Текст книги "О прошлом с любовью или тайна кошачьих глаз (СИ)"

Автор книги: Bevolsen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– Я не оставлю тебя, – она заставила Долорес поднять на нее глаза. – Я буду рядом с тобой, но как твой друг. Пойми, это нужно сделать. Так будет лучше, в первую очередь для тебя самой…

– Нет! – она вдруг отшатнулась, словно от огня. Взгляд сделался совсем безумным. Ее трясло, точно от лихорадки. – Мне не нужна твоя дружба. Я хочу обладать тобой полностью, без остатка. Не хочу делить тебя ни с кем!

Минерва с ужасом смотрела в голубые глаза, горящие отчаянием и безумием. Словно перед ней стоял совершенно другой человек.

– Ты моя! – прокричала Амбридж, выхватывая из рукава волшебную палочку.

– Что ты делаешь?

Минерва машинально достала свою. Она совершенно перестала понимать, что происходит. Ситуация слишком стремительно выходила из-под контроля.

– Опусти свою палочку, Долорес, – угрожающе проговорила она.

Из глаз девушки лились слезы. Палочка в крепко сжатых пальцах заметно дрожала.

– Ты моя, Минерва. Слышишь? Только моя! – словно заклинание твердила она. – Если ты этого не понимаешь, я заставлю тебя, – ее голос вдруг сорвался на крик, а волшебная палочка в руке взметнулась в сторону стоящей у окна женщины: – Импе…

– Протего!

МакГонагалл среагировала мгновенно. На долю секунды ее окутала мягкая тягучая волна, которая практически сразу же отступила, возвращая способность трезво мыслить. И с осознанием произошедшего пришло понимание, что вот он, конец. Конец всего, что их связывало.

Их с Долорес взгляды встретились. Теперь Амбридж смотрела на нее с откровенным страхом. Ее губы что-то беззвучно шептали, она медленно отступала, пятясь, пока не наткнулась на книжный шкаф. Черта пересечена, и они обе это понимали.

– Минерва, прошу…

– Прощай, Долорес.

Минерва сама удивилась, насколько холодно и спокойно прозвучал ее собственный голос. Внутри нее образовалась пустота, как если бы дементор своим поцелуем высосал из нее все эмоции, всё тепло. Только безразличие и безграничная усталость.

Заклятие Империус. Она собиралась подчинить ее с помощью магии, заставить оставаться рядом с ней так, словно ничего не произошло. Ей вдруг сделалось мерзко, как будто на нее вылили целый ушат помоев. Наверное, стоило сказать спасибо, что к ней не применили любовное зелье.

Долорес молча наблюдала, как женщина пересекла комнату и молча вышла за дверь. Она знала, что больше никогда не вернется сюда. Сказка, в которую она позволяла себе верить весь этот год, закончилась, и пора было перевернуть страницу. Она хотела этого. Нельзя было сомневаться. Ведь если она сейчас вернется, то уже никогда не сможет уйти.

Она потеряла счет времени, сидя на полу в гостиной, вжавшись в скрипучую дверцу шкафа, полного книг, которые она покупала, потому что Минерва их ей советовала; смотрела на занавески, которые они покупали вместе с Минервой; машинально теребила край ситцевого платья, которое она заказала у портнихи, чтобы порадовать Минерву.

Минерва…

Она всё делала, чтобы угодить ей, чтобы не разочаровать. Носила платья цветов и фасонов, которые ей никогда не нравились; отрастила волосы, хотя всегда любила короткие стрижки; старалась быть милой с коллегами на работе, хотя считала их недалекими простаками, стоящими на ее пути вверх по карьерной лестнице; старалась не высказывать свое мнение о чертовых маглах и гразнокровках, чтобы не расстраивать Минерву.

Но ничего из этого не помогло. Она все равно ушла. Навсегда. Это было видно по глазам. Как бы Амбридж ее не просила, она бы не осталась. Взгляд зеленых глаза, который она так любила все эти годы, вдруг потух, превратившись в пустой безжизненный колодец.

Но ведь любовь не может так просто умереть, разве нет? Так может Минерва никогда ее и не любила? Что если она просто использовала чувства Долорес, а теперь нашла удобный предлог, чтобы выбросить игрушку, которая стала ей в тягость?

Мысли неслись в голове с сумасшедшей скоростью. Все чувства вдруг смешались, и казалось, что еще немного, и она взорвется от накала эмоций. Ей хотелось плакать от обиды, смеяться над тем, какой наивной она была, ненавидеть проклятые зеленые глаза, которые она любила до беспамятства. И все эти чувства боролись внутри нее, пока верх не взяло одно единственное.

