Текст книги "Do you think you know everything about hospitals? (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Разве ты не хочешь проявить свои способности менталиста и самой дать ответ?

Стефани прищурилась.

– Ты ведь не веришь мне, да?

– Не то чтобы сильно, то есть… – Вайолет то и дело уворачивалась от идущих навстречу людей.– Я просто вообще скептически отношусь к такому роду вещам, и… – Во всем ее виде легко читалось слово «извини», так что Стефани невольно улыбалась.

– …ничего, я понимаю, сначала всегда тяжело поверить в то, что раньше казалось чушью. Ух, ну и ливень был, – девушка прилипла к огромным окнам прозрачного коридора.

– Ты явно гордишься своей догадкой, – Вайолет стояла поодаль, нервно теребя край свитера.

– Это не догадка, – усмехнулась та, – но не будем об этом. Вообще-то я люблю дождь, – распахнув руки, девушка кружилась от одного окна к другому. – Он обновляет все вокруг.

Вайолет следила за ее движениями, прикидывая уровень сумасшествия ее соседки. Мимо проходили пациенты, мало обращающие внимание на бесплатное представление, по-видимому уже свыкшиеся с психически нездоровыми соседями. Наблюдая за Стефани, Вайолет вспомнила вчерашний ужин и решила спросить:

– Кто такой Питер?

Стефани на секунду остановилась и, бросив беглый взгляд через плечо, продолжила свой «танец», уже почти достигнув столовой.

– Приятель, – Стефани с благодарностью приняла поднос завтраком. Кухарка Зои, завидев Вайолет, сразу же заулыбалась, протянув «особый» поднос со свежеиспеченной булочкой с корицей как бонусом. Вайолет расплылась в улыбке в ответ, продвинувшись дальше, не желая задерживать очередь.

– Вы так обрадовались друг другу, я подумала что он твой парень.

Стефани рассмеялась.

– Здесь трудно найти нормальную компанию…как ты уже могла заметить, – при последних словах девушка сменила тон, хмуро косясь на стол Гвен и Тиффани. – Но мне повезло. Я бы даже сказала, что он мой лучший друг.

– Почему он не садится здесь с тобой? – Вайолет присела на то же вчерашнее место.

– На завтрак он приходит перед самым закрытием столовой. Он еще тот соня.

– Ему разрешено вставать во сколько захочет?

– Психиатрическое отделение. Спишь, сколько захочешь, делаешь, что захочешь, лишь бы не убивал никого. Красота, – Стефани засмеялась, явно вспоминая свой собственный опыт.

– Как давно ты здесь?

– Несколько месяцев.

– Так значит и он тоже из… – девушка запнулась. – …оттуда откуда и ты?

– Ты про психиатрию? Ты можешь смело говорить это слово при мне, оно неоскорбительно. Да, но он не псих. Знаешь, это до боли приевшееся понятие, что если ты лежишь в психиатрическом отделении, значит ты обязательно шизофреник и при первой же возможности набросишься на медбрата с вилкой. Люди любят вешать ярлыки. Если бы не твои настолько глубокие порезы, тебя бы тоже туда запихнули. На самом деле там много потерянных душ, запутавшихся в себе, или попавших туда по стечению обстоятельств. Кстати о них, как поживает твой приятель? – Стефани беззаботно открывала клубничный йогурт, приняв самый спокойный вид. Вайолет округлила глаза.

– Ты про вчерашнего парня из коридора? Ты видела нас?

Стефани заглотила порцию йогурта, бросив взгляд исподлобья.

– Я тебя умоляю. Я что, настолько похожа на дурочку? – Весело спросила та, описывая ложкой круги в воздухе. – Милый выбор. Но, то ли еще будет…

Вайолет хотела спросить, что же там еще будет, но, видя как Стефани увлечена поеданием завтрака, и сама решила отвлечься от разговоров. Без особого аппетита отрывая небольшие кусочки от булочки, Вайолет рассматривала открывающийся из окна утренний вид. Небо застилали серые кучерявые облака. Проезжающие по огромным лужам на асфальте машины с шумом орошали зеленые ухоженные газоны, легкий ночной туман, уже почти совсем осевший на растения тонким слоем росы, едва заметно покрывал лужайки.

