Текст книги "Лорим и Поль (СИ)"

Автор книги: Чёрный-чёрный Дом

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Это значит мастер, – ответил, улыбаясь, отец и растрепал Полю только что уложенные мамой волосы.

– Даже не знаю, что чувствовать. Я не могу радоваться книге, зная, что она станет моей, если он умрет.

– Не думай об этом. У тебя есть задание, и ты обязан его выполнить. Все остальное в руках судьбы.

– Я, конечно, нарисую, – встрепенулся Поль. – Я уже знаю, какой будет картинка. Папа, а у нас нет других книг Лорима? Я не успел посмотреть в библиотеке, но может, ты помнишь?

– Постой, дай подумать. Имя знакомое, что-то я о нем слышал. Да, вспомнил! У него была школа, в крупном городе Рильге, на востоке страны. Точно! Однажды я ездил туда по делам, лет двадцать назад. Стояло знойное лето. Я решил отдохнуть в тенистой роще акаций, недалеко от города, потому что устал, бегая в поисках необходимых материалов. Кожевенники Рильге славились тем, что выделывали тонкую, но прочную кожу. Так вот, отдыхаю я в тени акаций и наблюдаю такую картину. Идет через рощу мужчина, а вокруг него толпа ребятни. Разных возрастов. Что меня поразило? Тишина. Сто мальчишек и ни единого звука, как призраки. Двигались они синхронно, но не в танце. Мужчина шел посередине, а ребята, принимая немыслимые для нормальных людей позы, вращались вокруг него в едином завораживающем потоке. Никогда не видел ничего подобного. Мальчишки двигались с закрытыми глазами, но не сталкивались и не натыкались на деревья. В невероятно сложных движениях ощущалась бесконечная легкость, они выполнялись так, будто не требовали усилий. Подойдя ко мне, мальчики остановились. Учитель, а за ним все ребята, поднял руки через стороны, запрокинул голову, соединил ладони, опустил ко лбу. Замерли. Я поймал себя на том, что мои руки тоже поднимаются, сами по себе. Я ничего не мог сделать, сознание оцепенело. Позвоночник вытянулся в струну, голова запрокинулась, а соединенные руки опустились ко лбу. Тонкая вибрация потекла по рукам, телу. Сверху лился невидимый, но сильный поток, меня стало раскачивать. Затем мы выпрямились и поставили ладони напротив груди. Учитель открыл глаза и посмотрел на меня. Вслед за ним это сделали мальчики. На их лицах появились улыбки. Никогда прежде я не видел таких лучистых глаз. Через мгновение их голоса и крики наполнили рощу, они рассыпались по ней, затевая игры. Мы стояли с учителем и смотрели друг на друга. Затем ко мне подбежал мальчик и протянул книгу. Я взял. Автором был Лорим, а называлась книга «Искусство контроля». Я поднял глаза. Учителя уже не было. Я полистал книгу, но почти ничего не понял, голова была забита совсем другими делами, а в книге излагались какие-то упражнения.

– Папа, – умоляюще произнес Поль, – ты сохранил книгу?

– Конечно, Поль, она должна стоять на левом стеллаже, на верхней полке. – Поль бросился в библиотеку. – Возьми стремянку, – крикнул вслед отец.

Левый стеллаж с научными работами Поль не жаловал. Ему больше нравилась художественная литература. Особенно приключения. Вот где был полет фантазии и динамика сюжета. Он пошел вдоль высокой полки, читая корешки, нашел и, с ликованием в душе, бросился за стремянкой, что стояла в углу. Поставил, залез, прикоснулся, вытащил, спустился вниз, сел тут же на пол и с трепетом раскрыл книгу. Лорим «Искусство контроля», ниже: «Практическое руководство по наработке мастерства владения телом и сознанием», – а еще ниже синими чернилами от руки: «Сыну…»

Поль перевернул страницу.

«Ты держишь мою книгу. Твоя судьба в твоих руках. Освоив упражнения, ты сможешь освободить судьбу из оков определенности».

Поль еще не умел видеть смыслы текстов Лорима объемно и замечал только те, что лежали на поверхности, но даже их было достаточно, чтобы он твердо решил заниматься. А глубинные смыслы опускались в темное бессознательное Поля и озаряли сиянием.

– Поль! Мама зовет ужинать, – крикнул отец.

