Текст книги "Босиком по пеплу (СИ)"

Автор книги: Babbler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Разбудили меня глубоко за полночь, окатив с головы до ног ледяной водой. От подобной неожиданности перехватило дыхание, сковав легкие и заставляя судорожно хватать ртом воздух, в попытке сделать хоть один полноценный вдох.

– Доброй ночи, сладкий, – с хищной ухмылкой промурлыкал Вильберт. – Как спалось?

– Прекрасно, – справившись с дыханием, процедил я сквозь плотно сжатые зубы, чтобы хоть как-то сдержать их стук. При соприкосновении с мокрой кожей, окружающий воздух ощущался в разы холоднее, пробуждая миллионы колючих мурашек.

– Итак, – глубокомысленно изрек Маркус, разворачивая на столах свертки со сверкающими металлом предметами, которые напоминали что-то среднее между инструментами безумного хирурга и набором игрушек заядлого БДСМщика, – посмотрим для начала, с чем придется работать.

– Раньше не рассмотрел? – я следил сквозь капающую с челки воду за ходящим кругами медбратом, изучающим меня словно диковинную безделушку.

– Не так хорошо, как хотелось бы, – широко оскалился Вильберт. – Не хочешь освободиться от этой части своего темного прошлого? – спросил он, с нажимом проведя ногтем по метке Пожирателя на предплечии.

– Обойдусь, – бросил я. – Пусть останется в напоминание о старых ошибках.

Вильберт лишь хмыкнул, переходя с руки на грудь, отслеживая россыпь мелких шрамов от Сектумсемпры на спине и груди.

– Откуда? – продолжил он своеобразный опрос.

– На седьмом курсе не сошлись с Поттером во взглядах.

– Хм… Интересно, – протянул Маркус. – А это? – ткнул он в почти исчезнувший, но все же сохранивший очертания ладони, ожог.

– Первый раз вижу, – фыркнул я. – Наверное, аллергия на тебя.

– Вылечим, – пообещал Маркус, спускаясь по ребрам, осматривая несколько глубоких шрамов под ними.

– Аврорские забавы, – пояснил я.

Другой бок был отмечен небольшим стянутым пятнышком, напоминающим застаревший ожог.

– Боевое заклятие прошло по касательной, – вновь не дожидаясь вопроса. – А еще у меня были сломаны два пальца, рука и четыре ребра… Если тебе интересно.

– Очень, – заверил Маркус, закончив, наконец, изучать меня. – Теперь, даже не знаю, что тебе предложить, – задумчиво потянул он. – Как насчет, художественной резьбы по коже? Я проходил курсы мастера тату.

– Заманчиво, – не скрывая сарказма отозвался я. – Ты прямо разносторонняя личность. И что это будет?

– Посмотрим… – выбрав тонкий, сверкающий холодом стали, скальпель, Маркус приблизился вплотную, вновь обходя меня вокруг, пробегаясь кончиками пальцев по россыпи шрамов, оставленных поттеровской Сектумсемпрой. – Фоновый узор у тебя уже есть, – отметил медбрат. – Думаю стоит запечатлеть и имя автора. Что скажешь?

– Поттера? – усмехнулся я абсурдности ситуации.

– Его самого, – кивнул Маркус.

– А что так просто? – провокационно поддел я. – Давай уж по полной. Орнамент… Не знаю… Сердечки, крылышки, завитки… Что ты там умеешь?

– Как пожелаешь, – оскалился Маркус, пихнув мне в рот резиновый валик: – Зажми-ка покрепче. Не хочу оглохнуть от твоих криков.

Я стиснул горьковатую на вкус резину зубами, готовясь к тому, что мне предстояло. Впрочем, к подобному априори нереально заранее подготовиться. В любом случае будет чертовски больно. Вот и сейчас я готов был взвыть, от острой боли неспешно рассекающей кожу холодом бездушной стали. Остановил меня от крика в голос только резиновый валик, который я до скрипа сжал зубами. Через пару минут я почти полностью абстрагировался от реальности, воспринимая происходящее словно со стороны.

– Не отключайся, сладкий, – пропел Маркус, полив мне голову холодной водой. – Мы только начали. Впереди еще орнамент. Все, как ты хотел, – ухмыльнулся он, вернувшись к тому, на чем остановился.

