снегирь, опускаясь в сугроб.

Поддерживая его с двух сторон, они вернулись в школу.

Никитка не спал, а вместе с Вилькой пил чай с сухариками. Он знал, кого привели ребята. Снегиря раздели и усадили на диван.

– Держи, – сказал Никитка и протянул свое одеяло, – а то я уже запарился.

Все еще трясясь от холода, мальчишка закутался. Никитка посмотрел в его несчастные глаза и прислушался к себе.

«Почему я не чувствую к нему ненависти? Ведь он был с ними».

Но ненависти так и не ощутил и злости тоже, только тишину и умиротворение. И чтобы хоть как-то нарушить их, Никитка сказал:

– Сейчас тебе еще настойки дадут лекарственной, – и весь вздрогнул, вспомнив ее вкус.

С большими чашками горячего чая все расселись вокруг камина и Поль с Санькой рассказали, что с ними приключилось.

Снегирь слушал, удивлялся и не верил. Хотя как не верить, если вот они сидят, живые. А Рауки поверил сразу и очень обрадовался. Поль впервые видел его таким счастливым и веселым.

– Да, Лорим, мелковат ты стал, опять мне с тобой возиться – сказал он, глядя на Саньку, и усмехнулся.

– Зови меня Сашей, – попросил Санька, совершенно не отреагировав на колкость Рауки, – а еще, я считаю, что весной школа должна вновь открыть свои двери всем ребятам, что захотят в ней учиться. Рауки и Поль вместе со мной будут вести занятия.

– Ура! – подал голос Никитка. – Меня запишите!

– И меня, – удивляясь себе, сказал Снегирь.

– Я тоже хочу учиться, – сказал Вилька, – давно.

– Готовьтесь потрудиться, – сказал Рауки, сад вас ждет.

– Сад? – спросил Снегирь.

– Ага, сад, – улыбаясь, подтвердил Поль, – и виноградники.

– Эксплуататоры, – хихикнул Вилька.

– Кормить же вас чем-то надо будет.

– Да, – сказал Вилька и захрустел сухариком, а потом вспомнил, как вкусно готовит мама, и приуныл. Поль сразу это заметил и, встав с пола у камина, подошел к нему. Вилька подвинулся в большом кресле и Поль сел рядом.

Вилька грустил, но весной, после того как сошел снег, грусть сменилась счастьем, потому что из Тигрэ приехали мама и Тайлик.

– Я так скучал! Почему вы раньше не сказали, что приедете?

– Чтобы ты не скучал еще больше. Мы ведь не знали, как у нас все получится. Но дом продали быстро и за хорошую цену, все-таки он в центре города.

– Выходит, вы насовсем?!

– Ну, если никто не против.

– Ура-а-а!

Все были только за, особенно когда узнали, что кухню мама Вильки берет на себя.

– Все-таки я профессионал, – сказала она.

Никто не спорил, восторгу мальчишек не было границ. Правда, он немного поубавился, когда Санька сказал, что мыть посуду и помогать все-таки придется.

Весной ребята трудились в саду и на виноградниках. Они с радостью лазили по деревьям, спиливая сухие и лишние ветки. Вычищали виноградники. А по вечерам жгли костры и мир казался чистым и новым. Они много говорили обо всем на свете, о том, как надо обустроить школу и как пригласить детей.

– Не беспокойтесь об этом, – сказал Санька, – кому надо, те придут.

– Но как они узнают, что школа вновь открылась?

– Узнают, Мир направит. Правда, Поль?

– Да.

