Текст книги "Маленький мститель (СИ)"

Автор книги: Bella Brisby

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

====== Пролог. ======

Я лежал в темной небольшой комнатке под теплым одеялом, на своей пружинистой, железной и скрипучей, но очень мягкой и удобной кровати по которой особенно скучаешь, когда вымотаешься до предела за длинный бодрый день, и вечером на ватных ногах доплетаешься до нее, переодевшись в пижаму и не забыв почистить зубы. Камнем падаешь лицом в подушку и закрываешь глаза. Часы на тумбе рядом с кроватью тикают и показывают час ночи, а ты смотришь волшебные детские сны, но спишь так чутко, что не можешь не услышать топота ног за дверью своей детской, которые непременно движутся в сторону кухни. В ту ночь я догадывался кто решил насытить живот после полуночи. Этот кто-то вечно хулиганит, очень часто не спит по ночам и делает все, что ему вздумается. Для него не существует правил и запретов. Живет по принципу ” захотел – получил “. Я открыл глаза и скинул с себя одеяло, которое успело согреть мое тело, и хоть я был одет в пижамные штаны и кофту на пуговицах, все же почувствовал как повеяло холодом и под кожей пронеслась дрожь. Мои зеленые глаза были сонными, и где-то около минуты я сидел неподвижно, тупо уставившись взглядом в закрытую дверь и привыкая ко тьме. Когда же я стал более отчетливо видеть очертания комнаты, то свесил ноги над полом и встал. Снова вздрогнул от холода. Пол казался ледяным, но я терпеливо двинулся к двери. Открыл ее и вышел в коридор. Дверь громко скрипнула и этот скрип наверняка раздался в каждом уголке нашего большого фамильного особняка. Иногда я боялся этого дома потому что по нему гуляло громкое и страшное эхо. Я ступил на ковровую дорожку, которая расстилалась по всему длинному коридору и стал чувствовать себя легче. В коридоре было немного светлее, чем в комнате хотя я поначалу вообще не чувствовал разницы, когда был младше, и очень сильно боялся темноты. А все потому что в этом длинном узком коридоре не было окон. Только картины, картины, картины, на некоторых запечатлены мои предшественники и дальние родственники, а так же всякие натюрморты, пейзажи и прочее прочее прочее... Семья у нас большая, но видимся очень редко. Мой папа очень красиво рисовал и читал много книг у себя в кабинете. Все наши родственники живут в разных городах и даже странах. Раньше мы часто путешествовали пока моя мама была жива. Оставшись с отцом и братом мы практически перестали выбираться из этого дома. Он стал моей клеткой и я пообещал себе, что как только вырасту и женюсь, то обязательно уеду как можно дальше отсюда. Из самого дома, я имею в виду. Мне бы никогда не пришло в голову бросить папу и брата здесь – в этой клетке. Я глянул вправо: туда, где конец коридора заканчивается деревянной скрипучей лестницей, что ведет на второй этаж в кабинет и спальню моего отца. Еще дальше лестницы есть большая гостиная с камином, огромными светлыми окнами и парадной дверью. Моя самая любимая комната в доме. Кинул взгляд влево: туда, где коридор заканчивался дверями кухни. Туда-то и прокрался как вор этот бездельник! Я пошел за ним до самого конца коридора пока не уткнулся в дверь. Она была не заперта. Я приоткрыл ее так, чтобы протиснуться и притворил снова, не закрывая. Пол в кухне был холодный, плиточный... и скользкий, так что я молился как бы не упасть и не сломать себе что-нибудь. Кухня была самой большой комнатой в доме (намного больше гостиной) хотя как-будто делилась пополам благодаря двум стенкам выступающим одна со стороны двери другая от окна напротив благодаря которому на меня падал лунный свет с улицы. В одной половине стояла плита, кухонный уголок, шкафы с посудой, где няня, нанятая папой готовила нам с братом ужин и занималась стряпней (в этой половине комнаты стоял я), а во второй половине был прямоугольный стол с четырьмя стульями прямо перед вторым окном и как раз рядом стоял холодильник который всегда напичкан едой и мой брат-близнец прекрасно об этом знает. Я видел краешек двери открытого холодильника в котором рылся семилетний воришка. Я уже не раз заставал его на месте преступления, но давал слово брата, что не стану ябедничать папе. Рано или поздно всякому терпению обычно приходит конец. И этот конец, похоже, наступил этой ночью. Он думает, что незамеченным прошмыгнет мимо моей комнаты. Дудки! Мы близнецы и между нами, как я считаю, существует таинственная связь. Когда хулиганит один, второй тут же узнает об этом и спешит остановить его. Как я спешу остановить Мэйта. Он считает, что моя теория о ” красной половине магнита и синей ” – полный бред, но я с ним не согласен. Хоть внешне мы похожи как две капли, зато внутри абсолютно разные. Папа говорит, что мы как ” Инь и Янь ” белая капля и черная, как Ангел и Чертик, добро и зло, и наконец, как магнит – красная половина подковы и синяя. Я медленно подходил к братцу, стараясь шагать бесшумно. Получалось отлично в отличие от походки моего близнеца. Иногда таким образом я умудряюсь пугать папу, когда он как ни-в-чем не бывало сидит на диване в гостиной, читая газету или смотря футбол, а мои тонкие ручки обвивают его шею со спины и затем я хихикаю. Сначала папа на меня серчает отходя от испуга, а потом мы смеемся вместе.

