Текст книги "Сделка (СИ)"

Автор книги: Айон 91

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Примечание к части

Кто же людоед и почему?

17 глава «О печати Предателей крови»

Примечание к части

не бечено)

глава чуть короче предыдущей, но это не значит, что она проходная и не нуждается в вашем внимании)))

Драко

Почти месяц варки сложного состава пошел книзлу под хвост. Планы демона, резко, в одночасье поменявшиеся, вызвали у меня желание одолжить у Полумны серебряный меч и выбить дурь из рогатой головы. Но после длительных, утомительных расспросов и допроса по-маггловски, с пристрастием, Аллисар все же ответил, почему зелье «Бездонного желудка» уже не нужно. Так, как надо вопрос задала Панси, спросив:

– Говори, рогатый, что с шестым Уизли не так? – указала она пальцем на стол Гриффиндорцев, у которого стоял улыбающийся и довольный предатель крови в компании своей похотливой сестры, притихшей Грейнджер и Лонгботтома, задирающего нос до самых небес. Алиссар, смотря в его сторону, пробуя усиленными рецепторами сущности уизливской шлейф души, едва сдержал рвотный позыв, резко отворачиваясь в сторону.

– Не только с Рональдом, – сказал демон, показывающий на Джиневру, – вся их семья – это отдельно-взятый смертный грех. – Каждое слово из Алиссара приходилось выбивать, говорить о том, что узнал и явно увидел, он не хотел. Почему? Узнаем.

– Подробнее! – закипала от злости Персефона, переходя в полурежим банши. Тот факт, что демон не говорит сразу, а молчит и выдает информацию порционно, злил Панс. Не сдерживая сущность и ее гнев, глаза девушки потеряли белизну белков, их заполнила тьма, на руках проявлялись когти, черной чешуей тянувшиеся вдоль пальцев к запястьям, волосы и кожа теряли цвет, белели на глазах.

– Панс, остынь, – опустил руку на плечо девушки, прижимая ее к себе, успокаивая, шепот в ухо: – он все расскажет. Ведь так? – спросил, а демон не отрицал, кивнул, продолжая рассказ:

– Расскажу.

По воле теней в руках демона оказался фолиант, помеченный руной «Запрет» из соответствующей секции школьной библиотеки. Страницы книги открылись там, где надо, указывая на историю, уходящую далеко в прошлое, еще до Основателей и школы Хогвартс. Суть о печати «Предатель Крови», забытая в веках. То, что она дает при определенных обстоятельствах, когда накладывается на магическую семью за совершенный грех против Магии и ее законов.

– Давно, когда в маггловском мире во всю бушевали религиозные становления, велась борьба верующих за своего Бога и его истинное слово, шла неустанная Охота на Ведьм, жглись костры Инквизиции, и на каждого третьего ложилось клеймо грешник и еретик, в магическом народе стала ходить история о последователях, продвигающих свое вероисповедание – смертный грех. Кто-то скидывал вину на нас, демонов, а особенно на князей Ада, кто-то на человеческие души и сердца, породившие своими словами созданий, именуемых смертными грехами во плоти. Но доказать причастность демонов, да и человеческих фантазий, так и не смогли. А воплощались грехи, лишь в волшебниках. Понять, почему это так, смогли не сразу. После длительных исследований магически-одаренных людей тех лет, было выявлено, что проявлялись смертные грехи и все последующие стадии развития в телах тех, кого Магия клеймила «Предателем Крови».

– То есть, ты хочешь сказать, что каждый, несущий клеймо Предателя, несет еще и один из смертных грехов? – не понял Нотт, к чему ведет Алиисар и его история о воплощенных грехах.

