Текст книги "Мой особый вид самоиронии или "Секрет Полишинеля" (СИ)"

Автор книги: Azraile

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Нео! – Голос эхом проходит по коридору, оглушает и я морщусь.

Что-то тяжелое виснет у меня на шее, давя плечи. Ничего себе приветствие. Вот это я понимаю пришла в школу после долгого отсутствия.

Кое как мне удается развернуться и носом встрять в желтую макушку.

– Привет, Эмма. – И хриплю я не от переизбытка эмоций, а от того, что мне, кажется, планируют переломать все ребра. – Ты меня душишь.

Блондинка по кличке «Сова» (потому что именно так она записана в моем телефоне), ойкает отстраняясь и все так же весело дергает меня за руки.

– Я так рада тебя видеть, ты не выходила на связь неделю, Нео! Я так испугалась! Думала, что тебя сбила машина, а потом, что ты наглоталась таблеток, я думала ты что-то с собой сделала! – Так вот какого вы обо мне мнения? Ну спасибо, друзья, низкий вам поклон. – Знаешь, как Майки нервничал? А потом, когда сказал, что все с тобой нормально я так выдохнула.

Майки нервничал? В памяти назойливой мушкой прожужжало воспоминание о том, с каким трепетом и осторожностью он рассматривал мои руки, а , если быть точнее, запястья. И от этой мысли совесть взыграла пуще прежнего, неприятно клокоча где-то у горла, но об извинениях я подумаю позже. При встрече.

– Мы все выдохнули. – На голову легла тяжелая рука, растрепывая мои волосы. А я так старалась этот колосок в семь утра плести! – С возвращением, бестолочь.

Дракен, как и всегда, само дружелюбие. Но я искренне не ожидала встретить его сегодня. Значит где-то неподалеку бродит Манджиро? Опять спит в классе?

На мой вопросительный взгляд, по которому и так все понятно, мне лишь пожали плечами да мотнули головой, в знак отрицания.

– Его не будет в школе еще какое-то время. – И я киваю, прекрасно зная причину. Нужно уладить весь этот кавардак в Тосве.

– Ха? Кого я вижу, у меня галлюцинации? Оони Нео соизволила явиться в школу. – Ой бля. Вот кого я действительно не готова слышать сегодня.

– Я тоже рада тебя видеть, Сакура. – Даже развернусь к тебе лицом, а то уже позабыть успела, твою морду лисью.

Девушка, как и прежде, сияла своей красотой и благоухала цве… Не цветами. В нос ударил неприятный, излишне приторный запах духов и я точно его где-то слышала. Такую спесь ядреной сладости забить крайне сложно.

Этот запах был тогда, пару недель назад у моего шкафчика и смешался с противным душком прокисшей молочки.

Вот мы и нашли крысу, но молчим. Молчим как партизаны потому, что месть моя жестока и сладка, не смотря на весь мой внутренний пацифизм и всепрощаемость.

– Тебе бы в учительскую зайти. – И, изящно взмахнув хвостом, уплывает, аки корабль в море.

Ну и плыви. Только не утопись.

Учительская? И вновь под вопросительный взгляд попадает Дракен. Кен-чик, само спокойствие, вздыхает, устало почесывая затылок.

– Пропуски, ты ведь, по-хорошему полторы недели без уважительной пропустила.

Вот и новое отчисление на носу. Что же мне с учебой так не везет, вне зависимости от мира. Может у меня карма такая? Неучибельная.

В учительской меня ментально ставят на гречку голыми коленями и поливают гомном. Я стойко все принимаю, на нервах огрызаясь, но о подробностях причин своего отсутствия умалчиваю, потому что, если честно, не их это дело мои душевные травмы. Получаю кипу отработок во внеурочное время и клятвенно, держа руки крестиком за спиной, обещаю подтянуть учебу и исправить все те, неведомо откуда взявшиеся в журнале двойки. После чего лениво шаркаю пятками на уроки, которые уже подходят к концу, но сверкнуть лицом перед классом нужно, а то и впрямь подумают, что померла их болтливая язва Нео, да начнут скидываться на похоронный венок.

