Текст книги "Скала (СИ)"

Автор книги: Autumn Leaves

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Ладно, оставляю вас с вашими боевыми искусствами, я буду в кузнице, – сказал гном.

Когда он туда добрался и взялся за родную знакомую наковальню, на него волной накатило спокойствие. Почему он так замучился? Ещё только утро… Впрочем, это очевидно. Брунгильда! Во всём виновата только она! Ну зачем он её вчера поцеловал, а потом ещё и домой привёл?! Его ввели в заблуждение сверкающие глаза, шелковистые волосы, изящная фигурка… Кто бы мог подумать, какой отвратительный характер скрывается за обворожительной внешностью?

Наковальня звенела, летели искры. Хоть что-то на этом свете остаётся неизменным! Кроме кузницы, видно, не видать больше Миме нигде покоя.

– Выставили меня в кузницу, – жаловался он, сам не зная кому. – Делают вид, что я им не нужен! Как будто эти двое без меня как-то проживут! Нет менее приспособленных к жизни существ, чем Брунгильда и Зигфрид! Дракон их съест на закуску и не поморщится, если рядом не будет меня, чтобы напоминать об осторожности!

…Зигфрид, болтая ногами, сел напротив окна, выходившего на опушку. Раскусив его намерения, Брунгильда решительно встала между ним и окном.

– Нет, удрать в лес у тебя не получится, – отчеканила она. – Равно как и смотреть на него вместо того, чтобы слушать меня.

Мальчик нарочито широко зевнул.

– Послушай, Зигфрид, если по-настоящему хочешь стать героем, прекрати лениться и слушай внимательно.

Мысль о геройстве подействовала на Зигфрида бодряще. Удивительно бодряще. Он сразу выпрямился, глаза его заблестели.

– Значит, так, – величественно перешла к делу Брунгильда. – Начнём с главного. Среди воинов-людей превыше всего ценится рыцарская честь. Того, кто её нарушил, совершив недостойный поступок, молва осрамит на весь белый свет. И он будет считаться уже не благородным воином, а подлым разбойником.

Что надо делать, чтобы этого избежать?

В первую очередь герой должен держать данное им слово. Если ты, скажем, вошёл в чужой город и пообещал не идти ни на кого с оружием – не иди. Хоть бы кто-то тебя ругал и проклинал на чём свет стоит. Помни: тебя будут ругать и проклинать стократ больше, если ты нарушишь слово.

Особенно крепко то слово, которое называется клятвой или же обетом. За его нарушение любого постигает смерть.

– А какие бывают обеты? – спросил поражённо слушавший Зигфрид.

– Есть обет братской дружбы, есть, напротив, обет кровной мести. Ну и, конечно, обет верности, дающийся при женитьбе.

Брунгильда долго и подробно рассказывала об этих трёх обетах, о том, как славные рыцари соблюдали их, и о том, как разные негодяи нарушали их и соответственно платили жизнью. Наконец, убедившись, что у Зигфрида всё это отложилось в памяти, она взялась рассказывать о чести в целом дальше.

– Железное правило, которому обязаны подчиняться все носящие оружие – не нападать на раненых или просто слабых. Не то что ранить, а даже просто оскорбить безоружного считается тягчайшей провинностью. Смертью она не карается, но смыть такой позор нелегко. Не всякому удавалось.

Девушка начала восстанавливать в памяти новые поучительные истории о воинах, подтверждающие нерушимость и важность такого правила, как вдруг она заметила, что Зигфрид выглядит странно. Что-то его явно сильно беспокоило.

– Что случилось? – испугалась Брунгильда. Неужели какой-то воин из людского племени когда-то оказался в этом лесу и пытался напасть на Зигфрида?..

Мальчик поднял глаза:

– Брунгильда! А меня будут очень сильно стыдить потом за то, что я оскорблял Миме?

…В кузнице Миме ненадолго прервался, чтобы передохнуть. Очередной меч был почти готов.

Вдруг до гнома дошло, что в комнате, где он оставил Брунгильду и Зигфрида, подозрительно тихо. Неужели эта так называемая воспитательница отпустила-таки мальчишку в лес, а может, и сама куда-то убежала?