– Алиссар, поясни нам, непонятливым! При чем тут Уизли, его грешная душа и отмена Бездонного Желудка? – Просил Забини, показывая на Рональда. Алиссар, если бы нуждался в воздухе, то тяжело вздохнул, если бы имел возможность чувствовать и удивляться, закатил глаза и начал бы эмоционально вещать о нашем непонимании серьезности ситуации, но он лишь скрестив руки на груди, хмыкнув, ответил, смотря на рыжих Предателей крови:

– Чтобы грех не просто жил в душе волшебника, толкая носителя в пропасть медленными шагами, а захватил его тело, разум, поработил душу и естество, сделав себе подобным, почти аватаром, нужно два условия: – отсутствие раскаянья в своих поступках перед магией и предками, а так же темный источник рядом. И при этом не важно, что именно будет нести тьму. Это может быть камень рода, волшебник, предмет, содержащий оскверненный запретной магией осколок души…

– … демон, гуляющий неподалеку, – но тут Панси не угадала.

– Нет. Я тут не при чем. Моя тьма иного рода, тут же имеется в виду тьма смертного мира, а не загробного. – Пояснил девушке Алиссар, продолжая рассказ о воплощенном в Уизле грехе. – Раскаиваться перед предками Рональд не собирается, так как не видит причину, по которой это необходимо сделать, не считает себя виноватым. А тьму, которая является вторым условием, несет на себе крестраж директора, хранящийся в дилюминаторе.

– Если бы не крестраж Дамблдора, то Уизли был бы простым обжорой, с налетом смертного греха на душе? – уточнил Нотт, интересуясь еще и Уизлеттой: – А Джиневра? Насколько я помню, она так же контактировала с крестражем, но с лордовским. Она тоже?

– Скорее всего, – пожал плечами Алиссар, отмахиваясь от девушки и ее души, окутанной Похотью, – ее грех и душа мне не интересны. И даже если она такое же воплощение греха, как и Рональд, опасности от нее я не вижу.

– А остальные Уизли? – задается вопросом Забини. – Каким грехам они подвержены? – Алиссару уже откровенно надоело обсуждать рыжую семью, видел, как демон ждал момента, чтобы закончить этот разговор и уйти по своим делам.

– Плевать! Их грехи не воплотятся, не займут тело, как в случае с Роном, – ответ и рассказ демона приняли все, и хотели расходиться по дополнительным урокам, ведь обед закончился, как Панс напомнила еще один момент, который мы все опустили и как-то забыли:

– Ты так и не сказал, почему поменял план? Какая стадия у Уизли?

– Хм, – улыбнулся уголками губ демон, говоря: – а я-то думал, не спросишь, – но Панс не забыла и ждала ответа: – последняя Панси. По человеческим меркам у него все печально и судьбою предрешено, – на этом все объяснения подошли к концу. Демон дал понять, что более просвещать нас на данную тему не намерен. Нам же осталось лишь гадать и наблюдать за парочкой рыжих магов, а так же строить предположения, какими грехами были наделены остальные Уизли, клейменые Предателями.

Как по мне, мамаша Молли – неуемная зависть, готовая даже убить, лишь бы стереть хоть крохи напоминания мозолившего глаза объекта. Глава семейства – лень в чистом виде, стопроцентное уныние, а с ним и отсутствие желания что-либо делать. Не ручаюсь за старших братьев Билла и Чарли, но Персиваль – гордыня, которая точила его душу до самого последнего вздоха. Близнецы – это жадность в квадрате, так как их было двое. Но, судя по закрытому магазину шуток и пропавшему с радаров Джорджу, раскаяние все же очистило душу, разум и сердце, стерев и грех, живший в нем все это время.

– Последняя стадия, значит, – шепотом сказала Панс, смотря на рыжего обжору, уничтожающего за считанные мгновения, с поразительной скоростью огромную тарелку с жареными ножками, крылышками и копчеными колбасками. Что такое последняя стадия греха Чревоугодия, поведала книга, а так же истории одержимости этим грехом у магов прошлого.

