Текст книги "Практическая евгеника (СИ)"
Автор книги: Bazhyk
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
– Потом может не быть времени, – хмуря брови, произнес он. – Никто ж не знает, как оно пойдет. Вот я и… – он осторожно сжал пальцы Бьякуи своими, искательно заглянул в глаза, – подумал… решил… Короче, не придумал ничего другого. А тут так удачно сложилось, что и ты один и рядом, и эта сумасшедшая рыжая всех распугала, и сенкаймон ты попросил показать…
– Я не просил, – напомнил Бьякуя, стараясь придать голосу холодности.
Куросаки снова глубоко вздохнул и опустил взгляд на их соединенные руки. Бьякуя давно заметил, что красноречием рыжий не отличался, предпочитая словам действия. Его неловкие ухаживания выражались, по большей части, в помощи и ненавязчивых подсказках, когда Кучики в них действительно нуждался. Поначалу едва ли не круглосуточное присутствие поблизости этого парня напоминало слежку и вызывало отголоски раздражения. Но потом Бьякуя привык и даже стал замечать, что если нигде в обозримом пространстве не видно рыжей макушки с непокорными вихрами, то гармония мира как-то не выстраивается.
Как относиться к этой юношеской влюбленности, он и сам не знал. С одной стороны, любовь с первого взгляда – прерогатива романов, которыми зачитываются омеги в период полового созревания, и даже в современном мире некоторые продолжают верить, уже будучи взрослыми людьми. Бьякуе такой беспечности испытать не довелось – на этот случай у него имелся суровый дедушка, пресекавший любую незрелость в суждениях на корню. С другой стороны, его роман и недолгий брак начались с того самого пресловутого первого взгляда и вполне могли оказаться счастливыми, если бы не жестокие обстоятельства. Ну и с третьей… Ичиго был красивым сильным альфой, с памятного всплеска рецессивных инстинктов ничего такого себе не позволял, к Бьякуе относился с трепетом. И, в конце концов, еще до судьбоносного перемещения на Саян Кучики подумывал о том, чтобы дать волю своей сущности, на собственном опыте узнать, что значит быть омегой в первоначальном и полноценном смысле.
Пока он размышлял, приободренный отсутствием сопротивления Куросаки поднес его руку к своим губам и несмело поцеловал костяшки пальцев. Бьякуя замер, впитывая новые ощущения. У Ичиго были сухие, обветренные и все равно мягкие губы. Парень вскинул на него глаза, горящие надеждой, и еще раз прикоснулся к коже губами.
– Ты обалденный, знаешь ведь, да? – горячий шепот опалил руку, от согретого дыханием участка кожи по всему телу побежали электрические разряды. – Мне от тебя крышу сносит… во всех смыслах. И пахнешь ты тонко и сладко, как… я не знаю… как цветки сакуры в меду. Эти наши умники могут хоть сколько вещать про нивелирование ранних инстинктов – я все чувствую, все слышу, меня так создали, – Ичиго говорил тихо, осыпая ладонь и пальцы Бьякуи невесомыми поцелуями и обдавая горячим дыханием. – Доказано там, не доказано – фигня все это. Я тебя почуял почти сразу, – он повернул ладонь, приник губами к запястью.
У Бьякуи как будто воздух в легких закончился, он судорожно вдохнул и попытался унять дрожь. Тело сигналы сознания проигнорировало, охваченное истомой и предвкушением. Впрочем, разум продержался недолго, лишь краешком отметив что-то про «создали». С каждой секундой – долей секунды – томительное напряжение нарастало, разливалось по венам, заставляя кровь буквально вскипать, и стекало, сворачивалось в тугую пружину где-то внутри, чуть ниже пояса.
Кучики медленно отнял руку, но не убрал. Наоборот, неторопливо, изучая и приноравливаясь, коснулся кончиками пальцев гладкой щеки, провел по линии челюсти, огладил скулу, отметив шелковистость кожи. Скользнул в огненное буйство прядей, провел большим пальцем по ушной раковине, слегка сжал мочку.
