Текст книги "Скала (СИ)"

Автор книги: Autumn Leaves

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Как получится.

Конечно, Брунгильде были вполне понятны заботы женщины о будущем дочки, но она не собиралась решать всё настолько заблаговременно. Нужно подождать, пока Гутруна вырастет. Ведь какая попало девушка не должна рассчитывать на благосклонность Зигфрида! Брунгильда постарается, чтобы он женился на достойной молодой особе. И по любви. Да-да, по любви. Главное – внушить ему, какие женщины считаются достойными, и уж он плохую не полюбит…

А в целом ещё столько времени впереди! Глядя на снова принявшихся за игру мальчиков, бывшая валькирия внезапно пожелала, чтобы Зигфрид подольше не подрастал. Странно: ведь ещё в день пробуждения она надеялась, что он взрослый и она может стать его возлюбленной, потом она мечтала, чтобы он скорее возмужал и одолел Фафнера… И вдруг её словно что-то в душе кольнуло: вот бы он всегда был маленьким!

Решив, что родившая троих мать может ей помочь, Брунгильда поделилась с ней своими ощущениями. Гримхильда посмеялась:

– Да, я тоже ловлю себя на такой мысли, и чем дальше, тем чаще… Это противоречие в сердцах всех матерей, дорогая. С одной стороны, мы гордимся подрастающими детьми, а с другой – как тяжело, когда они перестают быть малышами, нашими малышами… Так что не переживай. Такие чувства говорят о том, что ты – настоящая мать!

«Большое спасибо, только этого и не хватало, – пронеслось в голове Брунгильды. – Я настоящая мать! Дальше осталось только стать настоящей хозяйкой и (бр-р) настоящей женой».

Гримхильда не заметила её обеспокоенности, и день все провели просто замечательно. Хаген больше не показывался, о кольце не упоминали. В конце концов даже Миме развеселился, насколько это было для него возможно, и долго обсуждал с Гибихом искусство ковки мечей. О том, что перед ним брат ненавистного Альбериха, Гибих не узнал, равно как не узнал никто из обитателей замка. Для них все нибелунги были на одно лицо.

Правда, и Гибих, и Гримхильда после ухода гостей изумлялись про себя, что Зигфрид не похож ни на одного из родителей. Гнома он, в отличие от Хагена, не напоминал решительно ничем, да и чёрных волос, тёмных глаз и круглого лица предполагаемой матери не унаследовал.

Для Гримхильды дополнительной загадкой было и то, что красавица вроде Брунгильды могла по доброй воле согласиться на брак с нибелунгом… Гибих был достаточно терпимым в отношении любых разумных созданий. В дни зелёной юности он даже чуть не утонул, охваченный страстью к одной из рейнских русалок, и, по его мнению, любовь не знала границ в отношении как людей, так и волшебных созданий. Но его жена, конечно, после Альбериха связывала в своём сознании род гномов лишь с грубостью и злобой.

–

Зигфрид ушёл спать, но на первом этаже лесного домика горели свечи. Миме и Брунгильде спать не хотелось вовсе. Они пытались понять, что же им сделать с Хагеном.

– Это просто жутко! – воскликнула в который раз Брунгильда. – Ему всего пять лет, а говорит он, как обозлившийся старик!

– Видимо, в качестве исключения мой братец продолжает его тайно воспитывать, – заключил гном. – И весьма в этом преуспел. На свой лад.

– Что же получится из этого дитяти, когда оно вырастет? – содрогнулась девушка.

– Страшно подумать… А впрочем, нет, не так и страшно. Отправим Зигфрида убить Фафнера, он принесёт нам кольцо, и там уже мы позаботимся о том, чтобы убрать Хагена с дороги в случае чего.

– Судя по его сегодняшней болтовне с Гунтером, Зигфрид отнюдь не намерен делиться кольцом с нами, – напомнила Брунгильда.

– Хоть на денёк одолжит любящим родителям! – возмутился Миме. – Значит, они с Гибихунгами будут завоёвывать весь свет, а мы с тобой продолжим ютиться в этом убожестве?

– Ну, нет, Зигфрид даст нам клад, а вот кольцо… – с сомнением протянула Брунгильда. – И вообще я кольца опасаюсь. Альберих же его проклял, и оно будто бы несёт гибель.