Последняя стадия – это каннибализм с последующим поеданиям самого себя. Волшебник, несущий активированный грех Чревоугодия не может насытиться, вся еда для него теряет краски, становится безвкусной, как сено. Желудок же продолжает требовать насыщения, точа разум безудержным голодом. Заставляет совершать поступки, не присущие человеку, лишь зверю. Охотиться, убивать, есть сырое мясо, ломать зубами кости, обгладывая их, высасывая костную жидкость. Дальше больше. Голод не ждет смерти, а требует плоть, кровь и требуху у еще трепыхающейся жертвы, чтобы слышать в процессе ужина пока что живое сердце, качающие воздух легкие, ловя на себе в эти моменты молящий взгляд сладких, как пастила глаз, тающих соком на губах.

Но и этой стадии упоения приходит конец. Чревоугодие в итоге будет требовать и требовать утолить этот безудержный голод, заполнить ту черную дыру Бездны, что поселилась в желудке. И даже плоть человеческая, наполненная предсмертными страданиями и болью станет безвкусной, пресной. А с урчащего голодом желудка, сводящего разум с ума, грешник начнет грызть свои же пальцы, в последствии съев себя же…

– Хватит, – на этом книгу мы закрыли и убрали в сумку, чтобы потом отдать ее Алиссару. А сами пошли на дополнительные занятия, догоняя демона у кабинета Зельеварения. Тему грехов и печати мы забыли, на время. А что делать с Уизли и его каннибализмом, пусть решает Алиссар. Души и грехи – его вотчина, мы лишь советники и наблюдатели.

Примечание к части

Понравилась глава – лайк и отзыв. А если и монетку кинетике, на апдейт аккаунта, то ещё быстрее проду напишу)))

18 глава «Воплощенный грех»

Алиссар

Грех Рональда дошел до критической точки раньше, чем я поглотил его душу. Думал, что у него есть еще пара лет до полного погружения в Чревоугодие, но, как оказалось, даже двух недель нет. А причина – крестражи Альбуса, которые влияют на Уизли и его грех куда мощнее и прогрессивнее, чем куски души лорда. Реддл, по сути, тоже грешник, возомнивший себя Дланью Судьбы, а так же бессмертным, возрождающимся, как феникс из пепла. Дамблдор другое дело. Его крестражи направлены не на возрождение с помощью какого-то ритуала, а на паразитизм и захват чужого тела, разума и магического источника, с последующим поглощением души владельца тела.

Этот бородатый кусок дерьма все давным-давно просчитал и продумал. Создавал крестражи, подготавливал почву, чтобы стать кем-то другим. И его полет с башни тоже часть плана по перерождению и становлению Героем и Избранным, то есть мной. Но он не учел появление Повелителя на игральной доске, и перевоплощение меня в демона. Так что гениальный план Альбуса пошел крахом, а все из-за той же Гордыни, которая застила ему глаза, дав верование в то, что все пешки под его контролем.

– Алиссар, это то, о чем я думаю? – спросил Драко, толкая меня в бок, показывая на переполошившуюся МакГонагалл, всех профессоров, старост факультетов и Филча, организовывающих поиски старосты Гриффиндора. Он не пришел с патрулирования коридоров, в комнате его нет, в ванной старост, библиотеке, на смотровой башне Астрономии, на окраине Запретного Леса тоже, его вообще нигде нет, он даже на Патронус не отвечает. В связи с этим на сегодня и завтра отменили уроки, приказав тем, кто не состоит в поисковой группе вернуться в свои комнаты.

– Так вот кого сожрал Уизли, – шепот Панси и злой, прожигающий взгляд в спину рыжего волшебника, делающего вид, что он так же переживает, как и все, готовый помочь и вступить в ряды поискового отряда. Она готова была сиюминутно ринуться на него, утащить в темное, недоступное место и убить самым жестоким способом, перед этим пытать, когтям рвать плоть в лоскуты. До оглушительного, пронзительного хруста ломать кости, ощущать радость от закладывающего уши крика боли, чувствовать на губах и в глотке привкус железа от пролитой крови. Это же желание было и у Драко, Нотта и Забини.

– Лицемер! – зло плюнул Нотт, покидая Большой Зал, направляясь в башню восьмого курса, прихватив с собой Забини.

