Текст книги "Час Волка (СИ)"

Автор книги: Атенаис Мерсье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Какая разница, Фрэнки? – вновь фыркнул Фабиан. – Это же был непрофильный предмет. Или ты теперь собираешься раскладывать карты, чтобы предугадать очередную подставу от Темного Лорда?

– Нет, я собираюсь поднять штурм-щиты на тот случай, если его ребята вздумают заявиться и ко мне в гости, – ответил Фрэнк без малейшего намека на иронию в голосе. – Сегодня же этим и займусь. В крайнем случае, завтра.

Алиса повернула голову и смерила мужа недоуменным взглядом. Стандартная защита мэнора – это одно, но штурмовые щиты Лонгботтомы не поднимали со времен Блица, когда под ударом немецкой авиации оказались не только маггловские, но и магические военные центры.

– Извини, – устыдился Фрэнк. – Я забыл тебе сказать.

Я вот тоже возьму и забуду тебе сказать, вяло разозлилась на него Алиса. Фабиан повернул всклокоченную голову и уставился на нее заинтересованным взглядом. Алиса ответила многозначительным прищуром. Пруэтт весело хмыкнул и поднял руки в примирительном жесте. Не пристаю, мол.

Фрэнк поочередно смерил взглядом их обоих и уточнил:

– Я чего-то не знаю?

– Дома поговорим, – туманно ответила Алиса. Доркас подперла голову рукой и ввернула:

– Ух ты, интрига.

– Ух ты, – парировал Фрэнк с ехидной улыбкой, – майор Медоуз шутит. А мы уж думали, ты совсем заработалась.

– Я заработалась, – согласилась Доркас. – Поэтому если майор Лонгботтом продолжит острить, то я уведу у него законный отпуск. Пойдешь отдыхать только в следующем году.

Фабиан выглянул из-за плеча друга и притворился потрясенным до глубины души.

– Дор, ты страшная женщина. Отпуск – это святое.

– Будешь хорошо себя вести, – пробурчала Доркас себе под нос, – и я возьму тебя с собой.

Фабиан наклонился еще сильнее и вытаращил глаза в уже искреннем удивлении.

– Правда?

Фрэнк не выдержал и начал хохотать. Алиса вяло пихнула его ладонью в грудь, но мужу от этого, кажется, стало только веселее.

– Лонгботтом, – демонстративно закатил глаза Фабиан.

– И-извини, – с трудом выдавил Фрэнк, не переставая смеяться.

– Извиняю, – буркнул Фабиан, но действительно оскорбленным не выглядел.

– Вот видишь, Гес, – вмешалась в разговор Лили, – ты зря переживаешь из-за каких-то глупых слухов. Случись что-то серьезное, Фрэнки ходил бы мрачнее тучи.

Алиса невольно вспомнила даже не страх и не потрясение, а полнейший ступор в его глазах, который увидела, когда примчалась прошлой ночью в Министерство, и подумала, что Фрэнк просто очень старается выглядеть беспечным. Даже наедине с ней. А Фабиан потому так и острит и постоянно с ним спорит, что прекрасно всё чувствует.

– Да у нас всё отлично, – хмыкнул тем временем муж. – А что за слухи?

– А то ты не знаешь, племянничек, – съехидничал Джеймс. У Алисы появилось подозрение, что Поттер этим слухам тоже не верит – у него, как и у всех остальных, просто не укладывается в голове, что подобное вообще возможно – и использует их только для того, чтобы в очередной раз поддеть Фрэнка. Другое дело, что Фрэнку и в обычное время не нравилась манера Джеймса разговаривать с другими людьми. Вот и сейчас он недовольно нахмурил брови, прекратив улыбаться, и ответил:

– Осади, дядюшка. Ты уже давно не на первом курсе, чтоб в случае чего прикрываться малолетством.

– Фрэнки-и-и, – предупреждающе протянул Фабиан, мгновенно сделавшись серьезным. Алиса молча погладила обнимающую ее руку и чуть сжала широкое запястье.

Не помогло. Вернее, помогло бы, если бы к подколам Джеймса не решил присоединиться Сириус. Блэк сделал вид, что зашелся кашлем, в котором отчетливо прозвучало «Подкаблучник». Фрэнк повернул голову и спросил ледяным тоном:

– Что ты сказал?

