Текст книги "Дыши всем назло"
Автор книги: Чапыгина Анастасия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 8 «Кипение крови»
Едва Делайла проснулась, как ей немедленно бросилось в глаза серое небо за окном, затянутое мрачными тучами. Кажется, сегодня погода выдастся особенно дождливой, что совершенно угнетало ее настроение, а ведь им с матерью еще предстояло посетить кладбище, помянуть отца в день годовщины его смерти.
Делайла грустно выдохнула, схватившись за голову, которую в следующий момент пронзила ноющая, жгучая боль. Кажется, ее организм потихоньку начинал сдавать позиции от того, что вчера – да и за последние несколько недель – на нее столько всего свалилось. Сентябрь выдался совершенно выматывающим, и что ожидало ее в конце года, было просто страшно представить. Если бы не Нерине, первая обратившая внимание на нее, то и Аавилл проходил бы мимо, а там, кто знает, возможно, Делайла жила бы сейчас гораздо спокойнее. Но она жила так, как того добивалась Эсли, так что ей приходилось думать, как выбираться из такой плачевной ситуации, а не о том, как бы хорошо могла сложиться ее судьба без моральных уродцев.
Боль отступала. В мысли внезапно полезли воспоминания вчерашнего вечера, а особенно настойчиво – слова Аавилла о цели его отца. И Делайла, дабы поскорее выкинуть из памяти все ненужные и неприятные отрезки ее жизни, открыла глаза, повернулась набок и стала внимательно вглядываться в окно, но уже в следующий момент пожалела об этом. Пасмурная, угрюмая уличная атмосфера заполняла ее тело лютой ленью, вселяла неукротимое желание спать, а ноги наливала свинцом. Делайла еле боролась со сном, размышляя о том, что ей еще предстояла куча работы по дому, а от безделия она точно будет думать только о неприятностях. Не сегодня.
По окну редко забарабанили мелкие капли, и с каждым глухим стуком спать хотелось все больше, а вставать и идти заниматься уборкой – все меньше. Ее тянуло в дрему, тело тяжелело. Рука невольно съехала с кровати, затем нога, а потом уж и Делайла с грохотом свалилась на пол, приложившись головой о прикроватную тумбочку. Она зашипела, села, облокотившись на постель, и протянула ноги. И хотя пробуждение получилось весьма эффектным, лени не поубавилось.
В конце концов Делайла сумела преодолеть внутреннюю усталость и встала. Открыла окно, впуская в комнату утреннюю прохладу, и высунулась в него. Лицо обдало свежим, холодноватым воздухом, а от приземляющихся на кожу капелек по спине забегали мурашки, как и от чувства абсолютной свободы. Однако вскоре вдали послышались грозные раскаты грома, будто призывая ее к реальности.
«Так, отставить ерунду», – приказала себе Делайла и с сожалением закрыла окно. С грустью поглядев напоследок на залитую дождем улицу, она направилась в ванную.
В доме сегодня было намного тоскливее, чем обычно, даже словно холоднее. И то ли это воображение играло с ней, то ли действительно по комнате плыл еле заметный туман. Делайла поежилась и сильнее закуталась в полотенце. Обычно знакомые, родные коридоры теперь почему-то казались чужими, пустыми, мрачными, негостеприимными, отталкивающими. Их замечательный, любимый дом будто вырвали из времени и пространства и вынесли куда-то в бездну, где нет больше ничего. Делайлу как ледяной водой обдало, когда ей в голову пришли такие ассоциации, хотя она и осознавала, что все ее мысли – всего лишь глупости, навеянные печалью дня. И все же… их дом и правда опустошен. Без Маркуса Бертрана он был мертвым и угрюмым. Увял вместе с несчастной семьей и их горем, погряз в трясине глубокого отчаяния и грусти, стал серым и потусторонним. Особенно сегодня. Особенно сейчас.
