Текст книги "Маленький мститель (СИ)"

Автор книги: Bella Brisby

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Мам! Пап! Смотрите, что мы нашли. – закричала Грэйс так громко, что несколько человек обернулись к нам.

– Ведите себя потише. Вы в магазине. – попросил дочерей я. Те были слишком взбудоражены чтобы принять во внимание мою просьбу и спокойно проигнорировали.

– Мама, ты купишь нам Санту? – спросила Гвин, строя Аманде щенячьи глазки. У Грэйс плохо получалось подлизываться (она это и не любила) поэтому предоставила все сестре и молча ждала ответ матери. Тем более, что до сих пор дулась на Гвин по поводу случая за столом. – Он крутит обруч и поет песенку. Только нужно батарейки вставить.

– Которые конечно же продаются отдельно. – добавил я, обращаясь к жене. Та отвлеклась от елей чтобы рассмотреть игрушечного Санту. Быстро пробежалась взглядом по надписям на задней стороне упаковки и вернула обратно Гвин.

– Не очень дорогой. Почему бы не порадовать детей? – улыбнулась Аманда и девочки кинулись обнимать ее, засыпая благодарностями.

После того как мы наконец выбрали елку, нашли батарейки и мой кошелек похудел на все девяносто процентов, впереди меня еще ожидала дорога домой в которой хотелось выбросить танцующего Санту в окно. Аманда вручила им батарейки сразу как Гвин и Грэйс уселись в машину, те включили Санту и всю дорогу мы слушали песню ” Jingle Bells ” так что к тому моменту как добрались до дома у меня уже дергался глаз. Клянусь богом, если я еще раз услышу ” Jingle Bells “, мне точно понадобится смирительная рубашка. На украшения елки и гостиной в целом ушел весь остаток дня. Следующие шесть дней не было ничего необычного. Мы с Амандой ездили на работу, девочки в школу, по вечерам зажигали огни на елке, смотрели кино и даже Мэйт перестал действовать мне на нервы. Сперва я облегченно выдохнул и позволил себе наслаждаться нормальной семейной жизнью, но чем дольше я думал, что наконец-то все приходит в норму и мне не нужен никакой психолог, тем чаще меня начала посещать мысль, противоречащая собственным убеждениям, что это лишь затишье перед бурей, а уж никак не рождественский подарок от призрачного брата. Как бы там ни было, рождественским утром настроение у меня было не очень-то рождественское. Проснулся я в двенадцать часов дня, когда Гвин и Грэйс смотрели по телевизору фильм ” Один дома “, а Аманда в кухне пекла имбирное печенье. Приготовив себе тосты с джемом и налив стакан молока я уже было присоединился к близнецам и наслаждался беззаботным солнечным деньком, когда Аманда вошла в гостиную и напомнила, что через час у меня прием у ” специалиста “. Рождественский день был для меня настолько безнадежно испорчен, что я уже начал думать будто хуже и быть не может. Единственное, что мог сейчас сделать это зайти в уютное интернет-кафе, оформленное по новогоднему и добавляющее каплю радости к моему унынию. Так я и поступил, вместо того чтобы тратить свое время на пустые разговоры с незнакомым человеком, которому нет совершенно никакого дела до моих проблем с умершим братом, так зачем перед ним распинаться? Я решил провести время с пользой и отобедать в какой-нибудь забегаловке пока буду обдумывать план как избавиться от призрака раз и навсегда. Взял из сарая лопату и топор, пачку соли с кухни, погрузил их в багажник с канистрой бензина и закинул в бордачок салона коробок спичек. Не забыл заранее упаковать в пакет запасную чистую одежду чтобы переодеться после того как все будет сделано, сел в машину и вырулил со двора. Естественно, я не мог отравиться на кладбище Джерома прямо сейчас, средь бела дня, но пока не истекло время моих ” посиделок у специалиста ” мне нужно было как-то убить время поэтому я остановился в небольшом ресторанчике, уютном и вполне подходящем для того чтобы побыть наедине со своими мыслями прежде чем приступить к делу. Официанты расхаживали по залу в новогодних колпаках и при приеме заказа желали посетителям счастливого рождества. Гирлянды с разноцветными мигающими огнями и мишура украшали стены, столы накрыты клетчатой скатертью в цветах нового года: красный-белый-зеленый, а в центре каждого стола меню и подставки в форме ботинка Санты, в которой находилось несколько леденцов. Круглые, спиралевидные и в форме клюк, какие мы купили детям. Даже меню сегодня было рождественским. Учитывая, что за весь день я съел только пару тостов и выпил стакан молока, на меня напал зверский аппетит так что я заказал себе самое главное блюдо дня: традиционный рождественский ужин: индейку с картофелем и овощами, клюквенный соус, а на десерт яблочный пирог и ” Яичный Ног ” (или ” Гоголь-Моголь “) Индейка была горячей и хорошо приправленной, а в напитке помимо яиц, молока и сахара еще и ощущалось явное присутствие бренди. Поедая блюдо и смотря по телевизору, который висел практически под потолком в двадцати метрах от меня и показывал рождествеский фильм времен моего детства, я почувствовал как напряжение отпускает меня. Растягивая удовольствие я даже не заметил как пролетело время. Когда с индейкой было покончено я заказал еще небольшой свиной окорок с медом и картофельный салат, а так же сливочное пиво и штрудель. Мне казалось, что сегодня я имею право позволить себе все, что угодно и было совершенно неважно, что будет завтра. Я наслаждался одиночеством. Никто не лез ко мне в душу с вопросами о моей личной жизни, никто не названивал с работы, не кричал, не докучал и главное: в кои-то веки никто не грозился меня убить. Когда я просмотрел по телевизору три фильма подряд и обнаружил перед собой гору пустых тарелок, окончательно убедившись в том, что это все-таки лучшее Рождество в моей жизни, время на часах и наступившие сумерки за окном вернули меня к реальности. Настало время покончить с Мэйтом.

