Текст книги "Мой особый вид самоиронии или "Секрет Полишинеля" (СИ)"

Автор книги: Azraile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Пэяна я ждала около получаса, и собака уже успела пометить забор школы. Хорошо, что охранник не заметил.

Пришел этот, крайне неоднозначный человек, в цветастой рубашке и школьных шаровары, и я правда пыталась сдержать истерический смешок, но он вырвался с уст быстрее чем я успела подумать.

– Че смешного? – Насупился, как еж в холодную зиму.

– Да так. – Зеленая рубашка с попугаями, но я тебе об этом не скажу. – Держи свою лохматую. – Собака подозрительно рычит, когда я передаю поводок. – Вы не ладите?

– Мне кажется она любит всех, кроме меня. – А сколько вселенской скорби в этом голосе.

В нос ударяет резкий запах цитрусов, и я залпово чихаю. Ну и резкий же у него парфюм, словно пол флакона на себя вылил.

– Ты, это, просто духами не злоупотребляй. – Нос предательски чешется, и я чихаю еще раз. – Собаки не любят резкие запахи. – Их никто не любит.

Очевидно желая проверить правдивость моих слов Пэй принюхивается к собственному вороту, фырчит и вяло кивает, а после, бурча о том, что у нас у всех просто нет вкуса, уходит.

Всегда рада помочь, Пэян, всегда рада… Так, когда мы там с Дракеном встречаемся?

Я ожидала всего: Такемичи в слезах, перепуганного до усрачки, Наото с абсолютно каменным лицом, Хинату, решившую, что она бы сошла за хорошего сыщика, Эмму, которая, кажется, сейчас лопнет от счастья, потому что Дракен, уже пафосно удалившийся в закат, просто посадил этого сраного медведя, которого вытаскивал час из автомата, ей на голову.

Я ожидала всего, но не Майки с ПАЛЬМОЧКОЙ на голове. В манге этого не было и поэтому я, не стесняясь, орала в голосину, согнувшись в три погибели и чудом ещё не свалившись на холодную бетонную плитку кафе.

– Прекрати. – Он насупился как самый настоящий снегирь, а этот кривоватый хохолок на макушке совершенно не придавал ему серьезности. – Нео-чи. – Строго, скрестив руки на груди. – Мне челка в лицо просто лезла. – Он передо мной оправдывается! – Да хватит ржать!

Я слышала, как Такемичи старательно сдерживает похрюкивания, потому что я с Эммой и, возможно, Хиной, единственные, кто не получит пизды за подтрунивания над Майки. Но если Эмме он просто покажет язык и что-то недовольно буркнет, то меня, этот дебил, укусил за плечо, да так больно, что истерическое хихиканье переросло в громкий вскрик.

– Ты чего?! – Моему возмущению нет придела. Он даже наклониться не поленился.

– Хватит. – Бурчит, но резинку стягивает, неизменно дуясь.

Светлые волосы падают на лицо неровными прядями и теперь Майки похож на лохматого домового.

Такемичи хрюкает, булькает что-то на прощание и тащит Хину за руку, уползает в закат. А я только хотела ему сказать, что приду завтра. Ладно, скину вечером смс.

Майки, все такой же лохматый и недовольный, вздыхает, в попытке вернуть волосы в прежний пучок. Я мысленно умиляюсь его неуклюжим действиям, но молчу. Плечо по прежнему неприятно ноет.

– Эмма~ – Потягиваю имя, как сок из трубочки, – У меня тоже есть для тебя подарок.

Сумка у меня бездонная, поэтому на поиски небольшого праздничного конверта я трачу минуту. Эмма с интересом рассматривает открытку, открывает и вытягивает из него красиво стилизованный билет в кино.

– Билет на сегодняшний ночной сеанс. – Я усмехаюсь наблюдая на лице подруге полнейшее непонимание происходящего. – Второй билет у Дракена, встретитесь у входа за десять минут до фильма.

А следом я слышу оглушительный писк и, кажется, у меня лопается барабанная перепонка, а ребра, от крепких объятий, тихо хрустят.

Эмма все вторит свое восторженное «Спасибо!» и эта реакция стоит бессонной ночи и двухчасового выгуливания пса Па-чина (потому что билет Дракен взял только после того, как я согласилась ему помочь).

