Текст книги "Do you think you know everything about hospitals? (СИ)"

Автор книги: candied v

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Вайолет сглотнула, понимая, что ее соседка права.

– И что… что… с чем это связанно…

– Я не просто так спрашивала твою дату и время рождения. Бабушка попросила Высшие Силы показать ей твою прошлую жизнь… – Стефани старалась подобрать слова. – В общем так, последний раз твоя душа воплощалась в восемнадцатом веке в Англии. Твоя семья была очень бедна, мать умерла при родах твоей сестры, когда тебе было десять. Ты возненавидела эту девочку, потому что, как ты думала, из-за нее умерла твоя мама, оставив тебя с жутким отчимом. Проклиная этого ребенка, ты заплатила какому-то уличному преступнику за убийство твоей сестры и тебя самой. – Стефани замолчала, видя, что Вайолет начала тихо плакать. – Ты убила себя в той жизни, Вайолет. И в этой ты попыталась сделать тоже самое. Но это не все… твой отец, – Вайолет подняла глаза, наполненные паникой. – в той жизни он был твоей сестрой. – Вайолет дернулась.

– Что за…

– Вай… Вайолет, послушай, я знаю, что звучит дико, но подумай. В той жизни он послужил причиной твоей гибели, ты настолько ненавидела его в образе своей сестры, что решила убить и его и себя, а в этой… ты ведь… твое отношение к отцу такое же… он неосознанно, своими поступками склоняет тебя к смерти, ты чувствуешь это, признайся же.

Вайолет начала плакать сильнее. Она верила, потому что в рассказе Стефани присутствовала логика.

– Я …а… – Вайолет поднялась, желая поскорее удалиться.

– Стой. И последнее.

Вайолет всхлипнула, присаживаясь на диван. Стефани медленно моргнула, собираясь с духом.

– Я не хотела говорить, пока не была уверена, но бабушка подтвердила…

– Подтвердила что? – пропищала та.

– Тебя волнует вопрос о том, почему на документах умершей девушки имя Вайолет Хармон, ведь так?

Вайолет кивнула, из-за слез видя лишь расплывчатые контуры Стефани, сильнее сжав плюшевую ткань дивана.

– Когда вы с семьей переехали в Лос-Анджелес?

– М-месяца четыре-пять назад, а чт… – Вайолет замолкла, вспомнив дату аварии на бумагах, и бросила на девушку умоляющий взгляд.

– Вспомни, что ты должна была делать в то время? Куда должна была поехать?

Вайолет нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.

– Конкурс, кажется… да, конкурс сочинений. Всех победивших школьников собирали, чтобы отвезти на награждение в… – Вайолет охнула. – … в автобусе…

– Но ты…

– …не поехала… – докончила фразу Вайолет. – … в доме прорвало трубу, мне пришлось остаться с сантехником… Сте-е-еф. – протянула та. – Я должна была быть в том автобусе, да? – слезы полились с удвоенной силой.

– В какой-то из школ видимо училась твоя тезка, хоть это и жутко странно.

– Но как… это… смерть ведь не настолько глупая, чтобы просто принять человека с таким же именем…

– Нет конечно, я бы расценивала это как намек, знак, что ты должна была быть в том автобусе. Но судьба распорядилась иначе, тебе было суждено попасть в эту клинику … и это тоже еще не все. – Стефани, до этого гладящая Вайолет по волосам, отстранилась. – Я должна тебе сказать, потому что остальными фразами ты не воспринимаешь мои слова всерьез.

Вайолет, уставшая, заплаканная, дрожащая, как листок на ветру, глядела на Стефани с нескрываемым отчаянием.

– Ты знаешь, как именно перевернулся школьный автобус?

Вайолет помотала головой, слезы закапали на диван и колени. Стефани облизнула губы.

You understand, I got a plan for us,

I bet you didn’t know that I was dangerous.

It must be fate, I found a place for us,

I bet you didn’t know someone could love you this much.

– Тейт. Твой Тейт нарочно подрезал автобус на машине.

Комментарий к Big Data – Dangerous

========== The Pretty Reckless – Make Me Wanna Die ==========

Вайолет издала протяжный стон на выдохе. Слезы, уже как родные, снова хлынули потоком, стекая по щекам, капая с подбородка. Девушка истерично засмеялась, вскакивая с дивана.