В апреле приехали родители Поля и мама с тетей Саньки. Школу они одобрили, но не остались. Погостили недельку и со спокойной душой вернулись домой. Вскоре из родного города Поля и Саньки приехали три мальчика и одна девочка. О школе они узнали от их родителей. Девочка сначала стеснялась такого количества мальчишек и спасалась у мамы Вильки на кухне, но потом привыкла. Тем более что мальчишки оказались очень добрыми и заботливыми. Ближе к лету стали приезжать ребята из других городов. Слух об открытии школы распространился очень быстро, а прежняя слава еще жила в народе. Особенно много желающих приехало летом, когда окончились занятия в обычных школах. И родители решили на пару месяцев отправить детей для пробы в Школу Осознания. Больше половины подростков вернулись в конце лета домой. Не такой легкой оказалась самостоятельная жизнь и учеба в школе. Остались самые стойкие и усердные, понимающие, что им надо.

За всеми делами и заботами незаметно пролетело лето. Но в школе и во дворе не стихали детские голоса и смех. Санька часто сидел во дворе и с теплотой смотрел на ребят. Отгоняя поднимавшееся в душе от мыслей о предстоящей поездке в Храм Небесного Странника волнение.

– Это место вновь полно жизни и радости открытий, – сказал Поль, присаживаясь на лавочку рядом с Санькой. – Ты выглядишь счастливым, но я вижу – что-то тебя тревожит.

Санька улыбнулся.

– Мне вновь предстоит расставание. Стоило обрести то, что мне дорого и вот снова, – он помолчал. – Кстати, я написал новую книгу или, скорее, завершающую главу всех своих книг.

– О чем она?

– Она о тебе.

– Интригуешь, а как называется?

– Бездна Мира.

– Поль, Поль, – позвал один из мальчиков, – а мы будем сегодня разжигать костры вечности, а то на прошлом занятии у меня не все получилось?

– Обязательно будем, только не забудь, как в прошлый раз, принести в сердце весеннего ветра.

– Не забуду. Утром я бегал на луга и поймал столько, что почти летаю!

Поль посмотрел на Саньку.

– Мы же вернемся, – сказал он, – почему ты печалишься?

– Не знаю, но мне кажется, что я еще не все сделал.

– Ты о школе?

– И о школе тоже. Когда мы уедем, занятия не должны прекратиться.

– Но у нас нет учителей. Ребятам так много еще надо освоить. Пока нас не будет, они закрепят изученные техники.

– Поль, у меня есть одна идея, но мне потребуется твоя помощь. Мы создадим учителей, они будут частью школы, ее сознанием и проявлением, будут расти и развиваться вместе с ней. А школа станет частью Мира, проводником его знаний и помощью тем, кто пойдет путем осознания. Мы создадим учителей из себя.

– Из себя, как это?

– Мы сделаем копии, отразив наше сознание в вечном сознании Мира, и подключим эти копии к первоосновам, наделим существованием. Пойдем в зал для занятий, попробуем.

– Хорошо, я согласен, если получится, будет здорово.

– Нам надо сесть в столпе сил спиной к спине.

– Так, что дальше?

Они сидели в центре зала, соприкасаясь спинами и затылками. Поля наполняла странная веселость. Казалось, мир меняется, в нем творится что-то новое, небывалое и источник этих перемен в их сердцах.

– Распахнись в Мир.

Поль, что уже с трудом сдерживал рвущиеся из сердца силы, распахнул в мир душу и засмеялся от пьянящего восторга. Он ощутил, как Санька проходит через его сознание и маленький, робкий предстает перед Миром.

– Здравствуй, – сказал Санька Миру, – я пришел вернуть то, что ты дал мне.

Потоки знаний вышли из его сознания и превратились в зеркало. А Поль уже стоял рядом с Санькой, держал его за руку и смотрел на их сияющие отражения.

– Идите к нам, – поманил Санька.

– Да, – подхватил Поль, – выходите, мы познакомим вас с друзьями.

Но сияющие отражения не двигались, а только улыбались в ответ. Через мгновение зеркало исчезло, а Поль вновь ощутил Санькин затылок. По телу прокатывались волны жара, спины вспотели.

– Я что-то сделал не так? – спросил Поль.

– Нет, – задумчиво сказал Санька, – но мы забыли про Рауки.

– Рауки, нам очень нужна твоя помощь.