К разговору с Такемичи настраивала себя далеко не один день. Я все прокручивала и прокручивала в голове возможные вопросы с его стороны, строила сюжет своего повествования, но из головы вылетело абсолютно все, как только я пересекла порог его комнаты.

Здесь, как и летом, было просторно и чисто. Такемичи удивительно чистоплотен в юношестве, но вспоминая его квартиру через двенадцать лет, хочется выть подстреленным волком.

Стул вертится вокруг своей оси, и я пододвигаюсь ближе к кровати, на которой уже устроился Такемичи.

– И так? – Видимо Ханагакии тоже не очень любит тянуть кота за хвост.

А сказать то мне, если честно, и нечего. Точнее, информации много и рассказать нужно не мало, но с чего начать я просто не представляю. Поэтому начинаю с самого, самого начала.

– В конце июня, не вспомню числа, я проснулась от запаха, сгоревшего кофе…

Рассказ был длинным, тягучим как сама жизнь. Я рассказывала все: все свои мысли, предположения, эмоции и пережитые мною ощущения, а Такемичи слушал внимательно, не перебивая. Я мямлила на местах, когда думала о Майки и наших отношениях, а этот белобрысый придурок лишь тихо посмеивался, да похлопывал меня по плечу, подбадривая. Я продолжала свой монолог. В паузах он задавал вопросы, подшучивал, но, как только я затронула тему будущего, замолк, вслушиваясь в каждую мою фразу. Я рассказала об Эмме и о том, как она умрет. Рассказала об Изану и Поднебесье в целом и закончила все решением Майки распустить Свастонов.

Он молчал мучительно долго, а после выдал единственную фразу, от которой мне, почему-то, стало весело.

– Пиздец.

Да, Такемичи, это полный провал.

Комментарий к Часть 22: Вот и поговорили Мгм. Хочу поблагодарить всех комментирующих и тех солнышек, что оставляют нравилки и добавляют этот фф в сборники. Большое спасибо, это чертовски приятно.

Хочу предупредить, что в фанфике осталось дописать шесть глав и на этом он, скорее всего, закончится.

Так что нам с вами осталось совсем чуть-чуть :)

========== Часть 23:Люблю тебя ==========

Комментарий к Часть 23:Люблю тебя эта глава далась мне по особому легко и тяжело одновременно. Я никогда не писала подобные сцены от первого лица :0, но мне нужно учиться, так что вот.

Возраст согласия в Японии – 13 лет.

Собственно, тем кому не нравятся сцены 18+ просьба пролистать до последнего предложения, спасибо

Приятного прочтения

Спасибо за использование ПБ

Вода всегда меня успокаивала. Успокаивал сильный порыв ветра бьющий прямо в лицо и мороз, совершенно точно, мне не мешал. Никогда. Я редко ощущал холод и это всегда играло мне на руку. Эмма, еще в детстве, когда нам было по одиннадцать, вечно лезла ко мне с объятиями, соловьем заливалась о том, какой я теплый, как печка.

По началу это раздражало, а после я привык. Мне всегда нравились объятия, касания чужих рук, я не всем это позволял, но прикосновения друзей всегда были для меня чем-то особенным. Мне нравилось, как Шиничиро вечно трепал меня по голове, ероша волосы, пускай я и надувался аки рыба-шар и недовольно что-то бубнил себе под нос, но мне нравилось. Правда нравилось…

А потом он умер и больше меня по голове никто не трепал. До сих пор не вериться в произошедшее, я по-прежнему будто бы чувствую, что он рядом, вот тут, совсем близко, просто руку протяни и он непременно за нее схватится в крепком рукопожатии. Баджи тоже бродит где-то неподалеку, рассекая воздух на своем байки. Мне чудятся эти звуки ревущего мотора. Надрывного… Так скрипел только его движок.

Я просто схожу с ума…

Морские брызги от утреннего бриза щекотят лицо, и я жмурюсь, просто потому, что соленная вода щиплет глаза. Знаю я об этой пакости, уже проходили.

Телефон в кармане раздражающе пиликает и мне безумно лень проверять сообщения. Пять, мать его, утра, кому не спиться в такую рань?

