Текст книги "Мой особый вид самоиронии или "Секрет Полишинеля" (СИ)"

Автор книги: Azraile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Дрожь стала моим привычным состоянием. Мне холодно, потому что куртку у меня отобрали, а несчастный свитер порван в клочья, мне страшно, потому что испытывать страх в ситуациях, которые ты не можешь контролировать – нормально. А еще я горда. Горда за ту толпу, идущую на эту заброшенную пристань.

Свастоны потрясающие. Слабоумные, отчаянные, невероятно глупые, но потрясающие. И все они, эта горстка из пятидесяти человек, готовы биться до последнего.

В толпе я замечаю Такемичи. У него колени ходуном ходят, даже отсюда видно, но он гордо вскидывает подбородок, смотря на Изана, а после ошалело тупит взгляд, видя меня. Я молча качаю головой.

Надеюсь он не додумается сюда лезть.

Меня замечают все и шепот эхом проносится по взбудораженной толпе «Тосвы». Чифуи смотрит на меня испуганно, и я клянусь, он хочет дернуться ко мне, но его тормозит Такемичи.

– Не переживайте, – Изана говорит громко и меня глушит.

Хватка его сильно оттягивает мои бедные волосы назад, заставляя вскинуть подбородок, и я пытаюсь его отцепить, но выходит крайне паршиво.

– Это представление для Майки.

– Он тебя убьет, когда узнает! – Возмущенный голос из толпы уверенности не придает.

– Но его здесь нет.

И не должно быть. Он потерял сестру. Хорошо, что он не пришел, это была правильная мысль. Хотя бы из-за того, что он не порадовал своим присутствием Курокаву.

Они что-то решают, но я не слышу. Голова моя гудит, как театральный оркестр и я с трудом улавливаю суть происходящего.

Вижу, как Пеян вступает в бой с парнем, у которого пол ебала в тату. Вижу, как он побеждает и радуюсь, но сил с трудом хватает на слабую улыбку.

А дальше начинается настоящее месиво. Замечаю, как Чифуи прилетает по лицу, морщусь, потому что боль фантомом распивается по голове.

Хаккай и Улыбашка мощные ребята. Особенно Улыбашка. Странно, что мы с ним так и не подружились, хотя, возможно дело в том, что я просто мало с ними общалась. Нужно будет это исправить…

Картинки плывут перед глазами, и я с трудом улавливаю в них знакомые лица, но Такемичи я вижу сразу. Такого смелого, упертого, но невероятного. И как только он все это выдерживает? Как справляется? Мне вон раз по голове дали да пару дней голодом поморили, и я расклеилась, с трудом держа глаза открытыми.

Его бьют и яркие пятна крови хорошо виднеются на пыльной, но светлой дороге.

А дальше я слышу рев мотора и замечаю светлую, самую любимую макушку. Я вижу Майки. А Майки видит меня. Видит и глаза его широко раскрыты. Конечно, вряд-ли он ожидал здесь меня встретить. Интересно, что он подумал, когда я перестала отвечать на звонки? А когда не обнаружил меня дома? Надеюсь, он не сильно беспокоился обо мне… Не хотелось бы.

Голова становиться все тяжелее и я, кажется, отключаюсь. Надеюсь синяка на лице не будет, но я чувствую, что падаю я, на железную крышу контейнера, лицом.

Мягко и тепло. Первое, что я почувствовала после того, как прийти в себя.

Блять, да кто-нибудь когда-нибудь выключит это солнце? Почему никто не зашторил сранные занавески, боже.

Глаза щипит от надоедливого солнечного света даже через шторы и меня подташнивает. Голова по-прежнему гудит, но вставать нужно.

Запах лекарств давно окутал меня и наверняка впитался в одежду. Я лежала в больнице.

Догадалась я не по белым стенам и не по пружинной кровати, а по милой медсестричке, которая копошилась с моей капельницей.

Погодите, капельница? Я что умираю?

– Как Ваше самочувствие? – Кажется медсестра все же заметила мое пробуждение и теперь крайне заинтересована моими показателями. Мило.

– Тошнит. – Врать я не буду, уж точно не после случившегося.

– У Вас было сотрясение, это пройдет, я принесу воды. – Новости просто потрясающие.