Драко с Панси так же покинули Зал, присоединившись к слизеринцам. А я шел к директору МакГонагалл, чтобы шепнуть ей на кого стоит обратить внимания, как меня позвал профессор Каро, приглашая на разговор, явно суливший мне обвинениями в пропаже. Отказать в разговоре Паладину, значит, подтвердить его подозрения в обвинении, так что я шел за ним, в коридор аудиторий. Он не спешил предъявлять мне претензий, обнажать меч и навязывать бой, лишь спросил:

– Это ты?

– Нет, – и это правда. Демоны никогда не врут, говорят правду, чаще всего завуалировано, ту, которую хотят услышать смертные, или же отказываются отвечать вовсе. Паладинам это хорошо известно, поэтому, услышав конкретный ответ, без лишних слов, Каро задумался, рассуждая и предполагая:

– Но не мог парень просто так пропасть посередь дежурства, тут явно что-то не так, – и все равно, мысли и рассуждения привели ко мне: – ты – гуляющий по ночам, неужели ничего не видел, не слышал? Тени – твои глаза и уши, они должны докладывать обо всем. Так как?

– Задайте свой вопрос правильно, профессор Каро, тогда и отвечу, – паладин зло цыкнул, и сократив в мгновения ока между нами расстояния, схватил меня за галстук, сталкивая с ближайшей стеной. Был бы человеком, было бы больно, но мне даже не щекотно, – таковы правила, светлый! – не сдержав улыбку, оскалился, сверкнув ядовито-зелеными глазами, обжигаясь огнем преисподней о его серебром окутанную душу. – Ваш вопрос, пресветлый!

– Что случилось с парнем? – звуки и слоги выходили из его рта с трудом, он переступал через себя, задавая этот вопрос. Но при этом руки с моего галстука не убрал, все так же припирал меня к стене, требуя ответа.

– Съели, – получил он ответ на заветный вопрос.

– Кто?

– А это уже второй вопрос, профессор, – ему мой ответ не понравился, как и промедление, поэтому профессор стал призывать святую силу, используя для этого не клинок, а кулак. Кожа, окутанная серебряным изгнанием и очищением болезненно обжигала, но пока терпимо, – вопросов осталось два, – напомнил о еще одном правиле разговора с демоном, в котором он, то есть я, отвечу честно и точно лишь на три вопроса подряд. Конечно, по сути, нужен ритуальный круг и призыв, с принесенным демону даром, но опустим формальности и дополнения, перейдем к сути – трем вопросам. Каро согласился с условиями трех точных ответов, а я сказал: – Рональд Уизли, – и напомнил: – это второй вопрос. Перед тем, как задать третий, подумайте, сформулируйте.

– Сформулировать, говоришь, – рыкнул Каро, отпуская мой галстук, отходя на несколько шагов в строну. А я, поправив воротник и галстук, шел вперед. За мной паладин, думающий над ситуаций, в которой мог оказаться Рональд. Рассуждал он вслух: – темной тварью он не является, – уточняя, – его я проверял. Значит, тут дело в чем-то другом. Едят людей не просто так, те же оборотни. А каннибалами становятся по ряду причин.

– Каких же, профессор? – я не помогаю, лишь наталкиваю на мысль и стимулирую размышления. Рон и его грешная душа, погрязшая в Чревоугодии мне более не интересна. Так что пусть справляются с Обжорой смертные, своими силами и способами. Суд, казнь и костер, с развеивающимся по ветру пеплом.

– Условий может быть два. – Рассуждал Каро, – первое – это проклятие, несущее название «Бездонный Желудок». Оно двух уровней, с безудержным голодом и постоянным уничтожением еды в безумных количествах, и плотоядная, с исходом каннибализма. Второе – это грех Чревоугодия, окутывающий душу. Но у греха, чтобы перейти в эту стадию так же есть условия. Первая – печать Предателей Крови, вторая мощный источник темной, даже черной энергии, толкающий носителя печати к людоедству. Лишь при этих условиях грех Чревоугодие становится канниализмом.

