Текст книги "Я помню как всё начиналось (СИ)"

Автор книги: Айкор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

Елена Павловна тряхнула головой, как бы отгоняя наваждение.

– Я бы с удовольствием взяла тебя в ученики.

– Подождите, подождите. Ну нельзя же так сразу.

Я заглянул в глаза Алёнке. Они были полны безусловной преданностью. Ну что делать с этим ребёнком. Сам же привязал её к себе. Особенно этой прокачкой сегодня. Вот уж точно не подумал о последствиях. Да я тогда вообще ни о чём не думал. Было единственное желание – спасти. Да, да, именно спасти. Почему-то в тот момент, это казалось единственно верным и единственно возможным решением. Даже вернувшись назад я ничего бы не стал менять. Да и ткань мира не выказала никаких возмущений. Только на её поверхности проступил новый узор.

Легонько нажав на кончик носа произнёс:

– Сестрёнка. Можно я тебя буду так называть?

Её глаза вспыхнули, и она быстро и часто закивала головой.

– А почему ты назвал её сестрёнкой?

Я подмигнул Алёнке.

– Давай мы покажем твоей маме фокус.

– Давай. А какой?

– Такой, после которого она поймёт, что ты моя сестрёнка, а я твой братик. Хоть у нас и разные родители.

– А что я буду делать?

– Встанешь ко мне спиной, а к маме лицом. Я буду показывать пальцы, а ты называть, сколько пальцев я показываю. Готова?

– Наверное да. А как я буду называть? Я же не буду видеть.

– А ты постарайся. Я ведь твой братик? Значит часть тебя. Что видит один глазик, то увидит и другой.

– Хорошо.

Во время нашего диалога, глаза мамы Лены распахивались всё шире и шире. Казалось ещё немного и они полезут на лоб. Алёнка повернулась ко мне спиной и увидела рядом с мамой трельяж, где в одной из створок хорошо отражались мы с ней. Тут она похоже сообразила и её лицо расплылось в улыбке.

– Смотри мамочка. Внимательно смотри.

Я поднял вверх руку с тремя оттопыренными пальцами. Алёнка изобразила задумчивое лицо, даже поднесла один палец к виску.

– Смотри глазик, смотри. Кажется, три.

И вопросительно посмотрела на маму. Вот артистка. Как играет. Только в цирке выступать.

– Д-да. – чуть слышно ответила мама Лена.

Теперь я поднял вторую руку и показал семь пальцев. Алёнка опять сделала вид, что задумалась, но пауза затянулась.

– Ты чего молчишь?

– Но ведь на руке не может быть пальцев больше пяти.

Я бросил взгляд на зеркало и увидел, что над её головой возвышаются только пальцы, а рук она не видит. Это уже была не игра с её стороны. Вот же я олух. Ребёнок ведь передо мной и у неё нет такого опыта как у меня. Я поднял руки выше.

– А ты внимательнее посмотри своим глазиком.

– А-а. У тебя же две руки. Тогда всё сходится и пальцев семь.

Тут мама похоже окончательно выпала в осадок и ничего не ответила. Так, с отвлечением внимания от оставления моей тушки здесь кажется справились, теперь надо выводить маму из ступора. А то ещё Кондратий хватит человека.

– Елена Павловна, подойдите пожалуйста к нам.

Алёнка сразу всё поняла.

– Ну зачем, Валька? Я так не играю.

А глазки поблёскивают азартом. Конспираторша, блин. Мама на негнущихся ногах, как заворожённая глядя на дочь подошла к нам.

– А теперь посмотрите туда.

Я указал пальцем на зеркало трельяжа. Увидев отражение в зеркале, она облегчённо выдохнула и чуть не села на пол. Я быстро вскочил с табуретки и подставил её.

– Ну затейники. И ты туда же, – укоризненно глянула она на дочь – чуть маму до инфаркта не довела.

– Мама, но ведь получилось. Ты же поверила? Ну скажи, поверила? Да?

– Да. Поверила, ещё как поверила. От этого – она отвесила мне шутливый подзатыльник – я уже готова чего угодно ожидать.

Пусть будет подзатыльник. Ей сейчас пар спустить надо, а я не хрупкий, не развалюсь. Тем более, что я сам уже готов от себя ожидать, чего угодно.

