Текст книги "Душевный архитектор (СИ)"

Автор книги: Beleidigte_Engel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

– Но знаешь, мне плевать на твои ожидания.

Сосредоточив чакру в ногах, Кейджи поднялась, пару минут еще смотря на ушедшую в песок могилу и не чувствуя ни грамма скорби. Конечно, она просто внушала себе, потому что так было проще. Вару сделает все ради намеченной цели, даже если в итоге, не выдержав, сама сойдет с ума. Она снова усмехнулась, подмечая, что яблоко от яблони упало совсем недалеко. В конце концов ей все равно расти на той же почве, переплетаясь корнями со старым мертвым деревом. Она будет жить в тени, пока не перерастет его.

Увечья лишили ее возможности нормально передвигаться, и, почти доходя до дома, Вару тратила последние капли чакры, стараясь распределить ее так, чтобы беспомощно не упасть на улице. Она добралась до двери, стремительно слабея, и отворила ее, злобно захлопывая за собой. Всего один шаг, и вот ноги пронзила терпимая, но неожиданная боль. Колени подогнулись, и Кейджи тяжело рухнула на пол, ударившись подбородком. Она зашипела, вскипая от гнева на свою никчемность, и подтянулась, руками и коленями помогая себе взобраться на инвалидное кресло.

Идея выйти на улицу перестала казаться разумной только сейчас, но Вару знала, что попросту не могла себе в этом отказать. Ей было необходимо чувство полноценности хотя бы на короткое время, пусть даже из-за этого восстановление сильно затянется. Ее будни теперь представляли из себя это: противный скрип колес, прописанные процедуры, постоянные попытки что-то сделать с ногами самой и младший отпрыск семейства Сабаку но. Просто очередной тяжелый период в жизни, и Кейджи делала то, что должна была, чтобы не загнуться раньше положенного срока.

Гаара тянулся к ней как к человеку, который мог дать ему ответы на множество различных вопросов. Он редко спрашивал что-либо открыто, но обитал рядом в надежде, что Вару прочитает его мысли и расскажет обо всем сама. Конечно, иногда ей и в самом деле это удавалось, и она заметно повышала уровень уважения к себе, но все же это были слишком завышенные требования. Кейджи не умела читать мысли буквально, не применяя никаких техник, и порой уловить размышления другого человека ей непросто. В случае Гаары это становилось только сложнее, но он по-прежнему прятался за своей песчаной броней, лишь изредка показывая то, что пульсировало внутри. Из-за этого Вару испытывала большие трудности, но ничего не говорила. Кровожадный демон боялся всего, что могло его ранить, и, как мидия, на уровне инстинктов оберегал свои нежные внутренности. Давить на него было нельзя.

Даже сейчас, глядя на прилепленный на подбородок широкий пластырь, он наивно полагал, что сможет скрыть свое беспокойство под привычной холодной маской. Кейджи не владела телепатией, но прекрасно знала о мотивах, вынуждающих подражать нехарактерной ему заботе. Он боялся, что надежда скрошится в его неаккуратных, нервно подергивающихся руках.

– Ты падала, – констатация, а не вопрос. Вару лишь многозначительно повела плечами, не находя причин отвечать. – Раны ведь заживут быстрее, если их не тревожить.

Гаара огляделся, словно желая отыскать следы ее баловства, и быстро пришел к тому, что больная, вопреки всем предписаниям, выбиралась на улицу. Он был хрупким и нестабильным, но далеко не глупым пациентом. Обманывать его почти бессмысленно, но Вару и не пыталась. Шиноби не знал, что такое открытость, и Кейджи показывала ему на собственном примере, как стоит вести себя с ней, чтобы их дело наконец сдвинулось с мертвой точки.

– Своим никчемным сочувствием ты их мне не вылечишь, – сказала она без неприязни, но с нотками скептицизма. Его неловкие попытки загладить свою вину лишь раздражали ее, не принося никакой пользы. Он не мог не замечать этого, но сейчас непонимание едва просвечивалось сквозь плотное мутное стекло его бирюзовых глаз.

– Никчемным?

– Оно ничего не стоит.

