Текст книги "Практическая евгеника (СИ)"
Автор книги: Bazhyk
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Они отдежурили еще две смены, перебрали и перечистили все оружие, Бьякуя вытребовал у Айзена свои метательные ножи и тщательно приладил их, еще одна ночь перевалила за середину, а подвижек все не наблюдалось: враг трусливо засел у себя в тылу и на рожон переть не собирался. Саян искрил от напряжения и бряцал оружием все выразительнее, однако взявшие на себя руководство подпольщики от опрометчивых шагов пока воздерживались. Командный состав переругивался и перекраивал планы, а Ичиго рассказывал Бьякуе о своей жизни.
Бьякуя помнил капитана Шибу – лично он его, конечно, не знал, но был наслышан от деда и отца. И этот лихой вояка в дни вторжения на Нихон армии квинси оказался в самом центре заварухи, где-то на побережье, в компании только что выпустившихся из Академии молодых офицеров, горячих и лазерного луча не нюхавших. Как старший по званию, он организовал оборону некоего укрепления, потерпел сокрушительное поражение и с трудом увел горстку оставшихся в живых вглубь материка, надеясь соединиться с какой-нибудь действующей частью. Королевская гвардия знала о предстоящем нападении, готовилась к нему, но, разумеется, жизнь внесла свои коррективы – Нихон не был готов. Ишшин прошел полстраны, все более переставая быть офицером и превращаясь в партизана. Когда его малочисленная и весьма потрепанная группа добралась до Сейретея, столица уже пала. Оставалось либо вести диверсионную и совершенно бесперспективную войну в городе, либо подаваться в бега. К счастью, именно в тот переломный момент капитан разбитой армии встретил Урахару.
Этот весьма неоднозначный товарищ скоренько ввел коллегу в курс дела, посоветовал не лезть с кинжалом на лазерные пушки и препоручил Шибе группу беженцев: малолетнего брата своей невесты, старого товарища с внуком, грустного молодого человека с новорожденной сестренкой на руках и неполную семью квинси – бледную беременную женщину и молоденькую девчонку, кузину мужа этой самой дамы. Исида-сан нервничала из-за супруга, оставшегося «в тылу врага», а Ишшин с удивлением обнаружил, что принадлежность к народу квинси не делает женщину ненавистной захватчицей. Особенно с учетом того, что Исида Рюукен сам вышел на Урахару с предложением грохнуть Императора, пока не поздно.
На сие богоугодное дело у них ушло несколько месяцев. За это время Шиба без применения духовных практик дотащил порученных ему потерпевших до Саяна и по дороге узнал, что семья Исида никогда не была сторонницей захватнических планов Яхве Баха, за что и поплатилась. Свёкр госпожи Канаэ был вынужден участвовать в бесчеловечных экспериментах, проводившихся на людях, чтобы объектами этих исследований не стали его сын, племянница и невестка. Однако Масаки им уберечь не удалось, и в отместку за какой-то незначительный проступок девушку уволокли в закрытые лаборатории на глазах у родственников. Что с ней там делали, так и осталось неизвестным, а сама она ничего не рассказывала. Кузену удалось выкрасть ее и передать на руки Урахаре. Глава семьи к тому времени умер – на нервной почве с ним случился инфаркт, и переметнувшийся на сторону квинси Куроцучи Маюри ничем не смог старику помочь. При упоминании этого сумасшедшего Бьякуя коротко дернул уголком рта и злобно прищурился.
Через полгода, когда на Саян прибыл сам Исида Рюукен, его супруга уже готовилась к родам, а Масаки сооружала себе свадебный наряд из подручных материалов. Счастливым женихом был Шиба Ишшин.
Ичиго родился в положенный срок – и сразу стал объектом неуёмного интереса всех, кто хоть что-то понимал в медицине и духовных техниках. У младенца регистрировался зашкаливающий уровень реацу, он рос и развивался быстрее прочих детей и уже в семь месяцев швырялся погремушками с такой силой, что мог расквасить любящему папе нос. Причем швырялся прицельно.
