Текст книги "Скала (СИ)"

Автор книги: Autumn Leaves

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Ну-у, – протянул Зигфрид.

– А потом поработаешь в кузнице. Миме жалуется, что ты отлыниваешь и не хочешь ему помогать, – не терпящим возражений голосом добавила Брунгильда.

– Тётушка, ты сегодня слишком сердитая, – заключил он. Она была неумолима:

– Бери дощечку и напиши руны. Потом расскажешь мне про завоевания Британских островов и перечислишь все правила честного боя.

Мальчик поворчал ещё немного про себя, но вынужден был послушаться.

На самом деле Брунгильда сердилась не столько на шалопая-племянника, сколько на себя саму. Ей было вроде бы стыдно за свои вчерашние ласки с Миме, но в то же время она вспоминала о них без всякого отвращения – и поэтому злилась.

Миме же об этом как будто не вспоминал. Спустившись к завтраку, он отпустил пару обычных язвительных замечаний в адрес Брунгильды и не без злорадства напомнил Зигфриду о предстоящей работе в кузнице. В общем, вёл себя, как в любой другой день.

Только когда Зигфрид cел в уголок и, грызя рукоятку ножичка от усердия, принялся старательно вырезать на досточке руны, нибелунг тихонько сказал Брунгильде:

– Надеюсь, ты не возьмёшь в привычку постоянные сюсюканья и нежности?

– Жди! – услышал он исчерпывающий ответ.

Миме понимающе кивнул.

– Ну и замечательно, – фыркнул он.

Брунгильда даже слегка обиделась:

– А кто вздыхал, что я с тобой холодна?

– Но это было в первые дни, когда я ещё плохо знал, что ты из себя представляешь, – с торжеством провозгласил гном.

Она рассмеялась. В общем-то этого следовало ожидать. Миме из кожи вон лез, чтобы скрыть перед бывшей валькирией свои слабости, и к слабостям он, несомненно, причислял и любовь. Можно было ещё немного подразнить его; скажем, спросить, почему же он вчера, в таком случае, стал к ней ластиться. Но это было бы уже рискованно, и Миме вполне мог серьёзно обидеться и начать избегать Брунгильду совсем… Этого ей бы очень не хотелось.

– А я закончил! – звонко крикнул Зигфрид. Брунгильда, шутливо влепив Миме пощёчину, переключила внимание на племянника. Вскоре он уже с напряжённым лицом стоял перед ней и рассказывал историю завоеваний Британских островов. Белая пичуга со своими птенчиками чирикала подсказки, но он, конечно, ничего из них не понимал.

Миме, которому быстро надоело всё это слушать, пошёл, как всегда, в кузницу. Там он вынул из тайничка пресловутые обломки Нотунга. Полюбовался их мутным сизым блеском.

«Может, дать Зигфриду сковать их уже сейчас? – подумал он. – Раз эта пичуга слышала от воронов Вотана, что всё равно никому больше это не удастся, да и Вотан сам подтвердил. Мальчишка единственный из нас троих понятия не имеет о страхе. Пусть восстановит папашин клинок, одолеет дракона, и я заживу наконец-то спокойно…»

Но тут же гному пришло на ум, что даже с чудесным мечом Зигфрид – ещё дитя, меньше ростом, чем он сам. А у Фафнер одна морда величиной с полтора десятка гномов. Вдруг мальчик погибнет?

Нибелунг страшно удивился – ведь ещё недавно он мечтал о том, как и Зигфрид, и дракон погибнут в битве. Что же сейчас?.. А воображение услужливо предложило ещё более пугающий исход событий: что, если Брунгильда – горячая голова! – кинется спасать воспитанника, и её Фафнер тоже растерзает.

Миме решительно помотал головой и засунул Нотунг обратно в тайник. Нет уж, спасибо. Он и так уже долго ждёт – ещё десять-пятнадцать лет потерпеть можно. Всё лучше, чем из-за кровожадного змея оказаться снова обречённым на одиночество.

