Текст книги "Здесь гуляет смерть (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Почему ты так думаешь? – сказал я, скорее, чтобы выглядеть уверенным. На деле я и сам изводился от этой мысли.

– Я это вижу. Волосы стали гуще, обоняние, слух и зрение обострились, аппетит неуёмный, легче раздражается, очень агрессивный, ну и… в общем… – она оттянула от шеи платок, показывая крупные засосы. – Вот.

– Твою ж, – вырвалось у меня. – Их же не было позавчера.

– Не было, или ты не видел?

– Чт… ёб твою мать… Софа, господи…

– Завтра последний день, ночью луна станет полной и он обратится.

– Почему ты не рассказывала? Он тебя бил?

– Нет.

– Софа, ты же не такая тряпка, почему ты просто по шее ему не дашь и не уймёшь? Я же видел, как ты с ним ругалась раньше и…

– Сэм, нельзя. Я не хочу смерти людей.

– В смысле? Как это связано?

– В первый месяц после укуса человек накапливает эмоции и воспоминания. Чем ближе полнолуние, тем больше он будет их выплёскивать. Если у него много подавленной злости, то во время обращения он будет крайне жесток и агрессивен. Если злости мало и он вполне удовлетворён, его можно будет даже пытаться контролировать, он не будет так бросаться.

– Откуда ты это знаешь?

– Не важно. Проблема в другом. Тот оборотень, который укусил Рафи, не умер. Завтра ночью он скорее всего явится, заметит нового оборотня, который впервые превратился, и попытается его убить.

–Так, стоп, а тот, третий? Который меньше. Он разве не захочет навредить? А защитить, как в прошлый раз, не сможет?

– Это не он, Сэм, а она.

– В см… это самка? Погоди, это-то тебе откуда известно?

– Потом! Да, это самка, и защитить Рафи она вряд ли сможет.

– Почему? А увести его куда-нибудь?

Софит совершила ещё один глубокий вдох.

– Их обоих найдут. Сейчас объясню, смотри, на дворе лето, начало июля. Люди сеют урожай, работают, долгое время находятся вне жилищ. Проще говоря, сейчас лучшее время для охоты, ведь добычи полно.

– Я туплю.

– Молчи и слушай. Тебе не приходило в голову, почему так много убийств людей и животных происходит именно летом? Ты ведь читал об этом в архивных документах. Не приходило? Всё на самом деле просто. У оборотней брачный сезон. Летом три месяца у самок случается течка. Этот запах очень хорошо слышат все оборотни мужского пола, его ни с чем не спутать, и они убивают людей, а части их органов приносят самкам, чтобы они не голодали во время беременности. Ещё они убивают, чтобы потом оставить кровавые отпечатки на границах своей территории, или чтобы привлечь самок количеством убитых, типа смотри, какой я сильный и классный охотник. Ну так вот, есть тот упырь, что куснул Рафи, самка, которая вас защитила, и собственно теперь будет и сам Рафи. Если она с ним куда-то и пойдёт, её по запаху выследят.

– Я… я блин без понятия, что говорить… или нет, погоди, допустим я понял, но у меня ещё один вопрос. Почему у самки глаза золотые, а у него зелёные? Из-за пола?

– Нет. Тут ещё одна проблема. Слышал про такие понятия, как альфа, бета и омега?

– Слышал.

– Тот оборотень бета. А волчица – омега. Итого она слабее из-за пола, из-за сезона и из-за положения в стае.

– Стае? Их тут стая?!

– Нет, я просто так выразилась. Стая где-то может и есть, но я не знаю, где они находятся. Альфу тут никогда не видели, они с красными глазами и крупнее бет и омег. Скорее всего наш бета – волк-одиночка. Он укусил девочку, превратил её в оборотня – отсюда самка-омега, а теперь укусил и Рафи. И так как самка в городе только одна, они из-за неё подерутся, и сила будет на стороне беты, а Рафи… Рафи надо помочь.

– Охереть просто. У меня остался один вопрос.

– Какой?

– Откуда ты об этом знаешь? Вплоть до того, что различаешь этих бету с омегой на самца и самку?

Она поджала губы.

– Я… когда я была… – у неё зазвонил телефон. Девушка глянула на экран, сглотнула и поднесла к уху. – Аллё?.. да, милый, я еду домой… конечно… нет, я одна… нет, любимый. Я же только твоя… да, хорошо… обязательно… я люблю тебя… пока. – Софит убрала телефон и приуныла. – Мне пора.