Выйдя, Миме обнаружил, что и валькирия, и мальчик на месте. Они просто молчали. Зигфрид пристыженно смотрел в пол, думая, что Брунгильда на него разозлилась и что он теперь не может стать героем, а покрасневшая Брунгильда лихорадочно вертела головой, словно способ выкарабкаться из этого недоразумения прятался от неё где-то под столом или за дверью.

– Что тут у вас такое? – спросил Миме.

– Ничего особенного, – Брунгильда быстро сделала вид, что зачем-то переставляет миски на столе.

– Или Зигфрид настолько потрясён законами рыцарской чести? – продолжал выспрашивать нибелунг. – Да говорите же! Чтобы одновременно вас двоих настолько поразить, должно было произойти нечто из ряда вон выходящее! Неужели сюда приползал умирающий Фафнер и завещал мне свой клад?

– Он скорее завещал бы его Логе, чем тебе! – с натянутой улыбкой заявила девушка. – Зигфрид, ответ колкостью на колкость не считается оскорблением.

Зигфрид облегчённо вздохнул, но всё ещё выглядел виноватым. Подумав, что на сегодня хватит занятий, он юркнул на лестницу, взобрался на чердак, взял рог и поскорее удрал к своим лесным зверям.

– Я в восхищении, – почти без ехидства сказал Миме. – Брунгильда, как ты так приструнила Зигфрида?

Но Брунгильда уже оправилась от смущения.

– При помощи рассказов о рыцарской чести, о которой ты, конечно же, и представления не имеешь! – весело отозвалась она.

– Родилась бы ты мужчиной – было бы гораздо лучше. О героях битв знаешь много всякой всячины, а о женской работе, – Миме указал на стол и корытце для стирки, – ничегошеньки!

– Кто просил тебя на мне жениться? – с невинным видом подняла брови Брунгильда, и гном стушевался. Разумеется, никто его не просил. Только такой невезучий нибелунг, как он, мог без посторонней помощи влюбиться в этот кошмар.

Ну, ничего, она ещё будет работать у него по дому, как все приличные женщины!..

========== Глава 5. Немного взаимопонимания ==========

Хлеб в печи шипел и потрескивал: с ним было явно что-то не так. В воздухе запахло горелым.

– Сегодняшний итог – пирог с угольями, – сухо заключил Миме, вытаскивая из очага творение Брунгильды. – Но навыки уборки ты усваиваешь быстрее, и это радует.

– Перестань говорить так, будто я взята тобой в судомойки из милости, – Брунгильда, хоть и измучилась, не желала оставлять за карликом последнее слово.

– Я же немного тебя похвалил!

– Вот-вот. Похвалил, как хозяин щенка.

– Если ты хочешь восхвалений в форме скальдической поэзии, не обессудь, я в ней не сведущ, – издевательски поклонился ей нибелунг. – Где мне до твоих мудрых-премудрых сестриц, певших друг другу хвастливые стихи!

– Конечно, ты завидуешь тому, что валькирии настолько дружны и близки между собой, – не выдержала Брунгильда. – В отличие от некоторых братьев, которые вечно ничего поделить не могут…

Последовало долгое молчание. Миме отошёл к печи и сел на скамью спиной к девушке. Не ожидавшая такого резкого завершения спора, Брунгильда очень удивилась.

– Э… гмм… я пойду покормлю Гране, – неловко пробормотала она.

– Катись вон, – буркнул Миме, не оборачиваясь.

Что с ним стряслось?.. Брунгильда воспроизвела в памяти минувшую перепалку и со стыдом поняла, что на сей раз она зашла слишком далеко. Могла бы и догадаться, что любой намёк на свою давнюю вражду с Альберихом, зародившуюся по вине последнего, Миме воспримет действительно болезненно.

Она залилась краской. Как ей поступить? Извинение перед нибелунгом она всё же считала ниже своего достоинства. Но и оставлять всё так, как есть, не стоило. Неизвестно, как долго Миме будет обижаться… За такое он может никогда не простить её. Каково будет ей жить, если Зигфрид целыми днями болтается в лесу, а Миме откажется с ней разговаривать? Что такое полное одиночество, Брунгильда знала лишь понаслышке и вовсе не собиралась исследовать это на собственной шкуре.

– Я не хотела сказать то, последнее, – выдавила она из себя. – Мне… я… мне очень жаль, я случайно брякнула.