– Что ты сказала?! – смеялась та сквозь слезы. – Повтори!

Стефани не выглядела удивленной такой реакцией.

– Это шок, слышишь? Это просто шок, – девушка поднялась, попытавшись взять Вайолет за плечи, но та отпрянула, резким движением оттолкнув Стефани.

– Не трогай меня! – Вайолет трясло.

– Послушай, я знаю, что это звучит ужасно, но я бы не стала тебе врать!

Из легких Вайолет вырывались смешки, вперемешку со стонами. Когда смех отступал, девушка скорее скулила, чем плакала.

– Чушь! Это бред! Нет! – девушка мотала головой.

Стефани сделала шаг вперед. Вайолет отступила назад. Их движения напоминали плохо отрепетированный танец.

– Вайолет, я знаю, что такое нелегко принять, я… – она остановилась. Вайолет вновь истерично рассмеялась. – Но я же предупреждала!

– С чего ты все это взяла? Я н-не… не верю, – девушка плакала, вытирая нос рукавом рубашки. Глаза уже болели от слез, было странно думать, что в теле человека есть столько жидкости. – Чушь… это чушь… – Вайолет обхватила себя руками, хныча сквозь слезы. Смех отступал, тело колотило.

– Его оправдали, экспертиза подтвердила, что…

– … это называется «Защита со ссылкой на невменяемость», – перебила Вайолет. – Я читала. – и снова смех. Она не верила. Она отрицала действительность. Но факты говорили о совсем противоположном. Многое становилось яснее после слов Стефани. Девушка выдавила болезненный всхлип. – Он не мог, он… – Вайолет взглянула на соседку. Но в глазах той не было понимания, лишь порицание себя за то, что она так долго молчала, словно в карих радужках было выжжено: «Если бы я только раньше знала…» Она не понимает. Она не понимает! Вот что крутилось в голове у Вайолет. Стефани в эту секунду не понимала ее.

Вайолет кинулась в коридор.

– Нет, стой! – выкрикнула Стефани, бросаясь следом, но, лишь переступив порог игровой, уже потеряла девушку из виду.

Вайолет плакала, двигаясь по проходу от одной стены до другой, хватаясь руками за поручни для инвалидных колясок. Ноги подкашивались, сердце стучало, слезы ослепляли, идти было невозможно. Но она понимала, что ослепла не сейчас, нет, а тогда, неделю назад, когда впервые заглянула в темные, порочные глаза юноши. Еще тогда Вайолет неосознанно пятилась от парня, словно чувствуя нутром, что дело нечисто, что лучше бежать. Но так сложилось, так выпали карты, захотела вселенная, называйте это как хотите, положение дел от этого не изменится: Вайолет понимала, что была жестоко обманута даже самой собой, ее подвел собственный разум.

Вся та горечь и обида, что она сейчас ощущала, причиняли боль сильнее, чем ножевые ранения. Вайолет чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Слезы лились, лились, а вместе с ними лились и мысли, четкая картинка происходящего стояла перед глазами. И, как ей казалось, правильная картинка.

Вайолет чувствовала, что больна. Душевно. Существует пять стадий психологической реакции при болезни. Первая – отрицание – прошла. Наступила вторая – гнев.

Тейт лгал, все время лгал, либо умалчивал, о своем диагнозе, о мертвой девушке, Бог знает о чем еще. О чувствах тоже? Зачем он дразнил ее? Зачем втянул во все это? Зачем играл на ее чувствах? Почему она? Почему? Девушку все дни волновал вопрос того, почему юноша обратил внимание именно на нее, почему возился только с ней? Вайолет вздрогнула, как от холода: получается, юноша был точно такой же, как и все, кого она встречала за стенами клиники? Двуличные и эгоистичные. Ей хотелось стукнуть юношу, так заехать кулаком, чтобы выбить из него всю дурь, чтобы он почувствовал такую же боль, какую чувствовала она.

