Текст книги "Son of prophecy (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Сзади!

И Тейт услышал лязганье клинка. Он поднял меч, защищаясь от нападавшего темноволосого воина – наконец-то он мог рассмотреть лицо. Тейт никогда раньше его не видел, и даже в сновидениях ему показывали лишь спину. Но неприязнь порождалась не только слепой яростью – это была внутренняя вражда, когда тебе не нравится человек с первого взгляда просто потому, что интуитивно ты догадываешься – вы были врагами в прошлых жизнях. У Тейта не было времени гадать, кем они были друг другу в его родном веке. У него вообще не было времени. Да и не только у него…

Остервенело Тейт разрезал воздух, встречая сопротивление стали. И боль в мышцах отступала перед той болью, что мутила сейчас разум. Это то, чего от него и добивались – слепой ярости, которая затмевает логику.

Ему нужна и твоя кровь – слышал Тейт слова Вайолет в своей голове, которые не были порождением его воспоминаний. Она действительно говорила с ним.

Острая боль вернула в реальность – тяжелый кулак впечатал Тейта в землю. Затем еще удар, и Тейт сплевывает, чувствуя теплую струйку, стекающую к губам. Его трясло от изнеможения и всепоглощающего ужаса. Едва он опомнился, как темноволосый уже был так близко от клена, что даже при желании Тейт не сумел бы его обогнать.

– Мне столько о тебе рассказывали, – шагая, насмехался темноволосый, сделав порез на своей ладони, смешивая обе крови. – Но ты слишком ничтожен для потомка линии Пендрагона.

Кулон. Твой кулон… – голос более тихий, но четкий. Белея тумана, Вайолет хваталась за траву. И Тейт сообразил. Его руки тряслись от адреналина. Стащив с шеи перемазанный в собственной крови кулон, юноша подтянул меч и, накинув веревку на лезвие, собрал все свои силы, прицелившись для броска.

Вот они – его изнурительные, многодневные тренировки по метанию клинков. Сталь стремительно рассекла воздух, и, словно всплески волн, завитками расступился туман. Все как в его сне: лезвие вонзилось в ствол, и окровавленный медальон коснулся многовековой коры. И прежде, чем враг сумел опомниться, багровые листья клена побелели, словно бы цвет выжег вирус. Тейт поднялся на ноги, хватая меч поверженного стражника, быстрым шагом сокращая расстояние между ним и последним составляющим пророчества. Практически черные глаза темноволосого горели ненавистью, белки розовели. Тейт отбивался, пока наконец его лезвие не уперлось в лезвие врага. Внезапно темноволосый рассмеялся.

– Ты дашь своей ведьме вот так умереть?

И юноша бросает взгляд в ту сторону, где девушка сползает с берега в туманную речную неизвестность.

На мгновение Тейту показалось, что сердце разорвалось. Уловка сработала, и темноволосый, отбросив юношу, прижал его к земле. Тейт подставил меч, и вновь со скрежетом сталь упиралась в сталь. Руки тряслись от сверхъестественного напряжения. В глазах темнело от усилий. И больно билась венка на лбу. А кровь, стучавшая в висках, внезапно подсказала исход событий:

На выдохе Тейт издал искренний смешок.

– Знаешь, в чем я превосхожу вас? – каждое слово давалось с неимоверным трудом. – Восточные единоборства, – прокряхтел тот. – Знание болевых т-точек….

Два резких движения: первое ребром кисти, под самым носом – из-за него пришлось рискнуть и выпустить меч одной рукой. Темноволосый запрокидывает голову, ослабляя хватку. А Тейт сжимает рукоятку, со всей оставшейся мощью нанося удар навершием* в кадык. Темноволосый пошатнулся, выронив оружие.

Все эти пять минут борьбы Тейт так ждал момента, когда сможет произнести фразу «Это тебе за Вайолет». Но так бывает только в кино – лихорадка лишила его последних сил на хотя бы какую-то реакцию. Подбросив меч за рукоятку и поймав в положении боевой готовности, он, молча, сжав челюсти так плотно, что заныли зубы, воткнул лезвие в тело последнего врага.

Ворон кружил над полем. Туман густо укрывал землю, пряча остывающие тела. Трясущимися руками Тейт стянул жилет, подбегая к берегу.

Он ненавидел воду. Ненавидел всю свою жизнь. Ненавидел потому, что страх тянулся отсюда. Это та самая точка отсчета.