Лицо Алёнкиной мамы стало серьёзным.

– И всё-таки, почему сестрёнка?

Вот неугомонная. И что ей ответить? То, что это был порыв души? Что просто захотелось защитить маленькую девочку, которая так сильно тянулась ко мне? Которая, за каких-то два дня, стала ближе всех на свете. Которая… Да не знаю я почему. Потому что небо синее и трава зелёная. Вот почему. Тут на помощь пришла Алёнка.

– Потому что он мой братик. Я всегда хотела братика, большого, сильного и умного.

– Ну насчёт большого, я могу поспорить. Он даже младше тебя.

– Нет мам, не можешь. Он много умеет и знает. Он научил меня кататься на качелях, – она загнула один пальчик – научил кататься на велосипеде, – второй пальчик, – научил плавать – третий пальчик. А ещё он сделал мне самый лучший подарок. Танька сказала, что ничего подобного ни у кого нет, только у меня. Вот. Поэтому он мой братик, ведь только братья могут такое делать для своих сестёр.

– Тут не поспоришь. – улыбнулась мама – но он живёт далеко и не сможет быть рядом всегда.

– Ну и пусть. Зато я знаю, что он есть и обязательно вернётся, и всем задавакам надаёт по шее. Или глянет на них так, что они потом по кустам прятаться будут.

– Это кому вы уже успели по шее надавать, и они потом по кустам прятались?

– Никому. Когда мы по школьному двору шли, один мальчик, он большой такой был, в нас мячом пнул. Так Валька его на лету отбил и так глянул, что тот сразу и обкакался, и по кустам весь вечер прятался. Правда, правда. Мне Танька рассказала, она всё видела.

Слухи, слухи, слухи. Теперь парень уже и обкакался, оказывается. Через неделю, наверное, на месте в лепёшку превратится. Вот репутацию мы ему явно подмочили. Интересно, мстить будет? Ладно. Пора заканчивать этот балаган.

– Это всё хорошо, но это всё прошло. На сегодня с проверками всё? Или вы ещё хотите, что-то узнать?

Мама Лена посмотрела на меня и задумалась.

– Ну раз с инструментами ты отказываешься заниматься.

Увидев мой порыв, она подняла руку в останавливающем жесте.

– Хорошо, не отказываешься, а считаешь не рациональным делать это здесь и сейчас. И я согласна с тобой. Для этого тебе надо поработать над моторикой пальцев и развить кисти. Я покажу тебе несколько упражнений, должны помочь. Давай лучше подумаем, что делать с твоим голосом.

– А что с ним можно сделать?

– Развивать конечно. Если чувство ритмики у тебя есть, остаётся только голос поставить и соединить это. Тем более он пока пластичен, а с возрастом ещё и меняться будет. Будешь тоже делать упражнения и тренироваться.

– Во всём нужна сноровка, закалка, тренировка. – продекламировал я.

– Совершенно верно.

Дальше она стала показывать мне различные упражнения, а я повторять их и запоминать. Захотел научиться владеть голосом, а тут вон какой объём работы нарисовался, а ведь это только начало. Так сказать, первый этап. Елки палки, и зачем я сунулся в эту область. Нет у меня наработок и опыта здесь. Тяжело будет даваться. Ну да я что-нибудь придумаю. А насчёт опыта, спорный момент. Скрипку я взял правильно и за рояль сел, наверное, тоже. Значит опыт есть, только в тех жизнях, которые не помню. Но у меня ведь есть воспоминания о жизнях, когда и роялей, наверное, ещё не было. Или места наших воплощений не зависят от времени. Могу родиться 500 лет назад или 200 лет вперёд. А может даже не в этом мире. Так. Это не то, чем стоит сейчас забивать свою голову. Дают – бери, бьют – беги. Есть у меня какой-то опыт, значит надо брать и пользоваться, а то удумал нос воротить. Работы, видишь ли, много.

В определённый момент в комнату вошёл отец семейства. Сам Андрей Никитич Троянский. Похоже за своими голосовыми упражнениями мы опять не заметили его прихода, или он так тихо ходит специально. Если специально, то у человека нет уверенности в себе или окружении. Всё время наготове и ждёт подвоха. Коли так, то противник он серьёзный. Тут или прятаться, или ломать через колено.

