Текст книги "Кости в океане (ЛП)"

Автор книги: Bunflower и WolfyTheWitch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Ему больше не нужно быть капитаном.

– …Что? – Задыхающийся вопрос Фила выдергивает его из мыслей, и только тогда он понимает, что сказал последнее предложение вслух. Его друг смотрит на него с явным шоком и зарождающимся ужасом, его губы приоткрыты, а голова наклонена, будто он ничего не понимает.

Техноблэйд поясняет.

– Это ведь правда, да? Я могу идти… я могу уйти. Я уверен, что уже отдал долг. Кроме того, никто не будет протестовать, тем более ты.

– Ты обещал мне, что не уйдешь! – Голос Фила дрожит. Его восклицание внезапное и неожиданное, гнев притупляется ноткой страха, которую Техноблэйд без труда улавливает. Он исследует лицо друга и видит глаза, полные отчаяния и одну руку, обвившую забинтованный бок. – Ты сказал мне, что не будешь, как другие… Ты сказал мне, что не бросишь меня.

– Я тебе больше не нужен, не правда ли? – Техноблэйд огрызается и наслаждается тем, как Фил отскакивает. Он указывает рукой на Вилбура. – У тебя теперь есть он, верно?

– Что?

– Ну же, вернись на свое место. Я знаю, что ты этого хочешь. Ты можешь снова стать капитаном – в конце концов, ты вернул своего помощника. Я тебе больше не нужен.

Если бы Техноблэйд присмотрелся поближе, возможно, он увидел бы, как глаза Фила сияют болью, паникой, отчаянием и снова болью. Но он ослеплен теми же самыми эмоциями, которые заражают его сердце, искажают его тон до чего-то горького и мстительного, превращают слова в нечто жестокое – то, что он на самом деле не имеет ввиду.

– Я тебе не нужен, Фил. – Говорит он. – И ты мне не нужен.

Мягкий вдох. Вилбур издает яростный звук, на полпути между вздохом и рычанием. Техноблэйд не обращает на него внимания – даже не смотрит в его сторону. Его внимание полностью сосредоточено на Филе. Филе, который смотрит на него с пугающе равнодушным выражением лица. Филе, у которого перехватывает дыхание при каждой второй попытке вдоха и который все еще держится одной рукой за еще не зажившие ребра. Филе, который не отвечает, просто смотря на капитана тем же взглядом, настолько пустым, что кровь Техноблэйда одновременно закипает и замерзает, потому что он хотел реакции, но не такой. Техно отступает, потому что свет в глазах пирата погас, и гнев начинает исчезать вслед за ним, а потом…

– …Может быть, ты прав.

Ой.

Глаза Фила начинают блестеть, взгляд становиться стеклянным, серым. Зубы стиснуты, превращаясь в нечто, на полпути между оскалом и улыбкой – улыбкой, которая выглядит неправильно и шатко, будто может разбиться в любой момент.

– Может, я ошибся. – Шипит пират. – Может, ты такой же, как и все остальные.

Боги, это задело за живое.

– Кто бы говорил. – Немедля отвечает Техноблэйд. Его голос холоден, как лед. – Я думал, что могу доверять тебе… думал, что могу положиться на тебя. Я думал, что ты веришь в меня.

– Не смей. – Говорит Фил. В уголках его глаз начинают блестеть слезы. – Не говори так. Не когда… не когда я доверил тебе все, Техно. Я открыл тебе свое сердце, а ты… а ты, черт возьми… – Он отчаянно жестикулирует. – Ты был готов просто забить на все это. После всего, ты был готов всех нас бросить ради… ради гребаного флота.

– Не начинай снова.

– Прошу прощения?

– Слушай, я понимаю, что у тебя довольно плохие ассоциации с ними, но…

– Заткнись к чертям, Техно. Не смей говорить ни слова. Я не могу поверить в это… Я не могу поверить тебе. Они забрали у тебя все… даже твою руку, а ты все еще пытаешься оправдать их?

– Я совершил ошибку, Фил, и поэтому я был наказан.

– За что? За выживание?

– За помощь преступнику.

Удар.