Его скальпель продолжил медленно выводить тонкие линии на моей груди. Вильберт тем временем насвистывал под нос одному ему известную мелодию. Кровь из порезов, смешиваясь со стекающей с волос водой, тонкими ручейками прокладывала путь вниз по торсу, окрашивая светлые пижамные штаны алыми разводами. Воздух рваными обрывками проникал в легкие и с хрипом покидал их. Челюсть уже сводило от того усилия, с каким она стискивала резиновый валик. Скопившаяся во рту слюна, просачивалась между зубов и стекала из уголка рта по подбородку. В висках ломило от участившегося пульса, а сквозь плотно сомкнутые веки, все же протиснулась непрошенная слезинка, осев на ресницах напоминанием, что не все чувства подвластны моему контролю.

Маркус орудовал скальпелем словно художник кистью. Кожу рассекали то длинные росчерки, то короткие штрихи. Плавные линии сменялись более резкими и угловатыми. Местами лезвие проникало под кожу чуть глубже, а где-то едва царапало. В совокупности это сводило с ума, застилая сознание мутными чернильными пятнами. Я даже не сразу заметил, в какой момент все прекратилось.

– Принимай работу, – с гордостью выдал Маркус, не без труда высвобождая резиновый валик из моей хватки. – Мое лучшее творение.

– Ты просто чудо, – хрипло выдавил я, сглотнув горькую от резины слюну. – Зеркало есть?

– Чего нет, того нет, – с напускным сожалением цокнул языком Вильберт. – Давай так, – он полил мою грудь водой, смывая излишки крови. – Во-от… – протянул он прижав к израненной коже белое полотенце и заставляя зашипеть от боли.

Ткань быстро впитывала в себя размытые очертания порезов. Вильберт отошел подальше, растягивая полотенце в руках и позволяя рассмотреть зеркальный отпечаток своего творения.

– Нравится?

– Шикарно… – если забыть, что это было высечено на живую. – Ты определенно работаешь не в том месте, – из него действительно вышел бы неплохой тату-мастер.

– Думаю, стоит добавить глубины, цвета… – со знанием дела отметил Маркус. – Черный тут отлично подойдет. Правда, чернила у меня своеобразные. В случае, если доктор Лойз решит сжалиться и выделить тебе заживляющего, шрамы все равно останутся. Не пропадать же трудам, – пожал он плечами, разбалтывая во флаконе иссиня-черную жидкость. – В общем, из-за этой маленькой особенности процедура может оказаться слегка болезненной, – с напускным сожалением посетовал он, вновь поднося к моим губам резиновый валик.

– До этого было дохуя щекотно, – процедил я и сжал предложенный валик зубами.

Маркус не прокомментировал, изогнув губы в кривой улыбке. Отойдя на пару шагов, он в последний раз разболтал чернила и, сделав резкий выпад рукой, выплеснул содержимое флакона на меня.

На этот раз раздирающего глотку крика мне сдержать не удалось. Резиновый валик укатился куда-то к ногам, и голос оглушающей вспышкой отразился от голых стен, наполняя агонией каждую клетку тела. Боль была адской. Соприкосновение чернил с открытыми ранами было сравнимо с воздействием разъедающей плоть кислоты. Казалось, они проникают до самых костей, выжигая все на своем пути. В конце концов, сознание попросту не выдержало, уступив место непроглядной темноте.

========== 12. Связь ==========

Утреннее полудохлое солнце, ненадолго выглянув из-за вороха свинцовых туч, лизнуло обнаженную спину тусклым, едва теплым лучом, который никаким образом не мог конкурировать с промозглой сыростью, наполняющей палату и сковывающей тело липким холодом.

– Подъем, – произнес явившийся пораньше Вильберт, плотным потоком по-прежнему ледяной воды смывая с меня грязную чернильно-бурую смесь из остатков чернил и запекшейся крови.

