Текст книги "Босиком по пеплу (СИ)"

Автор книги: Babbler

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== 1. Пролог ==========

Чертовски унылый день. Грязный серый пейзаж за окном, тяжелые свинцовые тучи, уже не первые сутки поливающие нескончаемым дождем магический Лондон. Так мерзко и мокро, что меня передергивает от одного взгляда на происходящее за мутным стеклом. Впрочем, в помещении не лучше. Хотя бы потому, что зал суда априори не является местом, где хочется скоротать непогожий денёк. Серые обшарпанные с годами стены, серые потолки с изрядно запылёнными люстрами, серая мебель, судьи в серых мантиях и с такими же серыми непроницаемыми лицами, серая решетка, призванная предупредить побег… Будто это возможно осуществить, будучи прикованным к месту пудовыми кандалами, к слову – такими же отвратительно-серыми. Кажется, здесь даже воздух серый, замерший и словно безжизненный, что можно без труда задохнуться.

Вопреки своим мыслям, я медленно втянул воздух через нос и заметно вздрогнул, когда судейский молоток с оглушительным грохотом опустился на стол для привлечения внимания.

– Лорд Драко Люциус Малфой, двадцать один год, наследник чистокровного рода Малфоев, – скрипучим голосом обратился главный судья, имя которого я даже не пытался запомнить, – Вы обвиняетесь в незаконном использовании тёмной магии, вступлении в ряды Пожирателей Смерти и пособничестве Тёмному Лорду. Рассмотрев все данные по Вашему делу, суд принял решение и готов зачитать приговор. Последнее желание будет? – «любезно» спросил он.

«Конечно… Горите вы все в аду», – хотелось прошипеть этому сборищу лицемеров. Тоже мне, вершители судеб. Кто бы мог подумать, что поражение Тёмного Лорда будет лишь окончанием битвы, но никак не войны. Просто теперь, разделившись на разные лагеря, противниками стали те, кто этой победы так добивался. Одни видели в падении Лорда возможность очередного переворота, смены власти и банальной наживы. Другие глупцы свято верили в светлое будущее и справедливость. Чёрта с два! Какая может быть справедливость в мире, где главный её гарант в лице Визенгамота заведомо принял сторону революции, одним взмахом судейского молотка убирая с дороги всех неугодных? Борьба за власть велась в открытую, набирая обороты с каждым новым приговором. Стоит ли говорить, что «справедливый и беспристрастный» отправлял за решетку даже бывших союзников, что уж там до Пожирателей, для которых пожизненный срок в Азкабане являлся едва ли не лучшим исходом. Такой приговор был вынесен и моей матери. А ведь она спасла жизнь всеобщему Герою, мать его, Поттеру, не раскрыв того Лорду, когда была такая возможность. Видимо, подобные «мелочи» достойны лишь такой поблажки, как отмена поцелуя дементора, ожидающего, к примеру, моего отца. А Поттер что? Да ничего. Живёт, отмечает победу, размножается. Хотя, судя по его рыжим отпрыскам, размножается скорее Уизлиета.

– Мистер Малфой? – проскрежетал сухой голос мужчины, возвращая меня из угрюмых мыслей в не менее тоскливый зал суда, где всё ещё ждали моё последнее слово, будто оно для них что-то значит.

Упрямо поджав губы и опустив взгляд на скованные в кандалах руки, я отрицательно мотнул головой. Зачем сотрясать воздух бессмысленными словами, если они в любом случае ничего не решают? Одно радует, что скоро весь этот фарс закончится и от меня отстанут, отправив в одну из забытых богом камер Азкабана с глаз долой или куда подальше. Вслед за отцом, к примеру. Не будет больше игры в прятки длинною в несколько лет. Когда дергаешься от каждого шороха в ожидании появления отряда авроров. Вот, знаешь наверняка, что бежать и прятаться бесполезно, но упрямо стараешься скрыться, не брезгуя даже магловским обществом при этом не самого лучшего качества. Не будет муторного расследования и допросов, где ты просто упорно отмалчиваешься, потому что все твои слова бессмысленны. Не будет длительных судебных разбирательств. Не будет ничего…

– В таком случае, я озвучу приговор. Итак, Драко Люциус Малфой, за многочисленные преступления перед законом суд признает Вас виновным и, с учетом предоставленных сведений о частичной невменяемости, приговаривает Вас к принудительному лечению в психиатрическом отделении больницы Святого Мунго с изъятием имущества в пользу Министерства. Заседание окончено. Приговор обжалованию не подлежит, – судейский молоток вновь с грохотом встретился с поверхностью стола, и я резко вскинул голову, не веря свои ушам.