И я знаю кому… Ей, в последнее время, постоянно не спится. Говорит бессонница, но я уверен – ей снятся кошмары.

«– К скольким мне прийти?»

Нео вредная, до ужаса невыносимая девчонка. Я три дня, гребанных три дня пытался затащить ее к себе в гости, а она упрямится, не говоря причин и это жутко раздражало, но я… Не могу на нее злиться. Просто не получается.

И улыбка на лице появляется сама собой от одних лишь воспоминаний об ее присутствии рядом. С ней спокойно, с ней комфортно. Пальцы у нее холодные-холодные, впрочем, наверное, как и все тело, а сама кожа блеклая, почти серая, полупрозрачная. Сначала я относился к этому скептически, но все чаще стал заглядываться на паутину вен у ключиц и ладонях. Мне нравилось. Мне, в прочем, все в ней нравилось, хотя некоторые вещи и жутко раздражали.

Она задавала кучу вопросов, что я не понимал, зачем ей все это знать? Она упрямо смотрела мне прямо в глаза дожидаясь ответов, и я отвечал. Ей была интересна моя жизнь, мои мысли, она, отчего-то, беспокоилась, но я никак не могу понять причин.

Она не сильная… Трусиха, просто ужасная трусиха, но упрямая и я, наверное, никогда не перестану этого замечать.

Она эмоциональная и никогда этого не стеснялась. Она могла заплакать посреди улицы, могла, разозлившись, пнуть ближайший мусорный бак ногой, а потом, тихо бубня оскорбления в собственный адрес, собирать по всей улице разбросанный ею же мусор.

И, кажется, я влюбился по уши.

Внутри что-то неприятно булькает, ворчит и я знаю, что это за чувство холодного гнева… Рядом со мной она в опасности и я, чтоб его, знаю это, прекрасно отдаю отчет, я ведь не совсем идиот, но не могу, просто не могу от нее отказаться, просто не получается. Я хочу владеть ею полностью, я хочу видеть ее рядом, чувствовать, слышать, знать. Я чертов эгоист и всем это давно известно. Ей тоже…

Ветер потихоньку поднимался, и ровная гладь реки вздрагивает, волнами идя к берегу, солнце давно взошло над горизонтом слепя глаза.

Пора домой…

Я пиздец как ненавижу это дерьмо! И зачем я соглашалась? М? Для чего мне это? Вы не знаете, а я тем более.

Майки пригласил меня в гости, и я сто раз ему отказала, но он, изворотливая куница, всё-таки меня убедил и вот я, вся такая приветливая и довольная, иду в гости.

Декабрь… никогда не думала, что буду гулять в начале декабря в кожаной куртке. Каждая моя зима начиналась с сильных морозов, и я уже в конце октября переходила на дутый пуховик, да сапоги по колено, потому что холодно, а студить свою прекрасную задницу жутко не выгодно. Лекарства дорогие, а на одну стипендию, да жалкую подработку на пол ставки, долго не проживешь, так что у меня было два варианта: первый – не болеть, и второй, менее радужный – игнорировать болезнь. В целом я справлялась с задачей и преспокойно ходила на пары с плюс тридцать девять, попивая холодный кофе из кофе-автомата на, как сейчас помню, третьем этаже.

От воспоминаний неприятно кольнуло сердце. Я… просто беспокоюсь о тех, кто остался там, по ту сторону реальности. Первый месяц здесь был особенно сложный, я вечно дергалась и параноила, мучаясь от бессонницы из-за навязчивых мыслей о том, что я всех бросила и совершенно не пытаюсь вернуться… потом это чувство поутихло. Я просто нашла тех, кому готова посвятить жизнь. Просто нашла для себя семью вот тут. В Токио. Оправдание, откровенно, паршивое, но мне так легче. Я не хочу возвращаться и, если на чистоту, навряд ли смогу. Здесь я нашла что-то более важное, что-то, чего не было у меня там.

Здесь я нашла одно светловолосое чудо, которое сейчас, усмехаясь, стоит у ворот собственного дома и перекатывается с пятки на носок, встречая меня.

– Я думал ты дома запрешься. – Не отрицаю такая идея была, но... хэй! Вот какого ты обо мне мнения?

Для вида пну тебя в плечо, а то расслабился совсем.