– Какой здесь распорядок дня? – Неожиданно для себя выпалила Вайолет, по-видимому желавшая поскорее подышать свежим воздухом после дождя.

– После завтрака перевязки, медосмотры, процедуры… психиатры…– Сурово взглянула на нее Стефани.– С одиннадцати – часы посещения, а для тех, к кому никто не приходит, начинается свободное время. В два обед, потом такая же лафа, ну а про вечер ты знаешь.

Вайолет дула на чай, отпивая его маленькими глотками.

– А прогулки? Они ведь есть?

– О да, так как мы делим корпус с теми, кому они предписаны хоть целыми днями, то мы можем выходить когда захотим, но есть два условия: отмечаться у медсестры, при выходе и входе, и гулять можно лишь на территории, которая примыкает к старому психиатрическому корпусу. Там ограждения и все такое. А вот если тебя навещают, тогда гуляйте где душа пожелает.

– Ясно, – Вайолет уже давно так не нравился чай, как в эту минуту. Это был самый обычный черный чай с сахаром, но девушке он почему-то показался особенно вкусным. Тепло разливалось по телу, горячая жидкость согревала изнутри, вкусовые рецепторы улавливали сладость – Вайолет как-будто обновлялась после тяжелой ночи.

После завтрака она поймала Инес, спросив, что ей следует делать дальше.

– После аптеки повернешь направо и до конца до операционной. Там кабинет сбоку.

Пройдя и свернув везде, где было сказано, Вайолет остановилась перед открытой дверью перевязочной. Внутри все белое и стерильное, несколько кушеток и столов. Ее лечащий врач имел вид только что вставшего с кровати человека, волосы небрежно торчали, неплохо примятые за ночь подушкой, на столе виднелся полный набор из стаканчиков из-под кофе всевозможных размеров. Лишь белый халат сиял, как чистая майка из рекламы стирального порошка. Алекс забинтовывал голову какому-то парню. В кабинете была еще пара врачей, занимавшихся своими пациентами. Вскоре мальчик встал и, обменявшись с Алексом парой слов, вышел, не глядя по сторонам, державшись за перебинтованную голову.

– Заходи, – быстро бросил доктор, лишь на мгновение обернувшись к девушке.

Неуверенно пройдя внутрь и присев на темно-красную кушетку перед врачом до Вайолет вдруг дошел звук работающего радио. Боб Дилан усердно старался увлечь своей композицией. Песня придавала ситуации какую-то меланхоличность и непринужденность. Вайолет казалось будто бы она сидит в каком-то фолк-кафе в шестидесятых где-нибудь в Техасе, дожидаясь, пока официантка принесет ее молочный коктейль с вишенкой и снежной горкой взбитых сливок. Но Алекс прервал этот плавный поток ее мыслей:

– Тебе их уже меняли? – тот сосредоточенно взял одно из ее запястий и начал разматывать бинты.

– Я намочила их вчера. С-случайно, – с опасением выдавила та. Лицо ее лечащего доктора смешивало суровость и усталость настолько, что казалось, его все достало и вот сейчас он молча перевернет стол и выйдет за дверь быстрыми шагами. Алекс все время хмурился, густые брови плотно нависали над голубыми глазами, хотя, вполне возможно, это просто физиологическая особенность. Вайолет опасалась сказать что-то не то, что, возможно, его может разозлить.

– Понятно. Но мочить нельзя. Попроси одну из медсестер тебе помогать с принятием душа.

– Я уже. Инес сама вызвалась, она… она очень любезна, – Вайолет поморщилась и втянула воздух, ощутив мимолетную боль, когда Алекс отделял засохший бинт непосредственно от раны. Опустив взгляд, девушка рассматривала на своем запястье все оттенки красного, вперемешку с фиолетовым прямо по контуру раны. Порез был аккуратно зашит пропитавшимися кровью темными нитками.

Завидев на губах врача ухмылку, Вайолет даже сначала не поверила, что те могут быть не только в плотно сомкнутом виде.

– Что, не нравится как выглядит?

– Да нет, просто… непривычно. Я раньше не видела в живую швов и… зашитых ран… так близко.

– Так значит раньше ты ничего такого не пробовала делать? – Алекс выдавливал светлую мазь на марлевую подушечку.