Жизнь на Саяне протекала неспокойно и скачкообразно: за непродолжительным периодом относительного покоя следовали бурные выяснения отношений с арранкарами и непримиримая борьба со стихией. Все же морозы для теплолюбивых нихонцев были в новинку, да и не вполне сейсмоустойчивый горный массив преподносил сюрпризы. Кроме того, убийство Императора ничего не дало беглецам. Они-то рассчитывали, что, утратив духовного лидера, квинси уберутся обратно к себе, но ничего подобного не случилось. Приближенные Яхве Баха плотно засели в Сейретее и принялись прогибать общество под себя, лишая людей свободы воли и мысли. Постепенно из бывших капитанов и командиров сформировалась некая властная прослойка, с десяток лет назад пришедшая к мысли о Сопротивлении. Тогда же на Саян стали перетаскивать тех, кто застрял на континенте, пытаясь приспособиться к новому правительству и новым порядкам.
– Сколько же тебе было, когда ты стал ходить в рейды? – спросил Бьякуя у Ичиго. Тот равнодушно пожал плечами:
– Пятнадцать где-то.
– И что, у наших доблестных капитанов не нашлось других исполнителей? Постарше и опытнее?
– Да все рвались на подвиги! – засмеялся Куросаки. – Но я-то случай особый, мне дурную силу сбрасывать надо было. Вот меня и брали как таран: не могут куда-то пройти, надо выставить вперед меня и указать направление. Я ведь пока-а освоил все эти премудрости в управлении реацу! А тут все просто было – выпускаешь накопленные излишки и потом только выгребаешь нужное тебе из-под завалов. Да и отследить нас по духовным следам у квинси не получалось, после меня там каша оставалась, никакие приборы не срабатывали, не говоря уж о простых ищейках.
– Удобно, – кивнул Бьякуя, в очередной раз разбирая и собирая пистолет. Лазерная обойма была полнехонька и приятно грела ладонь, ничто нигде не клинило, но молодому человеку просто надо было чем-то занять руки. Они с Ичиго сидели в небольшом отнорке в одном из каменных коридоров, по которому наверняка стали бы ломиться квинси, чтобы добраться до центра связи. Если бы, конечно, соизволили явиться на Саян и зачистить оплот воинствующей оппозиции. Их ждали уже двое суток, и ожидание тяготило.
– Вот в одном из таких рейдовя и навернулся первый раз, – сказал Ичиго.
Бьякуя резко повернулся, перестав мучить оружие, пристально вгляделся в лицо возлюбленного. Тот сидел на полу, привалившись спиной к камню, и задумчиво изучал небольшие сталактиты на потолке.
– Выпустил слишком много реацу, – пояснил Куросаки, не поворачивая головы. – В первое время квинси еще не поняли, что на них ведется охота, считали нас просто бандитами. А потом сообразили и усилили охрану. Вот я и шарахнул со всей дури, чтоб и ворота вынести, и охрану эту дебильную прихлопнуть. Получилось, но домой меня тащили на загривке. Благо, у Чада он широкий и крепкий, и меня донес, и сам не пострадал.
– И как же ты выжил?
– Ну, я все-таки наполовину квинси, а у них врожденные способности – высасывать духовные частицы из окружающей среды. Типа защитный механизм, для этого даже мозги не нужны – все на уровне физиологии. Так что, наверное, это даже клинической смертью назвать нельзя, так… потерял сознание, очнулся – энергофиксаторы всякие, капельницы, палата в лазарете, – Ичиго криво усмехнулся.
– А… второй раз? – спросил Бьякуя после паузы.
Куросаки вздохнул, помялся и признался:
– А второй раз меня Улькиорра почти пришил. Лет восемнадцать мне было, когда эксперименты над мамой вот так проявились… ну, то есть, пролезли рецессивные реакции. Я не помню ничего, только сначала учуял запах какао с горчицей, а потом – темнота. Мне сказали, что я пытался изнасиловать Орихиме, ну и Улька меня навернул по кумполу, чтоб к его невесте не лез. Он парень серьезный, если бьет, то от души. Это еще хорошо, что Химе меня знает с рождения и сразу поняла, что в своем уме я бы ничего такого не отмочил. Короче, Улька меня пришиб, Химе подлатала, отволокли они меня к Урахаре, а тот уже потом объяснил, что такие реакции свойственны были первым постсингулярным альфам, что я просто унюхал в ней омегу и мне снесло крышу.
