Текст книги "Инициатива (СИ)"

Автор книги: Chaturanga

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Он пропал, а Гермиону уже знакомый домовый эльф перенес в рай. Именно так он и выглядит, подумала Гермиона: книги занимали все огромное пространство, причем самих полок не было, тома висели в воздухе строгими рядами, формируя причудливый лабиринт. Руки сами тянулись к истрепанным корешкам, но Гермиона себя одернула: хозяин дома ясно запретил, и пусть это и мерзкий жадный хорек, она не будет вести себя как невоспитанный маленький ребенок. С высоты возраста многие собственные поступки казались смешными и стыдными. Гермиона прошла вдоль покачивающегося на уровне глаз полного сочинения итальянского алхимика, за которое готова была продать душу, повернула, разглядывая названия, золотом тисненные на кожаных переплетах. Лабиринт вывел ее на небольшой уголок концентрированного уюта: мягкие кресла окружали журнальный столик, на котором громоздились книги с закладками, рядом стояла белая каменная статуя высотой в метр, изображающая… сидха. Острые уши, лук, специфический камзол; только сейчас Гермиона поняла, что та одежда, в которой появился лорд Малфой и что неясно встревожила ее, это практически копия того одеяния, в котором был первый сидх-чародей. Тот самый, что пробрался к Киарану в ночь их проваленного задания и воздел руки, выплескивая плотный свет во все уголки клуба.

Она не успела прийти к какому-либо выводу, потому что пришел Драко. Он был в черном костюме и даже при галстуке, что сразу неприятно напомнило Гермионе шестой курс, когда он ходил в трауре и вынашивал планы убийства Дамблдора. В руках Драко держал палочку, но не ту, которую Гермиона помнила: вправленную в трость, гладкую и черную, как у его отца – нет, эта палочка напоминала изогнутую сухую ветку.

– Садись, – Драко сел в кресло напротив нее и принялся рассказывать.

Вообще-то говорить «сидхе» неправильно. Это слишком общая классификация, все равно что назвать человека приматом. Называть домовиков домашними эльфами тоже не стоит, но так уж повелось, поэтому бороться за терминологичекую грамотность Драко считал не нужным. Так вот, те, кого Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними еще при Волдеморте легкомысленно окрестил сидхе, – это на самом деле эльфы.

– Эльфы? – переспросила Гермиона, увидела, что Малфой медленно закипает – он же только что сказал про домовиков! – и поспешно пояснила. – Я имею в виду, как они сами себя называют?

– Хороший вопрос, – кивнул Драко. – Называются по-разному. На чем они все сошлись – это термин Старшая раса; от этого происходит и Старшая речь.

– Кто сошелся? – спросила Гермиона.

– Теперь самое главное, – Драко несколько мгновений молчал, обдумывая, как бы лучше объяснить. Он не испытывал к Гермионе никакой симпатии, но вытаскивал скорее не ее, а людей, к которым принадлежал. Начал он медленно, словно нехотя и подбирая каждое слово. – Старшая раса разделена на несколько народов: aen Seidhe – это народ гор или народ холмов, эльфы, которых мы чаще всего видим, именно из этого народа, aen Elle – они похожи на первых, но… скажем, разница видна сразу. Они более продвинуты в смысле науки, среди них чаще встречаются чародеи, они… как бы тебе сказать. Они более сдержаны в способах достижения своих целей, но если уж они начнут, то это будет полноценная воина. Когда Темный Лорд обращался к Старшей расе, он… отправил переговорщиков к aen Woed, лесным эльфам. Этот народ старше двух предыдущих, в принципе, они произошли от него и в меньшей степени от четвертого, aen Straede – эльфов-путешественников. А aen Woed и aen Straede когда-то составляли единый народ aen Undod, который распался вместе с континентом.

– Что значит «распался вместе с континентом»? – севшим голосом спросила Гермиона. Не может же быть, что Старшая раса населяла Пангею.

– Ты правильно догадалась, – хмыкнул Малфой.

– Хватит читать мои мысли!