– Иду, – он закрыл книгу и поднялся, зашел в мастерскую. – Папа, что значит эта надпись? – Он раскрыл книгу, показал.

– Насколько я помню, у Лорима было два сына, он мог подарить книгу одному из них.

– Но разве можно сначала подарить книгу сыну, а затем забрать и подарить тебе?

– Возможно, тот мальчик и был его сын.

– Все равно дареное не дарят.

– Тогда для нас это навсегда останется загадкой.

– Почему?! – испугался Поль, страшная мысль, вызванная словами отца, поразила сознание. До этого он не думал, что Лорим уже мог умереть. Ведь ему должно быть очень много лет.

– Ну, он живет слишком далеко, чтобы пойти к нему в гости и спросить об этом. Конечно, если он прослышит о таком мастере, как ты, или о моей скромной персоне, то, возможно, придет к нам сам, чтобы переплести свою новую книгу и сделать к ней иллюстрации. Я помню, что в этой книге было много иллюстраций к упражнениям.

– Значит, он не умер, – облегченно вздохнул Поль.

– Конечно нет, с чего ты взял?

– Это хорошо. Может быть, когда-нибудь, я увижу его и тогда обязательно спрошу.

– Сколько можно вас ждать? – сердито спросила возникшая в дверях Римма.

– Уже идем, – ответил отец, – Поль меня совсем заболтал.

– Ох уж этот Поль!

– Ох уж эта ворчливая Римма! – передразнил Поль и спрятался за спиной отца, а тот подхватил летящую к брату дочь.

– Отпусти меня, я уже не маленькая, – сказала она и, не выдержав, засмеялась, – задам я тебе, Поль, вот только вырвусь.

– Ха! – ответил тот, с независимым видом выходя из комнаты. – Я с девчонками не дерусь, даже с такими вредными. И чему вас только учат в вашей гимназии? Никакого такта в обращении с мужчинами.

– Это кто тут мужчина?! – взвилась Римма и все-таки вырвалась из папиных рук, потому что тот вовсю хохотал и не сопротивлялся. Поль бросился в кухню, в надежде найти защиту у мамы. – Сейчас я этому мужчине нашлепаю по мягкому месту!

– Это у тебя оно мягкое, – поддел тут же Поль, выглядывая из-за мамы, – а у меня… Ааа! Мама! За что?!

– За отсутствие такта, – сказала мама, и все сразу успокоились.

Правда, Поль хотел еще раз показать Римме язык, но решил не рисковать, а наоборот.

– Как же кушать хочется, – сказал он, – мама, ты всегда так вкусно готовишь!

– Вот в кого он такой? – вздохнула Римма, а мама с папой засмеялись.

========== Часть 3 ==========

«Если ты не владеешь телом – ты не владеешь ничем».

Поль считал, что владеет своим телом, пока не попытался выполнить первые упражнения из книги Лорима. Раньше, играя с ребятами, бегая, лазая по деревьям или плавая, он ощущал тело сильным, легким и послушным. Но после того как попробовал принять несколько поз, не очень сложных, а тех, в которых сидят во время работы с сознанием, и у него не получилось, его мнение изменилось. Он чувствовал тело не гибким и послушным, а деревянным. Колено согнутой ноги со стопой на бедре другой ноги, никак не хотело опускаться на пол, торчало вверх. Даже когда опустил стопу на пол, коленка все равно осталась приподнятой. А ведь еще надо было положить на бедро другую ногу. Единственное, что у него получалось, это сидеть, скрестив ноги, когда обе стопы лежат на полу. И то он не мог долго держать позвоночник прямым, мышцы затекали и начинали ныть. Ни о какой работе с сознанием не могло быть и речи, все внимание уходило на стонущее тело. А тело мужчины на картинках стало казаться намного моложе его тринадцатилетнего, что ощущалось окаменелой корягой. Руки и ноги не хотели делать несимметричных движений, а пальцы складываться в мудры. Он промучился несколько часов. Все мышцы устали и болели. В раздражении мальчик захлопнул книгу. Практика оказалась совсем не такой, как он ожидал. Он думал, что все будет легко, приятно и возвышенно. А оказалось, что от земли не оторваться, что тело не гнется и совсем чужое. Из-за его неподготовленности он не мог даже прикоснуться к началу практики. Сколько уйдет лет, прежде чем он сможет освоить хотя бы одну книгу? Учитель отдалялся, становясь совершенно недостижимым. Поль чувствовал опустошенность, хотелось плакать горько и безнадежно. «Может, все бросить и не мучиться?» – мелькнула мысль. «Бросить, даже не начав? Как быстро ты сдался. Неужели ты такой слабак?». Поль не хотел оказаться слабаком. «Не получается поза, буду делать то, что получается». Он прислонился спиной к стене, чтобы не опрокидываться назад. Соединил стопы и надавил на колени. Сразу заболели, не желая тянуться, мышцы и сухожилия. Он перестал давить, но не отпустил ноги. Старался расслабить мышцы, как было написано в книге, представляя, что их заполняет воздух, в котором они растворяются и исчезают. Прошло десять минут, боль стихла, а колени немного опустились вниз. Поль отпустил ноги. Выпрямил, похлопал и погладил расслабленные мышцы. Согнул ноги, обхватил руками. Утомленно уперся в колени подбородком. «Смогу, – подумал он, – у меня все получится. Я буду владеть телом».