Ичиго повернулся к Бьякуе и смущенно улыбнулся.
– Так что если я вдруг на тебя накинусь, ты бей, не стесняйся.
Кучики скептически прищурился, думая при этом, что надо бы получше отработать технику обездвиживания, когда духовные молекулы сжимаются вокруг объекта так плотно, что тот не может пошевелиться. Все безопаснее, чем бить по голове. Он уже хотел было сказать об этом, но тут в коридоре послышались взволнованные голоса. Молодые люди поспешно повскакивали – не хватало только огрести за неуставные разговорчики на посту. К ним приближались бледный и сосредоточенный Укитаке, нахмуренный Хирако и внешне невозмутимый Айзен. А следом бежал встрепанный Заэль и визгливо доказывал, что это ловушка.
Как раз когда вся группа поравнялась с постовыми, Укитаке не выдержал, резко развернулся и сгреб молодого арранкара за грудки. Бьякуя удивленно захлопал глазами: мало того, что его сенсей всегда был уравновешенным и доброжелательным человеком, так он еще и всех вокруг умудрялся успокаивать, и видеть его таким нервозным и даже злым было странно.
– Ловушка или нет, – процедил капитан, слегка встряхивая оторопевшего юношу, – а бездействовать больше нельзя! И не потому, что мне так хочется погеройствовать, как ты утверждаешь, а потому, что все готовы к операции, потому, что боевой настрой, который есть, может привести к конфликтам здесь, и лучше уж выплеснуть накопившуюся агрессию на врагов, чем друг на друга. И потому, что мы, демоны меня побери, четверть века сидели на жопе ровно и жевали сопли вместо того, чтобы бороться за свою родину! Понял? – он легонько отпихнул от себя молодого человека и перевел взгляд на своих спутников.
Хирако широко оскалился, Айзен склонил голову в согласии. Пока Укитаке переводил дух, их догнали мрачный Барраган и деловитый Ямамото. Бывший Командор на ходу прилаживал биомеханическую руку, на пробу шевеля металлическими пальцами.
– А, Гранц! – воскликнул он, завидев арранкара. – Я тебя ищу как раз. Эта модель лучше старых, импульсная проводимость в норме. Возьми-ка, – он отстегнул искусственную конечность и всунул в руки Заэлю, – сделай кожу, чтоб народ не шарахался. Ну, что у нас? – генерал обратил орлиный взор на бывших капитанов.
Они неплотно прикрыли дверь в инфоцентр, и Бьякуя с Ичиго, переглянувшись, подкрались и припали к щели. Сидевший за панелью управления Ичимару что-то объяснял пришедшим, Укитаке возражал, старые вояки хмурили брови и помалкивали. В самый разгар дискуссии внезапно ожил один из мониторов, предъявив смолкшим спорщикам небритую физиономию Кёраку с выпученными глазами. На его плече вис кто-то длинноволосый и блондинистый, на заднем плане носились какие-то люди, что-то гремело и звонко билось.
– Предупреждать надо! – рявкнул Шунсуй, встряхивая свою ношу, чтобы не сползала. – Вы чего там утворили, а?
– Шун-тян! – изумленно вскричал Укитаке. – Что с тобой?
– Не «что», а «кто», – проворчал Кёраку, мгновенно сменивший тон. – Это Хашвальт.
– Хашвальт?! – переговорная наполнилась удивленными и возмущенными возгласами. – Ты что, его спасаешь?! Что там у вас?!
– Некогда! – снова рявкнул Шунсуй, перехватывая цепляющегося за него человека поудобнее. – Где вас носит? Почему до сих пор не начали штурм? Проваландаетесь еще полчасика – и все, упустим момент.
Сопротивленцы в некотором шоке замерли, явно ничего не понимая. Кёраку полюбовался их вытянувшимися физиономиями, досадливо дернул ртом и вдруг заорал:
– Мужики! Чего застыли?! По коням!!!