Глаза Ичиго распахнулись, он смотрел на Бьякую неотрывно, и тот утонул в расширившихся до предела зрачках, увидел в них свое отражение. Осторожность и самосохранение позорно капитулировали перед золотистым теплом во взгляде юноши – Бьякуя шагнул навстречу, прижался к молодому крепкому телу, чувствуя исходящий от него жар. Сильные, уверенные и очень осторожные руки обняли его, отсекли от него весь остальной мир, оставив только чувство бесконечной защищенности и легкой беспомощности.
Ичиго целовал его скулы, лоб, уголки глаз и рта короткими поцелуями, твердые корочки на губах едва ощутимо царапали кожу, невесомо щекотали ее. Бьякуя вдохнул поглубже, и голова закружилась от щемящего аромата шоколада с перцем. Взрывной коктейль надежного, уютного тепла и будоражащей остроты…
Как они оказались на полу, на мягких пушистых шкурах? Какая разница! Бьякуя утопал в давно забытых ощущениях, млел от ласковых и одновременно требовательных прикосновений. Ичиго гладил его, сжимал сильно и нежно, касался трепетно и волнующе и не прекращал осыпать поцелуями – пока еще аккуратными, почти целомудренными. Его руки, казалось, были везде, и кожа под мозолистыми ладонями вспыхивала, горячие импульсы разбегались во всех направлениях, дразнили нервные окончания, заставляя хотеть большего.
Бьякуя осознал, что на нем не осталось никакой одежды только тогда, когда горячие пальцы погладили его между ягодиц. Он словно вынырнул из жаркого марева – вцепился Ичиго в плечи, с усилием отстранился. С трудом сфокусировал взгляд на рыжем. Тот полусидел, прислонившись спиной к опоре шатра, сам Бьякуя оседлал его бедра… Ичиго вопросительно глядел на него из-под огненных прядей, глаза его пылали, радужка отливала золотом.
– Ты младше меня почти вдвое… – хрипло проговорил Кучики. Почувствовал, что во рту пересохло, и облизнул губы.
Куросаки внимательно проследил за движением языка. Моргнул.
– Ага, – сипло ответил он и замолчал, продолжая поглаживать Бьякую по заветному местечку.
– Мы заняли чье-то жилье… – повторил попытку Бьякуя.
– Ага, – согласился Ичиго. И протолкнул внутрь кончик пальца. Бьякую накрыло волной паники.
Он дернулся, прикусив губу, отвернулся от Куросаки, залился краской. Хотелось вырваться и бежать, и в то же время тянущий дискомфорт необъяснимым образом обещал будущее удовольствие, и его хотелось с той же силой. Мысли снова смешались, шершавая ладонь, что гладила поясницу, дарила ощущение безопасности и покоя. Будто сложилась мозаика, получив недостающий, свой самый важный кусочек.
– Я совершенно не уверен, что это правильно, – глухо пробормотал Бьякуя, закрываясь от Ичиго растрепавшимися волосами.
Тот широким движением огладил его спину, пощекотал позвонок под затылком, вплел пальцы в волосы Бьякуи и заставил повернуть голову, посмотреть себе в лицо. Они замерли, вглядываясь друг в друга. Кучики подозревал, что выглядит по-дурацки с этим смущенным румянцем, растерянными глазами и приоткрытым ртом. Ичиго же открывалось самое невероятное зрелище из всех, что он когда-либо видел, и он откровенно любовался. Не забывая тихонечко шевелить пальцем…
– Я уверен, – твердо произнес он и притянул Бьякую к себе, на этот раз целуя жадно и глубоко. И когда Бьякуя неумело ответил, продвинул палец дальше…
Бьякуя ахнул в нетерпеливые губы, задохнулся, прижался теснее. Ичиго обнял его свободной рукой, вдавил в себя, практически обездвиживая, и стал действовать настойчивее. Он определенно не был новичком в таких делах, и всего через несколько минут молодой аристократ в его руках судорожно выдохнул и расслабился, явно отдавая себя на милость победителя. Победитель не стал злорадствовать или насмехаться, напротив, он прилагал все возможные усилия, чтобы его партнеру не пришлось после жалеть о случившемся. И когда входа коснулось влажное, твердое, куда более основательное, чем пальцы, Бьякуя только вздохнул поглубже, ткнулся лбом в плечо Ичиго и обхватил того руками…
Звезды перестали плясать перед глазами, дыхание пришло в норму. Бьякуя приподнял тяжелые веки, облизнул пересохшие губы. Ичиго, развалившийся на спине, властно притянул его к своему боку, вынуждая улечься головой себе на плечо. Двигаться не хотелось, говорить – тоже. Охватившая тело легкость смешивалась с негой, грозя утянуть в сон. Кучики не желал сдаваться своему состоянию, упрямо распахивал слипающиеся глаза и щекотал ресницами грудь Ичиго. Тот улыбался, поглаживая Бьякую по спине. Ощущения были такими, что отказаться от них сейчас было просто нереально.