– Так, каков ваш вопрос, мисье Каро?

– Что за черная магия подтолкнула грех мистера Уизли к каннибализму?

– Крестражи, – паладин, как только услышал заветное слово – застыл, на лице промелькнул не просто страх, а ужас, который пронзает иглами извечного льда каждую клеточку тела, заставляя холодеть от кошмара кровь в венах. С лица сошла краска, сделав кожу мертвенно-бледной. – Вижу, профессор Каро в курсе, что такое крестраж и с чем его едят, – тот отмер и пошел вперед.

Цель одна – отправить в небытие Уизли. Но не факт, что паладину дадут просто так убить Героя Магической Войны. Понимал это и Каро, но долг перед Светом и магами превыше фактов и уж тем более титулов, дарованных смертными. Поэтому Каро и шел к поисковой группе во главе с директором МакГонагалл. Помогать паладину в мои планы не входило, это ведь его работа, а не моя. Но чтобы получить крестраж директора, хранимый в дилюминаторе, нужно избавиться от держателя, то есть от Рональда, не выпускающего его из рук.

Вещица, блестящая и забавная, а так же явно сдобренная какими-то Чарами, не позволяющими от нее отвлечься, или о ней забыть, так и тянула руки хранителя, звала ей воспользоваться. И Рональд ей пользовался, тем самым накликав на себя беду. А так же на Джинни. Ведь ее грех Похоть, так же может обратиться в последнюю стадию – Суккуба. Но в данной ситуации важнее Рон и его Чревоугодие, забравшее чужую жизнь, чем Похоть и смерть от истощения.

– Ваши действия, профессор?

– Раскрыть мистера Уизли, – я приподнял бровь вверх, проявляя интерес к способу, которым воспользуется паладин, – остальное тебя, демон, волновать не должно, – пожал плечами, мол, и не напрашивался, но он добавил: – если только ты не претендуешь на душу Рональда в качестве ужина.

– Нет, увольте, – отказался, – душа, окутанная грехом Чревоугодия – одно, но им поглощенная и порабощенная – другое. Такую душу решится съесть разве только герцог Вельзевул. И то не факт. Куда уж мне, простому демону? – усмехнулся, а паладин, стиснув зубы и туша Гнев в душе, шел вперед, по коридору, к лестнице. Я шел за ним.

Группу поиска мы с профессором догнали быстро. Обеспокоенные учителя и старосты с директором во главе обговаривали варианты, где бы он мог находиться, уточняли у его друзей и девушки, не забыли ли они о чем-то, уточняли, все ли обошли, но по словам друзей и девушки они были везде, где мог быть их друг. Хотел предложить посмотреть в желудке Уизли, но Каро меня опередил. Меч серебряной вспышкой блеснул в полутьме коридора, оказываясь у шеи Рональда. Жар светлой энергии, уничтожающей зло и тьму опалил огнем праведного пути, угрожающе шипя и обжигая кожу.

– Мистер Рональд Уизли, вы обвиняетесь в грехе Чревоугодия последней стадии! – ступор, шок, ужас и паника. Именно в такой последовательности сменились эмоции на лицах старших, когда они услышали выдвинутое Каро обвинение.

Реакция профессоров и директора дала понять, что они знают, о чем идет речь, и что такое грех Чревоугодия последней стадии. Не понимали о чем речь только студенты, переглядывающиеся и перешептывающиеся между собой, ожидающие пояснений Каро. И он пояснил, но не словами, а действиями. Призвав светлую энергию, паладин читал заклятье, больше походящее на молитву изгнания. Волна серебряной энергии прошла и через меня, принося крайне неприятные ощущения, но блок сущности под ее натиском не слетел, лишь слегка треснул, выпуская на волю глаза с вертикальным зрачком и черные когти, мой тут же спрятанные.

