Текст книги "Час Волка (СИ)"

Автор книги: Атенаис Мерсье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Фаб, я…

– Я знаю.

– Мне бы хоть так… Хотя бы рядом… А тут… Я разозлилась, когда она сказала, понимаешь? – призналась Джульс обреченным голосом, упорно пряча лицо у него на плече. – Когда тут такое, а я… И они это поняли. Они оба поняли.

– Успокойся, – велел Фабиан негромким голосом и мягко отстранил ее от себя, чтобы стереть мокрые черные дорожки с бледного лица. – Они знают, что ты их любишь.

Они оба, черт возьми, прекрасно знают, что Фрэнка ты любишь больше, чем Алису. Не знаю, как она с этим справляется, потому что я бы так не смог. Но Алиса всегда с легкостью делала вещи, которые не удавались никому из нас.

Джульс опустила глаза и снова уткнулась ему в плечо. Туман заклубился вокруг с новой силой.

___________________________________

*жена Гизельберта де Лонли, младшего сына Аженора де Лонли и одного из участников Первого Крестового Похода (тот еще был авантюрист, даст Бог, когда-нибудь я и про него фанфик напишу).

Ее настоящее имя звучало, как “Айлис”. Хэлвис ее называла нормандская знать.

Скаль Фиэн (ирл. Scáil Fiáine) – «Яростная Тень», мой хедканонный клан кельтских боевых магов, на протяжении тысячелетий контролировавший территорию современной Ирландии и Шотландии. Родовое имя получили за привычку нападать на врагов из тумана. Предки современного Гарри Поттеру Благородного Дома Селвинов.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Seelenzorn – Eisherz

За ночь лужи успели покрыться тонким и скользким льдом, с хрустом ломающимся под ногами.

До чего же премерзкая погода, думал Карадок, торопясь вниз по улочке к прячущемуся среди домов небольшому и, вероятно, непопулярному маггловскому кафе. Даже вывеска у него была совсем скромной: тонкая бледно-желтая полоска над дверью и двумя окнами с незатейливым названием по середине, выписанным маленькими темно-синими буквами с завитушками.

Странный выбор для такой женщины. Предлагая позавтракать вместе, Карадок ожидал услышать название одного из тех дорогих кафе, стоящих на главной улице лондонского магического квартала и каждое утро собирающих за столиками толпу респектабельных чистокровок. И уже готовился потратить на этот завтрак треть месячной зарплаты. Но вместо этого был вынужден переспросить и с неудовольствием признать, что прежде не слышал такого названия.

И потому ведь и не слышал, что оно было маггловским.

Под ногами хрустело всё сильнее и сильнее – тротуар здесь совсем обледенел после вчерашнего дождя, – и раздражающий хруст с каждым шагом всё больше напоминал скрипучий голос Джимми Кёрка.

Где-где встречаетесь? Дирборн, старина, ты же сам понимаешь, такие женщины не ходят по маггловским забегаловкам. Она просто не хочет, чтобы приличные люди видели ее в компании какого-то усача с четвертого уровня.

Чушь! – решительно отмахнулся Карадок от зудящего в ушах противного шепотка. Если бы она не хотела, то просто отказалась бы, как отказывалась от всех прочих приглашений. Другое дело, что она не хочет сплетен и пересудов, а потому не желает афишировать возможные отношения.

Скромная и благовоспитанная женщина, не вешающаяся на каждого встречного мужчину, – это в наши дни большая редкость.

Конечно, с такой женщиной нельзя ожидать, что она уступит его ухаживаниям уже через пару свиданий, но Карадок был готов и потерпеть. А потому шел теперь по улице быстрым размашистым шагом, ежась от порывов холодного северо-восточного ветра, и отмахивался не только от скрипучего голоса Джимми Кёрка, но и от хриплого карканья Джульет Ричардсон.

Мистер Дирборн, вы у нас вроде человек наблюдательный. Так неужели никогда не замечали у моей кузины пару любопытных изумрудных сережек? Если спрόсите, то она ответит, что это всего лишь безделушка. Подарок, дескать, от очередного поклонника. На прошлое Рождество. Только вот носит она этот подарок, не снимая. Советую задуматься.

Вот еще. Джанет Ричардсон ни капли непохожа на свою кузину и уж точно не станет принимать ухаживания от двоих мужчин сразу. Да и мало ли кто и что дарил ей на прошлое Рождество? Быть может, ей пришлось по нраву само украшение.

Такая версия казалась Карадоку наиболее правдоподобной. Мисс Ричардсон была из тех женщин, что придавали своему внешнему виду огромное значение, и если она сочла эти изумрудные сережки выгодно подчеркивающими цвет ее глаз, то вполне могла носить их чаще других.