Так и вышло, что Зигфрид, стойко выдержав вопросы Брунгильды, весь вечер занимался новыми подковами для Гране. Это ему ужасно не нравилось, и Брунгильда, не сдержавшись, сказала:

– Зигфрид, ведь смысл жизни не только в оружии. Когда-нибудь Гране достанется тебе. Ну или, если захочешь, найдёшь другого коня – неважно. Но какой будет тебе от него толк, если ты не сможешь его подковать и он охромеет? Как поётся в одной англосаксонской народной песенке – «Оттого, что в кузнице не было гвоздя…»

Угроза хромоты Гране немного примирила мальчика с нудной работой. Но когда он ушёл спать, Брунгильда сама потребовала от Миме объяснений:

– Почему ты не дал ему попробовать силы в ковке меча?

Миме не слишком охотно ответил:

– Ну… почему, почему! Потому! Потому что этот малолетний дурак не станет ждать, пока ты ему расскажешь военную историю мира. Едва он получит меч, как полезет к дракону и, скорее всего, быстро погибнет. Даже если каким-то чудом успеет потыкать в Фафнера Нотунгом.

О своих опасениях за неё саму Миме умолчал. Он был уверен, что не уступавшая ему в гордости Брунгильда сильно оскорбится.

Снова потянулись бесконечной чередой дни без каких-либо происшествий. Впрочем, обитатели лесного домика не тосковали – прошлые зимы, когда вечно капризничавший, измотанный скукой Зигфрид только и делал, что изводил Миме, остались в прошлом. Можно, не покривив душой, сказать, что время необычная семейка проводила неплохо, даже весело.

Однажды, правда, уже в начале весны, Зигфрид опять начал обижаться на отсутствие меча. Кратко посовещавшись, Миме и Брунгильда решились и рассказали ему о его настоящих родителях и о доставшемся ему в наследство Нотунге – но твёрдо сказали, что выкует его Зигфрид, только выучившись и повзрослев.

– Ну вот, – надулся мальчик. – У Гунтера уже есть меч, а у меня нет.

– Чем ценнее меч, тем больше времени требуется, чтобы его заслужить, – с высоконравственным видом пояснил Миме.

Зигфрид мгновенно развеселился. Спустя пару часов вся компания приехала в гости в замок Гибиха, и, пока Миме и Брунгильда беседовали со взрослыми хозяевами, из детских комнат до них донеслось:

– А вы знаете? Оказывается, у меня есть меч, остался от моего настоящего папы. Мне только надо этот меч перековать заново… Один я могу это сделать!

Гном встревоженно переглянулся с Брунгильдой. Они оба, стиснув зубы, мысленно взмолились, чтобы Зигфрид замолчал.

Какое там. Мальчик, увидев на лицах друзей и даже Хагена неподдельное внимание, только в раж вошёл:

– Меч называется Нотунг, и им я убью дракона и добуду для Миме и тётушки волшебный клад. Вот! Только я должен сначала всему научиться, чтобы сковать Нотунг.

Брунгильда едва сдержалась, чтобы не застонать. А когда дети примчались обедать, она заметила, что Хаген больше не чурается остальных. Напротив – сын Альбериха был рядом с Зигфридом и болтал с ним, как самый что ни на есть лучший друг.

Ни Гибих, ни Гримхильда, ни их дети не заподозрили ничего. Напротив, они не скрывали своей радости касательно того, что угрюмый Хаген, паршивая овца семейства, наконец-то начал вести себя как обыкновенный ребёнок.

А в лесном домике поздно ночью состоялась очередная серьёзная беседа.

– Давненько мы с тобой не вечеряли, – усмехнулся Миме, зажигая свечи.

– Да, – кивнула взволнованно ходившая по комнате Брунгильда. – Осенью мы решили оставить всё как есть и не беспокоиться из-за Хагена – и вот, пожалуйста.

– Если это настоящая дружба, то я Альберих, – с отвращением высказался гном. – Но Зигфриду-то этого не внушишь!

– И не надо, – вдруг заявила Брунгильда. – Не надо прививать ребёнку с детства подозрительность вроде твоей. Я думаю, мы должны поступить иначе.

– Опять разыскивать моего любимого братца?

– Вот не знаю… Вы же малорослые, ему спрятаться в каком-нибудь кустике – пара пустяков.

– Вот именно. И Альберих к тому же хитрюга ещё тот. Ускользнёт он от нас. Судя по всему, лучше нам обратиться за советом к дочерям Рейна, как ты, кажется, хотела. Они и посоветуют, как избежать кровопролития из-за кольца. Оно ж им принадлежит.