С Уизли же происходили жуткие, для взгляда смертных метаморфозы. Перекосилось лицо, разорвалась по швам до ушей челюсть, оголились 32 заостренных зуба, вывалился длинный, склизкий язык. Вытянулись руки и пальцы, став похожими на ветки Дракучей ивы, да и сам Рон стал намного выше. Одежда порвалась и висела лохмотьями, оголяя впалый живот, в котором проявлялся рот греха, точа клыкастую челюсть, смыкающуюся в голодном приступе, облизываясь на всех присутствующих языком кишок.

– А-а-а-а! – вырвалось из голодной глотки Уизли вместе с мощным потоком энергии, прижимающей всех к полу, а паладина откидывая назад, к стене и там же оставляя, без сознания. Ученики, видя Рональда в таком виде, распускали флюиды страха и паники, тогда как профессора и директор заманчиво пахли гневом, желающим уничтожить того, кто убил во имя своего греха и потребностей желудка. Я же высказал свою реакцию на действия Каро:

– Идиот, а не паладин. Воплощенный грех только заклинанием Адского огня, да пламенем Преисподней уничтожить можно, – сказал, привлекая внимание Уизли к себе этими словами. – И теперь миссия по уничтожению ляжет на мои плечи, – ученики и профессора смотрели на меня с просьбой помочь и избавить Рона от страданий, а так же свершить правосудие во имя покойного. – Благотворительностью не занимаюсь, но, видимо придется… – так как Чревоугодие, окончательно воплотившееся, шло на меня с определенной целью – сожрать!

19 глава «Цербер»

Примечание к части

не бечено)

Алиссар

Грех, почти полностью захвативший Рональда, разинувший пасти, шел на меня. Убивать его так сразу не стану, иначе меня раскроют. Поэтому, чтобы не привлекать к моей демонической сущности внимания, использовал человеческую магию, но широкого спектра действия, то есть накрыл всех куполом сон-чар. Директор, профессора и ученики ничего не успели сделать, как оказались спящими, а с помощью теней перемещенными в лазарет. Паладин же остался там, где был – у стены. Сознание к нему должно вернуться в течение пяти минут. Ну, а пока…

– Поттер! – рычал воплощенный. Разъехавшаяся до ушей по швам челюсть, острые зубы, вываливающийся, длинный по-лягушачьи язык делали речь едва разборчивой. Клацая клыками-ребрами, облизываясь склизким языком из кишок и капая голодной слюной, двигаясь мне на встречу, говорил: – Дружище… я такой голодный! Накорми меня… – драматическая пауза, – …собой! – и тут же, резко сократил между нами расстояние.

Среагировать я успел моментально, от языка и челюсти уклонился, от длинных, тонких пальцев тоже, как и от ненасытного желудка, сомкнувшего клыки в пустом месте. От неудачи и сбежавшего ужина, Чревоугодие взревело и разозлилось, предпринимая очередную попытку сожрать ускользающую добычу. Только и в этот раз грех остался ни с чем, при этом требуя:

– Куда же ты убегаешь, дружище? Дай мне съесть тебя! – и очередной рывок вперед. Желудок, разинув костяную пасть, демонстрируя черную воронку голода, вопил на весь коридор. От вопля и голодного разочарования воплощенного греха во все стороны расходились волны магической энергии, словно ураган, снося все на своем пути.

– Надо заканчивать. Ничего интересного я не увидел, – решил для себя, призывая полный демонический облик. Ко мне вернулись мои крылья, хвост с кисточкой на конце, черные, по-кошачьи загнутые когти, тонкие, острые рога, ядовито-зеленые глаза с вытянутым зрачком, а так же покрывающая руки, плечи, спину темно-зеленая чешуя, тянущаяся вдоль позвоночника к самому копчику.

– Демон! – вопит грех, понимая, чем ему это светит.

– Именно, – говорю, призывая в руку черное пламя, формируя его в меч. Клинок в руке, окутанный демоническим огнем, встречается с костяными клыками желудка. Клыки сомкнулись на лезвии в надежде сломать оружие, способное уничтожить воплощенца, но демоническое пламя опалило пасть, принося боль греху, захватившему тело.