Жестокая правда добавлялась к событиям прошедших двух суток, и от осознавания этого списка девушка рыдала еще сильнее. Все надежды, все мечты, все мысли – все, абсолютно все было ложным. Она сделала неправильный выбор. Единственный человек, которому она доверилась, оказался убийцей. А может и еще кем похуже. Сколько подростков было в том автобусе? Сколько из них умерло? Они были единственными на счету Тейта? Осознавал ли он, что делает? Насколько серьезна его болезнь? Какой на самом деле у него диагноз? Но об ответах она сейчас мало думала. Перед глазами лишь стояли слова «ЛЖЕЦ. УБИЙЦА.» На Тейта была вся ее надежда, Вайолет верила, что в безопасности с ним, что лишь он может помочь ей справиться со всем, что ей угрожает, но что если…

Девушка снова вздрогнула, лишь подумав о том, что могло произойти прошлой ночью… или двумя ночами ранее… или вообще любой ночью, когда блондин заходил за ней.

…ты осознаешь, что могло с тобой произойти, будь врач в дурном настроении? – спросил у нее Тейт больше двадцати часов назад. Но теперь место врача занимал он. Именно он. Что бы было бы, если бы он, Тейт, оказался в плохом настроении? Вайолет не думала логически, сейчас за нее говорили инстинкты. Девушка боялась. Мог бы юноша причинить ей вред? Покалечить? Убить?

Мешая спокойно передвигаться проходящим мимо одинаковым работникам больницы, Вайолет вдруг осознала жестокую правду: она должна была быть в том автобусе. Тейт должен был ее убить. Он знал о том, что именно Вайолет должна была быть в автобусе? Чего он добивался всеми этими экскурсиями и сырными шариками? Хотел закончить начатое? Прощупывал почву? На месте умершей девушки должна была быть она – живая Вайолет. А жива ли она сейчас? Девушка не чувствовала себя таковой. Она больше не могла, не верила Тейту, все надежды на спасение рухнули, и она снова осталась одна, как в тот день, когда только поступила, когда плакала в дýше от осознания своей беспомощности. Только вот теперь эта беспомощность и одиночество жгли ей сердце с удвоенной силой, и она задыхалась, задыхалась от понимания того, что все кончится, в итоге все будет так, как сказал Доктор Янг – она останется одна. И это предсказание уже сбывалось.

Вайолет не понимала куда идет и что собирается делать. Боль в груди вызвала третью стадию – торг.Теперь же Вайолет хотела найти Тейта, умолять его доказать, что все это лишь шутка, глупая шутка Стефани, что все неправда, потому что ей было так больно, все тело будто сковывало цепями, страх замораживал кровь в венах. И если бы не тихий голос рядом, Вайолет бы немедленно бросилась на поиски юноши.

– Я все знаю.

Вайолет узнавала холодные нотки. Гвен. Шатенка взяла Вайолет под руку и повела по коридору.

– Ч-что? – Вайолет вцепилась в руку девушки, утираясь рукавом.

– Я говорю, что все знаю, – процедила та.

– О чем ты?

Гвен закатила глаза.

– Бога ради, не строй сейчас дурочку. Стефани, реинкарнация, патологоанатом и бла-бла-бла, – с издевкой произносила та.

– Н-но как? Ведь…

– … подслушала разговор Стефани с бабушкой. Они думали, что в часовне на первом этаже никого нет, – девушка прыснула со смеху. – В общем, к чему я веду… – Гвен взяла Вайолет за плечи, подводя к какой-то двери. Вайолет протерла глаза, все еще всхлипывая, услышала звон ключей и, придерживая волосы руками, покосилась на стоящую сзади соседку.

Гвен достала связку, состоящую всего из трех ключей и, оглядевшись, отперла дверь.

– Где ты…

– … не спрашивай, – перебила Гвен.

– Что мы тут делаем? Где мы? – выдохнула та.

– Это смежное с аптекой помещение, здесь хранятся запасы лекарств, – Гвен склонилась к самому уху, ее шепот напоминал Вайолет шипящую змею. Вайолет осматривала стеллажи в комнатке, набитые светлыми коробками с препаратами. Девушка сжалась, ее тело содрогалось от всхлипов, живот крутило. – Давай же, я знаю, что ты чувствуешь, – продолжала шептать шатенка. – Тебе тяжело, все бросили, но знаешь, хочу тебе сказать, что ничего и не изменится. Так будет всегда, поверь. Ты просто не умеешь выбирать нужных людей. И это погубит тебя. – Вайолет была слаба. И физически, и духовно. Началась четвертая стадия – депрессия. Именно поэтому она верила каждому слову девушки, медленно кивая головой. Ее алые, пропитанные слезами губы дрожали, походя на лепестки розы, которую нагло сорвали и унесли из теплой родной теплицы умирать на столе незнакомца. Она чувствовала себя таким же цветком, который ничего не может изменить, чья судьба предрешена. Гвен продолжала. – Ты ведь знаешь, что надо сделать. Закончи то, что начала неделю назад.