– …Верно. – Голос Фила звучит на удивление спокойно. – Я забыл. Это все, кто я для тебя, не так ли?

– Ты был законно арестован за пиратство-

– Они собирались убить меня, Техно! Прекрати быть придурком!

– Ты выбрал это, Фил. – Напоминает он. – Ты тот, кто выбрал такую жизнь. Ты тот, кто решил остаться! Ты мог бы отказаться от пиратства после… – Он сдерживает то, что хочет сказать, но смысл ясен. Лицо Фила морщиться от боли и ярости. – …Но ты этого не сделал. Ты решил остаться пиратом, стать преступником. Ты знал последствия, и что? Вот это и есть последствия.

– Не надо об этом, Техноблэйд. – Выдыхает Фил. Его голос внезапно становится болезненно тихим. – Ты знаешь, что все было не так. Ты точно знаешь, через что я прошел. Что я видел и что я потерял. – Его голос переходит в хихиканье, в котором отсутствует юмор. – Ты чертов лицемер, Техноблэйд. – Я решил быть пиратом? А что насчет тебя? Офицер ВМФ стал преступником. Ты стал тем, что так ненавидишь – ты стал одним из нас, Техноблэйд.

– Все это случилось из-за тебя! Ты и твое чертово проклятие… без тебя у меня все еще было бы звание, мой корабль, моя жизнь! Моя команда все еще была бы здесь! Ты все разрушил!

– Что? Я спас тебя!

– Ну, иногда мне хочется, чтобы ты просто бросил меня тогда! По крайней мере, тогда меня бы здесь не было… по крайней мере, я бы не был пиратом… преступником. – Техноблэйд выплевывает последнее слово, как проклятие, не обращая внимания на шок и замешательство команды, перерастающие в негодование и беспокойство. – Знаешь, чему меня учили на флоте, Фил? – Слова срываются с его губ прежде, чем он успевает подумать. Здравый смысл отступил, уступая место ярости. – Они учили меня, что пират хорош только для виселицы. Я начинаю думать, что они могут быть правы.

– Ты не серьезно.

– Я лучше буду мертв, чем буду тем, кем являюсь сейчас – кем ты меня сделал.

Тишина, а потом…

– …Может, тебе стоило затонуть со своим кораблем, приятель.

Техноблэйд застывает.

Фил тоже. Его глаза расширяются, но уже слишком поздно. Техноблэйд не видит сожаления и опустошения на лице своего друга. Перед его глазами красная дымка, кровь ревет в ушах. Нечто утягивает вниз, к земле – та самая мысль, которая ныла в его душе с той роковой ночи.

– …Может, мне правда стоило. – Мягко соглашается он и в то же мгновение ярость уходит, уступая место дрожи, обиде, горечи и усталости. Поэтому он отступает, не пытаясь ни извиниться, ни утешить своего друга, который сам выглядит на грани слез. Он оставляет Фила одного – в окружении его команды, в окружении одиночества – и не оглядывается.

Захлопывая за собой дверь своей каюты.

Комментарий к Глава 12

Глава наконец-то закончена, это было долго.

Напоминаю, что в конце второй и третьей главы есть официальные дизайны персонажей :3

Боже, кто этот человек, который указал на такое количество ошибок в предыдущих главах? Я не знаю, кто ты, но спасибо большое, ты чудо))

(Ник я не запомнила т.к. ржала с того, насколько часто я совершаю одни и те же ошибки хд)

Также, из-за этого случая я решила, что мне, возможно, нужна бета ._.

(Но это не точно, я еще буду думать над этим)

========== Глава 13 ==========

Комментарий к Глава 13

Но он скучает по своему другу.

Пират закрывает глаза, чувствуя знакомое дуновение ветра – единственного постоянного спутника в его жизни.

Он хочет летать.

Но все, что он делает, это падает.

(Предупреждения к этой главе: Панические атаки и их детальное описание, чувство вины выжившего, суицидальные мысли, упоминание прошлых смертей персонажей, дипрессия)

Стеклышко, мое стеклышко…

В ту же секунду, как за ним закрывается дверь, Техноблэйд рушится.

