Текст книги "Аквариум (СИ)"

Автор книги: Bonifacy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Нуар, ты?

Нино Ляиф был одним из немногих, кто, не учась с Адрианом в одном классе в лицее, имел его номер телефона. Они познакомились на баскетболе. Сначала, правда, агрессивно боролись за место капитана команды, потом это переросло в шутку, а спустя две недели они сошлись на почве взаимопонимания и стали хорошими товарищами.

Адриан получил свою кличку «Нуар», когда на восьмое марта прошлого года решил поздравить всех женщин Парижа, пройдясь по жаркому городу, утопающему в тепле и свете, в черном латексном костюме. В его огромной, зеленой спортивной сумке, мялись букеты маков, ромашек и роз. К нему подходили многие: и за цветком, и за автографом, но польщал вниманием он лишь дам.

Ох, ну и попало Агресту тогда от папани! Столько шуму было, когда Габриэль узнал о выходке старшего отпрыска.

И все же, Адриан ни о чем не жалел: чего только стоило смущение и восторг на лицах девиц, добродушный смех старушек и женщин, и задорное хихиканье маленьких девочек. Ямочки на щеках, когда они улыбались, милый пунцовый румянец, когда краска брызгала им в лицо – ах, если бы знали они, как милы, очаровательны и искренни были в тот момент!

Словом, Адриан обернулся и пожал мулату руку – он был так же от чистого сердца благодарен Ляифу за то, что тот не назвал его по имени или фамилии, тем самым не привлекая излишнего внимания.

– Что ты здесь делаешь, Нуар?

Выражение его лица было таким счастливым, а глаза такими мягкими, словно бы гладили Адриана.

Странное дело: есть вещи, которые не описать словами. И отношения с начинающим диджеем – одна из таких неописуемых вещей. Нино для Адриана – это старший брат, учитель и наставник.

Именно он научил наследника компании Агрест правильно пить, танцевать и отрываться на полную катушку, без башки и без правил.

– Наблюдаю, – отвечал Адриан, и сердце в нем прыгало, и кровь журчала, и ветер весело свистел в уши! Как же он был рад видеть знакомое лицо средь этого разношёрстного потока!

– Я вижу. Не думал, что ты придешь. Неожиданно видеть тебя здесь.

Нино раскинул руки в сторону, точно обнимая всю улицу – и Адриан замер, все звуки стихли; кажется, он впервые за все времяприбывания здесь смог по достоинству оценить, насколько огромна эта площадка.

– Я сам не ожидал от себя такого. А вот что здесь делаешь ты?

– Аликс настояла, – Ляиф беззаботно почесал затылок и как-то пристыженно сконфузился, – ты даже не представляешь, каким энтузиазмом она воспылала, когда узнала про митинг. И прости, мы тебе звонили все утро.

Аликс – одна из черлидерш. Поскольку она девушка Нино, у нее, к слову, тоже есть номер Агреста.

Смысл слов дошел не сразу. Адриан вытянул лицо – даже очки его приподнялись.

– Хочешь сказать, что остальные здесь?

– Да, – пальцы Нино вновь нырнули в коротко подстриженную шевелюру, и сам он выглядел каким-то придушенно смущённым, словно ребенок, который совершил нечто непростительно глупое.

– Черт, – челюсти, показалось, клацнули, когда Адриан сжал зубы, – не говори, пожалуйста, никому, что я здесь, ок?

– Да без проблем, бро.

Нино почему-то выдохнул с облегчением, но Агреста уже и след простыл. Ноги несли быстрее мыслей. Нужно смываться отсюда. Прошло минут десять, хочется верить, что Маринетт рассмотрела все, что ее интересовало, а сейчас пора сбегать. Не дай боже кто-нибудь из знакомых его увидит – без краха не обойтись.

***

Верхняя губа Маринетт чуть оттопырились, являя ряд ровных зубов и небольшие, чуть более удлиненные, чем у людей, клыки. Люди кругом нее толкались. В этой какофонии было тесно, душно. Пот лил градом по спине – она старательно махала руками на шею, подставляла лёгким линиям ветерка лицо, но это не спасало от жары.