Вайолет понимала, к чему клонит Гвен. Но сердце все еще боролось, в отличие от разума, который размазанный, истоптанный, наполненный слезами полностью поддавался влиянию окружающих. И тут Вайолет почувствовала, что не может больше сражаться.

Стадия пятая – принятие.

– Тебе было суждено умереть, Вайолет, – прошептала Гвен. – Так в чем проблема? Что тебя останавливает? Ты же понимаешь, что никто не сможет тебе помочь, единственный, на кого была вся твоя надежда, оказался психопатом, – шатенка изучала лицо Вайолет, которая, словно под действием чар глядела в комнату напротив мутными, красными глазами. – В это помещение заглядывают лишь когда требуется пополнить запасы аптеки, тебя никто не потревожит, – голос был приторно-ласковый, он щипал на коже, как дезинфектор раны на коленке у мальчишки, впервые упавшего с велосипеда. – Ты согласна со мной?

Вайолет зачарованно глядела на ровные ряды коробок. Они манили ее, как тогда, в тот злосчастный день, с которого все началось. С той лишь разницей, что теперь таблеток будет не тридцать две, а сто тридцать две, тысяча, да хоть десять тысяч!

Вайолет никогда не относила себя ни к реалистам, ни к пессимистам, ни тем более к тем, кто всегда мыслит позитивно. Она либо полностью отстранялась от проблем, либо создавала себе несуществующие. И, если хорошенько подумать, этим Вайолет как раз и занималась сейчас – накручивала себе. Конечно, не без помощи влияния извне.

И это самое влияние в эту самую минуту подталкивало девушку переступить порог склада. И Вайолет сдалась. Сделала шаг. Все мысли были серыми, как мокрый асфальт. И она была такой же, промокшей от слез, ощущающей, что солнце никогда не взойдет, и ничто, никто не сможет помочь.

Как в бреду Вайолет вошла в помещение. Гвен зажгла свет и прикрыла дверь, быстро удаляясь. Девушка осталась одна. Снова. Сделав вдох она даже ощутила легкий аромат, именно тот, который витал в воздухе в ее комнате. И в эту секунду девушка почувствовала прилив сил, но не тех сил, что вдруг появляются у отчаявшегося найти ответ на свой вопрос. Вайолет поняла, что может и готова убить себя снова, поняла, что Гвен была права. Никто не спасет, как обычно пишут в сказках для белокурых девочек, которым мамы говорят, что они принцессы. Не всегда происходит так, как обещают родители. Иногда твой замок горит, дракон уничтожает королевство, а принц и оказывается твоим убийцей.

Take me, I’m alive, never was a girl with a wicked mind

But everything looks better, when the sun goes down

Нет, не бывать тому, чтобы Вайолет сама отдалась в руки докторов, никогда она не сдастся! Вайолет была импульсивной, эмоциональной. Она всегда слушалась своего внутреннего голоса, который в эту секунду решил умолчать о том, что решение девушки неправильное, оно куда страшнее и глупее, чем погибель от чужих рук. Быстрый уход от проблем – признак слабости. А Вайолет сейчас была слаба. Вся полностью, каждая клетка ее тела подверглась встряске и требовала прекратить этот кошмар.

За прозрачной дверцей холодильника нашлась бутылка воды, с полки были стянуты несколько коробок неизвестных Вайолет препаратов. Читать надписи не было сил и желания, девушка решила просто смешать все попадавшиеся. Наверняка почти все из них – седативные.

Сидя спиной к двери, Вайолет судорожно снимала крышечки. Те с чпокающим звуком отлетали в углы комнаты. Вайолет не прекращала плакать, видя белые, голубые и розовые пилюли на своей ладошке в размытом виде. Одна таблетка – один глоток. Вайолет ничего не чувствовала, как и в прошлый раз, ни эмоционально, не физически.