Он опускается на матрас, обхватив голову руками, и изо всех сил пытается подавить рыдания, расцветающие в груди. Раскаленный добела гнев, который он раньше чувствовал, полностью исчез, оставив лишь ощущение пустоты. Холодный металл протеза прижимается к его лицу вместе с огрубевшей кожей другой руки, и это ощущение просто тошнотворное. Он ненавидит то, что не может почувствовать, ненавидит то, как железо трется о щеку, ненавидит то, что оно постоянно напоминает ему о том, кого он потерял.

Хруст.

Техноблэйд заглушает крик сквозь стиснутые зубы, когда его протез врезается в стену. Как и ожидалось, боли нет, за исключением внезапного толчка в основании руки, который, словно молния, поразил ослабленные нервы. Нет знакомой сокрушительной боли суставов пальцев о дерево, нет синяков или трещин на коже, которые могли доставить удовольствие.

Ничего.

– Черт побери. – Хрипит он, свернувшись клубком на полу, сидя, обхватив ноги руками. Все его тело дрожит, в горле ком. В ушах звучит отвратительный звон, и он чувствует головокружение – он дезориентирован. Его эмоции настолько беспорядочные, настолько запутанные, что он не может понять, что происходит, утопая в панике, злости и страхе. Раньше Техноблэйд никогда не чувствовал себя настолько неуправляемо. Ощущение, что все крутится по спирали, скользит, утягивая его, не давая ни за что схватиться, и он ненавидит каждую секунду. Он, черт возьми, капитан, ну или был им – сейчас уже вряд ли, потому что он свернулся на кровати, как ребенок, после того, как обрушил на своего лучшего друга дюжину жестоких слов, которые никогда не считал правдой. Он разваливается по швам – падает и умирает в одиночестве.

– Боги. – Выдыхает Техноблэйд. Его живая рука запутывается в волосах и тянет, пока металлический протез заглушает крик. Ему нужно держаться. Он не может позволить себе сейчас развалиться. Ему нужно собраться, собраться с мыслями – исправить то, что он натворил. Каждый раз, когда он закрывает глаза, он видит лицо Фила. Широкие голубые глаза, наполненные невыразимой печалью и болью – болью, которую он сам же причинил, своими резкими, едкими, жестокими словами. Он сказал так много всего, что на самом деле не имел в виду – так много всего, просто из-за отсутствия контроля. Боги, он заставил Фила плакать. Он загнал друга в угол, нечаянно погрузил его в кошмар. Он раскрыл тайну Фила, а затем оставил его в одиночестве разбираться с последствиями. Он чувствует себя чистым чудовищем, потому что использовал прошлое Фила как оружие.

Ему нужно это исправить. Нужно все исправить. Но гнев мешает, потому что Фил тоже сказал ужасные вещи – слова, которые пронзили его не хуже лезвия – слова, от которых перехватило дыхание, оставив в душе ноющую пустоту. Техноблэйд забыл, насколько больно может быть от слов Фила – со временем их дружба изменила их общение, превратив все в более дружелюбное и игривое. Он потерял осторожность и пострадал от последствий.

– Может, тебе стоило затонуть со своим кораблем, приятель.

У Техноблэйда сбивается дыхание. Руки по-прежнему дрожат. Кажется, даже сама кровь застыла.

Он не может дышать. В легких есть воздух, но он не может дышать. Как будто он снова тонет, отчаянно хватаясь за все, но ничего не выходит. Воды нет, но та же тяжесть давит на него, знакомая тьма сгущается по краям зрения. Его пальцы тянутся к чему-то – к чему угодно, что смогло бы заземлить его. Он тонет. Он тонет на суше и это ужасно, потому что на этот раз нет Ангела, который вытащил бы его из ада. Это пугает.

Слышен мягкий скрип. Дверь распахивается.

Вздох. Тихие шаги.

Тонкие пальцы обхватывают его спину и тянут.

Техноблэйд утыкается в чужое плечо, взгляд частично закрывают нежно-розовые волосы. Руки осторожно обнимают его, прижимая. Он вдыхает сладкий запах свежеиспеченного хлеба и медленно начинает успокаиваться.

– …но? Техно, ты меня слышишь?

Ники.