После школы, отвязавшись от Дракена и Эммы, горящих желанием проводить меня до дома, наверняка подозревая, что в канаву с моста я все же сигану после сегодняшнего, плетусь в магазин, покупаю фрукты, две баночки газировки и лапшу быстрого приготовления. Понимаю, что воды у меня кипяченной нет, поэтому, выуживая термос из портфеля, прошу наполнить пустым кипятком. И иду, иду туда, куда не ходила даже под дулом пистолета.

Земля у могилы свежая, только-только осевшая. Памятник чистый, сверкающий. Ни пылинки. За ним исправно ухаживают.

На кладбище пахло травой и ветром. Пахло благовониями и цветами. Здесь было тихо и, я бы хотела сказать «спокойно», но сердце предательски скулит, а тело дергается от любых шорохов.

Я не хожу на кладбища. Стольких похоронила и не была ни на одной могиле. Мне здесь больно, страшно и дискомфортно. Но к нему я пришла. Пришла по одной простой причине – обещала.

На подножке, рядом с вонючими благовониями, стояла моя жалкая пластмассовая мисочка с горячей лапшой. Рядом открытая баночка с газировкой, алкоголь мне не продали, хотя я и пыталась его выклянчить. Но на словах о том, что мне давно за 18, никто не поверил.

От этой мысли стало истерически смешно. Не поверили.

Я чистила апельсин с особой нежностью. Конечно. Не для себя ведь. Чистила и неизменно что-то рассказывала новенькому надгробию. А оно слушало, внимательно так, не перебивая.

– … когда я попыталась слезть с того дерева, моя задница застряла между веток. Так неловко было, меня тогда все за руки пытались вытянуть потому что, видите ли, попу трогать неприлично. – Я усмехнулась, заканчивая свою очередную байку из школьных историй.

А он молчал. Не отвечая. Даже не смеялся и мне от этого стало как-то обидно. История то смешная, а он не реагирует. Совсем.

Я стукнула дном своей газировки о каменную гладь, где-то в районе даты рождения, делая глоток.

– Я выполнила свою часть обещания. Проспорила все-таки. – Взгляд скользнул по соседним могилам. Где-то здесь есть постамент Шиничиро и отца Нео, их, наверное, тоже следует навестить. – А ты вот обещания не сдерживаешь.

И упрек этот не был злым. Мне просто больно. До кома в горле больно.

– Я присмотрю за Майки.

И ответом мне служит протяжное мяуканье черного кота, подошедшего ко мне минут десять назад и все это время тихо посапывающего под боком.

Я вздыхаю, делая новый глоток. Это будет тяжелый год.

Комментарий к Часть 20: Это будет тяжелый год Это последняя унылая глава, время наконец переходить к романтике, драме и, конечно же, юмору. разумеется не забывая все это подсалить событиями из манги.

========== Часть 21: Фото на память ==========

Комментарий к Часть 21: Фото на память Спасибо за 300 нравилок, солнышки😌✨😌

Заметила что ряды комментаторов заметно ,эм, извините за тавтологию, поредели.

Мне важно знать ваше мнение и реакцию на главы

За почти месяц встречания с Майки, который, к сожалению, прошел не без приключений, я уяснила пару важных вещей о столь маленьком, исключительно по габаритам, но не по амбициям, человеке.

Не все его привычки и заскоки пришлись мне по душе, но я тоже не без греха, так что эти осечки мы (я и мои тараканы) ему простим.

На самом деле Майки был… Черт, да он просто тот ещё укротитель сердец. Наверное, все же, только моего, но моя безмозглая и совершенно неуместная ревность утверждает иначе. О этих приступах мы поговорим как-нибудь потом, на крыше школы стоя напротив небезызвестной Сакуры. Сейчас речь о другом.

Майки является ужасным прилипалой. Ему всегда мало. Мало объятий, мало касаний, мало времени вместе. Иногда мне кажется, что у него просто недостаток внимания, но вспоминая о том, кем он является и какое количество людей готовы буквально душу дьяволу продать, не свою конечно же, лишь бы он удостоил их своего взгляда, да парой колких фраз, – этот вариант отпадает. Осмелюсь предположить, что меня просто любят, но и это заявление я предпочитаю держать при себе, по одной простой причине: прямого «я тебя люблю» с его уст не слетало. Вроде. Не важно. Не помню значит не было, правильно? По такому принципу я и живу все эти годы и не разу еще не облажалась, значит и здесь сработает.