I had everything, opportunities for eternity and I

could belong to the night

Your eyes, your eyes, I can see in your eyes, your eyes

В последнюю секунду перед потерей сознания, когда предметы уже плыли перед глазами, как у больного, который проваливался в сон, Вайолет четко увидела Тейта. Его глаза. Темные, манящие. В ту ночь в столовой. И губы, такие мягкие и прохладные от мороженого. И сердце тогда у нее билось вот также, как и сейчас, и дыхание она теряла тоже также, все тяжелее было делать вдохи, и вокруг все словно замедлялось, все становилось тише… тише… и тише…

You make me wanna die

***

Обеденное время. Все пациенты спешат получить свою порцию наггетсов с гарниром и обсудить последние новости из больничного мира. Это действительно похоже на школу, школу в которой все возрасты смешались в один огромный ком под названием «Переехавшая на пятый этаж психиатрия». Только вот не все пациенты этого отделения любят приготовленное во фритюрнице куриное филе.

Все, абсолютно все: прохаживающиеся по коридорам пациенты, сидящие на ресепшене медсестры, делающие перевязки санитары, даже непутевый Доктор Хейз – абсолютно все услышали вопли старушки.

– Шекспир! Шекспир! – кричала та надорванным голосом, словно ее саму подвергали пыткам.

Старушка, та самая, которая была на улице с ридикюлем, изумленно смотревшая на представление двух отчаянных подростков, теперь же видела перед собой лишь одного. Вайолет, упав на пол в момент потери сознания, рукой толкнула плохо прикрытую дверь. Пожилая женщина заметила девушку, теперь охая, подпрыгивая на месте возле неподвижного тела и все продолжая выкрикивать имя английского поэта.

Все, кто был в эту секунду поблизости, тут же обступили тело. По большему счету собрались пациенты психиатрии. Какой-то мужчина вытащил Вайолет из комнаты на середину прохода, еще одна девушка заплакала, кто-то реагировал совсем странно, пытаясь дотронуться до Вайолет и тут же одергивая руки, словно та была раскаленным предметом. Все они сомкнулись плотным кругом вокруг девушки, с интересом разглядывая ее, как диковинку, будто та могла в любой момент вскочить на ноги и, как ни в чем ни бывало, начать показывать фокусы.

Минутой позже на крики сбежался медперсонал, не ожидая ничего серьезнее, чем очередную выходку сумасшедших.

– Отойдите, отойдите, дайте дорогу. – лениво приказывали санитары, пробираясь сквозь толпу к центру.

– О боже. – произнес Эрик, протиснувшийся за напарником. – Это не шутка, Стен, живо зови остальных, предупреди Алекса, пусть готовят операционную! – крикнул тот, пытаясь нащупать пульс девушки. – Боже, Боже, нет… – с мольбой в голосе произносил тот. Пошевелив скулами, мужчина огляделся. Потребовалась секунда, чтобы по распахнутой двери кладовой понять, что произошло. Эрик осматривал зрачки девушки. Сужены. Прибежавшие санитары пытались разогнать остальных пациентов, мешавших проезду каталки. – У нее миоз, нет судороги и угнетенное дыхание, это бензодиазепины. Она приняла что-то из психоактивных веществ. – быстро и четко выговаривал медбрат, поднимаясь с колен и бросаясь к складу лекарств, пытаясь найти пустые пузырьки. Кто-то из пациентов плакал, кто-то кричал, вырываясь из рук санитаров, перетягивая все внимание на себя и сильно мешая оказанию первой помощи.

Тейт, услышавший выкрикивание имени одного из своих любимых драматургов, теперь так нежно ассоциируемого с Вайолет, тоже решил посмотреть, что заставило остальных так понервничать.

I’ll never be good enough

You make me wanna die

– Вайолет, ты слышишь меня? – уловил голос одного из санитаров Тейт, ускоряя шаг. Сердце застучало, когда он пытался пробраться сквозь людей.

