Текст книги "Системщик (СИ)"

Автор книги: Black Jackal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 8

Шестьсот семнадцатый очнулся посреди того самого поля, в котором появился, впервые войдя в игру. Резкий переход на какой-то миг дезориентировал его, но он довольно быстро пришел в себя, хотя ощущения полного отсутствия тела или аватара продолжало сбивать с толку.

Безграничное пространство луга в ночной темноте выглядело совершенно иным. Парень словно стоял не в высокой траве, а в какой-то странной жидкости темного, почти черного цвета, на которой ночной прохладный ветерок гонял мягкие волны. До ушей доносился равномерный, размеренный шорох. Нос улавливал запах прогретой за день земли с каким-то необычным сладковатым привкусом. Над головой раскинулись бесконечные темные небеса, усеянные складывающимися в чудные узоры звездами. Они немного напоминали вид из иллюминаторов кораблей БКС, и в то же время разительно отличались от него.

А еще Шестьсот семнадцатый понял, что ночь в лесу и ночь в поле – два совершенно разных явления. Почему-то этот луг пробуждал в нем не только желание наслаждаться окружающими красотами, но и какое-то опасение. Инстинктивное. Больше напоминающее страх добычи, которая только хочет казаться самой себе охотником, а не его жертвой.

Оглядываясь вокруг, парень убеждал себя, что его страхи беспочвенны. Он не имел сейчас тела, чистый разум в абсолютно виртуальном пространстве, поэтому и ощущаемая им опасность являлась лишь плодом его воображения. И только потом он осознал, в чем причина этих чувств.

В отсутствии границ.

Горизонт просто терялся в темноте, во всех направлениях. Тому, кто всю жизнь прожил в просторных, но все же ограниченных пространствах космических кораблей, такое положение вещей казалось противоестественным и непривычным. А еще, конечно, свою роль играл тот факт, что в Игре определенно что-то происходило, что-то ненормальное, иначе его сюда не прислали бы.

В воздухе раздался легкий перезвон колокольчиков.

«Ты боишься?» –  мягкий женский голос вновь прозвучал будто у самого уха.

– А есть чего? – спокойно отозвался Шестьсот семнадцатый.

Интересно, кто же все-таки ведет с ним эти личные разговоры? Искусственный интеллект игровой системы? Общая компьютерная Система Станций? Кто-то из операторов? Знали ли они, чем он занимался буквально пять минут назад?

Парень напрягся. Он вдруг вспомнил, что «Глаз», вроде бы, должен глушиться только в палатке Такео, а ведь они еще долго болтали с Дрейком за ее пределами. Или он ошибался на этот счет?

Черт, придется проверить всю переданную следилкой информацию. Кажется, без похода на Черный Рынок определенно не обойтись. Заодно нужно прикупить и что-нибудь, чем можно будет сигнал глушить, и при этом не обнаруживать свои старания в этой сфере.

«Мир Таркит не собирается причинять тебе вреда, Магрейн» – с некой, почти незаметной иронией сообщил голос.

– Не собирается или не причинит?

На несколько долгих мгновений воцарилась тишина. Все так же шелестела трава, на самой границе слуха переговаривались колокольчики. Когда парень уже почти уверился в том, что ответа не последует, вновь раздался женский голос, теперь звучавший печально.

«Всем живым существам свойственно желание защищать себя».

– Ты не существо. Ты компьютерная система… – уже договаривая, Шестьсот семнадцатый понял, что был несколько грубоват. В конце концов, он относил себя к той категории радикалов, которые считали, что любой достаточно сложный и самостоятельный ИИ вполне может иметь право считать себя личностью. С другой стороны, то, что сейчас разговаривало с ним, имело в виду скорее всю Игру в целом, чем конкретно себя, кем или чем бы оно не являлось на самом деле.

«Я – целый Мир».

Ну и что это? Игровой общий разум? Ожившая ноосфера? Искусственный интеллект с манией величия? В любом случае, что бы это ни было, ему стоит вести себя осторожнее. Всего один простой скачок напряжения, и от Шестьсот семнадцатого в реальном мире может остаться лишь пустая оболочка с выжженными мозгами.