Он пытается заговорить, но все, что выходит – тихий, задыхающийся звук. Это унизительно, но Ники не издевается и не ругает его за слабость, вместо этого просто крепче обнимая. Пальцы рулевой медленно гладят его по волосам. Он пытается сдержать всхлип, но безуспешно, зарываясь носом в блузку девушки. Ники кладет подбородок ему на плечо, и Техно внезапно чувствует себя в безопасности.

– О, Техноблэйд. – Говорит она печально, но, к счастью капитана, без жалости в голосе. – Прости, что мы не заметили этого раньше.

– Заметили…? – Дыхание Техно прерывистое, на полпути между икотой и всхлипом. Его голос искаженный и никаких признаков самообладания. – Заметили что?

– Тебе больно.

– Мне не…? – Он прерывается. Его протест внезапно теряет силу, потому что, может быть, так оно и есть. Может быть, эта боль в груди не просто физическая. Глаза Техноблэйда горят, дышать по-прежнему тяжело. Старые флотские мантры нарастают в голове, крича – постоянное напоминание о необходимости быть сильным, подавлять, скрывать каждое крошечное проявление слабости, чтобы другие не могли воспользоваться этим. Они громкие и болезненные, но Ники тихо, нежно говорит ровные, успокаивающие слова, за которые Техноблэйд цепляется, как за спасательный трос. Вскоре, он может разобрать ее тихое бормотание.

– …дет хорошо, ты будешь в порядке. Просто дыши со мной, хорошо, Техно? Ты отлично справляешься.

Он подчиняется, с большим усилием делая дрожащие вдохи. Ники терпеливо успокаивает его, и через несколько минут дымка перед глазами, наконец, рассеивается.

Произошедшее сделало Техноблэйда шатким и слабым, но девушка остается рядом.

– Почему… почему ты здесь? – Он умудряется сдерживать рваные всхлипы.

– Не думаю, что тебе сейчас надо оставаться в одиночестве. То, что ты сказал… мне просто кажется, что прямо сейчас тебе кто-нибудь нужен. – А потом она улыбается. – Я здесь, Техно. Если хочешь поговорить.

Он сглатывает, опустив голову, разрываясь между чувством вины и благодарности.

– Я не… – Выдыхает он, когда боль в груди притупляется, позволяя дышать самостоятельно. – Я не это имел в виду. Этого не… этого не должно было случиться. – Он не понимает, о чем говорит – о своем приступе или споре, но Ники лишь грустно улыбается, обнимая его.

– Я знаю, Техно.

– Мне очень жаль. – Просто говорит он, ненавидя, как в горле образовывается ком. Он зря тратит ее время, удерживая ее от обязанностей, и он так много сказал – так много всего, что причинило ей боль. И, тем не менее, она беспокоится о нем и заботится. Это спутывает мысли, смешивает эмоции в нечто непонятное. Никогда раньше он не выпускал все это – никогда полностью не снимал маску холодного безразличия, а теперь он просто не может остановить это.

– Я прощаю тебя. – Говорит Ники со слабой улыбкой. – Но только за то, что ты сказал, а не за твое состояние сейчас. Тебе не нужно извиняться за это.

– Но я…

– Тебе больно, Техно. И что-то мне подсказывает, что тебе уже какое-то время больно. – Ее рука в его волосах замирает, позволяя отстраниться. Глаза Ники мягкие, теплые и полные сострадания. Именно тогда Техноблэйд понимает, насколько она должна действительно заботится о нем, чтобы сидеть рядом даже после того, что он сделал, после того, как он причинил ей боль. Именно тогда он понимает, что, несмотря на его ошибки, она здесь. Несмотря на его недостатки, его не бросают. Несмотря ни на что, она до сих пор считает его другом.

Что-то в Техноблэйде разбивается.

– …Ага. – Наконец соглашается он хриплым голосом. – Да, может, ты и права.

Некоторое время они сидят молча. Присутствие Ники успокаивает, и в какой-то момент Техно становится способен управлять своими эмоциями настолько, чтобы думать. Это одновременно благословление и проклятие. Рев в ушах, наконец, стихает, но память о том, что только что произошло, остается. Слова, которые он произнес Филу, вертятся в голове – как и те, которые Фил сказал ему. И, боги, они причиняют нестерпимую боль.