– Ты ведь даже не знаешь этого Альбериха, – всё ещё сидя лицом к печке, тихо сказал гном голосом, совсем не похожий на его обычный плаксивый или ехидный тон. – Я правильно понимаю, что ты родилась уже после того, как Вотан украл у него золото?

– Так и есть, – подтвердила Брунгильда. – Отец немного о нём говорил, но я никогда с ним не встречалась.

– А он до сих пор бродит где-то на поверхности земли, – мрачно продолжал Миме. – В Нибельхейм нам обоим вход заказан. Но если Альберих появится в этих местах, я… я не знаю, что я с ним сделаю! Прирежу его – на такого хлипкого и мои мечи сгодятся! Сброшу его в озеро! Сварю в котле!

В словах Миме звучала такая сильная и неприкрытая ненависть, что у девушки мороз прошёл по коже. Она вспомнила о загадочном мясе в похлёбке и поняла, что гном может и всерьёз пустить брата на это самое мясо.

– Испугалась, наверное? Да ты никогда не узнаешь всего того, чего я от братика натерпелся! Однажды пещера, где жил я, обрушилась, и мне пришлось переехать к Альбериху. Вот с тех пор этот гад вбил себе в голову, что я у него в неоплатном долгу. До такой степени неоплатном, что я должен пахать на него денно и нощно и вдобавок унижаться, как распоследний ужонок. Ну а когда братишка похитил кольцо, там я почти что с жизнью попрощался. Хорошо ещё, что колечко у Альбериха так быстро отняли…

А впрочем, что я тебе всё это рассказываю? Тебе, избалованной любимице семьи, должно быть, смешно слушать о таких передрягах!..

– Любимица семьи! – задохнувшись от обиды, воскликнула Брунгильда. – У меня, понятно, были милые сёстры, был любящий отец, но неужели ты считаешь, что жизнь была безоблачной? Постоянно раздражённая Фрикка, вымещающая на нас свою злобу на неверного муженька – далеко не подарок, уж поверь. Она нам всегда жизнь отравляла!

А как… – она с трудом сдержала плач. – А как насчёт моей родной матери, которая, между прочим, считала, что переданный мне дар предвидения – это всё то, что мне от неё нужно, и поэтому с самого детства она не желала меня видеть и посылала в Валгаллу, пока я туда совсем не переселилась! Когда же я, бывало, хотела её навестить, эти её безумные дочки-норны заявляли, что госпожа Эрда, дескать, спит и просит её не беспокоить. Вот ты всё говорил, что я на мужчину больше похожа, чем на женщину. Ну так это само собой разумеется. Кроме Вотана, меня и сестриц никто не воспитывал.

Миме, немного смягчившись, повернулся к ней:

– А я-то думал… Неужели никто не мог тебе заменить мать?

– Кто? – усмехнулась Брунгильда. – Фрикка любила меня только тогда, когда я целыми днями пропадала на полях битвы, а кроме неё, у нас из женщин была одна Фрейя – ну а эту саму воспитывать надо, кому она там мать заменит…

– У тебя хоть отец был. А у нибелунгов, на случай, если ты не знала, совершенно в порядке вещей оставлять детей, когда они научатся ходить, и потом видеться с ними лишь изредка. А то и вообще не видеться. Мы с Альберихом, например, понятия не имеем, кто наши родители. Детей в Нибельхейме растят все помаленьку – кто покормит, кто научит в кузнице работать, кто лопату подарит… В наших семьях обычно рождаются самое меньшее двое или трое, поэтому одиночество им не грозит. Но я с Альберихом ещё с детства не сильно ладил.

Снова воцарилась тишина. Ни Миме, ни Брунгильда не привыкли так откровенничать – и тем более они не думали, что выложат наболевшее друг другу. Но каждый из них был просто потрясён рассказом другого. Миме был прежде уверен, что в Валгалле никто не знает ни забот, ни огорчений. А бывшая валькирия совершенно не задумывалась о том, как живут в тёмном Нибельхейме – для неё его жители были смешными, глупыми гномами, в своих семейных распрях ещё более смешными.

– Если бы я умел, я бы вырастил Зигфрида как собственного сына, мне же это было бы на руку, да меня никто обращению с родными детьми не учил, – наконец сказал нибелунг. – Но Зигфрид уже в таком возрасте почему-то определил, что я ему врал. Странно – отец его погиб до его рождения, Зиглинда умерла, когда ему и недели от роду не было…

– У людей это, мне кажется, в крови, – ответила Брунгильда. – Зигфрид чувствовал, что ты ему не отец. Но послушай, почему ты ему-то не рассказал про то, как вас в Нибельхейме воспитывали? Он ведь на самом деле не злой, он бы понял…

На носатое лицо Миме потихоньку вернулось прежнее выражение.