Рауки, что сидел, привалившись к стволу акации, удивленно приподнял бровь и, прищурив левый глаз, воззрился на Саньку.

– Глянь, – сказал Санька, – он уже нас в чем-то подозревает.

– Конечно, – сказал Рауки, – у вас все на лицах написано, вы явно что-то затеяли.

Санька стал серьезным.

– Нам нужна твоя Дверь, Рауки.

Краска схлынула с лица Рауки и он прикрыл глаза.

– Нам нужна Дверь, для школы.

Две слезы скатились из закрытых глаз Рауки. Он сидел неподвижно, только побелели костяшки напряженно сжатых в замок пальцев. Стояла мертвая тишина, а Полю слышался страшный безудержный крик. Мир словно заледенел. Поль понял, чем может грозить использование Двери для Рауки.

– Санька, не надо, – прошептал Поль, с трудом разлепив губы.

– Пусть он сам решит, это его шанс освободиться и он это знает.

Рауки поднял голову, открыл полные слез глаза, улыбнулся лучам солнца и сказал:

– Хорошо.

– Рауки, откажись, – втроем они шли к залу для занятий, – мы придумаем что-нибудь еще. Санька, отмени свою просьбу. Ведь он может погибнуть!

– Все будет хорошо.

– Нет!

– Поль, со мной все будет в порядке, я знал, что когда-нибудь это случится и согласен. Пусть моя жизнь наконец-то обретет смысл и не будет напрасной. Ты стал мне другом. Хочу сделать хоть что-то нужное тебе и Лориму. И я так устал бояться за себя.

Больше они не проронили ни слова.

Втроем, соприкасаясь плечами и держась за руки, они сидели в середине зала для занятий, в потоках беззвучно льющихся сил. Как не крепился Рауки, его рука дрогнула и Поль сжал ее.

В этот раз он не распахнулся в мир, а, наоборот, весь сжался, но зеркало с их отражениями все равно возникло перед ними.

Рауки не видел зеркала, он видел Дверь. Подошел, прикоснулся к холодной стеклянной глади. Ощутил плеск и рокот невидимой Бездны, что волнами накатывала с другой стороны. «Сейчас меня не станет», – подумал он и, собрав всю волю, в отчаянии преодолевая страх, толкнул Дверь. Он не видел, но ощутил прикосновения сияющих взглядов, шагнувших навстречу отражений мальчиков, перед тем, как Бездна сомкнулась над головой.

========== Часть 15 ==========

Поль не хотел верить в случившееся и не мог простить себя. Рауки исчез. Его не было в зале, когда они вернулись. Вместо него только две сияющих копии, что вышли из зеркала. Санька был спокоен, словно ничего не случилось, а Поль не находил себе места, злился на себя и Саньку. Все чувства вывернулись наизнанку. Исчезновение Рауки перечеркнуло радость последних месяцев. Как же он допустил это? Ему хотелось кричать и разорвать на куски невозмутимую Санькину физиономию, что стал очень похож на Лорима в самом начале их знакомства.

– Ты вновь совершил ту же ошибку, – сказал ему Поль.

– Нет.

– Ты никогда не любил его, даже за человека не считал.

Санька ничего не ответил.

– Не могу тебя сейчас видеть, – он закусил губу. – Я уйду.

– Подожди до завтра. Вечером я представлю ребятам новых учителей. И мне понадобится твоя помощь.

– К черту!

Поль развернулся, чтобы уйти и тогда Санька схватил его за руку.

– Поль, в последний раз, ради нашей дружбы…

– Что-то не так с нашей дружбой, со мной.

– …помоги мне, а потом можешь делать все, что пожелаешь.

Сердце ныло, оно не хотело никуда уходить. «Собственное сердце предает меня», – подумал он, глядя в родные Санькины глаза.

– Хорошо, – сказал он, и его хорошо прозвучало так же, как у Рауки.