– Что я слышу! А как же клад, принадлежащий нибелунгам? – ехидно напомнила Брунгильда.

– Клад и шлем – да, но кольцо-то русалочье.

– Дожили! – бывшая валькирия картинно закатила глаза. – Ты что, уже не хочешь получить его?

Миме растерялся. К своему величайшему изумлению, он понял, что жена права. Сейчас, размышляя, как поступить с Хагеном, он думал прежде всего о её и Зигфрида безопасности, а кольцо из золота Рейна показалось на миг даже каким-то досадным препятствием.

– Мне и шлема хватит… – неуверенно пробормотал он.

Брунгильда нежно улыбнулась и чмокнула его в лоб.

========== Глава 12. Дочери Рейна ==========

Март в том году выдался тёплым, лёд уже неделю назад пошёл по Рейну, и на сей раз Миме и Брунгильда решили не откладывать своей затеи.

– Завтра же пойду и поговорю с русалками, – постановил Миме.

– Мы пойдём, – поправила его Брунгильда.

– Но ведь Гримхильда хотела, чтобы ты присматривала за детьми – она уезжает на две недели в гости к сестре…

– Ради такого важного дела они один денёк перебьются. В замке сотня служанок, а я в няньки не нанималась, – поколебавшись, бывшая валькирия выдала настоящую причину своей задумки. – К тому же кто отпустит мужчину одного к дочерям Рейна? Даже Гибих, верность жене у которого крепче гранита, когда-то был влюблён в одну из них, а А… – она осеклась: лишний раз об Альберихе напоминать не следовало.

Не заметивший последней оговорки Миме крепко сжал её руку и подмигнул:

– Ревнуешь?

Ещё в начале зимы Брунгильда бы отозвалась какой-нибудь резкой насмешкой, но сейчас она только посмотрела на мужа сверху вниз и стиснула его руку в ответ. Разумеется, у неё было не меньше гордости, чем у него, и она никогда не произнесёт этого вслух… Но в душе она прекрасно понимала, что нибелунг прав. Она не решалась даже думать о том, что какая-то из кудрявых рейнских обольстительниц может приманить к себе Миме, как когда-то Альбериха. Ни в коем случае! Если они хоть попытаются это сделать, им придётся очень плохо.

Миме радостно улыбнулся. Он и сам не желал идти на Рейн один, однако ему непременно хотелось вытянуть из Брунгильды признание, что она пойдёт с ним и что она ревнует его к русалкам. Ну, пусть она этого и не сказала прямо, зато и отрицать не стала. А это уже достижение.

– Надо нам с тобой почаще вот так сидеть по вечерам, – тихонько, боясь, что Брунгильда услышит, пробормотал он, когда они расходились спать по комнатам. Прожив десятки лет под гнётом Альбериха, а потом и вовсе в одиночестве или в обществе хулигана Зигфрида, Миме раньше не представлял, что ему может быть до такой степени приятно находиться рядом с Брунгильдой. И речь шла не только о её красоте и о тех единичных случаях, когда жена подпускала его к себе ближе чем на расстояние вытянутой руки. Гном чувствовал, что самые счастливые часы их необычной семейной жизни – именно вот такие вечерние разговоры наедине, будь то ехидная словесная перепалка, взволнованное обсуждение будущего Зигфрида или же совсем редкие задушевные беседы.

– И не нужны мне никакие дочери Рейна, – прибавил он, зайдя к себе в спальню, уже совсем тихо, одними губами, словно стыдился сам себя.

Неугомонная белая птичка за окном явно опять подслушивала. Потому что наутро вместе со своим выросшим за зиму выводком она разбудила и Миме, и Брунгильду, и заодно Зигфрида, устроив до зари такой гомон, свист и щебет, что переполошила, наверное, пол-леса.

Невыспавшийся и злой Миме за завтраком потрясал кулаком в сторону окна, где белопёрое семейство безмятежно сидело и продолжало петь, хоть и потише.

– Вот Зигфрид перебьёт вас из рогатки, а Брунгильда зажарит в масле! – пообещал он. Ответом был щебет, подозрительно напоминавший хохот. Нибелунг простонал:

– Бессовестные! Ты ведь знаешь, Брунгильда? – эти подросшие птенцы все как один вьют гнёзда на том же самом дереве! Теперь мы от них скоро оглохнем… А всё ты виновата – прикармливала их. Вот и не боятся ничего!