С этим его любвеобилием, в целом, можно смириться потому, что я не особо то и против. И возможно это именно у меня недостаток внимания, но самодиагноз дело гиблое, так что оставим эти размышления на потом. На когда-нибудь.

Майки вредный. По-ребячески вредный и я молю всех вызубренных назубок японских богов о том, что это пройдет с возрастом. Ну, не готова я таскать тридцатилетнего парня на своей спине после романтического ужина в ресторане. Он спит везде, в любых позах и на любых поверхностях, иногда поражая меня своей гибкостью (однажды он заснул в шпагате и я не шучу). Извечно бормочет что-то во сне беспокойно ворочаясь на спине бедного Кен-чика, потому что звонила я исключительно ему. Могла позвонить и Мицуи, но спину гуру-дизайнера мне искренне жаль. Дракена мне, конечно, тоже жаль, но его готовность прийти за сонным другом в любую точку Токио, служило лишним поводом заскочить с ним на пару в дом Сано и понадоедать Эмме. Точнее, как, оставить ее наедине с Дракеным и слинять по доброй воле куда подальше, чтобы не напороться на Сано Старшего, встречи с которым я опасалась, как кот огня. Почему спросите вы? Не знаю, отвечу я.

Наверное, дело в том, что с родителями потенциального ухажера я не разу не знакомилась, да и «потенциальных ухажеров», как таковых, чтобы на долго и с чувствами, у меня не было. Как и полноценных встречаний хоть с одним из этих горе багалейщиков{?}[]. Оттого, что такое настоящие отношения я знаю лишь по рассказам своих знакомых да романов с книжной полки.

Именно поэтому сейчас, стоя перед улыбающимся Майки, который скалится во все зубы, у меня дёргается глаз, потому что пришел он ко мне на порог нихера не просто так.

– Свидание? – Мне не послышалось?

– Ну да. – Уверенно, даже бровью не повел и моську такую серьезную состроил, словно признается в убийстве человека.

– Зачем? – И вроде пятнадцать ему, а тупые вопросы генерирую я.

От такой неожиданной подставы с моей стороны парень тушуется, пару раз тупо моргает в попытках придумать стоящий аргумент, но быстро сдается и, подковырнув мой порог своим носком, выдает, все так же невозмутимо:

– Ну мы же пара. – Обуви. Ага. Я где-то уже это слышала.

Сердце предательски скулит, когда Майки, чуть приспустил плечи, вновь начинает терроризировать мой порог своими ногами.

– Не хочешь? – Говорит это он тихо, скуляще, словно собаку на обочине сбили, и я сдаюсь, потому что против этих кристально-чистых черных глаз я бессильна. И против улыбки его, и против касаний мягких, но требовательных. Боже, да я просто лужей растекаюсь от одного его присутствия рядом.

– Я пойду переоденусь. Подожди в гостиной, ладно? – Он сияет, весело мне кивает и вваливается в дом, как в свой собственный.

На шорох из кухни выходит мама, вернувшаяся домой неделей ранее и с интересом рассматривая гостя. С Майки она знакома. Заочно. С летних прогулок.

– Мы в город. – Умело упуская часть с «иду на свидание с главой гопников» проскальзываю мимо нее наверх в свою комнату.

Не хочется оставлять эту женщину наедине с Майки, ой как не хочется потому, что на кануне мы сильно повздорили. Кажется, в тот день она даже запульнула в меня кота, но быстро остыла и больше не кричала, но тему нашего, того разговора, поднимает каждое утро неизменно портя мне все настроение перед тяжелым днем в школе.

Так уж вышло, что после ее приезда из командировки она сразу узнала о смерти Баджи и о причинах его смерти, как следствие. А после и о том, что я вожу дружбу с той же компанией, что и он. Ещё и Чифуи, заявившийся в гости, так не вовремя, подтвердил, что мол: «да, ваша дочь тусуется с гопотой местного разлива, но вы не переживайте мы ребята хорошие – девочек не бьём».