Принудительное лечение? Серьёзно? На каком основании? Какая, к чёрту, невменяемость? При таком раскладе я бы предпочел поцелуй дементора, нежели возможность превратиться в овощ под действием психотропных зелий.

Я нашел взглядом Грейнджер, с непроницаемым выражением лица слушающую приговор. По иронии судьбы моим защитником в суде была именно эта гриффиндорка. А всё потому, что после ареста все мои счета были заморожены, и нанять адвоката, которому бы я доверял, стало попросту невозможно. Грейнджер же была адвокатом, предоставляемым в таких случаях судом бесплатно. Так стоило ли надеяться, что она, как сторонник Визенгамота, попытается вытащить меня из-за решетки? Даже сама мысль об этом безнадёжна, да и вообще попахивает идиотизмом.

– Не думал, что ты ненавидишь меня настолько сильно, – безэмоционально выдавил я, оставшись со своим «защитником» наедине.

– Голос прорезался? – вскинула аккуратную бровь Грейнджер. – Что ж ты во время допросов и на суде молчал?

Я лишь скривил губы: «Какого чёрта я должен кому-то здесь что-то объяснять?» Но она права, я не проронил ни слова с момента ареста. Сейчас с непривычки горло ужасно саднило, и голос отражался от голых стен кабинета глухим хрипом.

– Смена места назначения мало что меняет. Разве что перед завтраком положены процедуры. А потом, как обычно: обед, свободное время, ужин, отбой. Подпись здесь и здесь, – ткнула она тонким пальчиком в нужные строки на страницах приговора.

Всё также молча я вывел пером свою фамилию, подтверждая тем самым, что с содержимым этих бумажек ознакомлен. Только какой смысл заставлять ознакамливаться с документами того, кто по приговору считается невменяемым, а значит, скорее всего, ни хера в этом не понимает? Логику судебных крыс поймешь, наверное, разве что с перепоя.

– Отлично, – кивнула Грейнджер, складывая документы в аккуратную стопку. – Завтра тебя переведут в Мунго…

– Охуенно, – безразлично отозвался я, откидываясь на стуле и отводя взгляд к окну, за которым по-прежнему лил дождь. – Значит, у меня достаточно времени, чтобы вздернуться в камере прежде, чем меня напичкают какой-нибудь дрянью… – меня прервал резкий удар ладони по столу, вынуждая вновь обратить внимание на своего адвоката.

– Даже не думай об этом, Малфой, – склонившись ко мне через стол, гневной змеей прошипела Грейнджер, в момент утратив всю свою собранность и хладнокровие. – Мне дорого стоило уверить суд в твоей невменяемости. И если ты что-то сделаешь с собой до того, как поможешь мне…

– То что? – перебив девушку на полуслове, мрачно усмехнулся я. – Убьёшь меня ещё раз? – нет, конечно, кончать с собой я не собирался. Это было бы слишком просто. Но поязвить Грейнджер хотелось до противного зуда на кончике языка.

– Заткнись и слушай, – прозвучало неожиданно грубо от обычно уравновешенной Грейнджер. – Тебя должны были отправить в Мунго под любым предлогом, и ты окажешься там, хочешь того или нет.

– Почему? – думаю, я всё же имею право знать, с какой стати из меня собираются сделать ни черта не соображающего дебила вместо того, чтобы просто привести в исполнение смертельный приговор.

– Потому что больше мне некому доверять, – понизив голос ответила Грейнджер.

Просто восхитительная чушь! Я бы оценил, не будь мне настолько похуй на плетущиеся в кругах правления интриги.