– Слышь! – одновременно с ним вскинулся Фабиан. – Ты на друга своего сначала посмотри, прежде чем рот открывать.

– Пруэтт, – зашипела Доркас.

– Господа, – попытался вмешаться Карадок. – Не разводите ссоры на пустом месте. Мы же делаем одно дело…

– Мы? – повторил Фрэнк всё тем же ледяным тоном. – Уж извини меня за резкость, но на моей памяти Сириус с Джеймсом ни разу не делали чего-то полезного. Только то, за что их при желании можно было засадить в Азкабан!

– Да-а-а, – протянул Блэк ленивым тоном и прищелкнул языком. – Я бы тоже засадил. Твоей жене.

Алиса дернулась в попытке остановить рванувшегося вперед мужа, но тот перемахнул через низкий столик и ударил с такой силой, что в первую секунду показалось, будто у Сириуса оторвалась голова.

– Фрэнк!

***

Графство Дарем, Лонгботтом-мэнор, 23:35.

Пузырек с экстрактом бадьяна в очередной раз нашелся не в прикроватной тумбочке, а за зеркалом в ванной. Впору было поверить, что в отсутствие хозяев у него отрастают ножки и пузырек каждый раз отправляется в путешествие по комнатам. Во всяком случае, Фрэнк объяснял это именно так.

– Я не трогал, – заявил муж, когда Алиса появилась в дверном проеме, подняв злополучную настойку на уровень лица. Чтобы лучше было видно.

– Он сам туда убежал? – уточнила Алиса, даже не скрывая собственного скептицизма. Не тут-то было, Фрэнк только развел руками и ответил:

– Ну видимо.

Алиса молча покачала головой и откупорила пузырек. В комнате тонко запахло бадьяном. Фрэнк недовольно наморщил нос, а потом и вовсе негромко зашипел, когда она прижала краешек смоченного настойкой платка к рассеченной чьим-то метким ударом брови. Алиса подозревала Сириуса с дядюшкиным кольцом-печаткой на правой руке и искренне порадовалась, что Блэк попал этим кольцом в бровь, а не в глаз. Сгоряча мог бы и выбить.

– Щиплет?

– Нет, – скорбно ответил муж с видом тяжелораненого бойца, истекающего последними каплями крови.

– Терпи, – безжалостно велела Алиса и взяла его за подбородок, чтобы обработать ссадину на нижней губе.

– Ай.

Алиса склонила голову чуть набок и предложила всё тем же скептичным тоном.

– Подуть?

– Знаешь, – хмыкнул Фрэнк, – когда ты так смотришь, мне начинает казаться, что ты сейчас проломишь мне голову чем-нибудь тяжелым.

– Иногда я думаю, что это единственный способ заставить тебя не геройствовать на пустом месте, – буркнула Алиса и занялась разбитыми в кровь костяшками пальцев. И когда он только успел их так содрать? Неужели, пока Фабиан с остальными мужчинами пытались растащить дерущихся? Фабиан, правда, и сам порывался отвесить Мародерам пару-тройку метких пинков, тоже считая, что бьют их за дело. Доркас же и вовсе только фыркнула в ответ на попытки всех остальных воззвать к ее руководящим талантам и успокоить драчунов, а на фразу Лили «Ну мы же здесь все свои» заявила ледяным тоном:

– Мой, мисс Эванс, здесь только один. И разбираться с вашим дебилом я не обязана.

Ну хоть у Фабиана сегодня случилось что-то хорошее, мрачно думала Алиса, склонившись над мужниной рукой и методично обрабатывая одну ссадину за другой.

– Алис.

– Отстань.

– На что ты злишься?

– А ты сам-то как думаешь?

Фрэнк выдернул руку, оперся ею на край постели и спросил:

– То есть, по-твоему, мне нужно было сидеть и ничего не делать?

Алиса с трудом удержалась, чтобы и в самом деле не проломить ему голову чем-нибудь тяжелым.