Девушка кивает мне и было собирается уйти, но я противная и вредная, поэтому торможу ее на пол шага к порогу.

– Извините! – Собственный крик бьет по голове тяжелой булавой. – Сколько я была без сознания?

– Около двадцати восьми часов. – И уходит. Ну и иди. Вода мне действительно не помешает.

Чуть больше суток, да? Ничего себе меня треснули. Еще и рука в бинте, просто потрясающе. Очень надеюсь, что матери не сообщили, не хотелось бы выслушивать ее скандал.

… Битва с «Поднебесьем» закончилась, да? Вау. И я все проспала, впрочем, ничего нового. Интересно, что-то пошло «не так»? Хотя, думаю, это уже не имеет значения, ведь «не так» все пошло еще в тот самый момент, как я открыла глаза в этом мире.

Боль еще оседает где-то в груди, но она отличается от той, что я испытывала при потере Баджи. Не такая тягучая и тяжелая, но по-прежнему режущая сердце. Видимо я черствею.

Дверь в палату гулко бьется о стену, и я клянусь сломать кому-то руки. Но на пороге стоит Такемичи. Избитый, в бинтах и ревущий, впрочем, как и всегда, а за его спиной Чифую, с подбитой щекой и Манджиро, целый, но невероятно уставший.

– Нео! – И вновь эта боль в голове. Говорите шепотом.

Такемичи ковыляет ко мне на костылях громко шмыгая носом. Боже ты мой, сколько воды из этого парня вытекает, почти фонтаны Питера.

Он хрюкает, а Чифуи успокаивающе гладит его по голове. Они рассказывают мне о произошедшем, болтают о чем-то без умолку, очевидно пытаясь отвлечь меня от пережитого. Дурачье. Такое сложно забыть, но я благодарна, действительно благодарна.

Болтают эти двое, но не Манджиро. Он молчит. Молчит и смотрит в окно, задумавшись о чем-то своем.

Чифуи и Такемичи уходят минут через пятнадцать, а Манджиро остается. Я хочу встать с кровати, вправду хочу, но мне не дают, угоманивая одним лишь взглядом.

Манджиро смотрит тяжело, уверенно, но я клянусь, что вижу в его глазах такую печаль, такую вселенскую скорбь, что ком становиться в голове сам собой и меня душит. Душит от одного лишь его мелкого, плавного движения в мою сторону.

Кажется он проглотил язык.

Молчит и не касается меня, предпочитая перебирать пальцами стоявший на прикроватной тумбе стакан.

– Майки…? – Мне хочется спросить об Эмме, хочется узнать, как он себя чувствует, но он не откликается.

Вновь переводит взгляд на окно. Вздыхает.

– Мы расстаемся. – И в этом предложении он не оставляет мне выбора.

Я чувствую, как внутри завязывается тугой узел и тянет вниз, подобно якорю.

– Ч-что? – И я бы спросила громче, но слезы сами накатываются на глаза.

– Так будет лучше. – Он шепчет это глухо, себе под нос, и я с трудом разбираю слова.

А после он уходит. Не оборачиваясь. Дверь закрывается, и я наконец гулко всхлипываю, потому что это слишком меня задело. Слишком кольнуло по сердцу и ни одно предположение о его поступки не хочет лезть в голову. Он оставляет меня наедине с моим, тянущим ко дну, якорем.

Я плачу и боль в голове мешается с той, что растекается по всему телу от череды булькающих стонов.

– Вот и все.

Говорю это себе так легко, борясь с собственным голосом. Эти семь букв. Но принять их смысл не получается и я кричу. Потому что крик – единственное на что я способно в этой ситуации.

Это стало днем, когда он просто ушел оставляя вместо себя огромную, сквозную дыру в сердце.

========== Часть 27: Не сон ==========

Комментарий к Часть 27: Не сон Большое спасибо за использование ПБ

Нас 400!!!!

глава может быть тяжелой для некоторых людей

Она стояла посреди огромного белого зала.

Где-то в дали виднелась туманная лестница. Там явно отсутствовало пару ступенек. Позади – рельсы, зарытые в землю.

Высокие потолки.

В помещение не было ни единой лампы, но белые каменные стены словно сияли изнутри, освещая все здесь находившиеся.

– Это метро?

– Заброшенное. Поезда сюда уже давно не приходили.