Увидев меня, лицо его немного скривилось, похоже без боя не обойтись. Да и убегать уже поздно, только других подставлю. Хорошо. Продолжаем изображать того, кем являюсь, мальчика-шестилетку, а сами качаем третий энергетический центр, он у нас, помимо прочего, отвечает за волю человека, а также связь и управление животным миром. Так, на всякий случай, вдруг отбояриться не получится.

– Ну конечно, возмутитель спокойствия и главный источник всех проблем тут. Ты совсем решил нас извести? Зачем вообще прицепился как клещ?

Вот и началось, сразу, с порога. Чего он такой накрученный? Кто-то уже успел ему или наябедничать, или хвост прищемить? Пока ждём, пусть пар спустит. А Алёнка какая-то дёрганная стала. Вроде порывается и на мою защиту встать и против отца идти не хочет. Или боится? Не тут ли причина зажатости её первого энергетического центра?

Смотрим в тонких планах. Оп-па. Как интересно. Мама Лена находится в зависимости, но уже давно определила для себя комфортную нишу и сейчас находится в позиции нейтрального наблюдателя. Достойно. К Алёнке от ауры отца постоянно протягиваются отростки, но натыкаясь на её обновлённую и очищенную, резко отскакивают назад. Ага, вот и ещё одна причина негодования. Не получает он привычной поддержки и не понимая почему, заводится всё больше.

– Ну так что ты скажешь в своё оправдание?

А это похоже ко мне. Чего-то я пропустил пока разглядывал ситуацию в энергетических планах. Уж больно интересно смотреть не статичный результат, а динамику развития. Последний вопрос расслышал только из-за того, что увидел силовую линию, выстрелившую в мою сторону и сосредоточился на ней. Это оказался укол в виде вопроса.

– А должен?

– Он ещё спрашивает. Заварил всю эту кашу и в кусты? Взрослые пусть подтирают за тобой. Так?

– А какую кашу я заварил? Если манную, так я с удовольствием сам съем. Да хоть рисовая или пшённая. Перловку только не люблю. Мне перловка в рассольнике нравится. Рассольник без перловки, это я вам доложу, не рассольник. Так что там наготовили?

Он некоторое время молча смотрел на мою спокойную мордочку. Видно пытался переварить сказанное мной. Похоже я ответил совсем не в тему его слов. А чего он собственно хотел от дошкольника?

– Правильно люди говорят, нагл и спесив.

– Так значит правда, что вы по ночам трупы на кладбище откапываете?

– Какие ещё трупы?

– Так люди говорят, а вы сейчас подтвердили, что люди правильно говорят. Так что там насчёт трупов?

Алёнка молча переводила взгляд с меня на отца и обратно. Как будто следила за мячом во время игры в теннис. Собственно, игрой в пинг-понг я сейчас и занимался. Откидывал его вопросы ему самому. Не нужны мне его ёжики, сам пусть об них колется.

А мама Лена? Ух, молодчина. Она со своей позиции стороннего наблюдателя, сейчас просто наслаждается процессом. Ну правильно, чего ей переживать. Она прекрасно знает, что никакого злого умысла с моей стороны нет, а значит опасаться нечего. Сейчас просто любуется словесной эквилибристикой.

– Да как ты смеешь щенок?

О-о. Похоже аргументы кончились, не успев начаться. Решил силой авторитета задавить. А кишка не тонка со мной тягаться?

Я выбросил перед собой левую руку с раскрытой ладонью и голосом, исходящим из солнечного сплетения, отчётливо произнёс:

– Стоять!

Наступила тишина. Далее, делая под шаг вперёд и изображая поднятой рукой толчок воздуха перед собой, я выбросил, на Андрея Никитича, скопившуюся в солнечном сплетении энергию.

– Сел!

Тот, не устояв на месте, сделал шаг назад и споткнувшись о диван, с размаху уселся на него. Ух ты. А красиво получилось. Жаль никто не снимал. Ну не распространены ещё кинокамеры. Так-то зачётный момент вышел. Стоит мальчик, толкает перед собой ручкой воздух, а дяденька напротив падает на диван. Кто там будет говорить, что бесконтактный бой – это фикция и является лишь постановкой. Лично я сейчас убедился в обратном. Ну теперь осталось выдать монолог главного героя и Болливуд отдыхает. Почему Болливуд, а не Голливуд? Да потому что только в Индийских фильмах удар слышится раньше, чем была занесена рука, а противник упал ещё до звука удара. Ну и пафоса там по более будет. Хи-хи.