– Чем больше храбрых существ окружает тебя, тем лучше, – наставительно сказала Брунгильда.

– Храбрецы когда-нибудь непременно попадут в чьи-то когти, – отрезал Миме. – Разумные существа сидят дома…

– Это намёк на то, что я вовсе должна идти в одиночку на Рейн, в то время как мой разумный муж останется здесь? – с интересом уточнила она.

– …Но особенно самоотверженные из них должны присматривать за храбрецами, – торжествующе завершил фразу гном. – Если меня рядом не будет, ты ведь со своей дурацкой отвагой попадёшься Фафнеру в зубы или свалишься в Рейн. Тебе необходимо сопровождение.

Зигфрид прыснул в кулак и кинул птичкам на подоконнике горсть хлебных крошек. Вот почему он так и не уяснил, что такое страх! Вроде бы это нежелание выходить против коварных и злобных созданий – Миме вечно об этом твердит… Но стоит тётушке Брунгильде собраться куда-нибудь, как Миме тут же появляется рядом с ней – по его словам, как раз потому, что он боится почти всего, а она почти ничего.

Ни складу, ни ладу в этом мальчик не видел.

– Зигфрид, – повернулась к нему Брунгильда, – мы с Миме сегодня уходим по делам. Я не знаю, насколько надолго. Возможно, задержимся на день или даже на несколько, мало ли что… – Миме удивлённо вытаращил глаза, и она одними губами прошептала ему «На Альбериха можем натолкнуться».

– Ну ничего, – сказал Зигфрид. – А что за дела?

– Потом объясню. Поезжай сейчас к Гибихунгам на Гране, скажи, что мы уехали и что ты пока побудешь у них. И проследи, чтобы Гране накормили и поставили в хорошее стойло.

– Но, тётушка, я могу и здесь переночевать, если что.

– Не боишься? – полюбопытствовал Миме.

– Я не знаю, что это значит – «бояться», – честно ответил мальчик, и нибелунг что-то неразборчиво пробурчал себе под нос.

– Слушайся меня, – отрезала Брунгильда. – Раз уж отказываешься беспокоиться о себе, подумай о коне. Его могли заприметить какие-то недобросовестные слуги Гибиха. Даже ты не сможешь выручить его в одиночку, если вдруг среди ночи сюда явятся конокрады.

– Тётушка…

– Хватит! Ты маленький храбрый бойцовый петушок, но тебе нет и шести лет. Пытаться совершить подвиги, к которым ты не готов – не признак геройства, а скорее наоборот.

Это наставление, как и ожидалось, достигло цели. К тому же Зигфрид ничего и не имел против того, чтобы ночевать в замке друзей. Да ещё и без присмотра Миме и тётушки. Можно будет допоздна играть в саду! А потом, вероятно, даже ужинать при свечах в зале вместе со взрослыми! И никто не запретит лазать по сколь угодно высоким деревьям и брать с собой Гутруну – ведь чересчур заботливая госпожа Гримхильда тоже в отъезде!

Наконец, прокатиться на Гране Зигфрид всегда был не прочь.

Он ещё раз пожелал Брунгильде и Миме удачно справиться с делами, вскочил на коня, напустил на себя бравый вид и взял с места галопом. Брунгильда не переживала за безрассудного мальчугана: она знала, что Гране никогда не сбросит, неважно, нарочно или по неосторожности, маленького хозяина.

–

От воды дул холодный ветер. По пенящимся волнам неслись теперь уже только редкие льдины. Под затянутым тучами предрассветным небом Рейн выглядел почти чёрным.

– Ну и где русалки? – нибелунг огляделся. – Может, они в десятках миль отсюда.

– Нет, я о них много знаю, – покачала головой бывшая валькирия. – Эта скала – скала Лорелей, так её, кажется, зовут – то самое место, где они выходят на поверхность. И живут они под ней.

– Хорошо, и как же их достать из-под воды? – от холода и без того не радужное настроение Миме ухудшилось. – Услышат они, если мы позовём?

– Звать не надо. Они с зарёй выплывут.

