Текст книги "Здесь гуляет смерть (СИ)"

Автор книги: Astery

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Сука, ну почему?! – простонал я, видя разбитый напрочь при падении телефон. – Ёб твою налево!

Оборотень лизнул рану Рафаила и выпрыгнул из оврага. Затем вернулся, принеся несколько телефонов. Видимо, вытащил их из одежд убитых. Он вывалил передо мной четыре штуки и улёгся рядом с шерифом, прижимая лапу к его плечу и животу, стараясь остановить кровь. Я стал проверять, работают ли гаджеты. Последний был цел. Я позвонил в участок, и мне обещали быть через полчаса вместе со скорой. Оборотень слегка двигал влажным носом, дыша и изредка полизывая раны шерифа. Я сидел рядом и рассматривал его. Судя по записям в архиве, это он рвал животных и это его видели ночами.

– Зачем ты нам помог? – спросил я. Сам не знаю, для чего.

Он только посмотрел на меня, вздохнул и вновь вернул своё внимание к Рафу, держа его окровавленный живот. Поскулил. Мне захотелось потрогать его густую шерсть. Я несмело потянул руку. Оборотень заметил это и подставил макушку под мою ладонь. Он очень мягкий, гладкий и горячий. Уши были похожи на собачьи, такие же податливые и тискательные. Я невольно ухмыльнулся и потрепал его по ушам.

– Зачем ты убивал людей?

Оборотень помотал головой.

– Это не ты?

Кивок.

– Это тот, которого я ранил и который тебя погрыз?

Кивок.

– Но ты ведь тоже убивал. Или ты ел только животных? – он активно закивал, словно радуясь тому, что я это сказал. – Ну молодец, а тебя не смущает, что ты людей без еды оставил?

Он вздохнул и положил голову Рафу на здоровое плечо, обнимая лапами. Я его пристыдил? Видимо да.

Через полчаса были слышны сирены, а ещё позже голоса людей. Я включил фонарик на телефоне и поднял руку, пытаясь облегчить поиски себя и остальных. Оборотень аккуратно положил Рафаила на траву, лизнув живот и встал на четыре лапы. А затем, увидев неподалёку свет фонарей, стремительно выпрыгнул из оврага и скрылся где-то в глубине леса. Нас нашли и потащили к выходу из леса, Рафа на каталках погрузили в машину скорой, мне помогли забраться, на второй машине везли сынка мэра и Джона. В больнице шерифа куда-то спешно увезли, а мне сказали, что я отделался ушибом, и что перелома нет. Я вспомнил странную вещь, когда тот оборотень дал себя потрогать, я напрочь забыл о боли, она исчезла. Мне перевязали ногу и дали обезболивающее. Джету обработали порезы, и придя в себя он стал всем доказывать, что нас защищал второй оборотень, в частности его, потому что он сын мэра. Ну, это вкратце. Джон ударился слишком уж сильно и никак не хотел просыпаться. Я спросил, что с Рафаилом. Врач ответил мне, что у него сильный укус, прокушено плечо и ключица и глубокие раны, повреждена диафрагма, сломано ребро, задет пищевод, вообще он чудом не умер. Его обкололи препаратами, сделали операцию, извлекли из раны отломанную часть когтя, и сказали, что вскоре он должен очнуться. У меня отлегло от сердца, когда я узнал, что он жив. И стало не по себе, когда я осознал, что Рафа укусил оборотень.

====== Изменения ======

От лица Софии, два часа спустя

Рафи спал, его большой животик поднимался и опускался. Я поглаживала солидное пузо своего шефа. Мой дорогой Рафаил. Такой большой, крупный, сильный и тяжёлый, но при этом такой мягкий, ласковый и понимающий. Очень толстый, ленивенький, изнеженный и любящий покушать. Типичный представитель корупированного шефа, только это не так. Он заедал волнение и запивал проблемы. Мой любимый, дорогой, я рядышком, проснись. Пожалуйста, сладенький. Рафи заёрзал и открыл глаза.

– Наконец-то, – выдохнула я, наклоняясь к нему и целуя мягкую пухленькую щёчку. – Как ты себя чувствуешь, сладенький? – я взяла его за руку и стала гладить по ней.

– Софа? Стой, где я? – он слабо погладил мою кисть.

– В больнице, дорогой. Не помнишь, что случилось?

– Смутно, – он закрыл глаза и вздохнул. Поморщился. – Сссс, живот.

– Мой бедный, – я приобняла второй рукой его брюшко и стала его тихонечко ласкать.

– Ммф… ох… Софа?

– Да, милый?

– Глупо наверное, но я скажу. Когда ты меня трогаешь, боль уходит.

Я умилительно улыбнулась, продолжая ласкать большой животик.

– Вот и хорошо, что уходит. Так что ты помнишь?

Рафаил поднёс мою руку к себе и нежно поцеловал, а затем прильнул к ней щекой, задумчиво на меня смотря.