Словно в тумане Долорес поднялась с пола. В спальне она долго стояла перед шкафом, в задумчивости разглядывая вещи, а затем вдруг остервенело начала вытаскивать платья, юбки, блузки, бросая все на кровать, пока там не собрались почти все ее вещи. Один взмах волшебной палочки, и вещи вдруг вспыхнули синим пламенем, моментально превращаясь в пепел. Теперь в шкафу остались висеть лишь несколько платьев приторного розового цвета, и Долорес быстро надела одно из них. Да, так гораздо лучше. Ей всегда нравился этот цвет. Теперь она будет носить его когда захочет.

Покрутившись перед зеркалом на фоне догорающего пламени, она вдруг замерла, задумчиво всматриваясь в собственное отражение. С гардеробом она разобралась, но это еще не все.

На пол посыпались каштановые локоны. Медленно, с наслаждением она отстригала одну прядь за другой, чувствуя, как с каждым взмахом ножниц тело наполняется какой-то дурманящей легкостью. Покопавшись в старых вещах, она нашла несколько заколок, украсив ими новую прическу. Завтра можно попросить парикмахера подровнять, но и так вполне неплохо. Долорес довольно крутанулась перед зеркалом, удовлетворенно улыбаясь. С этой минуты она будет самой собой.

Долорес Джейн Амбридж.

Однажды все узнают это имя. И тогда Минерва пожалеет, что обошлась с ней так несправедливо. Однажды она заплатит.

Хогвартс, 1996 год.

– Как вы смеете! Оставьте его в покое! Немедленно! Он не сделал ничего, что могло бы послужить…

Она смотрела на бегущую по лужайке высокую фигуру, и всё вдруг стало так ясно. Вот он, ее шанс освободиться. Сбросить оковы прошлого.

– Чего вы ждете, оглушите ее.

Решение далось с такой легкостью, что она сама невольно удивилась. Четыре алых луча прорезали ночную тьму. Фигура МакГонагалл словно осветилась изнутри красным… кровавым светом. Долорес видела, как Минерва упала. Черная шляпа, гонимая ветром, безвольно покатилась по траве, исчезая во мраке. И вдруг сделалось так легко и свободно, словно груз, тяготивший ее долгие годы, наконец упал с ее плеч, позволяя распрямить затекшую спину. Как же долго она ждала этого момента.

На ее губах сама собой зажглась счастливая улыбка.

========== Глава 10 “Освободи!” ==========

В Больничной крыле Хогвартса царила тишина, и лишь с улицы сквозь распахнутые настежь окна доносились веселые голоса. Очевидно, все школьники высыпали на залитые солнцем лужайки, радуясь окончанию экзаменов и перспективе провести последние несколько дней семестра в свое удовольствие – ведь теперь не надо было ни делать уроки, ни повторять пройденный материал.

Однако, лежащая в дальнем углу комнаты женщина едва ли слышала веселый гомон и уж вряд ли была способна оценить все прелести дивной погоды. Она лежала неподвижно, несмотря на жару укутавшись в одеяло по самый подбородок и уставившись в потолок немигающим взором. Ходили слухи, что с того дня как Дамблдор вернул ее из Запретного леса, Долорес Амбридж не произнесла и двух слов, предпочитая не рассказывать, что с ней произошло в плену у кентавров.

На прикроватной тумбочке рядом с ее постелью лежал выпуск «Ежедневного пророка» трехдневной давности с огромной статьей на первой полосе, объявлявшей о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть и отставкой действующего министра магии Корнелиуса Фаджа.

Это был провал. Полное ее поражение. Она всегда ревностно относилась к своей работе, исполняя любое желание министра, неважно кто именно занимал этот пост. Она была цепным псом на страже покоя Министерства и магической Англии. Пусть не все это ценили, но она-то знала, что делает все правильно. Вот только Корнелиус подвел ее, пойдя на поводу у собственных страхов. Дамблдор победил, а ее карьера и компетентность теперь под ударом. Всё, чего она добивалась все эти годы таким огромным трудом, вот-вот рухнет, словно карточный домик. Война проиграна. И проиграна на оба фронта.

С уходом Минервы из ее жизни, должно было стать легче. Но не стало. Она всё еще ощущала пустоту внутри себя. И ее нечем было заполнить. Как бы она не пыталась, ничто не помогало. И вот она снова одна: раздавленная, сломленная, уязвимая. Как когда-то.