Я встряхнул головой, сбрасывая с волос излишки воды. Намокшие пижамные штаны холодной пленкой облепили ноги и едва держались на бедрах, оголяя тазовые косточки. В больничных тапках противно хлюпало, и от того, чтобы скинуть их подальше к мерлиновой бабушке, меня отделяло только нежелание соприкасаться ступнями с ледяным каменным полом. Кожа, опутанная холодом, казалось, давно потеряла возможность чувствовать, но хлесткий удар плетью по спине доказал обратное. Видимо, на это и был расчет. Маркус наверняка понимал, что после вчерашнего порка окажется для меня не эффектнее комариного укуса.

– Замерз небось, – удовлетворенно протянул Вильберт, проследив пальцами горящий след от удара плетью на синеватой от холода коже. – Ну, ничего… Сейчас поправим.

Порывистый взмах палочки. Забавно, я был уверен, что их использование в психиатрическом отделении запрещено. Ну, мало ли палочка попадет в руки пациента… Видимо, на старое крыло правило не распространялось, что вполне объяснимо – оно же пустующее. От манипуляций Вильберта стены начали источать тепло, переливаясь желто-оранжевым свечением и прогревая воздух палаты. Жар приятно обволакивал тело, просушивая просушивая одежду, и проникал в легкие, согревая нутро. Но уже через пол часа ситуация повернулась на сто восемьдесят градусов, когда ранее приятно подросшая температура, продолжила подниматься, пресекая едва уловимый рубеж и превращая палату в маленький филиал ада на земле.

Вильберт, окруженный голубоватым свечением, защищающим его от внешнего воздействия, с интересом наблюдал за происходящим, устроившись на табуретке в углу палаты. Я снова весь взмок. На этот раз от удушающей жары. Пот скользил по вискам и лбу, попадая в глаза. Стекал по спине. Болезненно тревожил не успевшие затянуться порезы на груди. Стремительно нагревались теперь не только стены, но и пол с потолком. Жар выжигал кислород, обжигал кожу и легкие, сушил глаза, заставляя те слезиться. Казалось, он даже ногти на руках и ногах плавит. Вокруг раскалённых металлических столов воздух подрагивал. То же самое происходило со сковывающими меня цепями. Вцепившись в запястья и щиколотки раскаленными клешнями, они вынуждали поневоле предпринимать бессмысленные попытки вырваться из оков. При этом от каждого лишнего движения становилось только хуже.

– Согрелся? – с издевательской ухмылкой поинтересовался Маркус.

Ответить я не смог бы даже при наличии большого желания. От накалившегося воздуха потрескались губы и пересохло во рту. Язык намертво прилип к небу. Не дождавшись ответа, Вильберт прошел к столу с инструментами, выбрал из всего арсенала цепь толщиною в два пальца и накинул ее мне на шею, стянув так, что горячий металл практически вплавился в тонкую кожу, затрудняя и без того слабую возможность дышать.

– Потерпи, сладкий. Я избавлю тебя от плохих вспоминаний, – уточнять суть сказанного не пришлось.

Уже в следующую секунду к предплечью, отмеченному Лордом, прижалась раскаленная стальная пластина, буквально с кожей выжигая метку. Крик боли, рывком покинувший измученные легкие, вышел абсолютно беззвучным. Словно на меня наложили заклинание безмолвия. Пересохшая глотка попросту потеряла возможность издавать хоть какие-то звуки. Несколько длительных минут агонии и снова спасительная темнота.

В следующий раз я очнулся под вечер, будучи вновь объят неприветливым холодом палаты. В себя меня привели уже привычно окатив ледяной водой. Вокруг царил мутный сумрак. Места ожогов стягивало болью, а в сознание пробивалось тревожное волнение Поттера, скорее всего вызванное отсутствием обратной связи с моими эмоциями.

Маркус прислонил к моим губам горлышко бутылки, почти насильно вливая в меня воду. Холодная жидкость обволокла содранное горло колющей болью. Глотать получалось с трудом, отчего большая часть воды проходила мимо рта, стекая по подбородку и тревожа еще свежие ожоги от цепи на шее.

– Как ощущения? – заглянул мне в лицо Вильберт.

Я молчал, прислушиваясь к себе, поочередно перебирая все оттенки боли, переполняющей тело. Что тут скажешь? Состояние стабильное. Притупленная ноющая боль создавала своеобразный фон для острых вспышек, отдающих режущим рикошетом в каждую клеточку. Руки затекли так, что я практически не чувствовал их. Разум балансировал на тонкой грани между сознанием и беспамятством.