И пока руки блуждали по водной глади, глаза силились привыкнуть к туманной пелене, а мышцы ног старались удержать от несущего течения, Тейт молился, чтобы ни в чьей жизни никогда не было настолько же страшного момента. Птица перекрикивала шум реки, и Тейт, не переставая сплевывать попадавшую в рот воду, различил Вайолет, зацепившуюся за корень дерева у береговой линии. Со стучащим сердцем юноша нырнул, отталкиваясь ото дна. Он вытащил ее на песок, откидывая с бледного лица длинные мокрые пряди. И заплакал – от страха, адреналина и жуткой горечи от собственного бессилия. Неужели все, что он сделал должно забыться? Неужели их возможному будущему никогда не наступить? Вайолет обрела свою магию – магию, что позволяла влиять на эмоции людей, проникать им в головы. Ту самую магию, которую она пыталась применить в их первый день встречи! Тейт ясно помнил тот момент, когда он сидел со связанными руками на привале, а она впервые прикрыла глаза, стараясь вселить в Тейта уверенность и тепло. Неужели он никогда не сможет ее поблагодарить? Сказать ей, как он гордиться ею? Как… любит?

Его руки лихорадочно ощупывали ее тело. Стрелы не было. Может, ему все померещилось? Может, это какой-то галлюциногенный туман? Он видел такое в сериалах! Но платье чернело от крови…

Внезапно ворон вновь заголосил на одной из веток. Тейт поднял заплаканное лицо. И его осенило…

Ветки! Ветки деревьев были прежними! «…когда существо, наделенное магией умирает близ деревьев, природа реагирует: стволы пригибаются к земле…» – он навсегда запомнил эти слова. Верхушки продолжали тянуться к серому небу, и мысль заставила сердце и разум Тейта работать быстрее. Его силы вернулись – он и сам не понимал, каким образом, но слабость в мышцах прошла так быстро, словно бы Вайолет была в сознании и вновь лечила его своими травами. Вспомнить правила первой помощи…

Тейт нащупал артерию, испустил болезненный вздох и, собравшись, нанес сильный удар, который должен был запустить сердце. Должен был. Но ничего не произошло. Его тихие стоны непроизвольно вырывались откуда-то из самой грудной клетки. Тейт утер капающие слезы, отсчитывая про себя нажатия дрожащим голосом. И даже касание ее губ сейчас не волновало мужское начало юноши так, как могло бы при других обстоятельствах.

– Ну пожалуйста, – всхлипнул тот; ноги зарывались в мягком мокром береговом песке. – Вайолет, пожалуйста, – слова лились лихорадочным, неконтролируемым потоком. – Черт, да ты не можешь! Не можешь так меня оставить! – он злился и плакал, продолжая монотонные движения. Слезы капали на скрещенные у нее на груди руки. – Давай, ну давай же…

От пелены слез он не заметил, как верхняя ее губа начала розоветь. Тейт жмурился, силясь побороть горький плач, все продолжая ритмичные нажатия, хотя уже и не чувствуя прилива надежды. И между собственными всхлипами он разобрал – сперва тихий и короткий – кашель. Юноша спешно утер глаза, желая увидеть то, от чего приятно заныло в солнечном сплетении: Вайолет болезненно выдавливала из себя речную воду. Тейта вновь заколотило. Он не мог ее обнять и от радости лишь с силой сжимал ее плечи и руки, гладил лоб, водил по волосам.

– Что бы ты… – сквозь кашель говорила та, – … делал без меня.

Его слезы – уже не отчаяния – скатывались к губам, надолго сложившимся в широкую улыбку.

***

Желтеющая листва шуршала от легкого прохладного ветерка, и слабо светило сквозь дымку солнце. Тейт шел рядом Вайолет по лесной тропе от большой дороги – там, где Билл и Рубио высадили обоих с повозки, потому что девушка предложила дойти пешком. Куда они шли Тейт знал туманно. Вайолет лишь обмолвилась о береге Темзы, и юноша искренне надеялся, что прогулка вновь окончится мелким воровством на торговой площади Лондиниума и ночевкой в кузнице. А, может, нечто большим? Смогут ли они так прожить всю жизнь?