– Даже если бы я вдруг захотел, а это не так, то как бы, по твоему, я смог бы нанести хоть какой-то вред целому миру? – главное сейчас убедить самого себя в истинности произнесенных слов. Шестьсот семнадцатый как никто отлично понимал, что биологические показатели его тела, считываемые игровыми системами, с легкостью смогут раскрыть любую ложь. Хотя, правды ради, стоило сказать, что убеждать себя не пришлось. Он и правда не понимал, каким образом может нанести вред, да и не имел, по крайней мере пока, такого желания.

«Однако ты можешь попытаться... Они пытались».

– Они?

Что, неужели его теория верна? Кто-то внутри Игры или снаружи ее пытался навредить игровой системе, устроить диверсию, и ради расследования этого дела в «Таркит» отправлены Системщики? Все так просто? И, если это действительно так, к какому из лагерей относились Такео и Дрейк? Нет, нет, главный вопрос должен звучать иным образом.

Если кто-то имеет достаточно власти, чтобы стереть из Системы целый номер, принадлежавший тому же Системщику, то зачем ему устраивать какие-то мелкие и незаметные диверсии, «нагибать систему» глупыми детскими фокусами вроде пропуска части квестового задания? Имея такие возможности, безнаказанно убивая Системщиков, этот абстрактный некто – или «они» – вряд ли разменивался бы на подобные мелочи. Да и какой может быть мотив, настолько серьезный, чтобы оправдывать такие методы его достижения?

Уничтожение Игры? Но зачем это вообще может быть кому-нибудь нужно?!

Шестьсот семнадцатый стиснул зубы, на краткий миг вернув себе ощущение реального тела, плавающего в теплом рассоле капсулы. Нет, так, с наскока, да с огрызками информации, он в этом однозначно не разберется. Тем более что система, по ходу, на последний его вопрос отвечать даже не собиралась. Парень уже было собрался задать другой, наводящий, но осознал, что вот уже секунд пять до его слуха доносится какой-то новый, совершенно непонятный и даже раздражающий стрекочущий звук.

– Что это?

«Сверчки» – интонации в голосе вновь изменились. Теперь он звучал умиротворенно и приятно, будто говоривший это испытывал удовольствие. – «Они прячутся в траве».

Шестьсот семнадцатый глянул вниз, но ничего не увидел. Трава, беспросветно темная, росла слишком густо. Зато когда он прислушался внимательнее, то понял, что звук на самом деле приятный. Он раздавался не однотонно, как показалось вначале, а переливами, то усиливаясь и поднимаясь в тональности вверх, то опускаясь вниз и замедляясь. Это не стрекот, а пение. Живое, не совершенное, мелодичное.

Парень замер, вслушиваясь. Кажется, он слышал эти звуки впервые в своей жизни.

– Красиво… – честно признался Шестьсот семнадцатый.

«Ты не такой, Магрейн. Ты понимаешь».

Он догадывался, о чем Она. Об изумительном великолепии этого нереального мира, его реалистичности, четкости, красоте. Шестьсот семнадцатый не замечал за собой ранее склонности к эстетизму, вроде бы, но после входа в Игру не мог заставить себя не обращать внимания на окружающие его картинки, звуки, запахи. Если реальный мир экзопланеты хоть на сотую часть похож на это, он готов жизнь отдать, чтобы по-настоящему сюда попасть.

Эта мысль внезапно привела его к другой, чуть более сложной.

Интересно, а до какой стадии терраформирования дошла планета? Насколько далеко смогли зайти игроки в своем изначальном задании – превратить ее поверхность в мир обетованный? Насколько реальность здесь, на земле под Станциями, отличалась от той, которую воссоздавала для них система в Игре? В очередной раз ему захотелось снять маску, убрать фильтры, и своими глазами взглянуть на Таркит, какой он есть на самом деле, а не каким его изображают виртуальные технологии.

– Скажи, а какой он на самом деле? Таркит? – он задал этот вопрос с почти полной уверенностью, что ответа не получит. Так и вышло.