– Мэйт. – говорю я и брат молниеносно захлопывает холодильник.

– Эрни, ты дурачок!? Прекрати так подкрадываться! – воскликнул брат, сердито смотря на меня. В руке он держал кусок вишневого пирога с тестовой сеточкой сверху. Мои глаза, уже привыкшие к темноте различили на нем белую рубашку и синие джинсы. На ногах Мэйта ботинки, грязной подошвой которых он запятнал светлый пол. Ну и грязнуля! Мало того, что не раздевался, так еще и как вечером гулял во дворе, так и расхаживает теперь по дому. Специально выжидал ночь, чтобы набить себе брюхо! Мэйт знает, что если я сейчас разбужу папу, то он посадит брата на его ” любимый ” красный диван у двери кухни со стороны коридора, и он будет сидеть там до тех пор, пока папа не позовет его завтракать. А для того, чтобы железно отучить Мэйта есть после полуночи, папа повесит на дверь кухни замок, и тот будет бесконечно долго (как тому покажется особенно если сидишь без дела и даже не имеешь часов под рукой) сидеть и пялиться на замок в ожидании пока тот не исчезнет. Я сидел на том диване всего пару раз в жизни и, честно говоря, страшно его боюсь. На самом деле, что в нем такого страшного? Диван как диван. Меня пугает не сам диван, а картина, которая над ним висит. Человеческий скелет в черном балахоне на сером фоне, с пустыми глазницами, который тянет к тебе свою голую костлявую руку и кажется, что вот-вот схватит за шиворот. Мэйту нравится эта картина. Вся его комната обсыпана и увешана всякими жуткими штуками. Когда я иду по коридору мимо его комнаты у меня возникает непреодолимое желание повесить на его дверь табличку с надписью: ” Комната страха ” и устроить там экскурсию для проезжающих мимо нашего дома людей. Дневным увлечением Мэйта были попытки подставить меня в чем-нибудь, чтобы я тоже угодил на красный диван. Пока что безуспешно потому что я в отличие от него, послушный брат.

– Если бы я топал как ты, тогда Мэйтланд Гемини, ты успел бы закрыть холодильник и спрятаться, а ты же знаешь как я не люблю когда ты выпрыгиваешь из разных углов и пугаешь меня.

Мэйт ухмыляется и набивает рот пирогом. Его рубашка заляпана вареньем.

– Трусишка – промямлил с набитым ртом – Маленький трус.

– Я не трусишка! – возразил я так громко, что мой детский голосок отразился во всех стенах кухни. Ну вот, опять это эхо! Наличие эха делает этот большой мрачный дом еще более устрашающим. Когда я спрашивал о нем отца, тот объяснил, что пустота дома заполняется эхом, а вот например в моей небольшой комнатке, сплошь заставленной мебелью (кроватью, столом, шкафом, тумбами) там эха нет так как стены комнаты не пустые. Но в коридоре стены тоже не пустые. Они с картинами. Тогда почему какой-либо звук или слово уносится эхом в сторону кухни и гостиной? Может подрасту и тогда пойму?