– Я хочу, чтобы ты освободил из Мунго одного человека, – пристально смотря мне в лицо, изложила Грейнджер таким тоном, словно я уже был безнадежным дегенератом.

Сделав заинтересованное лицо, я наклонился ей навстречу и сцепил в замок пальцы и без того скованных рук на столе, оперевшись о его потёртую поверхность локтями.

– Очень смешно, – также медленно, почти по слогам, протянул я. – Как, по-твоему, я должен провернуть подобное? Прости, Грейнджер, но ты умом тронулась, – скривившись, заключил я. – У тебя сейчас связей и возможностей в разы больше, чем у меня. Думаю, обратившись за помощью к святому Поттеру или даже своему ебырю Уизли, ты добьёшься результата куда быстрее. Так почему я?

– Если бы могла, я бы так и сделала, – сквозь зубы процедила девушка. – Но, увы, вынуждена просить о помощи тебя, – раздраженно передернула она плечом, – потому что никто из нынешних игроков, делающих ставки на власть, не должен об этом знать. Потому что тот, кого я собираюсь вытащить на свободу, может кардинально изменить сложившуюся ситуацию в магическом мире. Потому что жизнь этого человека – залог ТВОЕЙ свободы, – запальчиво шептала она, всё ближе склоняясь к моему лицу. – Этого достаточно, чтобы мотивировать тебя?

Закончив свою речь, Грейнджер также резко отстранилась и отошла к окну, несколько нервно обхватив себя руками за хрупкие плечи, а я только сейчас заметил, что всё это время практически не дышал. Я понимал, что нельзя, ни под каким предлогом нельзя давать себе надежду на столь призрачную возможность стать свободным. Не бояться, что в любой момент за тобой может явиться отряд авроров. Не ждать угнетающего решения Визенгамота. Просто получить ещё один шанс. Нельзя надеяться… Не в моём положении, когда всё решено ещё до того, как тебе предъявили ордер на арест. Мне попросту не позволят…

– Кого и каким образом я должен вытащить? – севшим голосом уточнил я, абсолютно не веря в успех предприятия.

Комментарий к 1. Пролог

Опубликовано для самомотивации на продолжение (надо же когда-то это дописать…)

========== 2. Палата 19/1 ==========

Комментарий к 2. Палата 19/1

По-о-оберегись! Возможен сход лавины очепяток и кривой пунктуации. Проявим чуточку терпения, бета займется ими, как только у неё появится свободное время >_^

Одна бессонная ночь, наполненная мутным беспокойством и ожиданием. Одна чертова ночь и я сменил аврорский надзор на свиту хмурых колдомедиков, а обшарпанную холодную камеру судебного изолятора на унылые коридоры психиатрического отделения Мунго, где каждый шаг гулко отдавался от тошнотворных зеленовато-серых стен, казалось, насквозь пропитанных удушающей смесью человеческого отчаяния и безумия.

По прибытии меня переодели в простую хлопковую пижаму белого цвета, что на мой взгляд чертовски непрактично, когда имеешь дело с психически нездоровыми пациентами. Но кого интересует мое мнение, верно? Здесь вообще повсюду был белый. Белые халаты санитаров, белые потолки, увешанные слепящими и временами моргающими светильниками. На пациентах, насколько я мог судить по себе, белые пижамы и тапочки, разбавляющие гулкие шаги каблуков персонала своим мерным шуршанием и скрипом по недавно намытым полам.

Коридор все тянулся, петлял, массивными решетками делился на сектора, сортируя местных обитателей по степени вменяемости и нраву. В каких-то секциях из-за проплывающих мимо, однотипных дверей с одним лишь решеченным окошечком, доносились вопли и угрозы. В других – параноидальное бормотание и плач. А некоторые и вовсе молчали, выдавая наличие в палате постояльцев лишь изредка мелькающими за дверью тенями.

