Текст книги "Do you think you know everything about hospitals? (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)



========== Daughter-Medicine ==========

Лучи света, проникавшие через жалюзи, всегда придавали комнате Вайолет уют и умиротворенность. Только в ней она чувствовала, будто время останавливается, будто бы ничего снаружи не существовало. Она верила, что стены комнаты защищают ее от всех ужасов извне… однако забыв о главной угрозе – себе самой.

Сон. Так тепло. Приятно. Ничто не тревожит, не мешает. Снится то, чего больше всего хочешь, чего ожидаешь от жизни. Что обычно снилось этой темно-русой девушке? Чего бы ей хотелось? Быть нормальной? Скорее всего нет. У них – не таких как все – сны другие, я точно в это верю. Но в этот час девушка совсем не спала. Можно ли вообще видеть сны, когда ты без сознания? Вайолет казалось, что она лежит в своей постели – настолько тепло и приятно было ей в этот момент. Но громкая сирена скорой помощи заставила ее очнуться. Стены белые, а не ментоловые, как она привыкла, светлая крыша, негромкие диалоги, шум проносящихся где-то рядом машин, повсюду трубки, запах лекарств и чувство, будто тебя накачали наркотиками – первое, что увидела, услышала и ощутила девушка. Вайолет попыталась подняться, но ее как магнитом притянуло обратно.

– Не вставай, – молодой санитар подоткнул одеяло.

– Ч-что… гд…где…– еле шептала девушка.

– Скорая помощь,– совсем рядом над ухом проговорил отец.– Вайолет, ты порезала себе вены. Слава богу, что клиент сегодня ушел раньше.– Бэн говорил навзрыд, сквозь слезы, периодически смахивая их большим пальцем. – Зачем, Вайолет, зачем?– Голос повысился. – Вайолет, зачем? – устало шепнул тот, авось она ответит.

– Успокойтесь, сядьте, – санитар старался утихомирить ее отца, тот периодически вскакивал со своего места в порыве чувств, чудом не стукаясь головой о крышу машины. – Дать вам успокоительное?

– Нет, нет, – Бэн шмыгал носом, – Я в порядке,– то и дело утирая нос и щеки, он смотрел на его маленькую девочку, глаза которой снова закрывались.

– Это нормально, что она вот так вот теряет сознание?

– Все хорошо. Это зависит от особенностей каждого организма и дозы с составом препаратов – кто-то сразу подскакивает как ни в чем не бывало, а кому-то требуются недели, то отключаясь, то снова приходя в себя. У нас был случай, когда девушка перед свадьбой подруги переборщила с антидепрессантами, мы сделали ей промывание, так она через пять минут в пляс пошла, фото потом еще присылала…

Бэн сжимал поручень, с ужасом глядя на санитара. Тому было лет двадцать пять, не больше, совсем еще юный, приятной наружности. Хоть и пытался помочь и старался держаться профессионально, но по нему все равно можно было точно сказать, что после смены, в каком бы он ни был состоянии, все равно пойдет кутить с друзьями. Бэн потер лоб.

– Скажите, мы скоро доедем?

– Да, еще немного. Вы выбрали одну из самых дальних больниц.

– Это хорошая больница. – Его накрыла новая волна слез.– Я… я же сам врач…

Санитар старался утешать как мог, но, к сожалению, он не был психологом. Подсев ближе и положив руку на плечо заботливому отцу, он неуверенно произнес:

– Не волнуйтесь, она выживет. Потеря крови не катастрофическая, больший ущерб нанесен таблетками. Мы сделали промывание, так что теперь ее здоровью ничто не угрожает… кроме… вашего нервного поведения, – санитар, по-видимому, хотел разрядить обстановку, но в ответ получил лишь упрекающий взгляд.

Больница Хантингтон занимала значительную площадь в несколько корпусов и отдельное здание парковки. Ухоженные газоны, подстриженные кустики и спокойный песочный цвет стен должны были успокаивать посетителей, внушая умиротворенность и надежду всем… кроме Бэна Хармона. Несколько посетителей и больных, оказавшихся в этот час на прогулке, внимательно следили за тем, как вытаскивают каталку из красной машины скорой помощи.