В который раз преодолевая желание заплакать, Делайла переключила внимание на уборку. И все бы хорошо, как вдруг взгляд пал на семейный альбом. Она немедленно бросила порученные ей занятия и резко схватила его, словно от него зависела жизнь всего мира, и раскрыла, упав на еще не заправленную кровать. Да, вот счастливая, молодая пара держит на руках маленькую, улыбающуюся во весь рот девочку; а вот серьезная, обидчивая мина Делайлы, которая надулась в тот момент из-за того, что ей не купили мороженое из-за ее простуды; четырнадцатилетние Вейн и Делайла, понурые и уставшие после катания на коньках, а на следующем кадре веселые и улыбчивые; отец возле своей машины, явно пытающийся скрыть улыбку… Да, она помнила, в тот момент его смешил Вейн…
И это все, на что ее хватило. Сердце несчастной дочери не выдержало, с губ сорвался всхлип, а затем протяжный, жалобный, полный тоски и боли стон. Она уткнулась в подушку, спина ее подрагивала, негромкие стенания сливались с дождем на улице, грудь сдавило тисками, в горле застрял громадный ком, от которого оно болело, а душа с каждой слезой словно испарялась и исчезала в никуда, оставляя Делайлу наедине с ее горем. И как только в комнате все стихло, а капли ливня еще барабанили по стеклу, наступил покой. Однако в нем не было ни радости, ни грусти, ни облегчения – ничего. Делайла чувствовала себя растерзанной, выжатой, мертвой, как их дом. Сейчас ее ничего не интересовало, она обо всем забыла, разбитая и истекающая кровью, израненная осколками собственных мыслей и чувств.
«Если бы я тогда не выпила таблетки, то не попала в эту чертову больницу, и папе не пришлось бы ехать, он не разбился бы…» – в какой раз обвиняла себя Делайла в случившемся. Таких мыслей она давно не пропускала в голову, но сегодня все для нее вновь переменилось. Плохие воспоминания вернулись, возвратилось ощущение вины, которое она успела забыть за довольно продолжительный период спокойствия, а теперь… кажется, все нужно будет начинать сначала. Как бы ни хотелось. Только бы мама не заметила ее состояния…
Так что когда миссис Бертран прибыла домой, ее дочь уже не только полностью прибралась, подготовилась к выезду, а еще, как заметила Салли, усердно прятала взгляд, чтобы еще больше не расстраивать мать своей кислой миной. И она понимала дочь, как никто, хотя не видела ничего страшного в выражении эмоций, пусть и не очень хороших.
– Мы выезжаем? – голос Делайлы все-таки предательски дрогнул.
– Да, – сухо ответила Салли, приглашая ее выйти на улицу.
Делайла кивнула и покорно вышла из дома, кутаясь в черную осеннюю куртку и медленно ступая на сырую землю. Подумать только, она едва вышла, а дождь уже успел промочить ее всю с головы до ног! Она быстро нырнула в машину, расположила пакеты поудобнее, а вскоре рядом оказалась и мама. Салли сказала водителю, куда им ехать, и транспорт сорвался с места.
За запотевшими стеклами машины ничего нельзя было разглядеть, поэтому Делайла не могла предположить, как скоро они приедут, и тоскливо рисовала узоры на окне скорее подсознательно, чем осмысленно. Время, несмотря на то, что в автомобиле царило уныние, пролетело на удивление быстро, и дождь незаметно прошел, оставляя лишь капли на траве и асфальте в память о себе.
Кладбище же находилось в лесу, и приходилось каждый раз наступать в чавкающую грязь, так как асфальтированной дорожки просто-напросто не проложили. И все бы ничего, если бы ноги не увязали в земле так глубоко, и Делайла уже сотню раз пожалела, что не догадалась пойти в резиновых сапогах.
Скамеечка подле могилы отца тоже была сплошь залита дождем, и садиться на нее не хотелось совсем, но сейчас того и не требовалось. Стоило только бросить взгляд на фото Маркуса, как из головы вылетело абсолютно все. Он такой счастливый здесь, улыбчивый, ярко-серые глаза смеются, в них читается озорной блеск, такой несвойственный взрослым. Настолько живой на фотографии, что Делайла почувствовала, ощутила, как будто бы воздух потеплел и потяжелел. Она заозиралась по сторонам, словно могла увидеть скрытое от глаз, но ничего не обнаружила и опечалилась еще сильней, а затем посмотрела на мать. Та отвернулась от нее и стояла с опущенной головой, положив одну руку на надгробие, а другой смахивая капельки с портрета мужа. Сердце Делайлы сжалось, к глазам снова подступили слезы, но нет… сейчас нельзя плакать, нельзя и без того усугублять напряженную атмосферу, чтобы не ранить себя лишний раз, не потревожить маму, единственного родного человека. Нужно беречь ее. Беречь того, кто отдает тебе все свои силы и время.