And everything you love will burn up in the light

– Отойдите, ну же! Что… – блондин остолбенел, увидев девушку, бледную, совсем не похожую на себя. Цвет ее лица был мертвенно-белым. – Нет! Нет, нет, нет, нет! – Тейт заплакал, бросаясь на пол к телу. Эрик и еще один медбрат, разогнав остальных больных, поднимали Вайолет на каталку, проталкивая ее сквозь плотные ряды пациентов. Тейт начал плакать сильнее, метнувшись следом. Голоса по громкоговорителю вызывали кого-то в операционную, санитары что-то выкрикивали друг-другу, Эрик быстро вставлял трубку, которая тянулась от пакета с раствором в руках у медсестры, в катетер на руке девушки. – Куда вы… куда… нет, Вайолет, нет! – слезно молил Тейт, втягивая носом воздух и утирая рукавами глаза.

– Тейт, останься, подожди здесь! – выкрикнул Эрик. Блондин мотал головой слыша с разных сторон обрывки фраз: «…зондовое промывание желудка…», «…без сознания…», «…интубация трахеи…». Девушке что-то совали в горло. Повсюду появлялись трубки, металлические приспособления. Тейта начало колотить. Вайолет не двигалась. От непонятных фраз сводило желудок. Каталку быстро катили по проходу, приказывая попадавшимся людям расступиться. Еще поворот, и еще.

– Вайолет, только не умирай, Вайолет, ну пожалуйста! – навзрыд плакал юноша, пытаясь взять девушку за руку, еле поспевая за спешившими санитарами. Но не мог: ее перебинтованное запястье свесилось с каталки, кисть повисла в воздухе, словно и без сознания девушка сторонилась юноши, пыталась избежать контакта всеми возможными способами.

Every time I look inside your eyes

Make me wanna die

– С ней все будет в порядке, найди Инес, скажи ей что случилось. – отозвался Эрик, параллельно открывая двери операционной. Тейт хотел войти следом. – Нет, тебе сюда нельзя.

– Вайолет… – прошептал тот, пытаясь заглянуть через плечо медбрата. Тот взял юношу за плечи, пытаясь поймать его взгляд.

– Тейт, ты поможешь ей, если найдешь Инес. Она должна подготовить палату в интенсивной, слышишь меня? Иди, Тейт.

Эрик скрылся в недрах операционной, Тейт стоял на месте, морщась и плача. Слезы капали на пол, текли по рукам, мочили рукава кофты. Юношу словно оглушили, звуки не доходили до барабанных перепонок, блондин слышал лишь звон в ушах. Забегавший в операционную санитар задел Тейта. Юноша пошатнулся, сделав шаг до стены и сполз по ней на пол. Никогда в жизни он еще так не плакал. Светлые кудри сотрясались при каждом всхлипывании.

– Тейт…

Юноша поднял голову. Эрик выглянул из помещения.

– Иди и найди Инес, тем, что ты здесь просидишь ты никак не ускоришь процесс. Ты же хочешь помочь?

– Д-да, да! – блондин закивал, резво поднимаясь на ноги.

***

Тьма, беспросветная мгла, и вдруг резкий белый свет, словно кто светил фонариком. Все светлее, и светлее. Веки медленно поднимаются. Свет, светло. Мозг чист, пусто сознание. Лишь ощущение, словно тело дергается, будто получен мощный разряд. Но словно это и не ты вовсе, будто наблюдаешь со стороны. Так странно, даже смеяться хочется. Потом, не сейчас, при последующих попытках вспомнить это будет казаться смешным. Но только не сейчас. Сейчас лишь непонятно, все неясно. Слух улавливает шепот:

– Почему ее так трясет?

Ответа уже не слышно.

– Алекс, Вас вызывают в… – конец фразы также расплывчат.

– Инес, она очнулась! – громко! Слишком громко, тише!

– Шшш… – женский голос. Такой знакомый. Второй, тот что громкий, замолкает. Спасибо. Вот так лучше. – Она не очнулась.

Снова тьма.

***

– Вайолет… Вайолет… – неуверенный шепот.

Секунду назад еще темно, и вот раз, и уже виден потолок. Такой белый. Так вот что было светлым…

Взгляд опускается ниже. У изножья сжимает прутья Стефани, рядом Питер– ее приятель из столовой, Инес и Эрик. Медсестра подходит ближе.

– Ты слышишь меня?