Эхо голоса ударилось об гладкие стены, заставляя обернуться. Перед ней стоял не очень высокий, может на полголовы выше, мужчина, с короткими черными волосами и какой-то очень уж знакомой татуировкой на шее.

– Впрочем, эскалатор тоже не работает, приходится подниматься пешком.

– …Ты?

Перед ней стоял Майки. Не тот белобрысый паренёк из 2005-го, а взрослый Манджиро из будущего.

– Санзу вколол мне двойную дозу, и я умерла, да?

Температура здесь не ощущалась, ровно как и не чувствовались запахи, по ощущениям напоминало нахождение в вакууме или водном шаре, в котором обычно резвились дети на берегу моря.

– Санзу? Оу… Так вот из какого ты будущего. – Он замечает, как по бледному лицу девушки скользит тень. – Ох, не пугайся, Нео-чи, это просто перепутье. Не думаю, что ты мертва на самом деле.

– Обнадёживает… – Почему-то факт "почти смерти" ее не беспокоил. – Какое ещё «перепутье»?

Брюнет грустно улыбнулся, садясь на пол, у края бордюрки и свешивая ноги к рельсам.

– Садись, не бойся, – Постукивая ладонью рядом с собой, не переставал улыбаться парень.

– Я тебе не собака… – Девушка упиралась, но все же присела рядом, подгибая под себя пятки.

– Ты в межпространстве… – Задумывается над сказанным, но, не найдя других слов, кивает сам себе. – Здесь рождается время. Ну или, если быть точнее, будущее и прошлое одного единственного человека.

Она смотрела на него неотрывно, и он откровенно наслаждался этим блуждающим, по его телу, взглядом, ведь так давно не ощущал его на себе. Светлые брови чуть хмурились. В реальность происходящего верилось с трудом, но, в общем и целом, других вариантов, как слепая вера, не находилось, поэтому она уточняет:

– Твое?

– Да. – Взгляд у черноголового Майки был мягким, очень теплым, хоть и с некой долькой печали. Худые опущенные плечи, так не идущая ему мертвенная бледность, все это казалось знакомым.

– А я то тут, что забыла?

– Ты? Ты часть моей жизни. Любой из них. – Указательный палец тыкает в собственную грудь, – Моего: Того где я всех убил в попытках найти самого себя. – Парень обернулся, указывая рукой в сторону ближайшей, разрушенной арки. – Вон там, спиной к нам, сижу я из прошлого. Узнаешь эту форму Свастонов? То ещё времечко… – Рука опустилась на макушку девушки, поворачивая ее голову чуть леве. – Вон тот белобрысый с дурацкой татуировкой на шее – Я, который хотел сделать все как можно лучше, но, в итоге оплошал. Вон та тень рядом, то изначальное прошлое, где Тосва процветала и разрасталась. А там, вон, у лестницы, блеклая тень, видишь, словно телевизионные помехи? Это ещё несформированное будущее.

– Ого… – Она чуть щурилась, глядя в черные глаза самопровозглашенного убийцы. – Но почему я здесь? Это ведь твое время, а не мое.

– … Не уверен. Скорее всего Такемучи опять совершил скачок, а ты, умершая в этот момент душа, скакнула в ближайший из миров. На самом деле я часто тебя здесь вижу. Ты просто не помнишь. Наверное, скоро вновь исчезнешь. – Майки устало вздыхает, кивая на тонкие кисти рук подруги. – Впрочем, посмотри, уже пальцы белеют.

Кончики пальцев и впрямь становились прозрачными, словно растворяясь в воздухе подобно цветочной пыльце.

– Знаешь, я все хотел спросить. – Глаза у нее все такие же зеленые и он все так же в них утопает. Ничего не изменилось. – Почему ты оказываешься в любом моем будущем? Даже тогда, помнишь? Когда я приставил к твоему виску пистолет?

Девушка усмехнулась. Ее, уже полностью распавшаяся в пыльцу рука, коснулась растрёпанных волос Непобедимого.

– Потому что ты дурачек, который сам не справляется. – Это было правдой, именно той, которую она старалась донести до него все эти годы. – Может ты поймёшь причину хотя бы в следующем будущем?

– Я не дурачек. – буркнул, обижено дуя щеки. – Постарайся не умереть там… В прошлом.