– Делла, убери тот сорняк, пожалуйста, мы про него забыли, – попросила миссис Бертран не своим голосом, когда они собирались уходить.
Делайла склонилась над сорняком, схватилась за него двумя руками и зашипела от боли, инстинктивно прижав руки к себе. Трава неожиданно обожгла ладони, так что пришлось потерпеть и предпринять еще попытку, которая теперь уже увенчалась успехом. Зато теперь пальцы будут гореть и болеть неопределенное время.
– Мам, ты иди домой, а я погуляю, – неожиданно откликнулась Делайла, оглядевшись по сторонам.
– По кладбищу? – родительница нахмурилась. – Странные у тебя предпочтения. Ну ладно, только скорее возвращайся.
Кивнув, Делайла слабо улыбнулась на мгновение и развернулась обратно в лес, хлюпая грязью и лужами. Сегодня ее мать явно не была настроена на расспросы или излишнее упрямство, иначе в другой раз не пустила бы никуда, но Делайла и сама понимала, что ей требовалось побыть одной. Им обеим это требовалось.
В воздухе витали запахи свежей травы и сырой земли, ноги с чавканьем вступали в жидкую грязь и выбирались из нее, и этот звук почему-то услаждал слух, поэтому Делайла, словно маленький ребенок, неустанно ходила по мягкой земельной каше и улыбалась. Она хотела как-то отвлечься от плохого, а в итоге с этим делом переборщила и потерялась. Конечно же, сразу запаниковала. До поры до времени.
После нескольких вращений головой Делайла увидела за черной, лакированной оградкой высокого мальчишку, стоящего к ней спиной. Голова его свесилась, как от удушья, и, надо сказать, зрелище пробирало до костей. Но чем-то парень напоминал ей кого-то до боли – по каштаново-рыжей взъерошенной шевелюре… однако кое-что вызывало затруднения в догадках.
И вот тогда, когда любопытство одержало победу, Делайла обошла оградку сбоку, воззрилась на неизвестного и тут же тихо отскочила назад. Орлеан, не замечая ничего вокруг, взирал на фотографию красавицы на могильной плите глазами, полными слез. Кажется, он даже не замечал их, просто стоял, устремив взор на фото. Делайла смогла разглядеть лучезарную улыбку девочки даже издали и поразилась тому, что та выглядела так живо, что ее можно было почувствовать рядом с собой. И негативная энергия здесь испарялась, сраженная огромной теплотой, любовью, большой душой, которой наверняка обладала оплакиваемая Орлеаном. Орлеан… Делайле случалось видеть его не в духе, но только сегодня он представился ей таким… одиноким, затравленным, потерявшим всю надежду.
«Наверное, его сестра», – вспомнила Делайла и округлила глаза, пораженная своей догадкой. В тот самый момент она будто бы переняла все чувства и эмоции Файера, ощутив горячие, струящиеся по щекам слезы обиды за такого замечательного человека, единственного, кто встал на ее сторону после Вейна.
Хотя может, это и не сестра его вовсе? Но у них так много сходств: насыщенные, каштаново-рыжие, чуть волнистые волосы, довольно длинные; живые, по-детски озорные зеленые глаза, игривая и милая улыбка, озаряющая лицо с правильными чертами; вздернутый носик, гордо поднятая голова… Орлеан как-то говорил, что она похожа на его сестру. Но чем? Черты лица совершенно разные.
– Она такая красивая, – сказала тихо Делайла, отчего Файер вздрогнул от неожиданности, а затем удивленно воззрился на нее, однако через несколько секунд снова перевел взгляд на фото. Очевидно, что-либо постороннее его сейчас мало волновало.
– Она освещала мой путь, – еще тише проговорил Орлеан. Наверное, не желал, чтобы дрожь в его голосе звучала столь явно. – Ее убили… Впрочем, забудь. Удивлена, что видишь меня таким?
