Текст книги "Do you think you know everything about hospitals? (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Нет ну ты глянь! У вас с Мэгги еще и одинаковые стрижки! – воскликнула Стефани и снова погрузилась в мир кино. Вайолет улыбнулась и чуть не спросила «А что еще-то?», но тут вспомнила, что был какой-то комментарий про одежду.

– Классно, – отозвалась Вайолет, хоть как-то выдавая свое присутствие. Интересно, отец уже сказал матери? Он уже долетел? А если да, то как она отреагировала? Номер телефона в сумке с деньгами, может позвонить? И что сказать? Вдруг она заплачет? Нет, Вайолет определенно не хотела слез матери.

Конец фильма не заставил себя долго ждать. Стефани воодушевленно вынула диск.

– Нет, ну и как тебе? Давай, я хочу знать твое сравнение с книгой.

Вайолет поджала нижнюю губу и медленно закивала головой.

– Это да… это… пфф… хороший фильм. Но книга все же лучше.

Стефани прищурилась, будто не веря, что Вайолет вообще смотрела. На секунду девушка испугалась, не зная какой реакции можно ожидать от пациентки психиатрии. Но Стефани лишь улыбнулась.

– Следующий фильм тебе понравится больше, я обещаю.

– Что ж, заинтриговала. – Вайолет перебралась на свою постель и вытащила из-под нее сумку. Под горой вещей покоился кошелек. Вынув двадцать долларов, Вайолет поспешила все убрать на место. – Извини, но мне надо отойти.

– А, да-да, конечно, – Стефани уже вовсю молотила по клавишам.

– Что, фильм был настолько вдохновляющим?

– О, ты себе не представляешь. – отозвалась девушка. Вайолет засмеялась и вышла в коридор.

***

– Вот деньги на книгу.

– Какая оперативность. Какую ты хочешь?

Вайолет замешкалась. А что она хочет? Детектив? Что-нибудь из классики? Философия?

– Ээ… да что угодно. На твой вкус, – Вайолет оглянулась на выстроившуюся за собой очередь. Инес возвышалась за прилавком. Это раздача дневных таблеток. Как Вайолет сюда попала? И она что, отстояла такую же очередь ради того, чтобы отдать деньги?

«Ничего не помню…» – Вайолет заметалась. –Ээ… я пойду тогда… – злые глаза уставших ждать пациентов недобро сверкали, девушка поспешила ретироваться. Инес кивнула и продолжила исполнение своих обязанностей.

«Ужас, что с моей головой?» – Вайолет откинула назад волосы, проходя по коридору сама не зная куда.

Чем себя занять?

Суббота.

День обещал быть свежим, ясным. После завтрака и перевязок Вайолет застыла у одного из окон, буквально приклеившись к стеклу. Там, на улице, в более свободном мире, в серой дымке осеннего утра оживали улицы, дороги и шоссе, взлетали и садились самолеты, открывали свои лавки кондитеры и бакалейщики. Интересно, где сейчас Инес? Спит ли еще или уже на пути в книжный? А где она живет? Есть ли у нее парень или жених? Собака? Вайолет вообще о ней ничего не знала. Впрочем, как и о себе самой. А можем ли мы точно знать что-либо в этом мире? Вдруг все действительно относительно? Девушка вспомнила слова медсестры «…Тейт, ты хорошо его знаешь?» и задумалась. Ведь и правда, кроме тех фактов, что он сам ей изредка подкидывал, она по-сути вообще ничего о нем знала. Но ей совсем не хотелось связывать юношу с чем-то плохим. Ей хотелось верить, что он именно то хорошее в жизни, чего ей так не хватало. Не хватало с самого рождения. Где же он? Тейт не появлялся вчера. Может его уже выписали или мама забрала? Сердце в груди больно сжалось от этой мысли. Вдруг он уже дома? Вайолет отлипла от окна и обернулась. Может сходить в психиатрию? Но что-то в ее теле явно было против этой идеи, ноги будто не слушались. Да и навязываться совершенно не хотелось.

«Раз его тут нет, значит на то есть причины» – твердо закрепила у себя в голове эту мысль Вайолет и, развернувшись, прислонилась к окну спиной.