– Ага, стану я о моей юности трубить на всех перекрёстках! – фыркнул он. – Хватит и того, что тебе зачем-то всё рассказал!

– Однако ж согласись, что, когда с кем-то поделишься, становится легче, – отметила девушка.

– Ну, – отозвался гном. Со стороны было бы непонятно, согласился он или нет. Но успевшая уже приглядеться к характеру и привычкам суженого Брунгильда отлично поняла, что он просто не хочет признавать своих слабостей. А тем более того, что Брунгильда права.

– Вот и хватит дуться, – посоветовала она. – Уже вечер, скоро Зигфрид придёт, и, если мы продолжим вот так уныло стоять, мы будем вынуждены рассказать ему, что произошло.

– Более вероятно то, что мы будем вынуждены объяснить ему, почему у него до сих пор нет ужина! – вскочил Миме.

И Брунгильда поняла, что он её простил.

– Иди нарви щавеля и крапивы, – приказал гном. – У тебя ещё есть время сварить простенький суп.

…Суп получился съедобным и даже вкусным, хотя, по мнению Брунгильды, чересчур травяным. Но она уже приучила себя к мысли, что жареных рябчиков и прочих валгалльских разносолов тут ожидать не следует. Во-первых, Миме понятия не имеет, как их готовить, и не сможет научить её, а во-вторых, рябчика, кабана или оленя надо сначала добыть. А кто их добудет? Миме, который боится даже Гране? Она сама – без толкового оружия и в общем-то без опыта драки с кем-то, кроме благородных воинов? Зигфрид со своей дубиночкой?

Может, конечно, если Зигфриду удастся одолеть Фафнера и клад достанется Миме, вся семья может надеяться на большее благополучие. Но когда это ещё будет…

По указанию Миме Брунгильда посолила суп и сняла котелок с очага. И вовремя. За окном послышались звуки рога, и в домик вбежал весёлый, хотя и усталый Зигфрид.

– Добрый вечер! – крикнул он Брунгильде. Помедлив, приветственно кивнул и в сторону Миме – мальчик не забыл утренней истории.

– Привет, Зигфрид, – улыбнулась бывшая валькирия. – Ужин готов, покушай и расскажи, что у тебя там в лесу сегодня было.

– А сегодня я был не в лесу! – гордо объявил Зигфрид. – Я подумал, что после уроков Брунгильды я настоящий храбрый воин, и в первый раз пошёл вниз вдоль широкой реки, которая огибает опушку…

– Река называется Рейн, – подсказала Брунгильда.

– Ну, вдоль Рейна. И я шёл, шёл и нашёл людей!

Миме кисло покосился на воспитанника, размышляя, как относиться к такой новости. Теперь, безусловно, Зигфрид прекратит ныть о том, что он не дружит с людьми… Но как его новые знакомые могут на него повлиять?

Брунгильда же была очень рада.

– Здорово! Расскажи, какие они, – попросила она Зигфрида.

– Ну… Там был такой воин, он герой, как те, о ком ты рассказывала. Зовут его Гибих. А у него жена Гримхильда, очень красивая и добрая, почти как ты, – взахлёб делился впечатлениями Зигфрид. – А у них сын Гунтер, он как я, и ещё совсем маленькая дочка Гутруна, и ещё какой-то сын, но он не совсем сын…

– Хаген!.. – прошипел Миме. – Ребёнок Альбериха! Я знал имя его матери… Зигфрид, надеюсь, ты с ним не будешь дружить?

– Он какой-то странный, ни с кем почти не говорит, – сказал мальчик. – Но я буду дружить с Гунтером. Это можно?

– Это можно, – великодушно сказал Миме.

========== Глава 6. Дружеский визит ==========

Доев суп, Зигфрид отправился спать – за день он набегался в играх с новым другом. А Миме и Брунгильда, оба немного обеспокоенные, остались в комнате посоветоваться.