«Давай я тебе лучше кое-что покажу».

Первые несколько минут он не понимал, о чем идет речь, и на что именно должен смотреть. Парню даже показалось, что тьма вокруг сгустилась еще больше, став почти плотной и осязаемой. Но он терпеливо ждал.

А потом вдруг это произошло. Будто прорвалась невидимая пелена. Словно кто-то проделал дырку в черном покрывале, и на самой границе горизонта начала проступать светлая полоса. Вялая, бесцветная, она постепенно увеличивалась в размерах, и уже очень скоро Шестьсот семнадцатый осознал, что у него перехватило дыхание.

Сверчки стрекотали сильнее, будто тоже поддавшись влиянию момента. Ветер притих. К белому стал добавляться розовый, фиолетовый, сиреневый – мягкие оттенки, а не цвета. Затем свет стал разливаться по небу и поверхности моря из трав. Кончики длинных узких листов, пушистые венчики, тугие колоски будто мягко замерцали изнутри, оставаясь все такими же темными у самого основания, ближе к земле. Над их верхушками, на ладонь в высоту, поплыл легкий подсвеченный туман, окруживший Шестьсот семнадцатого влажноватой прохладой.

Миг ослепительной вспышки и над горизонтом появилась округлость небесного светила.

Тау Кита.

С каждой секундой солнце Таркита становилось ярче, пока Шестьсот семнадцатый не вынужден был отвернуться, хотя и понимал, что вряд ли его глазам будет нанесен какой-либо вред.

«Это рассвет, Магрейн», – мягко сообщила Система. – «Нельзя лишать вида этого священного зрелища людей, поколениями запертых в железной тюрьме, крутящейся на орбите Таркита».

Значит, именно это Она и хотела ему показать. Рассвет. Что ж, если так, Ей определенно удалось его впечатлить. Если это хоть немного напоминает настоящий Таркит, то это можно засчитать в качестве ответа на вопрос.

– И чего ты хочешь от меня?

«Сделай то, ради чего ты здесь» – в голосе появились решительные интонации. Но не повелевающие, скорее придающие ему уверенности.

Значит, Она в курсе его задания. Жаль только он сам еще не до конца понял, в чем оно заключается.

Похоже на то, что он все же должен защитить Игру от неизвестных «Их», или, по крайней мере, вычислить неведомого вредителя, покусившегося не только на «Мир Таркит», но и на собратьев Системщиков.

И тут вдруг в голову Шестьсот семнадцатого закралась странная мысль. А почему он уверен, что это «неведомые враги» убили Семьсот двадцать восьмого и удалили данные о нем из Системы? Пока что единственный, кто показал способности к подобным действиям, это сама Игра.

То, что она выудила его настоящее имя из удаленного файла в засекреченном секторе сети вполне подтверждало, что точно так же она способна провернуть обратное действие – удалить номер Семьсот двадцать восьмого из Системы.

«Ты станешь моим рыцарем, Магрейн» – донеслось до его слуха. – «Моим Ивейном».

И прежде, чем он переспросил, кто такой Ивейн, Она пропала. Это исчезновение ознаменовалось тишиной. Вернее, остался шум ветра и колышущихся, плещущих травяных волн, но это все. Ни колокольчиков, ни мелодий, ни сверчков. Ощущение чужого присутствия растворилось, как и туман, в умиротворенном окружающем пространстве, залитом быстро набирающим силу утренним светом.

– Ладно, поищу в сети, – пробурчал парень, и почти сразу, будто отозвавшись на эти слова, в воздухе прямо перед ним растянулось полотно полупрозрачного голографического экрана.

Человеческий силуэт Безликого, отображенный на экране настроек, обряженный в черную стандартную униформу, будто наслаивался на изображение самого Шестьсот семнадцатого. Секунды две понадобилось парню, чтобы понять, что это не он, а новый аватар – уже более прогрессивный, обладающий его собственной внешностью. Присмотревшись, он заметил, что экранов будто стало два, но, видимо, из-за отсутствия допущения использования одновременно и андроида, и Безликого, система воспроизвела их на одном и том же месте, из-за чего изображения теперь напоминали жуткий слоеный  продукт модернистского искусства.