Дворик у дома Сано был очень просторным и ужасно уютным, с ровно стриженным, извечно зеленым, газоном и маленьким, совсем крохотным прудиком напротив небольшой пристройки – додзё дедушки Майки.

От одного взгляда в ту сторону меня нервно передернуло. Мне двадцать один, а я боюсь знакомиться с человеком, который буквально поднял на ноги другого человека, которого я, вроде как… люблю?

Взгляд сам собой переполз на Манджиро с любопытством рассматривающего содержимое пакета, который я с собой притараканила.

«Люблю» не слишком громкое слово для моих чувств к нему? Я определенно к нему привязалась. Мне определенно рядом с ним комфортно и я, безоговорочно, готова принять всех его сумасшедших тараканов в голове. Но… Это называют любовью, да? Вот это непонятное теплое чувство чуть ниже живота и есть то светлое и волшебное, о чем пишут в книгах?

И от этих мыслей стало как-то истерически смешно. Я ведь давно знаю ответ на свои вопросы. С первого дня знала, тогда почему каждый раз задаюсь ими? Почему я не могу просто отпустить ситуацию?

В комнате, а, если быть точнее, – в гараже, стилизованном под комнату Майки, неизменно тепло. Я уже тут бывала и меня всегда привлекала вот эта стена у входа на которой, неровными волнами, нацеплены фотографии. Десятки снимков, на которых вся Тосва, радостная и широко улыбающаяся.

Я всегда задерживалась на старой, слегка потрепанной фотографии юных байкеров, которые только-только обосновали свою, ставшей однажды великой, группировку. Здесь они, все шестеро, такие забавно-грозные и полностью уверенные в своем светлом будущем.

Сердце, в который раз за эти несколько месяцев, болезненно сжалось.

Светлое, непременно счастливое, будущее…

– Эмма ушла гулять с Дракеном, а дедушка ушел по делам. – Голос Майки, раздающийся откуда-то из далека выдергивает от череды печальных мыслей, возвращая в реальность.

Так. Стоп, что он сказал?

– Никого нет? – и столько искреннего удивления в голосе, что мне самой странно.

И сейчас, возможно, вы посчитаете меня полной, просто непревзойдённой дурой, но я не хотела оставаться с Майки один на один в его доме. В своем, если что, тоже.

Возникает вполне логичный и каверзный вопрос «Почему?», а я, будучи обделенной чувством стыда, отвечу – потому что ебаное подростковое тело с его отвратительными подростковыми заскоками. И вы понимаете, о чем я говорю, не нужно придуриваться, я знаю, что не одна такая.

Ком в горле встал сам собой и я, слегка сконфуженно, прошла к дивану, на который меня пригласили сесть.

Майки болтал. Болтал о чем-то, а я просто смотрела на него и думала о том, что мне, не много не мало, двадцать один и я взрослая, насколько это возможно, девушка, которая давно нашла себя и сейчас, просто пускаю слюни на пятнадцатилетнего парня, который, по ментальному возрасту, намного старше, и в голове крутится лишь один, крайне необоснованный вопрос, который мне жизненно необходимо задать, потому что я ни разу не слышала этого от него напрямую. Прямо в глаза. Поэтому я спрашиваю, просто чтобы убедиться:

– Майки, – он замолкает, вопросительно глядя на меня и я, в тысячный раз, просто утопаю в его глазах. – ты меня любишь?

Ну все. Антракт. Я спросила. А на кой черт, если не секрет? Вот мне мало всех этих его касании, фраз, поступков? Мне мало для того, чтобы понять?

И он молчит, тупо пялиться на меня, не моргая и я, неумолимо покрываясь красными пятнами стыда, просто отворачиваюсь.

– Забудь, просто… – просто хотела услышать это от тебя лично.

А он по-прежнему молчит и наверняка смотрит, прожигая во мне дыру. Мне не хочется поворачиваться, но я делаю это, натыкаясь на серьезное, как никогда строгое лицо. Он молчит, а его грудь мерно вздымается. Он дышит глубоко, и я слышу, его тяжелый вздох, от которого становиться стыдно, потому что нужно уметь держать язык за зубами, а свои желания в узде.