– Я не имел это в виду. – Снова бормочет он, и каждое произнесенное слово требует огромных усилий. Он чувствует себя измученным. – …Не все.

– Я уверена, он тоже не это хотел сказать. – Заверяет его Ники, хотя ее улыбка дрожит. Она бросает быстрый взгляд на дверь, милосердно запертую. Выражение ее лица невозможно прочесть.

– …Фил? – Это все, что у него выходит, но Ники, кажется, понимает.

– Эрет с ним. И Вилбур.

– …Как он?

Когда она отвечает, ее лицо становится грустным.

– Ему больно. Не только физически.

Техноблэйд вспоминает лицо Фила, призрачно бледное, его руку, прижатую ко все еще заживающим ребрам. Он вспоминает гримасы боли среди гнева и печали и то, как пират опирался на Вилбура, когда они впервые поднялись на палубу. Он вспоминает, как дыхание Фила сбивалось от истощения.

– Боги. – Выдыхает он.

– Все будет хорошо, Техно. – Быстро успокаивает она его. – Может быть не сразу, но… дай ему время. И дай время себе.

Техно хочет поспорить. Хочет возразить, что ему нужно все исправить сейчас, что он не может просто оставить все, как есть. Он хочет выскочить и извиниться до того, как команда или Фил успеют поразмыслить над всем, что он только что сказал. Но тяга истощения быстро тянет вниз. Пальцы Ники в его волосах нежные и успокаивающие. Приятное покрывало онемения постепенно окутывает его, а веки стремительно тяжелеют. Техноблэйд устал, и ему ничего не нужно, кроме как отдохнуть и забыть обо всем.

– Спи, Техно. – Шепчет Ники, и он чувствует, как ее губы на мгновение касаются его лба. – Иди спать.

И он это делает.

***

Теперь все по-другому.

Если до того, как Фил проснулся, все было плохо, то сейчас еще хуже. Если до этого их отношения были изношенными, то сейчас они треснули.

Экипаж относится к Техноблэйду иначе. Нет, не просто иначе, потому что он ожидал неприязни и недоверия. Это нечто другое – своего рода изоляция, которая делает его беспомощным. Они больше не подходят к нему – ни для указаний, ни для совета, ни даже для того, чтобы просто поговорить . Они редко отвечают более чем одним коротким словом, обращаясь к нему. Обычно это «да, капитан», или «нет, сэр», или совсем ничего. Нежность, с которой он привык слушать свое имя, исчезла. Спор поставил команду в тупик – неуверенность в том, кто должен их возглавить – и Техноблэйд не может все исправить, потому что он тоже не уверен. Он бросил Филу вызов в лицо, но Фил не пошевелился, не ответил, вызвав замешательство.

И с чего бы ему отвечать, шепчет назойливый голос в разуме Техноблэйда. Он сказал, что не хочет никого вести за собой, он сказал тебе, что напуган.

Техно может чувствовать взгляды своей команды, наблюдающие за ним. Всегда. Всегда есть лишние глаза, следящие за ним, но когда он поворачивается, все возвращаются к работе. Нет больше теплой фамильярности – больше никаких похлопываний по спине или ударов по плечу, никто не осмеливается подходить так близко. Разговоры стихают, когда он входит в комнату, слова прерываются на полпути, и все поворачиваются, чтобы одарить его взглядами – от холодных или взволнованных, до жалостливых и вызывающих. Техноблэйд не уверен, от чего больнее. Он выходит из комнаты и слышит, как разговоры возобновляются, знает, что они о нем. Он не может разобрать слова, приглушенные старым деревом, но тон разговаривающих резкий, сердитый, горький и обвиняющий – Техно не может не принимать это близко к сердцу. Недоверие к нему ощутимо и болезненно, но он не может винить их.

«Они учили меня, что пират хорош только для виселицы. Я начинаю думать, что они могут быть правы»

Все это слышали. Его военно-морские верования, внедренные в него с самого первого дня, произносимые как молитва во время его пребывания на флоте. Его старая подготовка, которую так долго игнорировали и даже бросили в тот момент, когда Техноблэйд убил человека, чтобы защитить Фила. В гневе он хотел причинить боль только одному, но они все это слышали. Весь экипаж пострадал. Он просто причинил вред команде, которую так сильно полюбил.