– Я всё же боюсь, что на него будет дурно влиять Хаген, – сказал Миме. – А ну как они таки сдружатся, и лет через пятнадцать Хаген мимоходом попросит у Зигфрида дать ему из драконьего клада некое кольцо?

– Не думаю, – неуверенно ответила Брунгильда. – Я же тоже буду влиять на мальчика, и меня он скорее послушает, чем какого-то случайного знакомого.

– Брунгильда, твоё влияние сейчас сводится к тому, что до полудня ты удерживаешь Зигфрида дома. Но потом он до ночи носится сам по себе! К тому же, как я сегодня выяснил, ты сама не очень точно представляешь, что должна делать мать. Мало того, ты вбила мальчику в голову эту рыцарскую честь, и он наивно думает, что все её соблюдают! Вот даст ему этот Хаген обет братской дружбы, а там, глядишь, и прибьёт его из-за кольца-то!

Девушка побледнела:

– Н-но что мы можем сделать? Запретить Зигфриду уходить из дома без нашего разрешения? Он так зачахнет, бедный мальчик… Может, сказать ему, чтобы обходил стороной замок Гибиха?

– Да ну, тоже не выход, – покачал головой Миме. – Ты не знаешь, сколько раз Зигфрид терзался из-за того, что он не может найти в лесу друзей, подобных себе. И почему эта Гримхильда не вышвырнула Хагена в Рейн, а растит его вместе с законными детьми?!

– Зигфрид же сказал, и довольно исчерпывающе, что она добрая. Я бы на её месте поступила так же.

– Из-за вас, женщин, все беды! Были бы вы менее мягкосердечными…

– Миме, определись наконец, на кого я похожа – на женщину или мужчину! И прекрати причитать по не относящимся к делу пустякам. Знаешь что? Может, этот Хаген и безобидный – ты же сам сказал, что у вас в обычае забывать о детях вскоре после их рождения… Давай пойдём завтра в гости к Гибиху. В конце концов, мы имеем на это право, раз их сын и наш сы… тьфу, Зигфрид подружились. Пойдём туда и сами посмотрим, каков Хаген и опасен ли он для Зигфрида.

– Иди, – с облегчением сказал Миме. – А я тут побуду.

– Это почему? – удивилась Брунгильда. – Одна я не пойду. Где это видано? Женщина одна ходит по гостям!

– Люди же гномов уродами считают и над ними вечно издеваются!

– В соответствии с законами гостеприимства, они будут с тобой дружелюбны, – заверила его девушка. И прибавила про себя, что Гримхильда-то привычна к гномскому виду, раз Альберих когда-то купил её ласки…

– Ну хорошо, – сдался Миме. – Но вряд ли что-то можно сказать о Хагене сейчас… Он всего на несколько месяцев старше Зигфрида, ещё может триста раз перемениться.

– Так лучше начать следить за ним, пока он ещё маленький, – сказала Брунгильда. – Может, нам даже удастся как-то исправить его?

– Нет, всё-таки ты настоящая женщина, хотя и притворяешься, что это не так, – ответил на это нибелунг. – Только женщины могут быть настолько наивными. Если Хаген хоть немножко похож на Альбериха, он неисправим.

– Ладно, завтра увидим, – заключила Брунгильда. – Только пойдём туда не одновременно с Зигфридом, он будет смущаться.

– Да, он любит лазать везде сам, – менее любезно поддакнул Миме. – Когда-нибудь это кончится неприятностями.

– Если он будет брать пример с твоей, гм, осторожности и предусмотрительности, он в жизни не осмелится выйти на бой с Фафнером, – с ехидной улыбкой напомнила бывшая валькирия.

– Без осторожности и предусмотрительности в этом мире не выжить, – глубокомысленно изрёк Миме. – Ну хорошо, я уже устал с тобой спорить. Я пойду в кузницу, перед сном ещё над мечом поработаю.

– Давай…

Уходя спать, Брунгильда услышала, как зазвенела наковальня: Миме действительно взялся за работу. После сегодняшнего выяснения отношений девушка обнаружила, что не может больше раздражаться и злиться на гнома, как раньше. Всё-таки у него была тяжёлая жизнь из-за Альбериха. Да и сейчас он не то чтобы счастлив и доволен. Ну ничего, вот убьёт Зигфрид Фафнера, и с кладом у Миме и Брунгильды дела пойдут лучше…

…Разбудила Брунгильду птичья песенка. На окне сидела белая пташка и громко, весело щебетала.