Вару сломала гротескную конструкцию, которую он успел соорудить за все это время, и ощутила легкое разочарование от того, каким наивным был ее подопечный. Определенные моменты, в которых Гаара совершенно не разбирался, делали его броню пористой, не такой непроницаемой, какой она всем казалась. Кейджи мысленно посмеялась над тем, что у него все написано на лбу. Буквально.

– Почему? – задал он ожидаемый вопрос, и Вару подперла голову рукой.

– Чтобы унять чужую боль, ты должен испытать то же самое, а не думать о том, как бы было ужасно оказаться в подобной ситуации. Если человек не понимает, как тебе больно, то много ли будут значить для тебя его утешения?

Взгляд Гаары прояснился, но быстро потух, не выдержав давления нынешних обстоятельств. Вару немного растерялась, когда он присел напротив ее кресла, посмотрев в глаза. Она о чем-то не знает? Что-то связанное с пониманием, с его собственным прошлым? Да, точно, Наруто Узумаки.

– По-твоему, я не могу понять тебя?

Кейджи скривила губы и отвела взгляд, не собираясь ему подыгрывать. Даже если это заметно упростит дело, они все равно не перейдут эту черту. У них нет ничего общего, и он ошибается, полагая, что это не так.

– Нет.

Гаара состроил что-то покрепче, и Вару хотелось поддаться деструктивности и избавиться от этого просто потому, что ужасно мозолило глаза. Непонимание. Он сам не заметил, как совершил поворот не туда.

– За всю жизнь я почти не испытывал физической боли, и вряд ли ранения на экзамене приблизят меня к страданиям других. Видя чужие раны, я лишь думаю о том, смертельны ли они, и иначе у меня просто не получается, – сказал шиноби спокойно, но не стал скрывать просветов досады. Кейджи пришлось сильно потрудиться, чтобы дослушать до конца. – Но я вполне могу понять другую твою боль. Ты ведь ходила на холм, верно? Там могила твоего отца.

– Нет, ты все еще не понимаешь.

– Но ведь и я…

– Нет, не обманывайся. Мы не похожи, – перебила его Вару резко, но без раздражения. Гаара умел проводить параллели, и так как общность сейчас была для него важнее всего, он цеплялся за то, что хоть как-то ее напоминало. Вот только ему не хватало одного-единственного ощущения, от которого уберегал его песок.

Кейджи успела восстановить чакру, поэтому без труда встала на ноги. Гаара поднялся следом за ней, сделав шаг назад. Всмотревшись в его бледное лицо, в темные круги под глазами, Вару не нашла в себе ни капли жалости к нему. Он удивлялся, и эта эмоция настойчиво пробивалась сквозь броню, вынуждала сердце выколачивать свой волнительный ритм.

– Если так грезишь о боли… Если тебе так хочется понимать других, то я помогу…

Пальцы складывались в знаки, вызывая на лице джинчурики сильное недоумение. Он не знал, что это так много для нее значит, а затем пришло внезапное осознание происходящего. Ладонь уперлась в выросший щит из песка, не подчиняющегося воле Гаары, но возникшая печать излучала не разрушение, а тонкий, мелодичный звук. Вару была полна решимости, так что не остановилась, когда кровожадные песчинки стали стремительно поглощать ее руку. Она прикрыла глаза, содрогнувшись, когда барабанные перепонки болезненно заколебались от крика.

Раздраженные рецепторы вполне могли свести с ума. Кейджи, пусть и охваченная приступом злости, не распространяла боль необдуманно, воспроизводя то, что ощущала сама в тот день, как ей раздробили ноги. На это уходило слишком много чакры, и песок уже обвился кольцом на шее, спрессовываясь и сужаясь, давлением на горло перекрывая путь воздуху.

Именно этого чувства так Гааре не хватало. Физической боли. Сильной, сводящей с ума. Страдания совершенно иного рода, нежели душевные, но не менее значимые. Ради того, чтобы он ощутил это в полной мере, Вару готова была отдать свою жизнь.