========== Часть 10 ==========
– Ну что ж, господа, – задумчиво протянул Айзен, нарушая царившую в помещении потрясенную тишину, – поздравляю нас, мы потерпели сокрушительную победу…
Тихонечко прыснул Урахара, недоуменно хмыкнул Ямамото. Мрачный и злой Барраган перекосил лицо и досадливо швырнул об пол шапку. Тиа Харрибел сняла шлем и тряхнула коротко остриженными золотыми волосами, сохраняя на лице спокойствие.
– Что дальше? – спросила она, обращаясь сразу ко всем. Отвечать ей не спешили.
Группа победителей стояла в небольшой тускло освещенной комнатке, посередине которой на некотором возвышении размещалась криокапсула с телом Императора Яхве Баха. Сквозь прозрачную поверхность и инистый криогель видны были резкие черты немолодого мужчины с хищным носом и пижонской бородкой – четверть века назад это было модно.
– Ну что? – в помещение ввалился довольный и лохматый Кёраку, уверенно прижимая к своему боку смущенного, с красными щеками и припухшими губами Укитаке. – Додумались до чего-нибудь?
– Шунсуй, – укоризненно шепнул тот, дергая своего альфу за край форменной куртки. – Прекрати!
Бьякуя усмехнулся и тихонько вышел из комнаты. Решение судеб мира и человечества он на себя брать не собирался и не считал себя в праве присутствовать при таких совещаниях. Он медленно прошел по гулкому и пустому коридору, неприязненно поморщился, обходя неаккуратное красно-бурое пятно перед поворотом, и оказался в просторном холле, где уже не так бурно, как полчаса назад, но все еще заметно кипела жизнь.
Всего час прошел с той минуты, когда резкий окрик Кёраку выдернул Сопротивление из ступора и бывшие офицеры Готей-13 с новыми соратниками бросились отвоевывать утраченную родину. Бьякуе до сих пор было немного не по себе – совсем как в тот миг, когда он увидел Ичиго в броне, одним из первых ожидавшего переброску на Нихон. Какого демона, хотелось заорать Бьякуе, неужели нет никого более опытного и подготовленного, чем этот мальчишка?! Однако он увидел других молодых людей в такой же экипировке, вооруженных до зубов – Садо Ясутору, Гриммджоу Джаггерджака, Улькиорру Шиффера и даже Иноуэ Орихиме – и не успел справиться с удивлением, как на него самого обрушился Куросаки, требующий немедленно валить к коменданту Тоусену за обмундированием.
Всего в паре метров от них к десантированию готовились Абараи, Старрк, Хирако и Мугурума. Откуда-то со стороны слышался голос Шибы, собиравшего свою группу. Посреди общей пещеры уже формировалось кольцо из духовных частиц – сенкаймон.
– Почему вы идете первыми? – все же не удержался Бьякуя. – Что, некого больше послать?!
Ичиго посмотрел на него серьезно и кивнул. Улькиорра мазнул по Кучики холодным взглядом и процедил сквозь зубы, что они вообще-то десант, это их работа, если кто не знал. Куросаки примирительно улыбнулся:
– Мы хорошо сработанная и подготовленная группа быстрого реагирования, а сейчас как раз такой случай. Не волнуйся, нас этому учили. И сам на рожон не лезь, а то знаю я тебя. И, ради Великих, сходи за броней! Давай же, ну! – он развернул Бьякую и легонько шлепнул пониже спины, придавая ускорение. Когда возмущенный и смущенный Кучики обернулся, чтобы высказать все, что он сейчас подумал о наглых сопляках, в мареве телепорта виднелась лишь рыжая коса замыкающей Иноуэ.
А еще через пару минут и сам Бьякуя уже стоял на гранитных плитах королевского дворца в Сейретее, и вокруг него плавились под лазерными лучами старинные барельефы, пахло паленым мясом, орали сотни глоток и было не разобрать, кто где и что происходит. Хвала Великим, Сопротивление додумалось все же одеть бойцов в униформу, иначе у многих были все шансы попасть под огонь своих же. Ко всеобщему удивлению, особенного отпора нападающие не встретили. Редкие рядовые квинси, попадавшиеся в запутанных переходах, палили по незнакомцам не столько в попытке отбиться, сколько от истерической растерянности. Вскоре выяснилось, что и беспорядочная пальба по прибытии велась не охраной дворца, а встроенной автоматической системой обороны, среагировавшей на несанкционированное проникновение. Несколько удачных выстрелов в нужные точки разрушили целостность контура – и Сопротивление получило возможность беспрепятственно рассредоточиться по всему зданию.