Она никак не отреагировала, когда дверь тихонько скрипнула, и по комнате разнеслось приглушенное шуршание мантии, сопровождавшееся размеренным стуком трости по каменным плитам. Кто-то осторожно опустился на край ее постели, и теплая ладонь коснулась холодного лба, даря успокоение. Долорес на мгновение прикрыла глаза с удовольствием вдыхая запах сирени, такой родной и знакомый. Изящные пальцы пригладили растрепавшиеся каштановые кудряшки, в которых теперь блестело несколько серебряных нитей.

– Как ты, девочка?

Голос звучал тихо, едва слышно.

Она открыла глаза и встретилась со взглядом зеленых глаз. Дивное видение глядело на нее с той стороны времени, чуть заметно улыбаясь своей манящей загадочной улыбкой. И зрачки вновь сделались вертикальными точно у кошки. Впрочем, она и есть кошка. Ее кошка. Только ее. Навсегда.

– Ты здесь.

Видение вдруг стало меняться: на гладкой коже проступили морщинки, иссиня-черные волосы засеребрились в лучах солнца, а кошачий взгляд, всегда бывший для нее тайной, вновь сделался человеческим, живым и колким.

– Не ожидала? – усмехнулась МакГонагалл, прислоняя к стоящей рядом тумбочке свою трость. – Что ж, приятно осознавать, что я еще способна удивлять.

Долорес не сомневалась, Минерва знала, или по крайней мере догадывалась, по чьему приказу были выпущены четыре оглушающих, едва не отправивших ее на тот свет. Она могла бы обвинить Амбридж, или даже отомстить, ведь они здесь одни (Долорес бы наверняка поступила именно так на ее месте). Но Минерва лишь смотрела на нее чуть склонив голову, и казалось, будто мыслями она где-то совсем далеко, за пределами замка, а может и за пределами времени. Она не выглядела рассерженной и раздраженной. По ее лицу вообще сложно было понять, какие чувства сейчас бушуют внутри нее. И бушуют ли, ведь она всегда умела держать эмоции под контролем.

– Я лишь хотела стать свободной, – вдруг прошептала Амбридж, чувствуя, как по щекам заструились горячие слезы. Она уже и не помнила, когда по-настоящему плакала в последний раз. Наверное, в тот день, когда Минерва ушла. – Я так больше не могу. Почему ты мучаешь меня?

Минерва молчала. И казалось, будто время замерло и не сдвинется с места, пока хотя бы звук не сорвется с тонких изящных губ. Амбридж смотрела на нее и не могла отвести взгляд, словно загипнотизированная. Хотела бы, да не могла.

– Прости меня, девочка, – вдруг проговорила Минерва. Ее рука скользнула под одеяло, и Долорес почувствовала теплое прикосновение к своим ледяным пальцам. – Я не хотела, чтобы все так закончилось. Ты была права, я испугалась. Но меня страшила отнюдь не перспектива запятнанной репутации. Я боялась той, в кого ты превращалась, понимая, что у меня не получается это остановить. Я сдалась слишком быстро. И в этом я действительно виновата перед тобой.

Где-то там, под одеялом, изящные пальцы сильнее сжали ее ладонь, отдавая свое тепло, разрушая оковы оцепенения. И всё вдруг сделалось таким незначительным, таким не важным перед одним единственным вопросом.

– Ты любила меня?

Сколько раз в своем воображении она задавала этот вопрос, сколько раз слышала ответы, самые разнообразные. Нереальные.

– Всем сердцем.

Долорес на мгновение прикрыла глаза, глубже утопая в мягкой пуховой подушке. Бледные губы тронула улыбка.

– Значит, всё снова может стать как раньше? – словно во сне проговорила она и резко распахнула глаза, устремив испытывающий взгляд на сидящую перед ней волшебницу. – Ведь такие чувства не проходят бесследно.

Сама мысль о только лишь возможности вернуть всё, что она потеряла когда-то, показалась какой-то сказочной, но не стала от этого нереальной. Что если это их второй шанс?

– То проклятье, из-за которого Элфинстоун едва не умер тогда – это ведь была ты? Ты пыталась его убить?

Смысл вопроса не сразу дошел до затуманенного мечтами разума.

– Он пытался разлучить нас, – продолжая улыбаться, просто ответила Долорес. – Я не могла сидеть сложа руки.

– Ты могла убить человека…

Начала было Минерва, но Амбридж не дала ей договорить, резко сев в постели и протянув к ней ладонь.

– И сделала бы это снова, если бы потребовалось, – мягко, без жеманных ноток в голосе, проговорила она, касаясь лица Минервы. Пальцы с облезлым розовым лаком, покрывающим обломанные после драки с кентаврами ногти, мягко прикоснулись к ее губам, и в следующее мгновение Долорес потянулась к ней в попытке поцеловать.