***

Из объятий сна Кейджи вырвало чье-то назойливое присутствие. Открыв глаза, она безразлично уставилась на лицо уже знакомой медсестры, что внимательно осматривала ее на наличие более серьезных повреждений. Саднящая боль в шее подтвердила догадки Вару о том, что она, похоже, осталась жива, и от этого по венам вместе с кровью заструилось облегчение. Кейджи повернула голову к окну, замечая виновника своего внезапного пробуждения.

Темари стояла, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего, и Вару тихо посмеялась, представляя, насколько диким казался ей подобный поступок.

– Ты точно сумасшедшая, раз зашла так далеко. Говорила же, что не будешь использовать гендзюцу, – сказала куноичи строго, не находя в поведении Кейджи ничего граничащего со здравым смыслом.

– Я говорила, что не тратила свою чакру. Про то, что не буду использовать ее вообще, речи не было. К тому же, без техник Гаара рискует лишиться рассудка раньше, чем поймет, что готов следовать своей новой цели, – ответила Вару так, словно уже давно подобрала слова для такой ситуации, и улыбнулась, все еще радуясь продолжению своей жизни. Темари явно не знала деталей, однако произошедшее лишь подтверждало ее опасения. И в этом не было никакой ошибки.

– Он мог убить тебя, – сказала она, дождавшись, когда медсестра подведет итоги и, дав наставления, покинет комнату.

– Он может сделать это в любое время.

Куноичи надолго замолчала, и Вару бесполезно лицезрела потолок, чувствуя, как тело пробирает легкая дрожь. Это не могло пройти бесследно не для кого из них. Она действовала необдуманно, идя на такой большой риск. И дело было не в ее жизни, а в хрупком рассудке подопечного, что вполне мог травмироваться еще больше. Однако Кейджи быстро избавилась от этой мысли, так как худшее все равно не произошло, и она в тот момент не увлеклась, не поддалась яркому желанию отомстить, чье пламя поглощало ее с неистовой жадностью.

– Я не понимаю тебя, – прошептала Темари, и ее голос полностью отразил все негодование, которое она испытывала сейчас. Кейджи и не рассчитывала на понимание, довольствуясь тем, что ей не мешают.

– Как он?

– Хочет побыть один, – из уст Темари это прозвучало как трагедия, но Вару успокоилась окончательно. На самом деле все закончилось неожиданно хорошо, и никто вокруг пока не понимал, насколько сейчас важны размышления Гаары. Кроме того, он ее не убил, что в корне противоречило всем устаревшим алгоритмам. Часть нервных цепочек уже разбита.

– Когда ты сможешь ходить? – ни с того ни с сего спросила куноичи, и Кейджи сразу поняла, что у сестры подопечного появились кое-какие планы на нее.

– Думаю, что недели через две.

– Мы подождем.

– Мы?

– Наша команда. На следующее задание возьмем тебя с собой.

– Я же буду просто невыносимой обузой.

– Это все же лучше, чем… – Темари запнулась, отводя взгляд, но ей и не нужно было пояснять причины своего беспокойства. К самой сложной части их общего дела рано или поздно придется приступить, а время все шло. – Гаара сомневается, что вынесет следующее полнолуние. Нужно увести его за пределы деревни.

Вару вновь мысленно отругала его за излишнюю сдержанность, и облик монстра навестил ее, вгрызаясь в стену покоя. Воспоминания о неудаче все еще свежи, и теперь Кейджи не так уверена в себе, как раньше. Это самая высокая планка, до которой ей, скорее всего, никогда не дотянуться.

– В прошлый раз от моих способностей толку было мало.

– Но теперь все немного иначе, разве нет? – настояла Темари, волшебным образом выдернув Вару из паутины сомнений. Сейчас все и в самом деле было иначе, а значит, шанс имеет место быть. – Мы с Канкуро можем разве что поддержать его, но этого недостаточно. Если Гаара потеряет контроль, то только твои техники смогут остановить его.

– Может быть… – прошептала бывшая шиноби, устало прикрывая глаза. – Конечно, я пойду с вами. Правда, будет лучше сказать, что вы меня понесете.