Неприятный смех Мэйта оторвал меня от размышлений об эхе.

– Ябеда! Трусишка! Слабак! Дурачок! Кто из нас пай-мальчик? Эрни – наш дружок. – нараспев протянул братик с набитым ртом и засмеялся, отчего подавился, прокашлялся и засмеялся еще громче, повторяя эти обидные строчки снова и снова. Он придумал этот стишок два года назад и всякий раз когда пел, я ударялся в истерику. Теперь конечно, я не плачу, но до сих пор обидно. Мэйт доел пирог и еще громче запел эти злосчастные слова, хохоча на всю кухню. Я закрыл уши руками не в силах больше слушать его песенку. Не помогло. Слова будто впечатались в мозг.

– Ябеда! Трусишка! Слабак! Дурачок! Кто из нас пай-мальчик? Эрни – наш дружок. Ябеда! Трусишка! Слабак! Дурачок!...

– Прекрати! Прекрати! ПРЕКРАТИ!!! – завопил я, наблюдая за тем как Мэйт загибается от хохота, распевая ” Эрни – наш дружок “. Для меня это стало последней каплей. Не понимая, что делаю, я ринулся на него, сжал правую руку в кулак и ударил его в нос. Мэйт перестал смеяться издав крик боли и пошатнулся. Прямо за его спиной стоял обеденный стол. Я был в шоке от того, что сейчас сделал ведь раньше никогда никого не ударял. Особенно своего брата.

В ответ Мэйт ” убил ” меня взглядом. Я уже было собрался извиниться, но тут он бросился на меня замахнувшись кулаком, чтобы совершить ответный удар и я даже не поняв, что сделал, в тот же миг уклонился. Кулак Мэйта пронесся у меня над правым плечом, едва не задев ухо. Я тут же уперся ладонями в его грудь и что есть мочи толкнул. Мэйт полетел назад размахивая руками, пытаясь удержать равновесие, но в конце концов поскользнулся, задел затылком уголок стола и упал. Я бросился бежать из кухни пока тот не встал и не наставил мне тумаков. На самом деле я его очень боялся. Пулей вылетел в коридор и промчался по мягкому ковру в свою комнату, успев кинуть взор на красный диван. У Мэйта наверняка вскочит шишка и утром папа посадит меня ” размышлять “. Я заскочил в комнату захлопнув за собой дверь и облокотился об ее спиной. Пытался отдышаться. Затем повернулся лицом к двери и нагнулся чтобы посмотреть в замочную скважину не несется ли злой Мэйт к моей двери или к папе. Не несется. Я даже топота не слышал. Целую минуту даже не дышал, бесшумно притаившись.

Никого.

Вышел в коридор и галопом полетел обратно. Вошел в темную кухню и подкрался к столу. Мэйт так и лежал на спине тихо и неподвижно. Опять его шуточки. Сейчас как вскочет!

– Мэйт. – позвал брата я – Пошли спать. Пол холодный, вставай.

Но он не вставал. Я стоял и смотрел на него. Почему-то внутри меня закололо ужасное предчувствие и к горлу подступила тошнота. Я медленно подкрался к брату поближе. Не шевелится. Вот актер!

– Мэйт, это уже не смешно! Я папе скажу. – пригрозил я. Нет ответа. – Мэйт! Эй, Мэйт! Ты без сознания что ли?