Шестьсот семнадцатый не без усилия разделил экраны, и теперь находился будто между ними – по левую руку простиралась слегка выгнутая плоскость с изображением и настройками Безликого, по правую – с новым аватаром. Парень повернулся лицом к последнему.

С экрана на него взирало приведенное в полный рост изображение его самого. Оно отличалось от отражения в зеркале, выглядело объемным и несколько измененным. Улучшенным. Рафинированным.

Пряди отросших волос красиво опадали на скуластое лицо. Темные глаза смотрели спокойно и уверенно. Шрам на переносице подкрашен темным и выглядел как рисунок, выполненный для антуражности. И без того светлая кожа казалась белоснежной. И никаких морщин у глаз или даже сейчас слегка нахмуренных бровей. Никаких выбившихся из шевелюры волосинок. Никаких заметных дефектов. Но схожесть просто невообразимая.

Так вот, значит, как он выглядел со стороны.

– Ну и уродец, – прокомментировал Шестьсот семнадцатый. Особенно сильно его расстроила даже не рожа (а что с нее взять? Красавцем он никогда не был), а руки, плечи, ноги, казавшиеся тонковатым и худосочными. Ничто в этой статуре больше не напоминало выходца из боевых кораблей сопровождения. Обычный оператор, коих на Станциях великое множество. Обывала.

Позор.

Шестьсот семнадцатый понял, что кроме расследования после выхода из виртуала он всенепременно займется еще и улучшением собственной физической формы. Давно пора. Он уже и забыл, когда нормально тренировался в последний раз.

Настройки нового аватара практически не отличались от тех, что использовались для управления Безликим. Зато имелась дополнительная панель, на которой сейчас значилось:

Магрейн.

Первый уровень.

Класс не определен. Профессия отсутствует.

Личное имущество отсутствует. Оружие отсутствует. Доспех отсутствует.

Броня – 0%. PD – 0

Уровень жизни – 100 HP

Уровень энергии – 100 ЕР

Опыт – 0 XP.[1]

Первый уровень, значит. Что там говорил Бэй? Попробуй дожить до 20го? Шестьсот семнадцатый хмыкнул. Хоть он и понимал, что главной его задачей является не раскачка, все же не мог проигнорировать этот вызов.

Кроме того, разве не приведет это к некоей тайне? Не может же так быть, что Бэй просто подшутил над ним.

Впрочем, это можно проверить. Например, узнать, почему именно двадцатый уровень, а не какой угодно другой. Что изменится, когда он достигнет этой отметки?

Когда настройка завершилась, Шестьсот семнадцатый закрыл глаза и приготовился к слиянию разумов.

«Вступить в Игру?» – прозвучало возле уха.

Ответом послужило не менее решительное чем прежде «Да».

«Мир Таркит приветствует тебя» – в лицо дохнуло свежим, прохладным ветром и Шестьсот семнадцатый вновь ощутил головокружительный эффект погружения.

[1] PD – Physic Defence (Физическая Защита),  HP – Health Power (Единицы Жизни), ЕР – Energy Power (Энергия), XP – Experience (Опыт)

Глава 9

На этот раз Шестьсот семнадцатый оказался в совершенно уж неожиданном месте. В воде. Он открыл глаза и увидел лишь мутноватый свет, мягко окружавший его со всех сторон. Теплая, приятная жидкость обволакивала тело настолько правдоподобно, что он вдруг подумал, что очнулся в своем теле в капсуле. Рука инстинктивно вскинулась к лицу, но никакой маски или даже ее следа не обнаружилось. Кисть тоже выглядела голой, костюм для погружения отсутствовал.

Шестьсот семнадцатый выпрямил согнутые ноги, ощущая, как отталкивается от дна. Секунда слепоты, и вот он уже стоит в совершенно незнакомом ему месте.

Вода доходила до груди. Он оказался посредине чего-то среднего между ванной и высокой чашей с округлыми белоснежными стенками, украшенными по верху сложными повторяющимися узорами.