– Ну же, малыш, – осклабился Маркус. – Поскули о том, как ты хочешь, чтобы все это закончилось.

– Да пошел ты, – едва слышно выплюнул я, когда на деле силы оставались лишь на то, чтобы промолчать.

Маркус безразлично пожал плечами и отвернувшись принялся перебирать инструменты на столе. Я же, пользуясь моментом, старался заглушить пронизывающую, всестороннюю боль. Я чувствовал, что Поттер по-прежнему делал попытки добраться до моих эмоций. Легкая щекочущая волна прошлась по нервам, ощупывая бреши в самоконтроле. Мы словно поменялись ролями, и теперь он опутывал нашу связь успокаивающим теплом, уговаривая открыться. Горячие, яркие, почти возбуждающие эмоции скользили по сознанию, отодвигая на задворки физический дискомфорт. Столь разительное расхождение ощущений вызвало необычайный подъем, сравнимый с состоянием эйфории. Палату наполнил смех. Мой смех. Тихий и хриплый. Ставший неожиданностью даже для меня. Он глухо отражался от стен, царапая слух и до костей пробирая нутро.

– Какого черта? – пробормотал Вильберт следя за моим состоянием.

А мне казалось, что кровь в жилах вот-вот закипит. Воздух горел в легких, покидая их легкими облачками дыма.

– Малфой, что происходит? – потребовал Вильберт, выйдя из ступора.

Что происходит? Хотел бы я сам это знать. Может, для Поттера это было и нормально, а вот за собой я подобного явления не замечал.

– Уолт же говорил, что я – Сатана, – с каждым новым словом и выдохом дыма становилось все больше.

– Прекрати это!

– Не могу, – усмехнулся я. – К тому же мне это нравится, – выдохнул в лицо медбрата сизое колечко.

Закашлявшись и развеяв дым рукой Маркус вылетел из палаты. Постепенно клубы дыма заполнили помещение, сократив видимость до расстояния вытянутой руки. Дышалось мне при этом на удивление легко. Я по-прежнему чувствовал тепло поттеровских эмоций, блуждающее по нервам. Самой сильной, обжигающей волной было возбуждение. Острое и почти ощутимое физически. Оно заставляло поджимать пальцы на ногах и прикрывать глаза, в попытке сдержать блаженный стон.

Я не понимал, как и зачем Поттер вытворяет подобное. Очередной толчок эмоций заставил распахнуть глаза, осматривая палату так, словно я видел ее впервые. Конечно, сквозь пелену дыма это удавалось с трудом, но смутило вовсе не это. Изображение перед глазами двоилось, накладывая друг на друга два разных помещения. Одно из них было палатой заброшенного корпуса Мунго, где я сейчас и находился, а второе… палатой 19.

– Вот, зараза, – усмехнулся я, вновь прикрывая глаза, за что получил пинок поттеровского недовольства по нервам.

За дверью послышались шаги и вскоре, отмахиваясь от клубов дыма, в палате показался Вильберт в компании Лойза.

– Ну, и что здесь происходит? – поинтересовался Лойз, как ни в чем не бывало осматривая на мне шрамы и ожоги.

– Должно быть перегрелся в крематории Вильберта, – съязвил я, дернувшись из-под пальцев Лойза, болезненно надавливающих на открытые раны. – А ты, смотрю, свою физиономию подлатать успел.

– Красиво, – подметил колдомедик, с довольным оскалом царапая ногтем вырезанный на груди узор. – Маркус… – без лишних предисловий он властно дернул подбородком в мою сторону.

Правильно. Самому руки марать не охота. Вильберт же подлетел подобно дрессированному питбулю, с ходу нанося несколько ударов в живот и по ребрам. Вышибая из легких воздух так, что подкашивались ноги, заставляя повиснуть под потолком на манер боксерской груши. Запястья снова обожгло болью, когда ржавые оковы с новой силой впились в без того изувеченную кожу, едва не сдирая ее. Вильберт продолжал наносить удары по корпусу, пока Лойз не отдал команду «достаточно».