– За что эта пташка разбудила нас так рано? – простонал Миме. – Зачем тут сидеть и ждать? А Зигфриду каково – представляю, что чувствуют хозяева, если гость приезжает в такое время…

Ворчанье ворчаньем, но время шло. Небо быстро светлело. Хотя ни у гнома, ни у Брунгильды сна уже не было ни в одном глазу, они чуть не проглядели появление дочерей Рейна. Лишь послышавшийся снизу плеск заставил их спохватиться. Прищурившись и всмотревшись в бурлившую пену, Брунгильда приветственно замахала рукой:

– Эй! Воглинда! Вельгунда! Флосхильда! Привет вам!

Они с Миме спустились с уступа, на котором сидели, к самой воде, и дочери Рейна подплыли к ним. Все три девушки безучастно посмотрели на гостей.

С тех пор, как Альберих украл волшебное золото, печаль потери сказалась не только на настроении русалок, но и на их внешнем виде. Когда-то волосы, хвост и наряд переливались у каждой своим цветом. У Воглинды – серебристым, у Вельгунды – изумрудным, а у Флосхильды – фиолетовым… Теперь у каждой были мышиного цвета косы, серая накидка, сизый поблёскивающий хвост, ничем, кроме размеров, не отличающийся от хвоста трески или окуня.

– Что вам надо? – спросила Флосхильда, старшая. Покосилась на Миме и скривилась, распознав в нём нибелунга. Брунгильда поспешила приступить к делу:

– Вашего, девицы, совета касательно того, как вернуть колдовское кольцо в Рейн.

– Вернуть? Кольцо? – потухшие глаза дочерей воды зажглись. – Милая, милая девушка, мы поможем тебе во всём, если ты это сделаешь!

– Когда об этом думаешь, в целом сложного мало, – продолжила Брунгильда. – Дождаться, пока Зигфрид вырастет, дать ему выковать волшебный меч и послать против дракона. Фафнер не устоит, и сокровища его вернутся к нибелунгам, а кольцо – к вам.

Но, во-первых, кольцо проклято. Вы об этом знаете?

– Где уж не знать, – вздохнула Воглинда. – Логе рассказывал.

– Тем более. Я вот не знаю, как снять проклятье. И потом: даже если кольцо к вам вернётся, за ним не прервут охоту Альберих и Хаген. Альберих уже отрёкся от любви, и Хагену, кажется, это труда не составит… как защитить золото от новых краж?

– Но Хаген же ещё дитя… – начала было Флосхильда.

– Да уж мы видели, какое он дитя, – угрюмо сказал Миме. – Дрожь берёт. Он уже на сокровища Фафнера глаз положил.

– Именно, – Брунгильда умоляюще поглядела на русалок. – Может, если снять проклятье, заново украсть золото они с Альберихом не смогут – но как его снять?

========== Глава 13. Вот так встреча ==========

Русалочки задумались. Флосхильда осторожно предположила:

– Заставить Альбериха отказаться от своих слов?

– Несмешно, – кратко сказал Миме.

– Может, проклятье снимется сразу, когда кольцо вернётся в Рейн? – с надеждой спросила Брунгильда.

– Не знаем, – всхлипнула Воглинда. – Должно быть, так. Но ведь Альберих и Хаген прокрадутся к нему, снова объявят об отказе от любви – и готово!..

– Надо сделать после возвращения кольца так, чтобы больше они не отказывались, – подытожила Вельгунда.

– Предлагаете найти им невест? – усмехнулась Брунгильда.

– Почему бы и нет, в конце концов? Вон погляди на своего Миме – и года не прошло с твоего пробуждения, а как он переменился!

– А вы неплохо осведомлены о том, что происходит на суше, – быстро отметил Миме, которому вовсе не понравилось, в какую сторону пошёл разговор.

– Логе рассказывал, – хором пояснили русалки. Брунгильда на это только хмыкнула. Хотя Вотан как-то говорил, что дочери Рейна на Логе смертельно обиделись, сочтя, что он нарушил обещание вернуть им золото, видимо, с тех пор они с ним более чем помирились. Неудивительно. Плутоватый повелитель огня при желании мог очаровать любую женщину из любого племени, начиная с Фрейи и кончая распоследними горбуньями-гномками.

– Ладно, спасибо, мы оценили и эту шутку, – сказала Брунгильда. – Невест им найти будет сложновато. Учитывая, что Хагену до зрелого возраста ещё далеко. Нет, любовь и ему, и его отцу нужна, как коню пятое копыто.