– Рафаил?

– Рафаил. Ему нехорошо, я пойду, вкусненького ему куплю.

– Стой, а что теперь делать?

– Я не знаю. Если что-нибудь надумаю, то дам знать.

– Ладно… Соф.

– М?

– Возвращайся. Тяжело на тебя такую забитую смотреть.

Она слабо улыбнулась, хлестнула лошадь и поскакала к повороту. А я остался наедине со своими мыслями и догадками, откуда она знает столько всего и так спокойно говорит о том, что Раф обратится в жуткую тварь завтра ночью.

На следующий вечер я названивал Гранде и Софит. Мне пришла мысль связать Рафа и закрыть где-нибудь, пусть он перебесится, а потом превратится обратно и мы затащим его в дом. Правда, будет тяжко волочить его тушу, ну да ладно, зато он никого не убьёт и сам не получит. Наконец, после пятого раза, мне ответила Флейм.

– Чего так долго? – нетерпеливо выпалил я.

– Сэм, ты не вовремя, – раздался грохот и крик. – Рафи, милый, не надо!

– Что у вас творится?!

– Ничего хорошего… ах, дорогой, не трогай, разобьёшь… боже, эти бокалы родителям на свадьбу подарили!

– Он уже одичал?

– Не совсем… Рафи, нет! Порезался? Сладенький, любименький, давай ранку обработаем?

– Я сейчас приеду.

– Ну попробуй, – сдалась она. – Солнышко, зайчик, не злись, сейчас будет не больно. Ох, иди ко мне, мой маленький мальчик, Софа рядом.

Она отключилась. Я же выскочил из дома, запрыгнул на коня и помчался к дому детектива. Что там с ними? Что с Софой? Фак, а если он её загрызёт?! Когда я приехал, я подбежал к двери и застучался. Она распахнулась и меня рывком втащила рыжая, закрывшись изнутри. Выглядела она измотанной, лохматая, на взводе и в потрёпанной одежде со вчерашним платком. На втором этаже слышался грохот и мат.

– Что тут происходит?

– Рафи поплохело и он случайно облился горячим чаем, рассердился и… и вот. Не скажешь, сколько времени? Он разбил часы.

– Восемь вечера.

– СОФА!!! – раздалось грозным басом. – СОФИЯ!!!

– Д-да, моё сладенькое солнышко? – нервно улыбнулась Софит.

– Иди… сюда… иди ко мне…

Она пошла к лестнице, а я следом. Тут к нам выскочил Раф. Весь лохматый, с щетиной, в измятой грязной рубахе расстёгнутой на несколько пуговиц в области живота, порванных джинсах, с бешенными глазами. Я аж испугался от неожиданности. Рафаил нахмурился, увидев меня.

– Пошёл вон!

– Дорогой, любимый, всё хорошо, Сэм просто зашёл тебя проведать, – заговорила Софа, слегка вытягивая руки, как бы прося его не бросаться. – Он же волнуется за тебя, мой пухленький. Не волнуйся, всё в порядке.

– Брысь!!! – рявкнул он, перескочив через четыре ступеньки и отведя за себя Флейм, скаля зубы. Я видел, что у него стали очень большие клыки, и вообще все его зубы просто блестели. Как у того оборотня, что его укусил. – Сгинул из моего дома!

– Это её дом, – я кивнул в сторону Софы.

– Иди сюда! – он замахнулся.

– Рафи! – Флейм взвизгнула, повисла на его руке и обняла за большой круглый живот. – Милый, сладенький, розанчик, спокойнее! Пирожочек, не нервничай, ну прошу тебя, пожалуйста. Зайчик, кексик, волчонок, ну иди ко мне.

Она стала целовать его. Тот вроде слегка унялся, но продолжал враждебно на меня смотреть. Через несколько минут он пошатнулся и опёрся рукой на стену.

– Рафи?

– Что с тобой? – спросил я.

– Плечо… ргх, ай!

Он сполз на пол и лёг на лестнице. Софа взволнованно опустилась, расстегнула рубаху полностью и приспустила на левом плече. След от укуса сильно покраснел и опух. Рафаил часто дышал и стонал от боли. Я не знал, что делать, и от этого слегка паниковал. Софа села рядом и положила голову Рафа себе на колени. Поцеловала в лоб, поглаживая по лбу, и взяла за солидное, знатно выпирающее даже лёжа пузцо, и обняла, целуя в пухлую щёку.