– Вам надо заполнить форму и еще некоторые документы у стойки администрации. Там же Вам назовут номер палаты и предоставят всю необходимую информацию,– обращался один из подоспевших врачей Бэну.

– Но я…

– … не волнуйтесь, она будет в порядке, самое большее, что вы сейчас можете сделать– это успокоиться и заполнить необходимые документы.

Уставший и обессиленный психиатр лишь кивнул и, поймав на себе взгляды сидящих на скамейках, отвел глаза и быстро зашел в большие прозрачные двери.

Внутри все сияло и блестело, куда ни глянь– везде раздражающий персиковый цвет. Светлая мебель отражалась в начищенном поле, ваза с лилиями гордо возвышалась на стойке администрации, превосходя даже рост медсестры, сидевшей рядом. Немногочисленные пациенты прохаживались туда-сюда, везде сновали какие-то рабочие с дрелями. Подходя к стойке, Бэна чуть не сшибли двое в синих костюмах со стремянкой в руках.

– Осторожнее!

– У вас ремонт? – спросил он сидящую за монитором девушку с яркой красной помадой.

– Да, одно крыло нуждается в ремонте. Я могу Вам помочь… может… носовые платки?

– Нет… мне… мне надо заполнить бумаги, моя дочь… она… она сейчас поступила и…

– Все хорошо, я поняла. Вот все, что нужно. – Девушка протянула кое-какие бланки и ручку и, проявив симпатию к, на вид такому заботливому отцу, спросила:

– Может кофе?

Бэн вздохнул, утирая нос.

– Да, не отказался бы.

Девушка улыбнулась и крикнула куда-то в открытую дверь позади себя.

– Селеста, один кофе пожалуйста.

Из комнаты в ответ послышался женский голос, что-то доказывающий на чистом испанском. Бэн улыбнулся. Во второй раз за этот день. Первый был, когда ему cказали, что Вайолет останется жива.

***

Под наркозом невозможно видеть сны. Там тьма, пустота, как провал в памяти после амнезии. Первое, что ты чувствуешь, когда приходишь в себя, это тяжесть в теле, ощущение, будто в голове мешок камней, и трудно шевелить глазами.

Но вскоре невнятная светлая субстанция превратилась вполне приличную картину: белые стены, голубое одеяло, темный костюм, шныряющий туда-сюда перед постелью.

– Жива? – вот досада. План провален. Вайолет облизнула шершавые сухие губы и попыталась поднять руку, но ничего не получилось. Еще не до конца осознавая, что происходит, глубоко в душе девушка уже чувствовала волну отчаяния и беспомощности. В какой-то части тела ощущается давление: на указательном пальце смешная прищепка. Где-то совсем рядом пикает аппарат, что выводит на монитор сведения о пульсе. Все в трубках, словно Вайолет и не человек вовсе, а беспомощный подопытный кролик.

– Ш-ш-ш, не шевелись, – Бэн подскочил к кровати.– Как ты? – нажал тот на кнопку для вызова медсестры.

Бледный цвет кожи контрастировал с контурами глаз сине-фиолетового цвета. Вайолет облизывала губы, стараясь убрать сухость. Ответа даже и не требовалось.

– Воды… – Девушка косилась на отца, пытающегося наполнить хотя бы половину стакана без заливания поверхности тумбы и пола.

– Вода необходима после промывания желудка, но лучше пить по чуть-чуть, иначе стошнит от наркоза, – к кровати неспешно подплыл врач средних лет с темными короткими волосами и уставшими печальными глазами. Рядом – медсестра. Хорошенькая. – Вайолет Хармон, да? Хорошо, что ты очнулась. Отец? – кивнул тот Бэну.

– Да, да… – Бэн поднялся, протягивая руку. – Бэн Хармон.

– Алекс Гловер, – мужчина пошевелил челюстями. От одного его вида просто хотелось съежиться или притвориться здоровым, лишь бы не чувствовать всю мощь и силу, исходящую от этого человека. Но, с другой стороны, было в нем что-то такое, что просто кричало о профессионализме. Ему хотелось доверять, на него хотелось положиться несмотря на свой внутренний страх.