Я тяжело втягивал воздух сквозь зубы, все так же выпуская его клубами дыма. Не знаю как, но чужие эмоции, блуждающие по нервам притупляли телесную боль. Вернуть твердость ногам удалось лишь с третьей попытки. Вильбер, видимо, этого и дожидался, прежде чем лупануть дубинкой под колени, из-за чего я снова повис на руках. Я знал, что стоит мне еще раз встать, и это повторится. Знал и все равно упрямо поднимался на ноги.

– Воду, – приказал Лойз и взмахом палочки разогнал скопившийся в палате дым.

Вильберт вернулся с тазом, до краев наполненным водой, и опустив его на пол неподалеку от меня нанес очередной удар по ногам. Стоило мне повиснуть, как наручники со скрипучим щелчком освободили руки. Лишившись последней поддержки, я безвольной марионеткой рухнул на каменный пол. Маркус тут же ухватил меня за отросшие волосы, подтягивая ближе к тазу и опуская лицом в ледяную воду. Потеряв возможность дышать, я инстинктивно дернулся обратно, но меня удержала крепкая рука на затылке. Выдернули из воды меня все также потянув за волосы.

– Готов объяснить происходящее? – любезно поинтересовался Лойз.

Не дождавшись ответа, он кивнул Вильберту, и меня снова окунули головой в таз. Так повторялось несколько раз. Едва вытащенный из воды, я жадно, но тщетно хватал ртом воздух. От нехватки кислорода перед глазами все плыло. Обе картинки – и моя и Поттера – теряли границы, смазываясь в одно мутное пятно. Сознание было на грани, готовясь провалиться в темноту.

– Ну, так что? – в очередной раз спросил Лойз. – Я все еще жду ответа.

– А я все жду, когда тебя это заебет, – прохрипел я, встречаясь с Лойзом взглядом исподлобья.

Очередной кивок и на затылок снова надавливает рука Вильберта. Упираюсь до последнего и почти касаюсь носом в поверхность воды, как слышу над головой приказ остановиться.

– Дай-ка взглянуть, – Лойз присел рядом, впившись пальцами в мой подбородок и вынуждая поднять на него взгляд. – Интересно… – всматриваясь мне в глаза, протянул он.

– В чем дело? – скомкано поинтересовался Вильберт.

– Это не Малфой, – хищно оскалился колдомедик.

– Но как же…

– Тебе не кажутся знакомыми эти глаза? – Лойз дернул мою голову лицом к Вильберту. – Я заметил, что вы сблизились. Но не думал, что настолько, – низко прошипел он мне в ухо, – Гарри… – последнее медленно и почти беззвучно в самое лицо. Не сомневаюсь, тот, к кому он обращался, смог без труда по губам разобрать свое имя.

По нервам пробежалась прохладная волна поттеровского беспокойства. Наша с ним связь натянулась и завибрировала от напряжения. Изображение девятнадцатой палаты пошло рябью, а потом и вовсе растворилось, несмотря на попытки Поттера удержать контакт. Потеряв большую часть чужих положительных эмоций, тело вновь наполнилось агонией.

– Верни его в палату, – отключающимся сознанием разобрал я приказ Лойза. – Разберемся, когда за очередной дозой явится…

О ком шла речь я уже не узнал, погрузившись в липкую, обволакивающую темноту.

========== 13. Слёзы ==========

Ни о каких заживляющих зельях и речи не было. В глотку влили несколько глотков обезболивающего и пихнули в душевую кабину, смыть грязь и подсохшую кровь. Сразу после этого на грудь, запястья и щиколотки наложили повязки. Бока приобрели синеватый оттенок, превратившись в один большой синяк. В похожем состоянии были и ноги, по которым Вильберт от души колотил дубинкой. Ладно хоть стоять могу. Обезболивающее зелье оказалось слабым и к моменту моего возвращения в родную обитель практически утратило свое действие.

– Вперёд, – подтолкнул меня Вильберт в темноту палаты, освещенной лишь бледным диском полной луны.

Скрип закрывающейся двери и скрежет замков. Пара тяжелых шагов к кровати. В полумраке, взметнув длинными волосами, мелькнула худенькая фигура. А в следующее мгновение меня стиснули в объятиях, уткнувшись лицом в перемотанную грудь.