Хотя Техноблэйд знает, что все-таки его слова задели кое-кого больше остальных. Слезы Фила – достаточное подтверждение этому. Техно вспоминает, сколько раз он хотел, чтобы Фил заплакал – чтобы, наконец, открылся и выплеснул все наружу, а не держал эмоции в себе. Но это было иначе. Слезы другого рода. Слезы горечи, печали, предательства и боли. Слезы, которые когда-то казались невозможными, превратили голубой цвет глаз в стеклянный, туманный серый блеск, искаженный мукой друга, снова ставшего врагом. Слезы такие драгоценные, что их никогда не должно было увидеть столько людей.

Слезы по его вине.

Техноблэйд и Фил не разговаривали с момента ссоры.

Он видит проходящего мимо пирата, который выглядит как привидение, готовое исчезнуть. Под глазами мужчины темные круги, которые не исчезают, несмотря на все усилия Эрета. Кажется, Фил почти не спит, за исключением моментов, когда он спит в вороньем гнезде, потому что все свободное время он находится там. Кажется, он никогда не расслабляется, всегда пристально смотря в горизонт с нечитаемым блеском в глазах. Самое близкое к улыбке состояние пирата, когда Вилбур находится рядом. Однако даже самое неуверенное подрагивание губ быстро исчезает, и все намеки на улыбку гаснут, как свеча без воздуха. Техноблэйд почти благодарен за то, что Фил проводит так много времени на мачте, не заставляя его сталкиваться с горечью.

Однако, у него не всегда получается избежать боли.

В первый раз вся команда находится на палубе, изменяя курс корабля, чтобы безопасно увести его с мелководья небольшого архипелага. Фил тоже присутствует, хотя старается держаться подальше от Техноблэйда. Техно не повезло, он случайно уловил разговор пирата с Томми на ветру.

– Хей, Фил? – Мягко спрашивает Томми, так тихо и непривычно для обычно громкого юнги.

– …Да, приятель? – Отвечает Фил. Его голос хриплый, треснувший. Пират не поворачивается, чтобы встретиться с парнем взглядом. Его плечи заметно напряжены.

– Слушай, чувак. – Говорит Томми, нервно покачиваясь на месте. Позади него стоят Туббо и Ранбу, взволнованно наблюдающие за своим другом. Всего пять минут назад эти трое о чем-то перешептывались. – Я просто… я просто хотел сказать, про это все это «проклятие», я…

Фил вздрагивает и отшатывается так резко, что Томми тоже отходит, примирительно поднимая руки.

– Нет, Томми. – Рявкнул Фил. Разговор оборвался – первый помощник на грани паники, а ребенок смотрит стыдливо и обиженно.

Техноблэйд нечасто видит эту эмоцию на лице юнги – боль и недоверие.

Однако второе намного тише.

Однажды ночью Техно покидает свою каюту, чтобы подышать свежим воздухом, но вместо этого видит то, от чего перехватывает дыхание. Это отражение той давней ночи, в первые недели их путешествия, та же ситуация. Фил склонился над перилами на носу корабля, глядя в пустоту, и этот проклятый медальон у него в руках. Пират сжимает его так крепко, что побелели костяшки, его руки дрожат. Лицо частично скрыто растрепанными светлыми волосами, но когда облака отходят от луны, Техноблэйд видит его лицо на свету: он стиснул зубы, склонив голову. Слезы блестели на его щеках, как жидкое серебро.

Ночь тиха, если не считать волн, омывающих корпус и тихого щебетания птицы на плече Фила. Ворон прижимается ближе к хозяину, нежно дергая за неопрятные светлые пряди. Техноблэйд никогда не видел, чтобы Брайан был таким ласковым, но Фил, кажется, даже не замечает этого.