А вот отрубиться – вполне реально. На пике удовольствия Бьякуя бессознательно выпустил такой мощный поток реацу, что теперь больше всего походил на выжатый лимон. На дважды выжатый лимон. Если бы Ичиго тоже не упустил эманацию и его духовная энергия не пронзила Бьякую мириадами частиц, валялись бы они двумя скомканными тряпками – заходи кто хочешь, делай что хочешь.
Бьякуя пошевелился, устраиваясь поудобнее. Затихшая было боль в загривке кольнула острым клевком. Кучики поморщился, с трудом поднял тяжелую руку и провел пальцами по шее. С удивлением уставился на бурые комочки подсохшей крови.
– Ты что сделал? – с бесконечным изумлением спросил он, даже приподнялся на локте, чтобы видеть Ичиго. Тот скорчил смущенную рожицу, досадливо дернул краешком губ.
– Пометил тебя, – признался Куросаки и побыстрее придавил Бьякую рукой, чтоб не сбежал.
– По…пометил? – недоверчиво переспросил тот. – Позволь узнать, зачем?
– Затем, что так ты никуда от меня не денешься, – уверенно, даже немного с вызовом ответил парень. – Метка – это, знаешь ли, серьезно!
– Вот как, – обескураженно протянул Бьякуя.
Что-то такое на уроках биологии говорили, но школа и гендерное воспитание были так давно, что память об этой дисциплине безвозвратно стерлась. А зря. Единственное, что смог выковырять Кучики из закромов сознания, – это неподтвержденные слухи, будто в старые времена метка на теле омеги закрепляла союз и была гарантом крепких отношений получше брачного контракта и штампа в документах. Это что же, выходит, Ичиго привязал его к себе?!
– Придурок, – тяжко вздохнул Бьякуя, снова устраивая голову на плече рыжего. – А если ты ошибся? А если завтра встретишь кого-то, кого полюбишь?
– Я уже встретил, – удивленно ответил Куросаки. Даже голову повернул, чтобы видеть лицо Бьякуи. – Тебя.
Молодой человек только головой покачал, мазнув темными прядями по золотистой коже партнера. Гормональный коктейль в крови настраивал на мирный лад, выяснять отношения и качать права не хотелось – в этом просто не было необходимости.
– А меня ты не спросил, – задумчиво протянул он, прикрывая глаза.
Вот странно. Никогда Бьякуя не был безвольным человеком, никогда не шел у кого-то на поводу, всегда все решения принимал сам. Разумеется, частенько он сомневался, раз за разом взвешивая все «за» и «против», просчитывал варианты, иногда теряясь в них, но чтобы так… Впрочем, надо быть честным с самим собой – таким серьезным и самостоятельным он был только последние двадцать лет, в период своей службы в имперском Готее. А в ранней юности опрометчивые поступки были практически его визитной карточкой. Но и те взбалмошные выходки были результатом его собственной импульсивности! А тут все решили за него. Но этому совсем не хотелось противиться.
– Ты бы колебался еще пару лет, потом придумал бы какую-нибудь отмазку, – сказал Ичиго, вырывая Бьякую из ленивых размышлений. – У меня бы терпения не хватило. И закончилось бы все это как-нибудь… как тогда, на скале. Не хочу.
– Угу, – согласился Бьякуя, тихонечко фыркнув. – А теперь я, значит, не могу дать тебе от ворот поворот? Вот приду в себя и опомнюсь…
– Не сможешь, – засмеялся Ичиго. – Связь, знаешь ли.
– Сказки все это, – с неожиданным огорчением вздохнул Бьякуя.