Я присел рядом с ним и потряс плечо. Вокруг головы брата расползлась черная лужа чего-то противного и липкого. В эту лужу постепенно окрашивалась его белая рубашка. На ум мне пришло лишь одно слово, и это слово я попытался забыть в ту же секунду. Выбросить эту чушь. Но никак не получалось. КРОВЬ. Я хлопнул Мэйта по щеке и его голова тут же накренилась в бок. Черная челка окунулась в лужу. Зеленые глаза как две стекляшки были широко распахнуты и смотрели куда-то вдаль, но не на меня. Я отскочил назад и врезался спиной в холодильник обхватив ноги руками и смотря на него очень долго. Не моргая и не произнося ни слова. Обляпанные в крови брата пальцы вымазали штанины пижамы. Мое дыхание участилось, затем началась дрожь, сердце пустилось в галоп, затряслись губы, глаза намокли от слез, после чего я забился в сильной истерике, истошно вопя рухнул на пол так и обвивая колени руками и свернувшись калачиком ревел. Мне было все равно как громко я плачу, пусть даже на весь дом! Мне уже было наплевать разбужу ли я папу! Наплевать на эхо! ПУСТЬ он сейчас проснется! ПУСТЬ включит свет в кухне! Я ХОЧУ ВИДЕТЬ, ВО ЧТО ПРЕВРАТИЛ СВОЕГО БРАТА! Это Я виноват! Нужно было позвать папу раньше! НУЖНО БЫЛО! Я этого не сделал. Не сделал! Он бы отправил нас спать и ничего бы этого не было. Мэйт бы сейчас не лежал у стола как простой кусок мяса и не утопал бы в луже собственной крови! Что я натворил!? Мамочки.

Я услышал как хлопнула дверь кухни, но ничего не видел из-за слез. В глаза неожиданно ударил яркий свет. Я слышал громкие приближающиеся ко мне шаги. Различил силуэт высокого, худого отца. Видел его бледно-синие пижамные штаны и голый верх. Черные волосы взлохмочены из-за подушки. Он быстрым шагом спешил к нам, но молниеносно впал в ступор когда увидел мертвого Мэйта, лежащего в луже крови. Из уст отца вырвался дикий вопль. Увиденное шокировало папу не меньше меня. Я сморгнул последние слезы с глаз и они каплями потекли по щекам. Поднял темно-зеленые глаза на отца, продолжая лежать свернувшись калачиком и судорожно хватая ртом воздух. Сейчас он меня накажет! Сейчас он ударит меня как ударял Мэйта! После долгой минуты неотрывного взгляда на труп моего близнеца, глаза папы медленно устремились в мою сторону. Он рухнул рядом со мной на колени, схватил за плечи и приподнял чтобы я мог смотреть ему прямо в глаза.

– Что произошло, Эрнест? ЧТО ТУТ ПРОИЗОШЛО??? – закричал он и его темные глаза заблестели от непрошенных слез. Он встряхнул меня, ожидая ответа, но я разошелся с новой силой, задыхаясь от рыданий. Он обнял меня за спину и левой рукой подхватил мои согнутые в коленях ноги, когда я отпустил их и мои ручки, словно без костей как две переваренные макаронины упали на холодный пол. Отец прижал меня к себе и я почувствовал как горяча его грудь и как бешено колотится сердце. Как мое. Мое лицо было мокрым от слез. Пробил насморк.

– Ччч... Тише, тише, тише, тише! Эрни... – он осекся, не зная, что сказать и как реагировать. Я попытался представить свою реакцию будь я на его месте и первым, что пришло на ум были требования объяснений, крики в адрес маленького убийцы и много чего еще. Но я чувствовал себя слишком слабым чтобы об этом думать. Казалось, силы покинули меня вместе со слезами.

Он шепотом успокаивал меня, но я слышал как дрожит его голос. Сам торопил меня покинуть кухню и сам же продолжал сидеть на полу со мной на руках не в силах подняться на ноги. Он старался чтобы я не смотрел на тело Мэйта, распластанное на полу у стола. Он не задавал никаких вопросов, наверное потому что ждал до утра. Хотел чтобы я успокоился, отошел от шока и спокойно все объяснил, но я не собирался ждать до утра, потому что я виноват и хочу выговориться СЕЙЧАС. Потому что после того как слезы кончатся, и может быть я засну, мне не хотелось бы больше просыпаться вообще.

– Я... я застал его тут.... Он... Мэйт... он стоял у холодильника... и... я... хотел отправить его спать... Я не хотел ябедничать папа... Он начал обзывать меня... Смеяться надо мной... И я нечаянно... Я его просто толкнул, папа... Я ЕГО ПРОСТО ТОЛКНУЛ! – заорал я и снова заплакал навзрыд. Папа молчал. Его взгляд был прикован к Мэйту. Он не знал как ко мне относиться после этого. Я был ребенком который не зло умышленно убил своего брата. Я не хотел смотреть туда, где он лежал. Просто уткнулся носом в папину грудь и ревел пока новая волна слез не отступила. Отец держал меня на руках. Долго икая я все-таки закрыл глаза. Папа отнес меня в мою комнату, потушив свет в кухне. Он осторожно уложил меня на мягкую постель и укрыл одеялом. Затем вышел в коридор и не сдержавшись, зарыдал. Я еще не до конца погрузился в сон, думая о том, что лежу сейчас на мягкой кровати под теплым одеялом, живой, а мой брат, вторая половина меня с ужасом в стеклянных глазах, мертвый, покоится на холодном плиточном полу в луже собственной крови и виноват в этом я. Только я.