– Но ведь любовь необязательно бывает супружеская, – возразила Флосхильда и метнула недвусмысленный взгляд на Миме. – Члены одной семьи…

Миме вспылил:

– Предлагаете мне? С ним? Помириться? Да скорее наша ручная птичка Нотунг скуёт, чем я сделаю хоть один шаг в сторону примирения – и чем Альберих извинится передо мной!

– Альберих бродит в этих местах, – будто не слыша его, продолжала старшая из рейнских сестёр. – Он в основном стоит на страже возле пещеры Фафнера, но даже ему раз в день надо размяться. Вы можете легко на него наткнуться.

– Удачи вам, – хором пропели русалки, плеснули хвостами и нырнули в глубину.

– Эй, вы, постойте! – крикнула Брунгильда, но тщетно.

Они с гномом угрюмо пошли по направлению к лесу. Миме всё кипятился:

– У этих дамочек ветер в голове, или вода, не знаю уж что – только не ум! Альбериха я спихну в пропасть при первой же возможности, а они говорят о том, что братская наша любовь может спасти кольцо от нового похищения! Большей ерунды я не слыхал!

Жена дала ему как следует выговориться, а потом остановилась и спокойно заговорила:

– Миме, я замечаю за тобой одну вещь: ты постоянно слишком уверен в своей правоте. Даже когда это касается будущего. Я не думаю, что это совсем плохая черта, но очень уж резво ты разбрасываешься направо и налево всякими предсказаниями, которые далеко не всегда сбываются.

– Ты тоже, – не упустил возможности вставить свою шпильку нибелунг. Распространяться он, впрочем, не стал – единственным несбывшимся предсказанием Брунгильды, которое он мог вспомнить, было запальчивое обещание никогда не стать ему женой.

– Речь о тебе, а не обо мне! Сколько раз ты уверял меня прошлым летом, что меня и Зигфрида только терпишь, что я – бесполезная нахлебница, а Зигфрид – шалопай и негодяй?

– Это было правдой, – попробовал защититься Миме. Но успевшая всё обдумать во время его гневных излияний Брунгильда не собиралась сдаваться:

– А кто говорил о предстоящем захвате колдовского кольца, как о вопросе лишь времени? Кто уверял, что все лишения и невзгоды терпит ради кольца? Не далее как вчера вечером, однако, ты сообщил, что тебе хватит и шлема? Кто раньше мечтал (не надо, не строй из себя невинно оскорблённого!) о том, что Зигфрид и Фафнер погибнут оба, а сейчас не решается отпускать Зигфрида на бой, пока он не вырастет?

– Это ты всё к чему ведёшь? – подозрительно спросил гном.

– К тому, что об этом мы действительно не думали. Ты можешь попробовать восстановить отношения с Альберихом.

Миме уже открыл было рот для новой тирады, но Брунгильда предостерегающе подняла руку:

– Не перебивай, дорогой мой. Вы оба уже далеко не юноши, даже по вашим меркам, у вас уже не тот возраст, когда можно бурно ссориться с семьёй и потом годами не разговаривать.

– Ты забыла, что я тебе рассказал про отношение ко мне Альбериха?!

– Помню. Тем более, – мягко продолжала женщина, – вам следует хотя бы попробовать помириться. Подумай о том, что, если… когда мы вернём кольцо обратно в Рейн, у Альбериха не останется ничего, ради чего он мог бы жить.

– Как невероятно трогательно, – пробурчал Миме.

– Он будет в одиночестве умирать от тоски.

– А мне дела нет! – огрызнулся гном. – Пусть умирает! За все его издевательства такого ничтожного наказания мало! Когда я двадцать лет сидел в доме один, как груздь сушёный, разве он обо мне хоть один разок вспомнил?

– Миме, но подумай…

– Брунгильда, я говорю тебе: прекрати разговоры на эту тему, – Миме даже стал будто выше ростом. – И вообще: что с тобой за это время стряслось, что ты начала нравоучения читать?

– Много чего стряслось, – улыбнулась Брунгильда. – По-твоему, это мелочь – из гордой валькирии превратиться в варящую супы и чистящую котлы жену ехидного… – Миме попытался щёлкнуть её в нос, но не дотянулся и промахнулся, – сварливого… – Миме замахал на неё кулаком, она отступила, – трусливого… – он раздражённо фыркнул, – гномика? Тут, знаешь, несколько раз пришлось пересмотреть свои взгляды на жизнь.