========== Глава IV – Песчаный демон ==========

Гаара понимал гораздо больше, чем Вару могла предположить. Стоило ей открыться, поделиться с ним своими чувствами таким изощренным способом, как опасный эксперимент обзавелся лезвиями с обеих сторон. Что же скрывается под мягкой оболочкой отважной куноичи, без раздумий отдающей свою жизнь ради друзей? Если Кейджи с трудом выколупывала песчаные чешуйки брони, то Гаара беспрепятственно добирался до ядра, не рискуя его коснуться. Ему было достаточно просто знать о том, что он есть, вот только шиноби все равно возвращался к этой сердцевине, не желая воспринимать то, что лежало на поверхности.

Именно тогда Вару действительно засомневалась в своей подготовке. Гаара был чудовищно силен не только из-за своих непревзойденных техник и чакры Шукаку. Бывшая шиноби ошибочно полагала, что душевные травмы делают джинчурики более хрупким и восприимчивым к воздействиям извне, однако некогда брошенный всеми мальчик создал для себя воистину абсолютную защиту. Он воспринимал окружение выборочно, игнорируя все, что его не интересует. Изменить такого человека невозможно, если он сам этого не захочет.

Вару не рассчитывала на то, что Гаара станет копаться в ней. Со стороны это, конечно, никак не проявлялось для посторонних глаз, но вот сама она прекрасно ощущала эти фантомные пальцы, настойчиво ищущие что-то. И даже когда Кейджи стояла у входа в деревню и дожидалась Темари и Канкуро, ее не покидало чувство, что она находится в чужих руках. Джинчурики пребывал в крайне нервном настроении, напряженно глядя то в небо, то прямо перед собой. Другие шиноби чувствовали неладное и держались на приличном расстоянии, на всякий случай не задавая никаких вопросов и всеми силами стараясь казаться малозначительными и никчемными. Вару наблюдала за своим подопечным, но пока что не сильно беспокоилась по поводу его состояния. Гаара нервничал, только и всего.

Темари и Канкуро подошли немногим позже, сразу же уловив настроение младшего брата. Это не позволило им обменяться приветствиями и вместе составить план: они молча покинули деревню, минуя длинный коридор меж хребта и стражу. Шиноби не без облегчения наблюдали за тем, как фигуры медленно исчезали в желтизне раскаленного песка. Эта атмосфера нагнетающего страха не нравилась Вару, так как являлась слишком пагубной для них всех: Темари и Канкуро не могли даже поддержать брата, не то что повлиять на него. Гаара шел впереди, изредка касаясь ладонью лба, и в эти моменты вся команда заметно напрягалась, готовясь к худшему. Однако ничего не происходило.

Кейджи старалась идти как можно уверенней, игнорируя все нарастающую в ногах боль, но молчание лишь укрепляло мысли о сломанных костях. Спокойный голос вывел шиноби из оцепенения: Темари немного удивленно глянула на нее через плечо, Канкуро едва заметно вздрогнул, а Гаара лишь дернул пальцами.

– Мне так и не сказали, в чем заключается суть задания, – произнесла Вару, делая вид, что между ними совершенно ничего не происходит. Пару мгновений это удивление еще стояло в воздухе, нависая неприятной тишиной, но вскоре отсутствие каких-либо действий все же повлияло на всеобщее настроение.

– Кто-то отравил воду в оазисе деревни Хофу. Пострадало много людей, однако сами они так и не смогли решить эту проблему, – ответила Темари, как ни странно, без намека на неуверенность. Кейджи нахмурилась. Вода для жителей пустыни была всем, и любые проблемы с водоемами почти всегда приводили к бедствиям. Серьезное дело, в случае чего являющееся прекрасным поводом для войны.

– Если они просят найти виновника, значит, никаких других причин нет.

– Не совсем. Жители деревни уверены, что на них обрушилось проклятье.

– Проклятья тоже кто-то насылает, – заметила Вару, щурясь от ударившего в лицо потока горячего ветра. Мелкие песчинки пробрались под веки, начиная раздражать глаза. Ноги стремительно слабели, и бывшая шиноби чувствовала, как все сколы и трещины заявляют о своем забытом существовании. Она больше не могла преодолевать такие расстояния быстро. – Со мной вы сильно припозднитесь.