Дверь в кафе была плотно закрыта – чтобы, верно, не пускать внутрь холодный воздух, – но поддалась легко и с негромким мелодичным звоном колокольчика. Небольшое, весьма уютное помещение с занавесками, скатертями и салфетками в бело-желтую клетку почти пустовало, из шести круглых столиков были заняты лишь два. За одним из них, у дальней стены сидела женщина в длинном вязанном кардигане кипенно-белого цвета поверх короткого и такого же белого платья, а у самого входа в кафе расположился широкоплечий мужчина с томиком Оскара Уайльда в коричневой обложке. Карадок скользнул по незнакомцу взглядом, пока снимал пальто, и едва удержался от того, чтобы не поежиться, когда в ответ на него глянули – из-под бровей и небрежно растрепанных каштановых волос – темные полуночно-синие глаза.

Карадок, сам не зная, зачем, попытался завязать вежливый разговор ни о чем.

– Доброе утро. Так себе погодка снаружи, не правда ли?

Мужчина поднял широкую, как-то совершенно по-аристократичному изогнутую бровь, ответил едва заметным кивком и перевернул страницу, потеряв всякий интерес к вошедшему. Будь он моложе, Карадок бы принял его за одного из этих представителей маггловской молодежи, носивших, что попало – как-то не сочетались в его представлении отглаженная белая рубашка с подвернутыми рукавами и кожаные перчатки с обрезанными пальцами, – и пользовавшихся услугами парикмахера от силы раз в полгода. Впрочем, у чистокровных тоже десятилетиями не проходила мода отпускать волосы едва ли не до плеч, да и незнакомец был явно старше Дирборна. И почему-то вызывал желание убраться как можно дальше от него.

Пока не накликал беды на свою голову.

Но вряд ли Джанет согласится на прогулку в такую погоду. И на что-либо иное, поскольку ей и без того пришлось его ждать.

– Прошу прощения. Я опоздал.

Джанет подняла на него ярко-зеленые глаза с черными, придающими им сходство с кошачьими стрелками, и на удивление приветливо улыбнулась. Она и прежде казалась ему на редкость красивой женщиной, а с такой улыбкой и вовсе сделалась ослепительной.

– Ну что вы, мистер Дирборн, ни в коем случае. Это я пришла раньше. И взяла на себя смелость заказать вам кофе, раз уж сегодня так… прохладно.

Садящемуся на свободный стул Карадоку померещился короткий ехидный смешок со стороны входной двери. Но когда он быстро скосил глаза в ту сторону, мешающий свиданию мужчина по-прежнему читал книгу с непроницаемым выражением лица.

– Спасибо, – запоздало поблагодарил Карадок за чашку кофе. Тот горчил, но из вежливости пришлось сделать пару глотков и показать, что он оценил ее заботу. Подумать только, и эту женщину считают недотрогой, только и делающей, что отказывающей одному мужчине за другим. Да просто ни один из них не сумел – пусть эта фраза и ему самому казалась излишне пафосной – тронуть ее сердца.

Говорили поначалу ни о чем и обо всем сразу. Посетовали на погоду, обсудили недавний квиддичный матч – Джанет, конечно же, ни капельки им не интересовалась, но слушала из вежливости и даже вставляла весьма остроумные комментарии, – потом перешли к тонкостям работы с гоблинами. Кофе в чашке начал стремительно убывать, чтобы промочить горло, но с каждым новым глотком горчил всё сильнее. Карадок заговорил о недавнем весьма забавном случае с охотничьим ножом гоблинской работы и вдруг подумал, что ее улыбка теперь выглядит совершенно фальшивой. Как будто кто-то с силой натягивал ей кожу на лице, заставляя разойтись ярко накрашенные губы.

Ей не интересно? Или…?

В глаза вдруг бросились изумрудные сережки, игриво поблескивающие камешками из-под завитых в крупные локоны светло-карамельных волос. И не только сережки. На среднем пальце правой руки точно так же блестело тонкое кольцо, а шею обвивало ажурное колье, украшенное россыпью небольших изумрудов.

Да это, никак, целый гарнитур. Интересно, и кто же делает такие подарки одинокой незамужней женщине?

В голове зашумело. Так резко и неожиданно, что он даже пошатнулся и едва не завалился в сторону, позорно рухнув со стула прямо на пол. На запястье цепко сомкнулись тонкие пальцы с длинными, блестящими от лака ногтями.

– Что с вами, мистер Дирборн? – заботливо спросила Джанет, вглядываясь в его лицо этими колдовскими зелеными глазами. – Вам нехорошо?