– Я не читал, у тебя они и так все на лице написаны. Так что твое «они живут на территории магической Британии» и сам факт, что Старшей расой занимается Отдел контроля популяции магических тварей, – это такой тяжести оскорбления, что я удивлен видеть тебя живой. С их точки зрения вы пришли на их землю – они милостиво вас пустили, вы твари, потому что ничего не умеете, только потребляете чужой труд. Между прочим, они называют людей или adan, это довольно возвышенное слово, или dh’oine, и вот второе я бы в свой адрес услышать не хотел. Mannas, это маг или чародей, тоже ничего.

Вот теперь Гермиона в курсе, что Иорвет тогда, четыре года назад, называл ее мысленно dh’oine. Мелочь, а приятно.

– Ты вызвала в министерство короля, – Драко сказал это, снова осознал и опять взбесился. – Как можно быть такой тупой?! Король! Просто представь себе, чтобы министр… да ты же даже не министр! Ты вообще непонятно кто! Зам главы департамента! И ты велишь явиться королю!

– Я думала, они просто так его называют, – оправдывалась Гермиона, чувствуя себя все хуже с каждой минутой. Малфой перебесился, успокоился и продолжил спокойнее:

– Титул короля носят двое, таур лесных эльфов и король народа Ольх. На короля Ольх ты бы не вышла, только на наместника, а к тауру как раз и отправился мой отец, чтобы исправить последствия твоей глупости, – Драко сжал зубы и сквозь них проговорил. – Гриффиндор – это диагноз.

– Ты говоришь так, будто у них есть королевства, – сердито скзала Гермиона. Да, она сделала ошибку, но она хоть что-то пытается решить, а не прячет голову в песок, оставив сидхе возможность творить что угодно. – Если они и отдали нам землю, то это было тысячи лет назад, где они вообще? Как может быть король без королевства? А остальные что, республики?

– Валар, дайте мне сил и терпения, – взмолился Драко. – Чем скорее, тем лучше, – он выдохнул и ласково спросил. – Гермиона, считавшаяся лучшей на курсе, скажи, пожалуйста, что видят маглы, когда натыкаются на Хогвартс?

– Развалины, – ответила та. – Ты хочешь сказать, что все развалины магического мира – это те места, где прячутся сидхе?

– Прячутся? – повторил Драко. – Я в магловском мире бываю крайне редко, но даже я слышал о городах-призраках, об аномальных территориях. Королевства Старшей расы… трансграничны, они поделили землю задолго до нас.

– Тогда почему они все в Англии? – возмутилась Гермиона.

– Этот остров испокон веков… как бы назвать… это место переговоров. Королевства должны жить в мире друг с другом. И в прошлом столетии и в этом они совещаются. Да, Грейнджер, столетии. Им некуда спешить.

– У них свое время? – Гермиона села поудобнее в кресле. – Как можно двести лет обсуждать что-то?

– Когда у тебя впереди вечность, начинаешь по-другому смотреть на вещи, – пожал плечами Малфой и снова потер виски, словно у него болела голова. – Молись своим богам, Грейнджер, чтобы таур был в добром расположении духа.

Гермиона молиться не стала, она давно была неверующей, но воспользовалась моментом и глянула на часы: у нее должен был быть короткий день, поэтому она договорилась о встрече. Не хотелось бы опоздать: вряд ли здесь ловит мобильная связь и есть телефон, а отправлять Патронуса тому, с кем она запланировала свидание, будет верхом нетактичности.

После Рона отношения у Гермионы не складывались: вопрос сидхе съедал все ее свободное время, магическое сообщество было консервативным, то есть, женщина должна быть женой и матерью, те, кто занимали посты, равные ее, чаще всего оставались старыми девами. Гермиона смотрела на то, как Джинни тоскливо вздыхает, глядя на своих сверстниц, не вышедших замуж и свободных, и думала, что еще повременит с обязательствами. К тому же избранных на всех не хватит. Но однажды, а точнее, два с половиной месяца назад, сама судьба свела ее. Тот период вообще стал наиболее удачным: она вышла на короля, раздобыла информатора и встретила того, кто мало того, что с пониманием отнесся к занятости, так ему ничего не приходилось объяснять.

Эдвард оказался сквибом. Столкнувшись на улице магловского Лондона с высоким парнем в одежде то ли рокера, то ли байкера, и пролив из-за него на себя кофе, Гермиона никак не ожидала, что тот примется извиняться, чтобы заслужить прощение, купит ей еще одну чашку, а еще предложит закрыть ее курткой, чтобы она могла применить очищающее заклинание.