Стоит ли говорит о том, что эти слова ее мало убедили, а только подлили масла в огонь? И теперь она упорно настраивает меня против ребят и противным глистом в жопе пытается сделать все возможное чтобы я и мой скверный характер подчинились и прервали любое общение с той самой «хорошей гопотой».

От этих мыслей начинает болеть голова и я устало плюхаюсь на кровать, в попытках вспомнить, зачем вообще поднялась в комнату.

Свидание, значит? Нужно было уточнить куда конкретно мы собрались и насколько это будет травмоопасно. Мы еще не ходили на свидания. Было пару попыток провести время вдвоем, но не одна из них успехом не закончилась, и я даже не надеялась на эту простую романтику, как минимум до собрания Свастонов в конце месяца. Но нет, Майки умеет удивлять. И эта тоже можно считать его особенностью.

Интересно джинсы и блузка будут хорошей идеей или следует выбрать что-то более женственное? Платье я не надену. Шорты? Да, под конец ноября самое оно будет. Может просто футболка? Да. Просто белая футболка, просто джинсы, просто хвост, подхваченный резинкой Кейски, которую я так никому и не вернула, и все. Можно идти. Ну, может ещё ресницы накрашу. И губы. И румяна… Ай блять, Майки прости, но ждать ты будешь долго.

Чтобы я там не говорила, а армейский режим общаги научил меня собираться в полное облачение за десять минут и покусанной собакой мчаться на автобус, дабы не опаздывать на пары. Навыки пропить я не успела, так что, через пятнадцать минут, я гордая и вся из себя красивая спускалась вниз по лестнице чтобы наткнуться на хмурое и задумчивое лицо Майки, который, кажется, даже не обратил на мое появление внимания.

Не нравится мне эта темнеющая аура вокруг него и напевание какой-то мелодии вне нот от мамы на кухне. Она что-то ему сказала? Наверняка.

– Я готова, идём? – Касаюсь я его плеча, просто чтобы дать понять, я рядом, подошла и готова идти.

Майки дёргается и выдыхает как-то равно. Осматривает меня с головы до пят и мягко, очень грустно улыбается. И тут вздрагиваю уже я. Что ты там у себя в голове уже решил и забыл озвучить в слух, Манджиро?

– Идём. – Он говорит это весело, хватая за руку и волоча к байку, а у меня в голове лишь эта грустная улыбка да насвистыванию мамы, доносящиеся глухим эхо с кухни.

Река выглядела прекрасно. Яркое солнце бликовало на гладкой поверхности и холода от воды совсем не чувствовалось.

Майки суетился с багажником, присобаченного к несчастному мотоциклу только сегодня, и только на пару часов нашей прогулки, вытягивая из него мятый плед и пакетик с, насколько я поняла, едой.

– Отвернись и закрой глаза. – Бурчит, пихая меня в плечо, намекая в какую конкретно сторону я должна отвернуться.

И я послушно закрываю глаза, прислушиваясь.

Он тихо ругается, когда плед от порывов ветра загибается и ему, судя по крягчанию и кряканью, приходится становиться на шпагат, дабы удержать плед на месте. Позже он додумывается поискать камешки и ещё минуту шаркает пятками по травянистому склону в поисках.

Находит. Это я понимаю по победоносному «Ес!» откуда-то из далека. И усмехаясь, когда, покончив с пледом, начинает шуршать пакетом выуживая оттуда что-то вкусно пахнущее, потому что запах расползается по всему берегу и я взглатываю, давясь слюной.

– Все. – Слышатся довольное с боку, – Можно смотреть. – И я смотрю.

На помятой от чужих ног траве лежит небольших размеров клетчатый плед. Такой уютный и домашний, сразу создающий какую-то свою, особую атмосферу. На этом квадрате уюта стоят две бумажные тарелки, а на них треугольники вишневого пирога. Наверняка ещё теплого, потому что запах по-прежнему заполняет лёгкие.

Я улыбаюсь. Это, кажется, стоит всех в мире слов о любви, потому что сделано так неуклюже, по-детски, но с абсолютной искренностью. Я усмехаюсь по новой, когда Майки, склонившись в театральном поклоне, протягивает мне руку.

– Извольте искушать со мной?