На сама деле, не столько погода вынуждала задыхаться от пыльного, едва ли не знойного воздуха, сколько огромное скопление людей и грязных, липких тел.

Здесь присутствовала по большей части молодежь, но и старики, и дети здесь водились тоже. Девушка еле-еле протиснулась к углу, но не успела она расслабиться – всеобщий гул заглушил человек, взобравшийся на самодельную сцену:

– Дамы и господа, – торжественно начал он, слишком близко ко рту приложив громкоговоритель, что каждому было слышно его неровное, хриплое дыхание, – никто не ожидал, что один, казалось бы, невинный пост в твиттере может привести к таким последствиям. Тем не менее, проблема есть и она требует разрешения. Предлагаю выслушать выступление нашего многоуважаемого мэра на счёт этого актуального вопроса.

Молодой парень, не без некоторого почтительного пренебрежения передал – ну надо же! – самому мсье Буржуа громкоговоритель и сам, пафосно поклонившись на публику, откланялся.

Неодобрительный, судорожный, негодующий шепот в толпе перерос в беспорядочный гам – присутствие мэра на этом мероприятии не ожидал никто.

«Этот человек, – мелькнуло в голове Маринетт, – он может помочь моему народу».

Разнообразнейшие чувства, легкие, быстрые, как тени облаков в солнечный ветреный день, перебегали то и дело по ее глазам и губам.

«Но, боже мой, только не это… – промчалось у Мари по сердцу в следующую секунду, когда лукавые, тонкие губы Андре Буржуа приоткрылись. – Буржуа. Это же отец Хлои!»

С невольным недугом русалка упала лицом в ладони. Такой человек, как мсье мэр, ни за что не поможет ее водному племени – и бравая, заведённая речь его тому подтверждение:

– Признаться честно, я до крайности удивлен, что такое множество людей почтило этот митинг своим присутствием. В таком случае не буду томить вас; буду рубить правду-матку. Русалок осталось мало, ничтожно мало; порядком около двухсот. Граждане, ну что нам эти две сотни? К тому же, предупреждаю вас, что если мы выпустим этих существ на волю, мы не знаем, чего от них ожидать: они могут начать мстить! Вот вам, пожалуй, для убедительности, результаты недавних тестов из Японии: в среднем хвост русалок весит одну с половиной тонну. Вообразите! Они без всякого труда смогут топить наши судна. Вы по-прежнему хотите выпустить их? Эти существа, быть может, не умны, но у них, несомненно, наблюдаются животные инсти…

Тонкий огонь. Он пробежал по Маринетт жгучими иглами. Досада, досада бешеная ее грызла, когда она смотрела на заинтересованные, доверительные, светящиеся детской преданностью лица этих людей.

Глухая, почти невозможная ещё минуту назад тишина воцарилась во время выступления мера – лишь сигналы, торможение колес об асфальт на дороге – и все. Кругом: тишина.

Эта идиллия продолжалась бы ещё какое-то время, если бы Маринетт не заговорила – и речь ее была четкой, внятной, уверенной:

– Удивительно, какую масштабную ложь способны проглотить люди, если ее красиво подать.

Резонанс. Лица людей исказили сомнения. Их беспрекословная вера так легко пошатнулась. Ещё щелчок по вазе на краю стола – она упадет и разобьётся. Ещё одно меткое предложение – по убеждённости граждан пойдут трещинки.

Андре отыскал источник звука и вперился в русалку своими маленькими, хитрыми глазами.

– Девушка, – с нажимом произнес он, явно не готовый к такому хамскому отпору – даже лицо его преобразилось: из расслабленного сделалось жёстким, почти воинственным, – у вас есть какие-то возражения?

– Да. Вы утаили не менее важный факт: у русалок есть интеллект. А это означает, что с ними можно мирно, без неожиданных последствий и на равных договориться. Почему вы это скрыли? – мне неизвестно. Но морской народ держит свое слово.

О, это был рискованный ход. Чрезвычайно рискованный. Маринетт не знала, как идут дела в лабораториях людей и какие качества русалок они открывали, какие скрывали, а какие и вовсе не обнаружили. Она лишь предположила. Однако оно того стоило.