– Долго несёт! – фыркнул гном. – Фафнер уже лет тридцать над ним трясётся, и, провались он пропадом, живёхонек!

И всё-таки мрачное предчувствие Брунгильду не оставляло. Может, она и стала смертной, но остатки переданного матерью пророческого дара сохранила. Она вспомнила, каким голосом родители говорили ей о бедствиях, могущих случиться из-за проклятого перстня, и вдруг ощутила такой холодно-липкий гадостный ужас, что вскочила и быстро заговорила:

– Нет, нет. Лучше нам остаться жить, как живём, в лесу, и пусть Фафнер стережёт свои сокровища и кольцо. Оно принесёт одни несчастья, и я боюсь, что может начаться, если мы его отнимем…

Миме был потрясён. Впервые, пожалуй, в жизни он чувствовал себя не самым трусливым в мире. А резкая и язвительная Брунгильда внезапно впала в панику, как самая обычная девушка.

Гном до того расхрабрился, что вскарабкался на стол и обнял Брунгильду за плечи:

– Не бойся ты этого дурацкого проклятия. Если что, я же здесь…

То, как Миме возьмёт меч собственного изготовления величиной с самого себя и примется, вопя от страха, защищать её от бедствий, представилось девушке настолько живо, что она не сдержалась и улыбнулась. Но отталкивать суженого не стала, так искренне звучал его голос. И давно её никто не поддерживал (пусть и с некоторой помощью стола)… Брунгильда самую чуточку, совсем немножечко прижалась к нибелунгу и подумала, что, когда он за её спиной, его уродства и не видно…

За окном послышалось какое-то сонное, но радостное чириканье. А может, это ей показалось.

========== Глава 8. Охота на Альбериха ==========

– Я понял, что мы должны делать, – неожиданно объявил Миме. Брунгильда мысленно отдала ему должное – оказывается, он продолжал размышлять о насущных вопросах! Она-то думала, что из-за её маленькой слабости он потерял голову от страсти.

– И? – отозвалась она.

Словно опасаясь, что их могут подслушать, Миме прошептал ей на ухо:

– Выследить Альбериха. Он же не может из Нибельхейма передавать мысли Хагену! Где-то в окрестностях он ходит. Ты его вызовешь на бой, победишь, прихлопнешь – и все дела! Хаген успеет сто раз перевоспитаться, кольцо Зигфрид добудет.

– Ах, а где же намёк на то, что ты меня защитишь? – улыбнулась Брунгильда. – Сам воюй с Альберихом – я же женщина! Разве не подло мужчине посылать девушку на бой?

– Разве не подло подбивать кого-то на братоубийство? – ответил вопросом на вопрос нибелунг.

– Раз ты всё равно одобряешь убийство Альбериха, ты так и так соучастник, – отрезала она, вырвавшись из его рук. Потеряв равновесие, Миме попытался удержаться на столе. После нескольких мгновений неравной борьбы давно уже подозрительно скрипевшая столешница треснула, и гном вместе с подсвечником полетел на пол. Брунгильда подхватила подсвечник.

Потирая спину и кряхтя, Миме укоризненно посмотрел на девушку:

– Ну, раз так, давай вообще без убийства. Только я его отколочу как следует за всё хорошее, и пусть оставит нас в покое.

– Не думаю, чтобы это получилось без кровопролития, – печально признала Брунгильда. – У Альбериха власть кольца – последнее, что осталось в жизни. От женской любви он отрёкся, соплеменники, считая тебя, ненавидят его лютой ненавистью, да и сын, кажется, тоже не сильно его любит. Убедить его добровольно отказаться от охоты за кольцом и оставить Хагена в покое будет невозможно.

– Если кольцо будет у Зигфрида, его никто не сможет одолеть!

– Зигфрид должен дожить ещё до того дня, когда его добудет. Это во-первых. Во-вторых, я же говорю – кольцо проклято. Как снять проклятие – я не знаю.

Миме подумал и предложил:

– Можно сделать вот как. Посадить Альбериха в какую-нибудь темницу. Пусть сидит, пока мы не найдём решение касательно кольца.

– Ну, допустим… – протянула Брунгильда.

– Только не знаю, что с Хагеном делать. Вроде как его тоже куда-нибудь лучше упрятать, но на каких основаниях? Он же считается сыном Гибиха. Да и по Гримхильде у него предки прославленные. За что его в темницу сажать – за то, что с другими мальчиками играть не хочет?!