Он просит об этом лишь потому, что сердце за ребрами нещадно ноет каждый чертов раз, когда он наблюдает за тем, как она превращается в пыль на его глазах, а он никак не может ее удержать. Хотя бы на еще одно мгновение.

– Постараюсь.

Однажды любимый мною дождь стал мне ненавистен до дрожи в теле… Это произошло тогда. Тем вечером.

Как же я ненавижу школу! Я с трудом дожила до выпускного средней, а тут пришлось поступать в старшую, с отдельным экзаменом, потому что дражайшее семейство решило, что учиться абы где, да еще и с моими друзьями-уголовниками, мне нельзя. Впрочем, я то поступила и, на самом-то деле, без особых проблем(было ли здесь дело в связях моей матери или в моем непревзойдённом уме (его отсутствии) я не знала), только вот со старыми товарищами видеться не перестала. Странно было бы думать, что я так просто от них откажусь. Нет уж, эти пиявки засели в моей жизни надолго, и я уж точно никуда от них не уйду, а они от меня. Даже если сами захотят. В этом плане я, увы, та еще эгоистка.

Так вот, вернемся к теме школы. Как можно догадаться, по этим будням в длинных коридорах и душных классах с книжными полками во всю стену, – я не скучала. Однако, после скучных уроков музыкальной грамоты, – вы только подумайте, я поступила в школу с муз. уклоном, – я перепрыгиваю через не особо то и высокий забор, ограждающий территорию лицея от шума города, и мчу, мчу к своему кошкоподобному другу. Речь идет о Чифую, если кто не догадался.

Знаете, его школа мне нравится куда больше моей. Помимо здешней атмосферы, тут собрались все мои гопники. Ну… почти все.

А еще здесь слеповатый охранник, так что пробраться внутрь не оказалось сложной задачкой и этот трюк с показом чужого пропуска, прокатывает каждый раз.

И кажется я пришла как раз вовремя. Вижу знакомую белобрысую макушку, направляющуюся к черному ходу. Тоже мне, прогульщик.

– Чифую! – Ай, блять! Да кто придумал эти сраные порожки, я вечно о них стукаюсь. – Епт, Мацуно! – Да затормози ты уже, я же сейчас от спешки ебнусь и протру вам носом все полы.

Ну неужели обернулся. Так, так, а кто это у нас тут с тобой? О, знакомые все лица, привет Ханага…

– Нео! – Спасибо, что перебил поток мыслей.

И он разревелся. Что-то мне казалось, что за эти пару лет эта странная привычка плакать от чего угодно прошла. Если только не… Нет. Ну не может такого быть. Только не сейчас, только не этим летом. Ну что же такое-то?! Я только жить нормально начала, Такемичи.

И смотрю я на тебя с таким подозрением только по одной причине.

– Будущее? – Вопрос срывается с уст быстрее, чем я успеваю подумать о том, что ошибаюсь.

Но я не ошибаюсь, ведь почему тогда он так громко шмыгает носом, а Чифую, – который между прочем мог хотя бы смс мне скинуть с предупреждением о прибытии Ханагаки из 2018-го, – просто пожимает плечами да ободряюще хлопает сопливого блондина по спине.

Не то, чтобы я злилась… Хотя нет. Я злюсь. Тоже мне ЗЭ БЭСТ ФРЕНД.

– Давно? – Этот вопрос мне кажется логичным.

– Сегодня утром. Я только вернулся. – Хрюкать было необязательно.

Ахуенные новости, что я могу сказать?

… На самом деле я рада. Да, я ворчу хуже подъездной бабки, но я действительно рада его видеть. Хотя в голове теплятся воспоминания об этом его визите в прошлое. Они размытые, совсем туманные, с потертыми лицами, но то, что ничем хорошим эта история не закончится – я помню, и от этого по телу бегут пугливые мурашки.

За эти два года много чего произошло и не все раны мне хочется ворошить. Я определенно против, но, видимо, уже поздно. Поэтому я просто обнимаю его, тихо всхлипывающего и слюнявящего мне плечо рубашки. Чифую устало выдыхает.

Он успокаивается спустя пару минут.

– С возвращением, Такемучи.

Он открывает рот, наверняка чтобы тоже меня поприветствовать, но эту идиллию обрывает знакомый голос одного долговязого парня.