– Великая Богиня ниспослала нам своего сына, того, кому уготовано стать одним из нас! – раздался мощный мужской голос. Глубокий, бархатистый, низкий, он эхом отражался от стен просторного зала, в центре которого располагалась чаша. Говорящим оказался высокий, широкоплечий мужчина с длинными седыми волосами и гладко выбритым лицом. Его белоснежные одежды эстетичными складками опадали наземь, и были украшены теми же узорами, что окольцовывали чашу. Широкие рукава обнажали воздетые кверху кисти рук, явно не знавших физического труда. На красивом, породистом лице седого застыло мягкое, приятное выражение, уголки губ все время норовили подняться вверх, намекая на улыбку. – Выйди же к нам, дитя…

Девушек, стоявших по обе стороны от мужчины, Шестьсот семнадцатый заметил только тогда, когда они двинулись к чаше, удерживая с двух сторон приличных размеров отрез белой ткани. Судя по тому, что каждый их шаг будто заставлял обеих становится выше, дорожка шла под уклон. А может даже по ту сторону украшенных бортиков имелась и лестница, но из-за плавности движений девушек понять было сложно.

Шестьсот семнадцатый насторожено следил за их приближением, машинально прикрыв руками причинное место.

Девушки выглядели весьма привлекательно. Блондинка с янтарным отблеском в пышных прядях, изливавшихся до самых бедер, голубоглазая, стройная. И шатенка, с чудесными крупными кудрями и зелеными, как изумруды, глазами. Обе – в белоснежных платьях, оставлявших обнаженными их плечи и отлично подчеркивающих все аппетитные изгибы фигур.

В общем, самое то, что нужно мужчине, очнувшемуся голым неизвестно где.

У самых бортиков чаши они остановились, натянутой между их рук тканью заслонив Шестьсот семнадцатого от седовласого мужчины. Починяясь инстинкту, парень подошел ближе к ним и едва не впечатался пальцами ног в невидимую ступеньку. Поднимаясь вверх, он ощущал, как по коже бегут мурашки, хотя быстрый осмотр дал понять, что если где-то они сейчас и проступили, то только в том нем, который остался плавать в капсуле.

Ну да, тело андроида совершенно. Хотя и, судя по содержимому ладошек, излишне реалистично.

В момент, когда вода подобралась к уровню почти неприлично низкому, девушки, как-то слишком подозрительно улыбаясь, накинули на плечи парня ткань, оказавшуюся на ощупь мягкой и очень приятной. Поспешно преодолев последние ступеньки, Шестьсот семнадцатый завернулся в полотно, даже самому себе в этот момент напомнив внебрачное дитя мумии и гусеничной куколки.

Видимо, он малость перестарался, потому что первый шаг черед бортик чаши дался ему с трудом. Парень пошатнулся, и его тут же бережно подхватили с двух сторон. Хотя как подхватили – шатенка вцепилась в правую руку мертвой хваткой, а блондинка смачно вжалась бюстом в левую.

Шестьсот семнадцатый понял, что рано он убрал руки с интересного места.

– С пробуждением в мире Таркит, Магрейн!

Седовласый распахнул объятья, дружелюбно улыбаясь новичку. Но Шестьсот семнадцатый близко подходить к нему не стал. Вот не самая лучшая сейчас идея обниматься с мужиком, право слово. Тем более что шатенка последовала примеру своей подруги и прижалась к нему грудью с другой стороны. Даже через материал платьев, через ткань, укутывавшую его самого, чувствовалось все слишком хорошо.

– Здрасьте, – несколько растерянно отозвался парень.

– Что-то ты неважно выглядишь, – участливо сказал седой, подходя ближе. Затем сжал плечи Магрейна пальцами. – Ну, ничего, так со всеми происходит. Рождение – это нелегкий процесс. Однако скоро ты привыкнешь к своему новому дому.

– Кыш! – а это уже было обращено к девушкам. Те, скорчив на мгновение недовольное выражение на симпатичных личиках, разом отхлынули от парня, оставив его в уверенной хватке незнакомца.