Пока они брели по лесному массиву, слова лились – по большей части Тейта. Он без умолку, с запалом, жестикулируя рассказывал о том, что видел, что делал, о чем думал и чего хочет. Он перескакивал с темы на тему, с событий минувшего дня до возможного будущего. Вайолет слушала, не перебивая. И лишь вспыхивающий порой румянец и легкая полуулыбка говорили о том, что она слушает каждое слово. Он расспрашивал ее о магии, что наконец-то поддалась девушке, и прерывал путь, чтобы сжать Вайолет в объятиях, потому что он был до безобразия счастлив.

– Так, значит, это был целебный источник? – продолжали они путь.

Вайолет кивнула.

– Живая вода.

Теперь Тейт понимал, что тот прилив сил, который он почувствовал в реке – еще одного доказательство существования магии. Отпали и прошлые сомнения по-поводу расположения той самой сказочной части леса – в его веке ее нет. Целебный источник наверняка со временем ушел под землю, а ландшафт претерпел колоссальные изменения.

– Но как ты поняла? – несмотря на долгие часы разговора, вопросы не кончались.

Вайолет прикусила уголок губ.

– Там была еще одна жертва – твой ворон. Его обожгло в момент выгорания цвета листьев. Я видела, как птица упала в воду… и взлетела.

Неожиданно для юноши они вышли из леса к берегу – к той самой части Темзы, откуда его вытаскивали Рубио и Персиваль. Ослепленный счастьем, Тейт не сразу понял масштабы грядущей трагедии. Вайолет нервно облизнулась и убрала прядь волос за ухо; блеснул ее тонкий браслет. Ладони юноши были большими и теплыми. Улыбка Тейта стала тревожной.

– Почему мы остановились? – он пытался задвинуть мрачные мысли подальше.

Вайолет силилась поднять взгляд. Вновь зажевав губу, ей это удалось.

– Тейт, послушай…

Он вздрогнул.

– О нет, – на выдохе, с нервным смешком, – О-о, нет-нет-нет… – Тейт вытащил свои руки, отходя, лихорадочно потирая щеку – на левой стороне все еще бледнел здоровый фиолетовый синяк. Юноша вновь поднял взгляд; глаза влажные. – Ты прощаешься, да? – всплеск рук, и шлепок по бедрам. – А я-то дурак, тут лекцию целую прочел о своих планах!

Вайолет моргнула, и слеза скатилась к губам. Ее ладонь легла на живот, словно вновь заныла еще недавно затянувшаяся рана. Город звучал далеким звоном кузнечной работы и криками рыбаков.

– Ты ведь знаешь, ты не можешь остаться в этом мире…

– Чушь! – вспылил Тейт. – Кто сказал?

– Тебя вообще сейчас не должно быть здесь! – выпалила девушка. – Ты должен быть мертв в этом веке, твое присутствие сейчас нарушает временной баланс!

Взъерошивая растрепанные кудри и обводя лихорадочным взглядом окрестности, Тейт издал нервный смешок.

– Да плевать мне на временной баланс! На все плевать! Я с тобой хочу быть…

Вайолет, казалось, не моргала, и слезы пеленой застилали взор.

– Тейт, пойми, прошу… – ее губы дрожали, и истерика подкатила с глубоким вздохом, что в теории призван был успокоить.

– Тогда пойдем со мной, – он сжал ее ладошки. И взгляд полный энтузиазма, слез и сумасшествия одновременно. Вайолет всхлипнула. – Ты же сможешь это сделать? Фокус-покус, нырнем – и мы в Лондоне. Так ведь это работает?

Вайолет плакала, не смея озвучить свои мысли.

– Смотри, пророчество было истолковано неверно, – продолжал напирать Тейт пока Вайолет молчала. – Я не умер, а, значит, могу вернуться, так? Но раз и ты должна была умереть, то какова вероятность того, что тебе нельзя пойти со мной?

Вайолет мотала головой, прикусив пухлую от слез губу.

– У меня другая судьба…

Отчаяние накрывало Тейта волной жара. Ему хотелось топнуть ногой, как делают дети, или проделать весь трюк с перемещением во времени самому… если бы он знал, как это работает… Еще слишком рано! Он даже не успел попрощаться!

– Но я не смогу без тебя! – Тейт говорил искренне, с новой силой сжимая ее ладони, стоя так близко, что вновь чувствовал аромат растений, присущий только Вайолет. – Думаешь это так просто – встретить человека, с которым тебе хорошо и легко? Своего человека? Ты все время отрицала любовь, но разве и правда ничего не чувствуешь ко мне?

Вайолет плакала неконтролируемо. Это было нужно, это была правильная реакция.