Медсестра осмотрела Вайолет, проверив и ощупав все, что положено проверять и ощупывать. Вайолет она сразу понравилась. Улыбчивая, а ее каштановые завитые волосы источали приятный аромат, хоть Вайолет и начинало подташнивать. Затем эта эффектная женщина, доложив Алексу о том, что все в порядке, по его просьбе удалилась.

– Я ждал, пока Вайолет придет в себя, чтобы Вам не пришлось потом ей пересказывать все, что я скажу, – Алекс сделал секундную паузу, после чего продолжил, взглянув на девушку. – Я буду твоим лечащим врачом. По выходным меня не бывает в больнице. Медсестру, которая только что ушла, зовут Инес. Ты сможешь смело обращаться к ней в любое время дня и ночи. Теперь к главному, – сделал паузу тот, дабы вдохнуть. – Запястья. Ты их порезала, мы все зашили. Урон, нанесенный сухожилиям, не смертелен, руки функционировать будут, а так как порезы достаточно глубокие, то какое-то время тебе будет необходимо обезболивающее. Таблетки, которые ты приняла перед этим, «Доксепин» – сильный антидепрессант. Где ты его взяла?

– Я психиатр, – вмешался Бэн.

– Понятно, – с осуждением ответил врач. – В общем, я бы конечно не советовал этого делать, да и по хорошему я должен перевести тебя в психиатрию Гейтуэйс Хоспитал… но, если у Вас, – мужчина глянул на Бэна, – будет возможность привозить дочку на осмотры и еженедельные сеансы с психиатром, то, – и снова взгляд на Вайолет, – то как только твое состояние улучшится, тебя смогут забрать…

– … доктор, могу ли я с Вами поговорить?– прервал его Бэн. Алекс свел брови и махнул рукой в сторону стеклянной двери.

Вайолет может быть и не совсем пришла в себя, не говоря уже и о том, чтобы осознать то, о чем только что говорил доктор, но четко могла слышать разговор, как бы отец ни старался говорить шепотом:

– … можно оставить ее здесь на неопределенное время?

– Это не просто психиатрическая клиника…в том крыле ремонт… мы не…

– Пожалуйста. Если это повторится? Посмотрите на нее… я… я просто очень волнуюсь…

– Это будет стоить денег, вы же понимаете?

– Да, безусловно…

Крупная слеза скатилась к уху и намочила подушку. Но, услышав шаги, Вайолет остановила подкатывающую к горлу волну, решив оставить это на потом.

– Вайолет. Как только тебе станет лучше, мы переведем тебя из интенсивной терапии в обычную палату. Тебе нужны будут вещи, думаю, мистер Хармон, если Вы поторопитесь, то успеете привезти все необходимое еще до окончания часов посещения. Руки болят?

– Терпимо, – прошептала Вайолет, пошевелив перевязанными запястьями с двумя бурыми полосками на каждом из бинтов. На тыльной стороне ладони левой руки красовался катетер с красным колпачком, от которого тянулась прозрачная трубка капельницы.

– Может быть тогда есть какие-то вопросы?– взгляд, наполненный еще большей усталостью, поочередно переходивший с отца к дочери. Вайолет помотала головой. Бэн все еще пребывал в шоке, чтобы вообще совершать хоть какие-то движения. По правде говоря, последнее время он вообще был слишком занят собой и делами на личном фронте, чтобы шевелить хоть чем-то, включая мозг.

– Отдыхай, приходи в себя, если боль усилится или тебе что-то понадобится, ты знаешь, где кнопка, – на губах Алекса едва заметно, зато искренне, появилось подобие улыбки. Затем он быстро вышел из палаты, словно боясь быть остановленным кем-то из четы Хармон. Полы халата с хрустом развевались под дуновением воздуха.

– Дорогая…

Вайолет внезапно чувствовала себя лучше. Словно прилив сил. Ей даже удалось приподняться повыше.

– Пап…– повернула та голову, смотря осуждающим взглядом и понимая, к чему такое начало, – не сейчас.

– Я не буду ничего говорить. Я просто надеюсь, что скоро, когда тебе полегчает, ты сама поделишься со мной своими проблемами и расскажешь, зачем ты это сделала, – вид у Бэна был настолько потрепанный, что Вайолет на минуту даже стало его жалко. Вел себя так, будто и не психиатр вовсе. Она лишь выдавила улыбку. Не хотелось вступать в дискуссию и доказывать, что он паршивый отец.