Тихо посмеиваясь, протягивая ладонь в его теплые руки и улыбаюсь, когда меня тянут к пледу.

– Пирог, наверное, немного подгорел снизу, но он вкусный. Тебе понравится. – Он придирчиво рассматривает золотую корочку пирога делает для себя какие-то выводы и уверенно кивает. – Точно понравится.

А мне и не может не понравится. Даже если бы этот пирог прогнил насквозь и покрылся плесенью я бы сказала, что это самое вкусное, что я ела на земле, потому что мне принес его Майки. Потому, что он запарился выкроил для меня день в своем, ставшем в последнее время, забитом графике и организовал это все сам.

А пирог оказывается вкусным. До чёртиков вкусным и домашним, потому что так тесто вздымается только после долгой его подготовки.

Я замечаю выжидающий взгляд Майки. Он чуть хмурится, явно нервничая и я, под этим пристальным наблюдением, давлюсь кусочком вишни, застрявшим в горле.

– А?! Ой, Нео-чи! – Майки лепечет и как-то неуклюже крутиться вокруг меня, не понимая, что делать: бить по спине и ломать мне позвоночник, таскать в ладошках воду с реки или вызывать скорую.

Последнее не кажется мне таким уж и глупым, когда Майки все же постукивает меня меж лопаток и я чувствую, что руки у него нихуя не легкие и удары, хоть и контролирующие силу, тяжёлые.

Вишня, решившая стать причиной моей смерти, видимо пугается, что выйди она из моего рта, ее этими руками просто раздавят, поэтому благоразумно ныряет в желудок и я выдыхаю.

Пиздец. Чуть не сдохла на первом же свидании. Вот это смешная история вышла бы.

– Ты как? – Сквозь пелену слез подкатившим к глазам вижу перепуганную морду и усмехаясь, в попытке оттопырить большой палец вверх.

– Очень вкусный пирог. – Крягчу, словно пробежала марафон и Майки выдыхает, плюхаясь обратно на плед.

– Я думал помру. – Ты или я?!

Но комментировать вслух не стала, наконец отдышавшись.

– Кто повар хоть? – Скажу ему при встрече, что пирог был во истину убойным.

– Дедушка готовил. – И улыбается так широко и тепло, что мне глаза слепит.

Видимо не скажу. Ничего себе. Я думала дедушка Майки тренер по борьбе, а он, оказывается, еще и неплохой повар.

Мы молчим еще какое-то время просто наслаждаясь этим моментом. В школу Майки по-прежнему не ходит, изредка вползает в класс к концу четвертого урока, объявляет всем одноклассникам о том, что он жив-здоров и занимать его парту не следует, а то покусает. Уходит он с Кен-чиком посреди пятого урока, полностью игнорируя учителей и их бурчание. А я, гордым лебедем, остаюсь на дополнительных, хотя и понимаю, что дело это гиблое и я, как не знала химию все эти двадцать лет своей жизни (уже больше), так и не узнаю.

В Тосве все тихо, насколько это вообще возможно. Группировка погружена в траур и их можно понять. Чифуи время от времени заваливается ко мне домой, без приглашения, располагается на диване и сидит со мной и моим вредным котом до заката. И я его понимаю. Сложно нормализовать свою жизнь после ухода из нее очень важного для тебя человека, ведь теперь в твоем расписание огромная, просто невообразимая, – дыра.

Такемичи ко мне более чем благосклонен. Он иногда присылает мне беспокойные сообщения на подобии «все хорошо?» или «как дела?», но я отвечаю редко, старательно подготавливая себя к предстоящему диалогу. Поговорить нам нужно, просто необходимо и мы оба это понимаем. И я наведаюсь к нему в гости как-нибудь на неделе. Наверное, все же, без приглашения.

Майки неожиданно вздрагивает, и я дергаюсь, ошарашенно на него уставившись.

– Что такое? – Не люблю я эту резкость, у меня нервы не на месте, а он тут мельтешит.

– Я фотоаппарат притащил. – Вскакивает на ноги, весь такой вдохновленный и возбуждённый. – Сейчас.

Вижу как он капается в багажном отсеке под сидением и вот в его руках, поблескивая от лучей зенитного солнца, маячит полароид. Старый, я таких лет десять не видела.