Он вновь открыл книгу и стал листать, рассматривая картинки. На одной из них человек стоял на голове. Поль решил попробовать. Прочитал, что толкаться ногами нельзя, а надо поднимать их за счет мышц. Поставил голову на пол, уперся руками, выпрямил в коленях ноги и попробовал их оторвать от земли без толчка. Ноги даже не шелохнулись. Тогда он приподнял одну ногу, но вторая подниматься все равно не хотела.

– Ты неправильно делаешь, – раздался Санькин голос, Поль не заметил, как тот вошел, – надо подходить ногами к голове и тогда они сами оторвутся от земли.

– Я не могу подойти, – чуть не плача сказал Поль, – у меня все мышцы тянет, особенно под коленками.

– Подходи с согнутыми коленями, а в конце я тебя немного поддержу, – он помог Полю поднять ноги и удержать равновесие. – Стоишь?

– Стою. Спасибо, – сказал Поль и грохнулся прямыми ногами об пол. – А-у-у!

– Поль! Опускаться надо плавно.

– Откуда ты знаешь? – спросил, потирая ушибленные стопы, Поль.

– Так я на гимнастику сколько лет хожу!

– И вы там такое делаете?

Поль никогда раньше не интересовался гимнастикой или другими видами спорта. Почему-то в школе искусств среди мальчиков считалось, что физкультурой занимаются те, у кого нет других талантов или вообще не очень умные ребята. Поэтому Поль никогда не заговаривал с Санькой о спортивных занятиях.

– Это простые упражнения, – отозвался Санька, листая книжку.

– Ну покажи, если тебе просто.

– Пожалуйста.

Санька полистал книжку, запоминая позы, а затем стал их делать. Все, с чем корячился Поль, получалось у него легко и непринужденно. Поль смотрел и понимал, что никогда раньше не обращал внимания на то, какое у Саньки гибкое и подвижное тело. Разве что во время дурашливой борьбы, но тогда это не имело такого значения.

– Мне бы твое тело, – произнес Поль и, закрыв глаза, прижал к ним ладони.

Санька остановился. Подошел и сел рядом.

– Поль, ты чего?

– Зачем мне все мои стихи и дурацкие рисунки, когда я даже на голове стоять не умею? – сказал, всхлипывая, Поль, а Санька хихикнул.

– Ой, прости! – он зажал рот ладонью.

Поль глянул в его округлившиеся глаза, понял, что сказал и тоже засмеялся, сквозь слезы. Затем толкнул все еще прячущего улыбку Саньку. Тот смешно упал на спину, а потом на бок.

– Тут судьба решается, – сказал Поль и улыбнулся, – а ты!

– А я помогаю, – сказал Санька и сел. – Начинать надо с растяжек, я покажу.

Санька приходил каждое утро с рассветом, будил Поля и гонял часа три-четыре. Поль охал, стонал, проклинал тот день, когда согласился, чтобы хитрый изверг Санька его тренировал. А Санька в роли учителя был беспощаден, будто и не он даже. Иногда Поль ловил себя на том, что боится вызвать его гнев. Особенно страшно Санька гневался, когда Поль давал слабину.

– Что ты висишь на перекладине, как козявка чуть живая? Подтягивайся!