В задачи боевых групп входило нейтрализовать любого встречного, захватить коммуникационный центр и рабочие кабинеты правительства, взять в плен верхушку Вандеррейха, прибывшую с Яхве Бахом и столько лет водившую весь Нихон за нос, и не допустить прихода подкрепления в виде патрулирующих город нарядов.
Встретивший сопротивленцев Кёраку радостно сообщил, что урожденные нихонцы, служащие сейчас в Готее, все предупреждены и полным составом выступают за свержение квинси. Зараки и Комамура в городе, контролируют ситуацию; Куроцучи, испугавшийся расправы со стороны бывших сослуживцев, пытался бежать, но был задержан; Сой Фон найти не удалось, а вот ее лейтенант первым прибежал сдаваться, приволок два мешка рабочих планшетов, нашпигованных секретными данными, и всячески демонстрирует готовность к сотрудничеству. Из квинси под стражу взяты Лилье Баро́, Аскин Наклевар и Жерар Валькирия, погибли Пернида и Вейзоль, Эс Нодт исчез. Также оказалось, что собственно штурм случился не столько из-за провокационной свадьбы Абарая и Рукии, сколько из-за внутренних разногласий среди Вандеррейха.
Это была самая нелепая боевая операция за всю историю Готей-13, основанная и разработанная на самых нелепых предпосылках, вопреки здравому смыслу и закону вероятности, завершившаяся победой. Пока на Саяне высчитывали время, которое потребуется захватчикам, чтобы сообразить, с чего это в официальных сводках появляются имена погибших офицеров, и предпринять логичные и оперативные меры, в королевском дворце Сейретея шла своя подковерная возня. Разработчик хитрого устройства, запускавшего псевдовитальные функции давно покойного Императора в случаях необходимости, Наклевар рассорился с идейным вдохновителем этой авантюры – Эс Нодтом. Когда попытались призвать в третейские судьи главнокомандующего Хашвальта, найти его не удалось. Мерзко ухмыляясь, Нодт утверждал, что Юграм встанет на его сторону, а всяческим инженеришкам нечего мечтать заполучить денег больше, чем они могут унести в дырявом кармане. На эти слова бурно отреагировали все верховные квинси, внезапно прозревшие и обнаружившие, что это они служат памяти Императора за идею и скромное жалованье, а кое-кто еще и золото с этого имеет, причем немалое его количество. Нодт презрительно фыркнул и удалился, зато как-то почти сразу нашелся Хашвальт, который действительно вступился за наглого манипулятора и всех послал в неприличные места. Высший состав Вандеррейха поворчал, но смирился и уже почти разошелся, когда Юграм Хашвальт вдруг пошел волнами, затем с него посыпались битые пиксели – и голограмма развалилась, явив изумленной публике… все того же Эс Нодта!
Гневу бравых вояк не было предела. Как-то сразу все вспомнили, что на совещания к Командору этот неприятный тип не ходил уже лет десять, и теперь становилось понятно, почему. Также становилось ясно, по какой причине Хашвальт всегда поддерживал все идеи и инициативы Эс Нодта. Да потому, что хитрец выступал в личине Командора сам! Разоблаченный обманщик применил слезоточивую гранату в закрытом помещении и под шумок смылся. Как раз явившийся на доклад Кёраку – единственный из капитанов-нихонцев, кто худо-бедно выполнял свои обязанности и даже не игнорировал в последнее время командование – имел удовольствие наблюдать, как толпа высокопоставленных квинси носится по дворцу в поисках предателя и вора, а на совет поручить дело специалисту едва не схлопотал в глаз.