Птиц девушка любила, хотя знала из них долгое время только отцовских воронов.

– Пичужечка, – ласково позвала она. – Ты проголодалась?

Пичужечка продолжала петь, словно не обращая внимания. Но когда Брунгильда собралась уйти, она вспорхнула ей на плечо.

– Как будто ты мне хочешь что-то сказать, – рассмеялась Брунгильда. В ответ, разумеется, она не получила ничего, кроме новой мелодичной трели. Ещё немножко покружившись по комнате, птичка вылетела наружу и села на дерево. Там зоркая Брунгильда заметила гнездо, из которого выглядывали головки крохотных птенчиков.

Умилённо заведя глаза, она ещё немного понаблюдала за птичьим семейством, но тут вспомнила о своих прямых обязанностях. Сейчас, если Зигфрида вовремя не перехватить, он сразу после завтрака удерёт в лес или (что вероятнее) к замку Гибиха. Надо успеть рассказать ему ещё хоть немного о правилах боёв, а потом пора будет и отправляться вслед за ним к людям…

Так и получилось, что Зигфрид, смирно выслушав сравнение героев-кельтов с героями-германцами, весело попрощался с тётушкой-валькирией и помчался к новым друзьям.

– Подождём около часу и пойдём за ним, – сказал Миме, глядя в окно, как он несётся прочь, что есть силы трубя в рог.

– Да, – ответила Брунгильда и вдруг спохватилась:

– Ох! У меня же нет подходящего наряда! Только этот, в котором я уже четыре с лишним года хожу… ну, нахожусь.

– Неужели даже валькирии о нарядах думают? – простонал Миме.

– Не во время боёв, конечно. Но думают. А ты как считал?

– Неважно. В любом случае, у меня тут портных нет. Для Зигфрида я перекраиваю свои старые кафтаны.

– Но что же мне делать? Не идти сегодня в замок?..

– Ещё чего! Договорились – идём вместе! Подружись с Гримхильдой, может, её швеи тебе и помогут.

Пришлось девушке со скрипом, но согласиться. И вот, выждав достаточно времени, чтобы уже точно не нагнать Зигфрида по дороге, нибелунг и бывшая валькирия отправились в гости к Гибиху верхом на Гране. Брунгильда была вынуждена ограничиться тем, что начистила кольчугу до блеска, причесалась и вплела в косу лесные цветы. Миме, хотя и старался быть равнодушным к поразившей его третьего дня красоте невесты, не мог не залюбоваться ею.

Перед отъездом Брунгильда покормила зерном знакомую белую птичку, и та почти сразу осмелилась есть у неё из руки. Девушка пожалела, что пичуга не умеет говорить – чувствовалось, что та хотела бы подружиться с людьми…

Замок Гибиха был совсем близко, у самой опушки. Это было милое местечко: величием он, может, и уступал жилищам богатых правителей, но вокруг него простирались живописные светлые долины, сами башни замка были узкими и изящными, и поэтому вся постройка не казалась такой мрачной, как крупные крепости.

Ворота были гостеприимно распахнуты, а за ними в саду явно сидели хозяева замка.

Спешившись, Миме и Брунгильда подошли к воротам. Гибих, могучий рыцарь с добродушной улыбкой на моложавом лице, приметил гостей.

– Здравствуйте! – приветливо пробасил он, встав и шагнув навстречу им. – Кто такие будете, как в нашу глушь забрели?

– Я Миме, отец Зигфрида, а это моя супруга, – сообщил гном, прежде чем Брунгильда успела его остановить. – Он рассказал нам, что подружился с детьми славного героя, и мы тоже решили посмотреть на его новых знакомых.

– Извольте, проходите, – пригласил Гибих. – Я позову слуг, они позаботятся о вашем коне. Что за прекрасный конь, редко такого увидишь!

– Это мой, – на сей раз успела ввернуть Брунгильда. – Ничего не скажешь, чудесный жеребец!

– Ты гордишься им по праву, госпожа, – с уважением кивнул Гибих. – Но входите же! Зигфрид сейчас тут, в саду. Хороший мальчик, они с моим Гунтером сразу характерами сошлись.

Миме и Брунгильда прошли вслед за гостеприимным воителем в сад. Там их усадили на скамью рядом с миловидной женой Гибиха. Изо всех сил следуя правилам приличий, Миме сказал ей какую-то любезность, и Брунгильде почему-то пришло в голову, что слишком уж эта особа большеротая.