Поль молчал, потому что огрызаться нужны силы, а их и так нет. А подтягиваться надо, потому что руки слабые и не могут поднять вес тела. Он тянулся на одной воле, преодолевая свои слабости и боль. Но и воля иссякала. На смену ей приходила волна отчаяния, но разбивалась о намерение ставшего на ее пути Саньки. Он не позволял Полю отчаиваться, был рядом, поддерживал.

– Это тебе надо ехать к Лориму, – говорил Поль, – у тебя все получается.

– Зачем мне Лорим, когда есть ты?

– Да, тебе нравится меня мучить.

– Еще как! Я не хочу за тебя краснеть, когда ты придешь к учителю.

– Я стараюсь.

Так прошли лето и осень. Поль перестал стонать. Тело сделалось легким, послушным. Упражнения приносили радость, в упоении хотелось выполнять их вновь и вновь. Радовалась каждая клеточка тела. Жизнь и энергия били фонтаном. Внутри словно появился неиссякаемый источник жизнерадостности.

Поль приступил к первым упражнениям в работе с сознанием. Он садился в лотос и замирал. Тело не мешало. Он его не ощущал, оно растворялось, но в тоже время служило опорой. Поль учился владеть чувствами.

Из книги Лорима Поль узнал, что у него есть вечная сущность – частичка единого сознания Мира. Чувства, которыми он владел, были озарены сияющим сознанием, но оставалось еще много темных глубин. Поль погружался в них, освещал изнутри, старался понять неосознанные желания и чувства, живущие в нем.

Одним из самых сильных чувств был страх потери. Этот страх возник вместе с любовью и желанием поехать к учителю. Поль боялся потерять семью, родной дом. Он предвидел, что отец будет против отъезда, сделает все, чтобы удержать его, но Поль уедет в любом случае, поэтому неизбежен разрыв. Мысли об этом причиняли боль. Поль всем сердцем любил свой дом, родителей, сестер, что пытались его воспитывать. Он страшился все это потерять. Страх многократно усиливался от мысли, что учитель не примет его. Тогда он потеряет все: семью, учителя, смысл жизни, останется один в этом мире. Он не знал, как можно жить одному? Жить без любви.

Чем глубже Поль погружался в страх и освещал потаенные уголки, тем больше тот разрастался, захватывая его. Поль не владел им. Страх был чудовищем, поселившемся в сердце. Оно съедало силы, мешало сосредоточиться, воплощалось в сновидениях. Ему снился отец. «Если сейчас ты уйдешь, можешь не возвращаться и забыть, что у тебя был дом!». А мама сидела в его комнате, перекладывала одежду, расставляла на полочке игрушки, читала у пустой заправленной кровати любимые сказки и плакала. Поль тоже плакал и просыпался, уткнувшись лицом в мокрую подушку. Потом ему снился учитель. «Мне не нужен ученик. Разве ты не знал, что я давно закрыл школу и никого не учу. Это бессмысленно. Никто из вас даже не приблизился к моему мастерству. Уходи, ты мне не нужен». Поль уходил, а за спиной хлопала дверь, и мир стремительно пустел. Сначала превращаясь в выжженную степь, а затем в уходящую за горизонт пустыню. Вся земля превращалась в пустыню. Куда-то идти по ней было бессмысленно, всегда будешь посередине. Поль опускался в пыль и ждал прихода смерти. Но смерть не приходила. Только с каждым выдохом он терял себя. Растворялся в бесконечной пустоте.

После такого сна не хотелось просыпаться и вставать, не хотелось жить. Серая ватная пустота проникала в мир. Ничто не приносило радости. Поль мог полдня безразлично просидеть в углу комнаты. Он мог бы сидеть и дольше, но приходил Санька и донимал вопросами.

– Ты чего сидишь? Почему грустный?

– Я не грустный.

– Я же вижу, что грустный.

– Нет! Я не грустный!

– Грустный-грустный!

– Сейчас как врежу, чтоб не приставал!

– Ох, напугал! Силенок не хватит, сидишь как дохлятина, смотреть противно!

– Так не смотри!

– Не могу. Ты мой друг, я должен знать, почему тебе плохо.

– Негодный я друг. Думаю только о себе.

– Сейчас я тебе врежу…

– Можешь совсем убить.

– Хорошо, но вначале ты мне ответишь.

– Я не могу осилить свой страх, Санька.

– Чего ты так боишься, до потери сил?