Андре Буржуа, безусловно, был прекрасным оратором, но на сотую долю секунды – и эта секунда стоила любого риска! – желваки на его лице вздулись, лицо перечеркнул убийственный взгляд и хищный оскал, который испарил всякое подобие красоты и миролюбия в его лике.

Вскоре это прошло. Мэр смерил Маринетт льдом своих ясных, голубых очей, но девушка чувствовала, что ей удалось вывести этого чопорного человека из внутреннего равновесия. Тайная ярость встала в его горле, точно огненный шар, и если бы заговорил он сию минуту – его голос бы напоминал звериный рык, настолько он был взбешён, что какая-то незнакомка из толпы посмела возразить ему.

– В любом случае, смею заверить, что ваш митинг – сплошные раздутые обиды, – поспешил на выручку тот самый паренёк, что представил мсье Буржуа.

Странно. Мари задумчиво качнулась в сторону и посмотрела на него сбоку. Ранее казалось, что он скорее за митинг, чем против него.

Вот в чем основное различие русалок и людей – их философия отличается. Русалки надёжны, стабильны и постоянны, а люди лёгкие, переменчивые и непостоянные, как ветер, разгоняющий волны.

– Адриан Агрест! – вскричал кто-то из толпы, и Маринетт видела, как какой-то юноша прорывался к ней, толкая людей. Некоторые, все ещё не пришедшие в себя, расступались перед ними безвольными куклами, а иные пытались перекрыть путь.

Сердце в ней растаяло. Мари тотчас поспешила ему навстречу.

– Проклятие, – Адриан осыпал себя укоризнами.

Он был так неосторожен, что кто-то из фанатов узнал его и, достав телефон – очевидно, чтобы сделать селфи и похвастаться перед друзьями – поспешил вдогонку.

Ситуация выходила из-под контроля. Благо, Маринетт подала голос, и парень смог настичь ее. Теперь, вон, он видел, что она в свою очередь так же движется к нему.

Но есть другая, не менее важная загвоздка: на дороге по-прежнему запор, даже если они незаметно проберутся к машине, то им не удастся так скоро развернуться или проехать хотя бы метр. У авто Адриана не затемнённые стекла – их запросто узнают!

Дерьмо. Тревожное оживление ему чудилось повсюду – и тревога росла в нем самом.

– Одной бедой больше, одной бедой меньше, – тихо утешал себя Адриан, силясь не завопить оттого, как все предательски неудачно складывается.

Он посмотрел прямо вперед себя и в лицо ему ударила сильная волна ветра. Кепку, и без того не крепко державшуюся на нем, отнесло в сторону. Кажется, кто-то завизжал, поймав ее. Адриан не обратил на это внимание – перед ним оказалась Маринетт.

Ветер колыхал ее волосы, заплетённые в замысловатую прическу, но Хлоя постаралась на славу – ни одна прядь так и не выбилась. Тем не менее, девушка жмурилась, и Агрест тоже, и люди вокруг, ведь в глаза им попадала пыль.

Парень протянул руку, и Маринетт схватилась за рукав его лёгкой куртки, как за последнюю надежду. Адриан потянул ее на себя и, не дав опомниться, поволок подальше от этого скопления.

Пульс бился в венах, за пазухой, дыхание было частым, щекотливым, во рту сделалось сухо, словно в пустыне.

Только бы добраться до безопасного места, только!..

Как неприятно – эти ощущения саднят душу, будто рану, на которую капнули перекисью водорода. Адриан невольно ощущает себя преступником! Ведь отец упорно внушал ему чувство вины, строго наказывал за любую оплошность, а это не просто какая-то оплошность – это плевок на десятки правил!

Маринетт еле-еле тащилась сзади. Ей было тяжело переставлять ноги, и сердце Адриана едва ли не вырвалось из плена груди, чтобы не поспешить на выручку девушке.

И вновь в Адриане пульсировал этот долг – долг сознательной ответственности за кого-то, кроме себя.

Маринетт – его русалка, его девушка, его друг, его радость, его товарищ, он не даст ее в обиду! И эта ответственность не висела обузой на шее Адриана – напротив, он был счастлив и опьянён осознанностью, что он может защитить ту, кто ему дорог.