– А-а-а-а! – крик и злость, распространяла с еще большей силой волну энергии, привлекая внимание других.

От оглушительного воя и мощной энергетической волны, расходящейся вокруг голодного Чревоугодия, проснулся Каро. Все еще пошатываясь, держась за голову, он призвал в очередной раз серебряный клинок, совершенно бесполезный в этом деле. Против демонов, темных созданий, как банши, лич, оборотень и вампир – сработает со стопроцентной точностью, не оставив от создания и следа. Но воплощенный грех… на него не подействует.

Удивительно, что такой матерый, закаленный боями и сражениями паладин, прошедший две магические войны не знает об исключениях влияния серебряного клинка. Или он, как Локонс, только трепаться, и языком чесать готов, а все подвиги и заслуги позаимствованы у других, или же он в своей школе паладинов был троечником и прогуливал «Аспекты влияния святого оружия на темных тварей»[5]. Кто знает, что у них там, у паладинов в голове. Только факт остается фактом, стоило серебряной вспышке пронестись навстречу, взревел грех с еще большей силой.

– Бесполезно это, – сказал я, формируя меч в косу, заводя ее за спину, – только Адское пламя, да демонический огонь. Стыдно такого не знать, паладин! – на мои слова Каро не ответил, лишь фыркнул и показал на воплощенного. Я же, улыбнувшись белоснежным оскалом, растворился темно-серым туманом, атаковав грех, нанося ему десяток молниеносных ударов, оставляя черные ожоги, и расходящееся по телу пламя.

Каждый порез косы, сдобренный огнем преисподней, оставляет язычок пламени в ране, сжигая объект изнутри, поджаривая до хрустящей корочки. Грех, захвативший тело – горел, душа, порабощенная голодом Чревоугодия – металась в диком приступе и предсмертной агонии. Но чтобы уничтожить воплощенного окончательно, меча и черного пламени мало.

– Профессор Каро! Колдуйте Адское пламя! – паладин убрал серебряный клинок, извлек из перевязи палочку и произнес формулу. Я же, чтобы не повторилась история с Выручай-комнатой, накрыл часть коридора демоническим барьером, оставляя в серо-прозрачном куполе лишь нас троих.

Поток пламени, сродни огоньку в моей груди, обрушился всей своей мощью на воплощенное Чревоугодие. Грех пытался вырываться и сбежать, последний раз атаковать в надежде сожрать хотя бы паладина. Но к Адскому пламени в дуэтном танце добавился вихрь демонического огня. Сливающиеся воедино потоки черного и алого пламени сжигали сосуд голода до костей. Через несколько секунд от тела Уизли не осталось даже пепла. Лишь душа, серо-прозрачная, зависшая в воздухе.

Отозвав демонический облик, снова накинув человеческую личину, уничтожал остаточную энергию моего пламени и последствия Адского огня, стирая копоть и гарь с потолка, пола и стен, возвращая коридору прежний вид. Каро же, как судья светлого пути, в очередной раз призвал серебряный клинок, чтобы отправить душу Уизли в небытие. Лезвие уже летело к полуматериальной шее призрака, но застыло в миллиметре:

– Гарри, прости! – произнес бывший друг, падая на колени, поднимая на меня взгляд полный раскаяния. И вот тут я понял, что попал.

Как только он это сказал, за его спиной раскрылась воронка потустороннего прохода, означающего, что он отправится не в ад, как грешник, а в рай, как раскаявшийся. В моих ушах, стоило воронке в чертоги Хель раскрыться, раздался оглушающий собачий вой. По позвоночнику, до самого копчика пробежался холодный пот и толпа мурашек, а тень моя приобрела облик трехглавого цербера. Это значило только одно – я принял бразды этого самого титула. А всему виной раскаявшийся в своих грехах Уизли.

– Пошли, – махнул ему в воронку, – тебя простили, людоед! – хотел пнуть его под зад, но не стал. Он сам пошел, с опаской оглядываясь по сторонам.