– Дыши, дорогой, – ласково заговорила она, лаская его брюхо и плечо. – Спокойнее, дыши и не нервничай. Я здесь, тебе ничего не угрожает, всё хорошо, мой пончик. Я рядом, сладенький. Я с тобой.

– Софа… ргх… Софа… – хрипел и стонал брюнет, сбивчиво дыша и накрывая её руку на своём животе.

– Что, миленький?

– Я… мне… твой запах…

– Чшш, – она поцеловала его пылавшее плечо. – Я тут, глажу твой животик, я никуда не денусь, веришь мне?

– Мгм, – он повернул голову, улёгшись щекой на её левом бедре и слегка потёрся об него. – Горячо…

– Потерпи чуточку, сладенький, совсем скоро станет полегче.

Он вздохнул и закрыл глаза. Задремал. Софит сидела и ласкала его, бережно обнимая. Подняла на меня глаза.

– Осталось четыре часа. В полночь он начнёт превращаться.

– Ты не боишься, что он может тебя убить?

– Не убьёт, – негромко сказала она, проходясь по волосам парня ладонью.

– Почему? И ещё, о каком запахе он говорил?

Софит поджала край губ.

– Я говорила, что у него обострилось обоняние. Он хорошо чувствует мой запах, об этом он сказал.

– Ладно, фиг с запахом, с Рафом что сейчас делать? Не оставлять же его превращаться в жуткую херь прямо в доме.

– Да, он всё тут перебьёт, – она погладила его пузо. – Скорее всего он будет довольно крупным и неповоротливым, пока не привыкнет к новым габаритам.

– Не особо новым с его-то комплекцией, – съязвил я. Она осуждающе посмотрела на меня. – Ладно, хорошо, новым.

– Нужно отвезти его подальше от города, чтобы он никому не навредил. Помоги его поднять, только укус не трогай, он сильно болит.

Софит аккуратно взяла Рафа, сцепив руки на груди, а я встал над ним и начал поднимать. В итоге эту тушу мы еле-еле дотащили до двери и прислонили к стене. Как же мне сейчас хотелось подсказать ему, что пора бы прекращать перекусывать пончиками и обедать чизбургерами. Флейм бережно поцеловала шерифа и сбегала наверх. Вернулась она с небольшим рюкзаком, в котором была одежда и обувь.

– Это зачем? – не понял я.

– Одежда изорвётся, когда он превратится, не идти же ему потом голым домой.

– А… ну да, логично.

– Я сейчас вернусь, посиди тут с ним.

Она выбежала на улицу. Вернулась она через минут десять верхом на породистом и массивном чёрном коне. Как же сейчас не хватало машины.

– Погоди, он вас двоих выдержит? – напрягся я.

– Он сильный, сможет, – Флейм спрыгнула на землю. – Теперь самое сложное.

Да, затащить Рафаила на спину бедного коня. Мы подтащили его к животному, потом, пока я его придерживал и едва не крыл матом за то, что он такой толстый и тяжёлый, Софа села на коня и, сцепив руки на груди парня, потянула сажать перед собой. Я надеялся, что мы уложим его поперёк, но тогда пузатый шериф просто съедет и придётся снова с муками его поднимать. Поэтому мы с ней всё-таки подняли Рафа на коня. Он воистину оказался довольно сильным, ибо выдерживал две с половиной сотни веса на своей спине. Софа полулёжа устроила Рафаила, он откидывался ей на грудь, девушка придерживала его с полных боков, держась за уздечку. Затем на свою лошадь запрыгнул я, и мы поскакали в сторону леса, за который уже опустилось солнце и из которого приходила ночная мгла.

====== Полнолуние ======

Мы приехали на небольшую полянку, где снова с болью возились с жирной тушей Рафа. Я потом обругаю себя за то, что в таких грубых формулировках думал о друге, но сейчас у меня просто болела спина и отваливались руки от поднятий ста сорока пяти килограммов с непривычки. Софит положила голову Гранде на свои колени и ласково взяла за щёки.

– Что теперь? – спросил я, ложась на траву и выдыхая от облегчения, что больше пузатого шерифа таскать не придётся.

– Будем ждать. А, и ещё кое-что… у меня к тебе просьба.