Пират слишком сосредоточен на медальоне, его пальцы сжимаются в кулак. Техноблэйд наблюдает, как он подносит проклятую вещь к губам, бормоча что-то, что Техно не может уловить из-за шума ветра и волн. Может, это молитва, может, проклятие – не важно, потому что в следующий момент лицо Фила искажается чем-то больным, разъяренными и мучительным. Пират издает душераздирающий крик, и на секунду кажется, будто он снова собирается бросить медальон в океан. Кулак Фила с силой обрушивается на перила так, что дерево трещит. Затем он прячет лицо в руках, заглушая рыдание, и Техноблэйд чувствует, как его сердце разбивается.

Ему хочется подойти к нему – как когда-то. Ему хочется обнять его, прижать к себе, извиниться, встать на колени и просить прощения за причиненную боль. Это так легко – всего несколько шагов, мягкое приветствие – что угодно, чтобы начать разговор, в котором они оба так отчаянно нуждаются.

Но он трус.

Он трус и он жестокий, поэтому он просто смотрит. Он наблюдает, как Фил разваливается, один, под звездами и ничего не делает. Он задерживается всего на несколько мгновений, как раз, чтобы увидеть краем глаза, как Фил опускается на колени в изнеможении и горе, прежде чем тихо пробраться по палубе к своей каюте, закрывая за собой дверь.

В ту ночь Техноблэйд не спит.

***

Фил сидит один в вороньем гнезде.

Тихо.

Экипаж недавно пошел спать. Даже Вилбур ушел, извинившись перед Филом. Фил не завидует отдыху, он скучает по компании.

Здесь ужасно одиноко.

Его ребра болят от подъема. Эрет устроил бы ему взбучку, если бы знал, что он здесь – как в последние пару дней. Каким бы виноватым Фил не чувствовал себя за то, что заставляет медика больше работать, он не может держать себя от неба.

Не в первый раз ему хочется летать. Взлететь, улететь от всего этого. Это было бы легко, не будь он сейчас прикован гравитацией к деревянным доскам, посреди океана, наедине с ошибками своего прошлого. Если бы он мог летать, ему бы не пришлось заново переживать эту боль. Если бы он мог летать, ему бы больше не пришлось чувствовать. Если бы он мог летать, он мог бы не видеть их лица – не пришлось бы видеть старые раны, которые он раскрыл, потому что…

Боги, он причинил столько боли.

«Ты и твое чертово проклятие… без тебя у меня все еще было бы звание, мой корабль, моя жизнь! Моя команда все еще была бы здесь! Ты все разрушил!»

Он сдерживает усмешку, сухую и лишенную юмора. Он смеется, потому что это правда – потому, что Техноблэйд говорил честно и, боже, это чертовски больно. Если бы он не украл медальон, если бы он не был проклят, если бы он не позволил схватить себя, как дурака, после какого-то мятежа… Техноблэйд никогда бы не пострадал от всех этих проблем, через которые он прошел. Команда Техноблэйда была бы жива. Техноблэйд не потерял бы руки, не был бы на грани смерти от утопления, не потерял бы свой корабль и звание, не стал бы винить себя в случившимся.

По крайней мере, Техноблэйд заслуживает освобождения от этой вины.

Филу не привыкать к вине последнего выжившего. Техноблэйд не единственный, кто потерял команду, но это не исправляет ситуацию. Фил знает бремя печали и боли быть оставленным позади – знает всю свою жизнь. Он надеялся избавить друга от того же горя, но был дураком. Он только усугубил ситуацию. Он и его проклятый рот, который никогда не закрывается. Фил всегда гордился своим остроумием, но сейчас он испытывает к себе только пренебрежение. Он снова сорвался – причинил боль тому, кого любит. Он поступил так же с Вилбуром, когда тот появился на корабле – обвинил его, во всех бедах, не выслушав.

Взгляд пирата опускается с далекого горизонта на палубу – на дверь каюты Техно. Его сердце болит, ему хочется спуститься к нему, поговорить, посмеяться и поесть вместе, как они делали это раньше. Но он облажался – позволил своему страху снова взять верх, позволил себе вести себя, как загнанное в угол животное, а не как друг. Рационально, где-то в глубине души он знает, что он в безопасности, что все в порядке, что даже если Техноблэйд и думал о предательстве, он все равно остался и сражался за них, он бы не предал команду. Но сердце Фила – запутанный узел неуверенности, горечи, печали и боли. Поэтому Фил сделал, то, что у него получается лучше всего – оттолкнул людей, которых любит.