Я, видимо, буйным не числился, и смирительную рубашку мне заменяли черные кожанные ремешки, туго стягивающие запястья. За очередным поворотом ожидала еще одна решетка, преграждающая путь в сектор D – как гласила табличка на двери. Насколько мне было известно со слов Грейнджер, именно в этой секции находилась моя палата под номером 19, особенность которой была в том, что это была одна из немногих палат-фантомов. Она скрывала в своих недрах то, чего не было ни в планах здания, ни в общем реестре, и по сути числилась одноместной. Одна дверь, одно окно, и по всем официальным документам – один пациент. На деле же, частью девятнадцатой была никому неизвестная палата 19/1. Такие палаты-фантомы были сродни выручай-комнате в Хогвартсе и в случае проверки могли укрыть заключенного в ее стенах пациента от лишних глаз. Сколько подобных в Мунго, сказать сложно. Но при их свойствах не удивительно, что пациент, проживающий в несуществующей палате 19/1, был таким же неизвестным А-13.

– А-13? Серьезно? – недоверчиво хмыкнул я Грейнджер, услышав безликий номер вместо имени. – И как я должен его вытащить?

– Ближе познакомишься на месте, – тяжело вздохнула гриффиндорка. – А вот остальное, ты должен узнать у него, – расплывчато пояснила она и, подхватив стопку документов, ушла.

И ведь ни хера толком не объяснила. Иди туда-незнаю-куда, вытащи того-черт-знает-кого… Как? Да Мерлин знает как! Вернее, тот-черт-знает-кто знает, как выбраться оттуда-не-знаю-откуда. Спрашивается: какого дьявола он до сих пор не выбрался? Меня ждет, как пить дать…

Блять, ну чушь же собачья! Что стоило Грейнджер обратиться за помощью к всемогущему Поттеру или его дружку Уизли? Неужто гриффиндорская заучка решила выступить против них? Неожиданно, хотя интригующе.

– Руки, – сухо потребовал сопровождающий, чей бэйдж на груди гласил: «Маркус Вильберт, старший медбрат».

Я послушно протянул скованные запястья, чтобы он мог снять ремни, и спокойно шагнул в открытую передо мной дверь. Ну конечно… Белые стены, белые пол и потолок, две узкие койки, застеленные слегка посеревшим от частых стирок, но все же белым постельным бельем. Разве могло быть иначе?

Я прошел вглубь палаты, присев на одну из кроватей, которая на мой взгляд была свободна, и продолжил осматривать скудный интерьер. Малюсенькое зарешеченное окошко с видом на прогулочную площадку, расположенную во внутреннем дворе психиатрического корпуса, где сейчас гуляли пациенты, напоминающие бесцельно бродящих зомби. В одном из углов палаты обнаружилась дырка в полу – по-другому это трудно назвать – видимо являющаяся здесь эквивалентом туалета. Рядом жалкое подобие умывальника. В другом углу небольшой столик, заваленный какими-то бумажками.

– Осмотрелся? – гаденько ухмыльнулся Вильберт.

– Шикарно, – хмыкнул я, откидываясь на подушку. – По сравнению с изолятором, здесь прямо-таки пятизвездочный отель… Если бы не сосед, – как бы между делом указал я на пустующую кровать. – Кстати, где он?

– На прогулке, скоро вернется, – ответил медбрат, закрывая дверь и обращаясь уже через решеченное окошечко в ней.