– Ты волшебник? – спросила Гермиона.

– Сквиб, – широко улыбнулся тот. – Но скрытую от маглов палочку вижу.

Эдвард занимал скучнейшую должность на каком-то частном предприятии, что никак не вязалось с его внешностью, о работе говорить не любил, зато с полуслова понимал проблемы Гермионы. Когда та, опасаясь, что он начнет комплексовать из-за разницы в положении, осторожно рассказала ему, кем работает и кем является, Эдвард только фыркнул и сказал, что у многих есть фантазия встречаться со звездой, у него никогда не было, но надо же, как вышло. Он знал о войне с Волдемортом, но поверхностно; как и о мире магии. И Гермиона, чувствуя свободу, рассказывала ему, как сложно справиться с проблемой сидхе, Эдвард понимал, когда она задерживалась, появлялась из ниоткуда, никогда не осуждал и все воспринимал с юмором. Единственное, что смущало Гермиону – Эдвард не приглашал ее в свой дом и не стремился перевести отношения в горизонтальную плоскость. С одной стороны, это льстило и показывало, что она – интересна как личность, с другой – било по женской самооценке. Тем не менее, расстраивать отношения с Эдвардом из-за сидхе, которые и так доставили ей уйму проблем, Гермиона не собиралась. Скорее бы Люциус вернулся!

– Мэлфой, – принц сидхе встретил его на подходе к открытому дворцу, где жил лесной король. В самой чаще самого темного леса стояли скрытые эльфийской магией золотые деревья, растущие так, как хотели остроухие архитекторы, формировавшие собой живые лестницы и переходы, тоннели, крыши и комнаты. Люциус, поклонившись, положил руку на его плечо, тот ответил зеркально. – Я тебя ждал.

– Почему? – Люциус нервно посмотрел в глаза принцу.

– Отец, кажется, весел, – не ответил тот. – Иди к нему, он будет тебе рад, – и когда Люциус продолжил путь по устланной листьями земле, добавил ему в спину. – Ему принесли послание от dh’oine.

Люциус споткнулся и обернулся так резко, что волосы хлестнули по воздуху, но белокурого принца рядом как не бывало. Колдун сжал зубы и продолжил путь. Лесной король непредсказуем, вполне может оказаться, что приказ его рассмешил. Люциус дошел до знакомого дерева и поднял голову, прислушиваясь к смеху и звонким голосам, переговаривающимся высоко наверху.

– У нас гость…

– Пришел друг!

– Скажите королю! Скажите королю!

И снова смех.

– Мэлфой вспомнил дорогу в чащу!

– Мэлфой прятался от нас?

– Почему он не приходил?

Люциус прошел по древесной живой цветущей лестнице наверх, в лиственную беседку, но там было пусто. Смех раздался словно совсем рядом, но волшебник знал, что если оборачиваться на звук, игра продлится еще долго, поэтому он прошел беседку насквозь и поднялся еще выше.

– Как высоко забрался mannas! Не упади, друг!

– Как быстро ты соскучился, десяти лет не прошло!

Люциус, проклиная возраст – пусть это не было заметно, все же он колдун, но тело предательски начало стареть и уставать – прошел по тонкому переходу, стараясь не смотреть вниз, но на последнем шаге координация подвела, и он качнулся. И в тот же миг его за запястье схватила рука с длинными тонкими пальцами, сжала сильно, словно они были выточены из камня. Люциуса втащили на дэлонь.

Лесной король смотрел на Люциуса спокойно, руку его не отпускал. Волшебник воспринял это по-своему и наклонился, чтобы коснуться губами пальцев короля, но тот его удержал, по-прежнему молча.

– Прости, – шепнул Люциус. – Я был ослеплен страхом.

Таур продолжал хранить молчание, рассматривая лицо Люциуса, и тот опустил голову. Это он сказал Волдеморту о сидхе, он проводил ставшего послом МакНейра в золотой древесный дворец. МакНейр молчит, и три года в Азкабане были для него чем-то сродни гарантии, что эти три года он точно будет жить; вообще-то его осудили на десять и выпустили только после того, как тот сказал, что на свободе вряд ли проживет и день. Как только он вышел, к нему пришел Малфой, но даже не успел договорить, чтобы тот молчал о местонахождении дворца лесного короля, как из темноты выступил тонкий силуэт, и звонкий голос пообещал, что разглашение тайны станет последним, что МакНейр сделает в жизни. Малфой шепнул, что еще придет, рванулся за принцем – если бы тот не хотел, Люциус его никогда бы не догнал, но тот ждал его.