Ну вот, а ведь он только начал было привыкать к «своему новому дому».

Седой, между тем, развернул Магрейна лицом к чаше и встал рядом. Теперь его правая рука покоилась на левом плече парня, а левая широкими жестами указывала на те объекты, что озвучивались в речи.

– Сейчас наступили мрачные времена. Сыновья и дочери Великой Богини стали все реже и реже приходить в этот мир. Но мы, те, кто живет здесь уже давно, не теряем надежду на возрождение и даже преображение мира Таркит. Взгляни, Магрейн, это Чаша Рождения. С ее помощью Богиня посылает в этот мир своих новых детей. Каждый из нас однажды побывал в ней, и уже больше никогда не сможет вновь вступить в эти теплые воды.

Шестьсот семнадцатый с пониманием кивнул. Ясно, это сосуд, в котором в амниотической жидкости плавает аватар во время первого слияния с оператором. С каждым последующим воссоединением процесс проходит все легче и в подобных вспомогательных средствах необходимость пропадает.

Следующий взмах рукой, уже более широкий.

– А это Храм Богини, мы возвели его вокруг Чаши, возникшей тут еще испокон веков. Прислушайся, здесь иногда все еще слышится ее мелодичный голос…

Интересно, можно ли считать Ту, с которой он общался посреди поля еще совсем недавно, местной богиней? Если так, то он ее голос слышал настолько часто, что уже успело приесться.

Отвлекаясь от своих прозаических мыслей, он окинул заинтересованным взглядом окружающее пространство и вдруг окунулся в целый вихрь странных чувств.

Храм оказался просторным, с высоченными, округляющимися к верху сводами, огромными окнами. Светлые, приятного жемчужного оттенка стены и темный, выложенный сложными узорами пол заливал мягкий свет, лившийся буквально отовсюду, но не ослепляющий. При первом взгляде на это великолепие где-то в глубине души появлялось чувство восхищения и, почему-то, умиротворения.

Присмотревшись внимательнее, Магрейн понял, что стены выкрашены неравномерно. Белоснежные у купола, они градиентом становились темнее ближе к полу. А сам зал украшало огромное количество белоснежных цветов, с золотой и бордовой сердцевинкой.

Залитое светом царство благодати.

В голову вдруг пришла мысль, что ему повезло «родиться» при свете дня. Ночью здесь, наверное, не так красиво.

– Ну и, наконец, изображение Богини. Поклонись ему, мальчик, вырази свою благодарность за появление в этом мире….

Магрейна снова довольно бесцеремонно развернули, и он оказался лицом к лицу с единственной разрисованной здесь стеной. Сначала он подумал, что смотрит на объемную голограмму, затем понял, что это и правда рисунок. Просто хитро падающий свет и отлично подобранные цвета и оттенки воссоздавали совершенно особое, волшебное впечатление.

Она выглядела словно живая. Красивая женщина с мудрой улыбкой, белоснежной кожей и черными длинными волосами, повернутая к зрителю в профиль. В ее прядях, ниспадающих с наклоненной головы, запутались созвездия, а в руках, наслаждаясь обращенным к нему взглядом, застыл младенец. Обнаруживалось в картине и нечто символическое. Корона, будто нимб, изображенная вокруг головы Богини, очень сильно напоминала каплеобразный корпус Ковчега. Чернота волос казалась звездным космосом, мягко поддерживающим корабль на весу. А люлька, установленная у согнутых коленей Богини, один в один походила на символическое изображение экзопланеты, какой она виделась из иллюминаторов Станций.

Она прекрасна.

В этот момент даже Шестьсот семнадцатый готов был поверить в то, что женщина, изображенная перед ним, воистину божество.

– Наша Богиня не требует храмов, молитв и жертв, – с понимающей улыбкой сообщил седовласый. – Достаточно лишь помнить о ее существовании. И я еще ни разу не встречал того, кто смог выкинуть ее из головы, лишь раз увидев это изображение…

Магрейн повернулся к нему. В голове парня носилось сотни, тысячи самых разнообразных мыслей, спутанных и непонятных.