Расплатившись за обед я уверенно покинул ресторан, завел машину и на всех парах помчался в Джером, где сегодня все должно было закончиться. Дорожные огни освещали мне путь и как обычно, чем меньше их становилось, тем ближе я приближался к маленькому захолустному городишке на отшибе к своему покойному братцу и маме. Нервы были натянуты до предела и когда я вышел из машины рядом со знакомым старым ограждением с острыми наконечниками я не понимал, дрожу ли от холода или от того, что собираюсь сделать.

Вынув из багажника все необходимое я вошел на кладбище, включил фонарь, который взял в том же сарае и начал петлять по таким знакомым тропам и могилам, что мог бы без проблем найти могилу Мэйта с закрытыми глазами. Меня как обычно сопровождала зловещая тишина кладбища, нарушаемая лишь завыванием ветра, уханьем совы где-то в лесу и хрустом снега под моими собственными ногами. Изо рта вылетали густые облачка пара, я дрожал всем телом, но старался сопротивляться. Добравшись до нужной могилы я посветил на надгробный камень, чтобы не дай бог не перепутать с материнским и встретился взглядом с серьезными холодными глазами на серой фотографии ” Мэйтланда Кристофера Гемини ” рожденного на свет первым из близнецов 15 июля 1980 года и преданного земле 17 августа 1987го. На какую-то долю секунды я засомневался, но отступать было слишком поздно. ” Раз уж решил – делай!” – сказал я себе и положив фонарь на лавку перед могилой брата, сжал лопату покрепче и принялся за раскопки. Не знаю сколько ушло времени, но к тому моменту как я погрузился в вырытую яму по колено, пальцы на руках и ногах уже заледенели, зато кофта под курткой прилипла к спине от пота. Чем глубже становилась могила, тем тверже была почва. Я старался не думать о том, что оскверняю могилу мертвого маленького мальчика, в любой момент меня могут поймать за данным занятием и призвать к уголовной ответственности. Казалось, что время остановилось. Я очень замерз и успел сто раз пожалеть, что решился на это как вдруг стук лопаты изменился, пробившись сквозь почву и ударившись о деревянную крышку гроба. Уже было упавший духом, я вновь наполнился силами и ускорился, очищая верх и бока маленького подгнившего ящика от мерзлой земли. Отбросив лопату и подхватив ” пристанище ” Мэйта я кое-как вынул его из могилы, вырытой по самые плечи и выбравшись самому, упал на колени с гробом в котором должны были лежать сгнившие останки призрака. Гроб ужасно отдавал зловонием хоть и мерзлой, но все же гнилой земли, старым деревом и самими останками. На крышке за почти тридцать лет образовались трещины и разрывы, сквозь которые успела просочиться земля и трупные черви. Чем больше времени проходило, тем старее становился гробик и тем сильнее земля сдавливала его. Открыть его не составило большого труда. Как только я поддел лопатой заколоченный край гроба, вдоль туловища покойного, ржавые кривые гвозди тут же повылетали и крышка с глухим стуком отлетела прочь, перевернувшись дном вверх. Я невольно ахнул, при виде маленького скелета внутри ящика. Фонарь сильно трясся в моей руке, указывая на почерневшие кости и пробитый череп с пустыми глазницами, который уже осыпался со стороны затылка. В моих воспоминаниях на секунду предстал костюм, который отец купил специально для Мэйта и если бы я не увидел его тогда, в августе 87го за несколько дней до похорон брата, сейчас можно было подумать, что это и не Мэйт вовсе, потому что теперь кроме грязных рваных лохмотьев, ничто не указывало на личность моего близнеца. Как только крышка представила мне мрачную картину того, во что превратился мой родной брат, я закрыл рот и нос ладонью, едва не задохнувшись в усилившемся зловонии и отскочил на несколько шагов, рухнув на лавку пока приступ тошноты не отступит, грозя залить кристально-белый снег, падающий крупными белыми хлопьями, еще не переваренным обедом в моем желудке. Живот скрутило до боли, лицо загорелось из-за внезапно нахлынувших слез. Я смотрел на останки Мэйта и рыдал в перчатку, стараясь заглушить свои вопли, но ничего не получалось. Я разошелся ни на шутку и никак не мог взять себя в руки. Я не мог до конца поверить в происходящее, но точно знал в глубине души, что совершил нечто ужасное и должен бежать отсюда как можно дальше и больше никогда сюда не возвращаться. Когда мокрое лицо защипало от вечерней морозной прохлады я сжал кулаки и сорвался с места, хватая канистру с бензином, снимая крышку и в приступе безумия, страха, отчаянья и ликования одновременно, стал заливать гнилые косточки прозрачной жидкостью, которая поможет мне избавиться от проклятья всей моей жизни. Высыпав на кости всю пачку соли я полез в карман куртки за коробком спичек, но руки так сильно дрожали от нервов и холода, что выронил его на снег. Нагнулся чтоб поднять его как вдруг фонарь, вновь лежащий на лавочке и направленный в сторону надгробного камня Мэйта, неистово замигал, отчего я вздрогнул всем телом и резко выпрямился, уставившись за фотографию брата. По спине поползли мурашки, когда суровое лицо Мэйта вдруг улыбнулось мне с фотографии. Я попытался убедить себя, что это проделки моего собственного воображения и старого кладбища и дрожащими, окаменевшими пальцами принялся чиркать спичками о коробок. Потухла первая. Вторая. Третья. Сломалась четвертая. И так до бесконечности. Как назло в ушах завыл ветер, словно насмехаясь над моими попытками сжечь косточки Мэйта.