– Ты, возомнивший себя умником, ты какого полез без разбору? Ты чего хотел добиться? Власть, авторитет решил начать нарабатывать? Как школу построят и директором заступишь, чтобы вес уже иметь в посёлке?

Он пошевелился и похоже хотел ответите на задаваемые вопросы, но мне его ответы не нужны.

– Молчать! Твой номер – последний. Ты уже всё сказал и ничего умного я там не услышал. Люди ему говорят. Говорят, в Москве кур доят. Так-то ж люди говорят. А разобраться, понять самому не досуг? Думалка ещё не выросла? Теперь слушай как было на самом деле. Позавчера, после обеда, мне было очень плохо, причина не важна. Твоя дочь сумела вытащить меня из этого состояния, она буквально спасла меня. И самое меньшее, чем я мог ответить, это напоил чаем с тортиком и дал покачаться на качелях.

При этих словах Алёнка с мамой уставились на меня. Ну да, не говорил я им об этом. Но то была не их забота, зачем знать лишнее.

– Ты же – я специально упирал на «ты», сознательно принижая его возраст и заслуги – ни в чём не разобравшись, начинаешь орудовать как слон в посудной лавке.

Алёнка прыснула в кулачок. Молодец, кнопка, не попала под влияние авторитета отца, да и давление моей ауры, которое я стараюсь поддерживать, даже не замечает. Наверное, очень ярко представила себе картину погрома в посудной лавке.

– Ты решил, что началась проверка тебя и твоей семьи, – есть, глаза по полтиннику, попал в точку – и не придумал ничего лучше, чем запереть дочь дома. Тут уж мне пришлось идти и извиняться за твои идиотские действия перед твоими женщинами. Они-то тут не причём. Одна вырвана из привычной среды и вынуждена пока заниматься не своим делом. Ей и так страшно.

Елена Павловна, вижу по вашим глазкам, что угадал. Да тут и гадать не надо было, всё, как говорится, на морде лица написано.

– Вторая, сделав самостоятельный шаг, попадает под арест. Кому такое понравится? Или ты в погоне за карьерой готов ими пожертвовать? Что? Молчишь? А что интересного нам люди говорят? Поженили нас, наверное. Может и прислали тебя сюда только из-за того, что твоя дочка со мной спуталась. Что там у нас уже детей, семеро по лавкам кричат, сиську мамкину просят? Так? Не отвечай, не надо. Мне и нашей семье на это плевать с высокой колокольни. Это не имеет АБСОЛЮТНО никакого значения. Уяснил?

Чего-то я сам быстро выдохся. Силёнок ещё маловато, тренировки только начал, полного понимания происходящего пока нет, изменения ещё лезут валом. Пора закругляться.

– Поэтому чихать я хотел на все твои претензии. Единственно прошу, женщинам своим, больно не надо делать.

В полном молчании я обулся и вышел из квартиры. Всё, быстрее до моей Шпанки. Похоже я всё-таки перестарался. Прокачивать такие объёмы за короткий промежуток времени.

Аленка внимательно обвела взглядом родителей, потом тоже обулась и вышла из квартиры. Её папа посмотрел ей в след и безучастно поинтересовался:

– Куда это она?

– Наверно за братом пошла.

– Каким ещё братом? – резко встрепенулся Андрей Никитич.

– Не обращай внимания, тут уже ничего не изменишь. Он её под опеку взял. Для всех как-бы объявил своей сестрой. Ты знаешь, наверно так даже лучше будет. Ты сам чего такой взвинченный пришёл?

– Да ходил до его родни. Хотел подарок вернуть, сама видела, что вещь дорогая.

Елена ухмыльнулась:

– Ну и что? Вернул?

– Да куда там, – махнул он рукой – это действительно он сам сделал. И из дерева кроватку смастерил, и из обрезков, на швейной машинке, постельку пошил. Нет. Ты могла бы подумать, что этот пацан ещё и на швейной машинке может. Я не знаю с какого конца к ней подходить, а он работает на ней так, что от магазинного не отличишь.