– Я чувствую, – сквозь всхлипы произносила та, – чувствую так сильно, что знаю – никогда больше такого не испытаю.

Тейт терял самоконтроль. От собственного бессилия кружило голову.

– Вайолет, пожалуйста… – вновь тихо повторил тот, дотронувшись до ее щеки рукой. Вайолет сглотнула.

– Мы еще встретимся, – запустив ладонь в его волосы, Вайолет слегка потянула. Губы горели от слез, и от растекшегося жара полыхали и тела. Тейт сжал ее талию, стараясь получить от первого полноценного поцелуя все, что было возможно за короткую минуту. Вайолет с нежностью улыбнулась и, отстранившись, потянулась к уху юноши. – Слушай звон колокольчиков, Тейт…

– Что? Нет, Вай, н-нет… – сладкая истома от поцелуя рассеялась. Тейт вновь отстранился, словно расстояние между ними могло спасти ситуацию. Вайолет болезненно выдохнула, рука тянулась в привычный кожаный мешочек.

– Прости, Тейт, мы обязательно встретимся…

Хотел юноша того или нет, но мелкие частички порошка слетели по ветру с миниатюрной ладошки. Последнее, что запомнил Тейт – мучительный всхлип заплаканной девушки, и как ее руки зажимали собственный рот, и слезы катились по пальцам…

Комментарий к Yr

Yr (Bow) – руна, означающая лук для стрельбы, воплощает задуманное человеком.

* – самая верхняя часть меча

========== Gar ==========

Барабанные перепонки разрывало от звона…

…с чего начали, к тому и вернулись.

Мутные, тихие голоса звучали где-то совсем далеко.

…парень…

…эй, парень…

– Эй, парень, слышишь? Только не умирай! Только не в мою смену! – сильный ливерпульский акцент пробивался все отчетливее с каждым новым словом.

Вдох. Бешеное сердцебиение.

Под спиной – мелкая галька, и резко проступили на фоне крики чаек и плеск слабых волн. Перед фокусирующимся взглядом маячил логотип на дутой черной куртке: Галерея Тейт, охрана.

Юноша все продолжал откашливать воду. Осознание произошедшего захлестнуло, и он уронил голову обратно на гальку. Он у себя дома. Вайолет больше нет. Вот эту смерть ей и предрекали. В его жизни ее больше нет. Вот она – смерть. Серое, пасмурное небо привычно давило на мост Миллениум. Тейт закрыл глаза. В нос бил едкий запах водорослей и улиток.

– … повторяю, скорую на Бэнксайд… – и под жужжание рации Тейт вновь отключился.

***

Тейта продержали в больнице ровно столько, сколько потребовалось на постановку диагноза от врачей и психиатров. И там, и там – полностью здоров. Не считая оставивших след синяков, благодаря чудодейственному источнику, от ран и ссадин ничего не осталось.

Прийдя в себя, первые часы Тейт размышлял, а не померещилось ли все? Может, кто из его «приятелей» подсадил на какие-то очень качественные колеса, и приход просто длился дольше положенного?

Потом он вспомнил, со страхом переворачивая ладонь. Шрам от осколка в Темзе, полученный в первые минуты пребывания в Лондиниуме, был на месте. Лишь это, воспоминания да одежда, в которой его нашли, подогревали уверенность в собственном психическом здоровье. Самым сложным оказалось объяснить родителям свое отсутствие длинной в несколько месяцев. Тейт не мог сказать правды, но и связать это с его прошлыми подпольными боями он тоже не мог. Он выдумал нелепую историю о практике археологического факультета Вашингтонского университета – супер секретной и строго конфиденциальной – отсюда и «нелепый» наряд. О том, почему охранник Тейт Модерн нашел их сына в шестом часу утра без сознания и водой в легких они еще не успели спросить ввиду растерянности. Но он придумает ответ, как делал это всегда. Тейт знал, родители будут гневаться, затем обидятся, а потом вновь остынут – как это было всю его жизнь.