– Я сделаю то, что должен и ты не посмеешь меня остановить! – громко обратился к останкам Мэйта, но в следующую секунду вскрикнул от ужаса. Черепок, до этого лежащий прямо и смотрящий в черное небо накренился в бок и уставился на меня своими пустыми глазницами. В стахе я шарахнулся так, что налетел на ту же самую лавочку и перелетел через нее, ударившись головой о что-то твердое, спрятанной под снегом. Я выронил спички, в глазах потемнело и на какое-то время я позволил себе отключиться. Очнулся, когда зловещую тишину кладбища нарушил звонок мобильного телефона в кармане куртки и с широко распахнутыми глазами и головной болью я быстро сел и вынул телефон.

Аманда.

– Эрн ты где?? – ее голос звучал взволнованно и я явно уловил в нем легкие истеричные нотки. Какое-то время я молчал, потеряв дар речи.

– Все в порядке, Аманда. Прием прошел хорошо. После психолога я съездил по делам ну и забежал перекусить. Скоро буду дома. – соврал я, стараясь не стучать зубами в трубку и следить за тем чтобы голос не дрожал от собственной истерики.

– Поторопись Эрнест, прошу тебя. Мне пришлось оставить Гвин и Грэйс одних.

– Одних? Почему? Ты не дома? – нахмурился я и почувствовал как земля проваливается подо мной, словно я падаю в разрытую мной же могилу Мэйта.

– У папы инсульт, его везут в центральную больницу Финикса. Я выехала к нему десять минут назад. Не стала брать девочек с собой, сам понимаешь. Тем более в Рождество. Отзвонись мне как приедешь домой. – протараторила Аманда так что я едва смог разобрать слова. Сказав, чтобы не волновалась и спокойно ехала к отцу я отключился и тупо уставился на открытый гроб брата и его вырытую могилу. Закапывать обратно слишком долго, а в коробке не осталось спичек. Теперь все мои мысли переключились только на Гвин и Грэйс поэтому я быстро накрыл гроб крышкой, скинул обратно в могилу, забрал все свои вещи и не разбирая дороги ринулся прочь с кладбища, обещав, что вернусь сюда завтра вечером и закончу начатое. Я вообще не хотел чтобы она куда-либо уезжала сегодня и дело тут не в мистере Миллере.