Чем себя занять?

***

Весь день прошел в вялом меланхоличном темпе. Прогулявшись по уже облюбованному саду психиатрического корпуса, Вайолет вернулась обратно, убедившись, что прогулка не доставляет былой радости. Что не так? Что тяготит? Протирая напольное покрытие черными ботинками, Вайолет быстро вышагивала в родильное отделение, вспомнив милую Рейчел, разрешившую заходить, когда вздумается. Но в палате, которая, по заключению Вайолет еще с первой прогулки в это крыло, принадлежала именно Рейчел и малышке, их не оказалось. Дежурная медсестра сказала что-то про осмотр у врача, а ждать здесь было небезопасно, так что девушка, сперва немного побродив у комнаты с крохотными новорожденными, вернулась к себе на этаж.

Чем себя занять?

Ей все хотелось нечаянно наткнуться на Тейта, но он не появлялся. И что ее так тревожил этот парень? Что она, сама себя развлечь не в состоянии? Мир же не может вращаться вокруг одного лишь человека, верно? Видимо, этот вопрос можно смело закинуть в папку «Подвержено сомнениям».

Суббота – выходной день. Как будто даже люди это знали и старались избегать травм и прочих неприятностей, ведущих к попаданию в это место. Весь этаж словно вымер. Малочисленные посетители старались не высовываться из палат, явно опасаясь близости психиатрии. По дороге в сторону одной из операционных Вайолет слышала неразборчивую речь, доносившуюся из того отделения.

«Я только посмотрю…» – словно успокаивала саму себя Вайолет, медленно подходя к большим белым дверям с решетчатыми окошками. Девушка прислонила ладошки к стеклу. Какой-то мужчина рисовал на стене, но отсюда не было видно есть ли у него в руках письменные принадлежности или нет. Через несколько секунд он остановился и повернул голову в сторону Вайолет. Сердце заколотилось, девушка быстро отпрянула от окна.

Массивные устрашающие двери операционной как будто говорили « Лучше сюда не суйся, мы много чего повидали». Вайолет решила послушаться, но от скуки соблазн куда-нибудь залезть был нестерпимым. Рядом с операционной была еще одна дверка, уже нормальных, стандартных размеров. Оглянувшись по сторонам, Вайолет дернула ручку. Швабры, пластиковые бутыли с растворами, электрическая уборочная техника.

«Замечательно, Вайолет. Хотела поиграть в сыщика – получи свой первый приз». – девушка задвинула повалившиеся на нее телескопические ручки швабр и поспешила закрыть дверь. – «Хоть табличку бы привесили что ли».

Раздосадованная, девушка поплелась дальше, все еще минуя такую близкую психиатрию.

От нечего делать Вайолет решила открывать все попадавшиеся ей на пути двери, пока ее не поймают и не сделают выговор. Хоть какое-то развлечение. Все потенциальные многолюдные места, вроде большого зала, она исключила из своего списка посещения. Да и в палату возвращаться не хотелось: там Стефани с фильмами. Не то чтобы кино не нравилось Вайолет, но для него нужно было настроение, которое куда-то испарилось вместе с взлохмаченным знакомым блондином. Она и сама не понимала чего хочет больше. На весах будто бы по очереди перевешивали два желания: «Тейт или одиночество» и снова «Тейт или одиночество».

Девушка даже успела заскучать по своему непутевому психиатру. Вспомнился звук метронома под аккомпанемент дождевых капель, барабанящих по окнам. Стащить его что ли при возможности? Вайолет улыбнулась от этой своей глупой мысли.

Многие двери уже были распахнуты, открывая Вайолет виды то на уставших пациентов, то на важных врачей. Все было таким скучным, а ей хотелось приключений, как в каком-нибудь триллере про больницу. Открыв очередную дверь, девушка увидела ровные ряды вешалок с куртками и плащами. И как это она так быстро оказалась у лифтов?

– Ты что делаешь? – с искренним удивлением и даже толикой страха воскликнула женщина с пышным пучком и в очках 80-х годов, сидящая у телефона на ресепшене.

– Искала врата Рая, – улыбнулась та, захлопывая дверь ногой.

Женщина расслабилась, изменившись в лице, но все же оставив грозный взгляд для вида.