Рональд, как только полностью переступил воронку, оказавшись в белоснежном коридоре, растворился белой дымкой. Я же остался, так как воронка перехода в мир живых закрылась на моих глазах. Понимал, что не просто так. Меня явно на разговор хозяйка местных владений оставила. Не сопротивлялся, а ждал Хель, которая появилась через пару минут после того, как Уизли растворился и отправился в отведенное ему место.

– Алиссар, рада видеть тебя в своих владениях! – ничего на это не ответил, лишь хмыкнув, ожидая разговора, ради которого меня задержали в чертогах Смерти. – Разговор о твоем статусе Цербера, который ты получил за то, что очистил грешную душу, в последствии раскаявшуюся. Вижу, ты не удивлен, – смотрит на меня Хель такими же, как мои, ядовито-зелеными глазами.

– Не удивлен, – ответил Смерти, показывая на свою тень, – она меня оповестила, как только Уизли попросил прощения за свои поступки.

– Думал, его Люциферу отдать?

– Планировал. Но раз Рональд раскаялся, то его душа и дальнейшее решение о перерождении ваша забота, – хотел откланяться, начертить тьмой круг переноса в мир живых, как Госпожа Грани меня остановила, сказав, что разговор о моем статусе Цербера еще не окончен. Необходимо уточнить обязанности. – И какие же они, Госпожа?

– Все просто. Твоя вотчина, как Цербера – Британия, территория других стран принадлежит другим стражам. Души, окутанные грехом, не раскаивающихся в своих поступках магов, магглов, магиков, ты отправляешь Люциферу, а таких, как Рональд – ко мне.

– И правда просто, – усмехнулся я, призывая тьму, рисуя круг переноса, оказываясь в школе, в том же коридоре, что и до визита за Грань.

Там меня ждал Каро и Полумна, отреагировавшая на эманации демонической энергии и миазмы воплотившегося в теле греха, прибывшая к месту завершенного боя, а так же профессор Флитвик и директора МакГонагалл, покинувшие лазарет. Флитвик рассказывал бывшему декану Гриффиндора о случае на его уроке и выпущенном мной Цербере, напомнив о том, что сей вид значит. Директор, как адекватный волшебник и здравомыслящий человек, приняла тот факт, что я сменил облик с человеческого на магиковский, став Цербером на службе Госпожи. Поздравила с достойным званием стража Смерти. К ней присоединился с поздравлениями и профессор Флитвик:

– Мистер Поттер, вы заслужили этот пост как никто другой. Госпожа отметила вас и ваши поступки.

Не стал разочаровывать профессора, говоря, что мне этот пост и даром, и с привилегиями не нужен. Но выхода, как говорится, у меня не было. Сам виноват, не досмотрел. Надо было Каро отдать право убить Уизли и очистить его от греха, но для скоро и надежного эффекта влез и слил его огонь со своим пламенем, получая последствия в виде обременительного титула.

– Теперь ты на службе Смерти, поздравляю. Но у нас есть еще дело, – шепнула мне Полумна, улыбаясь и отводя в сторону для разговора на оставшуюся актуальной тему, – крестражи директора, – и показала дилюминатор Рона. – Я нашла его в углу. Скорее всего, он выпал из кармана, когда Обжорство взяло контроль и захватило тело. В нем есть осколок души? – спросила девушка, протягивая мне предмет. Едва коснувшись, втянув энергетический шлейф предмета, уловил лишь артефактную составляющую, но никакого намека на оскверненный черной магией кусок души.

– Значит, осколок нашел живого носителя, – и на этих словах разговор с девушкой закончил. Она же поняла о чем идет речь, но не расспрашивала о моих действиях, не вмешивалась, так как знала, что я не упущу шанс полакомиться душой директора Дамблдора, окутанного тьмой ритуальных убийств. А способ, которым я воспользуюсь – не важен, лишь результат.

Примечание к части

Еще немного и Алиссар таки съест душу Альбуса. А кого еще? Другой вопрос.