– Твои вещи… может что-то надо будет докупить. Просто продиктуй мне.

Вайолет сглотнула и наобум перечислила скромное количество вещей. Все, что могло прийти в голову в эту минуту: кое-какие ванные принадлежности, лосины, пара широких маек, вязанный свитер, спортивная кофта и мягкие серые кеды. Не каждый день тебя кладут в больницу на неопределенный срок, так что было не совсем ясно, что именно надо просить.

– И книги. Купи что-нибудь из Кинга или Ю Несбё… чего нет на моих полках.

– Да, конечно. Я только вызову такси, – Бэн прошагал до огромного окна, стараясь поймать сигнал телефона. – Тут, кажется, не ловит сеть…

Ему все же удалось добиться появления нескольких полосок в углу экрана. Пока отец был занят заказом машины, Вайолет почувствовала, как ее снова клонит в сон. Сил бороться и не было.

***

Очнувшись во второй раз, Вайолет обнаружила сидящего рядом отца. В палате все еще было светло: сквозь тонкие жалюзи на ковролин падал мягкий рассеянный свет.

– А сколько я…

Бэн, увидев, что дочь очнулась, тут же выскочил за дверь.

– Сестра!

– Пап, сколько я проспала?– Вайолет все же желала получить ответ на свой вопрос.

– Четыре часа.

В палату вошла Инес со свежим раствором для капельницы.

– Проснулась?– улыбалась та.

– Скажите, с ней все хорошо?– Бэн выглядел взволнованнее обычного.

Медсестра улыбнулась.

– Успокойтесь, все хорошо, после наркоза люди могу сутками приходить в себя. Организм Вашей дочери выносливее, чем Вы думаете. Как ты себя чувствуешь?– Инес убрала прядь спутанных волос девушки за ухо.

– Хорошо. То есть, тошнит и руки ноют, но это терпимо. Скажите, и часто я буду так отключаться?

– Организму нужно время, чтобы прийти в себя, но это индивидуальные особенности. Просто не борись, если тебя будет тошнить или клонить в сон. Но обычно не больше двух дней.

Вайолет поджала губы.

– У Вас остался час до конца посещения, – добавила Инес, стоя в дверях.

– А когда они вообще?

– С одиннадцати утра до двух дня и с четырех до восьми вечера. – Инес показала на большие белые часы на стене. – Семь вечера. Не забудьте, – затем улыбнулась Вайолет. – Отдыхай, – и вышла.

– Мама знает? – Вайолет присела на кровати, пытаясь подтянуть рубашку. Больничная одежда была совсем неудобной и все время норовила развязаться сзади. Ноги мерзли. Постельное белье казалось холодным.

– Нет, я… я не стал пока ей говорить… Я хочу сам ее навестить, – Бэн нервно потирал синие джинсы. Раздражающе блестели его крупные наручные часы.

– Флорида? – Вайолет разинула рот. – Ты собрался к ней во Флориду??

– Милая, как ты думаешь, будет лучше рассказать ей при встрече, чтобы ей было легче перенести или же сообщить новости по телефону?

Глаза Вайолет были широко распахнуты. Отек постепенно проходил и цвет кожи вокруг глаз становился более-менее нормальным.

– Да она вообще тебя видеть не хочет!

– Вайолет, я знаю, что я делаю! – желая сменить тему, он поднял с пола сумку.– Здесь все, что ты просила, плюс несколько бутылок воды. Еду мне не разрешили проносить, – Бэн порылся в сумке и показал Вайолет джинсовую рубашку. – Я помню, как мама подарила тебе свою рубашку, потому что ты любила надевать ее в детстве… я подумал, тебе будет приятно носить ее в такой, – он сглотнула, – такой период жизни…

Вайолет скривилась в улыбке. Ямочка проступила в уголке губ, и это заставило улыбнуться и Бэна.

– А телефон?

– У них сейчас почти нет сотовой связи, в связи с ремонтными работами в каком-то крыле.

– И как же я смогу до тебя дозвониться?