– Не-а, – Куросаки мотнул головой. – Айзен с Урахарой могут хоть на дерьмо изойти, уверяя, что «истинные» – это легенда, а древние механизмы извели на корню. Все работает. Я тебя учуял, пока нёс в медблок… ну тогда, помнишь? Когда по голове тебя ударил. Ты уж прости, – Ичиго виновато погладил Бьякую по затылку.
– И ты меня почуял, – продолжил он, обхватывая Бьякую второй рукой. – Вот сегодня, здесь. Думаешь, все прошло бы так легко, если бы не наше предназначение?
– У тебя богатый опыт, видимо, – пробормотал Бьякуя, угревшийся в объятиях. – А с кем у тебя, – он зевнул, – не прошло легко?
– Какая разница?
– И что, у всех срабатывает, и никто этого не замечает?
– Не у всех. У нихонцев – у трети где-то, у арранкар – приблизительно три четверти. У квинси не знаю, но тоже должно быть. А что?
– Угу… – невпопад мурлыкнул Бьякуя. Голос Ичиго обволакивал, укачивал, руки его грели и защищали, мерно бьющееся сердце отстукивало ритм колыбельной.
Вообще, конечно, это было верхом безрассудства – заниматься сексом, а потом спать без какой-либо одежды в совершенно незнакомом месте, с еще недавно посторонним парнем. То ли метка так действовала, то ли проникшая в кровь Бьякуи реацу Ичиго, но молодой человек не просто чувствовал – он знал, что может доверять Куросаки. Это чувство – уверенность в партнере, доверие, взаимность – так нравилось, что в нем хотелось остаться навсегда. Впервые за много лет Бьякуя понимал, что может разделить свою жизнь с тем, кто не подведет. Умиротворенный, он уснул, и сон его был спокоен.
========== Часть 9 ==========
Волнительный момент настал – свадьба состоялась.
Не слишком рано, но и не совсем уж поздно днем на окраине Внутреннего города в узеньком проулке прямо из воздуха появился рыжий парень. Повертел головой, выглянул из-за угла дома на улицу, удостоверился, что прохожих мало, и прищелкнул пальцами. В тот же миг рядом с ним возник еще один товарищ, и в проулочке стало чересчур ярко от пламенной шевелюры, сверкающих штиблет и образцово-показательной, будто приклеенной улыбки. Рыжий неодобрительно осмотрел новое действующее лицо и приказал:
– Потухни.
Ренджи перестал лыбиться, сосредоточился и тоже осмотрелся. После чего протянул руку, помогая Рукии выйти из дангая. Девушка осторожно ступила на камни мостовой, придерживая полу церемониального наряда. Неброское, с ручной вышивкой шелковое кимоно способно было вызвать у модниц Сейретея приступ неконтролируемой зависти и спровоцировать настоящую драку, однако Рукию больше заботило удачное перемещение.
Последним из телепорта вышел Бьякуя, бледный и собранный, обвел цепким взглядом точку прибытия, поджал губы и прищурился на Куросаки. Тот дернул плечом в немом извинении и повел рукой в сторону пешеходной зоны, видневшейся между домами.
– Вот, пожалуйста, окраина исторического центра, обед только закончился, все на службе… Ну что, идем?
Ренджи взял Рукию за ладошку, ободряюще сжал пальцы. Она улыбнулась ему нервно и устремила решительный взор вперед, туда, где их ждала неизвестность – и новый матримониальный статус, если все получится.
В скромненьком выбеленном домике с намеком на древнюю архитектуру было прохладно и пустынно. Неизящно развалившийся на циновке в первом же помещении работничек окинул компанию неприязненным взглядом, поинтересовался целью визита и с кряхтением поднялся.
– Ходють тут всякие, – проворчал он, отодвигая фусума с выцветшими от времени журавлями, – наследять, напачкають… Минами! – рявкнул он вглубь дома. От неожиданности Рукия вздрогнула, а мужчины непроизвольно схватились за те места, где у каждого было припрятано оружие.
– Минами! – тем временем орал служитель. – Тащи сюдыть свою жопу! Тут брачующиеся явилися!
– По записи? – донеслось из недр строения.
– Не! Так, сами!
– Ну так подождут пусть! – ответили ему. – У меня молоко щас закипит! Ты там подготовь все… Ах, демон! – послышалось шипение, по домику поплыл аромат намертво пригоревшего к варочной поверхности молока.