На мгновение лицо МакГонагалл словно накрыла тень. Даже в комнате стало заметно прохладнее.

– Боюсь, для этого слишком поздно, – проговорила она, и в ее голосе больше не было прежней мягкости. – Ты уже давно не та девушка, что я знала и любила. Да и я изменилась. Наверное мне никогда не понять твои мотивы, Долорес. Я наблюдала за тобой весь этот год, – она покачала головой. – Не понимаю, как ты дошла до всего этого. Твоя жестокость…

Глаза Амбридж вдруг вспыхнули безумным, фанатичным огнем.

– Я все делала правильно. Это всё ради безопасности Министерства. Я была вынуждена, – она посмотрела на молча наблюдавшую за ней МакГонагалл и вдруг улыбнулась полубезумной улыбкой. – Я должна была сделать это. Понимаешь?

Минерва невольно нахмурилась.

– Что сделать?

Но Амбридж словно не слышала, продолжая говорить.

– Кто-то ведь должен был действовать. Они все твердили, что надо заставить мальчишку замолчать… как-нибудь его опорочить… но всё это лишь разговоры… жалкие трусы!.. Лишь я одна предприняла реальные шаги… правда, в тот раз он выкрутился…

– Долорес, – МакГонагалл с силой сжала руку женщины, пытаясь перехватить ее взгляд, блуждающий по комнате, – о чем ты говоришь? Что ты сделала?

Взгляд голубых глаз неожиданно замер на ее лице, и Долорес вновь улыбнулась, и от этой улыбки у Минервы мурашки побежали по спине.

– Это я натравила на Поттера дементоров прошлым летом, – гордо возвестила она. – Корнелиус так ничего и не понял. Но ему и не нужно было, ведь он так радовался, когда ему представилась возможность исключить Поттера из школы. Жаль, что попытка провалилась. Во второй раз мальчишку спас Дамблдор. В третий раз, я думала, что, наконец, поймала его. Круциатус развязал бы ему язык, и я добилась бы желаемого. Но они обманули меня, – в ее голосе вдруг прорезалась злоба. – Мерзкие щенки! Из-за них я едва не погибла в руках поганых полукровок – кентавров. Грязные животные! Недочеловеки. Я ненавижу их всех, – ее речь вновь стала похожа на бессвязное бормотание. – Все эти годы я пыталась показать, каково их истинное место, но меня не слушают. Все их жалеют: кентавров, гоблинов и прочую нечисть. Они не понимают, что животных нужно держать на цепи, в повиновении и жестоко наказывать за любое проявление непослушания, – она вновь перевела взгляд на МакГонагалл. – Я пыталась, правда. Я хотела быть такой, как ты мне говорила. Но без тебя всё потеряло смысл… Всё, что я делала, должно было заглушить боль. Я всего лишь хотела свободы. Отпусти меня, Минерва, пожалуйста.

Она вдруг схватила МакГонагалл за руку. Так утопающий хватается за единственную соломинку.

– Я так сильно тебя люблю.

Минерва смотрела на нее со смесью растерянности и ужаса. Наконец, она медленно высвободила руку и поднялась. Глядящая на нее женщина вдруг показалась ей совсем незнакомой, даже блеск голубых глаз казался далеким и неродным. И Минерва вдруг поняла – она зря пыталась разглядеть за розовой маской ту, кого так любила. Ее больше нет.

– Это не любовь, Долорес, – тихо проговорила она. – Это безумие.

Она медленно брела вдоль стройных рядов больничных коек. Стук ее трости эхом разносился под сводами комнаты. Но он не мог заглушить невнятное бормотание, летящее ей в след.

– Освободи меня… пожалуйста… освободи…

Комментарий к Глава 10 “Освободи!”

Наверное, я окончательно запуталась в чувствах героев, но надеюсь все же не так всё плохо)))))))))))

========== Эпилог ==========

– Минерва?

– Что, девочка?

– Ты меня любишь?

– Ну, конечно люблю.

– И будешь любить всегда?

– Всегда.

Где-то в Северном море, 1999 год.

Сквозь крошечное окошко почти под самым потолком, закрытое толстыми прутьями решетки, доносились свист и завывание северного ветра. Лишь соленые брызги вечно бушующего моря не долетали до маленькой одиночной камеры на одном из верхних этажей Азкабана. Здесь было холодно и промозгло, и даже без дементоров от этого места веяло унынием и безысходностью.