Момент – и его ловят на бегу за руку. И этот кто-то – явно не Маринетт. Юноша высвобождается из цепкой хватки, отпускает русалку и готовится наносить серию мощных ударов, но вовремя опоминается, видя перед собой Аликс.

– Полегче, парень, – девушка чуть пятится и оборонительно выставляет руки вперёд, но голос ее течет, как лихорадка – сипло и поспешно, – я приехала на отцовском грузовике, он стоит неподалеку, и если мы сейчас же отправимся туда, то успеем добраться до вашего особняка. Нино и Ким уже ждут там.

– Спасибо, – сквозь зубы выдыхает Адриан, не веря такому неожиданному спасению.

– Благодарить будешь потом, – отмахивается девушка – и ее розовые хвостики забавно приподнимаются и опадают. – За мной.

– Так точно, босс.

Агрест оборачивается, и сердце его падает в пятки, и он чувствует, как будто наступает себе на горло, беря Маринетт под руку и буквально таща за собой. Может, для рождённого человеком непрерывный бег на такое расстояние и не покажется непосильной задачей, но для русалки с ее слабой, истощенной, двуногой формой – это нелёгкий жребий.

Адриан закусывает губу, и слезы жалости перед жестокой необходимостью закипают у него на глазах, но он сдерживает их, покорно следуя за Аликс.

Когда Адриан оборачивался – он сделал определенное умозаключение: за время их короткого диалога с Аликс, русалка, согнувшись пополам, восстанавливала дыхание. Пот выступил на ее лбу, все тело трясло, ноги подгибались.

Всё-таки она не человек. Не следует это забывать.

Хорошо, что они оторвались от основной массы митинга. Аликс решительным, твердым, стремительным шагом шла впереди, но все же не бегом, и Адриан мысленно был чертовски благодарен девушке за эту хваленную женскую солидарность. Чисто физически Маринетт бы не смогла сейчас бежать в полную силу.

Остался последний рывок – до машины всего каких-то пару метров. Перейти дорогу – и все. Они в безопасности.

Вдруг – свист. И кровь в жилах холодеет, стынет.

– Он здесь!

Адриан ругается себе под нос, ему хочется истерически смеяться до коликов в боках, до покраснения, до срыва голоса. Но это – позже. Сначала дело, потом паника.

Юноша вихрем оборачивается и берет Маринетт на руки. Она резко выдыхает, будто напоролась на угловатый выступ стола, но покорно обвивает шею Адриана руками.

Такой гурьбой они достигают цели, забираются в грузовик и слышат топот шагов вдали. Адриан перегибается к Киму и они стукаются кулаками в знак приветствия.

Аликс последней забирается внутрь, поскольку помогала вскарабкаться Адриану и Маринетт, пристёгивается и жмёт на газ.

– Ребята… – сквозь горячий клубок, дымящийся во рту, хрипит Адриан. – Сука, даже не знаю, как вас благодарить.

– Для начала не материться в папином танке и назвать свой адрес, – метко отстреливает девушка, попутно смотря в зеркальце на уставшую гостью. – А там уж разберемся.

Голова у «гостьи» ходила кругом: слишком много впечатлений в нее нахлынуло разом.

Адриан назвал адрес и Аликс проложила маршрут в навигаторе.

– Ну надо же, чувак, – с возбуждённым восторгом размахивал руками Ким, закуривая сигарету. – Вот это угораздило тебя.

– И не говори, – смеётся с облегчением Адриан, и грудь его спокойно вздымается, а сам он чувствует приятное умиротворение каждой клеточкой своего тела. – Сам в ауте.

– Так, – в порицательной манере ворчит девушка у руля. – Никаких сигар в танке. Ким Ли Тьен, ты реально нарываешься. Тебе нужны неприятности?

Про Маринетт, кажется, все забыли. Троица что-то задорно щебетала, но Нино, не принимавший участия в диалоге, не сводил изучающего взгляда с гостьи. Про нее никто и не упомянул, пока мулат не задал вопрос:

– Кто ты? Новая приятельница Адриана? Странно, что мы не видели тебя раньше.