– Я его больше не понесу!

– Нет, другая. – Софа потянулась к рюкзаку, покопалась там и вынула небольшой чёрный ствол. Протянула мне.

– Ты… чтобы я его… – растерялся я.

– Нет! Нет, не его конечно! дурак блин, стала бы я просить стрелять в собственного парня?

– Ладно, пардон, что я подумал о самом очевидном.

– Сэм, ты… – она осеклась и вздохнула. Всунула мне в руку пистолет. – Там серебряные пули. За Рафи я ручаюсь, он тебя и меня не тронет, я хотела просить не о нём. Пожалуйста, если явится укусивший его оборотень, стреляй в него, но целься получше.

– Конечно, хорошо, – я взял оружие двумя руками и проверил количество пуль. Их не очень много, нужно постараться не промазать.

– Спасибо, Сэм, – облегчённо вздохнула рыжая, поглаживая пузцо шерифа. Поцеловала его щёку. – Какой же ты горячий, сладенький.

Я из любопытства взял его руку. У него был дикий жар.

– Никогда не думал, что человек может быть настолько горячим, – отметил я.

– Он уже не человек. Перед первыми превращениями всегда подскакивает температура.

– Я больше не могу, откуда ты всё это знаешь? Каким образом?

Софит вздохнула, взяв руку Рафи и поглаживая её.

– Только ему не рассказывай, я сама потом скажу.

– Хорошо, – напрягся я.

– Я знаю, потому что… потому что… та омега, которая вас спасла, и из-за которой Рафи может снова пострадать… это я.

– Ч… чт… что? – опешил я.

– Я оборотень.

В голове всё связывалось воедино. И тот раз, когда она ходила с перевязанной рукой, а ночью оборотня подстрелили в эту же лапу, и её вид, когда она прибежала к Рафу в больницу прихрамывая и в мешковатом свитере, ведь той ночью её потрепали и она прятала раны, и отмазки, чтобы не брать в руки серебряные пули.

– Ты… ты убила их…

– Нет! Сэм, это не я. Ты ведь спрашивал, помнишь?

Я стал вспоминать.

– А… но почему живность? За что?

– Это голод. Оборотням нужно человеческое мясо, но если такого рядом нет, приходится есть лесную живность. Я долго охотилась в лесу, вскоре зверьё сбежало, тогда я полтора года никого не трогала и потом сорвалась. Я убила корову. Съесть её полностью до утра я не успела, но я была голодная, поэтому я вырыла себе нору. Про неё писали в материалах, что ты читал. Туда я стаскивала убитых свиней, кур, коз и остальную добычу. Но людей я не трогала, Сэм.

– Погоди, теперь другое, как ты стала оборотнем? Тебя укусил тот бета?

Она грустно улыбнулась.

– Я была маленькой. В десять лет в мою комнату через окно ворвался, как мне показалось, волк. Он впился в меня зубами и стал душить лапой, когда я закричала. Папа выстрелил в него, видимо, он подозревал об оборотне, и похоже пули содержали серебро. Волк взвизгнул и убежал, а я стала меняться. Я чувствовала, что стала лучше слышать запахи и звуки, я стала сильнее – несколько раз ручки и точилки ломала. В следующее полнолуние след укуса нестерпимо болел, было очень тяжело дышать. Родителей тогда не было дома, мама с папой уехали в роддом, а меня оставили с няней. В 17 лет ей было не до меня, она ушла гулять, велев мне не выходить из дома. На утро я проснулась в лесу. Я была в чужой крови, рядом со мной валялись человеческие кости. Я сильно испугалась, прибежала домой и стала смывать с себя остатки преступления. Няня отсыпалась с бодуна и не слышала меня. Я пообещала себе не рассказывать об этом никому. Отец подозревал, что меня мог заразить оборотень, и понимал, что если в полнолуние я попробую человеческую плоть, то проклятие станет необратимым. Я соврала ему тогда. Он до сих пор считает, что я обычный человек и что я удержалась. Я научилась контролировать себя насколько это возможно. Годы шли, и когда объявился бета, я сильно перепугалась. На охоте я слышала его, но старалась с ним не пересекаться. Потом Рафаил довёл отца до инфаркта, и на нём я срывала и страх, и всю подавленную злость, чтобы ночью не убить никого. Но недавно я стала замечать, что злость за убитых на нём срывают все. Мне стало стыдно. Он старался, он не спал сутками, он терпел нападки и обвинения. Разве у меня, убийцы, есть право орать на человека, который старается всех защитить от такого же, как я? Мне стало его жаль, а потом… я не заметила, как к нему привязалась и полюбила. И той ночью, когда вас чуть не убили, я ощутила такой дикий ужас… в здравом уме я вряд ли бы стала бросаться на бету, учитывая, что человека я ела пятнадцать лет назад.