А дальше стало еще веселее и задорнее. Эс Нодта искали в его покоях, в его кабинете, в его лабораториях, караулили на выходах, в том числе и потайных, а он тем временем явился в ставку Готей-13, с которой у королевской резиденции был налажен постоянный телепорт, и объявил рядовым бойцам, что во дворце бунт, Император убит, Командор убит… короче, хватайте оружие, айда давить мятеж! Даже если рядовым нихонцам и служившим простыми офицерами квинси было наплевать на разборки вышестоящих, они не могли проигнорировать прямой приказ.
…Когда дворцовая стража и полевые отряды выяснили, что создают панику и неразбериху в интересах беглого предателя, ловить его уже было поздно. Зато воспользовавшийся сумятицей Кёраку сунул любопытный нос в интересный шкафчик в личных покоях Эс Нодта. В шкафчике, к удивлению и негодованию присутствовавших при этом вандеррейховцев, обнаружился проход в потайное помещение, а за ним – тесная комнатка-камера. Просидевший в ней без малого десять лет, тощий и почти свихнувшийся Хашвальт попытался загрызть (в прямом смысле слова) освобождавшего его Валькирию, но получил по темечку и покладисто отключился. Пока Кёраку волок его в лазарет, по дворцу пошла вторая волна суеты и разборок, но в чем там было дело, так и осталось загадкой. А капитан Восьмого подразделения Готей-13 понял, что лучшего времени для штурма и придумать нельзя. Именно сейчас, когда Вандеррейх полностью деморализован, когда опергруппам и городским нарядам ничего неизвестно и есть шанс перетянуть их на свою сторону, когда высокие чины сами в раздрае и можно брать их тепленькими, и надо нанести удар. Он, почти не скрываясь, отправил на Саян короткий призыв, но сигнал не прошел. Он попробовал еще раз, но с тем же результатом. А пока он возился с заглючившей аппаратурой, на один из терминалов пришла информация о зафиксированном в общем реестре упоминании активности некоторых давно покойных офицеров. Хвала Великим, подумал Кёраку, что в комм-центре нет посторонних! А то ведь в другое время такая инфа могла бы спровоцировать весьма активные ответные меры. Ему понадобилось несколько минут, чтобы сообразить, что Сопротивление тоже способно это просчитать, а зная Айзена и Урахару – и просчитало… Именно поэтому, когда видеосвязь все же заработала, он и наорал на единомышленников. Слава Великим, они хотя бы не впали в буйную растерянность, напротив, сработали быстро и четко. Вот так и получилось, что вернуть Нихон его законным хозяевам и скинуть гнет имперских захватчиков удалось за какие-то сорок минут.
Разумеется, в Сейретее находились еще тысячи квинси – этот народ, пришедший вслед за Яхве Бахом, довольно глубоко врос в нихонскую землю, пустил корни и почти полностью ассимилировался с местным населением. По всему материку были раскиданы полувоенные базы, выполнявшие на местах функции стражи порядка. Однако военная верхушка была почти полностью обезврежена, а сведения о смерти Императора распространились по городу с невероятной скоростью.
Теперь Сопротивлению, вдруг оказавшемуся единственной регулирующей социум силой, предстояло решать множество задач. Во-первых, как следует преподнести смену власти: как результат освободительной войны или как естественную преемственность внутри существующего строя. Во-вторых, что делать с взятыми в плен квинси – казнить, оставить в заключении или вовсе проявить невиданное милосердие и просто выгнать обратно на их материк. В-третьих, надо было как-то решать судьбу капитанов-нихонцев, сотрудничавших с Вандеррейхом не в порядке шпионажа и подрывной деятельности, а от чистого сердца, так сказать. В-четвертых, предстояла долгая, кропотливая и очень трудная работа по приведению всего нихонского населения в адекватное состояние, и начать ее надо было с непримиримой борьбы за моральное здоровье нации. Было еще и в-пятых, и в-шестых, и в-десятых. Но на «моральном здоровье» Бьякуя почувствовал, что не способен находиться здесь, среди новых властителей страны, и ушел.