Полю было очень плохо. Он искал выход и не находил его ни в словах, ни в объяснениях самому себе. Удушливые чувства тяжким грузом легли на сердце и не давали покоя. Он мог от них отмахнуться, но вместо этого погружался все глубже.

«А любил ли я Рауки, – подумал Поль, – если не сделал ничего, чтобы остановить? Мир, почему я вновь никому не верю?»

«Потому что решил, будто Рауки бросил тебя».

«Мир, я опять думаю только о себе? Да. Почему мне так трудно и больно отпустить его?»

Вечером в зале собрались все ученики школы. Они сидели кружком и тихонько шептались. Санька вышел вперед и голоса сразу стихли.

– Вы знаете, что скоро нам нужно будет на некоторое время уехать.

Гул прошелся по кругу, а лица стали серьезными и напряженными. Ребята ощущали – что-то случилось.

– Но это, как говорит Поль, – все с тревогой посмотрели на мрачного Поля, – не повод печалиться. Школа не закроется, а занятия продолжатся.

– Но кто будет их вести? – воскликнул Снегирь.

– Кроме вас нам никто не нужен, – взметнулся Вилька, – как же мы без вас?

Санька улыбнулся.

– Мы не оставим вас, но чтобы понять, вы должны увидеть. Поль, сделай то, что я просил.

Поль, что сидел рядом с Вилькой, вздохнул и развернулся к тому лицом.

– Закрой глаза, – сказал он.

Недоумевающий, но как всегда послушный, Вилька крепко зажмурился. Поль открыл сердце и слился с Миром, а затем прикоснулся сложенными указательным, средним и безымянным пальцами к Вилькиному лбу.

– Все, можешь открывать.

Вилька открыл глаза и ахнул.

– Что это?!

– Это называется прикосновением Мира. Теперь ты по желанию можешь видеть в диапазоне сил.

– Вот, значит, он какой – столп, – сказал Вилька, глядя в середину зала, – раньше я его только чувствовал.

А Поль уже прикасался ко лбу следующего мальчика. Так он обошел всех и устало опустился рядом с Вилькой. Все ученики потрясенно глазели по сторонам.

– Теперь вы видите в диапазоне сил, то есть вы смотрите с позиции чистого сознания. Этот дар останется с вами навсегда. Он нужен, чтобы учиться дальше. Вы бы развили его сами, но у нас нет на это времени, поэтому Поль поделился с вами своей силой. А теперь позвольте представить ваших новых учителей.

И Санька указал в центр зала. Все посмотрели туда и в потоке сил столпа увидели две сияющие фигуры. Они шагнули вперед и все удивились, узнав в них Саньку и Поля.

Сияющая копия Саньки обвела ребят взглядом, и каждый услышал прямо в сознании знакомый голос: «Привет!»

– Они будут вести занятия в наше отсутствие.

– Саша, – сказала копия Поля, – ты забыл представить еще одного учителя.

В потоке столпа появилась дверь. И для каждого, кто ее видел, она была своя. Дверь открылась и из клубящейся бездны, обретая плоть, шагнула еще одна фигура. Через мгновение все узнали Рауки.

– Я не отказываюсь вас учить, – сказал он, обращаясь к ребятам, – но мне бы хотелось сопровождать Поля и Сашу в путешествии.

Не успел он договорить, как к нему бросился пришедший в себя Поль.

– Рауки, я думал…

– Ты не поверишь, но эти двое, – он указал на копии, – каким-то образом сохранили меня в Бездне и я не растворился.

Владевшее всеми напряжение спало, суматоха улеглась, и все расселись по местам. В круге остались стоять только два светящихся учителя.

– А чему вы будете нас учить? – спросил Снегирь.

– Вас ждут тринадцать Врат Совершенного Сияния, в которое вы будете учиться входить и шестьдесят семь шагов в Бездну Мира.

Поль и Санька переглянулись, открыв рты. Ни о каких Вратах Сиянии и шагах в Бездну Мира они слыхом не слыхивали. Посмотрели на Рауки, тот только пожал плечами.