Служитель, щуплый и низкорослый, с впалым животом и без передних зубов, мерзко похихикал и направился в угол комнаты. Настроение у него явно улучшилось. Из низкого продолговатого короба он извлек видавший виды сямисэн, скептически его осмотрел и отложил в сторонку. Следом из ящика появился провод с штекером на одном конце и досингулярной вилкой – на другом. Штекер это противное существо воткнуло в разъем на торце корпуса, а вилку – в старинную розетку. Электроинструмент подпрыгнул и заискрил, где-то под зданием натужно взревел древний генератор.
В комнату стремительно ворвалась молодая стройная дама с хитрой прической, из которой во все стороны торчали длинные шпильки. Кимоно ее знавало времена и получше, но все еще сохранило следы былого величия. Дама окинула группу наметанным взглядом, сдержанно улыбнулась и принялась колдовать над выехавшей из пола платформой. Под одной из панелей на стене обнаружился сенсорный монитор с опциями «брак», «развод», «новорожденный/ные», «смерть». На платформу дама накинула вышитую салфеточку, сверху пристроила чашу и стилизованный под старину письменный прибор. За ее метаниями в некотором замешательстве следили четыре пары изумленных глаз.
– Так! – служительница звонко хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание. – С невестой все ясно, но вы, господа, уже определились, кто жених?
Бьякуя, Ичиго и Ренджи озадаченно переглянулись. Одеты они и вправду были без затей: черные брюки, черные же куртки полувоенного кроя, белые рубашки.
– Ясно, – постановила дама. – Вы в зеркало себя видели? Вы ж все одинаковые, как из инкубатора. Так кто женится-то?
– Я, – сипло каркнул Абараи.
– Ага, – дама оказалась рядом с ним и ловко воткнула в волосы синтетический цветок кислотно-фиолетового цвета, призванный изображать то ли розу, то ли пион. Ренджи моментально приобрел вид лихой и придурковатый.
– Так! – между тем распоряжалась хозяйка заведения. – Жених с невестой – сюда, – она ткнула пальчиком перед платформой, – свидетели – сюда, – пальчик указал на пространство между брачующимися и музыкантом. Тот уже восседал у стены с сямисэном наизготовку и радостно и беззубо улыбался.
– Сакэ взяли? – деловито уточнила дама, что-то помечая в наладоннике.
– Нет, – проблеял Ренджи, неуверенно косясь на невесту. – А надо?
– Ну, а как же! – женщина потрясла руками в воздухе. – У нас тематический регистрационный центр! Все, как в древней Японии… ну, или мы так думаем, что как в древней Японии. Ритуальное сакэ, все дела… Так что, не взяли?
Ренджи и Рукия помотали головами. Дама вздохнула и вдруг ехидно ухмыльнулась.
– Значит, будете пить молоко! – преувеличенно веселым голосом объявила она. – У меня как раз сбежало, надо остатки утилизировать!
Абараи уныло вздохнул, Рукия покорно кивнула. Ичиго и Бьякуя замерли в неудобных сейдза, делая лица серьезными и невозмутимыми. У Кучики получилось, у Куросаки – не очень.
Дама воздвиглась за платформой, взяла в руки пластиковый лист, загнутый в форме старинного свитка, лучезарно и профессионально улыбнулась.
– Дорогие друзья! – воззвала она хорошо поставленным голосом. – Мы собрались здесь сегодня, чтобы скрепить узами брака…
В углу щербатый помощник вдарил плектром по струнам. В голову ему тут же влетел гэта с ножки распорядительницы. Сама она ни на миг не утратила торжественности во внешнем виде. Свадьба все-таки состоялась…
Оказавшись на свободе, то есть вне домика, новобрачный первым делом отплевался от молока с пенкой. Молодая жена вела себя более достойно и вытирала рот втихаря, отвернувшись от своих спутников. Рукавом церемониального кимоно, но что уж было…
Бьякуя держался отстраненно и все время сканировал взглядом площадь, пока Ичиго не пихнул его тихонечко в бок. Кучики надменно выгнул бровь, призывая товарища к порядку, но рыжий только залихватски улыбнулся.