– Мы предупредили, что не сможем прибыть раньше, – подал голос Гаара и остановился, принуждая команду последовать его примеру. Отсюда все еще было хорошо видно хребты Суны; солнце поднималось, разбрасываясь ярким светом и жарой. Вару не хотелось, чтобы причины их опоздания скидывали только на нее, но ей хватило выдержки промолчать и просто принять все нюансы своего текущего положения в команде. Джинчурики повернулся к остальным, одарив привычным безжизненным взглядом, и так же безразлично произнес: – Сделаем привал.

Канкуро удивленно вскинул брови, демонстративно развернувшись и указав рукой на виднеющийся вдали вход в родную деревню: – Уже? Мы ушли совсем недалеко.

Кейджи не стала дожидаться согласия со стороны других отпрысков Расы и с облегченным вздохом опустилась на песок, заботливо погладив себя по коленям. Она старалась не прикидывать пройденное расстояние и вообще не думать об этом, чтобы лишний раз не волноваться из-за своей уж слишком заметной ущербности, но один член их команды решил, что обязан это жирно подчеркнуть.

– Ты будешь через каждые полкилометра останавливаться? – спросил Канкуро, бросая на хрупкую фигуру бывшей шиноби черную тень, и Вару встретилась с его недовольным взглядом, скривив губы от возмущения.

– Я сомневаюсь, что вообще смогу ходить после такого, – сказала она шепотом, после подобных слов чувствуя себя еще более жалко, чем раньше. Кейджи стиснула зубы, когда Канкуро в презрении нахмурился, поворачиваясь уже к Темари.

– И так надо было брать ее с собой? – спросил он с натянутым негодованием, будто Вару просто портила ему настроение своим присутствием, на что сестра ответила ему без видимого интереса, скрестив руки на груди.

– Это решение Гаары. Высказывай претензии ему.

Кукольник сразу изменился в лице, сглотнув все подступившие жалобы. Брат стоял в паре метрах от него, однако не выказывал никаких признаков гнева. Джинчурики думал, и Вару догадывалась, о чем. Их задание обладало весомой важностью, и относиться к нему пренебрежительно было нельзя. До деревни Хофу примерно два дня пути, но очевидно, что с травмированными ногами это время непозволительно увеличится. Пусть им и необходимо переждать эту ночь в пустыне вдали от каких-либо поселений, задерживаться надолго они не могли.

Все ожидали решения Гаары, и, посвятив раздумьям пару минут, джинчурики снял со спины тыкву, подходя к Вару и обращаясь тем временем к родственникам.

– Мы немного свернем и остановимся в бедленде.

– Как скажешь, – покорно отозвался Канкуро, с неловкостью наблюдая за тем, как Кейджи принимает сосуд с песком и с совершенно нечитаемыми эмоциями обнимает Сабаку но за плечи. Все прекрасно осознавали, что подобная необходимость для этих двоих давалась с колоссальным трудом, но слова здесь утратили всякую значимость. Шиноби, ускорившись, продолжили путь в тишине.

Вару чувствовала себя сломанным инструментом, чья эффективность благоразумно подвергалась сомнениям. Отвращение подкатывало к горлу, но на этот раз не из-за Гаары. Она знала, что все так и будет, но позволила себе надеяться на лучшее. Гордость истошно лаяла мокрой шавкой, но лишь раздражала свою хозяйку и не внушала должного страха. Однако с ролью инструмента Кейджи смирилась довольно быстро, переняв волнение младшего сына Расы, которое он испытывал на данный момент. Его дыхание периодически прерывалось, сдавленное головной болью, и в эти мгновения Гаара терял бывшую шиноби, пытаясь обернуться, но сталкивался с ее лицом. Она бы могла утихомирить физическую боль, унять приступы безумия и просто усыпить его, вот только для Шукаку подобные техники лишь облегчат дело. Вмешиваться в их борьбу нельзя ни в коем случае.