Поль все ему рассказал, потому что сам не мог найти выхода.

– Ты говорил с родителями?

– Нет. Я боюсь.

– Хочешь, я поговорю?

– Нет.

– Тогда вставай, и пойдем вместе. Ну, чего сидишь, вдвоем не так страшно или столько в штаны наделал, что даже подняться не можешь?

– Ты специально меня из себя выводишь?

– Конечно, а не пойдешь, я родителей сюда позову, чтобы они на тебя полюбовались и все расскажу. Неужели в тебе не осталось ни капельки достоинства?

Поль поднялся, отряхнул шорты. Санька открыл дверь, пропустил его вперед.

– У меня ноги, как ватные, – прошептал Поль, остановившись перед дверью в кабинет отца.

– Держись, – сказал Санька и открыл дверь, подтолкнул Поля. – Здравствуйте, дядя Арсений.

– Привет, Санька! Хочу тебе сразу пожаловаться. Не знаю, что делать с Полем. Совсем перестал мне помогать, ходит вареный, еле ноги передвигает. Как думаешь, что с ним?

Поль стоял рядом ни жив ни мертв. Отец переводил внимательный взгляд с одного на другого.

– Об этом мы и пришли поговорить.

Поль молчал, опустив голову. Санька пихнул его в бок.

– Ну чего ты толкаешься? – он поднял взгляд на отца, опустил. – Папа, будущим летом я хочу поехать учиться к Лориму.

– Чего?

– Я поеду к Лориму и попрошу взять меня в ученики.

– Об этом не может быть и речи.

Поль пошатнулся, в глазах потемнело. Отец поднялся из-за стола.

– Я все равно поеду, – выдавил он.

– Через два года ты окончишь школу и поедешь поступать в университет.

– Я поеду к Лориму.

– Нет, а его книги я заберу и выброшу.

Когда отец сказал про книги, что-то в сознании Поля сдвинулось, его охватила всепожирающая ярость.

– Только попробуй!

Они стояли, скрестив взгляды. Теперь страшно стало Саньке. Он чувствовал, как ломается жизнь Поля, он уже жалел, что толкнул друга на этот разговор и ничего не мог сделать, что-либо говорить было бесполезно.

– Пошел вон, – сказал Полю Арсений. Все было разрушено, и ничего не вернуть.

Глаза Поля наполнились слезами, он заморгал и выскочил за дверь. Отец тяжело опустился на стул.

– Будь ты проклят, Лорим, за то, что отнял у меня сына!

Санька тихонько вышел, прикрыл дверь и бросился за Полем. Поль собирал одежду в походную сумку.

– Куда ты собираешься?

Поль не ответил. Он оглядел комнату, взял книги Лорима, за первой заказчик так и не вернулся, положил вслед за одеждой. Достал из шкафа шкатулку с деньгами. Половину платы за работу отец отдавал Полю, тот откладывал деньги на учебу в университете. Поль открыл ключиком шкатулку, вынул деньги, часть положил во внутренний карман куртки, остальные в сумку, выпрямился, взглянул на Саньку.

– Поль, сейчас зима! Рильге на другом конце света!

В Санькиных глазах билось отчаяние.

– Теперь мне остается только идти до конца.

– Отец просто погорячился!

На губах Поля появилась горькая усмешка.

– Он выгнал меня.

– Пойдем ко мне, все образуется, я поговорю с твоей мамой.

– Ты уже поговорил с отцом.

Санька сделал шаг назад, словно его ударили.

– Поль, – тот смотрел ему в глаза, – не уходи.

– Санька, прости, – он подошел и обнял его. – Скажи маме, что я ее люблю… и отцу скажи. Он ни в чем не виноват, никто не виноват, это моя судьба. Прощай, Санька.

Поль вышел в коридор. Санька рванулся следом, но остановился, прижался лбом к дверному косяку и заплакал. Хлопнула входная дверь, по полу повеяло холодом.

========== Часть 4 ==========

Поль шел по заснеженной улице. Страх все-таки привел его в пустыню, только ледяную. Темнело. В домах зажгли огни. А у него теперь не было дома, не было. Но Поль никак не мог в это поверить. Он думал, что может вернуться, а ноги несли его дальше. Вскоре он услышал стук колес и протяжные гудки паровозов.