– Его надо куда-нибудь удалить, – согласилась Брунгильда. – Он пока не опасен сам по себе, но он портит жизнь в замке Гибиха, это очевидно.

– Только не вздумай и его взять на воспитание, – предупредил Миме. – Мне Зигфрида уже с лихвой хватает.

– Нет, конечно… Слушай, вот! – бывшая валькирия даже подпрыгнула от радости. – Хагена надо отослать к дочерям Рейна.

Миме обошёл вокруг неё, глядя на неё так, будто она начала превращаться в дракона, как Фафнер. Потом нибелунг привстал на цыпочки и потрогал ей лоб.

– С тобой всё в порядке? – наконец полюбопытствовал он. – Ты в своём уме? Сына Альбериха к дочерям Рейна? Которые вдобавок ко всему развратницы, каких не найдёшь на белом свете?

– Они уж точно убедят его, что кольцо принадлежит им, а не ему, – объяснила Брунгильда. – И ради кольца они будут вести себя чинно и сдержанно, как норны.

– Большое спасибо! – съязвил Миме. – Лучше уж пусть Хаген пока живёт здесь. Неужели ты не понимаешь, что, если мы свяжемся с русалками, они вынудят нас поклясться о скорейшем возвращении золота?!

– Ну хорошо, хорошо, – Брунгильде уже хотелось спать. – Пока давай захватим Альбериха, а там с его сыночком разберёмся.

Но идея о том, как было бы всё славно, если бы Хагена взяли на воспитание Воглинда, Вельгунда и Флосхильда, запомнилась девушке.

– В таком случае собирайся, идём к замку.

– Как? – ахнула Брунгильда. – Среди ночи?

– Нет, в полдень, на глазах у Гибиха и Гримхильды! В какое же иное время Альберих будет вести с сынком переговоры?

– Уже поздно… Я так спать хочу, может, завтра днём отдохну, и следующей ночью мы пойдём?

– Ты за пять лет на своей скале должна была выспаться всласть! – Миме неумолимо тянул её за рукав к выходу. – Бери своего Гране. Мы ехать не будем – слишком шумно. Он только на случай, если нас обнаружат сторожевые собаки.

Острые ногти гнома больно впивались ей в руку, и Брунгильде пришлось подчиниться. Они вышли на холодный ночной воздух. Миме запер дом, а бывшая валькирия разбудила Гране и под уздцы повела его с собой.

– Альбериху, застигни его хозяева, будут не слишком рады, – бубнил гном. – Значит, он пробирается в замок иным путём, нежели через главные ворота…

Брунгильда не слушала. Глаза у неё закрывались на ходу, шла она, спотыкаясь о каждый камешек. К счастью, мудрый и успевший подремать Гране безошибочно вёл засыпавшую хозяйку по лесу.

Они шатались вокруг рейнского замка почти до зари. Собственно, за лесом уже посветлело небо, когда из-за стены послышались голоса просыпавшихся слуг, и Гране быстро домчал хозяев до дома.

Альбериха они не выследили.

– Он ещё, наверное, не каждые сутки сынка навещает, – из последних сил думал вслух Миме на обратном пути.

– Да не навещает Хагена никто! – бессонная ночь не улучшила настроения девушки. – Ты же сам сказал – Хаген просто уродился таким в папашу, и воспитывать не надо!

На это Миме не смог ничего ответить. Между тем Гране остановился у дверей их домика, и Брунгильда едва не рухнула, слезая с седла.

– Сегодня я ничего не буду готовить! – сообщила она Миме. – Если хочешь таскать меня на всякие бессмысленные вылазки, домом потом занимайся сам!

– А Зигфриду я что скажу?

– Скажи, что тётушка спит.

Миме понял, что Брунгильда не шутит, и со вздохом спросил:

– Ладно, иди. Только где нам искать Альбериха в следующий раз?

– Если у него хоть на сколько-нибудь больше отваги, чем у тебя, он сидит у пещеры Фафнера! – страшным голосом провозгласила Брунгильда и, насладившись видом отвисшей от ужаса челюсти гнома, поплелась спать.

Проснулась она уже после полудня, почувствовав осторожное прикосновение к руке.