====== Часть 1. Воспоминания. ======

Я нахожусь в маленькой серой комнатке, тесноватой, но вполне уютной. Окна зашторены синими шторками, рядом стоит мой стол, заваленный стопками книг, на тумбочке у кровати фотография Мэйта с черной ленточкой в уголке. Смотрю на него и удивляюсь тому какими маленькими мы были. Я стал убийцей в семь лет. Сегодня ровно двадцать лет как он умер. Папа очень переживает, но мне тяжелее в сто раз. Потому что я не просто включил свет тогда в кухне глубокой ночью и увидел Мэйта мертвым, а УБИЛ его. Сам же своими руками. Отец все еще пытался меня успокоить, когда похоронил его, когда целую неделю перевозил вещи в дом к дедушке Стэну (отцу нашей погибшей матери Рейчел). Сам дед как и моя мама были родом из Джерома, а фамильный особняк семейства Гемини был расположен на границе Финикса, штата Аризона. Джером был маленьким городком, деревней по сравнению с Финиксом, но в нашем с отцом случае это то, что нужно. Много кто знал о смерти Мэйта, вероятно, из газет, но что это был я никому не было известно, все выставили как несчастный случай. Мол, мальчик пробрался ночью в кухню чтобы перекусить, поскользнулся на плитках пола и при падении задел головой край стола. Та ночь перевернула всю мою жизнь с ног на голову. Когда умерла моя мать, я думал, что это самое ужасное, что только может произойти в жизни пятилетнего мальчика и вот спустя каких-то два года погибает мой брат-близнец. От моих рук. Сейчас Мэйту было бы уже как и мне двадцать семь лет, если бы не я. Смотрю на фотографию брата своими темно-зелеными глазами и пытаюсь припомнить все детали той ночи. Хотя я совсем не понимал зачем мне это. Не лучше ли все забыть? Может хватит мучить себя? Нет. НЕТ! Я виноват в его смерти и не собираюсь воображать будто бы меня не было рядом с ним в тот момент, когда он... И вот, я как наяву услышал песенку Мэйта. Только не полностью, а обрывками: ” ...кто из нас пай-мальчик? Эрни – наш дружок ” Эти слова – последнее, что пропел Мэйт перед тем как поскользнуться на плиточном полу кухни, удариться затылком об угол стола и замолчать навсегда. Теперь его тело покоится глубоко в земле, на кладбище Джерома, недалеко от меня. Джером – маленький, ничем не примечательный городок Аризоны. На сегодняшний день численность населения составляет всего четыреста человек. Многие считают Джером городом-призраком и распускают неведомые слухи вроде тех, что Джером – пристанище для всякого волшебного и сверхъестественного. Духи, проклятья, легенды. На самом деле это полная чепуха! Я никогда не верил в ведьм, вампиров и призраков и не собираюсь. Причина по которой люди отсюда уезжают заключается в том, что всем охота жить в больших городах, поближе к морю, цивилизации и приключениям. Быть в центре событий. Да, наш городишко небольшой, но мне он нравится. И совсем неплохо когда на улицах нет столпотворения. Ты знаешь всех и всякого и все знают тебя. Ни у кого нет секретов и никаких мистических тайн так что слухи эти взяты прямо с потолка и каждый местный об этом знает. Я бы никогда и ни за что на свете не променял гористую местность, красивые пейзажи, каньоны Аризоны вокруг Джерома ни на что другое. Город был основан в тысяча восемьсот девяносто девятом году в округе Явапаи на холме Клеопатры с видом на долину Верде. Его никак нельзя было назвать городом-призраком. Ничего призрачного в нем нет. Мы живем всего в ста шестидесяти километрах от Финикса. Я не сразу расслышал стук в дверь из-за шума дождя за окном (август был самым дождливым месяцем в году) и потока мыслей. Я разрешил войти и увидел на пороге своего отца. У того было такое печальное лицо, такое жалкое, что мне захотелось плакать, но я сдержался. Когда тебе семь лет – можешь плакать при родителях хоть с утра до ночи (при Мэйте мне было стыдно), но когда тебе ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЛЕТ утешать уже должен ты, а не тебя.