– Я не сержусь, Люциус, – принц настолько стремительно убрал стрелу назад в колчан, что Люциус услышал свист от его движений.

– Люциус? – волшебник вздрогнул, как будто его ударили. – Ты теперь так меня называешь?

Принц долго молчал, потом сжал плечо мага и, приблизив свое лицо к его, шепнул:

– Я не сержусь, Мэлфой, – он сделал паузу и продолжил. – Мой отец… немного разочарован. Он скоро успокоится.

– Скоро? – горько спросил Малфой. – Сколько мне будет лет, когда он захочет меня видеть, сто? Сто пятьдесят? Я могу умереть раньше, чем он подумает обо мне без злости.

– Тогда мы будем рады видеть твоего сына, – спокойно ответил сидх. – Не переживай, Мэл. Эта размолвка не более чем на двести лет, пустяк.

– Я смертен, – еще раз напомнил Люциус.

– Мы помним, – улыбнулся принц. – Потому ты вошел в лес, когда сбежал с битвы.

– Мы были там одни, – сквозь зубы проговорил Малфой. – Лес был пуст.

– Я был рядом с тобой, – принц чуть наклонил голову. – Ты был растерян, когда не увидел никого из нас, но я мог дотянуться до тебя рукой. Ни одна темная тварь не смела приблизиться к твоей семье, а ты знаешь, в лесу их немало. Если ты не видишь чего-то, то это лишь потому, что ты человек, а не потому, что этого нет на самом деле.

– Если твой отец когда-нибудь вспомнит обо мне, скажи, что моя главная ошибка – это вина перед ним и твоим народом, – Люциус машинально дотронулся до кольца с белым камнем на пальце – символ дружбы сидхе и рода Малфой.

– Мне придется говорить это постоянно, потому что таур не забывает тебя, – возразил принц. – Если будет беда, лес примет тебя.

Лесной король смотрел на волшебника нечитаемым взглядом, пальцев не разжимал, кланяться ему не позволил. Люциусу стало совсем тоскливо, но король вдруг отступил на шаг и повернулся к стоящему за его спиной столику с вином.

– Я предложу тебе воды, – голос у короля был ниже, чем у прочих эльфов, но все равно нечеловечески звонкий. – Выпив вина, ты останешься на моей дэлони навсегда и не сможешь спуститься на землю.

Люциусу показалось, что его тело становится легче от внезапно пропавшей тревоги. Взяв кубок из рук короля, он привычно сел с ним рядом на низкую скамейку из услужливо изогнувшегося ствола дерева, и вода показалась ему самым вкусным напитком из всех, что он когда-либо пробовал.

– Мое прощение не отменяет последствий, – король пригубил вино, не сводя взгляда с Малфоя. – Письмо позабавило меня. Я не приду в министерство, – он неправильно произнес незнакомое слово, – но побеседовать с dh’oine нужно. Кажется, они не понимают сути и ведут себя как хозяева дома, хотя их едва ли впустили в конюшню. Жизнь этой beanne, что посмела отдавать мне приказы, удачно выпала на время совета, мы все здесь и можем потратить несколько мгновений на объяснения. Ты устроишь эту встречу, Mel.

– Если хочешь, я сделаю ее жизнь невыносимой, – пожал плечами Люциус.

– Северус придумал новый яд, и ты попробуешь его на ней? – поинтересовался король. – Новое оружие?

– Старое, как человеческая цивилизация, – гордо отозвался лорд Малфой и кровожадно улыбнулся. – Ты не знаешь. Имя ему – бюрократия.