– Миме! – открыв глаза, воскликнула она. – Какое ты имеешь право входить ко мне без позволения?

«Я думал, что мужу это право дано», – мысленно возразил ей гном, но вслух сказал другое:

– Зигфрид переживает, здорова ли ты. Даже к детям Гибиха идти не хочет, боится, что тебе плохо.

Девушка нехотя встала и спустилась вниз. Зигфрид понуро возился с обломками очередного меча, не обращая внимания на залитые солнцем лесные лужайки за окном.

– Не бойся, Зигфрид, всё со мной в порядке, – улыбнулась ему Брунгильда. – Я просто вчера долго не могла уснуть и очень устала.

– Правда, всё хорошо? – уточнил разом приободрившийся мальчик.

– Правда-правда. Беги играть, Гунтер и Гутруна тебя заждались.

Зигфрид мигом вскочил, быстро обнял на прощание Брунгильду, схватил со стола свой драгоценный рог и последовал совету бывшей валькирии. А именно побежал в сторону Рейна.

– Я тебе похлёбки и хлебцев оставил: поешь, если хочешь, – неожиданно предложил Миме.

– Ты?.. – поразилась Брунгильда. – То есть спасибо, но… но…

Но внезапная заботливость Миме её, прямо говоря, ошеломила. Нибелунг же, будто не заметив её смущения, с тяжёлым вздохом поднял обломки своего творения и пошёл в стотысячный раз перековывать их заново в клинок.

Остывшая похлёбка опять была жирной и невкусной, а хлебцы не были даже пропечены толком, но на сей раз Брунгильда отважно съела весь предназначенный ей обед. Вот если бы жира поменьше, а добавить соли и, скажем, моркови… А хлебцы подержать в печи подольше…

«Вот оно! – ужаснулась девушка. – Настоящей матерью я уже стала, а теперь, как и боялась, стараниями Миме становлюсь настоящей хозяйкой. Чтобы я, валькирия, думала о готовке! Позор! Какой позор! Нет, во что я превращусь к тому дню, когда Зигфрид одолеет дракона?»

Ей представилась жуткая картина: она сама, располневшая и постаревшая, варящая кашу в окружении крючконосых горбатых полугномиков, с гордым отцом Миме во главе стола…

========== Глава 9. Обломки Нотунга ==========

С того дня мирно прошло около двух месяцев. Лето кончилось, зазолотилась листва на деревьях. Почти не щебетали птицы – только жившая рядом с домом Миме бело-серебристая певунья со своими подросшими птенчиками явно всерьёз намеревалась остаться в родном гнезде и на зиму. Брунгильда и Зигфрид частенько подкармливали птичье семейство.

Каждое утро Зигфрид чинно слушал уроки «тётушки», как он постепенно привык её называть. Он уже имел неплохое представление о рыцарской чести, начинал учиться правильно фехтовать (правда, пока что на палках), каждый день карябал на дощечках руны, правда, они ему ещё слабо давались. После полудня иногда в сопровождении кого-то из приёмных родителей, иногда в одиночку он бегал к Гибихунгам.

Приветливый и открытый нрав рейнских соседей расположил к ним Брунгильду и даже Миме. Если в замок приходила вся лесная «семейка», гостевание продолжалось порой до ночи. Брунгильда уже не стеснялась просить швей Гримхильды пошить платьев и ей, а Гримхильда охотно поручала маленькую Гутруну заботам бывшей валькирии, если уезжала по делам. Лишь Хаген никогда не был рад гостям, но на него и так все старались не обращать внимания.

Но и в лесном домике Брунгильда уже не чувствовала себя так ужасно, как раньше. Скучать ей в отсутствие Зигфрида не приходилось: медленно, но верно домашняя работа была переложена на её плечи. И к Миме девушка не испытывала прежнего презрения. Они с нибелунгом переругивались ничуть не реже, если не сказать – чаще, чем в первые дни, храбрее или хотя бы красивее он не стал, а до супружеских обязанностей она его так и не допускала – но, тем не менее, настороженности и злобы между ними уже не было. И Миме, что было ещё более очевидно, привязался к Брунгильде. Всё больше он склонялся к своей изначальной мысли: когда он поцеловал спящую валькирию, это было скорее удачей, чем неудачей.