Время, казалось, ускорило свой бег, и с первыми холодными оттенками в небе дыхание Гаары превратилось в отчетливый хрип. Страх коснулся живота, собираясь на коже холодной испариной, и Вару чувствовала, что выдержка джинчурики дала первые трещины. Он схватил ее за запястье, с силой сжимая, но бывшая шиноби лишь стиснула челюсти и поморщилась, не издавая ни звука. Однако Гаара держался, и с наступлением ночи все стихло на какое-то время.

***

Они не стали углубляться в бедленд, найдя себе укрытие от возможной непогоды в неглубокой пещере глиняного холма. Скромное пламя с треском пожирало высушенные ветки, излучая приятное тепло, и Вару протягивала к нему замерзшие пальцы, задумчиво следя за танцем оранжевых лоскутов. И в укрытии, и снаружи все замерло в подозрительном ожидании, сосредотачивая свое внимание на отстраненной фигуре самого младшего в родственной троице. Темари следила за огнем, не позволяя себе показывать волнение, зато Канкуро напряженно поглядывал на брата, ненадолго успокаиваясь каждый раз, когда Гаара не шевелился и вообще не подавал никаких признаков жизни.

Им стоило бы завести какую-нибудь отвлеченную беседу или обсудить предположения насчет их задания, но, видя эти лица, Кейджи понимала, что не сможет никого таким образом успокоить. Их страх оправдывал себя, и бывшая шиноби тоже едва унимала дрожь в руках, но если они будут просто ждать и бояться, то в роковой момент не смогут ничего толком предпринять. Вару отогревала руки и в сотый раз прокручивала в голове все варианты развития событий: выбирала из своих техник то, что с большей вероятностью должно было помочь. В конце концов ее для того и взяли с собой, чтобы ломать над этим голову. Гаара со стороны казался спокойным и неподвижным, и это вселяло в остальных едва теплящуюся надежду.

– Может, все еще обойдется, – тихо сказал Канкуро, и Вару подловила его на этих словах, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

– Что-то я сомневаюсь в твоих навыках шиноби.

– Чего?

– Скорпион к тебе ползет, чего, – пробубнила Кейджи, многозначительно посмотрев на его руку и намекающе вскинув брови. Канкуро не поверил ей сразу, исказившись в лице лишь тогда, когда повернулся и увидел паукообразное собственными глазами. Черное, блестящее в свете огня тельце настойчиво приближалось к мягкой человеческой коже, угрожающе расставив клешни, но буквально через мгновение кунай пригвоздил его к песку, безжалостно пробив хитиновый панцирь.

– Хорошо, когда материал сам к тебе приходит, – воодушевленно сказал Канкуро, поднявшись с земли. Он сделал пару шагов к скорпиону и присел рядом с его все еще подергивающимся телом. Вару с любопытством подалась вперед, чтобы разглядеть, что собирался делать шиноби, но ее отвлек шорох рядом с выходом и хриплый голос, пробравший всех присутствующих здесь до самых костей.

– Я… больше не могу…

Шиноби повернулись в сторону Гаары, обеспокоенно наблюдая за тем, как он ватными ногами делает несколько шагов в ночную тьму пустыни. Закашлявшись, джинчурики обессилено упал на колени, и песок рядом с ним тревожно колыхнулся.

– Гаара!

Темари подбежала к нему первой, кладя ладони на плечи брата. Канкуро и Кейджи остановились буквально в шаге, одновременно ощутив опасность, исходившую совсем не от их товарища. Около десятка пар чужих глаз наблюдало за ними, и в свете полной луны отчетливо виднелись силуэты недоброжелательных фигур и блеск протекторов с символом Сунагакурэ. Вару мысленно выругалась, не понимая, как она могла не предвидеть такую выходку со стороны жителей родной деревни.

– Песчаный демон наконец покинул свое логово, – сказал кто-то из шиноби, и в его голосе явно выражалось нетерпение. Один из камней в душе оборвался и упал, так как это был не приказ сверху, а месть. Успех в таком случае становился маловероятным, и команда имела полное право объявить их предателями и дать надлежащий отпор, но Вару сильно сомневалась, что закончится это благополучно.