Она всматривалась в осунувшееся, бледное лицо в обрамлении заметно поседевших кудряшек, в беспорядке торчащих во все стороны, словно ураганный ветер трепал их несколько дней к ряду. Она постарела за этот год наверное лет на двадцать. Голубые глаза потухли и глядели теперь в никуда. Бледные истончившиеся губы продолжали что-то бессвязно бормотать, не замолкая ни днем ни ночью. И от вида всего этого сердце в груди болезненно сжималось. Не такого конца она желала ей. Но такой Долорес предрешила для себя сама. И ничего уже нельзя было исправить. Преступления должны быть наказаны.

Она осторожно наклонилась, нежно целуя испещренный морщинами лоб, чувствуя, как по щекам льются горячие слезы. На короткий миг что-то блеснула в глубине голубых глаз, но почти тот час же померкло.

Где-то позади протяжно скрипнула дверь, и послышалось гулкое эхо приближающихся шагов, заставив склонившуюся над узницей волшебницу встать, торопливо утирая слезы.

– Пора, – раздался у нее за спиной густой басовитый голос.

Минерва коротко кивнула. Ее рука на мгновение скользнула по затянутому в тюремную робу плечу, и в следующую минуту она молча вышла из камеры, куда уже входили двое мракоборцев. Она наблюдала, как заключенную подняли с койки, на которой та сидела, забившись в угол, словно израненное животное, и вывели в коридор.

Когда все трое проходили мимо замерших у стены Минервы и ее спутника, Долорес вдруг остановилась на мгновение. Ее взгляд был устремлен куда-то перед собой, всё также напоминая взгляд безумца, но в бессвязном бормотании Минерва вдруг отчетливо различила одно единственное слово.

– Спасибо…

Стоящий рядом с ней волшебник, бросив на свою спутницу взволнованный взгляд, вдруг вскинул брови, так что они практически исчезли под пестрой шапкой в тон его мантии.

– Минерва, твои глаза, – удивленно произнес он.

МакГонагалл на мгновение отвернулась, глубоко вздохнув. Когда ему вновь удалось увидеть ее лицо, кошачий взгляд исчез, вновь приняв нормальный человеческий вид. Зеленые глаза печально глядели вслед удаляющимся фигурам.

– Ничего, все нормально. Такое иногда бывает у анимагов, когда… слишком много эмоций, – она сделала еще один глубокий вдох. – Я бы хотела… – начала было она.

– Не стоит, поверь, – мягко проговорил Кингсли Бруствер, легонько сжимая ее плечо. – Поцелуй дементора не самое приятное зрелище.

– Я уже это видела. С Барти Краучем-младшим, – она судорожно вздохнула.

– И тем не менее, – мягко, но в тоже время настойчиво возразил Кингсли, увлекая ее за собой к выходу.

Некоторое время они шли молча, стараясь не смотреть по сторонам, где за решетками одиночных камер томились десятки заключенных. С момента назначения Бруствера на пост министра магии, многое в Азкабане изменилось. Самым важным шагом стало изгнание дементоров и замена их на дежурящих посменно мракоборцев. Но нескольких из этих жутких существ все еще держали в подвальных помещениях тюрьмы, прибегая к их услугам лишь в случаях вынесения смертельного приговора. Судебная коллегия, созданная вскоре после победы на Волдемортом и куда вошли самые уважаемые чародеи волшебной Англии, трудилась несколько месяцев, рассматривая дела тех, кто оказался сподвижником Темного лорда. Вся страна наблюдала за их работой, обсуждая те наказания, что были в конце концов вынесены.

– Могу я спросить? – первым нарушил молчание Кингсли, осторожно поглядывая на свою спутницу.

Ему еще никогда не доводилось видеть Минерву МакГонагалл настолько подавленной. Она пыталась скрывать это, но ее выдавали глаза. Бросив на него быстрый взгляд, женщина молча кивнула.

– Судебная коллегия собиралась назначить Амбридж пожизненное заключение. Но ты настояла на поцелуе дементора. Да, ее преступления чудовищны, но всё же столь суровое наказание… Почему?

Они, наконец, вышли на улицу. Отсюда, с земли, здание тюрьмы на фоне бушующего моря и столь же неспокойного неба выглядело еще более внушительно и зловеще.

Минерва на мгновение обернулась, ее губы тронула едва заметная улыбка. И словно в ответ на эту улыбку сквозь темные грозовые тучи пробился крошечный лучик света, осветив окно камеры, в которой в эту самую минуту приводили приговор в исполнение.

– Потому что так она сможет, наконец, стать свободной.