– Ничего, – собственный голос вдруг показался чужим и доносящимся как сквозь слой ваты. – Просто голова закружилась.

Сидящая напротив женщина улыбнулась вновь и спросила, не меняя интонации:

– Где находится штаб-квартира Ордена Феникса?

Что? Зачем ей…?

Мысль еще только зарождалась в будто набитой ватой голове, а одеревеневшие губы уже заговорили короткими фразами, произносимыми таким же деревянным, лишенным эмоций голосом.

– Заклятие Доверия. Не могу. Ответить.

– Жаль, – Джанет недовольно нахмурила тонкие светлые брови, на мгновение опустив глаза и разорвав зрительный контакт. И в гудящей голове молнией вспыхнула новая мысль.

Предательница! Опоила каким-то зельем, а теперь…!

Он сам не понял, как ухитрился на долю секунды стряхнуть оцепенение, и потянулся одной рукой к палочке в кармане, а второй вывернул сжимающую его запястье руку. Из-под белого рукава виднелась распахнутая змеиная пасть.

Сука!

Удар заклятием пришелся откуда-то сбоку, швырнув на пол и его самого, и разделявший их столик. Тонкая рука в белом шерстяном рукаве крупной вязки выскользнула из пальцев, и Карадок распластался на полу, слепо пытаясь нашарить волшебную палочку. Но та уже откатилась к светлым замшевым сапогам и мгновенно оказалась в тонких женских пальцах. Тело не слушалось, будто его медленно парализовывало, а прижатое к доскам ухо отчетливо уловило резкий, похожий на удар молотка, гулкий звук. Потом еще один. И еще.

Шаги. От входной двери к дальней стене.

Боевик, успел подумать Карадок. Не штабной, как он сам, а настоящий боевик.

– Как не стыдно, мистер Дирборн, – заговорил насмешливый баритон с легким акцентом, – выворачивать руки беззащитным женщинам.

В поле зрения появилась высокая – шесть с лишним футов, не меньше – широкоплечая фигура. А затем еще одна, изящная и светлая от корней завитых волос и до носов высоких замшевых сапог. Ведьма поднялась со своего стула, смотрящегося одиноким без столика с бело-желтой клетчатой скатертью, и отступила на шаг назад, скользнув ладонью по белому рукаву рубашки на мужском плече. Под тканью проступил абрис мускулов, а по предплечью отчетливо змеились голубоватые вены. Как он не заметил этого раньше? Этого и кажущейся почти настоящей, детально прорисованной змеи, выползающей изо рта темного черепа.

– Думаешь, получится? – спросила Джанет таким тоном, словно собиралась обсудить с ним поездку на природу в ближайший уик-энд. – Всё же на штаб-квартире Заклятие Доверия.

Уголок тонких губ дрогнул в подобии усмешки, но больше на гладко выбритом лице – имевшем широкие острые скулы, но резко сужавшемся к угловатому подбородку, из-за чего напоминавшем вытянутый треугольник – не отразилось ни одной эмоции.

– В крайнем случае он просто сойдет с ума, – хмыкнул мужчина, плавным движением поднимая волшебную палочку. – Легиллименс.

Окклюментивный блок раскололся со вспышкой острой, ножом проворачивающейся в мозгу боли, и перед глазами замелькали мысли и воспоминания, сопровождаемые странным хрипящим бульканьем. Его выворачивали наизнанку, потрошили медленно и методично, перебирая память, как мешок с крупой, и отсеивая всё незначительное. Он пытался закрыться, пытался думать, о чем угодно и даже об этой насквозь лживой ведьме, только бы не дать им добраться до воспоминаний об Ордене, но хрипы – его, это же его хрипы! – становились всё громче и судорожнее, пока вторжение в голову не прекратилось так же резко и неожиданно, как и началось. Перед глазами плясали слепящие разноцветные пятна, но слух всё же различал голоса.

– Надо же, – вновь хмыкнул насмешливый баритон. – Целый замок заняли. Кого-то потянуло на старину? Что ж, спасибо, мистер Дирборн,– голос приобрел по-настоящему издевательские нотки, и глаза Карадока с трудом различили в мельтешении пятен что-то, похожее на черную нить, свившуюся полукольцом. – Вы нам очень помогли.

– Пожалуйста, – с трудом прохрипел Карадок, со всей отчетливостью внезапно поняв, что это не нить. Это удавка из гладкого черного шнура. – Вы же… Джанет, вы же… не такая. Вы же не…

Сквозь пятна проступило равнодушное лицо в обрамлении блестящих завитых волос. Такая красивая. Такая… пустая.