Случай чудом не попал в газеты, да и все скорее всего списали бы на простое юношеское пьянство. После больницы Тейту предложили пожить в родительском доме, но он отказался. Было непривычно подниматься по ступенькам – таким знакомым, но успевшими стать чем-то очень далеким – дома 13C по Гарлик-Хилл. Его икеевские светлые льняные занавески, его металлическая кровать, его большие черные наушники с поцарапанной дужкой – он переводи взгляд от одного предмета к другому, и чем дольше находился в квартире, тем острее ощущал одиночество. Было непривычно вновь чувствовать аромат геля для душа, молотого кофе из кофейни на Квин-Виктория-стрит и ананасов на пицце, слышать шум двигателей, монотонное гудение прачечной и бессмертную «Show Must Go On», которую почему-то зачастили крутить по радио…

Мы еще встретимся…

Означало ли это, что его вновь «призовут служить» во благо страны в том же веке? Или он тоже встретится лишь с потомком кровной линии Вайолет? Подобные мысли часто вызывали у него неприятный холодок. Хотел ли он знать, что Вайолет выйдет замуж? Влюбится?

Тейт тосковал. Вся деятельность сводилась к унылому проживанию дня за днем пока в какой-нибудь момент не кончатся отложенные за прежнюю жизнь деньги. Он снова стал гладко бриться – в меланхоличной апатии вновь и вновь проходили эти ритуалы. Утренние пробежки больше не радовали, а единственное, что в большей степени можно было назвать приятным – отсутствие прежних кошмаров. Однако же, во снах теперь часто была Вайолет, и, просыпаясь, Тейт каждое утро в изнеможении закрывал глаза, надеясь, что его мучения хотя бы сегодня подойдут к концу – напоминание изматывало, и от тоски по Вайолет хотелось рыдать.

Слушай звон колокольчиков, Тейт…

Слова, казалось, не имели никакого смысла, и Тейт злился на Вайолет. В такие мгновения ему казалось, что она ничего к нему не испытывала, но после он вспоминал тепло ее губ и тихий стон, который услышал только он, и ее нежные касания, и улыбку во взгляде, которой она одаривала его, когда они оставались наедине…

На него вновь засматривались девушки в кофейнях, обращали внимание в метро, бросали заинтересованные взгляды в «Sainsbury’s». Тейт не только отвык от этого, но и не тяготел более. И сердце мучительно ныло каждый раз, когда где-то в толпе он видел знакомые черты любимой девушки. Встретившись раз с прекрасным трудно потом возвращаться к обыденному: никто не мог сравниться с Вайолет.

***

В один холодный декабрьский день, проснувшись от очередного сновидения, Тейт не рухнул обратно на постель, проклиная небеса. Он включил лампу на тумбочке и, вытащив лист бумаги из принтера, сделал запись. Во сне Вайолет показывала ему сад с нежно-розовыми розами, и Тейту почему-то захотелось записать ее слова. С этого невинного листка бумаги все и началось.

Каждый день Тейт стал документировать все, что произошло с ним во времена рыцарей и драконов, стараясь ничего не добавлять и не приукрашивать.Он писал каждый день, лишь меняя локации: дом, кофейни, библиотеки, парк Баттерсея, а финал записывал на своем любимом Хайгейтском кладбище, возле могилы Джордж Элиот – даже вставил в утрамбованную землю ручку, которой все эти недели делал заметки в блокноте*

Он давно перестал называть это «записями». Это была полноценная книга, от написания которой Тейту каждый день становилось лучше. Книга, которая помогла Тейту выйти из серости нескончаемых будней и вновь быть с теми, к кому он так привязался. Не забывать о них, как, возможно, они все еще помнят о нем сейчас…

И почему бы не дать такую возможность и другим…

***

Майский день пах цветами. Огромный книжный «Waterstones» на Кинг-роуд был переполнен. В стеклянной витрине были расставлены алые переплеты, а постер на стекле гласил:

«Встреча с автором только сегодня в Waterstones!

#1 Национальный бестселлер.

«Сын пророчества».

Тейт Лэнгдон»

Сквозь большие окна били теплые лучи, и в столбах света кружила пыль от красного коврового напольного покрытия. Тейт, не привыкший к многочисленному вниманию, вновь нервозно тронул выбивавшийся локон, улыбаясь от приятных слов, отвечая на вопросы и возвращая подписанные экземпляры покупателям. Его стол поставили недалеко от входа, сдвинув выкладку других бестселлеров. Во вспышках камер, запахе книг и чернилах на пальцах прошел почти весь день, и основная масса желающих получить автограф давно прошла. Тейт сделал еще один глоток остывшего кофе и продолжил раскрывать и подписывать экземпляры, которые после расставят на полке в торговом зале.

– Занятно, – прозвучал женский голос, прервав монотонное жужжание кондиционеров и гомон сотрудников на нижнем этаже. – Но там ошибка, – его книгу в раскрытом виде придвинула ближе изящная женская кисть – тонкие пальчики с черным лаком на коротких ноготках.