– Тише, тише. Не заводись. Что ещё тебе там сказали?

Андрей смутился.

– Ты, не поверишь.

– Мне кажется я уже во всё поверю.

– Анна Севостьяновна, сказала, что не дорос я ещё с её внуком тягаться. Ты представляешь, как меня это взбесило.

– А сейчас?

– А сейчас понял, что она права. Ты просто не представляешь, что это за люди. Степан Фиофилыч и слова не сказал, только улыбался. Но от него таким веяло. Я думал, что такие только в Москве на трибуне стоят. И внучек не далеко ушёл. Когда он мне выговаривать стал, у меня волосы на голове шевелились. Сильная кровь. И он не врал, когда говорил, что им плевать на всякие кривотолки. Им действительно плевать и их все уважают. Вот о таком авторитете он говорил.

– Если бы только это. Ты заметил, что он осознаёт себя более старшим, чем ты? И мне кажется, что это имеет основание.

– Так что же делать?

– Ты до сих пор считаешь, что надо что-то делать?

– Пожалуй ты права. Всё что мог я уже сделал и чуть всё не испортил.

– А вот по поводу сильной крови, – Елена мечтательно улыбнулась – по поводу крови, это ты хорошо заметил.

Глава 17

Выйдя из подъезда, я пошёл куда глаза глядят. Внутри была пустота. Ни о чём не хотелось думать, ничего не хотелось делать. Такое впечатление, что выплеснулся весь, без остатка. Мир вокруг, никак не откликался в душе. Проплывали какие-то картинки, чьи-то лица. Но не было никаких ассоциаций. Я просто шёл. Потом я почувствовал, что чья-то ладошка скользнула в мою руку и от неё стало расходиться тепло. Оно постепенно окутывало меня, и наконец опустошённая душа угнездилась в маленькой уютной колыбельке. Я продолжал, куда-то идти, а душа покачивалась в колыбели, подвешенной к притолоке деревенской избы. Пахло нагретым деревом и молоком. Мимо прошла женщина, подойдя к образам в углу избы, она истово перекрестилась. Вот сзади к ней подошёл мужчина и нежно обнял. Она обернулась, прильнув к его груди.

Кто эти люди? И тут же понимание, они мои прародители, основатели рода, чья кровь и память преобладает во мне. Женщина увидела меня в колыбели, нахмурилась. Подойдя ближе осмотрела внимательнее и что-то разглядев улыбнулась открытой, очень доброй улыбкой. Потом она махнула надомной рукой и видение пропало.

Очнулся я около своей Шпанки. Рядом стояла Аленка и держась своей ладошкой за руку заглядывала мне в глаза. Так это она дала тепло моей опустошённой душе и вернула из небытия. Она, сама того не ведая, привела меня в дом моих предков. И те помогли вновь обрести себя. Маленькая, добрая кнопка, с огромной и светлой душой. Это кто тут у нас маг и волшебник? У кого силы и понимания больше?

Я взял её ладони и прижал к своей груди.

– Спасительница моя, уже второй раз вытаскиваешь из небытия.

Она продолжала молча смотреть мне в глаза и я, не отрываясь от её взгляда заговорил:

– Разреши мне погреться, у пальцев твоих,

Ощутить лёгкий трепет тепла.

Я запутался в жизни, замёрз я в пути.

Ты открой мне на это глаза.

Алёнка широко распахнула свои глаза, но продолжала молчать. Откуда столько понимания в этом ребёнке. Может она тоже, как и я, путешествует от жизни к жизни в поисках чего-то.

– Я так долго бродил, среди скал и снегов,

Я за призрачным счастьем бежал.

Помоги мне вернуться в отеческий дом,

Я замёрз, я смертельно устал.

Её взгляд опустился, и она стала рассматривать мои руки, продолжавшие удерживать её ладошки у груди.

– Ты теплом своих рук, нежным светом очей,

Растопила кромешную тьму.

Так возьми моё сердце и душу согрей.

Я тебя, лишь об этом, прошу.

Алёнка уткнулась лбом в мою грудь и я, обхватив её за плечи, прижал к себе. Рядом стоял Пушок, с тревогой поглядывавший на нас. Но вот взгляд его успокоился, и он полез на свой пост, под смородину. Опять пропустил чужого человека, даже не подав голоса. А чужого ли? Для меня уж точно не чужого. Может и это пушистое чудо тоже это поняло, да ещё пораньше меня.