Санька сидел, обхватив голову руками. Он не знал, что делать. Но он точно знал, что если ничего не предпримет, то Поль уедет, исчезнет из его жизни навсегда. Не останется ничего, кроме знакомых вещей в комнате. Он поднял взгляд, посмотрел на рисунки, что висели над кроватью. На одном из них он весело летел на веревке через реку, на другом сидел на бревне, смотрел, улыбаясь, в небо и болтал в ручье ногами. Ничего этого больше не будет. Тогда он бросился в мастерскую. Арсений стоял у окна и глядел в быстро сгущающиеся сумерки.

– Если мы за ним не пойдем, он не вернется, – сказал Санька.

– Вернется, никуда не денется. Побродит по холоду и придет.

– Он взял деньги.

Арсений резко хлопнул рукой по подоконнику. Санька вздрогнул.

– Это деньги на его учебу! – он развернулся. – Иди домой, а я на вокзал, может, успею.

Он не успел. Поль знал, что его попытаются перехватить, поэтому взял билет на ближайший поезд, что шел в восточном направлении через город Рильге.

Кассирша – пожилая уставшая от жизни и забот женщина – посмотрела на Поля, что-то ее обеспокоило в мальчике.

– Один едешь?

– Да. Родители работают, не смогли проводить, но меня встретят. Я еду учиться.

Слово учиться произвело волшебное действие. Сын кассирши, что был на пару лет старше Поля, никак не хотел заниматься. Каждый день приходилось заставлять его делать школьные задания, а тот увиливал, как только мог. Женщина улыбнулась, мальчик ей понравился. Спокойный такой и лицо решительное, целеустремленное, не то что у ее оболтуса.

– Молодец, учиться надо обязательно, чтобы не сидеть у родителей на шее, а помогать им. Вот билет. Вагон пятый, четвертое купе. Первый раз едешь?

– Да.

– На перроне есть указатели, где останавливаются вагоны. Подойдет ровно в восемнадцать часов, – Поль оглянулся на большие часы зала ожидания. На них было без десяти шесть. – Стоянка пять минут, не прозевай.

– Спасибо, не прозеваю!

Поль вышел из здания вокзала. В безветрии густо падал снег. Вдоль перрона стояли столбики с указателями. «Вагон № 3», – значилось на ближайшем. Поль подошел. С другой стороны указателя было написано: «Вагон № 4». Он прошел до следующего столбика с «Вагон № 4» с одной стороны и «Вагон № 5» с обратной. Стал примерно посередине пятого пролета.

– Поезд номер десять прибывает на первый путь! – вскоре донесся до него мужской голос из зала ожидания. Мужчина с фонарем вышел из вокзала, остановился у первого столбика и еще раз объявил о прибытии поезда. Люди на перроне ожили, стали прощаться с провожающими, брать в руки чемоданы. Поль оказался единственным пассажиром в пятый вагон и его никто не провожал. Он стоял один, а вокруг тихо падал снег.

Гудок паровоза разорвал тишину. Дымя, шипя паром и стуча колесами, паровоз прополз мимо, за ним платформа с углем, первый вагон, второй… вот и пятый. Слева открылась дверь. Проводник в зеленой форме шагнул на перрон. Поль поспешил к нему, подал билет.

– Один едешь?

– Да.

– Генри! – крикнул он в тамбур, пробил билет и вернул Полю. Появился поправляющий фирменную фуражку парень лет шестнадцати, внешне похожий на проводника, наверное, сын. – Проводи юного господина в четвертое купе.

Генри взял у Поля сумку и сказал, чтобы тот шел за ним.

Керосиновые светильники отбрасывали блики на оконные стекла, за которыми сгущалась непроглядная темнота. Поль видел в них свое тусклое отражение и лакированные темно-коричневые деревянные двери купе. Генри отцепил от связки на поясе ключ с медной биркой «К. № 4». Открыл дверь, опустил сумку и зажег на столе лампу. Поль вошел. Справа была кровать, перед окном столик, слева от него мягкое кресло, в углу возле двери за ширмой находился умывальник.

– Тебя как зовут?

– Поль.

– А меня Генри. Вот твой ключ, когда будешь выходить, замыкай купе, чтобы не возникло никаких недоразумений. А этот ключ от мужского туалета, он в начале вагона, мы проходили мимо, там еще душ есть. Если захочешь помыться, предупреди заранее, чтобы я воды успел нагреть. Захочешь поужинать или чай, тоже мне говори, я все закажу и принесу. Сейчас тебе что-нибудь нужно?