Что-то мне подсказывало, что в отличие от косточек, дух Мэйта не будет дремать в Рождество и наверняка проведет его на полную катушку, оставшись в кругу своих любимых сверстниц-племяшек.

====== Часть 10. Конец. ======

” Трусишка! Трусишка! Слабак! Дурачок! Кто у нас пай-мальчик? Эрни– наш дружок. ” – раздавался издевательский голосок Мэйта в стенах темной кухни. Его смех заполнил всю комнату. Такой злобный и громкий смех, что даже мои истерические вопли не могли перебить его. Я стоял напротив близнеца, зажмурив глаза и затыкая уши, чтобы не слышать этой противной песни. А Мэйт все никак не унимался, повторяя свой стих.

– Прекрати! Прекрати!!! ПРЕКРАТИ!!!! – завопил я, наблюдая за тем, как Мэйт загибается от хохота, распевая ” Эрни – наш дружок “. Для меня это стало последней каплей. Не понимая, что делаю, я ринулся на него, сжал правую руку в кулак и ударил в нос. Мэйт перестал смеяться, выпуская крик боли и отшатнулся на пару шагов назад. Прямо за его спиной стоял обеденный стол. Я был в шоке от того, что сейчас сделал, ведь раньше никогда никого не ударял, особенно своего брата. Мэйт убил меня взглядом. Я уже было собрался извиниться, но тут он бросился ко мне замахнувшись кулаком, чтобы совершить ответный удар и я, даже не поняв, что сделал, в тот же миг уклонился. Кулак Мэйта пронесся у меня над правым плечом, едва не задев ухо. Я тут же уперся ладонями в его грудь и что есть мочи толкнул. Мэйт полетел назад, размахивая руками, пытаясь удержать равновесие, но в конце концов поскользнулся, с глухим стуком задел затылком уголок стола и упал. Его темно-зеленые глаза закатилась.

Я вспоминал это снова и снова все то время, что гнал от старого кладбища Джерома в Финикс по ночной пустой трассе. С того момента как Аманда сказала, что уехала из дома прошел уже час. В данный момент девочки находились дома одни, наедине с моим призрачным злобным братом. Я старался думать о том, что сейчас они вместе сидят в гостиной, кушают сладости и смотрят телевизор, а вокруг мигают гирлянды и новая ель. ” Он ничего им не сделает, Эрн. Он не посмеет!” – говорил я себе, нервно барабаня пальцами по рулю. Нужно было успокоиться. Не хватало угодить в аварию. Так я точно еще нескоро доберусь до дома. Все это неправильно! Сегодня Рождество. Мы должны праздновать его вместе, всей семьей, а я как натуральный дурак бросился за тысячу миль от дома чтобы осквернить могилу мертвого брата, от которого кроме прогнившего скелетика ничего не осталось. Аманда сорвалась и уехала к своему отцу, бросила детей в огромном доме наедине с призраком. Конечно, они уже достаточно взрослые чтобы оставаться одни, я в их возрасте оставался довольно часто, вот только моей жизни ничего не угрожало. ” Хватит себя накручивать! Все будет хорошо.” Наконец я добрался, вышел из машины и...

...по спине поползли мурашки.

Меня встретили черные окна. Во всем доме был выключен свет, а сам дом в данный момент выглядел совершенно необитаемым. Я достал телефон чтобы свериться с часами. Те показывали без пятнадцати одиннадцать. Не может быть чтобы девочки так рано легли спать. Тем более на каникулах. Тем более в Рождество!

Я открыл дверь и вошел внутрь. В гостиной царила зловещая тишина и темнота ничуть не уступала сумеркам ночи. Нащупал на стене выключатель, но свет в гостиной не загорелся. Рука задрожала. Я прислушался. В доме было очень тихо. Трясущимися руками достал телефон и включил фонарик. Оглядел всю гостиную. Высокая украшенная ель, диван, телевизор. Медленно миновал комнату, стараясь не шуметь на случай если дочери и правда уже легли спать. Я знал, что это полный бред, но в данный момент этот факт успокоил бы меня на все двести процентов. Я ступил на ковровую дорожку, застилающую длинный узкий коридор и двинулся к комнатам девочек. За первой дверью, конечно же была комната Грэйс. Я приоткрыл ее и посветил фонариком. Громкий и жутковатый скрип нарушил зловещую тишину большого темного дома. Она сидела за столом, как обычно, когда рисовала. Но в этот раз это было ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНО потому что во всем доме не было света и все же вот она, Грэйс. Сидит за своим столом с собранными в пучок каштановыми волосами, в фиолетовом свитере и серых штанах от своего школьного спортивного костюма. Я думал, что при свете фонарика или от скрипа двери она обернется, но та даже не шелохнулась. Мое сердце пропустило один удар. К горлу подступила тошнота. Я осторожно переступил порог ее комнаты, стоя на совершенно одеревеневших ногах и позвал дочь:

– Грэйс?