Вайолет отрицательно покачала головой, завороженно наблюдая за тем, как аккуратно и профессионально появляется свежий белый бинт на ее запястье.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Странно. От капельницы мне не по себе.

– Скоро я заменю на другой раствор, но а пока, – Алекс перешел на другую руку, – тебе нужно восстановиться после потери жидкости. Старайся пить побольше воды.

Вайолет улыбнулась и решила поинтересоваться:

– Вы хирург?

Тот поднял на нее светлые глаза.

– Да. А что такое?

– Так значит вы следите лишь за теми, кто… кто находится в этом отделение? То есть я хочу сказать…

– …не веду ли я наблюдение за теми, кто из психиатрии? – закончил за нее Алекс.– Нет, там свои люди. Я лишь режу, зашиваю, веду дальнейшее наблюдение за больными. В своей бы голове разобраться, прежде чем лезть в чужую, – слегка улыбнулся тот.– А ты хочешь узнать насчет кого-то из того отделения?

– Нет, нет, это я так… интересуюсь, – в страхе принялась отрицать та.

Алекс закончил с перевязкой и хлопнул себя по коленям.

– Вот и все. Руки болят? Шевелить больно?

– Иногда. От катетера рука ноет сильнее.

– Если боль усилится, сразу же скажи об этом Инес. Как я вижу, вы нашли общий язык.

Вайолет выдавила улыбку.

– Хочешь меня о чем-нибудь еще спросить? – Алекс стягивал латексные перчатки.

– Я каждое утро должна буду приходить сюда?

– Да, – вновь сурово ответил тот, склоняясь над письменным столом и что-то записывая в большой журнал.

– Т-тогда до завтра, – быстро пробубнила та, поскорее выходя из кабинета.

Вайолет пристроилась возле лифтов напротив администрации на одном из мягких светлых стульев. Здесь просто невозможно было чувствовать себя одинокой: то и дело большие серебристые двери разъезжались в стороны, и первые посетители– волнующиеся родственники набрасывались на медсестер за стойкой администрации, дабы узнать о состоянии своих чад, таща в руках громаднейшие пакеты со всевозможной «едой» вроде мармелада или сырных шариков. Периодически из одного конца коридора в другой передвигалась каталка с каким-нибудь больным, кого-то увозили на операцию, кого-то отвозили обратно в палату. Дважды пробегал сам Алекс, в светло-зеленом фартуке, перемазанном кровью. Здесь было просто отличное место– ты вроде бы как на виду, но тебя и не замечают. Одиннадцать утра. Вайолет оттягивала поход к психиатру, прокручивая в голове всевозможные варианты избежания посещения этого кабинета вообще.

« Не собираюсь я делиться переживаниями с мозгоправами вроде моего отца. Знаю я, что это. Дома насмотрелась» Но ничего действительно достойного не приходило в голову. Девушка подтянула ноги, обхватив колени руками, пытаясь как можно дольше продолжать чувствовать присутствие жизни и людей вокруг, пока ее не заставили высказываться о своих проблемах один на один с врачом, заставляя ее большие глаза снова наполняться слезами.

– Вайолет? – Инес заметила сидящую девушку краем глаза, быстро проходя мимо и пронося большое ведро, наполненное какой-то жидкостью. – Ты была на перевязках?

– Да.

– А почему сейчас не у психиатра?

– Эээ…

Инес нахмурилась.

– Давай, давай, ты знаешь где кабинет?

– Да, – улыбнулась Вайолет, лениво сползая со своего места.

– Не отлынивать, – по-доброму погрозила пальцем Инес, возвращаясь обратно к своим обязанностям.

«Как я могла не подумать о том, что сидя на самом видном месте в главном коридоре меня не поймает Инес? Какой же я наивняк», – корила себя Вайолет, поворачивая за угол возле огромных дверей, ведущих на лестницу. И тут она почувствовала, как плавно летит на пол.

– Воу, аккуратней, – Вайолет наскочила на Тейта и, зацепившись за его ногу, уже приземлялась на серый ворс покрытия. Парень поймал ее за руки чуть выше запястий. – Не ушиблась?

Девушка распахнула глаза, пытаясь что-то выдавить из себя. Тейт удивленно улыбался.

– Ты куда так спешишь?