– Телефон есть на стойке администрации. Инес сказала, что ты сможешь к ней обратиться, когда тебе потребуется.

Вайолет откинулась на подушку.

– Класс. Я как в психушке…

Бэн подавил смешок.

– Вообще-то… – и умолк. Вайолет настороженно приподнялась.

– Что?

– …

– Скажи мне!

– Теоретически, так оно и есть. В этом госпитале есть психиатрическое отделение.

Вайолет свела брови, морща лоб, всеми силами стараясь не разрыдаться.

– Не верю своим ушам, ты поместил меня в психиатрическую клинику?

Бэн хотел возразить, но воздержался. Это было правдой – он действительно заплатил деньги за то, чтобы дочь оставалась в госпитале. Вайолет ждала ответа, смотря прямо в карие глаза отца. Со стороны могло показаться, что он действительно о ней заботился, – весь такой заплаканный, уставший – но она знала, что это не так. Все люди надевают маски, кто-то иногда, а кто-то постоянно, для кого-то это вынужденная мера, а некоторым это просто доставляет удовольствие. Но так легче выжить в обществе, не получив осуждения.

– Уходи, – несмотря на ее состояние и готовность зарыдать, голос ни разу не дрогнул. – Уходи сейчас же!

– Вайолет, я не смогу прийти завтра, у меня весь день пациенты, так что лучше мне побыть…

– …можешь вообще не приходить, – процедила сквозь зубы Вайолет. Она не знала чего хочет больше – ударить его или же самой выпрыгнуть из окна. Он умел портить момент одной лишь фразой. Отцы вообще не особо заботятся о тактичности.

Бэн взъерошил волосы, затем с минуту колебался, желая что-то сказать, но, так и не решившись, развернулся и вышел за стеклянные двери в гудевший коридор.

***

Вайолет продержали в интенсивной терапии еще день, так как ее организм восстанавливался быстрее, чем предполагалось. Все это время она была изолирована от жизни вне ее собственной палаты: выходить она не желала, еду приносили на подносе. Отец, по-видимому, все рассчитал, накупив кое-каких детективов девятнадцатого века и несколько сборников поэзии – словом всего, что мог посоветовать консультант в книжном. Она настолько привыкла к своему солнечному одинокому уголку на этаже интенсивной, что с грустью выслушала новости о переводе на этаж выше.

– Шестиместная палата?– негодовала девушка, неуклюже скидывая оставшиеся вещи в сумку с тумбочки и натягивая темно-кофейный вязаный кардиган и широкие светлые хлопковые штаны не без помощи Инес – запястья все еще ныли.

– Твой отец видимо не подумал о комфортных условиях проживания в нашем отеле, – улыбаясь, Инес взяла сумку с вещами. За пару дней они нашли общий язык, что с Вайолет случалось крайне редко. От этой женщины исходила такая теплая, позитивная энергия, что с ней просто не хотелось расставаться. К тому же, ее внешний вид так и располагал к посиделкам за чашечкой чая: правильные черты лица, добрые глаза, красиво изогнутые губы, не редко расплывающиеся в очаровательной и, что самое главное, искренней улыбке. Инес всегда слушала, спрашивала что болит не потому, что должна, а потому что правда волновалась. Вайолет было страшно делать шаг за порог своей палаты. Казалось, что сейчас оборвется одна жизнь – мирная, тихая, и начнется совсем другая. Соседи в комнате – это всегда ужасно, особенно если Вы когда-нибудь бывали в лагере, тогда точно знаете, каково это. Ступив на серый короткий ворс ковра в холле, Вайолет поняла, что может быть все не так уж страшно…по крайней мере пока они на этом этаже… Проходя по коридору, Вайолет все сильнее запахивала свой свитер: то ли ее все еще колотило из-за отходняка от наркоза, то ли ей просто было не по себе. Больница казалась огромной: Вайолет успела заметить только два огромных коридора из всего возможного кличества, их пересекал еще один со стойкой администрации в одном конце и залом для отдыха в другом.

– Не бойся, здесь такие же, как и ты, нуждающиеся в помощи. Тебя никто не тронет… надеюсь… – тихо проговорила Инес, нажимая кнопку пятого этажа новенького блестящего лифта. Вайолет, к счастью, не услышала последнего слова, так как была слишком занята своими мыслями.