– Да ладно тебе! Не прям щас нас ловить начнут! Пока еще инфа дойдет до высших чинов, пока они сориентируются и распорядятся. Минут сорок у нас есть.
Закончившие с гигиеническими процедурами молодые подошли ближе.
– Так что, – спросила Рукия, с интересом поглядывая по сторонам, – у нас еще есть время? Может быть, тогда сходим куда-нибудь? Я бы попробовала мороженое…
– Давайте не будет рисковать? – безапелляционным тоном предложил Бьякуя. – Если все пройдет по плану, мы обязательно сводим тебя в кафе-мороженое. А пока… – он выразительно положил ладонь на пояс: под курткой у него был лазерный пистолет.
– Хорошо, отоо-сама, – было видно, что Рукия огорчилась, но как девушка разумная правоту Бьякуи не признать не могла.
Кучики очень хорошо понимал девушку – он и сам не прочь был бы прогуляться по Сейретею. Оказывается, он скучал по этому городу, по его бестолковой суете и даже по грязным подворотням. Однако сейчас было не время. Да и не место – за «историческим центром» почти сразу шли первые районы Руконгая, где отбросы человеческого общества еще не утратили внешнего сходства с гражданами, но уже и не тряслись так над общечеловеческими ценностями, как-то: не красть, не нападать, не убивать за новую одежду или кусок хлеба. Приличного мороженого тут тоже не сыщешь. Если честно, самому Бьякуе хотелось навестить свой дом. Взглянуть, осталось ли еще хоть что-то от родового поместья, пройтись по саду – начиналась пора ханами, и старые сакуры должны были уже радовать глаз мимолетной красотой цветения. Но больше всего Бьякую тянуло туда не красоты ради, а для того, чтобы добраться до скрытого хранилища. Во-первых, проверить его сохранность, во-вторых, настроить спецаппаратуру и порыться в информации, содержащейся в его собственных генах. То, что постепенно открывалось ему с тех пор, как он попал в Сопротивление, так разительно противоречило общеизвестным данным, что остро нуждалось в проверке и подтверждении. Или опровержении. Но сейчас было не время…
Чинно и неторопливо вся компания прошествовала через пешеходную зону, скрылась в узеньком проулке, из которого вышла часом ранее, и оттуда, не вызвав ни у кого ни малейшего подозрения, открыла сенкаймон на Саян.
В общей пещере, куда прибыла новая ячейка общества и свидетели знаменательного события, их первым делом осыпали зернами риса и резаной фольгой – все дети, что обитали на Саяне, занимались художественной резкой два дня, злостно игнорируя занятия, пока учителя на ходу сочиняли стратегию будущих боевых действий. Потому что война войной, а свадьбу отпраздновать надо!
Затем до новобрачных добрались взрослые. Йоруичи обцеловала смущенную Рукию, хлопнула по плечу Ренджи (тот покачнулся, но устоял на ногах) и хитро подмигнула Бьякуе. Урахара, шебурша веером, сладко запел долгую и витиеватую поздравительную речь, но его перебил Айзен – поздравил коротко и доброжелательно, и лишь его улыбка была самую чуточку ехидной. Момо завистливо вздохнула и преподнесла невесте – молодой жене – что-то объемное и нарядно упакованное. Потом выяснилось, что это комплект постельного белья.
Безобразие прервал Ямамото, громогласно напомнив, что у них тут не гульбище, а засада вообще-то. После чего подошел к молодым, клюнул покрасневшую невесту в щеку, пожал руку не менее красному и смущенному жениху – и разогнал всех по заранее намеченным местам.
Рукия аккуратно сложила свадебное кимоно – под ним были надеты штаны и стандартная черная куртка – и заняла свою позицию. Абараи достал пистолет, придирчиво его осмотрел и замер поблизости от супруги. Все остальные тоже расползлись по исходным точкам. Потекли минуты ожидания.
Минуты текли и текли, складываясь сначала в час, потом – в часы. К вечеру стало понятно, что ни сумасбродного преследования со стороны квинси не будет, ни ответного марш-броска не предвидится. Пришлось расставлять посты и скоренько распределять дежурства.
К рассвету сменился третий караул, и Бьякуя ушел в свою комнату – надо было хоть немного поспать. Ичиго потащился за ним, на вопросительные взгляды Кучики только отмахиваясь. Закрыв за собой дверь комнаты (не его комнаты, между прочим!), рыжий повалился на неразобранную кровать и раскинул руки.