Ответа не последовало. Тогда я медленно подошел к ней со спины и потряс за плечо. Под моей рукой она чуть пошатнулась и в ту же секунду голова дочери свалилась с ее маленьких детских плеч прямо мне под ноги. Я выронил телефон и шарахнулся от обезглавленного тела дочери как от огня. Крик ужаса заполнил дом, разрывая мои легкие. Согнулся пополам обхватив себя руками и крича еще громче. Горло пронзала такая боль, что на глаза навернулись слезы. Я закашлялся, падая на пол и ударился головой о стену напротив двери ее комнаты. Громко зарыдал, несколько минут бешено выкрикивая: ” НЕТ!!! “. Я ничего не чувствовал, кроме боли и ничего не видел, кроме обезглавленной дочери, сидящей за письменным столом, а так же ее головы, которая лежала на окровавленном полу детской и смотрела на меня своими зелеными стеклянными глазами, полными ужаса. Кровь была повсюду. В ней утопал ковер, вокруг были брызги, шея тоже была вся в крови. Я сидел и смотрел на представшую передо мной картину и просто рыдал от горя, судорожно хватая ртом воздух. Не знаю сколько времени я истратил чтобы хоть немного прийти в себя, но наверное достаточно много. Я полусидя-полулежа растянулся поперек коридора напротив распахнутой комнаты Грэйс и искал в себе силы преодолеть порог чтобы забрать телефон, упавший экраном вниз и с до сих пор включенным фонариком, прекрасно освещавшим ее голову. Все было расплывчато из-за слез на глазах, но я все же сморгнул их и подполз к телефону, стараясь не касаться головы собственной дочери. Мне стало казаться, что это лишь ночной кошмар. Один из многих моих кошмаров, которые я неоднократно видел по ночам в этом доме. Мне казалось, что если я коснусь ее, то кошмар станет жестокой явью.

Не понимая как я нашел в себе силы хоть что-то сообразить в этот момент, я встал на трясущиеся ватные ноги и тяжело дыша поплелся в комнату Гвин, желая как можно скорее найти ее и убраться отсюда как можно дальше. Внутренний голос вопил внутри меня, разрывая голову своим отчаянным криком о том, что Гвин тоже больше нет, но я изо всех сил пытался воспротивиться этой мысли. ” Она жива! С ней все хорошо. Забрать ее... Я должен забрать ее!” – говорил я себе, но это было бессмысленно. Я врал сам себе. Если бы Гвин была жива, она бы слышала мою истерику. Так громко и душераздирающе не кричал еще ни один человек.

Кого я обманываю?

На самом деле Гвин тоже была мертва, потому что если Мэйт добрался до Грэйс, было совершенно очевидно, что Гвин он в живых не оставит. Он убил ее. Он убил их обеих. Гвин мертва и если я сейчас пойду это проверять, то окончательно слечу с катушек, а мне еще нужны силы чтобы рассказать все Аманде, утешить ее и свыкнуться с мыслью, что я больше не отец. Во второй раз я резко распахнул дверь детской комнаты, в которой когда-то жил сам. Сердце колотилось как бешеное. Мне казалось, что оно сейчас пробьет мою грудную клетку и я стану трупом как Грэйс. Но на мое огромное удивление, Гвин в комнате не оказалось. Ровно как и следов смерти, крови или потрохов второй близняшки. Я не знал, обрадоваться этому или испугаться еще больше, чем есть сейчас. Хотя я был совершенно уверен, что больше уже некуда. И когда я уже был готов закрыть дверь чтобы отправиться на поиски дочери, фонарь в моей руке осветил обрубок веревки, висящей под потолком. Новая волна ужаса захлестнула меня с головой. В панике я захлопнул дверь и заметался, не зная, куда бежать в первую очередь. Поискать Гвин на втором этаже или в кухне?

– ГВИН!!! – закричал я во все свое горло, которое и без того разрывалось от боли после истерики и воплей. – ГВИН, ОТЗОВИСЬ!!!