– А ты ведь знал, что он вернется! – зашептал Поль.

– Ну, я догадывался, – ответил, улыбаясь, Санька.

– Знаешь, кто ты после этого?

– Знаю, но это небольшая плата за избавление Рауки от страха.

А вокруг вновь поднимался шум и на новеньких учителей сыпались вопросы.

– А вы материализовываться умеете? Или вас только сознанием можно увидеть?

– Чтобы стать материальными, нам надо родиться точно так же, как всем людям, но пока в этом нет необходимости.

– А вы сквозь стены ходить умеете?

– А мысли наши читать?

– Естественно, умеют, – тут же находились знатоки, – они же из сил сотканы. И мысли тоже, теперь тебе ничего не скрыть!

– Ох!

– Ха-ха-ха!

– Видите, какую веселую жизнь мы вам устроили! – крикнул Санька.

– Да уж! Такого мы даже от вас не ожидали!

– Это что за намеки?!

– Ха-ха-ха! У нас теперь новые учителя, так что не командуй.

– Да когда я командовал? – возмутился Санька.

– Да все время! – раздались дружные смеющиеся голоса.

– Так! Ну-ка тихо все!

– Ха-ха-ха! А почему они так на вас похожи?

– Ну, они же наши дети, наверное.

– Ваши с Полем? И Рауки! Ха-ха-ха! – на пол попадали последние, кто еще держался на ногах.

– Да ну вас! Поль, Рауки пойдемте торт есть.

– А-а-а! Мы тоже хотим!

Поль, Санька и Рауки шли в сторону столовой.

– Что это их так на ха-ха пробило? – спросил Санька.

– После прикосновения Мира и не такое бывает, – сказал Поль.

– Вы же понимаете, каково им. Перенервничали, вот и все, – сказал Рауки.

После того, как они вышли в коридор, в зале стало тихо-тихо. Только Вилька всхлипывал, вжавшись носом в коленки.

– Думаете, они вернутся?

Но никто на этот вопрос не ответил.

***

Санька ходил взволнованный и считал дни до отъезда в город Генри.

Генри сам заехал в школу, чтобы вместе с Санькой, Полем и Рауки отправиться дальше. Их провожали всей школой. Жители города удивленно поглядывали на толпу хмурых молчаливых мальчишек. Когда поезд ушел, они еще долго стояли на перроне и смотрели вслед. Потом вернулись домой, и бесцельно бродили по школе, словно ища кого-то, пытались заняться делами, но все валилось из рук. В результате собрались в столовой, но есть никому не хотелось.

– Как их вызывать-то? – наконец спросил Снегирь.

– Поль, – прошептал Вилька и представил знакомое лицо.

В тоже мгновение сияющая фигура появилась рядом с ним.

– Тебе грустно, – сказал Поль, – что мне сделать, чтобы ты так не грустил?

– Обними меня.

Вилька зажмурился в ослепительном сиянии, заполнившем комнату, и ощутил на плечах прикосновение теплых ладоней.

– А еще говорили, что материализовываться не умеют, – укоряющее и в тоже время радостно сказал Снегирь.

– Представляете, – сказал Генри, – отец не хотел меня отпускать. Кто ему будет помогать, спрашивал. Я уже был готов удариться в слезы, если б это помогло.

– Как же он тебя отпустил?

– Вы не поверите, но в нашем вагоне ехала девочка лет пяти, она видела, как я умолял отца. И когда он сказал свое окончательное нет, подошла к нему и попросила: «Дядя, отпусти Генри к друзьям, он им нужен». И представляете, он ее послушал.

– Да-а, дела.

– Меня не слушал, а ее послушал, бывает же такое.

– А почему?

– Не знаю, сказал: «Езжай». И больше со мной не разговаривал.

Утром шестнадцатого сентября они приехали в родной город Генри. Сходили к храму, обширное поле перед которым превратилось в палаточный городок.