… А. Ну да. Точно. 2005-й же.

Майки довольно улыбаясь, как кот, объевшийся сметаны, подползает ко мне и резко тянет за руку, да так неожиданно, что я и понять не успела, как поднялась на ноги и уже стою возле подножья реки.

– Сделаем пару фото. – Он говорит это параллельно с яркой вспышкой, вылетевшей из фотика.

Я недовольно жмурюсь. Спрашивать меня, конечно, никто не собирается, и я подстраиваюсь под его взвинченное настроение.

Фотограф из Майки крайне никудышный. Некоторые фото размытые, на некоторых моя голова прикрыта его пальцем, и я, бурча о том, что теперь моя очередь, делаю пару его снимков с быстрой печатью. И они выходят хорошими. На одной его волосы ореолом подсвечиваются от лучей солнца, а он улыбается, подобясь самой яркой звезде. А на второй эта самая звезда падает в траву, пачкая колени и нос.

Под тихие смешки фотоаппарат из рук у меня все же выдергивают и отходят на пару шагов назад, чуть ли не касаясь пятками воды.

– Ладно, достаточно, пошли уже. – Я посмеиваюсь, делая пару шагов в сторону моего Непобедимого.

– Еще одну! – Он весело смеется, настраивая полароид.

Один неловкий шаг и это чудо вступает ногой в воду. Вздрагивает, от неожиданного холода и фотоаппарат, печальной ласточкой летит в воду, да с такой амплитудой, что любая ракета позавидует, потому что этот придурок от, скорее неуклюжести, чем от испуга, его подкинул.

Слышится глухое «бульк» и мы наблюдаем, как черный конус аппарата погружается в воду.

И смотрит на меня это чудовище чуть виновато, нелепо улыбаясь. А я не нахожу ничего умнее, чем с каменным лицом, сказать простое:

– Доставай.

Майки тупо моргает пару раз, тяжело вздыхает и закатив штаны по колено, уже планирует лезть в ледяную воду.

– Стой, придурок, я пошутила! – И кидаюсь его тормозить, потому что он уже разулся.

Плевать на этот фотоаппарат, ведь у меня осталось две его фотографии: одну, я обязательно повешу на холодильник, а вторую спрячу и буду хранить, как самое ценное сокровище. На холодильник я, конечно же, повешу фото с падением.

========== Часть 22: Вот и поговорили ==========

– Ответь, мой длиновязый друг, почему я должна его выгуливать? – Обращалась я к дереву, стоящему по среди выгулочного парка.

– Потому, что ты хороший человек и любишь животных. – Голос шуршал из-за телефонных помех и половину фразы пришлось додумывать, но общий смысл я уловила. – Я скоро выйду.

– Ты говорил это тридцать минут назад. – Поводок неприятно сдавливал руку, и я уже думала просто ее отгрызть.

По ту сторону телефонной линии послышалось многозначительное «угу», а следом короткие гудки сброса. Не сказать, что я разочаровалась в этом человеке, но мстя моя будет ужасна, потому что заставить меня стоять с этой длиннопалой собакой посреди парка, напротив торгового центра и шарахаться проходящих мимо детей, потому что за характер этой гончей, а в руки мне всучили именно гончую, я не ручаюсь.

Дайте мне минуту на объяснение, и вы поймете уровень моего возмущения: Дракен, душа всея Тосвы, озабоченный и встревоженный, но усиленно делающий вид, что он вообще бэд бой и все жизненные обстоятельства ему не по чем, позвонил мне в семь, чтоб его, утра, и торжественно пригласил погулять. Отказать другу я не могла. Друг у меня, оказался, крайне хитрожопый, потому что позвал он меня нихуя не на простую прогулку, а в компании с лохматым клыкастым чудовищем(нет он не собрал Баджи из пепла).

В общем, мне наказали гулять с собакой Па-чина, за которой Дракен периодически присматривает на пару с Пэяном, и ждать Рюгуджи в парке, потому что этот горе-любовник решил сделать своей возлюбленной сюрприз в виде медведя из игрового автомата.