Настроение в армии победителей было двойственным. С одной стороны, всех радовала победа. С другой стороны, всю свою жизнь готовившаяся к решающей схватке молодежь явно была разочарована: битвы-то не случилось! Поэтому юные бойцы, особенно воинственные по природе своей арранкары, выразительно погромыхивали прикладами, нарочито рассматривали плененных квинси сквозь прицелы и перебрасывались злыми шутками. Довольными выглядели немногие. Слегка подкопченный Джаггерджак успел схлестнуться с каким-то отрядом и проявить себя во всей красе и великолепии, и теперь удовлетворенно скалился, поддразнивая менее удачливых соплеменников. Хмурые и разочарованные девочки Тии Харрибел в шесть рук удерживали Базза Би, рвавшегося найти своего ненаглядного Хашвальта и сначала надавать ему по щам за излишнюю доверчивость и неуместное благородство, а потом хватать в охапку и прятать от гнева победителей. Похоже было, что все его боевые ранения получены в борьбе с этими девицами. Как всегда спокойный и лишь более бледный, чем обычно, Шиффер монотонным голосом требовал прекратить безобразие, а вокруг него прыгала Орихиме и пыталась добраться до ожога, видневшегося сквозь проломленные пластины брони. Бьякуя повертел головой в поисках Ичиго и Рукии, но их видно не было.
Зато в помещение вломился взбудораженный Абараи, размахивая то ли куском арматуры, то ли трофейной катаной, и проорал, что на улицах-то как раз все самое интересное: первые районы Руконгая просекли, что неладно что-то в местном королевстве, и уже потихоньку грабят магазины и дома. Все, кто был способен стоять на ногах и держать оружие, то есть подавляющее большинство, радостно ломанулись наводить порядки. Мощный рык Джаггерджака остановил одно из подразделений, и понурившиеся бойцы покорно остались контролировать захваченный дворец.
– Демоны тебя побери, Кучики! – раздалось над самым ухом, и только многолетняя выучка не позволила Бьякуе присесть и прикрыть руками голову. – Я же тебя просил надеть броню! Хуже младенца, честное слово!
Бьякуя повернулся и придирчиво оглядел Куросаки. Ичиго дымился. В прямом смысле слова дымился – от белых пластин исходил остаточный жар, воздух над плечами плыл маревом. Шлем где-то пропал, и рыжие вихры свивались в кольца от температуры. Одну из перчаток – покореженную, с разбитыми пальцами – Ичиго держал в руке, во второй ладони стискивая приклад полностью разряженной плазменной винтовки.
– Сам-то, – сдерживаясь, проговорил Кучики.
– А я-то что? – с искренним недоумением вскинулся Ичиго. – У меня-то как раз все норм, даже почти без царапин…
Увидев, как при этих словах перекосило Бьякую, Куросаки благоразумно заткнулся и только плечом дернул, мол, ну что ты психуешь? Между тем в дверях нарисовался Оторибаши, окинул имеющийся личный состав томным взором и певуче напомнил, что под контролем еще далеко не весь комплекс, и в дворцовых подвалах вообще-то тоже есть темница, неплохо бы туда наведаться… Бьякуя без лишних слов двинулся за бывшим капитаном, на ворчание увязавшегося следом Ичиго про незащищенные участки тела молча откинув в сторону полу куртки – под ней была облегченная броня, не сковывавшая движения. Надо отдать Ичиго должное, он сразу умолк и просто топал позади, на ходу сменив обойму и поглядывая по сторонам.
Царская темница поистине была царской. Высоченные своды терялись в подвальном полумраке, решетки тянулись от пола до потолка, и лишь необдуманно пнув один из прутьев, Куросаки на собственной шкуре убедился, что силовое поле надежно защищает невольников от свободы. Сейчас, когда во дворце наличествовал полный и беспредельный бардак, за этими решетками было, пожалуй, и впрямь безопаснее, чем снаружи. Однако из заключенных в подземелье обнаружились только опрятная женщина без возраста и бледный миловидный юноша, кого-то неуловимо напоминавший. На известие о свободе оба отреагировали более чем безэмоционально. Обшарив все три подвальных этажа и собрав на себя килограммы пыли, добровольные разведчики вернулись к людям, в гигантский приемный зал.