– Нет, но если тебе так не терпелось осадить Сириуса, то можно было сделать это словами. Или вообще не реагировать на него с самого начала. И нет, мне глубоко безразлично, насколько сильно им досталось от тебя. Меня волнует, насколько сильно тебе могло достаться от них. Чувствуешь разницу? В конце концов, ты еще со времен Хогвартса прекрасно знаешь, с кем имеешь дело. Но что-то я не припоминаю, чтобы в школе…

Фрэнк поднял брови, потом нахмурил их, шумно выдохнул, пытаясь подобрать слова не из тех, которыми мужчины костерят Министерство и Пожирателей за бокалом виски, и наконец ответил:

– Алис, ты серьезно? Кого я должен был бить в Хогвартсе? Малолетнюю шпану, которая не знает, с какой стороны за волшебную палочку браться? Очень честная вышла бы дуэль, ничего не скажешь.

– А теперь, значит… – начала было Алиса, не став уточнять, что магической дуэли у них не вышло и в этот раз.

– А теперь шпана выросла! – вновь вспылил Фрэнк. – И в случае чего будет получать по полной! А если с первого раза до них не дойдет, то я могу и повторить.

– И мы будем драться друг с другом, а не с Пожирателями, – подытожила Алиса, ставя уже ненужный бадьян на тумбочку и демонстративно упирая руки в бока. Фрэнк оценил ее попытку принять грозный вид и подавился смехом, мгновенно перестав злиться. – Знаешь, бывают моменты, когда я тебя ненавижу, – сухо ответила на это Алиса. Не помогло. – Ты вообще меня слушаешь, нет?!

– Алис, я устал, – попытался закрыть тему муж, перестав посмеиваться и сменив тон на более миролюбивый. – И хочу спать. Поэтому если ты не возражаешь… – протянул он исключительно для очистки совести, забираясь на кровать с ногами и вытягиваясь во весь рост.

– Ты в одежде спать собираешься? – уточнила Алиса, оставив попытки достучаться и садясь рядом на самый край.

– Две минуты, – пробормотал Фрэнк и показал ей два пальца.

– Знаешь, а я хотела тебе кое-что сказать, – протянула Алиса, вяло болтая ногами и разглядывая смутные очертания яблоневых ветвей за окном. Предполагалось, что новость будет озвучена в куда более приятной ситуации. Не когда Фрэнк злился на Мародеров, а она сама – на Фрэнка.

– Что? – сонно спросил муж без малейшего энтузиазма в голосе.

– То, что ты скоро станешь папой, – ответила Алиса нарочито беспечным тоном, принявшись изучать взглядом пушистый ворс на ковре. Потом подумала и добавила. – Ну или не совсем скоро. Месяцев так через восемь.

За спиной зашуршало покрывало. Алиса повернула голову. Фрэнк приподнялся на локте и теперь смотрел на нее с растерянным выражением на лице, придававшим ему еще более мальчишеский вид, чем прежде. Мародеры были мгновенно забыты.

– Подожди, а как… – начал было Фрэнк, осекся, и сам сообразив, что после почти трех лет брака вопрос звучит попросту глупо, и задал другой. Не менее распространенный среди опешивших от такой новости мужей. – А ты уверена?

Алиса кивнула. И сдавленно пискнула, когда ее сгребли в охапку и подмяли под себя, уткнувшись лицом в ее волосы.

– Ты рад? – уточнила она на всякий случай и услышала негромкий счастливый смех.

– Конечно, – ответил Фрэнк без единой нотки сомнения, поднимая голову и глядя на нее непривычно сияющими зелеными глазами. Она уже давно не видела у него такого взгляда. – Хотя с нашей-то ситуацией… это немного не вовремя, – добавил муж после секундного раздумья. Но взгляд не изменился.

Алиса пожала плечами, словно хотела сказать «Что поделать, так уж получилось», подняла руку и бережно провела пальцами по его щеке, заправив за ухо мягкую пепельную прядку. Фрэнк повернул голову и поцеловал ее ладонь, потом запястье, стянул к локтю рукав свитера, водя губами по золотистым узорам защитной татуировки.

– Ты, кажется, собирался спать, – поддела его Алиса, протягивая вторую руку и расстегивая пуговицы на его рубашке, одну за другой.

– Я передумал, – пробормотал Фрэнк, наклоняясь ниже и зарываясь лицом в ее волосы, щекоча дыханием ухо, висок, осторожно сдувая со лба короткие золотисто-светлые прядки. Алиса негромко засмеялась, потянула его к себе за ворот расстегнутой рубашки и вздрогнула, когда Фрэнк просунул руку ей под свитер, поглаживая ладонью живот. А потом еще раз, содрогнулась всем телом, когда он уткнулся лицом, целуя и щекоча кончиками волос, неторопливо спускаясь ниже. Расстегнул пряжку на ее ремне, потянул вниз молнию. Алиса прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущению скользящей по коже ткани и теплых рук, невольно закусила нижнюю губу, когда он поцеловал ее лодыжку, колено, замерла на выдохе, когда повел кончиком языка по внутренней стороне бедра. И услышала веселый смешок.