– П… погоди, какая тут связь?

– Если оборотень не есть человеческое мясо, его сила уменьшается. А если ест, возрастает до определённого уровня. Если б я так жрала людей, я бы Рафи в одну руку на лошадь посадила.

– И какая же у тебя грузоподъёмность?

– Ну, сотню я поднять смогу, возможно даже чуть больше, но явно не что-то тяжелее Рафи. Как-то так.

– Хорошо, теперь другое. Если ты всё знала с самого начала, то почему не рассказывала в участке?

– Я и не знала. Я без понятия, как выглядит этот бета в теле человека, мне вообще кажется, что он живёт не в нашем городе. Я никогда не слышала его запах днём. Мне как и всем было важно остановить убийства.

– Я блин теперь не знаю, как мне к этому относиться.

– Никак. Ты просто теперь знаешь, что рыжая тварь в ту ночь была я, и всё. Ну и то, что если на нас нападут, долго защищаться я не смогу.

– Стой, ещё вопрос. Когда я тебя трогал той ночью, я перестал чувствовать боль. Что это было?

– Оборотни могут забирать чужую боль, прикоснувшись к человеку. Я делала в этот момент так с Рафи, и заодно помогла тебе.

– Теперь ясно, почему он так к тебе жался сейчас.

– Конечно, ему же больно.

Раф начал ёрзать и пыхтеть. Софа наклонилась к нему, массируя живот и ласково целуя. Я понимаю, она его очень любит, да и он её тоже, но сука как же мне хотелось пошутить про то, что от массажа брюхо меньше не станет.

– Сладенький? Рафи, мой пончик, тише, – он порыкивал. От поглаживаний своего пуза и головы он как-то подуспокоился и стал сопеть, двигаясь и просыпаясь. Он слабо открыл глаза. Софа нежно ему улыбнулась, убирая со лба прядь чёрных волос. Фак, какие они милые. – Мой любимый, как ты себя чувствуешь?

– Херово, – простонал он, накрыв её руку на животе. – Ргх, как мне плохо…

– Как именно плохо? Больно, тошнит, жарко…

– Всё это, и ещё тяжело дышать и во всём теле такое… – он зарычал и приподнялся на четвереньки. Взялся за лоб. – Рррф… фак… фак!

– Отойди подальше, – шикнула мне рыжая, подползая к парню и приобняв его за висящее над землёй чрево и бок. Я сел в кустах, рядом с которыми мы оставили лошадей. Софит поцеловала пухлую и покрасневшую щёку Рафа и стала ласкать. – Дыши глубже, любимый, полегче будет. Давай, дышим, мой хороший.