– Я не боюсь, – она убрала падавшие пряди со лба двумя руками, кутаясь в кардиган, словно будущая бабочка в коконе. – Просто я ненавижу больницы…

В плане мебели и интерьера этот этаж не особо отличался от предыдущего. Собственно, лишь этим они и были схожи…

Первое, что увидела Вайолет, стоило дверцам лифта со звоном распахнуться, – худой мужчина в длинной ночной рубашке залезал на стойку администрации, раскидывая брошюры по ковролину, а две медсестры пытались попасть иглой с успокоительным в его тощее тельце.

– Что с ним? – Вайолет все еще смотрела на это представление, быстро проходя за Инес по коридору. Та убавила шаг и понизила голос.

– Крыло, которое было приспособлено под психиатрию сейчас находится в жутком состоянии. Несколько пациентов устроили настоящий погром: водопроводные трубы прорвало во всех туалетах из-за чего чуть не случился потоп, поломана половина мебели, один больной взорвал петарду… уж не знаю кто ее ему пронес, – Инес с грустью вздохнула, словно бы сама была свидетелем всего вышеперечисленного, – так что всех менее буйных пришлось перевести в этот корпус, а остальных на время поместить в ближайшие клиники.

– То есть со мной в палате будут психически нездоровые? – устало спросила Вайолет, прекрасно предугадывая ответ.

– Мы переселили всех обычных пациентов вроде тебя в палаты друг к другу, вследствие чего в некоторых по шесть-восемь человек, освободив для пациентов из психиатрического отдельные комнаты. Но все не помещаются и поэтому некоторые, самые спокойные и вменяемые, находятся в палатах с такими же как ты.

Вайолет ничего не ответила, лишь понимающе кивнула. Казалось, длинный широкий коридор никогда не кончится. Так всегда, когда ты не знаешь куда тебя ведут. Слева и справа располагались прозрачные двери палат. Кто-то прохаживался от одной стенки к другой. Во всей обстановке, во всех вещах проскальзывало ощущение одиночества и страха. Люди существовали, просто двигались, их можно было видеть, но они не жили. Одна старушка слегка потянула за край кофты Вайолет, желая пощупать ткань.

– Патриция, не надо, – успокаивала ее Инес. Та отпустила и пошла дальше вдоль стены, словно Вайолет и не существовало.

– Вы всех знаете по имени?

Инес улыбнулась.

– Я имею с ними дело каждый день, мне приходится. Некоторые успокаиваются только благодаря мне. Но я люблю их всех, на самом деле почти все, кого держат в психиатрических клиниках, просто очень одиноки, и стоит кому-нибудь попытаться это исправить, то дело сразу идет на лад. Я считаю, что если такой человек появляется в жизни одного из этих бедняжек, – Инес махнула рукой на сидящих на широкой металлической скамейке пациентов – то формально его можно выписывать.

Вайолет не спеша мотала головой, осматриваясь.

– То есть в этой части этажа временная психбольница?

– Да, можно ее и так назвать, – усмехнулась женщина, сильнее сжимая кожаную ручку сумки девушки.

Несколько раз свернув, Инес вывела Вайолет к мужским палатам.

– Сразу после идет женская часть.

– Тут есть какое-то деление по возрасту?

– От четырнадцати до восемнадцати. Но как только родители самых маленьких узнали о том, что теперь корпус психиатрии переехал сюда, они решили забрать тех, кому уже совсем хорошо, так что теперь в этой части здания лишь подростки.

– А как же психбольные?

– Из-за ремонта деления по возрасту нет, все смешиваются.

Вайолет несмело перебирала ногами, несмело углубив руки в карманы свитера, словно боясь, что бинты могут слететь в любой момент. Прозрачные двери открывали обычные виды: парни веселились, оживленно переговаривались, кое-кто смотрел телевизор, еще группа играла в карты, в другой палате кто-то принимал посетителей. Вайолет услышала мужской голос позади себя.

– Опа, Инес, новая пациентка? – из одной палаты выглянул парень в одних штанах.

– Майк, зайди к себе и оденься.