Скрип в замочной скважине и гул удаляющихся шагов моего сопровождающего позволил немного расслабиться. Значит, до встречи с моим новым знакомым есть время повнимательней осмотреться и хоть немного понять с чем и с кем предстоит иметь дело. Начал с кровати. Похоже я не ошибся, и именно эта была занята моим соседом. Одеяло, подушка и простынь местами были окрашены черным, словно их трогали измазанными в саже руками. Под матрасом нашлись потускневший и, должно быть, уже давно нелетающий снич, а также небольшая потрёпанная коробочка с художественными мелками и угольками. Последними, судя по состоянию, пользовались куда чаще, нежели их цветными собратьями. Приглядевшись к белой окраске стен, я отметил незамеченные ранее разводы и черные вкрапления в текстуре, как если бы рисовали прямо на стенах, раз за разом смывая изображение. Бумаги сваленные на столе тоже были не чем иным, как рисунками. Мрачными, черно-белыми, не всегда понятными, но все же рисунками. Вот портрет одного из санитаров, что привели меня сюда. И еще один, мужчины с уверенным взглядом из-под очков. Правда, почти звериный оскал на рисунке словно предупреждал, что этого мужчины следует опасаться. Следующий рисунок казался чудовищно неправильным, изображая светлую палату и черное солнце за решеченным окном. Вместо того чтобы дарить тепло и свет, чернильное солнце наоборот погружало во тьму, протягивая свои щупальца сквозь решетку и пачкая ими стены. Слегка поежившись, я невольно передернул плечами. Мерзость какая. Несколько листов были либо полностью закрашены черным, либо изображали подобие водоворота или знак бесконечности, обведенный не один десяток раз. На одном рисунке я узнал Грейнджер и это, пожалуй, был самый светлый образ из всех увиденных ранее, хоть и был по-прежнему чёрно-белым. Едва взяв в руки следующий лист, я сжал его в пальцах до побелевших костяшек. Черные переплетающиеся линии были точной копией темной метки, что прожигала кожу на моем предплечии. Я запихал этот рисунок подальше в ворох бумаг, откуда вытащил очередной портрет, смазанный чьей то ладонью. На нем по прежнему проглядывалось лицо, которое в равной степени могло принадлежать двум разным людям. Если на одной половине черты были вполне человеческие, то на второй больше напоминали змеиные, чем вызывали ассоциацию с Темным Лордом.

Рассматривая очередной рисунок со стоящим на коленях и заживо сгорающим человеком я почувствовал на себе чужой взгляд и, отложив лист бумаги на стол, осторожно обернулся. Признаться, поначалу я решил, что передо мной стоит девушка. Во всяком случае, именно так казалось при первом взгляде на хрупкую худощавую фигуру в чуть великоватой больничной пижаме. Босые ноги, безвольно опущенные плечи и довольно длинные спутанные волосы цвета воронова крыла, полностью скрывающие лицо.

Я уже говорил, что скрываясь от аврората мне приходилось жить среди маглов? Ну, и к их культуре я тоже в какой-то мере приобщился. Так вот, сейчас передо мной стоял персонаж магловского фильма ужасов. Того, где утопленница из колодца вылезала. Что за черт? Неужели пациентов здесь не подстригают? Хотя, о чем это я? У самого волосы отрасли так, что приходилось постоянно отводить их от лица, чтобы не лезли в глаза. Но вот это – что явилось в палату – вообще нечто.

– Твой новый сосед, – дружелюбно положив руку на плечо этому нечто, подал голос санитар. – Надеюсь, вы найдете общий язык.

Парень – или все же девушка – сжался, пытаясь уйти от прикосновения, но санитар лишь сильнее сжал пальцы на его плече и склонился к беззащитно открытому, аккуратному ушку пациента продолжил, скатываясь в слишком уж интимный, на мой взгляд, шепот:

– Будь послушным мальчиком, не то придется пожаловаться доктору Лойзу, – после этих слов санитар покинул палату, оставляя меня наедине с этим странным персонажем, как со слов мужчины стало ясно наверняка – парнем.

– Эм… Привет? – неуверенно начал я, не зная, чего от него можно ожидать.

Парень не ответил, даже не шелохнулся. Жизнь в этом, казалось, бездушном изваянии выдавало лишь шумное дыхание, напоминающее раненого зверя, загнанного в угол.

– Меня зовут Драко, – решил я предпринять вторую попытку наладить контакт, без задней мысли шагнув навстречу.

Но этот чудик неожиданно резко отшатнулся от меня, с грохотом впечатавшись спиной в металлическую поверхность двери. Блять! Что ж ты такой дерганный? Столько лишнего шума поднял.

– Тише… – примирительно поднял я раскрытые ладони. – Я не причиню тебе вреда, – уверял я, продолжая медленно надвигаться. – Меня прислали сюда помочь…

Когда я приблизился на расстояние вытянутой руки, парень остервенело зашипел, на манер дикой кошки, заставляя тем самым отшатнуться уже меня. Сомнений не оставалось, очередная попытка поползновения на его личное пространство может обернуться для меня как минимум выцарапанными глазами. Кто знает, на что способен человек, удерживаемый в стенах психиатрического отделения.