– Нет.

– Тогда не закрывайся, я постельное белье принесу.

– Хорошо. Постой!

– Да?

– Сколько ехать до Рильге?

– Трое суток.

– Так долго.

– Впервые едешь?

– Да.

– Я сейчас, – Генри улыбнулся и вышел.

Раздался гудок паровоза, а затем поезд тронулся. Поль перегнулся через стол и посмотрел в окно. Из-за отражения лампы ничего видно не было. Он попробовал прикрутить фитиль, но сделал это слишком резко и тот потух. Поль прижался к стеклу. За окном падал снег, и медленно уползало назад здание вокзала. С перрона вслед поезду махали люди. Они прощались не с ним, но Поль поднял руку и качнул ладонью. Он прощался со всеми, кто остался: Санькой, мамой, сестрами, отцом, ребятами из школы, учителями, сторожем Сороном и самим городом – городом детства.

– Лампа погасла? Сейчас зажгу, – сказал вернувшийся Генри.

– Не надо, – отказался Поль и сел на кровать, – я сам, потом, – он вытер ладонью бегущие по щекам слезы и шмыгнул носом.

– Но мне надо постелить, – неуверенно начал Генри и замолчал. За окном проплывали предместья. Город уходил в прошлое. – Грустно?

– Да.

Генри сел на кровать, положил рядом стопку белья. Поль боялся, что разрыдается. В груди все сжималось и вздрагивало, а слезы, не переставая, бежали из глаз. Хорошо, что было темно.

– Я тебе значок принес, такой дарят тем, кто впервые едет на поезде, – он взял Поля за руку и вложил в ладонь треугольную металлическую пластинку. Ладонь была мокрой. – Поль, не плачь, – он провел рукой по вздрагивающей спине мальчика, – уезжать всегда грустно.

– Генри! – раздалось в коридоре.

– Ой, мне идти надо. Я спички на стол положу. Не грусти, все образуется, – утешая произнес он и вышел.

– Ну куда ты все время пропадаешь?

Генри что-то тихо ответил, Поль не расслышал. Он разулся, снял пальто, сел на кровать, подтянул к груди коленки. Стучали колеса, мерно покачивался вагон, мальчик всхлипывал все реже. Значок, зажатый в руке, колол ладонь. Это отвлекло Поля, ему стало интересно, что на нем изображено. Он взял спички, приподнял стекло, выкрутил фитиль и зажег лампу. Тепло огонька коснулось ладони. Он разжал пальцы. Значок оказался желтым немного вытянутым вверх треугольником. Его стороны были рельсами, что сходились у вершины, а поперек виднелись выдавленные шпалы. Поль улыбнулся и вытер последние слезы. Подошел к раковине и умылся. Когда он вытирал полотенцем лицо, в дверь постучали.

– Войдите!

Дверь открылась, Поль выглянул из-за ширмы.

– Извини, – сказал Генри, – отец велел тебе шоколада горячего принести.

– Да нет, все нормально, заходи.

Генри поставил чашку на стол, а рядом корзиночку с печеньем.

– Попробуй, он очень вкусный. Я все-таки застелю постель, а то отец, если увидит, что ты сам все делаешь, опять ругаться будет.

Поль забрался в кресло и взял в руки кружку. Она была горячая и приятно согревала ладони. Пахло очень вкусно. Поль сделал глоток.

– Объедение!

– Ты и печенье бери, это подарок, в честь первого путешествия.

– Спасибо! И за значок спасибо, мне очень понравился.

– У нас на фуражках похожие.

– Да, точно! – сказал Поль и принялся за печенье.

– Все готово, можешь ложиться, если хочешь.

– Постой, не уходи.

– Не могу, – виновато произнес Генри, лицо у него было открытое и доброе, – отец ждет, работы много. Но, если хочешь, я загляну попозже, как освобожусь.

– Хорошо, я подожду, буду книжку читать.

Генри вышел. Поль смотрел в темноту за окном и пил шоколад. Потом ему захотелось полежать. Он достал книгу, разделся и лег, укрылся одеялом. Поль лежал и смотрел, как качаются на потолке тени от мигающей лампы.