И вот в прохладный осенний вечер, после того, как Зигфрид прибежал домой и лёг спать, разыгрывалась одна из столь частых ссор между Миме и Брунгильдой. А именно, девушка допытывалась, когда же наконец у Зигфрида будет достойное оружие. Дело было в том, что как раз в тот день Гунтер с гордостью показал другу свой первый меч – маленький, не из самых острых, но меч. От зависти простодушный Зигфрид был далёк, но обида на Миме вспыхнула с новой силой, и дома мальчик едва не набросился на гнома с палкой. Вовремя о рыцарской чести и безоружных вспомнил, да ещё Брунгильда вмешалась.

Однако, едва Зигфрид ушёл к себе, она решительно встала на его защиту:

– Мальчик на самом деле абсолютно прав, когда говорит, что ты ленишься выковать ему приличный клинок! Ему уже будет скоро стыдно перед другом, что у него до сих пор меча нет!

– Я-то ленюсь? – возмутился Миме. – Я весь день в кузнице провожу!

– Я была уверена, что ты хотя бы извлекаешь выводы из своих бесчисленных ошибок, – объяснила поподробнее Брунгильда. – Но дни идут, а мечи лучше не становятся. Ломаются или сгибаются на первом же взмахе, ни мгновением позже!

– Брунгильда, можешь издеваться, сколько твоей душеньке угодно, но я действительно стараюсь изо всех сил! Ты говоришь с таким видом, будто я сам не хочу поскорее вручить Зигфриду меч и увидеть, как он прибьёт этим мечом Фафнера. Это я просто вижу во сне! Я вкладываю в мою работу в кузнице всю душу!

– Да-а, тогда понятно, почему ни один меч не получается, – обречённо закатила глаза девушка. – Где же им быть прочными, когда в них вложена такая трусливая душонка?

– Ты очень любишь ругаться и стоять в сторонке! – заметил нибелунг. – Послушай, ты ведь в итоге научилась вести хозяйство… Может, мне тебе и кузнечное дело передать?

– Ах, так? Миме, это переходит все пределы! Я должна буду одновременно и следить за домом, и ковать мечи, а ты станешь валяться на лежанке и считать мух? И как тебя совесть не мучает? Виданное ли дело – гном отказывается работать в кузнице?

Миме действительно устыдился. Ремёсел у нибелунгов было не так уж и много – в сущности, основными были ковка или же работа в рудниках. Добывать металлы и драгоценные камни из земли Миме никогда не любил и почти что не умел, так разве вправе он бросать ковку? Молот и наковальня служили ему верой и правдой много лет, он бережно перетащил их из Нибельхейма…

– Есть один меч, который Зигфриду бы, вероятнее всего, подошёл, – решился он открыть тайну. – Он лежит тут в тайничке под полом.

– Ну так что же…

– Это обломки. Обломки Нотунга, если ты помнишь эту вещичку. Я много раз тайком пытался снова сковать из них лезвие, но – хоть ты что! – они не расплавляются!

– Да ну? – недоверчиво подняла брови Брунгильда. – Покажи-ка.

Гном кивнул, с кряхтеньем приподнял одну из половиц в дальнем углу и выудил на свет слегка потускневшую, но всё ещё матово поблёскивавшую позолоченную рукоять и разломанный надвое клинок, на котором даже виднелись тёмно-бурые следы давно засохшей крови.

– Да, Нотунг… – прошептала Брунгильда, не веря глазам. – И подумать только, что прошло уже пять лет…

Она прикрыла глаза; перед ними пронеслась череда обрывочных воспоминаний о той битве. Зигмунд, отважный, уверенный в себе, с развевающимися на ветру волосами. Разозлённый Хундинг. Между ними Нотунг, сверкающий, как молния, и столь же быстрый. Против него недолго бы продержался меч Хундинга… Брунгильда тогда подъехала верхом на Гране прямо к борющимся. Гране, бедный конь – он впервые в жизни испуганно ржал, чуя недоброе.

И вот теперь мертвы воины (их даже никто не похоронил!), Брунгильда с Гране лишены волшебной силы, а Нотунг лежит под полом нищей лачуги и покрывается пылью.

Потрескивание огня вернуло бывшую валькирию к действительности. Миме разжёг печь в кузнице.