Он закрывает лицо руками со сдавленным вздохом.

– Блять… – Выдыхает он с хриплым смехом, когда понимает, что его руки снова дрожат. Ему никогда не нравилось это в себе – то, как он начинает дрожать в момент сильного стресса. Это отвратительное чувство, будто он разваливается – чувство слабости. Фил больше никогда не хочет чувствовать себя беспомощным. Однажды он уже чувствовал этот странный холод. Он до сих пор помнит холодное прикосновение цепей к его коже, когда прерывистое дыхание товарищей по команде – единственное доказательство того, что он не один в темноте. Он вспоминает панику в голосе матери и ее руки, обычно нежные, но сейчас кровавые и огрубевшие, которые грубо толкают его к узкой щели в стене.

Фил вспоминает, как держался за те же руки через щель, прижимал их к лицу и плакал, слушая приглушенный голос матери.

«Мы любим тебя, Фил. Все будет хорошо. Мы скоро увидимся. Мы выберемся, прямо за тобой. Беги… беги и не оглядывайся. Мы любим тебя. Мы так сильно тебя любим…»

Фил снова смеется. На этот раз выходит больше похоже на рыдание. Он ненавидит это – ненавидит, как однажды сломался, и не может остановиться, разбиваясь на части, не в силах собраться. Ради бога, он Капитан Филза, когда-то он был легендой – кем-то, кого следует бояться и уважать. И кто он теперь? Униженный первый помощник? Возможно, даже уже не первый помощник. Не ясно, будет ли команда когда-нибудь следовать за ним вновь. Все, к чему он стремился, над чем работал, скорее всего, исчезло. Все. Он только начал снова надеяться, доверять. У него были Томми и Туббо. Два грязных вора, которых он подобрал с улицы, закутав в свое пальто. У него была Ники… милая, добрая Ники, которая взглянула на него в доках и решила, что ему нужен кто-то, хотя бы один человек в команде, который будет ответственным. Джек, одинокий рыбак, который бросил на него один взгляд, когда Фил убегал от флота, и спрятал его в обмен на место в команде. Ранбу, убегающий от своего прошлого, от своей «семьи» прямо в объятия новой, более лучшей семьи. И еще дюжина, все охотно присоединялись к нему, гордые тем, что служат под командованием капитана Филзы.

А теперь он их всех проклял.

И они знают.

Фил знает, что должен злиться не только на себя. Он знает, что Техноблэйд тоже говорил несправедливые вещи, но впервые в жизни он не может найти в себе даже малейшей вспышки гнева. У него просто нет энергии, чтобы разжечь ярость. Он слишком устал, чтобы чувствовать что-то, кроме этой пустой, ноющей боли в груди.

Он снова один, да?

Ни корабля под его командованием, ни экипажа, которому можно было бы доверять. Он снова их потерял – потерял из-за собственного упрямства. Фил не обвиняет их в том, что они не доверяют ему, не винит их за холод и обидные взгляды. Он облегчит им задачу, держась подальше, чтобы его проклятие не попыталось унести еще одну жертву. Но оно все равно попытается. Его подведет удача – еще один инцидент произойдет, а затем вспыхнет второй бунт. Может, в этот раз они попробуют что-нибудь новенькое. Может, в этот раз его оставят на острове, или передадут флоту прямо в руки, или, что еще лучше, заставят пройтись по доске.* Последнее было бы иронично – выжить, падая с неба в морские воды, только чтобы в будущем, в это же море его скинули люди, в прошлом борющиеся за его жизнь.

Это было бы уместно.

Но, по крайней мере, у него есть Вилбур. Вилбур и мальчик, которого он привел с собой – Фанди. Его внук. Правда, не по крови, а по какому-то странному велению судьбы.

Похоже, это у них семейное – усыновлять безбилетных пассажиров.

У Фила есть семья. Этого должно хватить.

Но он скучает по своему другу.

Пират закрывает глаза, чувствуя знакомое дуновение ветра – единственного постоянного спутника в его жизни.