– Ммм… – пошатнувшись болезненно промычал я, но все же удержал Поттера рядом, когда он, испугавшись моей реакции на прикосновение, дернулся прочь, непроизвольно делая этим только хуже. – Тшш… Не так резко, – хрипло попросил я, – Стой спокойно, – переходя на шепот, зарылся носом в темные волосы у виска.

Осторожно кивнув, Поттер замер в моих руках. Казалось, даже дышать перестал, нервно комкая в пальцах пижаму на моих боках. Его эмоции струились по коже. Это была щекочущая смесь из беспокойства и тихой, словно подрагивающей от неверия, радости. Хотелось прижать Гарри к себе крепче и успокоить, заверив, что все в порядке. Только, боюсь, пока это было возможно лишь отчасти. Отпущенные мной эмоции вновь заструились серебристыми нитями навстречу Поттеру. Рвано выдохнув, он мелко задрожал, крепче вцепившись в мою пижаму. Сейчас меня переполняли спокойствие от его присутствия и трепетная нежность.

Оказаться бы сейчас за сотни миль от этой дыры… Пусть лишенный палочки, магии, статуса и положения… Зато с тобой. Почему ты молчишь? Что мешает сказать, как вытащить тебя отсюда, если тебе известен способ? Я из кожи вылезу, но сделаю все возможное и даже больше. Только не молчи…

Слова так и не покинули путаных лабиринтов мыслей, комом застревая в горле. Игнорируя боль, я сильнее прижимал Поттера к себе, отчаянно желая, чтобы он понял меня без слов. Глупо. Пытаться донести мысль до человека, не говоря ни слова, и при этом просить его самого не молчать. Глупо до нелепости. Но, казалось, он меня понял. Скользнув ладонями по бокам, огладил напряженную спину, невесомо выводя замысловатые узоры кончиками пальцев. Словно прося подождать еще. Знать бы только, чего…

– Ложись спать, – тихо выдохнул я, прижавшись губами к виску Гарри.

Послушно кивнув, он осторожно высвободился из моих объятий и забрался на кровать, по привычке зарываясь в одеяло почти с головой. Мне потребовалось время, чтобы устроится и найти положение, приносящее меньше дискомфорта. Я ощутил солоноватый привкус крови на языке, когда прокусил губу в попытке сдержать стон боли, вызванной неловким движением. Почти час лежал неподвижно, уткнувшись бессмысленным взглядом в потолок и слушая тихое, слегка напряженное дыхание Поттера. По мере того как оно выравнивалось, успокаивался и я. Постепенно ночь и усталость взяли свое, и разум погрузился в сон.

Разбудило меня едва уловимое шуршание. Кровать прогнулась под дополнительным весом сначала с одной, а потом и с другой стороны. Разлепив веки и встретился взглядом с Поттером, сидящим верхом на моих бедрах. Такое положение никак не тревожило раны и не приносило неприятных ощущений. А сам Гарри в предрассветной розоватой дымке выглядел еще более хрупким и милым. Из полуопущенных ресниц я следил, как он осторожно берет мою руку, освобождая запястья от повязок. Обожженная кожа под бинтами покраснела и покрылась волдырями. На щеке Поттера блеснула хрустальная капелька.

– Гарри… ты плачешь? – еще не проснувшимся голосом прошептал я.

Он улыбнулся уголкам губ и удержал мою руку, стоило мне попытаться стереть с его щеки влажную дорожку. Возразить он тоже не позволил и, по-прежнему молча покачав головой, прижал тонкий пальчик к моим губам. Не удержавшись я провел по нему кончиком языка, заставляя Поттера покраснеть, что вызвало у меня теплую усмешку. Забавно закусив губу, он опустил голову, спрятав лицо за волосами.

Через какое-то время я почувствовал, как его слезы капают на мое запястье, с тихим шипением растекаясь по ожогам. Кожа начинала пульсировать, разгоняя по нервам покалывающие импульсы и усмиряя боль. Отпустив одну руку, Поттер, принялся стаскивать повязку с другой. А я не веря глазам смотрел на свое освобожденное запястье, где из-под тонкой, лоскутками слезающей пленки, показывалась еще чуть розоватая здоровая кожа. Только сейчас я обратил внимание, что повязки на ногах уже отсутствуют. И, пока я раздумывал над этим, второе запястье тоже оказалось на свободе.