– Мы сидели и ждали, а потом пришло оно. Ты меня за полоумного примешь, но это всё чистая правда. Это существо не было похоже ни на медведя, ни на волка тем более. Это скорее будто помесь их обоих и человека. Мы стреляли. Оно убило их… погоди, сколько выживших в больнице?

– Пять. Ты, Джон, Сэм, Джет и Крис, его нашли еле живым без одной почки.

– Пять?! Стой, а остальные?

Я поджала край губ. Не хочу говорить. Не могу. Рафаил свёл бровки и нервно задышал.

– Нет… я же говорил… господи…

– Чш-чш-чш, – я наклонилась и тихонько обняла его. – Сладенький, миленький, не нервничай пожалуйста, тебе нельзя.

– Это я виноват, Софа! Я убийца!

– Ничего подобного. Рафи, дорогой, давай мы с тобой вдохнём, выдохнем, и успокоимся? Ты не виноват. Их потащил Джет, их убило то существо, ты сам пострадал. Пожалуйста, слышишь, пожалуйста, не волнуйся и не вини себя. Хотя бы ради меня.

Рафи вздохнул и слабо кивнул.

– Хорошо, дорогая.

– Спасибо, – я поцеловала его щёчку. Погладила животик. – Что ещё ты помнишь? Что оно сделало с тобой?

– Сейчас, – он сосредоточенно смотрел мне на шею, на которую был повязан платок. – Оно бросилось на нас с Сэмом, Джетом и Джоном. Пока оно бежало, я прострелил ему ухо.

– Мой герой.

– Спасибо. Оно разозлилось, раскидало парней и сильно меня укусило и ранило, у меня потемнело в глазах, потом я помню удар, а потом только боль и темнота… Софа? – я таращилась на него огромными глазами. Укусил. Моего Рафи. Моего милого, сладенького, мягкого и доброго укусил оборотень. Нет… боже мой… – София?

– К… куда он укусил?

– Секунду, – Рафи поёрзал и приспустил с себя одеяло. На плече и ключице красовались следы от укуса. Меня стало трясти от этой картины. Брюнет заметил мои эмоции, поднял одеяло и положил ладошку мне на щёку. – Софочка, сладенькая, булочка, не переживай так, со мной всё хорошо. Я прекрасно себя чувствую, правда, мне даже не больно.

Я потерянно кивала, таращась на подушку. Мой любимый, дорогой, что с тобой теперь станет… это я виновата… я тебя не спасла… конечно ты прекрасно себя чувствуешь, ты по-другому и не сможешь ближайшее время. Глаза заслезились. Я улеглась на его койку и обняла, пряча лицо в его здоровом плече и еле держась, чтобы не разрыдаться. Рафаил обнял меня и стал гладить по голове.

– Милая, ты чего? – вопрошал шериф. Я случайно всхлипнула. – Ох, Софочка, моя любимая девочка, зачем ты плачешь? Зря я тебе показал… пышечка, ну же, всё чудесно, я жив-здоров, я в порядке, я вернулся, почему ты плачешь?

Потому что боюсь за тебя. Потому что мне больно за тебя. Потому что я тебя люблю.

– Ты чуть не умер, – провыла я дебильную ложь.

Он невольно посмеялся.

– Но не умер ведь. Моя ты маленькая, пожалуйста, не переживай так. Совсем скоро я выйду из больницы, и мы с тобой пойдём гулять, куда ты захочешь.

– Мгм, – шмыгнула я носом. Поздно плакать. Всё уже случилось. Я оплела его руку обеими своими. – Рафи, сладенький, давай ты ко мне переедешь?

– К тебе? – изумился он. – Ты уверена?

– Я хочу, чтобы ты был рядом. И так я смогу заботиться о тебе, пока ты окончательно не поправишься. Иначе я буду всё время переживать за тебя после этой ночи.

– Конечно, хорошо, – закивал шериф, лаская меня, – только не нервничай так. Как только меня выпишут, я сразу перееду к тебе. Только почему не ты ко мне?

– Потому что ты всё равно обещал мне с фермой помогать.

Он засмеялся ровным и переливистым смехом.

– Тогда вопросов больше нет.

– Мы будем вместе спать, – улыбнулась я, шмыгнув носом и вытирая щёки от слёз. – И просыпаться тоже. И ещё я буду готовить тебе кушать, а после работы мы будем сидеть вместе и смотреть кино, и ещё мы будем…

– Мы будем как настоящая семья, – закончил Рафи за меня и поцеловал в лоб. – Всё будет так, как ты представляешь. Знаешь, я сам хотел позвать тебя к себе, и было как-то, не знаю, неловко что ли. Всё-таки мы вместе не так много.

– Ничего, – я прильнула к нему и вздохнула. – Рафи.

– М?

– Хочешь секрет?

– Хочу. Какой секрет?

Я наклонилась над ним, положила ладонь на щёку и поцеловала горячие губы. Отпрянув, я заглянула в его красивые небесно-голубые глаза.