– О, ребята! Вы же не заняты? Хочу кое куда сходить.

Меня, как обычно Хаккай игнорирует, но это ничего, я привыкла. Хотя, Чифую, впрочем, как и сейчас, неизменно меня подкалывает тем, что проблема вовсе не в Хаккае, а в том, что я пугаю людей. Ага, конечно, тогда все девчонки Токио в той же лодке, что и я

Считаю это полным враньем, но меня никто не слушает и все продолжают свою глупую комедию.

Ведут нас не так уж и далеко, зато куда! В небольшую такую фирму по продаже недвижимости, на одном из токийских перекрестков.

О да, это место пропитано пафосом. Пэян, на пару с Па-чином, с которым мне довелось познакомиться (по нормальному, без ругани и прочих неприятных обстоятельств) не так уж давно. Последний восседал на широком кожаном кресле за письменным столом и важничал, размахивая своими очками в разные стороны, когда Такемичи его не узнал.

Но рада я была другому человеку, сидевшему в кресле поменьше у длинного стола переговоров. Такого лохматого и худого сиреневоволосого паренька.

– Мицуи, золотце, а что ты тут забыл? – Вежливостью я никогда не отличалась.

– Как грубо. – Такаши скалится, но я то знаю, что он уже давно привык к моим клыкам и вполне спокойно реагирует на такие странные жесты внимания (я просто грубиянка, а у него доброе сердце, вот и вся история).

– Таканчик, ты ищешь квартиру? – О, все, взрыв химии между Хаккаем и Мицуи, просьба нырнуть в убежище. Нет, я серьезно, за их взаимодействиями можно наблюдать вечно.

– Хочу снять малюсенькую студию, для работы.

– А "малюсенькой" для твоего таланта будет достаточно?

Я не грубила или язвила, Мицуи потрясающи дизайнер и я бы очень хотела, чтобы у него был свой магазин, потому что его наряды – это нечто. Однажды мне на голову упал его скетчбук, – мы не будем говорить о том, что я делала у него дома и почему я шарилась на его рабочем столе, – и там было столько всего!!! Мне даже сшили милое платье, по его дизайну. Ну, он же и сшил. Я поработала моделью. Что тут сказать, я находка для дизайнера, материала на меня уходит крайне мало. Спасибо стрессу за фигуру.

Так вот, мы о чем? Ах да, о том, что Па теперь дохуя бизнесмен. Не успел вернуться на свободу, как тут же приступил к делам семейного бизнеса. Горжусь колобком, что тут сказать?

– Я тоже хочу однокомнатную, задолбался с Юзу жить. – Ты главное ей об этом не говори.

– О! Я тоже гляну. – Чифуи, ты то куда? Я не хочу одна оставаться в родительском доме! – Такемичи, тоже посмотри.

Отлично, а про меня, бледную мышь Нео, все забыли?

– Не дуйся, Оони, иди смотри. – Спасибо Мицуи, хоть у кого-то здесь есть сердце.

А после все разошлись по подработкам, и мы с Такемичи остались одни. На дурацких скрипучих качелях.

– Все так изменились. – Скрип хорошо перебивал тихий голос Такемиччи, но я прекрасно понимала, о чем он говорит.

– Два года прошло. – Улыбка тянется сама собой, и я не в силах ее контролировать. – Много чего произошло.

– Ага… – и он становится темнее тучи. – Я хотел, чтобы мы вновь все собрались в банду, мне нужно кое-что сделать и нужна их помощь, но теперь, видя, какие они счастливые, я не хочу их впутывать. – На глазах его снова блестят слезы. – Хочу защитить то, что защищал он.

– Он? – Все мы знаем о ком идет речь. – Майки, да?

Чего взгляд тупишь, перепуганный, словно на ежа сел.

– Прости. – Глухо, совсем тихо, еще и в такт противному скрипу ржавчины.

– За что? – Я знаю ответ, но… Что же. Я все равно хотела спросить. – Я опять померла в будущем, да? – Поджимает губы… – Поэтому ты так разнылся при встрече?

Кивает. Что же, этого дерьма стоило ожидать. Но почему тогда так неприятно колет сердце? Надеялась на хорошую историю для своей жопы? Да уж. В этом вся я.