– Дыши глубже.

– Я пытаюсь, – пробормотала Алиса и задохнулась, дернулась, судорожно вцепившись пальцами в его волосы.

– Ай, – глухо сказал Фрэнк и прижал ее к кровати, бережно сжимая ладонями подрагивающие бедра.

– Прости, – попросила Алиса, тяжело, прерывисто дыша, и разжала пальцы, начав поглаживать его затылок в такт движениям головы. В какой-то момент в свитере сделалось невыносимо жарко, и она стянула его через голову, не глядя отбросила куда-то в сторону и вновь откинулась на подушку, вздрагивая и кусая сухие губы. Судорожно выдыхая, вновь путаясь пальцами в пепельных волосах и поглаживая босой ступней его спину и бок под мягкой тканью рубашки. И повторяя его имя, снова и снова, с каждым разом всё жалобнее, пока она не выгнулась вновь и не обмякла, содрогаясь и пытаясь отдышаться.

– Фрэнки… Фрэнки… Фрэнки!

Покрывало зашуршало вновь, звякнула, ударившись о пуговицу, массивная пряжка ремня, и Алиса потянулась к нему, не открывая глаз, обхватила руками, чувствуя под пальцами теплую кожу и напряженные мускулы. Обвила ногами и шумно, довольно выдохнула, когда Фрэнк уткнулся носом ей в шею. А потом и вовсе опрокинула его на спину и услышала негромкий смех, оборвавшийся, когда она наклонилась и жадно поцеловала его в губы.

– Еще, – попросила Алиса, поглаживая пальцами его шею.

– Что «еще»?

– Смейся. Я люблю твой смех.

Его голос. Его стоны.

Она целовала его снова и снова, гладила, сжимала, чтобы увидеть, как он вздрагивает и запрокидывает голову, прикрывая глаза и хватая ртом воздух. Смотрела, как он засыпает, перебирала пальцами волнистые пепельные волосы, так красиво обрамлявшие скуластое лицо, или дремала рядом, прижимаясь всем телом, а потом будила его вновь и опять принималась целовать.

Когда она проснулась в очередной раз, уютно устроившись в обнимавших ее руках, за окном не то светало, не то уже темнело и в комнате царил синеватый полумрак, клубящийся по углам чернильными тенями. Алиса шевельнулась, сонно потерлась щекой о теплую грудь и услышала хрипловатый женский голос со стороны изножья.

– Привет.

Алиса повернула голову, щуря заспанные глаза и ожидая увидеть всего лишь взъерошенного Патронуса-енота, рассевшегося на постели, сложив лапы на пушистом пузе, и взвизгнула от неожиданности, прижав к себе край одеяла. Фрэнк дернулся от ее возгласа и рефлекторно схватился за лежавшую на тумбочке волшебную палочку.

– Вау, – радостно округлила глаза сидящая у изножья кровати Джульет, оценив всё то, с чего от резкого движения сползло одеяло. – Какие мускулы! А можно я тебя пощупаю?

Фрэнк моргнул, опешив спросонок от такого вопроса, а потом демонстративно натянул одеяло до самого подбородка и гаркнул так, что Алису даже оглушило:

– Твою ж мать, Джульс! Какого хрена ты здесь делаешь?!

– Не поминай мою мать на ночь глядя, – парировала Джульет куда более мрачным тоном. – А то явится и высосет из нас всю радость.

– Можно узнать, как ты вошла в нашу спальню? – спросила Алиса с нервным смешком, пока муж пытался подобрать как можно более цензурные слова. Не зря Фабиан любил говорить, что главное в их деле – эффектно появиться.

– Через дверь, – ответила Джульет, кокетливо накручивая на палец прядь угольно-черных волос. Мол, а вы что же, против моего общества? Фрэнк наконец бросил ненужную палочку обратно на тумбочку и с немым вопросом скосил глаза на жену.

– Я запирала, – парировала Алиса. – Нет, я точно это помню.