– Феникс… – пораженно выдохнул я, переводя взгляд с запястья на Поттера. – Ты – феникс? – все еще не веря, я приподнялся на локтях ближе к его лицу.

Поттер опасливо кивнул, продолжая кусать губу. Не знаю как, но он действительно оказался магическим существом. Может, лишь отчасти, как и я, но все же… Этот факт, в совокупности с образовавшейся между нами связью и притяжением, лишь подтверждает мою догадку, основанную, казалось, на старой сказке. Сказке про единение магических существ, родственные души… Называйте, как хотите, сути это не меняет. Поттер – моя пара. Осознание впилось в виски, наполняя тело необычайной легкостью. Запустив пальцы в темные волосы и надавив на затылок, я притянул несопротивляющегося Поттера ближе, впиваясь в мягкие губы голодным поцелуем.

– Мой… – горячо выдохнул я, с трудом оторвавшись от него.

Гарри улыбнулся мне в губы и ткнул пальцем в грудь, заставляя зашипеть от боли и вспомнить, что мы не закончили. Отстранившись он принялся разматывать бинты, после чего надавил на плечи, вынуждая лечь, и вновь склонился надо мной. Прикрыв глаза, он одну за другой ронял на мою кожу горячие слезы. Те разбивались на груди сотнею осколков, стягивая раны, но оставляя чернильные шрамы, как и обещал Маркус.

Закончив, Поттер недоумевающе уставился на высеченный рисунок. Его пальцы невесомо отслеживали линии на коже, где в замысловатый орнамент было вплетено крылатое сердце с высеченным внутри «Гарри».

– У Вильберта талант, – усмехнулся я. – Теперь ты всегда будешь со мной.

На этот раз Поттер сам потянулся к моим губам. Нервы окатило его теплом. Нежностью, перетекающей в подрагивающие от смущения влечение и желание, а позже немного нервными рывками в возбуждение. Уже эти ощущения, умноженные на мои собственные, сносили крышу. Что уж тут говорить о не менее возбуждающем тяжелом дыхании и разгорячённой коже под ладонями, своевольно забравшимися под чужую пижаму и скользящими по гибкой спине. С тихим рыком я перекатился, подминая Поттера под себя, покрывая поцелуями шею и плечи. Волнение, на грани легкого страха, старательно сдерживаемое Поттером, отрезвляло, включая задвинутый на задворки разум в работу.

– Гарри, – горячим шепотом выдохнул я в чувствительное местечко за ухом, – а если я зайду дальше дозволенного, – кончик носа проследил линию от основания шеи до виска, вызывав у Поттера мелкую дрожь, – ты мне тоже карандаш в ногу всадишь? – заглянул я ему в лицо, иронично вскинув бровь и припоминая участь Зака.

Поттер смешно захлопал ресницами, осмысливая сказанное. После чего насмешливо фыркнул, закатив глаза, и помотал головой, заставив улыбнуться.

– В таком случае, – продолжил я, разбивая слова поцелуями куда придется, – мы обязательно продолжим, – пообещал я. – Когда выберемся отсюда, – на это Поттер заметно напрягся. – Гарри? В чем дело?

Он хмурился, упрямо отводил взгляд и покусывал нижнюю губу, словно хотел что-то сказать, но… Что, но? Не мог? Боялся? Почему-то не покидало чувство, что о чем бы он не молчал – мне это не понравится. Как бы то ни было, требовать от Поттера объяснений было бесполезно. Во всяком случае сейчас. Поэтому, самым правильным было отступить и дать ему время. Уж чего, а времени здесь было достаточно. Так мне казалось в тот момент…

Вильберт, делающий ежедневный обход, сегодня явился раньше обычного. С непроницаемым лицом обвел взглядом палату, задержавшись чуть дольше на сброшенных в углу окровавленных бинтах.

– На выход, – стянув запястья Гарри ремнями, велел Маркус и подтолкнул его к двери, за которой ожидал санитар, после чего обернулся ко мне: – Оба.