«Похоже, эта компания очень близка, – мрачно заключила Маринетт. – Им явно не нравится, что Адриан тайно пошел на митинг, да ещё с какой-то незнакомой им девушкой».

Атмосферу в салоне после этого замечания словно подменили: радостный лепет стих. Будто пар, клубилось неловкое молчание.

– Я… – Маринетт раскрыла рот и захлопнула.

Что толку прикидываться той, кем она не не является? Она не человек. Она не умеет врать так, как люди. Если бы ей пришлось сказать неправду хвостатой подруге – она бы нашла достоверную выдумку. Но в этой ситуации она и не представляет, как следует ей держаться.

Внимательные, разбавленные ядом сомнений взгляды Кима и Нино вперились в нее. Она продолжала сохранять молчание.

Наконец, Адриан поспешил выручить Мари, но его палочка-выручалочка оказалась совсем не такой, какой она ожидала:

– Маринетт – та самая русалка, которую в прошлом году подарил мне отец.

Серебристый звук голоса Адриана не колебался ни на миг, пока он произносил эти заветные слова. Маринетт опустила голову, отстраняясь от происходящего, а сама прислушалась к своей интуиции.

Сказанного не воротишь. Если Адриан решился рассказать своим друзьям эту маленькую тайну, значит они этого заслуживают. К тому же, он знает, что делает. За все это время он ещё ни разу не подводил ее.

Ну, почти. Тот год, что он не проявлял ни капли интереса к ней и ее жизни, не прошел даром – он вызывал тихую рябь на спокойной поверхности души. Это было едва ли не единственное, что беспокоило ее.

– Что, прости? – первой на эту нелепость, царившую в воздухе, отозвалась Аликс.

Она заерзала на сиденье, тихо посмеиваясь.

– Ну и шуточки у тебя, чувак, – вторым откликнулся Ким. Какое-то унылое, жалобное, едва ли не плаксивое напряжение отзывалось в каждом его движении. Он будто бы упорно не хотел в это верить, но уже знал, что это не шутка. – Зачет, зачет.

Он одобрительно закивал головой, не переставая глупо улыбаться. Однако было что-то в его простодушном лице, что выдавало подлинные переживания с головой: казалось, нутро его расшевелилось, какая-то часть его, пусть и неосознанно, но поверила другу.

Теперь же Маринетт участливо вскинула голову и с ненасытной жадностью пожирала глазами ребят, пока те были заняты принятием услышанного. Впитывала в себя их эмоции, пробовала их на вкус.

Так вот оно что!.. вот что значит человеческая дружба: беспрекословная вера товарищу, несмотря ни на что, ни на какие обстоятельства и условности. А ведь вера, в которой ещё не отдал себе отчёт рациональный мозг, – самая крепкая вера.

– Или… Адриан. Ты серьезно?

Тени тревожно пролегли вдоль лица Аликс: она отвернулась к окну, будто желая не участвовать в этом диалоге, отрешиться от всего, что сейчас происходит в салоне грузовика её отца.

Нино первым озвучил их с Кимом страх – страх поверить в то, что это действительно правда; что девушка, сидевшая сзади них, на самом деле русалка; что у нее есть интеллект, раз взгляд ее кипит живостью и осознанностью; что все их представления о русалках и этой ситуации оказались обманом.

– Вполне, – просто ответил Адриан, спустя, по ощущениям, вечность.

– Ну ни хрена себе, сказал я себе, – ошарашенно пробасил громила Ли Тьен, запустив пальцы в шевелюру и взлохматив ее. – Даёшь жару, конечно.

– Ну какая из нее русалка, какая? – взвизгнула Аликс, чуть сильнее должного сжав руками руль, до побеления костяшек, до срыва импульсов. – У нее же ноги.

– Я потом все объясню. Но сейчас хочу, чтобы вы мне поверили.

– Мы уж постараемся, – с натужной улыбкой тепло заверил Нино, смотря на Адриана и его спутницу с добротой и лаской.

– Я буду признателен.

Никто ему не отвечал – да в этом и не было необходимости.

Разговор закончился на положительной ноте. Тем не менее, воцарилась неловкая тишина до самого пункта назначения. Каждый думал о своем.