Про зашкаливающий уровень крутости Дракена мы поговорим потом, сейчас я возмущенно хочу попыхтеть о том, что собак я крайне не люблю, даже несмотря на то, что у меня их, там, в моей реалии, было две.

Мне пришлось убирать за этой псиной гомно! Она срет как корова, кто мне теперь оплатит психотерапевта?

Буду ходить на семейные сеансы с Манджиро, пить таблетки на брудершафт и вообще радоваться жизни исключительно под дозой.

Собака подозрительно на меня косится, поскуливает и садится рядом, совсем вплотную, безбожно пачкая мои черные легинсы своей светлой шерстью.

– Я тебя побрею. – Только от кота всю одежду вычистила, теперь еще и это чудо привязалось.

– Па-чин потом тебя побреет. – О да, этот голос засел в голове такой же противной пиявкой, как и голос Майки, – их я узнаю из тысячи.

Дракен подошел не слышно, не свойственной ему кошачьей походкой. Обычно шаги у этого парня тяжелый, звучные. Наверное, я просто слишком погрузилась в свои мысли, раз такого слона не заметила.

– Нео, отведешь пса Пэяну, ладно? Он у нашей школы тебя встретит. – Не поняла, чем это ты таким занят в десять утра?

– Я вообще-то рассчитывала, что мы Эмму вместе поздравим. – Я так долго над подарком сидела, посмотри на эти чернющие мешки под глазами.

– Мне нужно встретиться с Такемучи. – Как-то ты подозрительно резко замолк.

Встретиться с Такемичи? Мне бы тоже не помешала с ним поговорить, я уже неделю яйца мну.

И что же это за встреча, на которой я не могу присутствовать? Шестеренки в голове тихо заскрипели, подкидывая варианты, и ответ я нашла на удивление быстро.

Они пойдут к Казутору. Да, в таком случае крутится вокруг них нет никакого смысла. В камеру эти двоя меня все равно не возьмут, так что можно заняться своими делами.

– Ладно, дай номер Пэяна, – удивительно, что я до сих пор сама его у него не выклянчила, – И позвони мне, как к Эмме пойдешь. – В голове поскудной язвительностью промелькнула не смешная шутка, а такие вещи, я считаю, должны быть озвучены незамедлительно. – Буду смотреть как она тебя расцелует от счастья.

Я вижу, как щеки Дракена слабо пунцовеют. А после его увесистая ладонь дает мне такого смачного подзатыльника.

– Заткнись. – Все, позвольте представить – Помидоро Рюгуджи, по уши влюбленный идиот.

Черт, Дракен, ручки то у тебя нихуя не музыкальные, мне кажется ты мне все скудные остатки мозга выбил.

Прощаемся мы на ближайшем перекрестке и расходимся по разные баррикады, как в море корабли и я наконец могу погрузиться в свои мысли.

Мыслей за последнюю неделю, откровенно говоря, скопилось мало и главенствующее место заняла одна весьма надоедливая особа, по имени Сакура. Я была уверена в том, что эту отвратную пакость с заливанием моего ящика киселем – ее рук дело, только вот, доказательств у меня не было, как и желания разбираться в этом дерьме.

Да… Я говорила о том, что брюхо ей вскрою и на чистую воду выведу, но, на самом то деле, мне так кристально-поебать. У меня и без школьных проблем драмы в жизни хватает и разборки с девочкой, которой воображаемая корона мозги выдавила, в ней не к чему.

Своими мыслями я поделилась с Эммой и, как не странно, Чифуи, потому что он заебал тусить у меня дома. Пусть отрабатывает.

Оба посоветовали ее вскрыть. Если от Чифуи такая реакция была ожидаема, то услышать это от Эммы было, ну, как минимум неловко. Ибо когда миловидная девчонка с розовыми губками и обшиканная цветочными духами, протирая рот салфеткой, в попытке стереть с губ остатки онигири, описывает тебе с десяток способов избавления от трупа – это пугает.

Поскольку моя скромная персона против насилия, я решила, что будет правильным просто поговорить, но кто же знал, что Сакура окажется еще той истеричкой?

Я попросила прийти ее на крышу школы в обед, это, вроде, было еще до свидания с Майки…

Несколько дней назад

Осень быстро перескочила с +30 к +10 и этот резкий спад температуры особо хорошо ощущался на крыше школы. Странно, что ее еще не закрыли (хотелось бы школу, но я о крыше).