– Угу. – Ладно. В целом этой информации мне достаточно, чтобы сделать пару выводов. – Майки сильно изменился, он…

– Не продолжай, пожалуйста. – А то мое сердце и впрямь не выдержит.

И мы молчим. Что же. Да, этого дерьма стоило ожидать, и я в действительности думала о том, что могу умереть в будущем. Просто не знала причин. Я и сейчас их не знаю, но в моей пустой голове возникает такой отвратительный и отчаянный план, что саму тошнит.

А после Такемичи звонит Дракен и он прощается со мной, чтобы потом встретиться в последний раз…

Однажды я возненавидела дождь ведь он был последним, что я видела в самом родном месте в моей жизни.

Так уж вышло, что после разрыва с Майки и смерти Эммы я стала для Кен-чика особого вида занозой в заднице. Вечно крутилась рядом, пока они с Инупи копошились в моторах байков. Надоедала ему по выходным и знала о нем все. Я прилипла к нему по одной простой причине – я не могла допустить его смерти. Факт того, что он погибнет засел в голове как тупое четверостишье. Я помнила наизусть его погибель и это, наверное, было единственным, что оставалось в моем сознании четкой картинкой.

Поэтому, когда Инупи примчал на порог магазинчика, с просьбой Дракену звонить Ханагаки, я стояла рядом. А когда этот безмозглый блондин ринулся в парк атракционов – я сидела на заднем сидении мотоцикла.

Дождь всегда навевает на людей тоску. Кого-то он вдохновляет, кого-то успокаивает, но он всегда несет в себе скрытую печаль. Просто иногда эта боль колит сердце, а иногда заставляет улыбаться.

Я любила дождь и была рада, что он вызвал у меня это странное, самоотверженное желание…

Мы ехали быстро. Настолько быстро, что скользили на поворотах, а когда приехали на место, байк просто улетел из-под нас. Хорошо, что я научена горьким опытом езды по мокрым трассам и у меня выработались неплохие рефлексы.

Мы видели Ханагаки, мы видели Сенджу, вставшую перед ним грозной стеной, и мы видели толпу людей в черном, направившие на них пистолеты.

Дракен был быстрым, а я была отчаянной. Я не могла допустить его смерти, я просто не могла себе этого позволить, нельзя было его терять…

Гулкий шум выстрела от которого закладывает уши. Тяжелое чувство в районе ребер и мокрый-мокрый асфальт.

– Нео!!! – Дракен кричал громко и голос его резал слух. – Дура! – Оскорбление получилось скомканным, и я пропускаю его мимо ушей.

Холод заполнял мое тело, и я начала ощущать тягучую, очень тяжелую, но одновременно резную боль в груди.

Меня подстрелили. Я знаю.

– Нео-чи! – Майки?.. Нет. Это был Такемичи.

И почему они, два придурка, склонились надо мной в слезах? Почему они плачут?

Губы кривятся в клыкастой улыбке, и я чувствую, как легкие заполняет кровь. Она давит на ребра и мне хочется прокашляется, но красная жидкость застряет в горле, и я давлюсь ей.

Интересно, Баджи было так же больно?

– Нео, просто не шевелись, скорая едет, все будет хорошо. – Дракен бормочет что-то встревоженно, старательно заправляя мне за ухо мокрые пряди волос. – Зачем?

Говорит только Кен-чик. Такемичи молчит, и я с трудом улавливаю на его лице хоть какие-то эмоции.

– Потому что так было правильно. – Рот заполняется кровью, и я хочу ее сплюнуть, но не получается, поэтому она просто течет по подбородку. Наверное, выгляжу ужасно. – Я уже потеряла Баджи и Эмму, Кен-чик, я не хотела, чтобы ты был следующим.

И я говорила правду. Ведь он нужен Майки куда больше меня… Я долго размышляла над этим, долго мучила себя этими мыслями и пришла к выводу, что просто не могу допустить его смерти. Просто не хочу… А возможно, я просто бежала… Или пыталась искупить свою вину, за что бы то ни было. За украденную жизнь чужого человека и за то, что не смогла спасти две другие.

– Нео, ты не должна была… Майки ведь меня просто не простит… – Хах, так вот что тебя беспокоит? Эгоист.

Я хочу пошутить, но спазмы невовремя сдавливают тело.