– Вот смотри! – скорбно вскричал он и положил плавиться оба обломка. Брунгильда подошла ближе и ахнула. Огонь пылал ярко и весело, но Нотунг и не думал плавиться. Едва ли не час стояла девушка у печи, а, когда уставший Миме залил пламя, оказалось, что металл даже не нагрелся толком.

– Ну, как видишь, так всегда и происходило, – уныло сообщил гном. – Я их даже просто в печку бросал, прямо на дрова – и ничего.

– Выходит, Нотунг до сих пор не так уж прост, – заключила Брунгильда. В душе она почувствовала радость: хоть что-то волшебное и удивительное в её жизни осталось. А то она уже начала бояться, что прежняя жизнь скоро бесследно канет в небытие.

– Это я и сам вижу, благодарю, – ответил Миме. – Может, ты сообразишь, как скрепить снова вместе эти железки?

Брунгильда задумалась. Она силилась припомнить хоть что-нибудь из того, что говорил ей о чудесном мече отец. Но, кроме самых общих слов, ничего не всплывало в памяти. И понятно – Вотан до самого последнего дня вовсе не собирался ломать Нотунг, а после гибели Зигмунда Брунгильда сразу была погружена в колдовской сон.

Раздался щебет. Белая пташка, как выяснилось, влетела в окно и теперь порхала у порога кузницы, что-то увлечённо свистя. Миме рассеянно шуганул её, но она не испугалась.

– Она может что-то об этом знать, – неожиданно сказала Брунгильда. – Вотановы вороны часто летают в мидгардских лесах. А в болтливости с ними и сороки не сравнятся. Какая жалость, что я не понимаю птичьего языка!

Птичка села на один из обломков Нотунга, повернулась к Миме и повертела головкой из стороны в сторону. А в её песенке Брунгильде послышались насмешливые нотки. Что-то вроде «Где уж там тебе с этим справиться!»

– Ты хочешь сказать, что у Миме не выйдет выковать Нотунг заново? – уточнила девушка. Птичка коротко чивирикнула и перелетела к ней на плечо.

– Надеюсь, ты не намекаешь, что я должна это сделать?

Снова долгая насмешливая трель.

– Ну а кто тогда? Может, Зигфрид? – встрял нибелунг. Птичка подумала, свистнула. И кивнула.

– Да чтоб мне провалиться! – подскочил Миме. – Я пытался учить его кузнечному делу, но он совершенно неуправляем и лентяй к тому же… Проучился совсем чуток и давно уже забросил. И ты утверждаешь, что он сумеет сделать то, чего давно не могу совершить я – величайший кузнец Нибельхейма?!

Пичуга кивнула. Если бы она не сидела на плече у Брунгильды, прижимаясь к виску бывшей валькирии, Миме запустил бы в неё ведром или чем-то столь же тяжёлым. Но вместо этого он ударил своим любимым молотком по печи, отчего пошёл звон на весь дом. Наверху завозился проснувшийся Зигфрид.

– Ну вот, разбудил ребёнка, – укоризненно сказала бывшая валькирия. В ответ на это Миме разразился целой речью, в которой в том числе пожелал Зигфриду, Брунгильде и птице, чтобы их утопили русалки, съел, предварительно растерзав, Фафнер, спалил Логе и растоптал своими копытами Слейпнир – конь Вотана.

Заспанный Зигфрид перегнулся через перила лестницы:

– Что там? Кто кого убивает?

Потом увидел обломки Нотунга и зевнул:

– А, новая неудача с мечом…

С этими словами он поплёлся обратно спать, а лесная птичка опять защебетала. У неё даже зоб раздувался и клюв стучал, так она волновалась и хотела, чтобы её поняли.

– Час от часу не легче, – высказался немного успокоившийся Миме. – Придётся нам учить птичий язык. Знать бы как. Или позови этих ваших воронов, Брунгильда, они-то, должно быть, на понятном для всех языке говорить умеют!

– Умеют, но ко мне не прилетят. Я же в опале…

Птичка кивнула и продолжала чирикать. Миме шумно вздохнул и мысленно послал ещё одно проклятие кладу нибелунгов, из-за которого он, ни в чём не повинный гном, ввязался в эту суету.

========== Глава 10. Ходят тут всякие ==========

Минуло ещё три с лишним месяца. Дождливая, промозглая осень сменилась метельной зимой.