– Что, поместить тебя в то крыло? – она кивнула в сторону психиатрии.

Вайолет засмеялась.

– Сама дойду, спасибо, – девушка двинулась дальше, радуясь, что ее поймали.

– На ужин не опаздывай, – выкрикнула ей вслед женщина и покачала головой, словно говоря «Вот чокнутая».

***

За весь день Вайолет исследовала, казалось бы, весь свой этаж. Ее удивил огромный новенький холодильник, стоявший напротив столовой. В него пациенты могли складывать продукты, принесенные родителями или членами семьи. Еще больше ее удивила черная винтовая лестница, к которой примыкал холодильник. Она казалась чистой случайностью из далекого двадцатого века в этом круговороте из новейших технологий и современного дизайна. Резные железные ступеньки издавали приятный глухой звук. Вайолет попрыгала на них так и сяк, через одну и через две, побегала вниз и вверх, пока не устала, затем дважды скатилась с перил и поспешила удалиться, пока кто-нибудь не увидел ее и, теперь уже действительно не положил в психиатрию.

Дверца вентиляционной шахты в одном из коридоров ходила ходуном. Не долго думая Вайолет вывинтила два разболтанных шурупа пальцами и отодвинула резную панель. К величайшему удивлению внутри лежал пистолет. Девушка в шоке уставилась на оружие, затем медленно вернула дверцу на место. Трогать было категорически запрещено. Все еще недоумевая, Вайолет тупо глядела на вентиляцию, сидя на корточках. Окей, наверное охранники решили подшутить над коллегой, стоит поскорее об этом забыть.

Если перед малой игровой повернуть налево, то можно дойти до одиночных палат. Вайолет и здесь успела побывать. Чистенькие, словно с картинки на брошюре к больнице, просторные комнаты с уже привычными огромными окнами с видом на внутренний двор и мини-парк с фонтанчиком. Кроме стандартной кровати, кресла, тумбочек и комода одиночные палаты также имели письменный стол, телевизор, отдельную ванную, зеркало в красивой раме над современной раковиной и несколько картин на стенах с изображениями шотландских замков. Красиво. Уютно. Вайолет стало грустно.

«Отец мог бы и эту палату мне снять, раз уж решил меня тут навсегда оставить» – злилась на отца девушка, захлопывая за собой дверь.

И чем же все-таки себя занять?

За день Вайолет трижды чуть не споткнулась о провод очистительной машины, видела ссору молодой пары за окном, помельтешила перед глазами продавца из журнального киоска, насчитала две машины скорой помощи, доставивших новых пациентов в лежачем положении и еще одну с рожавшей девушкой. Как-то охарактеризовать ее позу было невозможно. Из полезного же можно назвать помощь санитарам. У ребят был перерыв, но кто-то из них забыл куда поставил, видимо, очень важную баночку, и все суетились, бегая по помещению. Проходя мимо этой комнаты, Вайолет увидела какую-то банку на поверхности холодильника и решила прокомментировать. Те наперебой благодарили ее, даже предлагая свой ланч, но Вайолет учтиво отказалась.

Не доходя до прозрачного перехода, ведущего к столовой, в конце коридора справа была травматология. Вайолет разрешили посмотреть как дежурный врач останавливал кровотечение и фиксировал суставы скейтбордисту с открытым переломом. Паренька кажется больше заботили его бордовые разрезанные джинсы, теперь уже представлявшие из себя одни лишь лохмотья, чем нога. Даже под обезболивающим он делал попытки к невнятному протесту. Пес юноши безостановочно тявкал в руках у другого санитара. Тот безуспешно пытался запереть собаку в смежном помещении, но животное начинало скулить и царапать дверь. Медсестра обшаривала карманы куртки парня в поисках документов и сотового с номерами родственников.

Вскоре травматолог размял шею и, поглядев на настенные белые часы, отправил Вайолет на ужин. Упитанный низенький человечек с добрыми глазками и криво торчавшим воротом рубашки порадовал Вайолет. Она даже пожалела, что не он ее лечащий врач. Так она хотя бы не чувствовала себя не в своей тарелке на перевязках и осмотрах. И почему ей всегда так запоминается взгляд людей?