Дом ответил мне эхом собственного голоса. Кажется, не было ни намека на то, что Гвин вообще была в этом доме. За минуту в моей голове пронеслось с десяток самых жутких версий того, что могло приключиться с второй близняшкой. Я представил ее спрятанной в шкафу своей спальни и то как Мэйт удушил ее одним из моих галстуков. Представил кровавый душ. Гвин, порубленная на кусочки и спрятанная в холодильнике. Гвин, вышедшая из окна под гипнозом своего безумного мертвого дяди. Здесь могло произойти все, что угодно.

Эти жуткие картины захлестнули меня с головой.

Не понимая, что делаю я выскочил обратно на улицу, запинаясь обо все подряд. Ноги заплетались и не слушались, но я продолжал идти. Открыл багажник машины и достал канистру с бензином. Из бардачка вынул коробок спичек и вошел обратно в дом. Облил диван в гостиной, елку, телевизор, пол, лестницу, и начал равномерно проливать остатки бензина на ковер. ” Я схожу с ума! Что же мне делать? Я должен найти ее. Должен найти Гвин! Нельзя ее тут бросать ни живой, ни мертвой. Я должен забрать тело Грэйс. Завернуть в простыню и вынести прочь из комнаты этого монстра. Я сожгу это место! Сожгу! Все сожгу!” Я вылил остаток бензина на этот проклятый красный диван Мэйта, сорвал картину и порвал холст. Дубасил раму о стену пока та не сломалась, а затем я разломал ее в щепки, сложил их на диван, достал спичку, чиркнул о коробок и вот я уже держал в руке маленький яркий огонек, который вот-вот покончит со всем этим кошмаром. Запутавшись в собственных мыслях и действиях, я вскоре напрочь позабыл о Грэйс. Больше никто и ничто не имело значения. Имело значение лишь пламя, пожирающее двухэтажный дом семьи Гемини, внутри которого будет кричать Маленький мститель, что отнял у меня мою прежнюю жизнь.

” Она мертва, Эрн. Сомнений нет. И Гвин и Грейс мертвы. Ты не вытащишь их из этого треклятого дома. ОН этого не позволит! Они его пленницы. ТЫ его пленник.”

Оставалось только кинуть горящую спичку в щепки и дело сделано, но тут дверь кухни рядом с которой я стоял, приоткрылась, оттуда подул легкий ветерок и задул спичку у меня в руке. А затем я услышал голос.

– Это ты, папочка?

Я замиранием сердца глянул в сторону кухни и выронил спички Неужели Гвин все-таки жива? Боже мой! А я ведь только что чуть не сжег собственную дочь!

– Гвин? – ответил я, входя в кухню. Тут было так же темно, но за счет трех больших окон намного светлее, чем в коридоре. У окна прямо напротив двери был силуэт моей дочери, но что-то мне подсказывало, что что-то тут было не так. Увидев меня, она даже не шелохнулась, а продолжала неподвижно стоять, повернувшись спиной к окну, ко мне лицом. И на секунду я представил как осторожно приближаюсь, касаюсь Гвин, а ее голова падает на плиточный пол мне под ноги. Когда фонарь на моем телефоне осветил ее лицо, я охнул от неожиданности. На шее Гвин висела петля с обрубком той же самой веревки, что я заметил в ее комнате. – Гвин... что произошло?

Не успел мой вопрос слететь с губ как в этот же миг дверь за моей спиной захлопнулась. Я резко обернулся и со всей силой приложился к двери в попытке открыть ее, но с таким же успехом можно было толкать стену.

– С Рождеством, Эрни.

Зеленые глаза Гвин смотрели немигающим взглядом абсолютно в никуда, а голос из совершенно закрытого неподвижного рта принадлежал совсем не ей. Хищный и злобный голосок мальчишки, который уже настолько мне осточертел, что лучше бы я оглох. Ни в какое сравнение с тихим и мягким голоском моей дочери.

– Доволен тем, что натворил, паршивец??? – в отчаянии закричал я, сжимая кулаки. – Зачем ты это сделал? Тебе нужен был я! Зачем ты убил Грэйс? Что она тебе сделала? И что ты сотворил с Гвин??? Они были такими же невинными детьми как и ты когда-то!!!

Мысленно я уже знал, что он сделал с Гвин, но все же какая-то частица меня до последнего верила, что с ней все будет в порядке. Даже несмотря на то, что ее телом завладел злой призрак, который мстит мне. На секунду я даже представил, как нахожу способ раз и навсегда избавиться от Мэйта, он покидает ее тело, я забираю Гвин и Аманду и мы втроем уезжаем за тысячу городов отсюда после того как предаем Грэйс земле. Увы, следующие слова Мэйта рушат все мои надежды и представления о более-менее счастливом конце.