И Миме, и Брунгильда несколько раз снова заводили с Зигфридом разговор о кузнечном деле, но мальчик о нём и слушать не хотел. Он перестал, впрочем, обвинять нибелунга в том, что у него до сих пор нет меча – оказалось, что клинки из замка Гибиха в руках Зигфрида гнулись и ломались точно так же.

С наступлением холодов пришлось поневоле сократить частоту поездок к Гибиху и его детям. Гране проваливался в глубокий снег, окружавший домик Миме, а Зигфрид после особо сильных вьюг не мог даже пойти наверху по сугробам – ему приходилось прокапывать в них норы, как кроту.

Дома Зигфрид поначалу скучал и маялся, бродя по комнатам и думая, чем себя занять. Но Брунгильда быстро взяла всё в свои руки, и дни, проводимые не в замке у друзей, мальчик стал полностью посвящать учёбе. А иногда даже помогал тётушке и Миме по дому.

Но вот однажды выдалась на редкость тихая ночь, за которой последовал такой же безветренный день. Увидев с утра, что сугробы за окном не выше его колена, Зигфрид разбудил весь дом радостными воплями. Поспешно заглотив завтрак и наспех одевшись, он вихрем понёсся на Рейн.

За окном теперь уже смеркалось, начиналась новая пурга, а Зигфрида всё ещё было не видать.

– Ничего, – сказал Миме, заметив, что бывшая валькирия в очередной раз встревоженно косится в окно. – Если ветер разгуляется, он пересидит вьюгу там.

– Да когда ещё вьюга кончится… И как бедняжка будет лезть через сугробы домой?

– Ну пошли ему навстречу Гране, если хочешь, – предложил гном. И тут в дверь постучали.

– И стоило беспокоиться! – проворчал Миме, слезая с печки и подходя ко входу. – Он как раз и прибежал.

Но это оказался не Зигфрид. Странный человек в длинном балахоне и закрывающей один глаз шляпе с презрением посмотрел на гнома:

– Хозяин, не дашь ли одинокому страннику недолгий приют?..

Ответить Миме не успел. Привставшая Брунгильда, вглядевшись в незнакомца, внезапно бросилась к нему с криком:

– Отец!

– Брунгильда? – ошеломлённо выдохнул странник, оказавшийся Вотаном. – Ты – здесь?

– Брунгильда моя супруга, – сообщил Миме, мысленно огорчившись, что впустить нежданного гостя придётся. Родственник, не отвертишься.

Но Вотан сам явно стушевался и желанием войти не горел.

– Если ты не искал меня, что тебе нужно? – девушка поняла, что родственных объятий она не дождётся, и её голос сразу стал холоднее.

– Я пришёл издалека, обойдя весь свет…

Вотан прибег к способу отвлечь собеседницу, заговорив ей зубы, пока он думает, что ей ответить. Так он делал, когда его припирала к стенке жена. Ну что ему сказать сейчас, правду, что ли? Что он пришёл запугать как следует этого жалкого нибелунга?

Странник лихорадочно размышлял, чего бы величавого наговорить ещё, как вдруг в оставленную открытой дверь влетела белая птичка. Она закружилась прямо перед лицом Вотана, безостановочно щебеча и свистя. Видно, щебет этот содержал что-то очень обидное, потому что Вотан побагровел:

– Ах ты ничтожная тварь! Пошла вон отсюда!..

И он поднял было свой посох, скрывавший копьё, когда вперёд выступила Брунгильда.

– Неужели ты пришёл только для того, чтобы разбрасываться незаслуженными оскорблениями? – звенящим от обиды голосом воскликнула она. – Тогда… тогда лучше уходи!

Вотан, которого пичуга, если переводить кратко, обозвала трусливым жадиной, безмозглым гордецом и бессовестным потаскуном, повернулся к дочери:

– Что с тобой? Я не узнаю тебя, Брунгильда!

– А я не узнаю тебя! – отозвалась она. – Сначала ты приходишь не пойми зачем, не хочешь даже поздороваться с родной дочерью, потом отказываешься толком что-то сказать и вместо этого пытаешься убить невинную птичку! Как будто и родственных чувств у тебя нет.

– Предательница! – взорвался Вотан. – Как ею была, так и осталась!