Столовая только начала принимать первых голодных посетителей. Удивительным было то, что Вайолет за день ни разу не натолкнулась на своих знакомых. Ни единой души. Куда все разбрелись? Что за волшебные субботы в этом заведении?

– Ты как-то побледнела за эти дни. – обратилась к ней румяная Зои, помешивавшая ароматную подливку половником. – Давай я дам тебе двойную порцию.

Вайолет улыбнулась, протягивая поднос.

– Скажите, а почему здесь так пусто по субботам?

– Ключевое слово суббота. Считай это место школой.

Вайолет передернуло. Чем-чем, а школой ей это место считать не хотелось вообще. И почему все сравнивают эту больницу с образовательным учреждением?

– Как доешь, подойдешь ко мне, я тебе кое-что дам, – закончив свой заговорщический шепот, женщина расплылась в доброй улыбке.

– О-о-окей, – в Вайолет проснулся азарт и чувство некоего превосходства над остальными пациентами. Кекс или питьевой йогрут? Что же это может быть?

***

Замечание Зои по-поводу бледности Вайолет прошло мимо ушей. Вообще многое в последнее время не доходило по назначению, не оставалось в памяти и разуме девушки. Что делала днем– это она помнила, а вот как прошла путь из одного коридора в другой – нет. Но страшно было не то, что она не помнила самой дороги, а то что она даже и не подозревала, что не помнит.

***

Многие пациенты выходили на пешие прогулки перед сном после ужина. Но Вайолет на улицу не тянуло. Хоть и ясная (насколько это возможно для вечернего времени суток), но ветреная погода вселяла холод в тело, заставляя девушку подрагивать даже стоя возле окна. Книги, что стояли на полках в малой игровой, по большей части представляли собой справочные материалы по анатомии и биологии. Из нормальной литературы были лишь детские книжки писательницы Эстер Вилкин, произведения которой Вивьен читала дочери по вечерам. Вайолет обрадовалась, увидев знакомые иллюстрации. Схватив коллекцию, девушка устроилась на ковре, болтая ногами и листая книжки одну за другой, освежая в памяти теплые детские воспоминания и попивая через трубочку из большого пакета сока, припасенного Зои еще с завтрака.

Вайолет радостно улыбалась, переворачивая страницы любимой книжки этой писательницы – «Good little, bad little girl». Вот на первой странице рисунок кирпичного особняка. Такой детский, далекий, но в тоже время такой настоящий, похожий на теперешний дом семейства Хармон.

А вот страница, где мама «Хорошей девочки» угощает ее печеньем. Вайолет всегда просила маму испечь ей что-нибудь, когда видела эту иллюстрацию. Вивьен была замечательной матерью. Она старалась. Бэн всегда поддерживал ее, говорил, что Вайолет вырастет такой же умной и красивой, как и ее мать. Девушка старалась оправдать их надежды, пытаясь почерпнуть все, что может ей пригодиться в будущем из услышанного или увиденного. Но, видимо, эта книга не справилась со своей задачей: в Вайолет смешалось по чуть-чуть от плохой и хорошей героини «Good little, bad little girl».

Старые книги – удивительно замечательные хранители воспоминаний. Можно открыть любую страницу и погрузиться в давно забытые, казалось бы, и вовсе стертые из памяти воспоминания. Пускай даже вот так вот, лежа на большом ковре в пустой игровой больницы Хантингтон с пакетом концентрированного сока в одной руке и длинной иголкой катетера в другой, Вайолет все равно была рада этой маленькой экскурсии в то время, когда жизнь еще могла ее удивить, удивить чем-то радостным, интересным, полезным.

Flashback.

«Незнание – сила» – процитировал знаменитое произведение Оруэлла «1984» Ричард Янг в своем личном дневнике все тем же правильным, ровным почерком. С этой строчкой можно быть и согласным и не согласным. У всего есть две стороны, просто надо знать с какой смотреть. А главное с чьей стороны. Для Ричарда эти слова были своеобразным лозунгом, девизом его жизни. Чем больше скрыто от посторонних глаз, тем лучше.

На лбу выступила испарина. Ручка безостановочно щелкала в одурманивающей тишине морга. Ричард снял наушники и прошел в соседнее помещение за полотенцем.