Санька почему-то не смог заставить себя зайти внутрь храма, поэтому они посмотрели издали и отправились бродить по старинным улочкам города. Санька весь погрузился в себя и не слышал интересных рассказов Генри. Только вздрогнул, словно очнулся ото сна, когда они вышли на городскую площадь.

– Давайте уйдем отсюда, – попросил он и Генри повел их в уютное кафе на набережной.

Потом они отдыхали в небольшой комнате над пекарней дяди Генри.

– Он брат мамы и всегда рад нам с отцом, но мы здесь почти не бываем, нашим домом стал поезд.

Когда комнату осветили лучи заходящего солнца, они вновь отправились к Храму Небесного Странника.

Огромная толпа людей собралась возле него. И в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября почти никто не спал, но было тихо, сильное напряжение опустилось на храм и людей. Теперь уже все почувствовали – что-то действительно должно произойти. Ребята с трудом протиснулись поближе к ступеням.

Санька стоял, обхватив себя за плечи, его колотило изнутри. Когда взошло солнце, а в храме раздался веселый детский смех, сотни людей качнулись к входу, но Санька волевым усилием остановил их, и они замерли. Поль, Рауки и Генри остались стоять внизу у широкой лестницы, а Санька поднялся по ступеням. Когда он оказался на площадке перед вратами, из храма вышли мальчик и девочка с волнистыми светлыми волосами. Она взглянула на Саньку. Тот опустился перед ней на колени и, глядя в глаза, попросил:

– Пожалуйста, прости меня, – склонил голову и закрыл глаза.

Легкая ладонь коснулась волос, на мгновение задержалась и пропала. Бесконечно легко стало у Саньки на сердце. Вся сковывающая тяжесть ушла куда-то в землю. Он открыл глаза, встал, расправил плечи. Мальчик и девочка исчезли. Он посмотрел в храм. Длинная тень простерлась от его ног к постаменту возле гранитной стены. Там, где раньше стояли дети, поднимались языки застывшего каменного огня. Пламя закручивалось по спирали. Санька пошел к нему, побежал.

– Санька! – крикнул Поль и бросился вверх по ступеням.

Перед тем как войти в каменный огонь, Санька оглянулся, их взгляды встретились, он улыбнулся, сделал шаг и исчез. За пределами храма ахнула, придя в движение, толпа. Поль упал перед каменным пламенем на колени и заплакал. Подошел Рауки, опустил ладонь ему на плечо, сжал.

– Не плачь, он вернется.

– Нет, он ушел в прошлое, чтобы изменить его и никогда не вернется прежним, но я отпускаю его, отпускаю…

– Я думаю, он сделает больше, чем просто изменит свое прошлое.

В следующее мгновение Мир изменился. Храм исчез, и люди тоже исчезли. Поль стоял на коленях на еще зеленой траве, из которой местами торчали сухие стебли. На плече по-прежнему лежала ладонь, только она стала поменьше. Поль повернул голову и увидел незнакомого и одновременно очень знакомого мальчишку своего возраста. Тот сел рядом с ним, извлек из кармана окарину, поднес к губам и заиграл печальную, но торжественную мелодию.

– Что это за песня?

Мальчик опустил окарину, развернулся лицом к солнцу, Поль последовал его примеру.

– Памятью

Мне стала в синюю клетку тетрадь.

Ветошью

Перебинтую все раны опять.

Мальчиком был,

Воином стал на последней войне

И навсегда

похоронил свое детство во тьме.

Вера моя

Ранит сердца, как осколки стекла.

Сила моя,

Не возвращайся ко мне никогда!

Мальчиком был,

Воином стал на последней войне

И навсегда

Похоронил свое детство во тьме.

Вера моя

Ранит сердца, как осколки стекла.

Сила моя,

Не возвращайся ко мне никогда!

Они немного помолчали, а затем Поль спросил:

– Ты Санька или Рауки? Что произошло с Миром, с тобой?