– Нападаете на своих? – спросила Темари, выпрямляясь и демонстративно готовя веер к бою. Она тоже догадалась обо всем, и лицо ее исказилось в приступе злости. Это чувство Канкуро разделил вместе с ней, готовый в любой момент вступиться за брата, даже несмотря на то, что джинчурики хрипел и излучал неприятную чакру однохвостого.

– Гаара нестабилен. Он слишком опасен для деревни, чтобы и дальше свободно существовать. Отойдите от него, – приказал один из мстителей, и в подтверждение его слов Гаара поднял обезумевший взгляд на темнеющие рядом фигуры и оскалился. Брат и сестра не отступили, загораживая младшего от нападающих, но в их защите не было никакого смысла. Прежде чем песок вокруг забушевал, резво поднимаясь в воздух, Вару успела крикнуть их имена.

– Темари! Канкуро!

Они успели отскочить, и, пользуясь моментом, шиноби предприняли первые попытки атаковать джинчурики. Песок закружился в опасном водовороте, проглатывая все кунаи и тут же выплевывая их в разном направлении. Кейджи все еще стояла слишком близко и отразила те, что прилетели в ее сторону. Находиться рядом с Гаарой было опаснее всего, и бывшая шиноби запрыгнула на холм, тут же опускаясь на колени от нахлынувшей боли. Дыхание сбилось, а взгляд судорожно ловил силуэты, мельтешащие внизу с твердым намерением избавиться от вопящего чудовища. Всего их было пятнадцать, и взрыв, раздавшийся в опасной близости с джинчурики, свидетельствовал о том, что противника они воспринимали как минимум серьезно.

Песок двигался хаотично, подверженный внутренней борьбе хозяина, то становясь щитом, то вытягиваясь крупной длинной рукой, дабы сомкнуть пальцы на живом существе. И все равно, на каком. Видя, как эта сыпучая конечность приближается к ней, Вару в спешке попыталась подняться на ноги, настойчиво игнорируя боль, но прежде чем ладонь с треском ударила по тому месту, где она сидела, Канкуро вовремя подхватил ее. Они приземлились за одной из мелких вершин, откуда было прекрасно видно все, что происходило внизу.

Эти шиноби многое рассчитали, застав их врасплох именно в такую ночь, когда Гаару никто бы не смог толком защищать. Их пыл не остудила смерть двух товарищей, и несколько взрывов вновь прогремело рядом с джинчурики, обволакивая поле битвы дымом. На какое-то время образовалось затишье. Вару и Канкуро не сводили взгляда с того места, где находился Гаара, и ждали, когда все прояснится. Нападающие расступились в стороны, и теперь их было всего восемь. Сердце, кажется, гремело прямо в голове, отзываясь пульсирующей болью. Мышцы налились свинцом, но Кейджи не давала себе поверить в то, что все вот так легко для них закончится. Дым рассеивался мучительно медленно, обнажая сначала красные волосы, а затем и сгорбившееся тело Гаары. С его лица водопадом осыпался песок, словно джинчурики и вовсе не обладал человеческой плотью. Даже на значительном расстоянии Вару ощущала эту зловещую чакру, но не видела у Сабаку но никаких признаков обращения.

– Что с ним такое? Раньше все происходило немного по-другому, – подтвердил ее сомнения Канкуро, и краем глаза Кейджи заметила, что тот до ужаса напуган подобным отклонением. Бывшая шиноби внимательно присмотрелась к своему подопечному, и отвратительная догадка пронзила ее голову невероятно толстой иглой.

– Шукаку знает, куда стоит надавить, чтобы сосуд сломался. Гаара сопротивляется, но…

– Хочешь сказать, что он…

– Он не берет силу у биджу, как раньше: он уступает ему контроль над своим телом.

Шиноби, восприняв осыпающийся с Гаары песок как нанесенный ущерб, возобновили атаки, набросившись на него со всех сторон. Когтистая лапа демонического тануки обвила тело джинчурики, отражая брошенные кунаи, и резко расправилась, тяжелым, но плавным движением разделяя одного из нападавших на две кровоточащие половины. Сабаку но медленно открыл почерневшие глаза и совершенно нехарактерно ему захихикал.