А дальше он льнет ко мне неожиданно касаясь своими губами моих, а рука его зарывается в мои волосы на затылке, и я чувствую, как их оттягивают назад, и эта неприятная боль расползается по всему телу.

Майки целует грубовато, покусывая мои губы и я чувствую, как на языке оседает привкус крови.

Он отстраняется недалеко, позволяя по-прежнему ощущать его дыхание на моем лице, и я смотрю ему в глаза, опьяненно, туманно и, кажется, я знаю, что будет дальше, словно чувствую это всем телом, а, возможно, просто читаю это в его взгляде. Он ведь не из тех, кто отказывается от собственных желаний, а я, к сожалению, не из тех, кто может ему в них отказать.

– Люблю, – хрипло, будто бы в себя и от этого голова приятно кружится. – Люблю.

И вот тут мне абсолютно плевать что будет дальше. Абсолютно плевать на то, что мне давно за восемнадцать и это впервые, когда я хочу человека. Абсолютно плевать на то, что Майки такой же неопытный (я надеюсь) как и я и, что сейчас эта романтическая сцена превратиться в акт комедии, мне абсолютно плевать на возможные последствия, потому что голова приятно кружиться, а колени дрожат и я чувствую горячие пальцы где-то под рубашкой.

Я слышу его неразборчивый шепот, отрывки фраз, кажется я что-то отвечаю в ответ.

Я чувствую его губы на моей шее и зубы, которые больно, абсолютно неумело впиваются в кожу посасывая, и стон слетает с уст совершенно не к месту. Манджиро замирает и, я клянусь, самодовольно усмехается.

Его руки невероятно приятные, чуть шершавые, бродят по телу задевая пальцами родинки, шрамы.

Он касается моей груди и тело словно окунают в кипяток.

Мне стыдно, ужасно стыдно и я прячу лицо в ладони в попытке сдержать неуместные, глупые реплики, а он, совсем по-хозяйски, забирает ладони от моего лица и закидывает мои руки наверх, сжимая запястье.

– Не отводи взгляд, – он не просит – приказывает и ноги напрягаются.

Я чувствую трение где-то там, внизу, ниже пояса и сознание катиться к чертям. Я просто ощущаю и догадываюсь о том, что происходит дальше и это. Если честно, просто потрясающе.

Он целует меня в висок и стягивает с себя футболку. И, о боже, я чертовски рада оказаться под ним, потому что такое зрелище увидеть не всем дано.

Руки сами высвобождаются от, не особо то и крепкой, как оказалось, хватки и тянуться к рельефу мышц. Моя очередь тянуться за поцелуем, но мои, в отличие от Майки, нежные, мягкие и робкие. И он рычит, тихо, неуловимо.

Мое тело горит, и я просто поддаюсь неуклюжему ритму. Все действия инстинктивные, вычерпнутые из рассказов друзей, строк книг и картинок фильмов. Они не к месту, но так желанны и я просто делаю то, что хочу, а хочется мне снять с него штаны.

Ремень упрямо не поддается и Майки, абсолютно наглым образом, отстраняется от меня, выпрямляется, коленями упираясь по правую стороны от моей талии, а левую ногу ставит на ковер. Дивана катастрофически мало.

Он усмехается и смотрит на меня мягко, вдохновленно, так смотрят на первый летний рассвет или, не знаю, на последний закат в своей короткой жизни. И от этого взгляда так тепло и хорошо, что я просто таю.

Брюки летят на пол, и я уже представляю, как мы, веселые и голые, будем рыскать по комнате в поиске собственной одежды.

– Нео-чи, – шепчет на ухо покусывая мочку. – ты ведь тоже меня любишь?

И я стону, потому что этот засранец планирует проколоть мне ухо.

– Да. – И это все, что я могу сказать прежде чем почувствовать его губы на моих ключицах.

Майки резкий, импульсивный и движения у него такие же. Он не любит ждать и это чувствуется нарастающим возбуждением между ног.

И он снова целовал меня, стягивая брюки вместе с бельем. Его сильные и нежные руки начали гладить меня. Его руки, его губы, его язык. Я щупала его, словно была слепой и все никак не могла остановиться, сфокусировать бегающий взгляд, пока не почувствовала, как что-то твердое, горячее и пульсирующее касается меня там, в уже давно влажном месте, и от этого становиться страшно.