Гермиона сидела перед Эдвардом, сжимая кулаки от злости. Она только что весьма эмоционально рассказала, что Малфой, вернувшись от короля или таура, как его называл Драко, заявил, что тот согласен принять ее и выслушать ее просьбы. Дабы сэкономить столь ограниченное для смертных время, король сказал, что придет не один, и посоветовал Гермионе также прийти со всеми теми, кто занимается взаимодействием со Старшей расой, потому что объяснять все по нескольку раз никто не намерен. И… вы же официальный представитель людей? Вы утверждены правительством? Нет, не министром магии Британии, что вы, это все равно что муравей что-то требовал бы у небесных светил. Вы уполномочены мировым людским правительством, мисс Грейнджер? Ах, нет мирового правительства… как вы живете, мисс, даже сидхе знают, что такое ООН и магическая конференция в ее системе.

– Ничего он не знает, – горячилась Гермиона, сразу поняв, кто решил оторваться на ней за все, прикрывшись лесным королем. – Это все Люциус. Ты представляешь, Малфой ведь в магловском мире акционер газовых компаний, и когда у него все его галлеоны собрались взять на штрафы, но все перевел в доллары, вложил в ценные бумаги, и выяснилось, что брать у него нечего! Магловские ценные бумаги не подлежат аресту, даже нельзя заставить его заплатить, если у него нет на руках денег. Конечно, у него нет! Мэнор по закону не отобрать, как и родовые артефакты, и единственное, что он может отдать – это метла его сына и парадные мантии.

– Ты думаешь, ситхи ничего не знают про магловский мир? – спросил Эдвард.

– Сидхе, – поправила Гермиона и, не выдержав, захихикала. – Ситхи – это из того фильма, который мы смотрели. Откуда им знать? Представляешь, Малфой-младший сказал, что их четыре народа в одной расе. И живут они миллион лет.

– Сказки, – неловко махнул рукой Эдвард, а зеленые глаза его тем временем внимательно всматривались в лицо Гермионы. – Что теперь будешь делать?

– Пойду к министру, – пожала плечами она. – Тот к магловскому министру. Тот в ООН. Сделаем так, чтоб на конференции подмахнули, не глядя: кому там интересны сидхе, их и не видел никто.

– А чего вы хотите? – спросил Эдвард, задумчиво потирая тонкими пальцами подбородок. Гермиона неодобрительно посмотрела на его длинные ногти. Никак она не могла отучить его от некоторых привычек: Эдвард напрочь отказывался стричь свой рокерский хвост, избавиться от ногтей и перестать носить уродливую пластинку, которая заставляла его стесняться своей улыбки и немного шепелявить. Как дочь стоматологов, Гермиона с трудом переносила этот древний ужас, но Эдвард порой проявлял удивительное упрямство.

– Мы? – переспросила Гермиона.

– В частности, ты. Министерство магии. Что вы скажете Старшей расе?

– Ну… мы разработаем программу…

– Представь себе, что я король одного из народов сидхе, – перебил Эдвард. – Какой-нибудь… какие там есть?

– Короли всего у двух, – рассмеялась Гермиона. – Давай ты будешь второй, король народа Ольх. Только серьезно!

– Предельно серьезен, – Эдвард откинулся на спинку кресла, сел ровнее и распустил волосы, так что те укрыли его до локтей, потом произнес отрешенно. – Что вы хотите, люди?

– Соблюдения законов, – сразу сказала Гермиона. – Есть правила торговли, есть установленные места для этого, наркотики запрещены, чтобы спасти жертв, необходимо выдать тех, кто их распространяет, властям…

– Что сделают с ними власти? – перебил Эдвард.

– Посадят в Азкабан.

– За что? – он посмотрел прямо в ее ошеломленные глаза. – Первое правило торговли – в ней участвуют минимум двое. Торговля добровольна, нельзя принудить к торговле. Вина покупающего равна вине продающего.

– Это не так, – возразила Гермиона. – Что ты говоришь, они не будут так рассуждать!

– Откуда ты знаешь? – улыбнулся Эдвард. – А вдруг у сидхе свои законы? И вы их нарушаете?

– Но министерство…

– А у сидхе короли.

– У министерства есть аврорат, их можно вынудить сотрудничать, – разговор Гермионе нравился все меньше. – Они пришли в наш магический Лондон, значит, им надо принимать тот образ жизни, который здесь устоялся.

– Насколько я помню, десять лет назад была война, – заметил Эдвард. – За десять лет что-то устоялось?

– Десять лет – большой срок, – сердито сказала Гермиона. – Давай прекратим. Король из тебя никакой, а я еще не написала документ, который буду обсуждать.