– Можете ее к нам поселить, у нас есть свободная кровать, – кивнул тот, ослепительно улыбнувшись. Из палаты послышались одобрительные возгласы его соседей.

Вайолет смотрела на говорившего, широко раскрыв глаза.

– Боюсь, она слишком хороша для тебя, мальчик с проблемами мочевого пузыря, – даже не повернув головы, кинула через плечо Инес, продолжая путь. Тот попытался запротестовать, но с досады и от унижения поспешил шмыгнуть в свою палату.

– Не обращай внимания, – еле сдерживала смех медсестра.

Вайолет улыбнулась. Да ей, собственно, было даже приятно.

Пройдя до конца все палаты, Вайолет заглянула в огромное стекло справа и увидела зал для отдыха. Диван, множество кресел, пуфики, большой телевизор, книжные полки, столы с кучей стаканчиков с карандашами и стопки белой бумаги.

– Да здесь прямо курорт.

– Ага, с ежедневными представлениями. Выходки некоторых пациентов заслуживают Оскара, – Инес открывала дверь палаты номер восемь. Светлая просторная комната с огромными окнами до пола. Шесть кроватей, только четыре из которых были заняты.

– Вы ведь говорили, что все занято и пациенты еле умещаются, – прошептала Вайолет, оглядывая пустовавшие койки.

– Так и есть, но… вчера одна умерла… – нехотя ответила медсестра еще более тихим голосом. – Так, девушки, это Вайолет, еще одна пациентка, только что из интенсивной, так что не набрасывайтесь сразу, – Инес прошла к средней свободной кровати в левом ряду и опустила на матрас сумку.

– Располагайся, ужин в семь, – женщина улыбнулась, затем повернулась к остальным, чтобы провести внеплановый осмотр или просто выслушать о том, что да где болит. Медленно доставая вещи из сумки, Вайолет скользила взглядом от одной постели к другой. Спереди у стены лежала женщина средних лет с короткой стрижкой и в больничной рубашке. Казалось, она просто смотрела в одну точку полностью стеклянными глазами и все время проводила рукой по простыне. Далее миловидная блондинка, темно-розовый спортивный костюм которой наводил на Вайолет еле скрываемый ужас. Она разговаривала с Инес пока та осматривала ее забинтованную ногу. На кровати была разбросана косметика. Возле Барби-девочки, подогнув под себя ноги, читала журнал длинноволосая шатенка. Та, почувствовав взгляд новенькой, подняла глаза на Вайолет, криво, быстро и фальшиво улыбнулась, и вернулась к чтению. У нее был холодный взгляд как у змеи, светло-голубой цвет глаз, высокие скулы и плотно сомкнутые губы. Пока ото всех, кого видела Вайолет, исходил жуткий холод. Вайолет сильнее укуталась в кардиган, вернувшись обратно к сумке. Ноющее чувство безысходности закрадывалось постепенно к ней в душу. Хотелось найти какой-нибудь угол и просто выплакаться.

– Я Стефани, – услышала Вайолет голос справа. Темно-коричневые волосы, детское лицо с пухлыми щечками, большие карие глаза – милое очарование. Девушка протягивала левую руку.

– Вайолет, – бросила та взгляд на руку и протянула левую в ответ. Получилось немного корявое рукопожатие.– Почему левая?

– О, у меня тут проблемы…– Стефани показала правую руку с полностью забинтованной кистью и безымянным пальцем.

– Что с тобой?

– Чуть не лишилась пальца, – Вайолет уставилась на нее во все глаза приоткрыв рот. – Его пришили, – поспешила пояснить новая знакомая. – Но я здесь не только поэтому, – Девушка говорила таким тоном, будто бы это все был рассказ о какой-нибудь приятельнице, а ее собственная жизнь была беззаботна как у котенка. Договорив, она вернулась к своему ноутбуку.

– Здесь же не ловит сеть.

– Правильно, но я пишу книгу.

Держа в руках стопку своих вещей, Вайолет совершенно о них позабыла.

– И о чем же книга?

– О пришельцах. Я их видела. Хочу написать бестселлер, чтобы и они тоже прочли и поняли, что я на их стороне, – не отрываясь, ответила та. Она говорила так бодро, уверенно и радостно, словно просто повторяла сюжет только что просмотренного фильма.