– Аа… психиатр.

– Понятно, – красиво улыбался тот. – Давай я тебя провожу, а то еще кого-нибудь собьешь.

Вайолет, уже давно поднявшись, все еще стояла, вцепившись в рукава его рубашки, крепко сжимая пальцами ткань, судорожно облизывая нижнюю губу.

– Ты уже стоишь на ногах… можешь отпустить если хочешь, – медленно проговорил Тейт, кивнув на свои руки, тщательно следя за ее реакцией и мимикой.

– Я… я да… – Вайолет сама не понимала почему так заторможенно реагировала. – Прости, я нечаянно, – смущенно ответила та, разжимая хватку.

– Я совсем не против, – улыбаясь, Тейт кивнул головой в сторону коридора. – Идем?

Вайолет кивнула. Продвигаясь, она безотчетно теребила пальцы, косясь на блондина, идущего рядом. Тот выглядел немного уставшим– веки задерживались в закрытом положении чуть дольше нужного, иногда показывался кончик языка, описывающий полукруг по пухлой нижней губе. Но парень все равно был чертовски красив. Иногда он ловил ее взгляд и расплывался в широкой улыбке, отчего чуть подальше уголков губ появлялись глубокие ямочки.

– Сегодняшняя ночь… – начал было Тейт, – хочешь об этом поговорить? Я умею слушать лучше Доктора Хейза, – блондин вновь улыбнулся.

– Кто такой Доктор Хейз? – задумчиво проговорила его спутница, все больше замедляя шаг по мере приближения к психиатрии.

– Твой… наш психиатр. Джонатан Хейз. По правде говоря он совсем детский сад.

– Почему?

– Сама увидишь, – усмехнулся парень.

Тейт довел ее до кабинета. Вайолет как-будто пребывала в полусне: мутный взор, затуманенный разум, заторможенная реакция. Девушка подняла глаза на Тейта, собираясь поблагодарить. Тому даже не по себе было от всего ее вида: тонкие пальчики, нервно теребящие край свитера, бледное личико, потерянный взгляд. Ему казалось, что сейчас она снова будет близка к потере контроля над чувствами, как прошлой ночью.

– Спасибо… что довел.

– Не за что. И, Вайолет, – Тейт окликнул ее в момент, когда та уже поворачивала ручку двери, – тебе вчера вкалывали Аминазин?

Девушка смутилась.

– Да, а чт-

– -Не надо, – строго проговорил Тейт и скрылся за углом соседнего прохода. Вайолет лишь двинула головой назад, сведя брови, все больше утопая в непонимании и удивлении.

***

Кабинет напоминал библиотеку. Хоть и маленький, но до отказа заставленный стеллажами из коричневого дерева со всевозможными книгами, справочниками, энциклопедиями по психиатрии и медицине. Огромный стол, на поверхности которого все, включая клавиатуру ноутбука, было завалено бумагами. Два больших темных кресла для пациентов с одной стороны и такое же с другой непосредственно для врача.

– Итак, Вайолет. Вайолет Хармон, – Мужчина отвел взгляд от бумаг и, улыбнувшись, поднял глаза на сидящую перед ним пациентку, положив локти на подлокотники и сцепив пальцы. – Ну что же, как ты себя сегодня чувствуешь?

Вайолет сидела в кресле, поджав под себя ноги, руки были сложены точно также как и у психиатра. Глаза девушки выражали полное безразличие к происходящему. Она молчала, глядя прямо ему в глаза. Мужчина напротив нее был довольно приятной внешности: светло-каштановые волосы, карие, даже наверное чересчур добрые глаза, брови домиком от которых казалось, будто бы у него на губах постоянно висит немой вопрос. Во всем его образе были две самые смешные вещи: его усы, забавно подергивающиеся вместе с губами и нелепый галстук с какими-то оранжевыми узорами, торчавший из-под халата.

– Вайолет, – Джонатан потряс головой и помахал ладонью, пытаясь привлечь ее внимание. – Ты здесь?

Вайолет подняла брови.

– Вы меня не видите?

Врач засмеялся.

– Нет, но кажется ты ушла в какой-то другой мир. Тебя что-то тревожит сейчас?

– Сколько раз в неделю я должна буду Вас посещать?