Эдвард поднял руки, сдаваясь, но весь его вид говорил о том, что разговор еще не окончен. Гермиона игнорировала как могла, но не вынесла.

– Что.

– Ничего, – Эдвард сжал губы.

– Эдвард, просто скажи, что ты думаешь?

– Я не понимаю, как ты видишь эти… переговоры. Ты придешь…

– Мы придем, – прервала Гермиона. – Естественно, я буду не одна. Авроры, министры, может, члены Визенгамота.

– И все они поместятся к Малфою в дом, – фыркнул Эдвард.

– Откуда ты знаешь, что мы будем встречаться у Малфоя? – нахмурилась Гермиона.

– Ты сама сказала, – отмахнулся Эдвард. – В самом начале. Так вот, мне кажется, они еще ограничат количество людей, которое можно будет взять на встречу.

– Но не качество, – Гермиона улыбнулась. – Уговорим Снейпа, он все же один из лучших, да и министр боец. Что уж говорить про Роше, говорят, он оживший кошмар всего Лютного. И Малфои – они люди, и если что-то пойдет не так, они встанут на сторону людей.

Эдвард кивал, соглашался и поздравлял, но тонкое сверло беспокойства ввинчивалось Гермионе в висок, и она никак не могла понять, что же именно так ее волнует.

Она ни слова не говорила о месте переговоров.

– Снейп, Северус, сейчас вступил в права наследования, носит имя Северус Принц, мастер зелий, маг высшей категории, владеет искусством дуэли, невербальными заклинаниями, заклинанием патронуса, особый талант – легиллименция, – заунывно читал бумаги светловолосый сидх, сидя на стуле в просторной ванной комнате.

Перед зеркалом в паре метров от него стоял Эдвард, но если бы Гермиона увидела его сейчас, она бы поседела от ужаса. Длинные черные прямые волосы не скрывали острых ушей, а зубы, которые тот чистил, глядя на себя в отражение, были ровными, длинными и острыми, без клыков, и их было явно больше тридцати двух. Сидх прополоскал рот и перевел взгляд на сидящего позади него компаньона.

– Роше, Вернон, – продолжал читать тот. – Лучший аврор континента, по происхождению француз, мать наполовину вейла, что на нем почти никак не отразилось, но живет дольше людей и обострены чувства. Охотник на эльфов.

– На aen Seidhe, – уточнил «Эдвард».

– На эльфов, – возразил первый. – Не забывай о том, что это наши братья. От aen Straede с прибудет Элронд.

– О, нет, – взвыл сидх. – Почему он?!

– Потому что он владыка эльфов пути, – напомнил светловолосый эльф. – Эредин, мы с тобой и Ге’эльс сопровождаем короля Ауберона. Куда ты?

– Хочу пройтись, – Эредин потянулся. – Без этого идиотского гламура с нормальными зубами.

– Не надо, – сидх оторвался от своих бумаг. – Ты и так сегодня сказал лишнего о доме Мэлфоя.

– Я надену шапку, – Эредин брезгливо поморщился. – Даже если Гермиона увидит меня, мало ли, сквибы могут ходить по магическому Лондону. Не волнуйся, мамочка, – ехидно добавил он.

– Я не волнуюсь. Aen Elle поразительно похожи на aen Straede, – сидх поднялся, подошел к Эредину и развернул его спиной к себе, собрал его волосы в косу так, чтобы закрыть кончики ушей. – Большинство из нас спокойно живет среди людей, хотя за Элрондом и его народом мы точно не угонимся. А aen Woed – словно aen Seighe: и те, и другие живут в лесах, и пусть народ Трандуила древнее, эльфы гор и холмов не уступят им в искусстве битвы.

– Король говорил, как будут приниматься решения? – Эредин повернулся и перехватил кончик своей косы из рук сидха. – Оно будет общим?

– Трандуил говорил с Мэлфоем, Мэлфой станет посредником, и он в принципе – его adan, но Ауберон настаивает на том, чтобы решения принимались самостоятельно.

– Как они вообще… ты же знаешь лесных эльфов, – Эредин завязал волосы из ниоткуда появившейся лентой. – Даже с Йорветом встретиться, если он не хочет этого сам, практически невозможно, если, конечно, вы не Вернон Роше. Мэлфой – друг королевской семьи. Как так вообще получилось, Креван?