Вдалеке раздался бой часов. Рафаил рухнул на землю и, хватаясь за голову и плечо стал стонать рычать. Затем он сел на коленях и запрокинул голову. На тёмном звёздном небе засияла золотая луна, окруженная ореолом света. Раф часто с болью дышал, и в следующий миг мне по ушам ударил оглушительный вой. Брюнет начал меняться. Его тело стало увеличиваться и обрастать шерстью, лицо вытягивалось в волчью морду, и через несколько секунд, полных его болезненного воя он предстал в облике оборотня. Он был крупным, метра под три, его тело было довольно мускулистым, но видимо лишнего жирка всё-таки хватало, чтобы даже в таком виде у него было округлое пузико. Выглядел он как обросший иссиня-чёрной шерстью подрастолстевший качок. Глаза у него были золотыми. Омега. Раф шатался и неловко топтался на месте, рассматривая себя и свои когтистые руки-лапы. Затем он встряхнул головой и снова завыл, смотря на золотую луну. А потом он заметил Софу. И рыча, он встал на четвереньки и медленно пошёл к ней. Та немного развела руки в стороны. Её тело тоже начало меняться, стало больше, и вот она стоит в виде самки оборотня. Она была меньше Рафа, но при желании, мне кажется, вполне могла бы повалить его на землю. Я заметил, что телосложением они тоже различаются, у Софит не такое мощное тело, оно скорее гибкое и с мягкими чертами. Рафаил остановился перед ней и стал принюхиваться. Рыжая неспеша подошла к нему и прошлась под его шеей, а потом расположилась под ним, упираясь макушкой ему в подбородок, поджав ушки к голове. Смею предположить, что так она к нему ластилась. Раф куснул её за ухо, подмял под себя и улёгся на неё, положив свои лапы на её. Софит выглянула из-под его головы и лизнула. Тот порычал и улёгся на её макушку. Тут подо мной треснула ветка, и оборотень резко поднял голову, водя ушами и принюхиваясь. И он увидел меня. Он хищно зарычал и помчался в мою сторону, как его схватила за хвост Софит и заскулила. Полагаю, так она ему говорила своё: «Рафи, сладенький, милый, успокойся!». Затем она перепрыгнула чёрного волка и встала передо мной, останавливая его лапами. Мне же она показала на коней. Пора валить? Вдруг раздался новый рык и треск. В следующий миг из-за деревьев на поляну выскочил бурый оборотень с зелёными глазами. Бета. Он зарычал, оскалив зубы и обнажив когти. Я сглотнул и сжал рукой пистолет. Рафаил повернулся и увидел бету. Оскалился и ощетинил шерсть. Они были примерно одного размера, мне кажется, если бы у Рафа было больше опыта нахождения в теле оборотня, он бы вполне мог дать леща этому ублюдку. Бурый рычал и шёл в сторону Софы. Та шипела и скулила, прижав к голове уши и отступая назад. Рафаил подошёл и заступил за неё лапой, скалясь. Я конечно люблю смотреть передачи про диких животных, но вживую находиться рядом с ними как-то жутковато. Софит с тихим скулением приподняла голову, и закрыла шею Рафа собой. О, это я видел, так волчицы защищают своих самцов. Брюнет агрессивно рычал на бету, сильнее подминая под себя рыжую. Та продолжала тихо поскуливать, прижимаясь к Гранде. Бурый оборотень продолжал медленно приближаться. В следующий миг он очень быстро прыгнул и повалил Рафа на спину, вгрызаясь ему в глотку. Тот взвизгнул и вогнал когти ему в бок. Софа же запрыгнула на спину беты и сильно укусила его простреленное серебром ухо. Он взвыл, но Рафи отпускать и не думал. Я направил на него дуло и сглотнул. Лишь бы не в ребят, лишь бы не в ребят! Я спустил курок. В следующий миг бета пронзительно завыл, поджав к себе правую лапу. Увидел меня. Саданув когтями по горлу Рафаила, он помчался в мою сторону. Я начал стрелять, эта сука либо перепрыгивала, либо уклонялась от пуль. Бета добежал до меня и так ударил по боку, что я метра четыре пролетел и ударился о дуб. Во рту воцарился вкус железа. Кровь. Я стал пытаться откашлять её и отдышаться, как тут эта гнида прижала меня к земле и раскрыла пасть. И тут меня прямо из-под её лап кто-то вырвал и прижал к себе. По рыжей шерсти я распознал Софит. Оборотень с раздражённым рычанием ударил её лапой по морде, расцарапав до крови и чуть не вырвав глаз. В следующий миг его сшиб на землю разъярённый Рафаил, кусая и царапая шею, грудь и живот. Я чувствовал, как боль исчезает. Софа прислонила меня к дереву, а сама стала тереть морду. Видимо, глаз всё-таки задели. Пока она приходила в себя, я наблюдал за дракой двух волков. Они перекатывались, остервенело стараясь убить друг друга, сцеплялись и рычали. Видимо, рана серебром всё-таки сильно болела, потому что бета старался не пользоваться простреленной лапой, ввиду чего начал проигрывать агрессивно настроенному Гранде. Прошипев, он зачерпнул ладонью горсть земли и кинул её в глаза брюнета. Тот рыкнул и стал тереть их, а бета стремительно сбежал. Софит подошла к Рафу и стала ластиться. Тот уже избавился от почвы в глазах и мог нормально видеть. Он был уложен на лопатки, и рыжая принялась вылизывать его окровавленный округлый животик, шею, ухо и верх внутренней стороны бедра. Закончив, она легла на его пузико и поскулила. Раф вздохнул и, приподнявшись, лизнул её в нос. Потом он встал на четвереньки и взялся лапой за живот. Софит лизнула его в пузико. Рафаил встал на две лапы и стал прислушиваться. Хищно рыкнул и помчался куда-то в чащу леса, невзирая на рык Софы. Она подскочила ко мне, усадила на лошадь и мотнула головой в сторону дороги, а сама побежала за Рафаилом, вот так бессловесно веля мне возвращаться.