Джульет фыркнула под прицелом пары осуждающих взглядов и с невинным видом повела плечом.

– Ладно, признаю, Алохомора.

– И давно ты тут сидишь?

– Минут десять, – протянула Джульс с сомнением. – Ну или чуть больше. Вы так мило сопели в обнимку, что я не решилась вас разбудить. Но раз уж вы проснулись сами, то давайте-ка, ребятки, приводите себя в порядок, а я пока сделаю набег на вашу кухню.

И демонстративно сползла с кровати с грацией беременного бегемота, переваливаясь из стороны в сторону. Собственно, беременность была единственным, что роднило Джульет с бегемотом, поэтому ее попытки притворяться неповоротливой выглядели на редкость неправдоподобно. Алиса не сомневалась, что эта бестия сможет прогуляться по дюймовому карнизу, ни разу не пошатнувшись, даже если в этот момент у нее начнутся схватки.

Набег на кухню незваная гостья тоже совершала с профессиональной аврорской скоростью, и когда Алиса спустилась туда, на ходу приглаживая влажные волосы, Джульс успела уничтожить половину припасенных на выходные пончиков, запивая их молоком прямо из бутылки. Причем намеренно повытаскивала самые вкусные, с шоколадной глазурью.

– И фнова здвавствуй, – пробурчала подруга, вгрызаясь в очередную жертву.

– Не болтай с набитым ртом. Подавишься, – ответила Алиса, открывая один из шкафчиков в поисках второй бутылки с молоком. Оттуда свежо дыхнуло морозом.

– Знаешь, – съехидничала Джульет, прожевав, – для человека, только что пережившего варварское вторжение в собственную спальню, ты удивительно заботлива.

– Знаешь, – парировала Алиса, ставя бутылку на кухонный стол и плюхаясь на один из стульев напротив ехидно улыбающейся бестии. – Даже Фабиан так не делает.

– Фабиан – мужик, – хмыкнула Джульс, отпивая из своей. – И ему не позволяет пялиться на твою грудь суровая гриффиндорская дружба. Особенно, – она хихикнула своим коронным резковатым смехом, весело сверкнув яркими зелеными глазами, – после вчерашнего.

Алиса демонстративно возвела глаза к потолку и тяжело вздохнула. Похоже, что теперь эту драку будут обсуждать как минимум до Рождества.

– Да ладно, Алис, не вздыхай так, – вновь хмыкнула Джульет и облизнула усы от молока над верхней губой. – Мы с пятого курса ждали, когда же у Фрэнки наконец закончится терпение и он наподдаст этим говнюкам за все их выходки. А то он всё ходил и бурчал, что он староста, что бить детей – это не в его стиле и бла-бла-бла. Сбылась, как говорится, мечта идиотов. К слову, должна тебя предупредить, поттерова благоверная ошивалась с утра пораньше в Департаменте и спрашивала, когда наш благородный мститель придет на работу. Похоже, она собралась ему доказывать, что он не прав и что малыш Сириус просто неудачно пошутил, а малыш Джеймс и вовсе ангел во плоти.

Алиса недовольно покачала головой и едва успела выхватить с тарелки последний пончик с шоколадной глазурью. Джульет пфекнула, притворившись обиженной до глубины души, и выбрала себе самый густо обсыпанный сахарной пудрой.

– На твоем месте, – продолжила она, прежде чем откусить от пончика, – я бы тоже наподдала. Только уже не Поттеру, а его рыжей овце.

– Пожалуйста, не называй Лили овцой, – миролюбиво попросила Алиса, проигнорировав предложение наподдать. Джульс аккуратно положила надкусанный пончик на край общей тарелки, поставила локти на стол, сцепив в замóк пальцы с выкрашенными черным лаком ногтями, и спросила:

– А почему нет? Считай это банальной факультетской неприязнью, если хочешь, но, по-моему, она самая натуральная овца. Снейп вон до сих пор из-за нее убивается, хотя было бы по чему страдать, спрашивается? Обычная магглорожденная дура.

– Я тебе серьезно говорю, прекрати, – повторила Алиса. – Не все понимают твои шутки про статус крови.