Вайолет кивнула и тут же ощутила боль, пронзившую тело. До этого она и не чувствовала, что все еще дергается, как от удара током. Уже не так часто, это точно. Послышался всхлип Стефани. Вайолет хотела выдавить слово, но получился стон, губы задрожали. Ее затошнило. Инес словно уловила позыв тела девушки и, приказав всем покинуть палату, наклоняла ту к большому пластиковому контейнеру.

После Вайолет начала плакать. Тошнота не отступала. Инес снова придерживала волосы девушки, гладя ту по спине.

– Шшш, все хорошо… – когда тошнота ослабла, Инес сделала укол в вену, и Вайолет почувствовала покой. Боль словно отступила, и девушка провалилась в теплую пустоту.

***

Очнувшись в третий раз, Вайолет уже не чувствовала судорог. Ей хотелось снова увидеть перед собой Инес, задать ей вопросы, получить ответы. Девушка оглядела постель. Одна. У светлого изножья пусто. Вайолет принялась неспешно обводить комнату взглядом. Непривычная мебель. Палата не ее. Этот факт словно согрел девушку изнутри. Комната темная, все главное освещение шло из коридора. Какие-то устройства дальше по стене от окна, которое было плотно занавешено жалюзи, тумбы, подушки, пледы и… кресло. Но не пустое. Блондин – волосы примятые, рубашка съехала – вцепился в подлокотники, внимательно изучая девушку.

До этого момента Вайолет и не помнила ни о чем. События словно стерлись из ее памяти. Ей думалось, что она снова, как неделю назад, в интенсивной, скоро ее переведут наверх, где будут Стефани… Тейт… Вайолет испустила тихий стон. Все вернулось, все воспоминания, все, что она сделала… все, что сделали другие…

Девушка вздрогнула, побледнев. Приподнявшись, она буквально вжалась в изголовье, стараясь отползти подальше, с ужасом глядя на юношу. Тейт встал, радостно улыбаясь.

– Ты жива… – выдохнул тот. Слезы проступили на его из без того опухших уставших глазах. – Ты очнулась … – блондин попытался приблизиться. Вайолет проскулила, пытаясь быстрее выпутаться из простыней и одеял. Трубки, торчавшие из рук, мешали делу. Девушка дрожала в страхе, тело не слушалось.

Everything in your eyes…

– Нет! Н-нет! – проскулила та, двигаясь от юноши к самому краю, вертясь по сторонам. Найдя кнопку вызова медсестры, девушка с отчаянием давила на устройство. Тейт остолбенел.

– В-вай, что не так, что… – юноша хмурился, абсолютно не понимая такой реакции. – Ты не узнаешь меня?

– Тей… а… – выдавливала девушка с ужасом глядя на юношу распахнутыми глазами. Тейт читал в них лишь страх. И эта эмоция поразила его до глубины души. Единственное, чего он никогда не видел в ее глазах за все время, пока она была рядом, пока проводила с ним часы, так это страха. Она никогда не боялась юноши. Она не была как остальные… до этого момента.

You make me wanna die

Тейт сделал шаг, прошуршав рубашкой. Вайолет отползла назад и в момент грохнулась на пол. Приборы, от которых отходили тонкие трубки, двинулись с места. Девушка зарыдала, отползая к тумбочке. Блондин, пребывая в глубочайшем шоке, сделал попытку обойти кровать и поднять девушку, но та вскрикнула, а в палату уже вбегала Инес с напарницей.

– Тейт, я прошу тебя удалиться.

– Нет, я…

– Выйди, Тейт! Живо! – строго повторила медсестра, уже помогая подниматься Вайолет обратно на кровать.

Блондин выдохнул, бросив последний взгляд на девушку. Отчаяние и все тот же страх. Вайолет тряслась, плача, отворачиваясь от юноши. Снова чувствуя слезы, Тейт развернулся и отодвинул дверь палаты.

– Ты помнишь, как твое имя? – спросила Инес, присаживаясь рядом. Другая медсестра возилась с приборами и трубками.

– Вайолет. Х-Хармон. – девушка перестала плакать.

– А кто я?