====== Утро ======

От лица Рафаила

Яркий свет бил по глазам, голова болела от переизбытка разных запахов и звуков. Я проснулся и обнаружил себя валявшимся поперёк кровати. Держась за лоб, я начал вставать. Я голый? Так, стоп, что вчера было? Я начал вспоминать, попутно накидывая халат, и ощутил дикое чувство вины. Я точно помню, что натворил что-то очень плохое по отношению к Софе, но не могу вспомнить, что именно. Весь этот месяц я ужасно вёл себя, я это осознавал, но остановиться не получалось. Я вышел из спальни и учуял сладкий и возбуждающий запах феромонов Флейм. Мотнул головой. Запах тоже связан с воспоминаниями, часть из которых никак не хотят всплывать. Но сейчас я вроде вполне нормально соображаю и контролирую себя, наконец-то извиниться смогу.

– Софа? – позвал я, идя по коридору. – Софочка, дорогая, ты дома?

Я услышал движение на кухне. Спустился на первый этаж и обнаружил девушку там. Она стояла в наушниках и жарила блины. Я тихонько подошёл к ней и аккуратно взял за руку, дабы не напугать. Софа повернулась ко мне, вынула наушники.

– Рафи? Сладенький, доброе утро, кушать хочешь?

– Немного. Софа, – я поднёс к себе её руку, – я хотел… извини… я почти не помню, что я делал, но я точно тебя обидел, прости меня пожалуйста, я не специально. Ты не поверишь, но это как будто был не я, и…

Она остановила меня, притянув к себе и поцеловав, а свободной рукой лаская мне живот. Господи, как же хорошо, как я обожаю, когда она так делает. Софа отпрянула и прижалась ко мне. Она улыбалась.

– Поверю, мой сладенький. Мой любимый сахарный пухленький мальчик, мой пончик с шоколадной глазурью, мой розанчик, пирожочек, как же я тебя люблю.

– Ты… я… я что-то пропустил? – растерялся я, смущаясь столь милых эпитетов. Мне очень нравится, когда она меня так ласкает, но от неожиданности я даже покраснел.

– Пропустил, – она сильно поцеловала мою щёку. Её глаза блестели от слёз.

– Софочка, сладенькая, ты чего? Не нужно плакать, всё же хорошо. Или нет? дорогая, – я взял её под руки, – скажи, что я сделал? Я точно помню, что тебе было плохо из-за меня, но не помню, что я натворил. Пожалуйста, булочка, что я сделал?

Она поджала край губ. Потом она усадила меня на диван и взяла мой живот, начиная его поглаживать и массировать, запустив руки под халат. Боже, моя милая, не останавливайся! Я придвинулся ближе, отдавая себя в руки своей пышечки. Софа поцеловала меня в подбородок, и легла головой на моё плечо.

– Только помни пожалуйста, что я не злюсь и не виню тебя.

– Хорошо, – напрягся я. Я явно достаточно херни натворил.

– Чшш, не нервничай, – она нежно похлопала моё пузо. – Расслабь животик, всё нормально. Я очень тебя люблю, розанчик.

– Чем больше ты оттягиваешь, тем сложнее мне расслабиться, – сказал я нервно.

– Мой волнительный пирожочек, – Софа ещё раз меня поцеловала, без остановки массируя мне живот. Именно ради таких моментов я и не захочу худеть. – Видишь ли, сладенький, ты и сам заметил, что стал лучше слышать и различать запахи, правда? – я кивнул, выпячивая пузо к её ладоням. – Мой хороший. Месяц назад, когда тебя укусил тот оборотень, он передал тебе своё проклятие… он заразил тебя.

– Ч… а? – растерялся я.

– Только не волнуйся, мой сахарный. Полнолуние приближалось, способности оборотня в тебе росли, как и инстинкты и агрессия. Ты чувствовал мой запах и… ну в общем… – Софа оттянула от шеи красный платок. Там было три больших засоса. Это… это я оставил? – Тебя слишком привлекали феромоны и ты… Ты меня…

– Я тебя насиловал?!