Сейчас Файер был где-то далеко отсюда, однако голос его слышался отчетливо и звучал грубо.
– Нет, – уверенно ответила Делайла, в следующий миг заметив изумление на лице собеседника. – Я считаю, что каждый человек, каким бы он ни был, может быть слабым. Это совершенно нормально. Плохо тогда, когда всегда стараешься быть сильным. Это так утомительно, столько сил и нервов тратишь, а в конце концов все равно ломаешься, и это куда больнее, чем если бы ты отдался истинным чувствам раньше. Истина всегда нам противна, правда? К тому же нужно уметь принимать и удары, и награды. Иначе невыносимо тяжело будет при каждой неудаче.
Орлеан, грустно усмехнувшись, закивал головой в знак одобрения. Повисла тишина. Оба смотрели на улыбающуюся девочку, совсем еще юную, необычайно счастливую, яркую и изящную, и понимали, что если бы таких людей в мире было больше, он был бы спасен. Спасен подобной красотой. Эта девочка сейчас могла быть здесь, смеяться вместе с братом, поддерживать его и дальше, не давать ему погрузиться в себя, окружать его заботой и выручать в трудную минуту. Пустые надежды, пустые мечты. Лишь воспоминания оставались чистыми, оставляя теплый, светлый огонек возрождения к жизни в груди. Напоминания о том, что еще не все потеряно, что все еще можно исправить.
* * *
– Орлеан, ты садишься на эту карусель уже третий раз, оставь места детям! – смеялась Делайла, глядя, как Орлеан взбирается на лошадку и готовится пуститься в еще один круговорот.
Возможно, поведение двоих ребят показалось бы кому-то довольно странным: вместо того, чтобы скорбеть по своим родным, они отправились на аттракционы в парк! Но с другой стороны, после чересчур долгих страданий иногда нужно отходить хотя бы на время. При этом совсем не обязательно забывать о своем горе, достаточно лишь чуть-чуть от него отвлекаться. Уж лучше, чем вовсе сойти с ума от вечного одиночества.
Итак, Орлеан и Делайла после грустных разговоров и неловкого молчания отправились в местный парк, чтобы развеяться. И в итоге веселился сам Файер, который и предложил прогуляться, а Делайла только ходила за ним и смеялась над его выходками и шутками. Удивительно: сколько же ему приходилось скрывать сердечную боль, чтобы казаться сильным, что он так научился ее прятать и становиться другим человеком! Чего же стоила ему каждая улыбка, каждая искорка смеха? Сегодня Делайле довелось узнать настоящего Орлеана, и она еще не понимала, жалеть ей об этом или нет.
– А почему ты не катаешься? – спросил Орлеан у спутницы, когда слез с карусели.
– Мне… не хочется, – замялась Делайла, глупо улыбнувшись и засунув руки в карманы джинсов.
– Нет денег? – догадался он, внимательно уставившись на Делайлу.
– Не в этом дело! – смущенно запротестовала она, замахав руками, и сникла.
– Нет ничего плохого в том, Делла, что это так, – серьезно заверил ее Орлеан. – Хочешь, я за свой счет…
– Нет, – отрезала она и умоляюще поглядела на Орлеана. – Нет, но… спасибо тебе.
Орлеан неуверенно пожал плечами и бросил, что скоро вернется. Делайла выдохнула и обернулась в другую сторону, поежившись от холодного, сырого воздуха. Дождь прошел еще примерно час назад, однако небо оставалось таким же хмурым, мрачным, тяжелым, напоминавшим Аавилла Стоунера… Нет, только не он снова, пожалуйста. Хоть бы один день его не вспоминать вообще. Разве это так трудно?
Да, невыносимо трудно…
От очередных мыслей Делайлу отвлекли крики и громкий хохот. Обернувшись, она увидела злобно ухмыляющихся, здоровенных парней. Один из них махал купюрой над головой маленькой девочки в грязных лохмотьях, а второй просто стоял в стороне, заливался смехом и подбадривал приятеля. А бедная, измученная малышка никак не могла допрыгнуть до доллара, будучи очень слабенькой и к тому же низенькой, а ребята, решившие капитально поиздеваться над бедолагой, были не самой хрупкой комплекции.
«Они что, черт возьми, с ума посходили?» – возмутился внутренний голос.