– Приехали.

А вот и спасительное слово! Мощный грузовик папы Аликс затормозил возле особняка Агрестов, и Адриан, горячо поблагодарив друзей, под ручку с Маринетт откланялся.

– Как думаешь, – когда грузовик скрылся из виду, сжав девичье запястье, проронил Адриан, – они поверили?

Маринетт задумалась. Их терзала неуверенность, но ей не хотелось омрачать воспоминания об этом митинге и создавать новый повод для тревог. Ах, а ведь с каким завидным упоением люди тревожатся! Поэтому ее ответ прозвучал обнадёживающе:

– Дай им время.

Адриан добродушно кивнул, как бы признавая правоту девушки и, подойдя к домофону, с сожалением вспомнил об оставленном автомобиле. Черт. Отец убьет его, если с ним что-нибудь случится.

Агрест нажал на красную кнопку. Гудок. Второй… восьмой… На десятой секунде его уже одолевали страхи разной степени и протяженности: Натали обычно так быстро отвечала на любого рода оповещения.

Наконец, послышался ее голос – и Адриан сразу отметил его обеспокоенность:

– Адриан, скорее заходите. Твой отец здесь.

Парень даже не успел удивиться, переспросить или что-нибудь уточнить. Связь прервалась. Он обменялся с русалкой потерянным взглядом. Пришла беда – и ни одна.

***

– С чего бы это ему быть здесь? – возмутился Адриан, едва переступив порог дома и завидев выбегающую ему навстречу Натали с какой-то папкой в руках. Она быстро переставляла ноги; цоканье ее каблуков о кафель эхом разносилось по залу. – Разве переговоры с австрийскими партнёрами уже завершились?

Хмурые, тонко выщипанные брови женщины взметнулись вверх, словно она была чем-то неприятно удивлена.

И в этот момент, надвигаясь на ребят, она напоминала орла, грозно расправившего могучие крылья и готового нападать на добычу в любую секунду.

Секретарша на ходу раскрыла папку, пролистала до нужного файла, вынула оттуда лист с договором и помахала перед носом парня.

– Что это?

Адриан протянул руку, чтобы схватиться за край бумаги, но Натали Сёнкер ловко увернулась и засунула лист обратно.

– Не подписанный договор с австрийцами. Твой отец бросил все, чтобы прилететь в Париж немедленно. – Женщина поправила очки и перевела дыхание, чтобы смочь выдавить из себя: – Хлоя рассказала мсье Агресту о вашей с Маринетт тайне. Мне очень жаль.

Натали, конечно же, знала, что Адриан и Хлоя на протяжении длительного времени состояли в близких отношениях, поэтому не хотела быть той, кто сообщит эту нелестную новость.

Что до Адриана? На нем не было лица. У него словно почву выбили из-под ног. Он лишился опоры. Забыл, как дышать.

Будто глотку перерезали и нарочно замедлили время, чтобы он чувствовал тепло собственной жидкой, липкой крови; чувствовал, как она стекает по шее, ключице, груди; чувствовал скорый приход смерти, ее щекотливое дыхание на затылке.

Милостивый Создатель! За что так жесток ты?

Старые воспоминания задребезжали перед глазами звездой – раньше эта звезда была путеводной; после их расставания чуть потускнела, но продолжала сиять, а сейчас – безвозвратно угасла.

Сердце в юноше злобно приподнялось и окаменело. Он знал, какая она. И, несмотря на предостережения совести, он подпустил эту бестию достаточно близко к себе. Более того, собственноручно вручил ей ключик от своего животрепещущего существа.

«Она предала меня, предала мое доверие, – втеснилось Агресту младшему в душу. – Может быть, для нее это и вовсе ничего не значило, то была игра, игра на чувствах!..»

– Адриан, – послышалась тоненькая, пронзительная молва Маринетт подле него, – ты как?

– Прекрасно, просто прекрасно! – воскликнул Адриан густо, с невольным порывом. Он отдернул руку, за которую держалась Маринетт.

Потом сердце у него защемило. Он почувствовал укол стыда. Не следовало ему срываться на Маринетт; в предательстве Хлое нет ее вины. Она здесь такая же жертва обстоятельств, как и он сам.