– А мои шутки здесь и не причем, – парировала Джульет. – Я действительно считаю, что такую хрень могла сделать только полная дура. И то, что она не из наших, в данном случае только усугубляет ситуацию. Девочка решила, что она загремела в сказку с прекрасным принцем и злобным драконом, но никак не может определиться, кто тут принц, а кто дракон. С одной стороны, я ее даже понимаю, мы сами с раннего детства слышим, что у нас есть факультет храбрецов, факультет гениев, факультет трудяг и факультет моральных уродов. Но если ты дружишь с человеком еще до Хогвартса и знаешь его, как облупленного, то почему потом ты начинаешь верить не ему, а всем тем, кто называет его уродом просто потому, что у него галстук не того цвета? А главное, если ты видишь, что у твоего друга проблемы, то почему ты, извини за выражение, кладешь на него член вместо того, чтобы попытаться ему помочь? И не надо мне говорить, что ее обидели! – разошлась Джульс уже не на шутку, расцепляя пальцы и взмахивая руками. – Один раз обозвали на эмоциях, а она раздула из этого трагедию века! И ладно бы он не считал себя виноватым, так нет, парень пришел просить прощения, при том, что его весь факультет осуждал за эти блядки с магглорожденной! Но мисс Эванс слишком высокого мнения о себе, чтобы хоть что-то кому-то простить! – подытожила Джульс с убийственным ядом в голосе и откинулась на спинку стула, сложив руки на груди и недовольно уставившись на темную столешницу. Алиса выждала, пока подруга остынет, и спросила:

– Скажи честно, ты так говоришь об этом, потому что видишь в нем себя, да?

К чести Джульет, та не стала отпираться и прятаться в типичную слизеринскую раковину «Мне никто не нужен, я прекрасно справлюсь в одиночку».

– Да. Разница только в том, что я хоть и моральный урод, но зато мордой вышла. Так что меня еще готовы как-то терпеть. А Снейп, бедняга, и этим похвастаться не может. Поэтому я даже не удивлена, что его овца в итоге побежала трахаться со смазливым мудаком, напрочь забыв о том, что мудак обожает издеваться над теми, кто его слабее. По-моему, эти двое друг друга стоят.

– Иногда я думаю, что ты права, – согласился с ней голос из-за полуприкрытой двери в кухню. Следом за голосом появился его обладатель и смерил недовольным взглядом пару сиротливо лежащих на тарелке пончиков.

– Мы тебе оставили, – хихикнула Джульс, мгновенно сменив амплуа злобной стервы на ехидную кокетку.

– Я вижу, – вновь согласился Фрэнк. – Как твоя девочка?

– Прекрасно, – хмыкнула Джульет. – Пинается, как пацан.

– Это она в маму, – поддел ее Фрэнк. – Имя-то придумала, нет?

– Нет, – вновь надулась Джульс и прищелкнула пальцами. – Тут нужно что-то такое, чтобы люди слышали и сразу понимали, что это именно моя дочь и ничья другая. Но пока что мне ничего путного в голову не приходит. А теперь, дорогой мой, поговорим серьезно. Я здесь, чтобы испортить вам выходной.

Судя по появившемуся на его лице страдальческому выражению, Фрэнк догадывался об этом с самого начала.

– О, кстати, – продолжила Джульс, – Эванс…

– Даже слышать ничего не хочу, – перебил ее Фрэнк. Джульет подняла тонкие, красиво изогнутые брови, переглянулась с не менее ошарашенной Алисой и выдала, разом позабыв все свои убойные фразочки:

– Ого!

– Я знаю, что она мне скажет, – ответил Фрэнк, будто защищаясь. – Что мы тут все заодно, что нам надо жить дружно и тому подобное. Не хочу я «жить дружно» с этими идиотами, надоели.

– Ну наконец-то! – фыркнула Джульс и полезла в карман своей угольно-черной рубашки. – В общем, если тебе не трудно, проверь вот этого мужика, – она вытащила из кармашка пару сложенных пополам пергаментов и с шелестом развернула. – Держит артефакторную лавку в Кардиффе, в частности продает ножи, вскрывающие дверные замки. Не совсем наш клиент, но одни ножи другим не мешают, верно? Живет в маггловской деревне в Северном Уэльсе, это на случай, если в лавке его не будет. Да, и Гидеон напряг все свои творческие способности и перерисовал рукоять, – Джульет продемонстрировала им чернильный набросок на одном из пергаментов. – Так что от тебя требуется только грамотно надавить на клиента.