Парень, двигаясь по стенке, дошел до своей кровати, забрался на нее с ногами и сжался, подтянув обхваченные руками колени к груди и уткнувшись в них лицом. Через пару минут его дыхание выровнялось и стало тише.

Неужели уснул? Вот в таком положении? Серьезно? Интересно, а он вообще разговаривает? Ведь, даже если когда-то это был нормальный человек, вовсе не значит, что так осталось и до сих пор. Как долго он здесь? Какую дрянь его заставляют принимать изо дня в день? Может, Грейнждер ошиблась, и этот тип уже давно потерян для общества.

С такими невеселыми мыслями я улегся в свою постель, почти сразу проваливаясь в сон без сновидений. Странно, на тот момент я даже не задумался над тем, что оказавшись в одной из больничных палат, я тоже должен буду получать какое-то сомнительное «лечение»…

========== 3. Пациент А-13 ==========

Глубокой ночью разыгралась гроза. Меня разбудил громкий раскат грома, казалось, просачивающийся сквозь стены. Посильнее зажмурившись от вспышек молнии, вероломно врывающихся в небольшое окно, я отвернулся, уткнувшись носом в стену. Но ни это, ни подушка, укрывшая голову, не помогли мне заснуть вновь.

– Да твою ж мать, – мой тихий раздосадованный стон утонул в очередном оглушительном раскате грома.

Где-то дальше по коридору, в одной из палат слышалось заунывное завывание кого-то из пациентов, также разбуженного грозой. С другой стороны при каждой ослепляющей вспышке молнии раздавались несколько испуганные вскрикивания и устрашающие пророчества о судном дне и о том, что теперь мы все умрем. Блять, что за бред вокруг происходит? Держу пари, проведи в этом месте достаточное количество времени и умом тронешься без помощи каких-либо препаратов.

Перекатившись на спину, я потер лицо ладонями, разгоняя остатки сна. А убрав руки и открыв глаза, едва не заорал в голос, увидев молчаливо стоящего над моей кроватью соседа по палате. Бледный, отливающий в ночном свете синевой, силуэт, темные волосы, по-прежнему нависающие на лицо, и вспышки молний, столь удачно дополняющие ужасающую картину. В очередной раз напрашивается вопрос: какого черта я когда-то решил, что изучить магловские фильмы – это хорошая идея?

– Что за… Тебе чего? – сбросив морок, спросил я хриплым ото сна голосом.

Молчание. Новый отблеск молнии, видимо угодив в местный громоотвод, окрасил палату красновато-желтым светом. Мой сосед рваным движением вскинул голову в сторону окна. Я видел, как вздрогнули худенькие плечи, делая фигуру еще более хрупкой и беззащитной, и как взметнулись чернильные пряди, открывая измотанные, но столь знакомые черты лица, прежде чем снова торопливо скрыть их от чужого взора. Я видел и не мог поверить своим глазам…

– Поттер? – неуверенно позвал я.

Словно только сейчас заметив мое пробуждение, парень резво отскочил, вновь забираясь на свою кровать и сжимаясь в прежней позе. Только в этот раз он продолжил наблюдать за мной из-под завесы волос. Следил, как я осторожно поднимаюсь с кровати и делаю первый маленький шажок в его направлении.

– Это… Правда ты? – склонив голову, я безуспешно пытался вглядеться в спрятанное от меня лицо. – Ты помнишь меня? – спросил я, делая еще один шаг к его кровати.

Кажется, это было ошибкой. Видимо, вновь расценив мое приближение, как угрозу парень швырнул в дверь снич, обнаруженный мной ранее. Во всяком случае, по блеснувшим в полумраке бокам я решил, что это именно он. Снич с грохотом, показавшимся оглушительным в ночной тишине, влетел в металлическую дверь и, упав на пол, укатился под мою кровать. От поднятого шума в соседней палате пациент с новой силой начал орать о скорой гибели всего сущего, из-за чего перебудил половину сектора. То там, то здесь начали слышаться завывания, бормотания и панические попытки выломать дверь. Все это создавало дикую какофонию, пока в коридоре не включился свет, и не послышался топот каблуков персонала. Раздались первые щелчки отпираемых замков, тихие переговоры санитаров, после которых палаты постепенно стали погружаться в тишину.