Миме хотел спросить, почему же она со своей новообретённой высокой нравственностью не помирится прежде всего с собственной семьёй, но отмолчался. Рана после зимней истории с Вотаном была у Брунгильды ещё свежа. Она действительно тяжело перенесла оскорбления отца, с трудом тогда Миме смог её утешить…

В свою очередь, Брунгильда поняла, что мужа ей не уговорить. А она сказала ему правду. С тех пор, как она пробудилась к новой жизни во всех смыслах слова, уютное семейное счастье и безмятежный мир стали для неё незаметно гораздо дороже холодной гордости, кровной мести и самопожертвований во время подвигов.

– Я попробую поговорить с Альберихом сама, – решила она.

– Ты что, это опасно! – воскликнул Миме и тут же смутился. Брунгильда не обратила внимания на это и сразу предложила:

– Тогда почему бы тебе не сопровождать меня? Мы же и пошли вместе в том числе потому, что могли наткнуться на Альбериха случайно.

– Случайно – другое дело, случайно можно и стаю волков встретить. Брунгильда, – Миме был серьёзен, как никогда в жизни, – послушай, я на многое могу пойти, но есть то, чего я не позволю. Я не могу разрешить тебе идти к Альбериху одной, и уж тем более к нему не пойду я.

– А почему ты за меня-то боишься? У меня есть Гране; от Альбериха в случае чего я улепетну без труда.

– Брунгильда, ты надеешься пробудить в нём родственные чувства? Это бесполезно, уверяю тебя. Он только и думает, что о добыче кольца.

– Между прочим, напомню ещё раз, что меньше года назад ты совершенно так же только и думал, что о добыче кольца.

Миме сдался:

– Ладно, как знаешь. Я тебя предупредил. Пошли к Гибихунгам, Гране домой заберём.

–

Вечером Брунгильда верхом на Гране и в сопровождении верной стаи белых птичек поехала продолжать миротворческую деятельность. Она могла бы выехать и раньше, но в любое время до заката Фафнер был способен выползти на водопой. А исполинский дракон был одним из немногих существ (если не единственным), от которого не смог бы убежать Гране. Может, ещё в прежние времена, когда прекрасный конь умел летать…

Альберих был у драконьей пещеры. Кутаясь в грязно-жёлтую хламиду, он сидел на камне у входа, насупленный, со сморщенным и оттого ещё более уродливым лицом. На фоне огромного входа в пещеру нибелунг выглядел невероятно крохотным и жалким. Брунгильду передёрнуло при мысли о том, что такое существо могло захватить мир. Даже Миме в день их знакомства не был настолько отвратительным… Он никогда не был отвратительным… Бывшая валькирия улыбнулась и тут же взяла себя в руки – сейчас у неё важное дело, нельзя отвлекаться на глупости.

– Кто идёт? – вскинулся Альберих.

Гране вышел на поляну, и Брунгильда спрыгнула с седла.

– Вот так встреча, – нибелунг просто скорчился. – Вотаново отродье! Чего тебе здесь нужно?

– Я здесь не для того, чтобы обсуждать то, что сделал мой отец, – стараясь хотя бы казаться невозмутимой, приступила к делу Брунгильда. – Я приехала к тебе прежде всего не как дочь Вотана, а как жена Миме.

– А, Хаген о тебе говорил, – неохотно признал Альберих. – Ну и что? Мне всё равно, на ком женат мой дурень-братец. Хотя я понимаю! Он тебя послал отвоёвывать сокровища? Так вот, это гиблое дело. Но попробуй. Я на это посмотрю, Фафнер сегодня как раз мало ужинал.

– Альберих, я не собираюсь драться с Фафнером. Как ты видишь, я безоружна, а в самоубийцы я пока не готовлюсь. Я приехала не из-за этого. Видишь ли, я бы хотела, чтобы ты прекратил вражду с Миме.

По крайней мере, поездка была точно предпринята не зря – одно выражение лица Альбериха при этих словах было незабываемым.