– Понедельник, среда и пятница, но… Вайолет, ты слышала вопрос?

Опять молчание. Врач шумно выдохнул.

– Понятно. Не разговариваешь с незнакомцами?

Девушка поджала нижнюю губу и пожала плечами. Джонатан опустил голову, шумно вздохнув и выдохнув.

– Как тебе еда в столовой? Нравится то, что дают?

– Да.

– Ты все ешь?

– Да.

– Ты всегда была такой худенькой?

– Да.

– А бледность лица?

Вайолет пожала плечами.

– Вайолет! – Отчаявшийся врач всплеснул руками. – Ну поговори со мной, прошу. Мы можем пока оставить в стороне личные темы.

– Я Вас не знаю, – Вайолет не шевелилась, прожигая взглядом дыру в новом психиатре , отчего тот старался по мере возможностей отводить глаза, делая вид, будто что-то активно выискивает на столе.

«Лучше пусть говорит он в надежде что это поможет делу и я буду чувствовать себя комфортнее, лишь бы не трогал меня и мой внутренний мир» – думала Вайолет, не меняя каменного выражения лица.

– Ладно, хочешь я расскажу о себе? – Джонатан запустил ладонь в волосы. Вайолет поджала нижнюю губу и снова пожала плечами. Врач ухмыльнулся.

– А ты крепкий орешек. Так просто не сдашься, верно? Это хорошо. В жизни это пригодится.

***

Весь сеанс рассчитан на сорок минут. Вайолет с неимоверной спокойностью на лице слушала все, что говорил психиатр. Увидев, что стрелки больших черных часов показывают без десяти двенадцать, Вайолет опустила ноги на пол.

– Время закончилось. Я пошла.

Джонатан замешкался.

– А-а… Вайолет…

Та обернулась, тряхнув копной волос.

– Да?

– Найди того с кем будет комфортно, того кому ты сможешь высказаться. Это очень важно, Вайолет, слышишь, высказываться надо, ни в коем случае нельзя все держать в себе.

Уголки губ девушки чуть сместились вверх. Затем она быстро развернулась и вышла за дверь.

–Ну дела…– Выдохнул Джонатан, оперевшись на поверхность стола локтями и уставше потирая лицо ладонями. Затем он схватил зеленый блокнот, больше похожий на ежедневник, и начал что-то быстро записывать.

***

Вайолет заламывала пальцы, идя по коридору и думая, что делать дальше. Пройдя администрацию, девушка подошла к одному из огромных окон и прислонилась лбом и ладонями к холодной поверхности. На улице была та чудесная погода, когда хочется вдыхать последождевой запах пока не закружится голова и ходить по влажной траве, пока не намокнет обувь. Стефани сказала, что можно выходить гулять, когда захочется.

«Так и сделаю» – подумала девушка, но тут вспомнила, что из теплых вещей у нее разве что высокие вязаные гольфы. – «Дьявол…» – Вайолет поджала губы, понимая, что прийдется звонить отцу и просить привезти куртку.

Инес, стоя у прилавка аптеки, расставляла на подносе маленькие пластиковые баночки с разноцветными крышечками, наполненными таблетками всевозможных размеров, и делала какие-то пометки на бумаге.

– О, Вайолет, как твой сеанс? – Улыбнулась медсестра, завидев приблизившуюся девушку.

– Могу я позвонить?

– Конечно, – Инес провела ее к стойке администрации, достав телефон и, поставив его рядом с девушкой, вернулась к подсчету таблеток.

Вайолет колебалась, сверля взглядом прозрачные кнопки телефона. Наконец, взяв себя в руки, она подняла палец и быстро, чтобы не передумать, набрала номер. Гудки, гудки, еще гудки. Вайолет сжимала трубку до побеления костяшек.

– Алло, – на том конце провода послышался до боли знакомый голос.

– Пап, это я.

– Вайолет, милая, как ты? Все хорошо? – В его голосе слышалось облегчение.

– Да, я… мне нужна куртка и ботинки… и шарф наверное… нам разрешают гулять, так что…

– Без проблем, – Прервал ее отец,– я все привезу, но… я смогу только завтра… ты протянешь без этого день?

Вайолет злилась. Она хотела гулять, дышать воздухом. Она не была эгоисткой, но отец ведь не был ничем занят!