– Выбирай выражения, господин странник. Законы гостеприимства законами, но они не дают тебе права оскорблять мою жену, – неожиданно раздался предательски дрожащий голос у него за спиной. Вотан обернулся и увидел Миме, успевшего сбегать в кузницу за молотом и угрожающе приподнявшего этот молот над головой гостя.

Брунгильда слабо рванулась, будто бы она могла помешать назревавшей драке. Но Вотан и сам догадался, что его основная цель – застращать Миме, предсказав ему гибель – уже невыполнима. Он поднял руку:

– Спокойно! Я ухожу! Но не надейся, гном, выковать мой Нотунг! Его может сковать лишь тот, кому неведом страх.

– Не больно и на-а-адо-о-о! – крикнул Миме вслед ему, когда он степенно пошёл прочь и словно растворился в метели.

Гном отложил молот и подошёл к Брунгильде. Девушка сидела на скамье и плакала, а птичка, хлопая крыльями, смахивала ей слёзы с лица.

– Я не знаю, что с отцом произошло, – всхлипывая, прошептала Брунгильда. – Или, может, со мной? Всю жизнь я была уверена, что он самый любящий и понимающий отец на свете! Ах, и зачем он сюда пришёл? Может, нарочно, показать, как он теперь меня презирает?

Пичужка замотала головкой и принялась взволнованно разъяснять, что имел Вотан в виду на самом деле. В стотысячный раз, почесав ей зобок, Брунгильда вздохнула:

– Добрая птиченька! Как же жаль, что я не понимаю тебя!

Миме, склонившись, взял её за руки. Она сквозь слёзы поглядела на него:

– И откуда это ты набрался смелости за меня вступиться?

– Я? Я не за тебя, – принялся оправдываться Миме. – Я только не люблю, когда в моём доме наглеют.

Брунгильда встала в полный рост и с улыбкой увидела, что гном опять по привычке съёжился.

– Миме, а если совсем честно?

– Если совсем честно – никакой смелости у меня не было! – выпалил он. – Словно бы ты не видела, что я дрожал как заячий хвост.

– Нет, повторю в который раз: ты безнадёжен.

Но тяжесть немного отлегла от сердца бывшей валькирии. Достаточно зная Миме, она понимала, что он на самом деле защищал её. Конечно, то, что он не терпит наглости, тоже сыграло свою роль – но он защищал Брунгильду. А вот что нашло на Вотана, что тот на прежнюю любимицу так накинулся?!

Слёзы снова закипели в глазах.

– Брунгильда, сядь или опустись на корточки, я не хочу ломать второй стол, – подал голос Миме.

– Какие приземлённые мысли, – порядка ради отметила Брунгильда, но села и протянула к нему руки. Гном вскарабкался к ней на колени, и она уткнулась мокрым от слёз лицом ему в плечо.

– Ты зальёшь мне весь плащ, – укоризненно проворчал Миме, одновременно свободной рукой прижимая её к себе и поглаживая по длинным волосам. – Эти женщины! Вот никак они без плача не могут!

– Миме, когда-нибудь в этой жизни ты перестанешь молоть чепуху?..

– Да успокойся ты… Подумаешь… ходят тут всякие Вотаны…

Вскоре во время небольшого затишья вернулся от Гибихунгов Зигфрид. На его счастье, сугробы ещё не успели сильно вырасти. Дотащившись наконец до порога, мальчик собирался постучать и обнаружил, что дверь не закрыта. Удивившись – ведь Миме вечно боится ночной темноты, сквозняков и диких зверей! – он заглянул внутрь.

И, едва сдержав смешок, немедленно высунул голову обратно, опять прикрыл дверь и пошёл к чёрному ходу в кузницу. С лестницы всё отлично видно. Не каждый день застанешь Миме нежно целующим Зигфридову тётушку…

========== Глава 11. Опрометчивость и болтливость ==========

За ночь погода снова ухудшилась. Вьюга за окном выла громче стаи волков. О том, чтобы идти в гости, не могло быть и речи. Зигфрид уселся на подоконник рядом с белой птичкой и её птенчиками. Все они понуро нахохлились.

– Чем сидеть и бездельничать, сделай-ка лучше проверочную работку, – прикрикнула Брунгильда, накрывая стол к завтраку. – Узнаем, что отложилось у тебя в голове за то время, что я тебя учу воинскому искусству.