Делайла хотела сорваться с места, помочь девчушке, но от увиденного не могла и пальцем шевельнуть. А тем временем громилам надоело играться со своей жертвой, и один толкнул ее, обозвав нищебродкой и полив еще более грязными ругательствами. Только тогда Делайле суждено было опомниться от переполнявшего ее гнева.
– Эй, вы! – окликнула парней она так громко, что удивилась звучанию своего голоса. – Вы забыли вернуть деньги!
В этот момент Делайла подняла с мокрого асфальта рыдающую навзрыд малышку, присев рядом с ней, и прижала ее к разрывающемуся сердцу. Она изо всех сил старалась придать своему лицу строгое выражение, выдержать его, не показать страха, поэтому то и дело опускала взгляд. Лишь когда суровые здоровяки подошли, желание плакать пропало даже у девочки. Она прижалась к незнакомке, дрожа всем телом, хотя до этого боялась находиться в объятиях Делайлы и никак с ней не взаимодействовала.
– Ты че-то сказала? – сплюнул на асфальт тот, что побольше.
«Делайла, ну почему ты все время попадаешь в передряги?» – простонала она про себя, еле сохраняя храбрый вид и спокойствие. На самом же деле ей хотелось убежать отсюда, сверкая пятками. Но девочку оставлять нельзя. Мало ли что она хотела купить на один-единственный доллар.
– Я сказала, чтобы вы вернули чужое, – медленно изрекла она, стараясь не нагрубить.
– А мы и вернем то, что она стырила, – как-то неадекватно рассмеялся второй.
– Я не крала! – отозвалась слабеньким голоском девочка, изобразив обиду на грязном личике.
Парни залились громким хохотом, заставив Делайлу поежиться, а маленькую девочку прижаться к ней крепче. По крайней мере, она больше не плакала. Делайле огромных усилий стоило гордо поднять голову вверх, скрыть свой страх, но, судя по выражениям физиономий громадин, ей это не очень хорошо удавалось, и факт того, что они приближались, только больше вгонял в страх.
Но внезапный просвет заставил Делайлу изумиться: за громилами стоял никем не замеченный Орлеан, который появился совершенно неожиданно, и, пользуясь моментом, схватил амбалов за головы и со всей силы ударил друг о друга. Делайла ахнула и зажала себе рот. Файер хмурым, сердитым взглядом посмотрел сначала на вырубленных ребят, а потом таким же на Делайлу. Та виновато опустила глаза.
– Делайла, почему ты всегда влипаешь в неприятности? – строго спросил он.
– Я же не могла стоять в стороне и безучастно наблюдать за издевательствами над беззащитным ребенком! – обвиняющим тоном выкрикнула она и наклонилась за купюрой.
Девочка испуганно отшатнулась от протянутой руки, но тут же выхватила доллар и побежала прочь. Однако побег длился не долго – она запнулась и полетела вниз, подставив ладошки. Делла и Орлеан по инерции кинулись к ребенку. В светло-голубых, почти белесых глазках застыла обида, зрачки быстро метались с Делайлы на Файера и обратно, но сама девочка не шевелилась, лишь дрожала. Делайла неотрывно смотрела на нее и не могла понять, что же она заметила в ней такого особенного. Бледная кожа, почти бесцветные глаза, белые ресницы и такие же волосы, только посеревшие от грязи, спутанные и грязные. Конечно, это же альбинос!
«Обалдеть…» – выдохнула она.
– Ты в порядке? – спросила Делайла девочку.
Она молчала и неотрывно глядела на Бертран, даже перестала дрожать. Орлеан хмурился, размышляя о чем-то, а Делайла глаз не могла оторвать от альбиноски. Прежде ей не доводилось видеть таких людей, потому у нее кровь стыла в жилах от восхищения. Ей как-то рассказывали о том, какие альбиносы некрасивые, но она почему-то думала, что если девочку помыть и дать ей чистую одежду, то она станет похожа на ангелочка. Глаза ее вызывали умиление.
– Как тебя зовут, детка? – Орлеан присел рядом и ласково улыбнулся ей, стараясь добиться хоть какого-то доверия. На самом же деле в его голове творился хаос. Он был готов поклясться, что уже видел ее… но где?