– Имя..?

– Мое? Ох, да, прости старика, совсем забегался, – седой принял этот вопрос на свой счет. – Я жрец Храма Богини, Алайрик. Богиней мне дарована честь встречать всех новоприбывших сыновей и дочерей ее, и помогать им осваиваться в этом мире. Можешь приходить ко мне с вопросами в любое время, дитя.

Улыбка Алайрика выглядела настолько искренней и доброй, что Магрейн не стал его исправлять. Если к нему еще можно приходить и позже, то и об имени Богини узнать не к спеху. К тому же, решение бытовых вопросов как-то постепенно сглаживало эффект восхищения от лицезрения храма в целом и Ее лика в частности.

– А пока пойдем, я подберу тебе более подходящий наряд. Хотя, признаться, белый тебе к лицу, – жрец повернулся и медленно зашагал куда-то в сторону, Магрейну пришлось последовать за ним. – Может, подумаешь о карьере храмового служки? Для начала, конечно. Дослужишься до высших чинов, к себе возьму, будешь новорожденных у чаши встречать. Не все же бедняжкам Ирнессе и Сивилле трудится бессменно…

Магрейн представил довольно живо, как страстно приникает отсутствующим бюстом к руке какого-нибудь бедняги, и замотал головой, отгоняя жуткое видение.

– Не спеши отказываться, – видимо, Алайрик увидел его движение и вновь расценил по-своему. – Быть жрецом – достойная участь. Мы владеем даром исцеления, можем вдохновлять на подвиги и усиливать таланты, можем чистотой своей изгонять морок и наводить священный трепет на мерзких тварей, кишащих в округе. Впрочем, что мне тебе рассказывать. Когда придет время выбирать стезю, твой наставник тебе куда более детально обо всем расскажет.

При слове «наставник» в первую секунду парень почему-то подумал о Дрейке. Но эта мысль оказалась даже еще более пугающей, чем предыдущее видение.

Алайрик, между тем, остановился у стены, совершенно ничем не отличающейся от других, повернулся и шагнул прямо в нее. Замерший в растерянности Магрейн протянул вперед руку и не встретил никакого сопротивления. Но понял, в чем дело, только когда двинулся вперед.

Стена была не целостной. Она состояла из широких колонн, чередующихся между собой и при невнимательном взгляде кажущихся единым общим массивом. Шагнув внутрь этого необычного пространства, Магрейн словно оказался в странном каменном лесу, залитом солнечным светом. Фигура жреца в белоснежных одеждах и его не менее светлые волосы сливались с верхней частью колон и резко выделялись на фоне нижних, темных сегментов. Отследить передвижения Алайрика можно только смиренно опустив взгляд вниз.

Довольно скоро они очутились у круглой двери, черным контуром выделяющейся на фоне особенно массивной колонны.

– В этой скромной келье тебя ждет одежда, – пояснил жрец. – Не обессудь, она проста и груба, такое у нас носят служки. Но ничего иного предложить не могу. Тем более что еще к концу дня ты наверняка разживешься чем-то более существенным.

Дверь лениво откатилась в сторону, освободив узкий проход, вполне достаточный для того, чтобы Магрейну не пришлось протискиваться боком.

Внутри было темнее, чем снаружи. Серый прохладный бугристый камень, из которого сложены стены, на ощупь оказался неожиданно теплым. Из мебели в этом месте имелась лишь грубая койка, на которой лежали аккуратно сложенные вещи. Штаны и рубаха с широкой горловиной и без застежек. Внизу, у койки, стояли простенькие сандалии и плетеная корзина.

Штаны пришлись впору. Выглядели они не очень презентабельно – нарочито грубые швы, не особенно приятный коричневый цвет. Зато оказались удобными и совершенно не стесняли движений. Рубашка – светлая, почти белая, пошита из плотной грубоватой ткани, и не менее комфортна по ощущениям. Не удержавшись, Магрейн провел по ней пальцами и в очередной раз поразился реалистичности игрового мира. Его собственная одежда из реала на фоне этого грубоватого костюмчика выглядела теперь обезличенным, непритязательным ширпотребом.