– Чего бы ты сейчас хотела?

Она подняла глаза, а потом опустив их, начала водить пальчиком по моей груди.

– А можно ещё на твоём велосипеде покататься? Мне так понравилось.

О, незамутнённая, детская непосредственность.

– Конечно можно. Идём.

Я, обхватив её за плечо, повёл в наш двор. Бабушка, увидев нас, нахмурилась. Да-да, помню, что ты просила не тащить всё это в дом. Но я не могу по-другому. Не могу оттолкнуть человека, только что вытащившего меня, невесть откуда. Бабушка, присмотревшись, что-то про себя решила и лишь кивнула. Взяв велосипед, мы пошли на школьный двор.

Алёнка, оседлав железного коня, сразу припустила в сторону спортивной площадки. Тут уже собиралась молодая поросль посёлка. Заняв одну из лавок, я стал наблюдать как подруга наворачивает круги вокруг футбольного поля. Делала она это с азартом, как будто готовилась к соревнованиям на велотреке.

На краю поля появился Андрей Никитич. Он нашёл глазами Алёнку, но не пошёл к ней, а продолжил свои поиски. Заметив меня, направился в мою сторону. Ну что ему ещё надо? Никак не угомонится? Так здесь не место для выяснения отношений. Слишком много любопытных глаз вокруг. Мне-то по барабану, а ему тут жить и работать. Он же весь статус себе порушит.

Когда он подошёл и молча присел рядом, тут же подскочила Алёнка, бросив велосипед и растолкав нас, села между нами. Вот защитница нашлась. Интересно кого и от кого она защищать собралась? Толи папашу от меня, то ли меня от папаши. Первым заговорил Андрей Никитич.

– Ты извини меня. Я там наговорил лишнего. Был на взводе. В общем был не прав.

Как же тяжело дались ему эти слова. Видно, что они искренние, но мешала разница в возрасте. Взрослому мужчине извиняться перед дошкольником. Алёнка повернула голову ко мне и стала ждать ответа. А я чего? Я ничего. Мне все его закидоны по одному месту. Выложился конечно по полной, но вон, кнопка в себя вернула. Так, только наука на будущее будет.

– Да я зла никакого не держу. Каждый может запутаться. Вы лучше у женщин своих попросите прощения. Им больше всех досталось.

Алёнка развернулась к отцу, словно ожидая слов раскаяния. Я чуть не рассмеялся. Детская непосредственность, но теперь попробуй проигнорируй её. Он немного помялся, но в конце концов решился.

– Дочка, извини меня пожалуйста, был не прав, погорячился…

Он хотел ещё, что-то сказать, но обнявшая его Алёнка не дала это сделать. От неожиданности, он развёл руки в стороны, но потом приобняв её легонько похлопал по спине.

– Ну что ты, что ты. Всё же хорошо?

– Папка, какой ты у нас с мамой умный, но иногда такой дурак.

Тут мы оба не сдержались и рассмеялись в голос. На нас стали оборачиваться. Устами младенца, глаголет истина.

Алёнка подскочила, взяв руку отца и мою, соединила их.

– Ну что? Мир?

– Мир. – дружно ответили мы и снова рассмеялись.

Убедившись в нашем мирном сосуществовании, она схватила велосипед и помчалась дальше наворачивать круги по стадиону. Люди вокруг стали делать вид, что ничего тут не происходило.

– Ох, – вздохнул Андрей Никитич – что завтра говорить начнут?

– А чего начнут? Если на придумывают что-то, то это их проблемы. Главное, они видели, что между нами дружба. А с нашей семьёй не дружат, нас боятся, уважают, приятельствуют с нами, но не дружат. Не могут они этого. А вы дружите, значит вы находитесь на другом уровне иерархии. И это безусловно падает в копилку вашего статуса.

Андрей Никитич с удивлением посмотрел на меня.

– С такой стороны я не смотрел на ситуацию. Спасибо.

– Не за что. Пользуйтесь на здоровье.

Мы некоторое время посидели в молчании. Но было заметно, что его гложет что-то.

– Ну давайте уже. А то так и будете мучиться.