– Ш-ш-ш, все в порядке, не волнуйся, – он шепчет, и я слушаюсь, игнорируя дрожь в коленях и странноватые спазмы внизу живота.

Он медленно, ритмично, нежно двигался вниз и я полностью отключаюсь от ситуации. Лишь ощущения. Картинка перед глазами мылится, и я не вижу его действий, но чувствую неприятную, резкую боль во всем теле, вздрагиваю, хочу кричать, но меня затыкают поцелуем. А после по телу ползет огонь, и я окунаюсь в тепло.

А следом сладкий спазм, я словно воспарила над землей, больше никакой боли, лишь сладость и похлопывающие звуки, нежные руки и мысль о том, что я совратила малолетнего.

Невероятно.

Мне было стыдно и некомфортно сидеть за накрытым столом и ужинать с семьей Сано после случившегося.

Мне было больно и крайне неприятно ходить и я, как новорождённый олень, стояла под горячим душем, раз за разом прокручивая в голове произошедшее.

В глаза Майки я так и не посмотрела, а он, самодовольный индюк, лишь усмехался и довольный собой расхаживал по комнате в одном полотенце собирая вещи.

Рубашку он мне порвал, поэтому я забрала его и она пришлась мне в пору. Как я объясню матери обновку не знаю, надеюсь она просто не заметит.

– Оони-чан, так значит ты встречаешься с этим оболтусом? – Голос, хрипящий, с надрывом, принадлежал дедушке Майки.

Этот, милейшего вида старичок, застукал меня, как только я вышла из гаража Манджиро и радушно, весь такой радостный и святящейся от счастья, пригласил на ужин. Отказать я, как все мы понимаем, не могла. Через, минут десять, домой вернулась Эмма с Дракеным под ручку. Оба были крайне удивлены моим визитом, а хитрый взгляд Эммы сказал все сам за себя.

– Угу. – Я давлюсь рыбой и слышу тихий смешок Майки.

– Не повезло тебе… – Теперь смеяться настала моя очередь, в то время как Манджиро недовольно насупился, уткнувшись в свою тарелку под подбадривающие похлопывания Дракина по его плечу. – Ты уж позаботься о нем, хорошо?

Слова, сказанные совершенно безобидно и мягко, просто выбивают меня из колеи, и я молчу. Молчу потому что мне их уже говорили. Молчу потому что, кажется, забыла зачем я вообще здесь нахожусь. А после киваю, поднимая взгляд на уставшее, старческое лицо.

– Конечно. – Взгляд падает на задумавшегося Майки, – Я постараюсь.

========== Часть 24: Первый шаг в не туда ==========

В своей жизни я неизменно люблю всего пару вещей, каждая из них, в той или иной степени, приятно дополняет мою жизнь. Первое: я люблю снег. Никогда не получалось устоять перед этими белыми хлопьями, пуховым одеялом укрывающих землю. Но, вот незадача, снег в Японии, а, если быть конкретнее, в Токио – явление редкое. Декабрь близился к заветному рождеству, но, отчего-то, снега все никак не было. Только температура неизменно падала. Вторая вещица, ставшей для меня любимой традицией и прямым вектором жизни: находить приключения на задницу. В этом я, чего греха таить, профессионал. Настолько исключительный, что данное умение грех не вписать в резюме.

Собственно, к чему я развожу всю эту никому ненужную мишуру? К тому, что сейчас, сидя перед Такемичи и Ханагаки, в собственной комнате, я думаю в какое бы из двух, имеющихся в ней окон, выйти.