– С этого момента все в этом мире тебе придется добывать самому, – донесся голос Алайрика по ту сторону дверей. В комнату он не заглядывал, стоял у порога, спиной к гостю. – Но не бойся, это не так уж сложно. Очень часто вещами расплачиваются за услуги, простые и не очень. Также ты должен заботиться и о своем теле, оно даровано тебе Богиней и не гоже обходиться с этим даром кое-как. Среди наших братьев и сестер встречаются то и дело лунатики. Берут да и засыпают прямо там, где сморило, и могут днями в себя не приходить. Лично я не думаю, что они поступают хорошо, но Богиня хранит их сон и не позволяет никому причинять лунатикам вред.

«Так вот что происходит с аватарами, когда оператор отсоединяется», – подумал Магрейн. Закончив переодеваться, он краем белой ткани, в которую прежде заворачивался весь, пытался насухо вытереть волосы. С прядей уже успело пренеприятнейшим образом натечь за шиворот.

– Если захочешь передохнуть – дай своему телу успокоение в каком-нибудь безопасном месте. В нашем городе таких великое множество, но лично я советую тебе использовать для этих целей святилища Богини. Там и бесплатно, и безопасно, и подлечат, если будет нужно, – продолжил жрец. – Я отмечу их на твоей карте.

Мгновение, и справа снизу, как это уже было с Безликим, появилась старая знакомая карта. Кроме желтой точки местопребывания самого Магрейна, на ней возникли и новые отметки – мягко мерцающие белым светом кружки с символом, который он уже наблюдал на ободке чаши. Их даже в близкой доступности от этого места оказалось немало.

Сам Храм Богини, кстати, отмечался сейчас объемной фигуркой белого здания, плавающей над линиями карты.

Магрейн осторожно положил ткань в пустую корзину, вышел из комнаты и вновь наткнулся на благожелательный, мягкий взгляд Алайрика. Сложно вспомнить, видел ли он хоть раз такой же, но в реальной жизни, и тем более обращенный на него самого.

Пожалуй, что нет.

Жрец оглядел его с ног до головы и одобрительно похлопал по плечу.

– Пойдем, я провожу тебя к выходу.

На этот раз они направились в сторону зала с чашей. Обойдя ее по широкой дуге, Алайрик подвел парня к огромным изогнутым кверху вратам, чудом не замеченным Магрейном ранее. Уверенно толкнул обе створки и они с поразительной легкостью поддались, мелодично скрипнув и впуская в Храм еще больше солнечного света.

Магрейн прищурился. Несколько ослепленный, он уже не видел толком ни зал, ни изображение Богини, и даже фигура жреца будто размывалась в светящемся воздухе.

– Иди к управителю Дункану, он подскажет, что тебе следует делать дальше, дитя, – мягко произнес Алайрик и парень ощутил, как его ненавязчиво подталкивают в спину, направляя наружу, прочь из Храма Богини. – И не забывай, ты всегда можешь прийти ко мне за советом.

***

Храм Богини стоял на холме, почти в центре огромного поселения, которое жрец назвал городом. Снаружи здание выглядело даже еще более величественным и огромным, чем изнутри, и словно само источало теплое сияние. Трава на холме росла невысокая, но густая и сочная, насыщенного зеленого цвета, разбавленная вкраплениями мелких белых, золотых и бордовых цветков.

Выпустив Магрейна наружу, врата тот час же закрылись, хоть это и выглядело несколько странно. Решив не думать об этом, парень просто еще раз огляделся и уверенно зашагал вниз по широкой тропинке, постепенно трансформирующейся в умощенную широким грубым камнем дорогу.

Солнце уже стояло высоко, хотя до зенита оставалось еще прилично времени. Здесь, в городе, оказалось весьма шумно, хотя звуки начали проявляться постепенно, с каждым шагом, отдаляющим Магрейна от Храма. Переговаривались и смеялись люди, кто-то кричал, кто-то бранился, ржала лошадь, долетали приглушенные звуки музыки.