Такое было впервые. Ведь обычно на прием к колдомедику нас водили поочереди. Лойз встретил нас за своим рабочим столом, сверкая заинтересованным взглядом из-за стекол очков. Легким кивком он отпустил санитара и поднялся с места, не спеша направившись ко мне. Вильберт тем временем по-хозяйски прошел вглубь кабинета, подталкивая перед собой Поттера и усадил того в кресло у окна, встав рядом подобно телохранителю.

– Как самочувствие, Драко? – с легкой улыбкой произнес колдомедик.

– Твое присутствие провоцирует во мне вспышки агрессии, – хмыкнул я.

– Мхм-мхм… – преувеличенно понимающе покивал Лойз, – Может успокоительного? – предложил он, одну за другой расстёгивая пуговицы на моей пижамной рубашке.

– Руки убери. Этого будет достаточно.

– Для начала нужно закончить осмотр, – отозвался Лойз, оглаживая чернильные шрамы на моей груди и, сняв удерживающие ремни, один за другим осматривая запястья. – Прекрасно, – широко улыбнулся он. – Полагаю, в этот раз, когда придет время, проблем не возникнет? Мне нужно будет уехать на пару дней. Надеюсь, за это время ты не забудешь, как сделал это. Так ведь, Гарри? – обратился он к Поттеру через плечо, постучав пальцами по моей груди.

Поттер сжался под его цепким взглядом, опустив глаза в пол.

– А с этим что? – дернул подбородком в моем направлении Вильберт.

– Переведи его в другой сектор до моего возвращения, – велел Лойз.

Гарри вскинул голову, неверующе округлив глаза и исступлённо мотая головой. Его беспокойство я воспринимал, как свое. Если сейчас меня переведут в другой сектор, значит видеться мы не сможем даже на прогулках. Но это же всего на пару дней. Пару дней, за которые должно произойти что-то, что чертовски пугает его. Страх Гарри звенящий на нервах, в один момент заставил вскипеть кровь, высвобождая лавину адреналина и срывая всякие тормоза. Дернувшись с низким рыком, я схватил Лойза за отвороты халата и, резко развернувшись, вжал его спиной в стену. Боковым зрением я уловил, как в нашу сторону дернулся Вильберт. И уже через мгновение ощутил удушающий захват его предплечья, обхватившего меня за шею и с силой оттаскивающего от колдомедиика.

– Сколько экспрессии, – ухмыльнулся Лойз, одергивая халат.

Крепко удерживаемый Вильбертом, я продолжал тихо рычать, сверкая в сторону колдомедика яростным взглядом. Его похоже все это забавляло.

– Если тебя так задела новость о расставании с Гарри, боюсь представить, в какую вспышку агрессии выльются слова более интимного характера… – задумчиво рассуждал Лойз, приближаясь к Поттеру. Гарри закусил губу и опустил голову, пряча лицо за волосами.

– Например, то… – хищно оскалился колдомедик, ухватив Поттера за подбородок и вынуждая смотреть мне в глаза, – что я трахаю его, как маленькую шлюшку. Да, Гарри? – закончил он, склонившись к Поттеру и прикусив того за мочку уха.

Гремучая смесь поттеровского отчаяния, моральной боли, унижения и жгучего стыда, смешавшись с моей ревностью и гневом, впилась в каждую клеточку, замерцав перед глазами яркими пятнами.

– Сука! – я дернулся в руках Вильберта, уже готовый перегрызть Лойзу глодку. Почему-то все, что касалось Поттера, заставляло терять контроль и выдрессированную годами выдержку. Своротить Маркуса было невозможно, но ему все же пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать меня.

– Хм… Хочешь, я избавлю тебя от лишних переживаний? – сузил глаза Лойз. – Обещаю, что больше не прикоснусь к нему…

Я на секунду замер, перестав вырываться, и до скрипа сжав зубы уставился на колдомедика.

– Докажи, что тебе он нужнее, – предложил Лойз и, рывком стащив с кресла, перегнул Гарри через стол, надавив ладонью между лопаток. – Возьми его.

Что? Все переполнявшие до этого момента эмоции лопнули, как мыльный пузырь, безвольно расслабив тело и оставив в душе лишь полнейшее замешательство.