– Сеансы?

– Ээ… да, тут как-то навалились все…– Вайолет слышала, как отец чешет затылок и двигает ногой какие-то ведра, но расспрашивать не стала. Не было смысла. – Как ты?

– Я хорошо. Все хорошо. Приезжай, как сможешь.

– Отлично, детка, до завтра.

Бэн повесил трубку. Вайолет еще некоторое время слушала монотонные гудки, затем резко хлопнула трубкой по корпусу и вернулась к Инес.

– Моя соседка сказала, что я могу гулять, но надо отметиться у тебя, это так?

– Да, к тебе приедут?

Вайолет замешкалась.

– Нет, не сегодня.

– Тогда мне нужно будет тебя провести в другое крыло. Возьми какую-нибудь кофту и приходи ко мне… у тебя же есть теплая одежда?

***

«Теплая одежда? Какая еще теплая одежда? Инес явно не знает моего отца!» – рылась в сумке Вайолет. Майки, кофты, книги, нижнее белье – отец явно не подумал о том, что его дочери будет разрешено гулять. Это конечно можно списать на стресс, пережитый родителем, но Вайолет было все равно. Даже вязаные свитера и те были в дырочку, так что от ветра не спасут. Взгляд упал на единственную плотную вещь – мамину джинсовую безразмерную рубашку. Натягивая ее поверх свитера, Вайолет думала о том, насколько тихо сейчас в палате, когда все три девушки-соседки рассредоточены в разных местах больницы. Если бы не любимая погода за окном, она бы точно осталась здесь, углубившись в какой-нибудь рассказ, наслаждаясь тишиной и отсутствием постоянно нарывающейся на скандал Гвен и ее вечно поддакивающей ручной светловолосой собачки.

– Все, я готова, – выпалила Вайолет, все еще никак не заканчивающей с расставлением баночек Инес. Рядом пристроился Эрик, облокотившись локтем о поверхность стойки, второй рукой похлопывая по крышечкам.

– Ну, тогда пойдем, – улыбнулась та. – Закончишь за меня? Я скоро вернусь, – обратилась та к Эрику.

– Безусловно, – медбрат широко улыбнулся. Вайолет обернулась и, увидев как Эрик провожает Инес взглядом, полным то ли вожделения, то ли обожания, еле сдержала довольную ухмылку.

«Гвен пришла бы в ярость…»

– У тебя нет вещей потеплее? – прервала ее мысли медсестра, спустившись с Вайолет на лифте и заводя ее в другое крыло здания.

– Отец завтра привезет.

– Хорошо. Это хорошо.

– Сколько мне можно гулять?

– Хоть до отбоя, но я бы тебе советовала все же прийти на обед и ужин, – улыбнулась та. – Как себя чувствуешь?

Вайолет лишь немного приподняла кисти рук.

– Ясно. Главное, что боль не очень сильная. Ты же следишь за дорогой? Тебе еще назад возвращаться.

– Да, да… – Вайолет старалась запоминать путь по любым возможным отличительным знакам вроде огнетушителя в красном футляре на стене или большой голубой стрелке на полу с надписью «Хирургия». Вскоре Инес довела ее до широких дверей, ведущих во внутренний двор.

– Вот и пришли. Дыши, гуляй, но, Вайолет, – Инес бросила строгий взгляд. – Постарайся особо не говорить с теми, кто не из твоего крыла, окей?

– Постараюсь.

Медсестра скрылась, мягко постукивая каблучками балеток. Недолго думая, Вайолет толкнула тяжелую дверь. Поток свежего холодного октябрьского воздуха как водой окатил ее бледное личико. Волосы разлетелись по сторонам. Стараясь посильнее запахивать рубашку и согревать себя руками, девушка принялась за осмотр территории. Слева тянулась высокая каменная стена, покрытая плющом с какими-то мелкими голубыми цветочками, справа было подобие сада или давно заброшенного кладбища: абсолютно повсюду растения, деревья, своими кронами задевающие каменный балкон корпуса, скамеечки и мини фонтанчики, какие-то статуэтки, причем все это с отвалившимися тут и там камнями, узенькие тропинки, высокие арки, сохранившиеся, казалось, со средневековых времен. Все это захлестнуло Вайолет в водоворот мыслей и чувств, ощущение того, что это один из крупнейших городов в штате и что сейчас вообще двадцать первый век пропадало полностью. Здесь было уютно, настолько насколько это возможно в психиатрическом крыле. Сутулый мужчина задел ее плечом, проходя мимо, двигаясь, словно зомби. Вайолет оступилась и, чуть не упав, спрыгнула с дорожки на влажную жухлую траву. Здесь не было зеленого газона как возле ее корпуса. Он был и не нужен. Серые тряпочные кеды в момент покрылись холодной влагой. Вайолет издала звук, похожий на возмущение, и поспешила вернуться на более менее сухую землю.