– Инес. Медсестра. Я в клинике Хантингтон. Раньше была в палате со Стефани, Тиффани, Долорес и Гв… – Вайолет сглотнула. -… Гвен. Это на случай, если ты захочешь и дальше проверять мою память. Я в норме. – девушка провела ладошкой по больничной рубашке. Она жива, снова ощущает кожей ткань, чувствует запах лекарств, видит приглушенный свет ночника. Ее спасли, опять. Ей дали еще одну жизнь ради того, чтобы она умерла от рук врача, чей кабинет под уровнем земли. Словно Ангел, которому суждено пасть от рук Демона Преисподней. Какой парадокс.

***

– Ну, непутевая самоубийца, как тебе третья по счету жизнь? – проговорила Стефани, сидя рядом с Питером. Даже приятель соседки хотел быть в курсе самочувствия девушки. Тиффани и Питер засмеялись. Эрик шикнул, сказав, что это неэтичный вопрос.

Вайолет перевели из интенсивной в ее старую общую палату. Все словно заиграло новыми красками: пока она отсутствовала, помещение преобразилось: стены и двери украсили предхэллоуиновскими вырезками, оранжевыми клейкими тыквами и листьями клена. Вайолет тоже посмеялась.

– Не знаю. Странно.

Как только Вайолет приходила в себя, Гвен тут же покидала палату. Девушка прекрасно понимала причину.

– Могу я попросить всех выйти? Мне нужно переговорить с Вайолет. – произнесла Инес, войдя в палату.

Четверо присутствующих, включая медбрата, поднялись с места, шепчась у выхода. Вайолет присела, обхватывая колени, покрытые больничным пледом.

– Ты помнишь, что произошло?

Вайолет кивнула.

– Хочешь об этом поговорить?

Девушка помотала головой. Инес положила свою руку на руку Вайолет. Та отстранилась.

– Вайолет… – начала Инес, немного замешкавшись. – … когда я вошла к тебе в интенсивной, ты так испугалась Тейта, что я подумала, что ты потеряла память и не узнаешь его, но…

– Я помню его. – перебила девушка. – Все в порядке. Можно я задам вопрос?

Инес улыбнулась, откинув свои темные локоны.

– Конечно. Я предполагаю, что он связан с моей дальнейшей речью.

Вайолет закусила краешек губ, пожевывая его.

– Я помню, что я вздрагивала… или… в общем, будто меня током ударяло. Что это было?

Инес сжала губы.

– Когда ты приняла дозу таблеток, тебя нашли пациенты психиатрии. Если бы не они, то еще чуть-чуть и был бы летальный исход. Во время дезинтоксикационной терапии твое сердце… оно… оно остановилось. Ты умерла, Вайолет, не надолго конечно, но…

Девушка расширила глаза, открыв рот. Немой вопрос повис в воздухе.

– Но не бойся, работоспособность сердца восстановили, теперь все в порядке. Твое тело на удивление быстро восстанавливается. – поспешила утешить Инес, видя выступившие слезы. – Прошу, не плачь, все хорошо. Мне нужно сообщить твои родителям, я… – Инес поднялась с кровати.

– … не надо. – перебила Вайолет, шокировано утирая глаза. – Стефани уже позвонила. Отец не может приехать, но он просил тебя и Доктора Гловера позаботиться обо мне до его возвращения. – врала, как дышала девушка. А дышала она превосходно.

После ухода Инес, девушке и самой казался странным такой ответ. Логичнее всего было бы попросить у медсестры купить справочник, поднять на уши весь город и достать наконец этот чертов правильный номер телефона. Но Вайолет вдруг поняла одну вещь. Ей дали еще одну жизнь, а это значит, что все проблемы, что сейчас стояли перед ней, словно указательный столб, должны были разрешиться только ею. Только она могла делать выбор. Лишь Вайолет, и никто больше не поможет себе самой, если она хочет счастливый конец.

Где-то в глубине души, где таились инстинкты, Вайолет настораживала Инес. Медсестра казалась на редкость доброй, такой, какой Вайолет увидела ее в первый день пребывания в клинике. Когда Инес спрашивала про Тейта, то девушка не слышала в голосе той ни намека на притворство. Может она действительно ничего не знает и не имеет ни малейшего отношения ко всему происходящему? А может это просто точно выстроенная тактика прирожденной лгуньи? Вайолет уже не знала, что и думать. Враги казались союзниками. Может все же стоит поговорить с Тейтом?