Идти и выяснять отношения мне не хотелось, и я искренне надеялась на то, что Сакура просто струсит, да пошлет меня на три веселые, известные только русскому человеку, буквы. Но нет, эта особа стоит себе, волосы в косу заплетает, игнорируя порывистый ветер. Покахонтас хренова.

Но, стоит признать, держится она более чем уверенно. Все такая красивая, ухоженная, стоит и смотрит вдаль. А рядом я, замызганная, с чернильной пастой на щеке, от усердной учебы, а не из-за того, что я на ручке заснула, в мятом, украденной у Чифуи (бедный пацан, я у него еще и футболку скамуниздила) толстовке, в спортивных штанах под мятой юбкой и, кривоватой вишенкой на торте, – пучком сальных волос на голове, потому что сранные дополнительные во внеурочное время меня уже заебали.

Она заметила меня сразу, но усиленно делала вид, будто бы и нет меня здесь вовсе.

– У меня всего два вопроса. – Ходить вокруг да около это не мое. Я не умею и не люблю это делать, – Первый: зачем ты вылила мне в шкафчик кисломолочку? – Сакура нервно дернулась, разворачиваясь ко мне лицом, – И второй: нахуя тебе мои балетки? Они же стременные. – Просто отвратительные, но пизды дома мне за них вставили такой, словно сшиты они были алмазными нитками.

Она молчала, и я вижу, как презрительно, с неприкрытым отвращением пробегается по мне взглядом.

– Почему именно ты? – Блять, да что это за привычка вопросом на вопрос отвечать? Балетки мои где? – Из всей школы, из всей Сибуи, из всего, чтоб его, Токио, именно ты?

О чем идет речь я усиленно не понимала, ровно так же, как не понимала почему у нее не мерзнут ноги. Уж извините, но эта юбка, – два пальца от бедра, – мало спасает от ноябрьского холода.

– Конкретнее. – Блин, как же руки от ветра чешутся.

Мне казалось, что более презрительного взгляда, чем она состроила до этого, не бывает, а нет, вот оно – Лицо Брезгливости. Ну да, я не первой свежести сегодня, но ты поживи с мое и тогда поговорим.

– Майки и ты. – На "ты", делает скрипучий акцент – Это же даже звучит как паршивый анекдот! – А руками то как эмоционально сплеснула. Актриса.

Стоп. Что? Мне не послышалось? То есть весь этот ссаный спектакль был из-за того, что я стала девушкой Манджиро? Я полчаса отмывала свой ящик лишь потому, что какая-то среднегодка не справилась с собственной ревностью?

– Ты ебнутая? – Извините, но у меня накипела.

Три недели назад у меня умер друг, две наделе назад я, чтоб его, созналась человеку, у которого и так проблем по пояс, в том, что, блять, оказывается, я все знала заранее, но язык в жопу засунула и побоялась сказать неминуемое будущее. Моя собственная мать буквально ненавидит моих друзей и всячески пытается от них меня, неуравновешенную, огородить. А ты, блять, заревновала?! Приревновала человека, который не проявлял к тебе малейшего интереса на протяжении трех лет, к его же девушке?!

– Посмотри на себя. – Нос воротить тут должна только я. – Ты же выглядишь просто…

– Прекрасно. – Ну уж нет, не нужно меня тут в грязь носом тыкать. – Я выгляжу прекрасно, Сакура. А еще Майки нравится как я выгляжу. – Я не собираюсь ей угрожать, не собираюсь соперничать и, уж тем более, выяснять отношения. Нет. Просто не хочу. – А ты, просто не можешь понять, чем именно я его зацепила и бесишься из-за этого. – Я никогда не была сукой, но сейчас, именно в этот момент, мне чертовски захотелось ею стать. – Ты не любишь Майки, – Не вздумай меня перебить, – Потому что ни черта о нем не знаешь. Тебе нравиться лишь красивый фасад, а не разгромленная вдребезги изнанка. – А я знаю. Я видела и чувствую эту его внутреннюю борьбу и пытаюсь помочь. – Так что пошла ты…