Она опустила глаза. Я же в шоке таращился на неё, и тут в голове резко вспыхнули все воспоминания. Я орал на неё, я домогался, а она всё звала меня «Рафи, милый», «Рафи, сладенький», и слова плохого не говорила. К горлу подступил комок, в груди что-то кольнуло. Я её даже не спрашивал, я просто драл её как суку кобель, а она молчала и терпела. Мои руки стало потряхивать. Что я за выродок… что я натворил…

– Прости, – я опустился перед ней на колени и взял за руки. – Прости меня, слышишь? Я не хотел… господи, София, прости, умоляю! Я не… т-ты же такая нежная, ласковая, хрупкая…

– Вставай, – по её щеке скатилась слеза. – Вставай, не извиняйся, ты не хотел, я знаю.

– Не встану! – я прижал к себе её колени и начал целовать. – Софа, Софочка, почему ты никому в участке не сказала? Почему ты мне по шее не дала? Почему ты продолжала меня терпеть и улыбаться?

– Вставай, милый…

– Не зови меня так! Я с тобой как мразь себя вёл, почему ты продолжаешь быть со мной ласковой?! – навзрыд истерил я. Мне казалось, я сейчас заплачу от удушающего чувства вины и злости на себя. – Я же… в твоём же доме… на твоей кровати…

– Поднимайся, – она обняла меня, гладя по волосам. – У меня был выбор, либо это сделаешь ты, либо он. И уж лучше я потерпела бы тебя, зная, что ты придёшь в себя и всё будет нормально, чем меня бы выебал чужой оборотень, и ебал бы ещё очень долго.

– О ч-чём ты? – я шмыгнул носом.

– Ты ведь понял, что ты стал оборотнем, да?

– Д-допустим.

– Чувствуешь от меня запах?

– Очень хорошо, – всхлипнул я, льня к её колену.

– Это запах омеги, у которой течка. Он тоже это чувствует. И тоже хочет меня…

– Стой. Какой омеги?

– Ты понял, что ты превратился в оборотня, но не понял, что я такая же? – она бережно улыбнулась и вытерла мои слёзы.

Я сглотнул и снова всхлипнул.

– Тот, второй… Сэм говорил, что в лесу появился второй, который меня спас… это была ты?

– Я.

– И я тебя за это… господи… господи, что я наделал…

– Я самка, приходится терпеть.

– Ну да, конечно! Если бы тебя изнасиловал тот ублюдок, то это был бы пиздец, а так это сделал я, поэтому всё нормально, так что ли получается?! – она поджала губы, гладя меня по рукам. – Софа, милая, умоляю, прости… да о чём я, какое мне прощение? Ты мне жизнь спасла, ты обо мне заботилась и любила, а я в благодарность насиловал тебя месяц в твоём же доме!

– Не месяц, а две недели, – неловко подметила она.

– Ты смеёшься? Смейся, правильно делаешь… – я зарыдал, прижимая к себе колени несчастной девушки. – Скажи об этом в участке… пусть меня посадят. Или нет, пусть меня застрелят. Ударь меня, Софа. Избей меня, убей меня, как меня земля носит?! Какая же я мразь… я выродок, подонок, моральный урод, скотина…

– Рафи, – она тихонько взяла моё лицо в руки, вытирая слёзы со щёк. – Рафаил, милый, хватит. Послушай меня. В тебе говорили инстинкты и злость, ты не мог по-другому, и из-за того, что тебя укусили во время брачного сезона, гормоны и агрессия в тебе шарашили раз в тридцать сильнее. А тут рядом девушка, омега, у которой течка. Я прекрасно понимаю, что в здравом уме ты не стал бы меня трогать без моего согласия, но ты обращался в этот момент. Это был не ты, это были инстинкты. Сейчас ты прежний, адекватный, я не злюсь на тебя. Я прощаю тебя. Ты не хотел, я верю тебе. Успокойся пожалуйста.

Я упал лбом ей на колени. Наверное она права. А наверное, я пытаюсь себя оправдать.

– Я люблю тебя, Рафи, – она гладила меня по голове.

Святая женщина. По-настоящему святая. Я сглотнул горечь и поднял на неё глаза.

– Я найду самого лучшего психотерапевта для тебя, обещаю. Я… я всё для тебя сделаю, лишь бы травмы не осталось…