– Ты койко-местом не ошибся? – язвительно уточнил Бьякуя, ставя пистолет на предохранитель. – Ни один уважающий себя воин не позволит такой вольности перед битвой…
– Знаю, – Куросаки резко сел и дернул Бьякую на себя. Тот не удержал равновесия, пошатнулся, уперся руками в плечи Ичиго, гневно взирая на парня сверху вниз. – Я ни о чем таком и не думал, – пробормотал рыжик, ткнувшись лбом в живот Бьякуи. – Просто хочу быть рядом. Можно?
Бьякуя провел пальцами по апельсиновым вихрам, почесал за ухом, как кота. Нельзя, конечно. Но как сказать об этом, если у них осталась, возможно, последняя ночь?
Они умостились вдвоем на узкой кровати, прямо в одежде. Ичиго натянул на них плед, пристроил Бьякую у себя под боком и умиротворенно затих. Впрочем, уснуть сразу не удалось – каждый думал о предстоящем сражении, о весьма туманном будущем.
– Спишь? – спросил Ичиго минуты через три. Бьякуя качнул головой. – Боишься?
На обдумывания ответа ушло какое-то время. Бить себя пяткой в грудь, доказывать собственную крутизну и бесстрашие, было глупо, да и врать Ичиго не хотелось.
– Боюсь, – медленно проговорил Бьякуя через какое-то время. – Но не сражения или смерти. Боюсь за Рукию. Она мне кажется достаточно азартной, мало ли что…
– Да, – усмехнулся Ичиго, – она такая. Но не дурная, ты не думай. Я тоже поначалу за нее боялся, когда она дорвалась до взрослых заданий. Потом посмотрел – нет, нормально, соображает девочка.
– Почему за нее боялся ты, а не Ренджи?
– Потому что Ренджи в Сопротивлении только год с небольшим, а я здесь рос и взрослел. Мы с отцом и Гриммом ту лабораторию разнесли, где Рукию держали, я ее сюда на плече тащил. Мелкая, щуплая, а пиналась как большая! – Ичиго фыркнул, вспоминая боевую юность.
– Ты… – Бьякуя аж приподнялся на руках, слегка задев макушкой подбородок рыжего, – ты вызволил ее из лаборатории?!
– Ну, не я один, – серьезно пояснил Куросаки. – Говорю ж, отец руководил группой, Гримм с нами был… Да чего ты разволновался? Это все когда было-то! Дочь твоя вон – замуж уже вышла…
Бьякуя покраснел, отвел взгляд, хотя в неосвещенной комнате этого и не было видно. Снова улегся, пристроив голову на плече Ичиго. Слишком мало прошло времени с того момента, как в его жизни появилась дочь и наследница. Он все еще не мог спокойно реагировать на любое упоминание о ее прошлом, в котором самого Бьякуи не было. Наверное, никогда и не сможет.
Ичиго легонько погладил Бьякую по плечу, запустил руку в волосы, пропустил пряди между пальцами.
– Я тоже боюсь, – признался он. – И тоже не за себя. Сестренки еще мелкие совсем, если нас с отцом не станет, кому они будут нужны? И Рукия с Абараем… они, конечно, способны за себя постоять, но от этого не легче, правда?
Бьякуя молча кивнул, обхватывая Ичиго рукой.
– Я и за тебя опасаюсь, – тихо проговорил Ичиго. – У тебя и опыт, и самообладание, но все равно – боязно. Не обижаешься?
Бьякуя долго молчал. Он знал, что Ичиго не сомневается в его смелости и умениях, у него не было ни малейшего повода для обиды. Напротив, забота оказалась бесконечно приятной – от почти робкого признания рыжика по сердцу растеклось тепло. Но ответить ему означало признаться… Бьякуя и сам пока не мог определить – в чем именно.
– Ты тоже будь осторожен, – сказал он в конце концов. – Мозгами шевели, а не своим пламенным сердцем решения принимай. Договорились?
– А то что? – подозрительно уточнил Куросаки, маскируя под ехидной интонацией веселье.
– Найду и сам наподдам, – грозно пообещал Бьякуя, принимая игру.