– Несколько веков назад, наслушавшись сказок, юный принц сбежал из леса, – сидх собрал свои бумаги и снова уселся на стул. – Dh’oine тогда были еще более невежественны, чем сейчас, и его приняли бы за нечисть или проклятого и убили бы, но один adan заметил его раньше прочих, спрятал у себя дома, а ночью отвел назад в лес, и так принц привел во дворец человека. Король предложил человеку награду, и тот попросил, чтобы эльфы взяли его дитя. «Мой сын одержим дьяволом, – сказал он. – Так говорят. Это неправда, но отстаивать истину ценой жизни своего ребенка я не хочу». «Да будет так», сказал король Трандуил, и сидхе забрали его, даровали ему новое имя Melfole, и он жил как сидх, думал как сидх и владел магией, пусть и другой природы. В то время собирался совет, и король Трандуил отправился в путь, взяв с собой принца и воспитанника, а назад вернулся только с принцем. Melfole остался: гуляя однажды, он встретил другую mannas. Чтобы показать дружбу с сидхе, он даровал своему сыну эльфийское имя и основал род Малфоев, передавая знание о Старшей расе своим детям, те – своим. Когда совет собрался вновь, и aen Woed появились в Англии, принц играл с юным Абрахасом Малфоем, как когда-то с основателем его рода. Люциус… сильно провинился, открыв знания о сидхе Волдеморту, и Трандуил даже не хотел видеть его, но потом появилась эта твоя из министерства…

– Она не моя, Креван! – перебил Эредин. – Мы тянули жребий, кто будет разведчиком, – он передернулся. – Хорошо еще, после переговоров все вскроется, и мне не надо будет с ней проводить время.

– Dh’oine настолько плоха? – тонко усмехнулся Креван. Эредин передернулся, поправил человеческую рубашку. Ему было неудобно в такой одежде, кожу раздражали швы, но если уж он хотел выйти в город, приходилось соответствовать. У aen Elle всегда были лучшие воины и разведчики, и Эредин считался первым среди всех. В паре с ним работал Креван, достающий информацию и придумывающий сценарии встреч, задачи перед их группой и отчетность оформлял третий сидх по имени Ге’эльс, он же представлял их перед королем Аубероном и заменял самого короля народа Ольх время отлучек и охоты. Народ Ольх первым освоил жизнь в городах-призраках: как другие города имели свои магические части, так и в этих были эльфийские. В то же время сидхе этого народа спокойно взаимодействовали с людьми в случае необходимости, могли жить, не привлекая к себе внимания, когда наступала опасность или надо было добывать сведения – как Эредину сейчас.

– Она… для них, может, и ничего, но… – Эредин поморщился. – Она не женщина в полном смысле этого слова, ее внешность не радует взор, она не поет, специально делает так, чтобы мужчины ее не желали. Еще громко говорит и смеет меня не просить, а что-то просто говорить, чтобы я это сделал.

– Их так воспитывают, – пожал плечами Креван. – У них даже суд однажды женщина возглавляла. А у маглов так вообще женщина королева.

– В Долине Цветов aen Seidhe на континенте тоже проводили эксперименты, – припомнил Эредин. – И теперь Йорвет кошмарит Лондон, потому что назад ему хода нет.

– Ты считаешь, он был прав? – поднял брови Креван.

– Эта эльфийка с сущностью dh’oine отдала эльфов, детей Старшей расы, на суд людям! Даже если бы Йорвет лично всех в Долине вырезал и плясал на могилах, его нельзя было отдавать dh’oine. Убила бы сама, я бы и слова не сказал. Но теперь, благодаря изоляционистской политике магической Британии, у Йорвета есть шанс сделать здесь хоть собственное государство, – он самодовольно усмехнулся, словно сам собирался его создать.

– Aen Scoia’tael? – Креван наклонил голову, насмешливо глядя на Эредина снизу вверх. – И если лесные эльфы принадлежат чащам, горные – холмам, странники – морю, народ Ольх – равнинам, то эти будут принадлежать криминалу. Эредин, – проговорил он, поняв его мысли. – Мы нейтральны в этом вопросе.