Я болезненно улыбаюсь и вижу, как его руки сжимают мои ладони. Вижу, но не чувствую. Видимо это конец, потому что расплывчатые запахи еды из соседней кафешки, пота и сырости теряются, картинки плывут, и мне кажется правильным высказать свое последнее желание.

– Такемичи. – Я слышу, как хрипит собственный голос.

Он отзывается не сразу, чуть сконфуженно, смотрит прямо мне в глаза и отчего-то начинает плакать.

– Подотри слезы, Герой, и выслушай мою последнюю просьбу.

– Нео, нет, скорая уже… – Рюгуджи скулит, и я вижу, как ему больно, но эту боль унять я не смогу. Неужели привязался ко мне, такой бестолковой и вечно лезущей на рожон? Сам ведь говорил, что я та еще проблема...

– Да? – Такемичи кажется верит в происходящее чуть сильнее, и я ему благодарна.

Я вижу капли дождя, но не чувствую, как они бьют по лицу, не ощущаю этой блаженной прохлады и от этого становится совсем грустно.

– Сломай Майки нос за меня, хорошо? – Я дожидаюсь слабого кивка и продолжаю. – А еще скажи ему, что я… – Говорить становится все тяжелее и я вновь давлюсь кровью. – Люблю его, несмотря ни на что.

Я не слышу его ответа, не слышу, что говорит Кен, лишь вижу, как его губы шевелятся, а после и это покрывает туманная дымка, превращающаяся во тьму.

И я падаю… Падаю во мглу.

Трель будильника режет слух. Почему я не вырубила его в выходной? Запах сгоревшего кофе щипит нос.

Выходной? Будильник? До сонного сознания медленно доходит. Какой еще выходной с будильником? Я ведь… Я ведь прыгнула под пули. Я ведь…

Адреналин бьет в голову на пару с осознанием, и я вскакиваю со скрипучей кровати нервно ощупывая свою грудь. Никакой дыры…

Быть этого не может, мне ведь не приснилось?

Взгляд бежит по захламлённой пожитками комнате, и я совершенно теряюсь в пространстве.

Первой мыслью было схватиться за телефон и проверить сайт с мангой. Все должно было измениться. Просто обязано!

Воспоминания водопадом бьют по голове и перед глазами бегут картинки, слышится эхо голосов. Их голосов...

Пальцы истерично заклацали по сенсорному экрану в попытках попасть на последнюю опубликованную главу. Сердце уходит в пятки.

– Нихуя не изменилось… – Глаза щипало, и я уже не могла разглядеть черно-белые картинки на экране. – Черт! – Телефон с характерным звуком вьебался в стену и, кажется, разбился в дребезги. – Это ведь не было сном, точно не было! – Слезы неконтролируемым потоком текли из глаз обжигая щеки. – Не могло! – Следующим в стену полетела подушка, какая-то книга, зарядное.

Мое сердце рвалось на части, а дыхание давно сбилось. Я прыгнула под чертовы пули, чтобы всех спасти! Я хотела, чтобы все остались живы, я хотела умереть!

В дверь постучали, и я замолкла, глотая всхлипы.

– Не сон это. – Истерика постепенно гасла, и я повторяла, словно в бреду, – Не сон…

========== Часть 28: Первая – последняя встреча ==========

Комментарий к Часть 28: Первая – последняя встреча Спасибо за использование ПБ!

07.04.2003{?}[ Четвертое июля по восточному стилю написания]

Шум взлетной полосы, встревоженные люди вокруг, ругань из-за потерянного багажа и надоедливые таксисты, которые кружляют вокруг аэропортов вне зависимости от страны в которую ты приехал.

Туалеты в аэропорту такие же шумные, как и основной зал, где люди сидят в ожидании своего рельса или ждут туристический автобус, который отвезет их усталые тела по экскурсиям.

Зеркала тут с подсветкой, прикольные такие, горят ярко-ярко и лицо подсвечивают, заставляя выглядеть мою и без того бледную кожу почти зеленой. Или, возможно, я отравилась рыбой в самолете. Не зря же живот крутит. Вы видели вообще меню для эконом-класса? Просто кошмар, мне кажется свиней на ферме и то лучше кормят.