«Нельзя. Нельзя. Нельзя.» – повторял себе паталогоанатом, стараясь дышать ровно и спокойно. Затем его словно переклинило. Мужчина выпрямился, расправил плечи. Усмешка медленно заиграла на губах. Он здесь один, не контролируем. Совсем один. Так почему же нельзя? Еще раз протерев лоб Ричард откинул полотенце и направился к холодильному отделу.

========== Abba – Does Your Mother Know ==========

Сонная апатия медленно рассеивалась, взгляд фокусировался на стене палаты. Помещение окутывало дымчато-синее свечение, которое обычно бывает где-то за час до рассвета. Все, абсолютно все, включая живых пациентов, обволакивала вялая неподвижность. Сонливость одурманивала, словно опийный мак. Никто не укрылся от чар ночи, кроме Вайолет.

Если бы ее сейчас разбудили, сказав, что уже вечер, она бы поверила – настолько бодрой та себя чувствовала. Потратив минуту на оценку ситуации, девушка, убедившись, что все спят, приподнялась на кровати. Хлопковые светлые штаны приятно прошуршали от трения с больничным постельным бельем, босые ноги коснулись пола, нащупывая кеды. Хотелось пить.

Рядом с дверью висело большое зеркало. Пройдя мимо, Вайолет тут же с ужасом вернулась, чуть не двинув с места кровать Стефани: волосы спутались с одного бока, примявшись с другого, контуры глаз имели чуть сиреневый оттенок. Такой же, как когда она только поступила. Словно передоз – это инфекция, которая может отступить, а потом вернуться.

Голова была тяжелая, как при похмелье. Личико девушки скривилось в неодобрении. Вайолет потянулась к рукавам майки, желая поправить перекосившуюся ткань, но тут показалось, что…

… нет, не показалось.

– Дьявол! – Вайолет уставилась на свои запястья. Бинты чудным образом сползли вверх, оголив швы, сейчас будто туго перетянутые жгутом. Дремота спала, и теперь чувствовалось давление в руках, словно кровь больше не поступала к кончикам пальцев. Раны начинали ныть. – Дьявол, дьявол, дьявол! – беспомощно ругалась та, в панике стараясь сдвинуть повязки на место. Безуспешно. Вайолет лишь вызвала боль. Подавив болезненный стон, девушка прошмыгнула за дверь.

Мертвая тишина коридоров не вселяла в Вайолет ничего, кроме растущей тревоги. Только лампы на потолке издавали пугающее гудение. А что, если никого нет? Кто ей поможет? Куда идти? Где ночью искать врачей?

Глубокий вдох. Выдох. Снова вдох. Спокойствие. Главное спокойствие. Без паники.

Пост пустовал. На поверхности стойки администрации валялся большой фонарь и скомканные листы газеты. Вайолет злилась. Почему когда нужен хоть кто-то, пускай даже спящий медбрат, никого никогда нельзя найти?

Вайолет делала логические выводы, лихорадочно перебирая возможные варианты. Ей нужен санитар. Причем срочно, пока инфекция не попала в раны или, чего хуже, швы не разошлись. И куда так быстро испарилось ее наплевательское отношение, касаемо собственного здоровья?

Она даже не знала, сколько сейчас времени, лишь судила по синеватому свечению вокруг себя. Пять, может шесть утра. Когда вообще светает в октябре?

Коридоры сменялись еще одними, за поворотом шел другой и так далее, пока паника, растущая в теле Вайолет, не достигла своего пика. Пусто? Неужели все вымерли? Лихорадочно читая таблички на дверях, указатели и вывески на стенах, девушка понимала, что это совсем не то, что нужно. Рентгенология? Она тут была вчера? И что еще к черту за эндокринная хирургия?

А что она вообще ищет? Где спят санитары? Должны же быть какие-то комнаты для дежурных врачей…

Вайолет остановилась. Дежурные!