– Нейтралитет – это бездействие! – отозвался Эредин горячо. – Я знаю, что делать.

– Посвяти меня, – Креван посмотрел на свои руки, на кафель на полу – куда угодно, только не на Эредина, чтобы тот не понял, насколько его волнует вопрос, насколько ему интересно.

– Я не хочу кого-то ввязывать, пока все не реализуется, – ответил сидх. – Чтобы в случае провала никого не потопить. Король мне благоволит.

Креван подавил вздох: теперь он точно знает, что Эредин уверен в своем начинании и его успехе и хочет получить все лавры единолично. Впрочем, это было ожидаемо: Эредин давно хотел чего-то большего, чем слава лучшего разведчика.

========== Глава 2. Переговоры ==========

Гермиона еще раз оглядела всех магов, который собираются присутствовать на переговорах с сидхе, кроме, конечно же, Малфоев, которые предоставили мэнор и свои услуги в качестве хозяев и модераторов встречи. Золотое гриффиндорское трио в полном составе, за пять лет помолодевший в тонусе от постоянной охоты на одного особо наглого сидха Вернон Роше, министр магии Кингсли, Луна Лавгуд, Ремус Люпин как представитель вполне довольных своим новым положением магических тварей и Северус Снейп. Точнее, Принц.

– Как ты его затащил? – шепнула Гарри на ухо Гермиона.

– Пригрозил вручить орден в министерстве, – отозвался Поттер. – Там будет Скиттер, которая уже десять лет пытается взять у него интервью. К тому же он с нами будет как представитель Отдела Тайн.

– Разве ОТ не пришлет кого-то… менее ангажированного? – нашла подходящее слово Гермиона.

– У них есть еще один вариант, – хмыкнул Гарри. – Руквуд. Он как раз отсидел, вышел месяц назад из Азкабана.

– И его сразу приняли в Отдел Тайн?!

– На прежнюю должность руководителя ОТ, – кивнул бывший избранный.

– Говорят, только его и ждали. Как там они выразились? – повернулся к ним Рон. – То, что сотрудники делают за стенами Отдела Тайн, не их дело – Отдел Тайн не лезет в личную жизнь и не контролирует досуг. Быть Пожирателем смерти – досуг. У меня иногда чувство, что мы могли сходить на выборы и проголосовать против Волдеморта, и он бы сам ушел.

Гарри фыркнул и поскорее отвернулся: с каждым годом их подвиг казался все мизернее и ничтожнее, Малфои поднялись на теме сидхе, и Люциус, этот ненавистник маглов, все свои средства вложил именно в магловский мир и стал еще богаче, Руквуда выпустили и сразу взяли назад на престижнейшую должность Невыразимого, а Луну взяли через пять лет попыток, Рона завернули на квиддиче, да и Джинни звезд не хватает. Когда говорят о Волдеморте, маги младшего поколения едва заметно закатывают глаза и вздыхают, мол, ну вот, сейчас он мне опять расскажет о войне. Аристократы, когда начинаешь говорить о событиях десятилетней давности, переглядываются и поджимают губы. Исправно ходят в аврорат, подтверждая свою восстанавливаемую с нуля репутацию, но так брезгливо морщатся, когда им напоминают, что скулы сводит. Уизли, ставшие богатыми – вся семья героев – тем не менее не вошли в круг. И не стремились вроде набиться в друзья тем же Малфоям, Ноттам, Диггори и прочим, но Гарри с удивлением осознавал, что разделение на факультеты после школы действует только в отношении Гриффиндора. Тот же Малфой, оказывается, общается не только со слизеринцами, а вполне весело проводит время в компании той же Чжоу, отец которой работает с Люциусом в магловском мире по паре направлений. Младший брат Седрика Диггори и Теодор Нотт – лучшие друзья. Даже Луна и Гринграсс уживаются в Отделе Тайн, и только Гриффиндор оказался словно в изоляции. Нормальные герои всегда идут в расход… Даже Гермиона отчаялась найти кого-то в волшебном мире и встречается теперь со сквибом из Лондона, Рон после Гермионы вернулся к Лаванде, и теперь они то сходятся, то расходятся: альтернатив немного у обоих. Никто не хочет сосуществовать с героями прошлого, все хотят поскорее забыть то, что было десять лет назад, а они – живое напоминание.