– Гаара…

Лапа сомкнула пальцы на очередной жертве, и черная в свете луны кровь брызнула на песок. За какие-то жалкие пару минут от нападавших остались лишь зловонные останки. У них не было и шанса убить это чудовище, зато из себя его вывели успешно. Канкуро и Вару не двигались; Темари наблюдала за всем неподалеку, так же не предпринимая никаких попыток пошевелиться. Гаара медленно выдохнул, но тут же застонал и схватился за голову, вновь падая на колени. Лапа рухнула грудой песка, и какое-то время команда слышала лишь хрип и рычание.

– Успокоился? – тихо спросил Канкуро, едва ли не поднимаясь на ноги, но Вару крепко схватила его за плечо. От Гаары все еще веяло чакрой биджу, и густая слюна взбешенного зверя стекала у него изо рта. Он широко, почти безумно улыбнулся, потянувшись носом не то навстречу запаху, не то собственным мыслям.

– Ты действительно думаешь, что сможешь что-то изменить? – внезапно громко спросил он, и в этих звонких нотках никто не мог узнать Гаару. – Это я его вырастил. Я его любимая мамочка, которой он пытается угодить. Знаешь, о чем он думает на самом деле? О том, как было бы приятно сделать это снова.

Все внутри Кейджи похолодело от осознания, что Шукаку обращается к ней. Он истерично грохнул вновь появившейся лапой по песку, поднимаясь на ноги и сосредотачивая взгляд сначала на укрытии Темари, затем на Вару и Канкуро. Бывшая шиноби встретилась глазами с биджу, и что-то внутри нее оборвалось. Страх наполнил легкие и выбрался наружу с последующим выдохом, и затем доспехи самообладания дали трещину. Эти глаза презирали ее жалкое существование, пусть тануки и знал, что такая жертва скорее придет сама, чем убежит.

– Другого выхода нет, – прошептала Вару, но Канкуро резко схватил ее за локоть, принуждая опуститься.

– Стой! Это самоубийство.

– Тогда он убьет всех, – бросила Кейджи сквозь зубы, поднимаясь на ноги и произнося совершенно неожиданно: – Прикройте меня.

Она сосредоточила чакру в ногах, чтобы восстановить способность нормально передвигаться, и спрыгнула в ложбину на достаточное расстояние от завладевшего телом Гаары Шукаку. Такого развития Вару не предвидела, однако очень надеялась, что нынешние товарищи вовремя сообразят, что нужно делать. Тануки развернулся к ней, очертив полукруг на песке, и оскалился, вновь довольно захихикав.

– На этот раз я раздавлю тебе обе руки.

Он сделал уверенный шаг ей навстречу, злобно нахмурившись, когда жертва стала быстро складывать знаки руками. Шукаку зарычал, стремительно протягивая лапу к Кейджи с намерением прервать технику и раздавить ей голову. Неожиданно для него ядовитые иглы устремились к телу Гаары, вонзаясь в выросшую из песка стену и отвлекая возбужденного свободой биджу. Марионетка угрожающе застрекотала, уворачиваясь от первых ударов, но лапа подловила ее и разбила о землю. Атака Темари пришлась в спину, но лишь взбесила тануки пуще прежнего, отчего он едва не ринулся к ней, но вовремя опомнился. Когда Вару складывала последние символы, Шукаку был уже совсем близко: песчаные пальцы сомкнулись на ее хрупком теле, и ей едва хватило воздуха, чтобы закончить.

Из узлов и протоков грубо вырвалась вся чакра. Бывшая шиноби почувствовала лишь удар целой волны песка и упала спиной на землю, не сразу убедившись в том, что у нее нет смертельных повреждений. Невидимые цепи натянулись, опутывая биджу, но ему не составило бы труда просто разорвать их и выбраться снова. Вару с замиранием сердца смотрела на полную луну и слушала тяжелое, хриплое дыхание Гаары, нависающего над ней. Смешанная с кровью слюна капала Кейджи на шею, и от этого странного ощущения она вздрогнула, цепляясь взглядом за красные волосы.