– Ну конечно… – девушка быстро замельтешила по проходу, слыша мягкие шаги. Свои собственные? Изредка Вайолет оборачивалась, пытаясь утешить себя тем, что она одна, что за ней никто не идет, что это именно ее шаги. Жутковато видеть другой конец темного коридора, когда в памяти всплывают образы и кадры просмотренных хорроров. Одно дело считать происходящее на экране чушью, сидя дома, а другое – самой в этом вариться, ощущая, как непрошеный холодок все быстрее и быстрее забирается под кожу, заставляя верить в невозможное.

Вчерашний день прошел не совсем зря, маленькое обследование местности принесло свои плоды: Вайолет побывала в травматологии. Воссоздав в памяти картинку прошедшего дня, девушка вспомнила, что на этом этаже оказывали помощь всем раненым и покалеченным круглосуточно. Следовательно, хоть кто-то должен дежурить на этаже.

Чудом найдя дорогу, Вайолет вышла к кабинету, в котором вчера приводили в порядок скейтбордиста. Интересно, как он? Его еще держат в палате? Или уже выписали?

Вайолет помотала головой. Не те мысли, соберись же!

Напротив несколько дверей без табличек. Не особо надеясь, Вайолет осторожно повернула ручку первой. Тут же, возле входа помещалась кровать. Живое создание мирно устроилось на животе и посапывало под голубым пледом. Вайолет прищурилась, просовываясь в комнату, стараясь разглядеть лицо. Темные волосы, знакомые резиновые часы на руке, свисающей с кровати… Эрик!

– Эрик… – Вайолет, совсем не уверенная в правильности собственных действий, слегка дотронулась до его плеча. – Эри-ик… – голос был тихим, совсем неслышным, словно она в шумной толпе, безрезультатно пытается докричатся до знакомого. Вайолет толкнула сильнее. – Эрик!

– Мм… – промычал тот, лишь шевеля губами и морщась.

– ЭРИК!– девушка тряхонула его еще раз, настолько сильно, насколько позволяли ноющие запястья.

Медбрат вздрогнул, подняв голову, выглядя еще более сонным, чем спящая коала, пытаясь понять, что происходит.

– Вайолет? – пригляделся тот. – Что… э-а-а… – быстрый, отработанный жест рукой, дабы поправить часы, заспанный взгляд на циферблат, затем снова на девушку. – Что такое?

– У меня бинты сползли. А ты первый, кого я нашла, – выпалила Вайолет, дергаясь на месте, желая, чтобы тот пошевеливался.

Секундное замешательство еще сонного Эрика, тупо уставившегося на ее запястья, после чего он вскочил, на ходу натягивая кеды.

– Пойдем-пойдем, – протирал глаза медбрат.

***

Перевязочная, так хорошо знакомая Вайолет, намного лучше смотрелась ночью. Более таинственная, словно из до боли знакомого фильма.

– Так что, просто проснулась и заметила сбившиеся повязки? – Эрик натянул перчатки и быстро разрезал бинты.

– Все так, – Вайолет выдохнула с облегчением. – Как они вообще сползли? Я думала их крепко завязывают.

– Смотря как ты спишь, – издал смешок тот. – Наверное, ты ворочалась.

– Не знаю. Не помню.

– Как у тебя вообще дела со сном?

– Не… не помню, – прозвучал честный ответ.

Эрик насторожился, бросив на нее быстрый взгляд.

– Ты не помнишь, спишь ли ты?

Вайолет нахмурилась, стараясь восстановить в голове события, слова, действия… словом, все, что с ней происходило за последние дни. Стоит ли говорить правду? Эрик казался милым.

– Ну я… – мялась та, – да нет, все в порядке, – она выдавила улыбку.

– Да? А по твоему внешнему виду и не скажешь.

– Я сплю, сплю, честное скаутское.

Широкую улыбку Эрика сменил зевок. Он выглядел таким растрепанным, сонным, нанося мазь и меняя повязки.

– Прости, что разбудила, – виновато произнесла Вайолет.

– Да брось, все нормально. Это моя работа. У моей мамы в обиходе была отличная фраза: « На пенсии отоспишься» – засмеялся медбрат.

– Моя тоже так говорила, – улыбнулась Вайолет, мотнув головой и откинув волосы с лица.

Эрик усмехнулся.

– Ха, видимо твоя и не догадывалась, что можно и не ждать так долго? – санитар кивнул на ее запястья, но затем встревожился. – Ой, извини, это было непрофессионально, прости меня.