Часа через три в купе постучал и заглянул Генри. Поль спал. Нераскрытая книга лежала рядом с подушкой. Генри переложил ее на стол и погасил лампу.

– Спокойной ночи, Поль, – шепотом произнес он и закрыл дверь.

***

Санька сначала пошел домой, но на полпути развернулся и вернулся к дому Поля. Арсений так спешил, что не закрыл дверь. Санька вспомнил, как Поль сказал, что мама с Риммой на собрании в гимназии и вернутся нескоро. Ему хватит времени. Он часто бывал здесь в гостях и знал, где могут лежать деньги. Санька прошел на кухню. Взял стул, поставил у стены, встал на него и потянулся к верхней полке, на ней стояли баночки с разными специями. Деньги обычно лежали слева у стенки. Их оттуда брала и давала Полю мама, посылая в магазин или на рынок за покупками. Там они оказались и сейчас. Санька пересчитал купюры. На билет должно хватить, а если не хватит… Об этом не хотелось думать.

Он решил оставить записку. Сходил в комнату Поля за бумагой и карандашом, вернулся на кухню, сел за стол и написал: «Я взял у вас денег, чтобы поехать за Полем. Мама вам отдаст. Скажите, чтобы она с тетушкой за меня не волновались. Мы вернемся. Вместе». Санька вышел из дома и направился в сторону вокзала. Уже стемнело. Он опасался, что встретится с отцом Поля, но, видимо, где-то разминулся с ним.

В кассе сидела женщина с покрасневшим лицом и немного растрепанными волосами. Она прицельно взглянула на Саньку, стоило тому появиться в окошке.

– Один билет на ближайший поезд до города Рильге.

– Та-а-ак! – приподнимаясь, произнесла женщина. – Еще один путешественник! А ну-ка скажи, где твои родители, они знают, куда ты собрался?

– Дома, – произнес, понимая что что-то не так, Санька.

– Без родителей никаких билетов я не продам! – отрезала кассирша. – А то потом бегают, скандалят, вместо того, чтобы за детьми смотреть! Обвиняют! А у нас нет закона, запрещающего продавать билеты детям! Любой гражданин вправе купить билет и катиться на все четыре стороны!

– Но мне очень надо в Рильге!

– Ты что, не понял?! Я тебя сейчас сама к родителям отведу!

Санька отступил от окошка кассы. Развернулся и, стараясь не побежать, быстро вышел из зала на улицу.

«Похоже, что дядя Арсений устроил скандал из-за того, что Полю продали билет. Что же теперь делать?»

– Эй, пацан! – Санька обернулся. К нему подошел парень лет двадцати. – Что, какие-то проблемы? Билет нужен?

– Да, – произнес Санька и ощутил смутную тревогу.

– Не продают? Бегал тут один папаша. Орал на всех, как ненормальный. Требовал, чтобы поезд задержали. А как его задержать, если он в пути? Теперь все, улетела пташка. Могу купить тебе билет, если хочешь, конечно.

– Хочу! – обрадовался Санька такому неожиданному предложению.

– Давай деньги.

Санька вынул из кармана все бумажки и сказал:

– Только я не знаю, хватит или нет.

– Разберемся, – сказал парень, забрал деньги и собрался уходить.

– Мне до Рильге!

– Ага, только ты тут стой, в вокзал не заходи, а то увидят тебя, поймают.

– Хорошо, я здесь подожду.

Парень зашел в вокзал.

Санька ждал, но тот все не возвращался и не возвращался. «Может, что-то случилось? Может, кассирша догадалась, что он покупает билет мне, и не продала? Но почему тогда он не вернулся?» Больше ждать он не мог. Приоткрыл дверь, заглянул. У кассы пусто. Он зашел в зал, осмотрелся. Парня нигде не было. «Неужели я его пропустил? Или он вышел через другую дверь?» Вторая дверь вела на второй перрон, с противоположной стороны вокзала. Мальчик бросился к ней. В этот момент дверь открылась, и вошли Санькина мама, а за ней, стряхивая с воротника снег, тетя. Санька замер. Хотел метнуться назад, но остановился. «Куда бежать? Все бессмысленно!». Он засунул руки в карманы. Пальцы наткнулись на окарину. В порыве он выхватил ее и размахнулся, чтобы разбить о каменный пол, но не разбил. Вместо этого он опустился на скамью, заключил окарину в ладони, прижал к лицу и безутешно заплакал.