***

Десяти минут прогулки хватило, чтобы полностью прийти в себя от успокоительных, растворов и всего прочего, чем ее пичкали. Свежий воздух заставил девушку проснуться, а щеки постепенно приобрели розоватый оттенок, теперь как нельзя лучше сочетающийся с розово-синим контуром глаз. Но Вайолет совсем не хотелось покидать этот тихий, спокойный мирок. Сидя на одной из каменных лавочек, на более-менее сухом месте, Вайолет наблюдала за остальными пациентами, заложив руки между ногами, стараясь согреть их, втянув голову в плечи. Вокруг не было ни единого санитара или медсестры, казалось, что все эти люди были предоставлены сами себе. Одна женщина, поддерживая старушку под руку, прохаживалась с той вдоль зарослей низких кустарников, еще двое пожилых мужчин сидели рядом друг с другом на скамейке недалеко от Вайолет, молча перелистывая страницы какой-то книги. Периодически один из них медленно отрывал одну из страниц и складывал ту, пока не получался миниатюрный квадратик. Еще один пациент пытался расстелить какое-то покрывало на мокрой жухлой траве и прилечь, а откуда-то взявшаяся женщина старалась его остановить, дергая того за края непромокаемой куртки. Здесь все были одиноки, но в тоже время, окруженные людьми с таким же внутренним миром, с такими же проблемами, они находились среди родственных душ, хоть многие этого и не понимали. Многие старались помочь друг-другу: кто-то, придерживая за руку, помогая прогуливаться по тропинкам, а кто-то просто молчаливым взглядом, наполненным пониманием и сочувствием. И пусть почти никто из них этого не понимал, факт оставался фактом– здесь царило единение душ. И несмотря на то, что это были пациенты психиатрического отделения, Вайолет же чувствовала себя здесь самой одинокой, самой потерянной и брошенной. Знает ли мама о том, что она здесь? Скорее всего нет. А может быть и да, но просто не хочет впутываться в историю с проблемной дочерью, желая, чтобы все само разрешилось, как это делает отец. Вайолет замерзла сидеть на холодном камне. Убрав назад падающую прядь волос, девушка, встав, прошла вдоль стены корпуса, желая подняться по лестнице на каменный балкон. Рука повторяла выпуклости мраморной холодной ограды. Здесь никого не было. Пройдя в угол, Вайолет провела рукой по листьям огромной ивы, распластавшей свои ветви по балконной ограде. Легкие капли воды посыпали на землю, шумя, словно мелкий град. Видимо внизу кто-то сидел, так как раздался тихий писк и послышался быстрый топот ног.

– Простите, – виновато проговорила Вайолет, перегнувшись через бортик. Внизу так зелено, так свежо, ветер треплет листья кустов, оставшиеся цветы на клумбах. Ее собственные волосы, периодически развевающиеся в разные стороны, закрывали обзор густой темно-русой пеленой, щекоча нос и щеки. Вайолет улыбалась, убирая их назад. Было что-то волшебное в сочетание погоды с тем видом, который открывался перед девушкой. Это ее мир, мир спокойствия, мир, в котором никому нет дела до того кто она, или кем была, никому из присутствующих сейчас в этом саду не важно, насколько она больна, половина из них и о своей проблеме-то не знают. Здесь ты забываешь о внешнем мире. Вайолет тоже забывала. Но ненадолго. Что-то все равно давило тяжким грузом, словно на голову капали холодной водой. И это раздражало. Может прервать это все? Разом, резко, словно «Щелк», и нет проблем, нет проблем у родителей, на которых это давит и ударяет по бюджету, нет собственных переживаний. Вайолет представила как она встает на ограду, как ветер подталкивает ее к прыжку, мощный поток несет вниз, все ближе, ближе к мокрой сырой земле. Не слишком ли низко? Сейчас проверим.