Альбиноска лишь сильнее захлопала ресницами, переводя чистый взгляд на Орлеана, и прижалась к Делайле, сама того не замечая. Бертран и Файер переглянулись.
– Ты потерялась? – попробовала догадаться Делла и угодила в точку, получив в ответ кивок.
Ребята вновь переглянулись и одновременно встали. Орлеан снял куртку, порвал рукав рубахи, что была под низом, и наклонился к разодранной коленке девочки, чтобы перевязать ее. Девочка дернулась, однако осталась стоять на месте.
– Твои родители здесь? Они придут за тобой?
Снова короткий кивок. У Делайлы складывалось такое ощущение, будто их новая знакомая не умела говорить. Но, скорее всего, ее просто учили не разговаривать с незнакомцами. И несмотря на положительный ответ о родителях, оставлять ее одну совсем не хотелось. Тогда Делайла, нисколько не надеясь на согласие, задала другой вопрос:
– Давай мы с тобой поищем их?
К удивлению обоих, девочка тут же ухватилась за руку Делайлы. Та даже улыбнулась и, обрадованная, что сможет в своей жизни помочь хоть кому-то, потянула ребенка на аттракционы, совсем позабыв о своей начальной цели. Да как же тут не забудешься, когда поначалу несчастный человек вдруг начинает заливаться радостным, искренним смехом, всего-то катаясь на карусели? Подумать только: какой восторг охватывал сейчас девчушку, которая до сего момента наверняка и не подозревала, как это – быть свободным от всех забот, громко смеяться просто так, потому что на душе легко; каково это – освободиться от трудностей жизни и почувствовать себя счастливой хотя бы на миг…
– Мои родители там! – воскликнула девочка, указав пальчиком на молодую пару вдали.
Не прошло и пяти секунд, как она уже маячила вдалеке, превращаясь в мизерную точку, но и та вскоре исчезла с горизонта.
– Вот тебе и большое человеческое спасибо, – невесело хохотнул Орлеан.
– Прекрати, – грустно отозвалась Делайла, не сводя глаз с того места, где только что испарилась новая знакомая. – Ей сегодня такое пришлось пережить… тем более вспомни: она же такая маленькая! На ее месте я бы тоже побежала к родителям, не разбирая дороги. Но знаешь, Орлеан, плохое у меня предчувствие…
Орлеан положил руку на плечо Делайлы и ободряюще улыбнулся.
– Не волнуйся так. День сегодня просто не очень хороший. Пойдем домой, я провожу тебя.
Делайла обеспокоенно и неуверенно поглядела сначала на него, а затем вновь на опустевший парк и грустно поплелась в сторону дома. Орлеан не решался ничего сказать, шагая позади. Встреча с альбиноской, казалось, выбила его из колеи и заставила глубоко задуматься о чем-то.
Когда ребята уже подходили к дому, дверь распахнулась, и перед ними предстала куда-то собравшаяся уходить миссис Бертран. Но стоило ей увидеть Орлеана, как лицо Салли озарилось полуулыбкой и приняло загадочное выражение. Делайла, не совсем понимая реакцию матери, нахмурилась и сделала шажок назад. Что бы это значило?
– Делайла, – миссис Бертран с хитрой улыбкой уставилась на дочь, тон звучал очень лукаво, – не познакомишь ли меня с молодым человеком?
– Конечно, мам, – устало выдохнула Делла, прекрасно понимая, чего же ее родительница успела напридумать. – Это Орлеан Файер, мой новый… друг.
Делайла пока не знала, можно ли называть Орлеана другом, потому замялась, отвечая на вопрос матери. Однако Орлеан, похоже, не был против. Ведь только что появившаяся улыбка на его лице не могла означать, что он не доволен?
Орлеан почтительно склонил голову перед мамой Делайлы и протянул ей руку. Миссис Бертран ответила рукопожатием и пригласила того к ужину. Он отказываться не стал и, подмигнув Делайле, зашел в дом. Та же, пораженная до глубины души, осталась стоять на пороге с округленными глазами и вздернутой вверх губой.
«Мама, я боюсь представить, чего ты там насочиняла…» – хлопнула себя по лбу она.