На улицу я выходить не спешила. Во-первых: там палит солнце, а я, так непредусмотрительно, решила не брать крем от загара, а во-вторых: от волнения у меня дрожат ноги.

Прошел год с того дня как я… Вернулась? Думаю, это слово подходит как нельзя кстати к произошедшему со мной. Знаю, это звучит как бред сумасшедшего, мой психотерапевт сказал мне тоже самое. Ладно, нет, он так не сказал. Его бы точно уволили за такую осечку, но я и по взгляду прочла все его мысли. Но, хочу отдать Сергею Васильевичу должное, даже не смотря на мои сдвиги по фазе, он от меня не отказался, но успокоительные мне прописал. Неплохие, к слову, оказались таблетки, благодаря ним я пришла в норму примерно за месяц. Если абсолютное нежелание что-либо делать можно было назвать «нормой».

А на что вы рассчитывали? Думали я с широкой улыбкой приступлю к своей обычной жизни? Нет. Не так все просто. Первое, что я сделала по возвращению… Мне кажется стоит перестать так называть это событие. Эм… После того, как мне пришлось заново учиться жить там, где я жила двадцать лет своей жизни… Это еще хуже звучит. Короче! Первым моим решением стало бросить учебу. Я этого не сделала. Правда пыталась, дважды забирала документы, но уйти мне не дали.

Диплом я сдала чудом, полностью забив на учебу и посвятив все свое время приемом у психотерапевта, поскольку моя фляга свистела так, словно у этого дома не было окон, и работе. Идея пойти работать репетитором японского языка оказалась хорошей. Удивительно, но первым подтверждением того, что все произошедшее– реальность, был факт того, что я помнила язык. Словно всю жизнь являлась его носителем. Первое время я с трудом понимала говорю я сейчас на русском или японском, но, спустя какое-то время, я все же пришла в норму и даже придумала как на этом можно заработать.

И вот, спустя год, я с моим Сергеем Васильевичем пришли к выводу, что было бы не плохо слетать в Японию, дабы восполнить свои воспоминание и отпустить всю эту ситуацию. На самом-то деле к этому выводу мы пришли еще шесть месяцев назад, вот только решилась я на этот шаг только сейчас.

Мне было больно. Невыносимо больно весь этот чертов год, я с трудом вспоминаю хотя бы одну бесслезную ночь. Бессилие душило меня, рвало глотку, но я никому не могла рассказать все, что чувствую. Слишком уж это… Личное.

В общем, моя семья даже и не знала, что я хожу к психиатру. Знала одна-единственная подруга, но и ей было страшно рассказывать все. Никто бы не рассказал, окажись он на моем месте. В этом я, увы, уверена.

Но ситуация, как я уже и сказала, давила на меня, душила, поэтому я здесь. Стою у остановки перед отелем, в котором остановилась и разглядываю знакомые улочки.

Каждую из них я помню наизусть. На каждой я была и у каждой есть своя особая история. И я иду, иду потому что ноги сами ведут меня через эти кривые переулки. Они ведут меня к набережной.

Вода, от порывов ветра бьется об бетонные бортики берега, брызгает мне на лицо робкими каплями, и я вдыхаю этот морской воздух полными легкими. Выдыхать совсем не хочется, но и задохнуться тоже, поэтому я держу этот соленый привкус во рту еще с секунду и выдыхаю.

Я помню это место… Хотела забыть, отчаянно бежала от всех тех картинок-воспоминаний, но у меня никогда не получается делать так, как хочу я.

Это был берег Манджиро. Он часто сюда приходил, а я извечно составляла ему компанию. Когда он не мог принять решение мы сидели здесь, свесив ноги к воде и разговаривали. Обо всем на свете…

Ноги приятно затекли от долгой ходьбы и следующим местом, к которому я пришла было кладбище. Я слишком часто его навещала там, в той моей жизни. Оно не изменилось. Все такое же, как я его помню. Только вот двух заветных могилок здесь нет и это дает мне какое-то легкое облегчение. Конечно их здесь нет… И это ведь, хорошо, да? Пускай сердце и скулит, но я рада, рада, что они не здесь.

Обманывать себя я могу вечность.

Следом идет средняя школа. Та самая, с которой все и началось. Та из которой не хотелось уходить и в которую я готова вернуться в любой момент, вы только дайте мне шанс.