Не поднимая головы, Тейт усмехнулся от такой дерзости.

– И какая же? – он опустил кончик ручки на чистый лист, принявшись писать.

– Кейлинское сражение. У тебя написано Кейсинское, но оно Кейлинское, – тембр голоса был болезненно знаком…

Юноша замер. Как кто-то еще может знать такие подробности? Тейт со страхом поднял взгляд…

И оцепенел. Лишь разинул рот и не мог выдавить ни одного звука. Перед ним была Вайолет. Да, ошибки быть не могло – это была его Вайолет. Идентичные черты лица, лишь волосы короче.

– Подпишешь? – настаивала девушка, с интересом глядя в широко распахнутые глаза Тейта.

– И-имя? – прочистил горло тот, отводя взгляд, стараясь проморгаться на случай, если все это галлюцинации.

– Белла. Точнее, лучше просто Беллз**

Беллз.

Слушай звон колокольчиков, Тейт.

Его словно окатили из ведра с ледяной водой. Он бессознательно вывел имя, пожелание и подпись, рука работала отдельно от головы. Тейт отрешенно протянул книгу девушке, вновь с опаской подняв на нее пронзительный взгляд. Она улыбнулась. Так, как улыбалась только Вайолет – словно ты единственный посвящен в тайну ее души. Ее губы двигались. Она что-то говорила… благодарность? Вопрос? Тейт не слышал, слишком силен был шок.

Она развернулась, и в потоке солнечного света блеснул браслет на ее руке. Тот самый, который был… есть у Вайолет. Длинная серая юбка колыхнулась при движении. Еще мгновение, и ее фигурка видна за стеклом, макушка балансирует над витринной выкладкой его книг.

Тейт моргнул. И резко бросился с места, задев по дороге стопку экземпляров, пристроенных на краю стола. Он вылетел из магазина, чуть не сбив с ног прохожего и чуть не навернувшись на тротуаре при повороте. Его сердце стучало так, как не реагировало ни на что уже долгие месяцы. Ее неестественно длинная для англичанок юбка и нарочито неопрятные темно-русые волосы сразу выделялись в толпе.

– Стой! Ва-Белла, Беллз, – кричал тот.

Она встревоженно обернулась. И, узнав знакомое лицо, с улыбкой, сжимая книгу у груди двумя руками, сделала шаг. Тейт криво притормозил, от сбившегося дыхания опираясь о колени руками.

– Я что-то забыла?

Тейт вновь приоткрыл рот, уставившись на нее с просто неприличным восторгом. Немногочисленные пешеходы обтекали двоих. Некоторые задевали локтями, по-британской привычке извиняясь, на что Тейт сейчас не обращал никакого внимания. Пускай она говорит всегда, все что угодно, я хочу слышать ее голос, – крутилось в голове юноши. Девушка вскинула брови, закрывая книжкой рот и тихо посмеиваясь. Она смеется над ним? Конечно, он ведь не ответил на вопрос…

– М-м? О, нет, там… – Тейт дергался, почесывая и взъерошивая затылок, неуклюже оборачиваясь в сторону магазина, жестикулируя, – это скорее я там все свои вещи оставил… – оба рассмеялись, а Тейт прикрыл глаза, потирая лоб, мысленно ругая себя за непонятно откуда взявшуюся неловкость и волнение. Он сглотнул, вновь трогая кудри. На фоне его подкачанной фигуры девушка казалась хрупким созданием – все как и раньше.

– У тебя такой интересный браслет, я там в книжном разглядел, – показывал Тейт на то самое украшение, что скрывалось под темной фенечкой.

– Спасибо, – добродушно улыбнулась та.

– Откуда он, если не секрет? – сразу продолжил юноша.

Нахмурившись, девушка облизнулась.

– Знаешь, даже для серийного убийцы ты задаешь слишком странные вопросы.

Тейт простодушно рассмеялся, почему-то чувствуя, как краснеет. Она улыбалась. И, вразрез с произнесенным, ее взгляд не боялся. Тепло глаз и полуулыбка говорили о том, что Тейт не ошибся. И грело сейчас вовсе не майское солнце…

Через час они уже будут знать телефоны друг друга. Но а пока слова лились из него неконтролируемо. С волнением и полным обожания взглядом он должен был спросить:

– Ты веришь в реинкарнацию?