У юбки хозяйки сидела годовалая девочка, деловито гукавшая и вертевшая в руках деревянную куколку. Чуть поодаль в ветвях невысокой черёмухи расположился угрюмый мальчик, выглядевший старше своих пяти лет из-за недетски подозрительного взгляда. Большой крючковатый нос и сутулые плечи выдавали в нём гномскую кровь.

Миме покосился на племянника так же подозрительно, как и тот на него.

– А, вы видите моего старшего? – смущённо спросила Гримхильда, проследив, в какую сторону глядят гости. – Вы его извините… Хаген не любит гостей, стесняется. И серьёзный он, задумчивый. Играть ему не нравится.

– Ничего! – преувеличенно беззаботно отмахнулась Брунгильда. – Может, и лучше, что он не шалун. А наш-то где?

– Вон, – указала Гримхильда в сторону довольно заброшенной и заросшей части сада, за конюшнями. Оттуда слышались шум, смех, а порой среди пышных кустов мелькали две макушки – тёмная и светлая. – Они там воображают, что воюют со змеем Ёрмунгандом. Замечательно, что у Гунтера появился товарищ для игр! Мы-то думали, живём на отшибе, никого рядом нет. Кроме Хагена, ещё сыновей я пока не родила. Скучновато Гунтеру было одному. А тут вдруг ваш сын возьми да прибеги! Они уже к концу дня были не разлей вода. Даже хотели, чтобы я им разрешила дать обет братской дружбы.

– А ты не разрешила? – поинтересовалась Брунгильда.

– Нет, разумеется. Маленькие они ещё. Подрастут хоть лет до десяти, тогда посмотрим.

Бывшая валькирия с облегчением вздохнула.

Услышав, что пришли гости, Гунтер и Зигфрид выбежали из кустов. При виде своих воспитателей Зигфрид, встрёпанный, с запутавшимися в волосах листьями, удивился невероятно:

– Вот тебе и на! Я и не знал, что вы тоже сюда собирались!

– Ну, стыдно было бы, если бы ты дружил с семьёй Гибиха, а мы нет, – улыбнулась Брунгильда. – А это, должно быть, юный Гунтер?

– Да, госпожа, – поклонился темноволосый мальчик, не менее встрёпанный, чем Зигфрид. – Рад приветствовать тебя в замке.

Гримхильда сияла гордостью за вежливого сына, надеясь, что гости не будут больше обращать внимания на мрачного уродца-первенца.

– А знаете что? Мы с Гунтером собираемся убить лесного дракона! – сообщил Зигфрид, украдкой запустив в Миме орехом.

– Не сегодня, надеюсь? – уточнила Брунгильда, не зная, относиться ли к этому заявлению серьёзно.

– Нет, что ты, – успокоил он её. – Сегодня мы ещё Ёрмунганда не одолели. А против лесного дракона нужен меч, а мне его никак не выкуют! – и он обвиняюще посмотрел на Миме.

– У Гунтера тоже пока нет меча, – не желая быть свидетелем семейного раздора, напомнил Гибих. – Не желаете пройти к столу, любезные гости?

Это предложение устраивало всех. Даже Хаген поднял глаза и слез со своего дерева, а маленькая Гутруна засмеялась и воскликнула: «Мёд!»

========== Глава 7. О мировом господстве ==========

Обжорой и сладкоежкой Брунгильда себя не считала никогда, но она, тем не менее, была совершенно счастлива, увидев, какие роскошные яства подают на обед у Гибиха. После даже двух дней, прожитых на травяных похлёбках, она была рада такому разнообразию и подумала, что уже это – очевидная выгода от дружбы с семьёй воителя.

Да и Миме никогда не собирался отказываться от возможности покушать на дармовщину.

Некоторое время все ели молча, если не считать умильного воркованья Гримхильды, кормившей дочь с ложечки. Но потом Зигфрид и Гунтер начали увлечённо болтать о лесном драконе, строя самые невероятные догадки относительно того, как он выглядит.

– Может, у него три головы, – предположил Зигфрид.

– Или семь, – отозвался Гунтер.

– Или сотня!

– А ещё ядовитое жало в каждой пасти.

– И он умеет вырастать до небес.