– Эрн, как ты? – поинтересовался он и сел рядом со мной. Утыкаться в отцовское плечо мне было как-то не солидно. Вспомнил как плакал у него на руках, уткнувшись в грудь и стало так стыдно перед самим собой, что просто жуть. Лучше бы я этого не вспоминал. Понимаю, что был ребенком, и когда-нибудь мой ребенок будет так же искать во мне поддержки, но надеюсь, что эта поддержка ему понадобится не для того чтобы поплакать об убийстве родных братьев или сестер. Я поднял на него глаза и попытался придать голосу самый обычный тон:

– Хорошо, пап. У меня же сегодня очень важный вечер. – ответил я. Это было правдой. Звезды выпали так, что сегодня, спустя ровно двадцать лет после смерти брата у меня знакомство с родителями своей девушки. И я был совсем не против того чтобы променять хандру на ужин в приятной компании, но всякий раз как я об этом думал меня грызла совесть.

– Это здорово. Хоть отвлечешься. Настройся на знакомство с родителями Аманды и хотя бы чуть-чуть попытайся не думать о Мэйте. Тем более о том что ты его... – замялся отец не в силах произнести это слово. Я одарил его холодным взглядом. Правильно, папа! Я должен всегда помнить о том, что свел своего близнеца в могилу. Что это из-за меня его останки сейчас гниют в сырой земле где-то глубоко-глубоко внизу, заперты в деревянный ящик и наверняка жутко воняют. А мог бы сейчас такой же парень как я сидеть рядом, разговаривать со мной, смотреть футбол, пить кофе и играть в карты. – Ты знаешь, что я никогда не винил тебя в его смерти! Ты был ребенком, что ты мог знать? Это все было случайностью, я знаю. Откуда у семилетнего мальчика возьмутся мысли об убийстве? Бред. – быстро протараторил отец, пытаясь убедить меня, что ни-в-чем меня не винит, но бьюсь об заклад в глубине души он проклинает меня. Подобное он говорит каждый год дабы утешить меня. Мэйт был не подарок, но он был моим братом, и не простым братом, а близнецом. Он был его сыном и внуком дедушки. Мама любила его так, как отец никогда не мог любить его. И папа чувствовал себя виноватым перед ней за то, что не уберег Мэйта от смерти. Винит себя за то, что я был его любимым сыном, а Мэйт лишь темной стороной меня и потому я подарил ему путевку на тот свет за пару недель до начала первого класса. В школе я был хорошистом, но очень замкнутым и пассивным ребенком, молчаливым и тихим, никому и никогда не открывал тайну того, что у меня был брат кроме единственного парня из своего класса с которым я сдружился, Лукаса Хейла. Лукас был сиротой с самого младенчества и даже не помнит своих родителей, его вырастила бабушка. Может это и неплохо. Во всяком случае, это лучше, чем помнить, что у тебя был брат, которого больше нет.

– Пап, пап! Я не думаю, что ты винишь меня в его смерти. – именно так я и думал – Я просто хочу, чтобы мы больше никогда не вспоминали ту ночь и закрыли эту тему раз и навсегда. Мэйта этим не вернешь. Я виноват, но давай просто помянем его и пусть земля будет пухом. Как и для мамы.

– Давай. – согласился отец и положил левую руку на мое правое плечо, сидя рядом со мной. – Я ездил на кладбище, оставил ему цветы и купил букетик для мамы. Она любила лилии, помнишь?

– Да. Когда мне и Мэйту было пять лет мы объездили с тобой все магазины выбирая ей подарок на день рождения. Купили огромный букет. Ей очень понравилось. Это был последний букет в ее жизни, потому что через пару месяцев она... – мой голос дрогнул и я почувствовал как на глазах выступила пелена.