– Я предупреждал тебя о том, что рано или поздно расквитаюсь с тобой. Зато теперь ты знаешь что такое, когда умирают дети. Теперь ты знаешь это по-настоящему. Вы с папой всегда мечтали избавиться от меня. А теперь я избавился от тех, кому ты этого не желал. И как тебе это, Эрни? – Гвин/Мэйт разразилась громким дьявольским хохотом и – клянусь Богом! – я никогда даже представить не мог того выражения лица, с которым сейчас смеялась моя дочь. Моя мертвая дочь, с зелеными стеклянными глазами как у куклы из фильма ужасов.

– Я сожгу этот дом, мне больше нечего терять. В отличие от тебя.

– Ты собираешься заживо зажарить бедную Гвин? Как грубо. Ты такой же плохой папа как наш. Я тебя не люблю. – Мэйт обиженно надул губы и глянул на меня совершенно невинным взглядом глазами Гвин. В этот момент глаза дочери вновь оживились и это вдохнуло в меня надежду, что Гвин все еще может быть жива. Просто одержима и у меня есть шанс изгнать из нее мстительного духа. – Я БОЛЬШЕ ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ, ПАПА!!!

Крик Гвин был таким громким, что отозвался звоном в моих ушах. Ее губы разомкнулись под стать возгласу, а зеленые глаза наполнились слезами.

– Гвин! – воскликнул я и сорвался с места чтобы приблизиться к ней, но когда расстояние между нами сократилось всего до пары шагов, в ее тонких руках, которые дочь до сих пор прятала за спиной, оказался старый ржавый топор. Тот самый топор, который я видел последний раз в сарае отца за домом, в те далекие времена, когда Мэйтланд еще был жив. От неожиданности я отшатнулся от дочери на добрые пять метров. – Где ты его взяла?

Я понимал, что правильнее было в этот момент сказать ” взял “, так как Мэйт завладел ее телом, но все же для меня было более странно, обращаться к родной дочери в мужском роде.

– У папочки в гараже. Думаю, он не будет ругаться. – снова голосом Мэйта заговорила маленькая девочка с увесистым для нее орудием в тоненьких ручках. Замахнувшись им, положила деревянной рукоятью себе на плечо и медленно двинулась на меня. – Мамочка ждала тебя слишком долго, Эрни. Она много чего хочет тебе сказать. О том какой ты плохой сын и брат. О том как ей больно смотреть на тебя. Этот дом не дает мне обнять мамочку. Его стены не дают мне выйти и увидеть ее! Я могу только чувствовать ее боль! Она знает, что я совсем рядом, но не может обнять меня. Из-за тебя! Мы должны вместе отправиться к ней, Эрни! Мы близнецы! Ты всегда говорил, что у нас одна душа на двоих. ТАК ВЫПУСТИ СВОЮ ДУШУ ИЗ ПЛЕНА ПЛОТИ!!! – яростно заорал Мэйт, дрожащими от тяжести, но уверенными руками поднимая оружие над головой чтобы ударить меня.