– А что, это наш единственный клиент? – уточнил Фрэнк, выдернув у нее из пальцев оба листка.

– Нет, остальных парни проверяют. С самого утра бегают, зашиваются уже. Пока что всё мимо, вот я и подумала немного расширить поиск. Да и сдается мне, наш ночной гость не станет облегчать нам работу и отовариваться в Косом переулке. Не похоже, чтобы он любил светиться в людных местах, во всяком случае, не при свете дня.

– Ладно, проверю, – согласился Фрэнк без особого энтузиазма. Алиса протянула руку и выдернула пергамент уже из его пальцев. – Эй, это мое! – притворно возмутился муж.

– Это наше, – парировала Алиса, – потому что я иду с тобой.

– Правильно, Алис, – ехидно согласилась Джульс, вновь сцепляя пальцы в замок. – Этих дебилов никуда одних отпускать нельзя, иначе они тут же находят приключения на свою задницу. Как меня рядом нет, так немедленно случаются то трупы, то маггловский мордобой.

Фрэнк пропустил ее слова мимо ушей, вместо этого смерив жену недовольным взглядом. Видимо, пытался намекнуть, что теперь ей лучше посидеть в мэноре. Следующие месяцев так восемь. Алиса ответила не менее многозначительным взглядом: «Не на ту напал».

В конце концов, это ведь не боевой вызов.

***

Северный Уэльс, деревня Тремадог, 27 ноября, 19:22.

Портал выбросил их у самой церковной стены, отбрасывавшей тень на пожухлую, мокрую после недавнего дождя траву. Фрэнк немедленно задрал голову, разглядывая остроконечную башню часовни, пока Алиса оглядывалась по сторонам, и заявил:

– Ого. Неоготика.

Алиса тоже посмотрела вверх, поняла, что разглядеть и понять что-либо в такой темноте может только знаток, и спросила:

– Как ты это определил?

– Постройка не ранее восемнадцатого века. Посмотри на кладку.

Алиса молча кивнула, решив поверить ему на слово, и на всякий случай огляделась еще раз. Вокруг по-прежнему не было ни души.

Не оказалось никого и на узкой улочке, змейкой петляющей по окраине деревни, только вода капала с крыш и с негромким журчанием стекала вниз по водостокам, нарушая гулкую тишину. По черным, отражающим свет маггловских фонарей лужам медленно расходились круги. Фрэнк сбавил шаг в начале улицы и потянул из набедренной кобуры волшебную палочку. Алиса, не раздумывая, повторила его жест.

– Говорил же, останься дома, – пробормотал муж, поворачивая голову и коротким отрывистым движением запуская поисковое заклинание в проулок, из которого они пришли. Проверять лежащую впереди улицу было бессмысленно. В самих домах, судя по горящему в окнах свету, люди были.

– Ты не говорил, – негромко поправила Алиса и пошла за ним, напряженно прислушиваясь к звуку капающей воды. Вызывать группу быстрого реагирования из-за одной только тишины на безлюдной улице было если не глупо, то по меньшей мере странно, но ощущение, что здесь что-то не так, что-то идет не по плану, не проходило. Профессиональная паранойя, как любил называть это чувство непонятной тревоги Фрэнк, не отрицая при этом, что оно не раз спасало жизнь каждому из них. Джульет в ответ любила парировать, что если тебе кажется, что кто-то ведет себя, как мудак, то, скорее всего, он и есть мудак и от него лучше держаться подальше. А потому стоит прислушиваться к внутреннему голосу. Особенно когда тот вопит, что всё это слишком подозрительно и надо срочно уносить ноги. Целее будешь.

С другой стороны, заявиться к Аластору – а то и, упаси Мерлин, к Скримджеру – со словами «Мы ничего не выяснили, потому что испугались безлюдной улицы» означало расписать в своей полной некомпетентности. Алиса поддернула повыше левый рукав на куртке, готовая в любое мгновение выставить если не щит, то хотя бы руку с защитной вязью, и свернула следом за мужем на ведущую к одному из домов дорожку. Фрэнк бросил на нее короткий взгляд через плечо, одновременно с этим еще раз проверяя улицу.

Заметила, что маскировочных чар нет?

Алиса точно так же ответила одними глазами.

Обижаешь?

По губам мужа скользнула едва заметная улыбка.

Никогда.