– Эрн, прекрати. Тебе сейчас не об этом надо думать. Может быть ты позвонишь Аманде и скажешь, что зайдешь в другой день? Хочешь я сам лично поговорю с ее родителями? Скажу, что тебе нездоровится. Уверен, они войдут в твое положение. – предложил папа и присел рядом со мной.

– Не надо. Я должен прийти. Люди наверняка накрыли на стол, мама Аманды приготовила ужин и если я не приду, они могут плохо обо мне подумать. И потом: наше семейное горе должно оставаться в семье и не огорчать других у которых все хорошо. Тем более, если ты их не знаешь.

– Делай так как считаешь нужным. Аманда хорошая девушка. Я очень надеюсь, что вы сойдетесь и семейная жизнь поможет тебе отвлечься. Изменит тебя. Уедете подальше отсюда, найдешь работу по профессии, а то сидишь тут и бесцельно тратишь молодые годы своей жизни. Ленишься. Как семью-то кормить собираешься, а, оболтус? – поинтересовался папа игривым голосом, не со зла.

– Пап, еще не известно как у нас все сложится. Многие люди разбегаются даже не дотерпев до свадьбы. А работать я рано или поздно все равно пойду. – ответил я вскочив на ноги, подойдя к шкафу и стал рыться в нем в поисках приличного костюма.

– Когда? Давно бы уже пошел если бы хотел. Здесь нет будущего, а вот в Финиксе... Поезжай туда, иди в журналистику, найди хороший дом и много друзей. Это все, чего я хочу для своего единственного сына.

– У меня есть дом. – процедил я сквозь сжатые зубы, чуточку разозлившись. Снял с вешалки белую рубашку и надел на себя, застегивая пуговицы.

– Забудь о нем, Эрн! Забудь о нем. – прорычал папа. – Дедушка завещал тебе этот чтобы тебе всегда было куда пойти, но это место для меня, не для тебя. Ты молод, у тебя еще все впереди. Устройся на работу с приличной зарплатой и купи свой собственный дом. Жене на море хочется. Не в деревне речкой любоваться, а на пляже под солнцем загорать. – И отец туда же! – Красивые платья хочется. Цветы получать хочется. Детей хочется, а детей тоже кормить, одевать и обувать надо. Вон как я вас с Мэйтом игрушками заваливал. Ни-в чем не обделял.

– Давно это было. – отрезал я. – А как его не стало так и тебя не стало.

На это нам обоим нечего было сказать. Я знал, что отец прав и в Джероме я не найду приличной работы на которую смогу прокормить свою будущую семью. Здесь мой дед провел всю свою жизнь и где теперь отец прожигал свою, но я не мог вернуться туда, в свое прошлое. А тут я не мог смотреть ему в глаза. Из-за меня он проклинает себя в недостаточной любви к Мэйту, которая якобы послужила тому, что все так сложилось. Из-за меня он бросил дом, прежнюю работу и прежнюю жизнь. Он стал изгоем. Меня раздирала вина. Перед отцом. Перед Мэйтом. Перед мамой. Вся моя жизнь состояла из смертей. Сначала мама. Потом Мэйт. Затем дедушка Стэн, хоть в его смерти я не виновен. Не знаю, хорошо это или плохо. У деда случился сердечный приступ. Мне порой кажется, что не переедь я к нему, он прожил бы гораздо дольше. Отец поднялся с кровати и подошел ко мне, крепко обняв и хлопнув по спине чтобы приободрить. Слезы и правда чуть было не хлынули из глаз. Я держался изо всех сил. И вот когда понял, что больше не могу, то отстранился и пошел к двери, на прощание бросив отцу:

– Буду поздно.

Затем вышел из комнаты оставив его одного.

====== Часть 2. Ужин. ======

На улице стемнело, но зато дождь закончился. Я взглянул на свои ручные часы. Без пяти девять. Неспеша шагаю к дому семейства Миллер, где живет моя девушка Аманда. Недавно мы едва затронули тему о свадьбе и это дало ей понять, что я настроен серьезно, а значит следует представить меня своим родителям: Адаму и Мериде Миллер. Это звучит очень странно, но до этого она предпочитала держать наши отношения в секрете от своих родителей. Я сам давно мечтал с ними познакомиться так что теперь просто не мог увильнуть от ужина.