– Пока посидите, посмотрите телевизор, а я приготовлю ужин. Нет, Делла, твоя помощь мне не нужна, – Салли отмахнулась от дочери, уже поспешив к холодильнику. Выглядела она счастливой.
– Пойдем, Орлеан, – выдохнула Делайла, с сомнением глядя на мать. – Если мама увидит, в каком состоянии твоя рубаха, в обморок упадет. Так что не снимай пока куртку.
Файер беззаботно пожал плечами и направился вслед за ней.
Ничего не оставалось, кроме как отдать свою футболку. Да-да, именно свою. Делайла с ума сходила от мужских футболок и рубашек, а потому в ее гардеробе присутствовали эти элементы одежды. Орлеан, кажется, не удивился такому качеству в ней. А что его вообще могло удивить? Он и сам был на многое способен, к примеру, на расхаживание в женских платьях. Этот парень – настоящий сорвиголова, ему плевать на свои поступки, о последствиях он даже не задумывается, так чему ему изумляться?
– Держи, – Делайла протянула футболку Орлеану. – Можешь не возвращать, она все равно мне чересчур большая.
– А кто сказал, что я тебе ее отдам? – рассмеялся Файер, но тут же оборвал смех, увидев надпись на футболке. – Napalm Death?! Делайла, ты с ума сошла – отдавать вещь с этой шикарной группой!
Вот теперь Делла впервые увидела искреннее удивление на лице Орлеана и даже застыла у комода.
– Тебе точно не нужна эта футболка? – выжидающе уставился на нее Орлеан.
– Абсолютно, – Делайла почему-то захихикала.
– Ты слушаешь такую музыку? Ты мне казалась изнеженным созданием…
– При чем здесь это? По их песням можно хорошо изучать биологию, – пошутила Делайла. И все равно Файер смотрел на нее большими глазами. – Так, ладно, пойдем есть.
Со временем Делайла не прогадала: мама уже наготовила всего, что только можно, и ждала ребят, сев у телевизора.
«Когда же ты успеваешь только?» – спросила себя она, шокированно поглядев на стол, ломящийся от еды. Курица-гриль, картофельное пюре, два красивых на вид салата, полная кастрюля супа и еще много чего съестного.
– Мам, когда ты все успела? – почему-то спросила она шепотом.
– Когда ты отпросилась прогуляться, я подумала, что сегодня неплохо было бы провести вечер с семьей, вместе поужинать. Хотела еще чего-нибудь наготовить, но продуктов не осталось, уже вышла за ними, и тут вы появились.
Остаток вечера прошел, сопровождаемый шутками Орлеана, которые лились и лились из его уст. Наверное, Салли давно так искренне не смеялась, да еще и не переставая. Да, кажется, Файер знал секрет поднятия духа, раз так легко мог привести в чувство незнакомого человека, и теперь Делайла не жалела, что познакомила мать с этим пареньком, что сама знакома с таким лучезарным человеком.
– Спасибо тебе, Орлеан, за то, что моя мама вновь улыбается, – Делла пожала ему руку, и тот в том же радостном тоне отозвался:
– Вам спасибо. За прошедшие два последних года это лучший день в моей жизни, – и здесь он неожиданно стих.
– А что случилось? – забеспокоилась Делайла.
– Еще раз спасибо, – Орлеан пропустил вопрос мимо ушей, вновь улыбнувшись. – Спокойной ночи.
И ушел. Исчез в темноте. Наверное, ей стоило не спрашивать ничего. Решит еще, что она так и будет бегать за ним в надежде получить ответ. Но ведь действительно интересно, что с ним такое происходило. Ясно, что все из-за сестры. Он же сказал, что она была для него светом. Неужто все действительно настолько плохо? Неужели родные не поддерживают? А как же Аавилл? Насколько Делайла понимала, Орлеан и его чертов друг были очень крепко связаны похожими судьбами, разве Стоунер ему не опора?
«Хватит, Делла, – вздохнула она, схватившись за голову, – эти ребята слишком много места занимают в твоей голове. Больше, чем следовало бы».