– Смотри-ка, – протянул мужчина, поворачивая голову и собственническим жестом беря стоящую рядом с ним женщину за подбородок. – А ведь всего несколько секунд назад он считал тебя паскудной ведьмой и предательницей славных идеалов Альбуса Дамлбдора. Как быстро люди меняют свое мнение.

Яркие зеленые глаза смотрели в ответ с такой жалкой, почти собачьей преданностью, что будь Карадок в состоянии, он бы рассмеялся. И только? Неприступная и благовоспитанная Джанет Ричардсон оказалась обыкновенной шлюхой, раздвигавшей ноги перед каким-то Пожирателем Смерти.

Именно это он и процедил, чувствуя, как на губах лопается кожа и появляется привкус крови. И ощущая острую необходимость ударить хотя бы раз, если уж они твердо решили его убить.

– Шлюха…

Пожиратель убрал руку от застывшего маской женского лица и медленно повернул голову. Эластичный черный шнур шевельнулся в его руках, как живой, обвивая ладони в перчатках.

– Зря вы так, мистер Дирборн, – уголок тонких губ медленно приподнялся в очередной усмешке. – Я бы мог еще передумать и убить вас быстро. Но я, знаете ли, не люблю надуманных обвинений.

Зеленые глаза равнодушно смотрели, как он делает широкий шаг вперед и черная удавка захлестывает шею распластавшегося на полу мужчины. Как на предплечьях еще сильнее проступают голубоватые вены, тонкая ткань рубашки натягивается на плечах, и Дирборн хрипит и царапает пальцами гладкий шнур, с силой врезающийся ему в горло. Пока наконец не падает на пол, вывалив язык из приоткрытого рта и глядя на темные доски невидящими глазами с полопавшимися сосудами.

– Если когда-нибудь меня придут убивать, надеюсь, это будет Авада, – сухо сказала Джанет и запахнулась в кардиган, затягивая небрежным узлом белый вязанный пояс.

– Согласен. Не эстетичное зрелище. Но, как вариант, ты еще можешь перерезать вены и красиво помереть в ореоле из собственной крови. Это если тебе вдруг захочется драматично наложить на себя руки.

– Антон, – фыркнула Джанет и повернулась, чтобы взять висящую на спинке стула сумочку на длинном ремешке и спрятать в нее подобранную с пола палочку. – Скорее я наложу руки на тебя, чтобы неповадно было подставляться перед мракоборцами.

– Подумаешь,– фыркнул с точно такими же интонациями Долохов, быстро и привычно обыскивая труп на предмет артефактов, и яркие зеленые глаза немедленно попытались прожечь дыру у него в груди.

– Ты засветил нож! Я всё просчитала, я рисковала, накладывая Империус на вахтенного, а ты…! Мало того, что из-за этой дуры Медоуз под нас теперь копает вся ее боевая группа – и между прочим, про тебя они уже знают! – так тебе вздумалось еще и покрасоваться и побросать ножи!

– Вы посмотрите на нее! Она просчитала! Да ты, моя красавица, оказывается, еще и не Бог весть какой стратег! А что ж сама свои планы в жизнь не претворяешь? Ручки марать неохота?

– Отстань! – огрызнулась Джанет, закидывая ремешок на плечо.

– Сердце мое полно жалости, – процитировал Долохов с нескрываемым сарказмом. – Я не могу этого сделать.

Она рассмеялась сухо и отрывисто и первой вышла в тесный задний дворик через кухню с заляпанным кровью полом и лежащими в неловких изломанных позах мертвецами. Подождала, пока он закончит разбрызгивать что-то мерзко пахнущее из серой канистры, неторопливо прикурит и бросит спичку в приоткрытую дверь. В кухне вспыхнуло яркое желтое пламя.

– Что это за дрянь?

– Бензин. Авроры даже внимания на этот пожар не обратят. А если вдруг и обратят, то в жизни не догадаются, что это не маггловских рук дело. Так что не шипи, копать под нас Аврорат может сколько угодно, мы всегда на шаг впереди. Палочку у трупа забрала, я надеюсь?

– По-твоему, я совсем дура? – вновь фыркнула Джанет и положила ладонь на сумочку. Антон повернулся к ней с тлеющей сигаретой в углу рта и совершенно невозмутимым выражением на лице.

– Мне всегда нравилось то, как трезво ты смотришь на вещи.

– Мерзавец, – прошипела Джанет и притянула его к себе за расстегнутый ворот рубашки.

Когда на объятой огнем кухне взорвался газ, в холодном воздухе еще слабо мерцала синеватая дымка портала.