Забавно. Судьба будто бы умело расставляет ловушки, в которые он каждый раз решительно попадается. Если это проверка на прочность, то он ее заведомо провалил. Какая жалость!..

Адриан свёл руки за спиной в такой же манере, как его отец и, прочистив горло, холодно осведомился у подчинённой:

– Натали, где отец?

– В своем кабинете, – на автомате отвечает секретарша, будто бы только этого вопроса и ждала. – Он тебя ожидает.

– Что ж, тогда пойду на расстрел, – горько отшучивается Адриан и, прежде чем скрыться в тени коридора, просит: – Натали, проводи, пожалуйста, Маринетт в мою комнату.

– Конечно, – женщина в своем чуть рассеянном репертуаре поправляет галстук в полосочку, но парень уже не слышит – он на пути в отцовский кабинет, в котором его ждёт серьезный разговор.

Натали удручённо вздыхает, словно морально готовится к предстоящему апокалипсису, и манит Маринетт пальцем:

– Следуй за мной.

И Маринетт смиренно следует. Но смирна она только снаружи. Внутри у нее – буйство красок и искорки бенгальских огней. Она не может просто дожидаться Адриана в комнате. Она слишком долго прохлаждалась в аквариуме. Ей нужно движение вперёд, действие. В этом ее жизнь. Ее сущность.

Карабкаться по лестнице без тяжёлой одышки было тем ещё подвигом. Но Маринетт выдержала это испытание. В ее-то положении.

Оказавшись перед знакомой дверью, девушка испытала неожиданную палитру тончайших чувств: от сладкой ностальгии до неприкрытого ужаса. Она снова здесь, взаперти! Ее стая по-прежнему в неволе.

Натали, не обращая никакого внимания на какофонию эмоций в лице порученной ей русалке, настежь приоткрывает дверь и приглашает туда Мари:

– Прошу.

– Благодарю, – тем же почтенно-вежливым тоном отвечает девушка и заходит в знакомое пространство.

Щёлк. Дверь тихо закрывается за женщиной, и Маринетт, услышав приглушённый звук, срывается с места, до которого успела пройти, поспешно снимает дурацкую обувь на неудобной подошве, швыряет в сторону и ныряет ступнями в домашние, мягкие тапочки. А потом – садится на корты и прислоняется ухом к двери.

Все тихо. Секретарша уже в кабинете.

Русалка, молясь своим богам, выходит в коридор. Сердце стучит в горле, но не время отступать. К тому же, грех не решиться на задуманное, когда твои ноги утопают в нежных тапочках. Каждый шаг – честное слово! – мурлычущие удовольствие!

Маринетт шла прямо по коридору всего лишь несколько секунд, но уже наткнулась на прислугу. Сказочное везение, не иначе.

Русалка решает воспользоваться ситуацией и спрашивает девушку, вытянувшуюся стрункой:

– Комната Феликса там? – и указывает ладонью в нужном направлении.

– Д-да, – невнятно стонет она, – а вы кто?

Маринетт не сочла нужным ответить. Девушка, прижав к груди полотенце и какие-то гигиенические средства, побежала в панике в кабинет к Натали – быть может, пожалуется на постороннюю гостью в особняке.

Хм. Да плевать с высокой башни. Они с Адрианом уже так накосячили, так нагрешили, что сам Люцифер позавидует.

Остановившись перед дверью, она припоминает, как это делали в фильмах, и звонко стучит сжатым кулаком три раза.

Ей открывают не скоро.

– Маринетт? – удивлённо разевает рот мальчонка.

– Она самая, – лучезарно улыбается Мари, словно ничего не случилось, словно все хорошо, словно нет никаких проблем, – ну так что, впустишь?

– Разумеется, – как-то по-детски оскорбленно отвечает Феликс, точно его уязвил тот факт, что Маринетт допускает мысль, что он может не впустить ее.

Девушка входит и, переминаясь с ноги на ногу, с трепетом рассматривает комнату. Она подходит к стеллажу с книжками, проводит вдоль переплётов детских (и не только) книжек рукой, впитывает в себя эту атмосферу человеческого детства. Вдруг натыкается глазами на «Портрет Дориана Грея» и, ловко обхватив книгу двумя пальцами с двух концов, вынимает сию вещь.