Как только шаги надзирателей приблизились к нашей двери, мой сосед нырнул под одеяло, притворившись спящим. Поняв причины такого поведения, я последовал его примеру. В дверное окошко проник луч света, невольно заставляя затаиться. Убедившись, что в нашей палате все спокойно, надзиратель прошел дальше. Через пол часа коридор полностью погрузился в тишину, нарушаемую лишь мерным стуком каблуков дежурного и громом затихающей грозы.

Отложив все свои домыслы и вопросы до утра, я усмехнулся себе под нос и удобнее завернулся в одеяло. А парень то не идиот. Он определенно понимал, что делает, когда поднимал шум. Также, как знал и то, что всех неспящих санитары успокаивают принудительно.

Утро встретило меня ярким солнечным лучом, нагло лезущим в глаза и кажущимся здесь чертовски неуместным и раздражающим. Приоткрыв один глаз я увидел пустую кровать напротив и не спеша сел, чтобы осмотреться. В палате я определенно был один, если только мой сосед не научился ходить сквозь стены. Тонкое одеяло с его кровати было сброшено на пол, словно парня вытащили из постели еще во сне и увели силой. Странно, что я ничего не слышал. Заглянув под свою кровать, я заметил закатившийся ночью снич. Пришлось подышать местной пылью, чтобы достать его. Потерев некогда золотистый бочок, я всё же добился, чтобы снитч выпустил свои тонкие крылышки. Однако взлететь он так и не сумел, как ни пытался. Разочарованно вздохнув, я спрятал снитч под свой матрас, решив вернуть чуть позже и лично в руки.

Вскоре мое внимание привлек скрежет открывающегося замка и в палату пошатываясь вошел мой сосед.

– Поживее, – потребовал санитар, подтолкнув его в спину и переводя взгляд на меня. – Ну что, дорогой, – обратился он, чем вызвал у меня презрительную гримасу, – пойдем полечимся, – сомнительное предложение, от которого я, увы, не мог отказаться.

Стиснув зубы, я терпел стягивающие запястья ремни и послушно проследовал за санитаром до кабинета, где меня ожидал колдомедик. Я узнал по увиденным вчера рисункам соседа по палате. В живую передо мной предстал молодой мужчина. Светлые волосы, аккуратно зачесанные на затылок. Прямой нос, высокие скулы и острый взгляд голубых глаз из-за стекол очков.

– Так-так-так, – сверкнув линзами очков, начал мужчина, листая мою личную карту. – Драко Люциус Малфой. Параноидальный бред, навязчивые идеи, неконтролируемые вспышки агрессии… – зачитывал он вслух.

Услышав набор своих недугов я не сдержался и саркастично фыркнул, чем привлек к себе внимание колдомедика. Мужчина тотчас впился в меня холодным цепким взглядом, прежде чем преувеличено ласково улыбнуться и подняться с места.

– Мы ведь так и не познакомились с тобой вчера, – подошел он почти вплотную. – Я являюсь заведующим психиатрического отделения, мое имя Стефан Лойз, можно просто – доктор Лойз, – дружелюбно представился мужчина. – Может, тебя не устраивает твой диагноз, и ты хочешь сам поведать мне, на что жалуешься?

– На мир во всем мире, – ответил я, на что улыбка колдомедика стала шире, приобретая черты звериного оскала.

– Вылечим, – все также улыбаясь заверил мужчина и двинулся к стеклянным стеллажам, перебирая расставленные на них колбочки и пузырьки.

– Не стóит, – хмыкнул я, – само пройдет.

– Конечно-конечно, – отозвался колдомедик, – пройдет… А мы ускорим этот процесс, – выбрав одно из зелий, он налил необходимое количество в небольшой мерный стаканчик и протянул мне.