Настраиваюсь на ужин и пытаюсь забыть печаль сегодняшнего дня. ” Прости, Мэйт. Я вернусь к тебе позже. ” – мысленно пообещал брату я и ступил на крыльцо двухэтажного телесного дома с красной крышей и по одному окну с каждой стороны от входной двери. Пара каменных ступеней, застланных ковровой дорожкой, заканчивающейся у самой двери. Прежде чем объявить о своем приходе я проверил аккуратно ли загнут воротник рубашки, провел рукой по черным волосам и пригладил челку вбок чтобы не лезла в глаза. Постучал. Через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге я увидел улыбающуюся мне кареглазую девушку с каштановыми волосами в синем вечернем платье с открытыми плечами, которое отлично подчеркивало ее фигуру. Ногти на ее потрясающих нежных руках выкрашены под цвет платья. В ушах сверкают большие сережки-кольца.

– Потрясающе выглядишь. – воскликнул я и она улыбнулась еще шире.

– Ты тоже. – сказала в ответ Аманда и чуть отступила в сторону, пропуская меня в дом. Когда я вошел, она закрыла за мной дверь и я поцеловал ее в щеку. Аманда залилась румянцем и взяв меня за руку потянула в гостиную, где был накрыт стол, а ее родители уже сидели за ним на мягком диванчике. Увидев меня, Адам Миллер поднялся с места, обошел стол и подойдя ко мне протянул руку. Я ее пожал.

– Адам Миллер. – представился отец Аманды. – А это моя жена Мерида.

К нему подошла полненькая низенькая женщина (Аманде она по плечо а мне уж тем более в грудь дышит) с каштановыми волосами собранными в пучок, с бледно-голубыми глазами и пухлыми щечками. Одета она была в красную кофту на пуговицах и длинную черную юбку. На ногах черные туфли на ремешке и маленьком каблучке. Адам чуть темнее жены, но и куда выше. У Аманды его глаза. Он широкоплечий крепкий мужчина, можно сказать даже выше меня, одетый в черную рубашку и такие же брюки на толстом солдатском ремне. На ногах у него кожаные коричневые туфли. На висках прилизанных волос проглядывает седина.

– Эрнест Гемини. Можно просто Эрн. Я рад знакомству. – ответил я.

– Прошу к столу, Эрн. – пригласила меня Мерида и ласково улыбнулась одними губами. Я сразу понял: улыбку Аманда позаимствовала у отца. Она как и он улыбается сверкая белоснежными зубами.

Они присели обратно на диванчик, а мы с Амандой устроились на стульях друг напротив друга по бокам от ее родителей. Передо мной лежали: супница, тарелка для второго, для десерта, чайная ложка, большая, две вилки, салфетка и три разных ножа. Неплохая сервировка.

Какое-то время мы сидели в молчании и это заставило меня напрячься. Отец Аманды то и дело бросал подозрительные короткие взгляды то на меня, то на дочь, то снова на меня.

– Ну так... как давно вы уже вместе? – поинтересовался он, впившись в меня таким требовательным взглядом, что мне захотелось нырнуть под стол как в школе под парту. Я не хотел встречаться с ним глазами поэтому взглянул на Аманду с вопросом: ” Ты не сказала?” В ответ она устало закатила глаза, мол, ” Он хочет услышать это из твоих уст”

– Год. – осторожно ответил я, боясь всплеска эмоций который, как я подумал, должен был последовать за моим ответом.

– Год. – повторил Адам. – Зачем же было так долго скрывать?

– Мой отец знает. – признался я. Адам резко перевел взгляд с меня на Аманду так что я посчитал своим долгом ее защитить. Иначе это выглядело будто бы я только что перевел все стрелки на нее. – Он знает про Аманду, но я не говорил ему сколько мы уже знакомы. Понимаете... просто в наше время пары часто сходятся и расходятся. Роман бывает бурным, но быстро гаснет. У кого-то три недели, у кого-то год. Редко кому выпадает шанс встретить настоящую любовь и связать свои жизни узами брака. Поэтому мы с Амандой не хотели торопить события, а потом расстраивать вас своим расставанием, если бы это случилось. Но я могу вас уверить, что расставание нам не грозит.