–Так заметно? Впрочем, я конечно верю, но всё-таки, как ты сделал кроватку для куклы. Извини, но не укладывается в голове, что это мог сделать ты.

Вот настырный. Хотя, наверное, хорошее качество, для человека, ищущего и познающего. Чтобы ему ответить? Я поднял с земли небольшой обломок ветки и стал гладить его руками.

– Понимаете? Когда мы вступаем в жизнь, мы становимся пешками. Фигурами слабыми, ограниченными, но рвущимися вперёд. Мы понимаем, что когда достигнем задней линии, то сможем стать, любой другой, более сильной фигурой. Можем стать даже ферзём, самой, казалось бы, могущественной фигурой. На пути нас подстерегает много трудностей и опасностей. Нами пренебрегают более сильные. Нами даже жертвуют в угоду чьих-то амбиций. Но вот кому-то удалось прорваться, цель достигнута. Но это лишь иллюзия. Какими бы сильными мы не стали, мы все зависим от весьма слабой фигуры.

– От короля?

– Именно. Все сражения ведутся за короля и во имя короля. Всё вокруг завязано на короле. И именно королём, пешке никогда не стать.

– Ты это к чему?

– К тому. Когда вы сможете понять, как пешке стать королём, тогда вы и поймёте, как я это делаю.

Я раскрыл ладони и подал ему, сделанную из обломка ветки, изящную пешку. Он осторожно взял её в руки и стал внимательно рассматривать.

– Но на ней нет следов обработки. У тебя не было никаких инструментов. Ты не мог… Но ты сделал. Как?

– Вы сейчас говорили про обработку, про инструменты. Почему?

– Это то, при помощи чего можно что-либо изменить, придать форму.

– Ну, договаривайте.

Андрей Никитич задумался и всё никак не мог продолжить. Я решил немного подсказать:

– Придать форму по правилам …

– Этой игры?

– В точку. А если мы выходим за рамки этой игры, то…

– Мы можем не следовать её правилам. И тогда пешка может стать королём?

– Вот видите, как всё оказывается просто.

– То есть, ты хочешь сказать, что ты выходишь за рамки игры под названием жизнь и делаешь, что хочешь.

– Нет конечно. Просто Вам известны далеко не все правила этой игры, и вы используете только маленький клочок. Я чуть-чуть больше прочитал в инструкции к ней и теперь пытаюсь читать дальше.

– Ты очень интересный мальчик. А ты не боишься.

– Чего?

– Что есть люди, которые тоже захотят узнать, то, что знаешь ты.

– Флаг им в руки, барабан на шею. Я буду только рад.

– Ты не понимаешь всей опасности этого. Не понимаешь, чем может это обернуться для тебя.

– Извините, но это вы не понимаете, чем это может обернуться для вас. Я ни в коем случае не угрожаю. Просто есть силы, которые не подвластны ни мне, ни вам, ни даже государству, да никому на Земле. И эти силы похоже затевают сою игру, правил которой неизвестны никому.

Андрей Никитич глубоко задумался. Наверно о том, как бы не оказаться в жерновах чужой игры. Это открыто читалось на его лице.

– Знаете, что? А не берите вы всё это в голову. Как говориться: «Меньше знаешь – крепче спишь». Помните только одно, я никаким боком не допущу, что бы это как-то отразилось на вашей семье. Не переживайте.

Он опять задумался, повертел пешку в руках.

– А ты сам в этой игре, кто?

– Всего лишь пешка. А вот кем или чем хочу стать, пока не определился. Время покажет.

Хотя время ли. Но это ему не обязательно знать. И так мужика загрузил по самое не могу. Уверен, теперь у него эта пешка будет находиться на самом видном месте.

– Валентин! – раздался знакомый голос.

Я покрутил головой и увидел, как нам идёт моя мама. Ух ты, мама приехала. Она немного не успела на свадьбу своего брата, но меня, кроме неё, никто не сможет увезти домой. На ней был красивый брючный костюм, голубого цвета. Да и вся она, несмотря на то, что только приехала, излучала уверенность и даже какое-то превосходство. За версту чувствовался город. Такого здесь, просто так, не увидишь. Люди вокруг стали оборачиваться в её сторону и пошёл лёгкий гул.