А затем он поднял руку, собираясь постучать во входную дверь, и остановился на середине движения. Между дверью и косяком была едва заметная – и не разглядишь, пока не подойдешь вплотную – щель.

– Твою мать, – прошипел Фрэнк сквозь зубы и толкнул дверь раскрытой ладонью, одновременно с этим поднимая волшебную палочку на уровень груди. Надеялся, что у хозяина дома просто плохая память в тандеме с рассеянностью. Или злился, что уже во второй раз подряд собирается лезть в неприятности с незапертыми дверьми.

Поисковое заклинание с едва уловимым свистом пронеслось по дому, но никого не обнаружило. Алиса рефлекторно дернула ручку входной двери, на мгновение погрузив их в почти кромешную темноту, и услышала, как за спиной щелкнул замок. На всякий случай.

– Почему я почти уверен, что у нас опять труп? – процедил Фрэнк странным вибрирующим голосом. На кончике его волшебной палочки вспыхнул огонек, освещая темный коридор.

– Наверное, потому, что у нас что ни день, то трупы, – ответила Алиса. У нее шепот выходил куда лучше, чем у мужа с его хорошо поставленным басом. – Может, человек просто погулять вышел? – предположила она больше для очистки совести.

– Ага, – буркнул Фрэнк, старательно понижая голос и свободной рукой доставая из-под расстегнутой куртки фальшфейер, чтобы не остаться в полной темноте в случае атаки. – Живет среди магглов, дом никак не маскирует и двери не запирает. Заходи, кто хочешь, бери любой плохо лежащий артефакт.

– Но это же дом, а не мастерская, – не согласилась Алиса, делая первый шаг в сторону темного проема, ведущего – надо полагать – в гостиную.

– Алис, у нас с тобой тоже дом, а не мастерская, но там при желании столько интересного найти можно.

Свет от волшебных палочек выхватил из темноты опрокинутое кресло с торчащими из-за него ногами в темных брюках. Фрэнк погасил свой огонек, собираясь отправить Патронуса с просьбой прислать оперативную группу, и пол у окна на мгновение будто покрылся мерцающей сетью. Или отсветами от этой сети, теперь поблескивающей высоко в темном небе.

Снаружи надрывно завыла собака. Потом еще одна. И еще, пока испуганный вой не зазвучал со всех сторон. Алиса рефлекторно приняла боевую стойку. Собаки воют на оборотней.

– Твою мать, – повторил Фрэнк уже во весь голос, не видя смысла таиться, когда противники так очевидно растягивали над ними антитрансгрессионную сеть. В окнах со звоном повылетали стекла. В других комнатах, где-то наверху, а затем и в самой гостиной, когда оконную раму с треском вынесла огромная черная тень. И взвыла неожиданно тонким голосом, когда заклинание со свистом располосовало ей грудь. На пол дробно закапала кровь.

Вторая тень метнулась откуда-то сверху, со второго этажа, по-звериному проскакав вниз по лестнице, и Алиса со всей силы дернула мужа на себя, схватив за край куртки. Раскрытая в ударе не то рука, не то лапа – полнолуние, сколько дней осталось до полнолуния? – задела его вскользь, царапнув ногтями – или когтями – по скуле, а вспыхнувший красным огнем фальшфейер высветил по-звериному оскаленное лицо без малейших признаков разума в глазах.

Редукто!

Оборотня на мгновение осветило не только красным, но и синим, а затем отшвырнуло в стену грудой переломанных костей и разорванных артерий, толчками выплескивающих кровь. Ее собственное сердце колотилось, как сумасшедшее, билось изнутри о грудную клетку, гулко стучало в ушах, упорно пытаясь заглушить собой все остальные звуки. Именно сейчас, когда слух был нужен ей даже больше, чем зрение.

Дерни она секундой позже, и ему бы попросту оторвало голову.

Уходим. Уходим!

Фрэнк тряхнул головой – капли крови с его лица осели на рукаве ее куртки – и ударил, выбросив руку, куда в темноту коридора, сорвав с петель входную дверь. И из этой темноты высветило красным еще одно лицо. Алиса успела разглядеть только по-звериному раскосые глаза и оскаленные клыки, услышала короткий рык, а затем ее отшвырнуло назад, едва не опрокинув на спину, и в ушах зазвенело от жуткого пронзительного крика, заглушившего и рычание оборотня, и ее собственный голос.