Вот еще! Я на идиота похож? Отрицательно замотав головой, я попятился к двери, но неожиданно уперся в стоящих за спиной санитаров. Они скрутили меня в считанные мгновения, а колдомедик тем временем поднес к губам стаканчик, от которого я по-прежнему старался увернуться, крутя головой. Бесполезно. Дожидаться моего согласия здесь никто не собирался. Один из санитаров болезненно сжал подбородок, разжимая челюсть, а как только зелье было влито мне в глотку – крепко зажал рот и нос, вынуждая проглотить эту вонючую приторную дрянь.

– Хороший мальчик, – похвалил колдомедик, давая знак санитарам увести меня обратно в палату.

Всю дорогу до места мне с силой давили на спину, заставляя практически пополам сложиться. Видимо, опасались, что я попытаюсь вырваться. Да куда уж там! Парням бы впору вышибалами работать, а не санитарами. В палату меня буквально зашвырнули, придав ускорения ощутимым толчком в спину. До кровати я практически долетел, тут же запустив в уже захлопнувшуюся дверь попавшейся под руку подушкой.

– Черт… – устало выдохнул я, откидываясь на кровать и сверля белый потолок бессмысленным взглядом. Сил не осталось ни проверить здесь ли мой сосед, ни связно думать. Что бы в меня не влили, оставалось только ждать.

Первым симптомом стал жар, в одно мгновение охвативший все тело и столь же резко сменившийся противным липким холодком. От этих температурных качелей хотелось разорвать на себе удушающую пижаму и вместе с тем, наоборот, поплотнее завернуться в одеяло. Я метался по кровати, запустив пальцы во взмокшие волосы и изо всех сил стараясь взять свое состояние под контроль. Вскоре появилось третье ощущение – легкое покалывание на коже, словно все конечности разом онемели. Картинка перед глазами потеряла четкость и любое движение казалось чем-то сюррелистичным, то становясь медленным, как в густом киселе, то срываясь в немыслимую скорость, превращаясь в едва уловимое. Даже встать с кровати в таком состоянии оказалось нереально. Тело абсолютно не слушалось, лишь выгибаясь под немыслимыми углами и напоминая неисправную марионетку в руках неумелого кукловода. А потом появились они… Безликие размытые фантомы, появляющиеся из ниоткуда, просто возникающие в воздухе или выходящие из стен. Вновь и вновь эти темные фигуры тянули ко мне свои костлявые, замотанные в серые лохмотья, руки. Казалось, их прикосновения остаются на коже ледяными ожогами. Легкие наполнял въедливый запах гари, заставляя задыхаться. От собственного рваного дыхания, ставшего вдруг оглушающе громким, закладывало уши.

Вот, новый фантом навис, сцепив свои сухие пальцы на моей шее, а в следующую секунду его образ развеялся дымкой из-за появившегося в поле зрения соседа по палате. Его темные волосы по-прежнему висели непроницаемой завесой, щекоча мое лицо, когда он склонялся чуть ниже. Я старался сфокусировать взгляд, хоть как-то удержать уплывающее сознание. Хотел поднять налитую свинцом руку, чтобы убрать мешающие чернильные пряди и увидеть, наконец, скрытое ими лицо. Но сколько бы не пытался, пальцы раз за разом встречали пустоту. В какой-то момент меня словно переклинило, и бесполезность собственных действий вызвала тихий смех. Не знаю над чем, почему и как долго я смеялся. В конце концов зажмурившись, я обхватил голову руками, сжался в позе эмбриона и отвернулся носом к стенке. Нездоровый смех постепенно сменился апатией. Тело охватила агония, словно в нем мучительно медленно ломали кости, но даже на это было наплевать, и я просто терпел, сгорая в повсеместной боли, пока сознание не погрузилось во тьму.

========== 4. Знакомьтесь – Полли ==========

Новое утро. Я снова один в палате. Голова казалась нереально тяжелой. Во рту пересохло и язык противно прилип к небу. Скрип дверного замка неприятно резанул слух и в палату зашел лохматый длинноволосый парень. Кто он? С трудом удалось вспомнить даже то, кто я и что я здесь как раз для того, чтобы вытащить его. На секунду возникла мысль, что вчерашний день полностью вылетел из жизни и, если такое будет повторяться, вытаскивать придется уже меня самого. Хотя, кому какое дело до меня?