Я без труда увернулся от нападения семилетней девочки, облаченной в пижаму с птичками, но был совершенно сбит с толку. Я не мог причинить вред собственной дочери, даже ясно понимая, что ее больше нет. Но Мэйт использовал ее в качестве своего временного вместилища и перешел в наступление. Мешкать больше нельзя. Теперь он состоит из крови и плоти (если это можно так назвать), а значит может воспользоваться против меня любым материализованным предметом на этой кухне. Ровно так же как и я, но вопрос в том, покончу ли я с ним, если проткну тело Гвин? В любом случае времени на размышления у меня не было. Второй его замах чуть было не задел мое плечо, когда я увернулся, но не так быстро как в первый раз. Топор врезался в дверь кухни и слегка вошел в дерево. В следующее мгновенье я схватил Гвин за тонкую ткань на спине обеими руками и что есть мочи швырнул на плиточный пол, не веря в то, что делаю это с собственным ребенком. Мэйт успел руками Гвин выдернуть топор из двери, но когда растянулся на полу, выронил его и тот немного проехался по скользким плитам. Я рванулся к нему чтобы успеть схватить раньше Мэйта и упал на колени, а Мэйт тут же вскочил и запрыгнул мне на спину, крепко обвивая ручонками мою шею и сдавливая так сильно насколько ему позволяли мышцы семилетней девочки. Это не причинило мне практически никакого вреда, если не считать тяжести от двадцати восьми килограмм на своей спине. Так или иначе, мне пришлось оставить топор чтобы освободить шею и сбросить с себя Мэйта/Гвин. Брат в теле дочери рычал и кричал как взбесившейся зверь, а когда мне удалось убрать руки Гвин со своей шеи, он вцепился в нее зубами справа и тогда заорал уже я. Это была настолько резкая и сильная боль, что из моих глаз посыпались искры. Воспользовавшись тем, что я отпустил ее руки, Мэйт мертвой хваткой вцепился в мои густые черные волосы и как следует дернул. Еще чуть-чуть и я останусь без скальпа! Готов был поклясться, что Мэйт укусил меня до крови. Я упал на спину, надеясь придавить своим весом Мэйта/Гвин чтобы выиграть немного времени. Послышался глухой стук удара затылка о плитку пола и слабый стон. Я ощутил присутствие дежавю. На мгновенье хватка ослабла и этого было достаточно чтобы я поднялся с детского тела, освободившийся от маленьких, но цепких и крепких пальцев. Шею невыносимо жгло, голова болела, но все, о чем я думал сейчас, был топор, который нужно было во что бы то ни стало использовать против него самого. Едва я только оперся о левую ногу чтоб встать, как руки Гвин снова оплелись вокруг нее и нарушили и без того хрупкое равновесие. Однако это не помешало мне дотянуться до оружия. Резко обернувшись, я попытался как можно сильнее ударить Гвин/Мэйта, но промахнулся. Мэйт ловко увернулся от замаха, а затем схватился за рукоять чуть выше моей руки в попытке забрать топор. Естественно, я держал его крепко так что даже двумя руками Гвин, ему не удастся вырвать оружие из моей хватки. Я попытался пнуть демона, но тот уселся прямо на мои бедра всем весом Гвин и я никак не мог спихнуть его. Наша битва за обладание оружием, казалось, длилась целую вечность, однако каким-то образом мне удалось спихнуть с себя одержимую дочь и скрепя сердце зарядить ей подошвой ботинок по ее детской хрупкой грудине. Ну... пока в ней Мэйт, не такой хрупкой. Он кувыркнулся через голову от силы моего удара и растянулся на животе. Я наконец-то смог подняться на ноги и сжимая в руках топор двинулся на него, превозмогая боль, тошноту, и стараясь не думать о том, что вот-вот зарублю несчастную маленькую девочку Гвин. В одну секунду меня посетила тысяча самых ярких и счастливых воспоминаний. Вот Гвин улыбается мне из своей колыбельки своим беззубым ротиком. Вот Гвин сладко сопит во сне, прижимая к себе плюшевого медведя, почти с нее ростом. Вот Гвин и Грэйс дерутся за пачку любимых шоколадных медвежат и в конце концов все рассыпают. Вот Гвин бежит по зеленой траве в россыпи одуванчиков, ее красное платье в горошек развевается по ветру так же как распущенные короткие волосы. Она смеется и оборачивается, чтобы посмотреть как скоро я догоню ее. Гвин и Грэйс могли бы завести много новых друзей. Они могли бы побывать в детских лагерях, устроить ночевку в палатке, посидеть у костра с маршмаллоу на палке. Они могли бы посмотреть мир, побывать на море, покататься на дельфинах или в снежных горах на сноуборде. Научиться ездить верхом, заняться плаванием или фигурным катанием. Они могли бы стать красивыми умными девушками, красить друг друга косметикой, болтать о парнях и приходить домой за полночь. Они могли бы уехать отсюда куда захотят и обзавестись семьей. Но ничего этого никогда не случится потому что Грэйс была обезглавлена в своей комнате, а Гвин с петлей вокруг шеи одержима дядей, которого даже не знает. И не узнает. Держать топор мне было значительно легче, чем Мэйту руками Гвин, но все же мои руки дрожали намного сильнее и вес тут был ни при чем. Я не мог решиться на удар. А на лице Гвин тем временем расплылась дьявольская улыбка Мэйта, оголяя все тридцать два зуба. В следующую секунду мне словно сдавили горло невидимые руки и я выронил топор. Я захрипел, судорожно хватая ртом воздух и согнувшись пополам. Мэйт неотрывно смотрел мне в лицо, продолжая душить силой мысли и получая от этого небывалое наслаждение. И когда я упал, прижав руки к груди, он вскочил на ноги поднял топор и так же не сводя с меня пристального холодного взгляда навис надо мной с оружием. Я знал, что все это его очередные фантомные козни и я на самом деле не задыхаюсь, но как бы сильно я не старался убедить себя в этом, боль и напряжение лишь нарастали. Невидимая сила сдавливала мою грудь и невидимые руки душили меня что есть мочи.