– То есть вы, – взгляд плавно перешел с неестественно серьезного Чифую, на мнущего собственные штаны Такемичи, – Ты. – Ну да, Мацуно в этой заварушке не учувствовал. – Столкнулся с «Черными Драконами», отхватил люлей, а Хакай, дай Бог ему здоровья, – Золотой человек. Всегда мне нравился. – Заступился за тебя и, в следствии, ушел из Свастонов? – Последовал удовлетворенный, моим кратким пересказом, кивок. – Дальше уже вы, два придурка, облажались на собрании Глав Тосвы, – как можно было решить, что та уловка со сладкой булочкой для Майки, сработает? – поплелись за Мицуи на переговоры с Главой Драконов, а потом, – вздыхаю из-за всего сюра ситуации, – явно недовольные решением Мицуи собрали оставшуюся верхушку Свастонов, чтобы попросить их о помощи в раздаче пиздюлей Драконам? Но вам отказали. – Еще один кивок со стороны обоих заставил мой глаз нервно дернуться. – А потом, вы, два придурка, – злость внутри вскипала как лава в действующем вулкане, и я молила всех известных мне богов о терпении. Еще чуть-чуть и я им врежу. – спелись с Кисаки? И теперь, сука, пришли ко мне? – Терпение было на приделе, поэтому следующий вскрик адресовался исключительно Такемичи, потому что он, в отличае от Чифуи, в курсе что я знаю это ебаное, неизменное будущее. – Вы ебнутые?! Зачем? Что было в твоей голове, когда ты соглашался на этот ахуенный план? И почему ты, блять, сразу не пришел ко мне? Если ты решил последовать примеру Баджи и делать все в одинокую, то давай, я наточу тебе нож.

Такемичи понуро опустил голову. Он прекрасно понимал почему я злюсь. Он знал, что должен идти ко мне, как только запахнет жаренным, мы обсуждали это с ним несколько часов к ряду, а он, чтоб его, просто проигнорировал мою просьбу. А я не знаю что происходит в Тосве! Не знаю, потому что ни одна собака сутулая, меня в это не посвящает, сколько бы я не ныла и не скулила об этом.

Чифуи молчал, внимательно рассматривая мое, наверняка покрасневшее от переизбытка эмоций, лицо. Он тихо хрустит затекшей шеей. Ему неприятно слышать о Баджи в таком русле, я знаю это. Вижу по темнеющему взгляду, но он молчит, потому что знает, что я права. Но после, словно вздрагивает, поднимая на меня удивленный, ошарашенный взгляд.

– А почему он должен был сразу к тебе идти? – А после переводит свое удивление на приунывшего Ханагаки. – Она что, в курсе?

Блять. Говорил мне Дракен: «Учись держать язык за зубами», но разве я буду хоть кого-то слушать? Нет, мне самой нужно десять раз напороться на одни и теже грабли, набив побольше болючих шишек.

И Такемичи тупо моргая, кивает. Ну да, нас уже поймали за хвост, а Чифуи он, в прочем, как и я, доверяет и скрывать от него этой скользкой детали не нужно.

– Как давно? Почему не говорила? – Потому что так не интересно.

– Потому что это чужая тайна. – А вот почему я не рассказываю о своей – это вопрос десятый и у меня по-прежнему нет на него ответа.

И вот сидим мы, три немые рыбки друг напротив друга, и диву даемся, как в такую залупу попасть умудрились то. Первым, что неудивительно, просыпается Чифую.

– Ты нам поможешь?

– Чем? – Нет, серьезно, чем? Свечку за вас в церкви поставить?

Насколько я помню, а помню я плохо, поскольку память все так же неумолимо мылится, забирая из воспоминаний всевозможные даты, лица, имена и от этого невыносимо страшно. Я боюсь забыть не будущее этого мира и этих людей, а свое прошлое, за которое извечно цепляюсь, ведь оно единственное, что у меня осталось.

После того, как я перекочевала в это зазеркалье, я потеряла семью, друзей и собственное прошлое, ведь здесь, у этого тела, оно другое. Но, знаете, возможно я и потеряла многое, но также много я и приобрела. Например, двух блондинистых придурков передо мной.

– В любом случае, – вздох выходит излишне тяжелым, но он как нельзя хорошо описывает мое состояние. – Если понадобится моя помощь – я всегда под боком. – Боже, не улыбайтесь так широко, мне глаза слепит. – Но вы все равно придурки. – И не нужно тут возмущенно охать.

В груди теплом растекается что-то приятное, родное, но тут же тухнет. Я всегда умела портить такие вот светлые и добрые моменты. У меня к этому талант.

Взгляд скользит за окно, где густеют аспидные тучи и я, от чего-то, грустно усмехаюсь.

Всегда готова помочь, да? Конечно… Поэтому мне нужно кое-что сделать. Кое что глупое, рисковое, но необходимое. Нужно найти Изану.