Я сорвался с места и побежал на встречу. Обняв её, вдохнул запах дороги. Тут было намешано всё, и запахи большого города, и запахи железной дороги, но особенно сильно бросался в нос запах бензина. Похоже последний автобус, на котором она ехала со станции, весь пропах им.

– Вот ты где. А я приехала, тебя нет. Сказали пошёл на велосипеде кататься. А ты без велосипеда.

– Да на велосипеде я, на велосипеде. Просто сейчас подружка на нём.

– Это какая такая подружка? Давай, показывай.

Ну конечно, она знает, что я не завожу друзей, особенно подруг.

– Пойдём я познакомлю тебя.

Подведя её к лавочке, представил:

– Знакомьтесь, это моя мама Анна Степановна Кречет. А это будущий директор новой школы, Андрей Никитич Троянский и его дочь Алёнка. – Кивнул я на только подъехавшую подругу.

Пока взрослые обменивались любезностями, Алёнка во всю пялилась (конечно немного не прилично, лучше сказать смотрела широко раскрытыми глазами, но слово «пялилась» подходило лучше) на мою маму. Она как заворожённая оглядывала её всю, а потом, вот уж точно никто не ожидал, подошла и потрогала. Как будто проверяя, а живая ли перед ней тётя.

– Здравствуй, тебя Алёной зовут? Это ты подруга моего сына?

Та, в ответ, только кивнула.

– Приятно познакомиться. Меня зови тётя Анна.

Опять кивок. Чего-то я не узнаю свою кнопку. Обычно она более разговорчивая, а сегодня совсем мало говорила. Взрослые опять отвлеклись на свои беседы и Алёнка, схватив меня за руку, потащила в сторону.

– Это точно твоя мама?

– Точнее не бывает. А что не так?

Она засмущалась, потом заглянула мне в глаза.

– Клянись, что не будешь смеяться и никому не расскажешь.

– Да о чём ты?

– Клянись!

– Хорошо. Не сойти мне с этого места, если буду смеяться над тобой, а про тайны ты и так всё знаешь.

– Тогда наклонись.

Я наклонился и она, почти прислонившись к моему уху, зашептала.

– Сегодня во сне ко мне приходила тётя, точь-в-точь как твоя мама. Она сказала, что я выбрала очень непростую судьбу и мне придётся очень многое узнать, а ещё больше вспомнить. Поэтому я не должна расслабляться и много работать над собой, особенно должна хорошо и быстро учиться в школе. Иначе могу куда-то там не успеть. Но она обещала мне помочь. Сказала, что укажет путь. А ещё она из листочка берёзы свернула колечко с узором внутри, приложила к моей груди и тот исчез. Сказала, что это убережёт меня.

Чем больше рассказывала Алёнка, тем круглее становились мои глаза. Это чего тут Ассы удумали. После слов «укажет путь» и «колечко из листочка» у меня отпали всякие сомнения. Это точно была Тара. И почему она была в образе моей мамы? Я её видел совершенно другой. Хотя, чего я удивляюсь. Валькирию я тоже видел с разными лицами. Наверно и Тара так может. Но почему моя мама? Это не просто так.

– У неё ещё имя было, чем-то похоже на имя твоей мамы, но не оно. Она мне называла, но я забыла. – подруга засмущалась.

– Тара.

– Что?

– Её зовут Тара.

Алёнка отпрянула от меня с широко раскрытыми глазами.

– Ты её знаешь?

– Конечно.

Её глаза сузились, будто подозревая меня в сговоре. Вот только с кем? И она продолжила опять шёпотом, но уже не тараторя слова, а спокойно их проговаривая.

– Там приходила ещё одна тётя и сказала, что мне скоро откроется проход в глубинные слои и тогда она поможет мне вновь стать стойкой, как раньше.

– Это, скорее всего, была Валькирия. А проход в глубинные слои я кажется сегодня тебе пробил. Помнишь, когда тебя сначала жаром изнутри обдало, а потом прохладой всё смыло.

– Угу. Валька, это что такое было? Мне страшно.

– А вот это, сестрёнка, – при слове «сестрёнка», Алёнка подалась вперёд – очень при очень большая тайна. Ты никому не говорила?

– Нет. Тёти предупредили об этом и что-то сделали. Когда с мамой хотела поделиться, так как будто онемела. Тебе решила сказать, потому что маму твою увидела. Но она только внешне похожа. Ой.