========== Глава 14. Бесполезность бесед ==========

После недолгого молчания Альберих громко и чётко произнёс – так говорят, обращаясь к выжившим из ума старикам:

– Я надеюсь, я всё правильно понял. Ты прибыла сюда, чтобы мирить меня с братом?

– Именно так, – весело ответила Брунгильда, подавляя в себе желание расхохотаться над изумлённой миной Альбериха. Глаза у нибелунга были как блюдца, рот приоткрылся и искривился в какую-то странную недоверчивую усмешку… Вот был настоящий гном из смешилок-страшилок, которые любила рассказывать валькириям Фрейя, пока те были маленькие.

Слегка оправившись, Альберих угрожающе поднял лежавший поблизости камень:

– Не знаю, кто из вас двоих сошёл с ума окончательно, но предупреждаю один раз: уходи отсюда, пока цела.

Видя, что Брунгильда не спешит садиться на коня, он швырнул камнем. Но он недооценил бывшую валькирию. Кто лучше её умел во время битвы уворачиваться от камней и стрел?

От второго камня она увернулась с той же лёгкостью. Третий отбил копытом Гране и попал Альбериху в ногу. Гном с воплем согнулся.

– Ты очень ловок, Альберих, но меня в честном бою ты не одолеешь, – заключила Брунгильда.

Нибелунг с ненавистью глянул на неё, держась за ногу:

– Ну хорошо. Я буду вежлив. Иди, дорогая невестка, к моему брату, домой – и немедленно!

– Уйти я всегда успею. Кстати, Миме больше не нужно кольцо.

– А может, ему и дышать больше не нужно? – язвительно осведомился Альберих. – Я тебя сразу разгадал. Всем, всем вам хочется завладеть кладом. Не надейтесь, пока я жив!

Брунгильда вздохнула: она поняла, что нибелунг настолько погряз в своём безумии, что ему видится, словно все только и мечтают захватить сокровища дракона.

– Тогда зачем ты настраиваешь на захват кольца своего сына? – тихо спросила она. – Оставь Хагена в покое. Вам же обоим лучше будет.

– Я уже слаб… он заберёт моё кольцо и передаст мне! – прошипел Альберих.

– В том, что заберёт при первой возможности, я даже не сомневаюсь. А вот передаст ли тебе – большой вопрос.

Гном непонимающе уставился на свою странную гостью.

Брунгильда вздохнула:

– Альберих, Альберих. Неужели ты не помнишь о собственном проклятии? Если у Хагена будет кольцо, он отдаст его тебе через свой труп, не иначе.

– Значит, я возьму его через труп Хагена! – яростно выкрикнул Альберих. – Ты думаешь, ты сейчас меня разжалобишь душещипательными беседами, а я уступлю все сокровища брату? Убирайся! Убирайся отсюда!

Воспользовавшись тем, что бывшая валькирия не ожидала такого резкого отпора и вдобавок отошла довольно далеко от своего ловкого коня, он швырнул в неё новым камнем. На сей раз он точно попал бы ей в голову или в шею, если бы что-то не свалилось ей в ноги и она не упала на землю. Камень исчез в кустах. Неожиданное нападение сорвалось – Гране мигом встал на защиту, подняв ногу.

Что-то, так вовремя пихнувшее Брунгильду, оказалось при ближайшем рассмотрении не кем иным, как Миме. Младший нибелунг, несмотря на свои пылкие отказы пойти к Альбериху, не отважился отпустить к нему Брунгильду без своего присмотра и быстро нашёл способ этого избежать. Он тайком вышел из дома ещё до того, как отправилась в путь бывшая валькирия, и, учитывая, что Гране шёл степенным шагом, Миме оказался в кустах рядом с пещерой почти одновременно с всадницей.

Увидев в довершение всего ещё и брата, Альберих разозлился вконец. Его опухшие от бессонницы глазки опасно загорелись.

– Если вы оба не возьмёте свою проклятую скотину и не покинете поляну прямо сейчас, я подниму шум и разбужу Фафнера! – пригрозил он. Этого, конечно, оказалось достаточно, чтобы Миме с редкостной резвостью и ловкостью вскочил на Гране. Да и Брунгильда огорчённо поняла, что дальше пытаться всё решить миром неразумно.

Они галопом умчались прочь, Гране замедлил бег только у самого дома.

Миме заметил, что Брунгильда насупилась и опустила глаза – верный признак того, что она силится не расплакаться.