Вайолет подавила улыбку.

Раны протестующе ныли. Ну конечно. Ни с того ни с сего потревожь спящего человека, так и тот в шоке будет, не говоря уже о свежих порезах.

– Я боялась, что занесу инфекцию. Все ведь будет нормально, да?

– Все будет отлично, – улыбнулся тот, завязывая бантик на последнем запястье. – Ну вот и все. Утром можешь не ходить на перевязки, я уже выполнил суточную норму.

Вайолет улыбнулась.

– Слишком много веселья для человека, которого разбудили посреди ночи.

– Уже не ночь, светает, – он обернулся к окну. – Да и к тому же с моей профессией я иногда не сплю по несколько суток, так что…

– Понятно, – закончила Вайолет. Спрыгнув с кушетки, девушка замялась, не зная, что теперь надо делать. Эрик неспешно стягивал перчатки. – Мне можно идти, да?

– Да, да. Постарайся поспать оставшееся время до подъема.

Вайолет коротко кивнула. Эрик выпрямился, словно вспомнил о чем-то важном.

– Так, нет, стой. Инес дала мне указание… – санитар пересек перевязочную и, выдвинув ящик светлого комода, принялся рыться в горах лекарств. Наконец найдя нужное, медбрат извлек на свет бутылку воды и, вынув из пузырька овальную таблетку, протянул всю эту радость Вайолет.

– Что это? – недоверчиво спросила та, подходя ближе.

– Мне сказано проследить, чтобы ты это выпила.

Вайолет поглядела на пилюлю, упавшую на ее ладошку.

– Это не мои. Те, что я пила раньше выглядели не так.

– Не я назначаю тебе лекарства. Мне дело лишь дать то, что выписал Алекс.

Вайолет с опаской приняла бутылку.

– Как они называются?

– Успокоительные. Пей.

– Похоже на Ксанакс.

Эрик сглотнул.

– Это не он, пей.

Деваться некуда. Если бы ее отпустили, то можно было бы смыть лекарство в туалет, и дело с концом. Уж больно подозрительным казалась ей реакция медбрата. Но тут не отделаешься. Вайолет выдохнула, откручивая крышечку бутылки, затем закинула таблетку в рот и запила водой.

– Молодец. А теперь ступай. И сегодня скажи Лидии, что ты уже приняла лекарство.

Вайолет поплелась обратно в палату. Ужасное чувство, когда в тебя пихают что-то против твоей воли. Словно ты маленький ребенок, который не может протестовать, покорно выполняя все, что требуют родители. В обществе эта система хорошо прижилась: более слабые подчиняются более сильным, не имея другого выхода.

Единственное, что радовало Вайолет пока она укрывалась тонким одеялом -повязки были заменены, запястья снова были в безопасности. И все-таки странно это – осознавать, что тебя волнуют вещи, недавно не имевшие абсолютно никакого значения.

***

Швы чешутся. Всегда. И чем больше дней проходит от операции, тем нестерпимее становится зуд под бинтами и повязками. Сначала ты слегка водишь рукой по тому самому месту, блаженно закрывая глаза от долгожданного наиприятнейшего ощущения, но вскоре тело дает знать, что этого мало, мол «Чеши как надо, что ты тут устроил спектакль?». Ты знаешь, что нельзя, но думаешь «Ай, да я чуть-чуть, ну что может случиться?». И понеслось. Замечательно, если рядом есть человек, который бы останавливал от этого, бил по рукам или истошно вопил, видя, как твоя ладонь тянется к запретному месту, потому что негласный закон таков – «Хочешь чтобы разошлись швы? Чеши на здоровье. Не хочешь? Тогда будь добр, держи себя в руках». Похоже на наркомана с дозой в руках, не правда ли?

Что же до нашей милой Вайолет, то она была не одна с такой бедой, как зудящие раны и шрамы. Половина палаты страдала от этого, просто каждый по-своему.

– Ты можешь не кряхтеть? Я пытаюсь сосредоточиться, – обратилась к Вайолет Гвен, распластавшись на коврике для йоги возле окна и выполняя какие-то непонятные движения вроде потягиваний и растираний ноги, словно в замедленной съемке.