– Ну надо же, – с хитрой ухмылкой говорит она, полуоборачиваясь к мальчику, – смотри-ка, это же тот самый Дориан Грей, которого ты обещал мне прочитать.

Девушка с искренним восхищением открывает книгу, перелистывает страницы, шелестит ими и, вернувшись в начало, не без некоторого удивления обнаруживает «12+» в уголке.

– 12+? Тебе же одиннадцать, вроде бы. А не многовато ли для тебя, а?

– Да не, нормально. И… о… Оу, гм… так ты не забыла?

И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это.

– Эх, какая жалость, что ты совсем не приходишь навестить меня, – самозабвенно продолжала подначивать на откровение Мари, проигнорировав риторический вопрос. – К слову, почему? Что-то случилось?

«К слову»? Вот уж неправда! Маринетт только за этим сюда и пришла – чтобы узнать причину, по которой младший брат Адриана избегал ее общества.

Мальчик стал дорог ей, она действительно волновалась по этому поводу. Ей было не все равно. Она привязалась к человеческим детям. Безумная!..

Сородичи не одобрили бы. Покачав головой каким-то своим мыслям, девушка положила книгу ровно на то самое место, на котором она стояла до этого. Глянула на мальчика – и подивилась: на лице его показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.

– Ну… – он смущённо почесал свою по-детски пухленькую щёчку. – Я ведь лишний?

По интонации не было понятно: он спрашивает или утверждает, но его помыслы были ясны Маринетт теперь.

– Морской дьявол, ты что? – русалка присела на колени перед мальчиком и, обхватив ладонями его лицо, вынудила посмотреть на себя – ах, а он так старательно избегал смотреть ей в глаза, будто бы взгляд ее – гадкая отрава! – Малыш, ты научил меня всему, если бы не ты, я не решилась бы вылезти из аквариума.

– Просто я… ну… – он запинался, едва ли не хныча от противоречивых чувств. Видимо, прежде чем сделать это признание, он долго копил в себе обиды и раздувал из мухи слона. – Видел, как Адриан смотрел на тебя и подумал, что… я больше не нужен тебе, ведь у тебя есть Адриан.

Маринетт умилялась. Никто так не мил в своих заблуждениях, как дети.

– Феликс, ты глубоко ошибаешься. Ты – лучший человеческий мальчик, что я знаю. Да и вряд ли встречу лучше, отзывчивее и добрее тебя, даже если проживу сто лет.

Ласковые слова сделали свое дело: Агрест впервые за все время поднял на Маринетт свои очаровательные, такие не похожие на Адриана очи – бледно-голубые, как хрупкий лёд.

– Правда? – с надеждой и подозрением уточнил он. Мари хотелось смеяться от того, насколько же он забавен, но она понимала, что для одиннадцатилетнего мальчика это действительно важно, поэтому ответила предельно серьезно:

– Абсолютно.

Вдруг – дверь распахивается, и в помещение входит разъярённая Натали в обнимку с той же оранжевой папкой; позади нее неловко жмется горничная-стукачка.

Наклонившись к Маринетт, она теперь без всяких церемоний схватила девушку за плечо и потянула за собой.

– Ты, – проскрежетала Сёнкер голосом таким противным, как школьники царапают мелом по некачественный доске, – я, кажется, провела тебя до комнаты Адриана и подразумевала, что ты останешься там и не будешь выходить?

Глаза женщины метали молнии, и Мари оставалось поражаться тому, как стёклышки ее очков ещё не запотели и не лопнули под таким яростным напором стихии.

Натали, грубо ухватив русалку под локоть, сопроводила ее до комнаты другого Агреста, буквально втолкнула обратно и замкнула на замок.

Маринетт с разбегу плюхнулась на кровать Адриана – упала лицом в подушку. Всё-таки она ни о чем не жалела.

***

Адриан – бочка с порохом. На первый взгляд безобиден, а ты подожжи – и он подымет на воздух целый дом чудовищным взрывом, усыпав землю ничтожными обломками.