Ямагиши, с которым мне посчастливилось познакомиться еще летом, впрочем, как и со всей остальной компанией Такемичи, оказался на удивление умным и крайне полезным человеком. Жаль только, что его ум и полезность распространялись лишь на одну конкретную тему – тему гопников.

Мы встретились вчера вечером, и он поделился известной ему информацией о "Поднебесье". О том, что эта группировка сформировалась совсем недавно, о том, что ее главой является Курокава Изана и о том, что у него есть знакомый из этой группировки. Точнее, если быть конкретнее, «знакомый-знакомого-знакомых».

Если честно мне хотелось сдохнуть. В этот самый момент я просто хотела вскрыться, потому что сейчас я стою перед человеком, с которым не хотелось видится от слова совсем.

По телу липкой неприятной субстанцией ползло раздражение и я, без стеснений кривя лицом, стояла перед самым нежеланным человеком в моей жизни.

– Глупышка Нео, давно не виделись? Как дела у Баджи? – Все такой же противный, скользкий голос проникал к самому сердцу, пуская в него яд. – Ах да, совсем забыл, он ведь умер. – Кулаки сжимались сами собой, и я еле сдерживалась, чтобы просто не развернуться и уйти. Он отвратителен. – Очень жаль. – Нихуя тебе не жаль, по твоей улыбки паршивой вижу. – Чего хотела?

Томое. Тот самый Томое который испортил Нео жизнь и подгадил под дверь Кейски. И вот от него мне нужна помощь… Пиздец.

Он закурил и едкий запах дыма полоснул нос. Мне тоже хотелось курить. Последние полгода хотелось, но я так и не смогла найти хоть кого-то, кто купит мне хотя бы одну задрыпаную упаковку.

Рука сама потянулась к предложенному мне коробку, вытаскивая оттуда тоненькую сигарету неизвестной мне марки. Подпалила я сама.

Дым оседал на языке и не привыкшие к табаку легкие Нео сжались. Я старательно подавляла рвущийся наружу кашель выпуская плотный клубок через тонкую щель меж губ. Сигареты были палеными и просто отвратительными, но я курила, потому что эта встреча вытаскивает из меня всю энергию.

– Я слышала, что ты состоишь в "Поднебесье".

– Ха? – Змеиные глаза сощурились и теперь он действительно походил на рептилию. Кобру без капюшона. – Ну есть такое дело, а что? Вертеться на хую у Свастонов уже не так интересно?

Следил бы ты за выражениями, гаденыш, я ведь ни черта ни Оони с ее тихим характером, я и ответить могу. Могу, но молчу, потому что мне нужна информация. Потому что мне нужно, чтобы он мне помог.

– Мне нужно встретиться с Изана. – Сигарета закончилась неожиданно быстро, поэтому мне только и оставалось, что крутить горелый бочек меж пальцев. Урны поблизости не было.

– Тебя Непобедимый подослал что ли? – А вот бросать бычки на дорогу некрасиво. – С какой это стати мне тебя к нему тащить? Глупышка Нео позабыла, что мы нихуя не друзья?

– А мне и не нужна твоя дружба. – Я лучше жабу съем, чем буду с тобой водиться. – Есть кое-что, что мне нужно ему сказать. – Я задумалась и в голову пришла просто ахулительная идея. По крайней мере, мне так казалось. – Скажи ему, что мне нужно поговорить с ним по поводу Шиничиро. – Да. Так будет правильно, ведь это единственная тема, которая может его заинтересовать.

Только вот говорить мне о нем нечего, но я разберусь с этим потом. На месте.

– Хах. Ты, пади, думаешь, что я его зам и мы друзья? С чего ты решила, что я ему скажу? – Руки свои от моего лица убери. У тебя пальцы табаком воняют.

– А ты настолько мелкая сошка, да, Томое? – Бить по самолюбию всегда было хорошей тактикой.

Он морщится, хмурит свои стрелоподобные брови, – видимо неудачно выщипал и теперь на правой виднеется проплешина, – прячет в карман руки.

– На слабо меня берешь?

– Я в долгу не останусь.

И мы молчим, и молчание это кажется мне длинною в вечность, ровно до момента, пока он, цокая языком, не разворачивается ко мне спиной, удаляясь.