– И летать.

– И ползать под землёй.

– И плавать быстрее любой рыбы.

– Да прекратите же вы болтать глупости! – вдруг закричал Хаген. Все удивлённо обернулись к нему, а Гутруна заплакала.

– Дракон одноголовый, летать и плавать не может, но это не делает его менее ужасным, – глухо продолжил он. – Но самое главное – не это!.. Он хранит клад, понимаете? Золото, драгоценные камни, волшебный шлем и кольцо, дающее власть над миром. А вы, дурни, недостойны этих сокровищ!

Гордившаяся своей отвагой Брунгильда и то не выдержала, слушая из уст пятилетнего малыша подобные речи. Она задрожала и вцепилась в руку Миме – на её несчастье, усадили её между ним и Хагеном.

Не испугались только будущие драконоборцы.

– Это кого ты назвал дурнями? – поднял кулак Зигфрид.

– Сегодня же выйдешь на честный бой! – привстал Гунтер.

– Мальчики, мальчики, без драк, – взмолилась слегка дрожащим голосом Гримхильда. – Хаген, немедленно выйди из-за стола. Как ты себя ведёшь?!

– Я ещё поговорю с тобой, – пригрозил Гибих.

Хаген неожиданно и зло расхохотался, встал и послушно ушёл.

– Дети бывают такими трудными, – снова рассыпался хозяин в извинениях.

– Да ладно, ничего страшного, – пробормотал Миме. А Гунтер, обдумав слова брата, тут же принялся строить новые грандиозные планы:

– Здорово будет, Зигфрид, если мы вытащим из драконьей пещеры такой клад! Жаль, там только один шлем и одно кольцо, не разделить…

– Можно меняться, один день у тебя шлем, а у меня кольцо, один день наоборот, – пришло в голову Зигфриду. От такой потрясающей наивности и Миме, и Брунгильда прикусили губы, чтобы не рассмеяться.

– Должно быть, власть над миром – это хорошо, – продолжал размышлять вслух Гунтер. – Все герои становились властелинами чего-нибудь. Я, когда у меня будет кольцо, я… я… поеду взаправду драться с Ёрмунгандом.

– А я сначала сделаю так, чтобы у меня было всё оружие, какое нужно, – заявил Зигфрид. – И найду нам ещё целую кучу друзей.

Теперь уже Миме открыто рассмеялся. Мальчик обиженно посмотрел на него:

– Ну а ты что бы сделал, будь у тебя кольцо?

Сначала Миме хотел сказать, что отдубасил бы Альбериха, но вспомнил о том, что рядом с ними сидит несчастная Гримхильда. Потом он думал было сообщить, что заставил бы Брунгильду наконец-то научиться готовить, но и это счёл немного неприличным.

– Я бы велел построить себе замок, – за неимением лучшего варианта ответил он.

– А разве у вас замка нет? – удивился Гунтер. Брунгильда поняла, что надо срочно спасать положение. Иначе Зигфриду как нищему будет, возможно, заказан вход в жильё Гибиха.

– Есть, конечно, но в лесу. А мой муж леса не любит, ему хочется жить… э-э… в горах, – пояснила она.

– Жители леса так просты и близки к природе, – с лёгкой завистью изрёк Гибих. – Я бы, получи я такое кольцо, взялся бы земли завоёвывать. А ты, душенька? – шутливо обратился он к жене.

– Молёко, – вместо Гримхильды серьёзно сказала маленькая Гутруна. Её мать, понятно, тут же забыла о кольце, власти над миром и вообще обо всём, восторгаясь новым выученным дочерью словом.

– Девочка права, – громко сказала Брунгильда. – Давайте сменим предмет беседы! С этим кольцом связаны всякие гадкие легенды…

И остаток обеда она провела в разговорах с Гримхильдой об одежде, намекнув, что по бедности не может позволить себе нанять таких же великолепных швей. Мягкосердечная Гримхильда сразу согласилась, чтобы её служанки шили платья Брунгильде; когда же та заикнулась о плате, хозяйка и слушать не захотела:

– Платить! Какой вздор! Наши сыновья уже готовы дать обет братской дружбы – о какой плате может идти речь? А может, потом мы и вовсе породнимся, молодых людей в округе, как я сказала, мало, – она выразительно посмотрела на гулившую Гутруну, а потом на Зигфрида.