Вайолет округлила глаза и вернулась к разбору большой кожаной темно-коричневой сумки. Под смех блондинки и голос Инес Вайолет никак не могла перестать прокручивать в голове слова новой знакомой. Насколько она больна? Но, главное, насколько она более больна, чем сама Вайолет?

«Боже, я застряла в чертовом дурдоме, да еще и на неопределенный период времени…»

========== Chris Cornell-You Know My Name (Part I) ==========

Вскоре Инес ушла. Вайолет чувствовала неловкость, с одной стороны не зная, что делать, а с другой чувствуя неминуемость разговоров, но вовсе и не желая начинать знакомство. Казалось, что новая медсестра, с которой та успела та неплохо сдружиться, бессовестно покинула ее, бросила. Все еще черепашьим темпом перебирая вещи в сумке, девушка услышала оклик.

– Хей, новенькая…– блондинка, натянув штанину обратно на перебинтованную ногу, складывала косметику.

– …мое имя Вайолет, – перебила девушка. – Вайолет, – повторила та четче, прекрасно зная правила. Это как в школе: покажешь слабость и до самого выпускного будешь терпеть издевки элиты.

– В честь растения? – встряла шатенка, оторвавшись от глянцевого журнала. – Посредственный цветок.

Началось. Вайолет тихо усмехнулась, оборачиваясь к задире.

– Ты знала, что фиалки применяются в медицинских целях при кожных заболеваниях? Мне кажется, тебе эта информация особенно полезна, – она и сама дивилась своему ровному спокойному голосу. Блондинка и Стефани захихикали, пряча смех за ладошками, Гвен, поняв соль подколки, разинула рот, и сама того не заметив, как подняла руку к своему лицо, коснувшись щеки.

– Я Тиффани, а это Гвен, – залепетала блондиночка, управившись с разложением косметики, указав большим пальцем на свою темноволосую соседку.

«Тиффани, ну конечно. Большей банальности я еще не встречала…» – думала Вайолет, скривившись в улыбке. – А та? – Девушка указала на лежащую женщину, все также никак не реагировавшую на происходящее.

– Долорес. Она из психиатрии. Лежит так целыми сутками, ничего не говорит, еду ей приносят. Только по ночам иногда с дьяволом разговаривает, но негромко, так что мы привыкли.

Стефани захихикала.

– Ясно… – улыбаясь, Вайолет выслушала пояснения от Тиффани, мало во все это веря, морща лоб от удивления и непроизвольно проводя ладошкой по рукаву свитера.

– За что ты здесь? – продолжала блондинка. Ее личико хоть и было миловидным, но выражало полнейшую тупость и пустоту в душе, хоть она и старалась выглядеть всепонимающей.

– За что я здесь… как будто в тюрьму попала, – Вайолет говорила вполне серьезно, но Тиффани рассмеялась и дотронулась до своей ноги.

– Вечеринка у друзей. Мой парень разбил окно рядом со мной и осколки впились в ногу. Слава богу, что я была под градусом и почти ничего не помню…

– … заткнись, Тиффани, всех уже тошнит от этой истории… – рявкнула Гвен и перевела взгляд на Вайолет. – Да, правда, в чем твоя проблема? – склонила голову та. Двусмысленность вопроса была яснее ясного.

Вайолет молча приподняла руки.

– Ты сама или кто помог?

– Не твое дело, – резко ответила Вайолет, уже жалея, что завязалась эта тема, но понимая, что она все равно должна была иметь место.

Гвен усмехнулась и потянулась за спортивной кофтой.

– Так, понятно… слушай, мы здесь все вместе застряли, если ты думаешь, что как-то отличаешься от нас, то это зря. Да, может быть ты и повменяемее этой с ноутбуком, – Гвен махнула в сторону Стефани, которая даже глаз не подняла от экрана,– но не думай, что тут все остальные тупые. Поэтому когда вежливо задается вопрос, нормальные люди на него отвечают, – Гвен говорила на повышенных тонах. По ней было видно, что эта особа всегда получала ответы на свои вопросы.

– Нормальные люди не лезут к тем, кого не знают, – Вайолет вернулась к вещам.