Ичиго вдруг рассмеялся, стискивая Бьякую. Тот недоуменно нахмурился.
– Знаешь, в чем вся фишка? – хихикнул парень. – У тебя все получится! Я уже дважды умирал, так что…
– Как… умирал? – перебил Бьякуя. – На зомби не похож.
Ичиго повернул к нему голову. Уставился в глаза очень серьезно, пытливо как-то.
– Я тебе все расскажу, – решительно пообещал он. – Все-все, что захочешь. Только потом, ладно?
Бьякуя кивнул.
На разговоры и объяснения у них оказалось куда больше времени, чем хотелось бы. Квинси не спешили лезть в логово врага, от Кёраку или Хисаги не было никаких вестей. Мрачный Укитаке то и дело порывался выйти на связь со своим альфой, но его удерживали всем подпольем – слишком опасно. Все это Ичиго и Бьякуя выяснили, выбравшись к обеду в столовую.
Недовольный и раздосадованный Гриммджоу переругивался с невозмутимым Улькиоррой (вернее, пытался его спровоцировать, но безрезультатно), молоденькие компаньонки Харрибел вполголоса собачились между собой. Отдельно ото всех сидел задумчивый Базз Би – тот самый квинси, что интересовался у Бьякуи похоронами Императора, – и ковырял пальцем столешницу. Как раз когда молодые люди вошли в пещеру, из кухонного проема появилась рыженькая Орихиме с подносом, уставленным тарелками. Остальные, видимо, дежурили, рассредоточившись по всему Саяну. Ичиго вдруг схватил Бьякую за руку и поволок прочь. Голодный Кучики руку вырвал, прожег Куросаки возмущенным взглядом и решительно уселся за стол. Рыжий обреченно вздохнул и упал на стул рядом.
Просиявшая Орихиме тут же водрузила перед ними завтрак, или обед – кто теперь разберет? – и ускакала к своему жениху. Бьякуя придирчиво изучил свою тарелку, не обнаружил там ничего страшного (хотя и съедобным оно не выглядело) и отважно надкусил нечто, напоминающее такояки. Корочка была хрустящей и горячей, а больше в этом блюде достоинств не наблюдалось. Бьякуя поискал глазами что-нибудь, что могло бы оказаться соусом, нашел бледно-салатовую массу в маленькой пиалке и опрометчиво макнул в нее хлеб насущный…
Гром и молния – вот на что были похожи эти ощущения. Резь шибанула по рецепторам ядерным взрывом, пронеслась по гортани и носоглотке, ударила в затылок и свернулась там рассерженной змеей. Когда Бьякуя проморгался и сообразил вытереть глаза, из которых продолжали литься слезы, на него испуганно смотрел Ичиго, а вокруг бегала и всплескивала руками расстроенная Орихиме.
– Что это? – просипел Кучики.
– Васаби! – с нотками отчаяния в голосе отозвалась несчастная повариха. – Кучики-сан, что ж вы так неосторожно?!
– Это не васаби, – возразил Бьякуя, выхлебав стакан воды, протянутый заботливым Ичиго. – Это оружие массового поражения.
– Да не, – весело сообщил со своего места Гриммджоу, наблюдавший эту интермедию с нескрываемым удовольствием. – Это как раз васаби, а то, что делают у вас на Нихоне – вот это голая химия и оружие массового поражения. А у нас тут все натуральненькое, в речках выращенное. Сам собирал, так что за базар отвечаю!
– Что ты врешь?! – сварливо перебила его Апаччи, отлепившаяся от своих подружек. – Собирал он, посмотрите вы на него! Да ты даже не знаешь, как оно выглядит в дикой природе в натуральном виде! Собиратель нашелся!
– Отвали! – рявкнул Гримм.
В столовой затевалась свара: на помощь подруге подтянулись размашистая Мила Роза и коварная в своей тонкой язвительности Сун-Сун, на сторону Джаггерджака встали невесть откуда взявшийся Заэль и очнувшийся Базз Би – не иначе, просто чтобы развеяться. Ичиго потянул Бьякую за рукав, глазами показывая на выход. Кучики скоренько засунул в рот еще один такояки и поспешил следом за рыжим. Нормально поесть все равно не светило.