* * *
Делайла все никак не могла понять, почему ей не удавалось заснуть. То ли дело было в беспокойстве за Орлеана, в его словах, то ли в волнении за ту девочку. Добралась ли она домой? Что с ней сейчас? Как она? Сюда бы маму, уж они бы наговорились, Делайла прекратила бы терзаться, но миссис Бертран сегодня сутки работала, потому Делайла осталась дома одна. Вообще такое происходило довольно часто, так что привыкать не приходилось.
«Ну и холодина, закрою-ка я окно», – подумала она, свесив ноги с кровати и кутаясь в одеяло. Едва она оказалась у окна, как послышался громкий кашель, отчего Делайла вздрогнула, ничего не понимая, и в первую очередь того, откуда исходил звук. Несмотря на страх, однако, она не замедлила ход и хотела уже закрыть окно, как где-то внизу зашуршал газон.
– Кто здесь? – испуганно прошептала Делайла.
В ответ снова кашель. Детский, отчетливый, настораживающий. Тогда она стремительно распахнула окно еще шире и свесилась вниз, всматриваясь в кромешную тьму, освещаемую лишь тусклыми уличными фонарями.
– Эй, я заметила тебя! – крикнула она, как только перед ее глазами промелькнуло что-то серое.
Доброволец, пожаловавший спать в кустах у ее дома, к удивлению Делайлы, показался ей и вышел на вид.
– Господи, что ты здесь делаешь?! – ахнула Делайла, прижав руки ко рту. – Стой там, я сейчас!
Страх, удивление и непонимание отозвались дрожью во всем теле. Девочка, которую они встретили в парке, каким-то образом очутилась здесь! Что-то случилось с ее родителями? Почему она тут? А может… она просто обманула Делайлу, сказав, что у нее есть родные? Вполне разумно, однако так ли? Кто знал мотивы маленькой девочки?
Делайла со всех ног мчалась к входной двери. Она опасалась, что если сейчас выбежит на улицу, малышки там не окажется. Вдруг она испугается и убежит? Что тогда будет делать Бертран? Это ей выпала судьба встретить девочку. Ей выпала судьба ответить за нее. И если сейчас упустить ребенка, не защитить его, совесть будет мучить Делайлу до конца жизни.
– Как я рада, что ты не убежала! – чуть не засмеялась от радости Делайла, подбегая к дрожащей от холода девочке и накидывая на нее куртку, которую взяла из дома. – Как ты здесь очутилась? Прошу тебя, не молчи, ты можешь доверять мне.
Ребенок снова закашлялся и, видимо, хотел уже что-то сказать, как Бертран спохватилась и повела малышку в дом, подгоняя ее.
– Так-то лучше, – выдохнула Делайла, оборачиваясь.
Девочка выглядела еще более потрепанной, грязной и лохматой. Листья торчали из копны спутанных, серых от грязи волос, прицепились к порядком изорванному платью, в коричневых сандалиях хлюпала вода, от которой потемнели и колготки, и их можно было выжимать. Наверное, прежде чем прибыть к дому, она пару раз провалилась в озеро.
Увидев сие зрелище, Делайла пораженно подняла брови и еще долго ничего не могла выдавить из себя, глядя в такие же удивленные, чисто-голубые глаза. Очевидно, девочка не понимала, что же такого в ней заметила Делайла.
– Беру слова обратно. Совсем не лучше, – выдавила она. – Пойдем, я тебя вымою.
Малышка смущенно отвела взгляд и сжалась.
– Ох, чего я там не видела, – рассмеялась она. – Я могу и оставить тебя, но мне кажется, что это… рискованно, что ли. Что я несу?.. Просто ты неважно выглядишь, вдруг у тебя приступы какие? Я не могу тебя все-таки бросить одну.
– Поняла, – робко перебила девочка, еще больше сжавшись.
– Хорошо.
Как и ожидалось, альбиноска походила на ангела, спустившегося с небес. Абсолютно белая кожа – даже белоснежная сорочка, принадлежавшая когда-то в свое время Делайле, не смогла оттенить ее, такую сияющую. Разве что волосы имели немного желтоватый оттенок, но это не мешало рожденному в груди ощущению восхищения. Кукольные губы, блестящие глаза, настолько, что создавалось впечатление, будто в них затаились слезы. Не хватало только крыльев. Девочка была сказочной, нереальной, словно надежда, которую Делайле и остальным изгоям, казалось, никогда не получить.