Вайолет закинула одну ногу и тут услышала женский голос:

– Что ты делаешь? – совсем худая старушка поднималась по лестнице. – Солнце, отойди оттуда, Тревис не поймает тебя, он ушел в каюту. Не прыгай в воду, подожди Тревиса.

Вайолет перепугалась, видя как разволновалась женщина, мечась из одной стороны в другую. Девушка медленно отошла от ограды, стараясь успокоить старушку.

– Эй, слышите, я не буду, тихо, тихо, все хорошо.

– Тревис, он… я позову… он поймает… если хочешь прыгать надо одеть жилет… тот морячок, он… сесть, надо сесть.– Женщина трясла дряблыми кистями рук, фразы безотчетно вырывались из ее груди. В них был смысл, понятный только ей самой. Вайолет придерживала старушку за плечи, подводя ту к скамейке и присаживаясь рядом.

– Солнце, ты посидишь рядом, да? Мы подождем Тревиса?

– Я Вайолет. Да, я подожду с Вами, – она и сама не знала зачем она это все делает. Инес ведь явно намекнула не говорить с психами, но эта женщина спасла ее от ошибки, так что, почему бы и нет?

– Кто такой Тревис?

– Тревис! Тревис! – вроде бы только что успокоившаяся женщина снова задергалась, выкрикивая мужское имя словно от него зависела ее жизнь. Из дверей рядом выбежал санитар, быстро подняв старушку с места и молча уведя ее внутрь. Вайолет снова одна. Даже не успела поблагодарить ее за спасение. Хотя, та бы все равно ничего не поняла.

***

Несмотря на просьбу Инес, Вайолет не появилась на обеде. Парочка из психиатрии нашла в углу сада котенка и Вайолет наблюдала за тем, как тот катается по земле, усеянной опавшими листьями, как играется с травинкой или ласкается о ноги обступивших его людей. Штаны девушки намокли от влажной шерстки животного, но как же приятно было ощущать это живое теплое тельце, прижимающееся к твоим ногам, тихо мурлыкающее, изредка подергивающее головкой и шевелящее ушками. Говорят, кошки лечат тело и душу. Возможно та парочка неспроста нашла это маленькое создание. Улыбка не сходила с уст Вайолет. На какое-то время половина гулявших была занята бесплатным представлением, так что ничего неожиданного не происходило, никто не кричал, не падал в припадке или истерике, так что можно было смело сказать, что котенок постарался на славу. Все, даже те, кто еще пол часа назад катались с перил и негромко выкрикивали пиратские реплики, сейчас улыбались, протягивая руки к котенку, по большей части просто несильно тыкая его в шерстку или неумело проводя вдоль спинки. Половину увели на обед, половина замерзла и добровольно ушла внутрь греться. Вайолет же не чувствовала даже своего носа– настолько замерзла, а кеды полностью промокли, что потом возможно ее и огорчит, ведь это ее единственная обувь, но не сейчас. Сейчас было хорошо, хорошо от того, что это место действительно помогло мыслям и заботам выветриться из головы, возможно только на время, но и это уже радовало. Котенку надоело катание по траве и всеобщие взгляды и тот, перевернувшись на животик, резво ринулся в противоположную сторону, приминая лапками жухлые листья. Все кинулись за ним с протянутыми руками, больше напоминая стайку пингвинов. Вайолет улыбнулась и, потерев зудящие от долгого пребывания на корточках колени, решила немного пройтись. Вдоль стены, что находилась слева от входа, гулять было приятнее всего, если требовалось одиночество. Здесь никого не было за исключением редких птиц, сидевших на плюще, как на электрических проводах. Мокрые серые холодные камни напоминали кладку стен замка в Шотландии или Германии, одним словом там, где туманы, озера с кристально чистой ледяной водой, покрытые тонким слоем тумана, мрачными лесами и жуткими преданиями. Вайолет все это нравилось, нравилось так, что дыхание захватывало, а по коже проходил холодок. Сейчас она чувствовала счастье.