– Не могу, как вы все терпите это? – Вайолет слегка потирала запястьями о поверхность тумбочки.

– Лично я прошу обезболивающее, – ответила Тиффани, аккуратно складывая предметы туалета в массивную прозрачную косметичку.

– Ты хоть в курсе, что большое количество обезболивающих убивает печень? – с осуждением покосилась на ту Стефани, но, увидев полнейшее непонимание со стороны блондинки, театрально подняла глаза к потолку. – Ах да, я же и забыла, ты же пати-девочка, какие уж там у тебя здоровые клетки органов…

По выражению лица Тиффани можно было видеть медленное озарение, касаемо слов ее соседки. Вайолет издала сдавленный смешок. Тиффани напоминала ей Аманду Сейфрид в роли одной из воображал в «Дрянных девчонках». Это сходство даже немного пугало.

– Эээй… – надулась блондинка, поняв что ее оскорбили. – Не так уж и много я пью.

Вайолет проскулила, теперь перейдя с тумбочек на простыни, яростнее елозя запястьями по постели.

–Терпи, боец, – смеялась Стефани, кинув в нее подушкой.

– Жуть какая, не могу больше, – морщилась Вайолет, пытаясь унять зуд с помощью прилетевшей подушки.

Долорес, видимо не желавшая оставаться в стороне, заныла в своем углу, переворачиваясь с бока на бок. Звуки были сродни тихой, но все равно раздражающей сирене.

Гвен, все это время ровно дышавшая и не открывавшая глаза ни на секунду, выдохнула, остановилась и подняла веки.

– Так, ты, – быстрый кивок на Вайолет. – прекрати чесать. Да, знаю, зудит, но прекрати. Ты, – кивок на Тиффани. – опоздаешь к родителям. Помнишь, как твоя мать орала в прошлом месяце?

– Черт! – мило выпятила губы девушка, округляя глаза и хватая с тумбочки расческу.

– То-то…

Блондинка собрала волосы в аккуратный хвостик, поправила капюшон розовой мягкой кофты, и, виновато улыбнувшись Вайолет, выпорхнула в коридор.

– И позови санитара! Если еще и эта собралась помирать, то пусть хоть она сделает это в другом месте! – прокричала Гвен Тиффани и повернулась к оставшимся соседкам. – Теперь я могу продолжить занятия? – спросила та таким тоном, словно все три девушки только что разом подавились, а благородная Гвен спасла им жизни.

Вайолет слезла с постели и, направляясь к дверям, обернувшись, глядя на Гвен, словно та маленький ребенок, сморозивший глупость. Шатенка тихо выругалась и вернулась к своей утренней гимнастике.

Стефани быстро выскочила из палаты.

– Подожди.

– М? – Вайолет обернулась.

– Питер будет ждать меня в общей игровой минут через двадцать. У тебя есть планы? Не хочу сидеть одна с той… этой… – Стефани скорчила такую жуткую рожицу, что Вайолет звонко захохотала, напугав проходившую рядом молоденькую медсестру.

– Пойдем, я все равно не знаю чем заняться, – ее запястья непроизвольно терлись о бедра.

***

Девушка остановилась у дверей. В полупустой игровой была женщина. Взрослая. В игровой подросткового отделения. Женщина.

Вайолет уставилась на нее, как на пришельца. Та сидела на пуфике, мирно сложив руки на коленях, изредка поворачивая перекрутившийся золотой браслет с зеленым камнем и отстраненно глядя на пол.

– Ты чего как привидение увидела? Все в порядке? – с опаской спросила Стефани, касаясь плеча девушки, боясь, как бы с Вайолет снова не случилось чего-нибудь вроде обморока.

– Я в норме, просто…

Тут одна из медсестер подплыла к игровой и, открыв дверь, ввела туда мальчика. Женщина вскочила с пуфика, улыбаясь.

– Все, да?

– Все, – улыбалась в ответ медсестра, гладя малыша по голове. – Он у вас молодец, – договорив, она повернулась, собравшись уходить.

– Ой, постойте, – остановила ее женщина. – А как скоро я смогу поговорить с доктором?

Та задумалась.