Пока Ичиго выяснял, что нового случилось за прошедшие полтора часа, Бьякуя отправился искать потерявшуюся где-то дочь и шебутного зятя. Он помнил о Рукии и Ренджи постоянно, но запрещал себе предаваться беспокойству со всей силой, на которую был способен. Иначе велик был риск превратиться в настоящую наседку – сграбастать девчонку, запихнуть в надежно изолированное место и не выпускать оттуда ради ее же безопасности. С учетом того, что первые двенадцать лет своей жизни Рукия провела именно в таких условиях, вряд ли она была бы благодарна отцу. Бьякуя честно боролся со своими порывами. Вот у Куросаки как-то получалось и проявлять заботу, и не давить слишком сильно, и Бьякуя от всей души этому умению завидовал. Он все еще помнил, как Ичиго наезжал на него перед штурмом – буквально тряс, требуя обвеситься доспехами, щитами и прочей защитой, – и в то же время не пытался спрятать ото всех опасностей. Да и после того, как они встретились уже во дворце, парень лишь окинул Бьякую пристальным взором, отмечая, не ранен ли, и в дальнейшем вел себя как боевой товарищ, а не заполошная нянька. Кучики подавлял тяжелые вздохи, мысленно увещевал себя брать пример с рыжего – и беспрестанно оглядывался не только в надежде увидеть ребенка, но и чтобы удостовериться, что с Куросаки все в порядке.
Сам Куросаки был полон сил, хотя все еще источал дивный аромат паленого термопласта, и по-деловому сосредоточен. На мимолетные взгляды Бьякуи он изредка вопросительно вскидывал брови и едва заметно улыбался. Кучики со скрежетом признавался сам себе, что эта молчаливая поддержка значит для него намного больше, чем все громкие слова и широкие жесты вместе взятые.
Пока их не было, никаких особых изменений не произошло. Урахара вскрыл сейф в кабинете Эс Нодта, Айзен взломал защиту на терминале, и теперь они под чутким руководством Ямамото просматривали документы. Остальные так или иначе налаживали контакт с полицией и прочими службами, наводили порядок и уже даже прикидывали, как и что будет происходить дальше. Между руководителями подразделений метался взъерошенный мужчина средних лет – кажется, его звали Кулхорн, – и требовал дать ему доступ к дворцовой кухне, иначе все Сопротивление так и останется голодным. Бьякуя проводил его очередной забег по залу равнодушным взглядом и углубился в один из коридоров – кто-то сказал, что Рукию последний раз видели в той стороне.
Кучики присоединился к Сопротивлению одним из последних и претендовать мог только на место рядового бойца во вспомогательном составе. По сути, он и не жаждал каких-либо чинов. Методично осматривая опустевшие помещения, Бьякуя на миг задумался, будет ли у него возможность продолжить службу в Готей-13… капитаном, наверное, ему не быть, но младший офицерский состав – это реально. Почему бы не искупить свою многолетнюю глупость и слепоту честной работой на благо общества?.. Вот только бы найти Рукию, убедиться, что с ребенком все в порядке, и можно вливаться в ряды…
Дворец был большим, но довольно бестолковым зданием с уймой переходов, маленьких коридорчиков, заканчивающихся тупиками, пустующих и даже не обставленных мебелью комнат. Штурм не прошел для королевской резиденции бесследно: освещение если где-то и работало, то нестабильно, все время норовя осчастливить завоевателей коротким замыканием. В совершенно неожиданных местах встречались двери с кодовыми замками, непонятно от какого источника запитанными, на некоторых виднелись следы попыток взлома. Их Бьякуя игнорировал, справедливо полагая, что если внутрь так и не попали, то и Рукии там не будет. Он сам не заметил, как оказался в западном крыле – в этой части дворца отряды Сопротивления были только на первом этаже. Он честно спустился, дал о себе знать Айкаве, спросил про дочь. Лав отмахнулся, сказав, что мелкая Кучики мелькала где-то в группе Ядомару. Как будто Бьякуя помнил всех командиров по именам! Пока он досадливо морщился, Айкава как единственный представитель командования приспособил его к руководству разведывательным отрядом. Надо было пройтись по верхним этажам, проверить на всяческие неожиданности, если придется – зачистить… Бьякуя не стал спорить, тем более что его поискам задание только способствовало.