– Я тебя люблю. Очень сильно.

– И я очень люблю тебя, дорогая, – ласково улыбнулся Гранде.

– Я всегда буду на твоей стороне, – я взяла его за руку. – Я всегда поддержу тебя и выслушаю, любовь моя. Я всегда буду рядом и никогда не отвернусь.

Он слегка вскинул брови. Видимо, не ожидал от меня подобной речи с утра пораньше. Солнце осветило его палату, упав мне на волосы, делая их ещё более насыщенными рыжими. Обожаю такие моменты. Сэм как-то заметил, что в эти минуты мне как никогда подходит моя огненная фамилия.

– Можешь наклониться? – попросил брюнет.

Я наклонилась, и он сильно меня обнял. Я чувствовала исходящую от него трепетную благодарность и привязанность. Мой милый пухленький и сладкий мальчик.

– Ты самая лучшая на свете. – сказал он мне в макушку, гладя по спине и боку. – Я… мне так повезло с тобой, любимая.

– Мой розанчик, – прошептала я, обвив его шею руками и чмокая мягкий подбородок.

– Моя булочка.

Через четыре дня Рафи отпустили из больницы, поражаясь скорости его выздоровления. Через неделю кости срослись окончательно, а ещё через два дня исчезли шрамы от операций и ран. Остался только заживший след укуса. Убийства животных и людей прекратились, но это было временно. Оборотня, – теперь ни у кого не было сомнений, что это именно оборотень, – сильно ранили и он приходил в себя, так рассудили мои коллеги. На работе ходили сплетни про шерифа и меня. И что у меня зарплата выше, потому что я к нему клеюсь, и что я к нему не клеюсь, а что просто подкармливаю, от этого он такой отъевшийся, и куча подобного бреда. Рафи чаще стали говорить, что он хорошо выглядит. Он настороженно и с недоумением смотрел на тех, кто это говорил, и отвечал что-то невразумительное. Но он действительно выглядел неплохо. Здоровым, с румянцем, спина прямая, животик подтянут, он весь будто светился. Но Рафи изменился. Дома он ел очень много, куда больше чем раньше, он быстро раздражался, а в постели мне часто приходилось сдерживать визги и мольбы по типу: «милый, прошу тебя, не надо больше, мне больно». Не так давно он разругался с продавцом в магазине одежды так, что чуть не ударил бедного юношу, я едва успокоила его. Опять же, для успокоения я затащила его в примерочную, где нас никто не видел, и я опять жмурилась и закрывала рот рукой. Я не могу называть это насилием… я не хочу. Просто нужно потерпеть немного. Рафи не бил меня, даже руки не поднимал. Но порой он мог прикрикнуть так, что мне с лица волосы сдувало. Он не специально, я знаю. Ему нужно как меньше подавленного гнева и побольше положительных воспоминаний и эмоций. Потому я не орала в ответ и ничего не делала, я молча сносила всё, что происходило.

Этим утром мы завтракали яичницей с беконом в тишине. Рафи посмотрел на меня.

– Чего молчишь?

– Не знаю, – пожала я плечами. – О чём поговорим?

– Да хоть о чём-нибудь, завтрак в тишине как-то угнетает, – он укусил бекон. В последнее время он сильно налегает на мясо. – Ещё бекон есть?

– Да, я побольше жарила. Как знала, что попросишь, – немного улыбнулась я.

– К чему ты это? – насторожился Раф.

– Ни к чему.

– Ладно, допустим я забил.

– Милый, – я взяла его за руку. – Извини, я не так выразилась. Но я правда хотела, чтобы ты был сытым. Я не могу жить спокойно, зная, что ты голодный.

Он довольно ухмыльнулся.

– Хорошо, ты прощена. Не подашь ещё?

– Конечно, сладенький, – я пошла положить ему ещё бекона. – Рафи, милый.

– Чего? – отозвался он с набитым ртом.

– Я там один сериал нашла, вечером посмотрим? Я сделаю побольше куриных крылышек, возьмём попкорна и чипсов, и все выходные наши.

Он подумал, пока жевал.

– Гм. А что за сериал? Опять заунывная бесконечная хрень?

– Нет-нет, это про дикий запад.

– Ну давай. Но я скорее всего на работе задержусь, начнёшь без меня.

– Но мне хотелось с тобой, – негромко сказала я, неся ему бекон. – Мы так давно не смотрели ничего вместе.

– Что ты бубнишь? Я тебя не слышу.

– Ничего, – я поставила перед парнем тарелку. – Приятного аппетита.

Раф вздохнул и взял меня за запястье.

– Стой. Иди сюда, – я подошла к нему поближе. Он взял меня за подбородок, поглаживая по нему большим пальцем. – Чего ты такая унылая в последнее время? На тебя смотреть невозможно, ты вся убитая.

Сказала бы, да нельзя. Да и не смогу.

– Я сильно за тебя испугалась, когда вы на оборотня охотиться пошли, до сих пор видимо не отошла, – промямлила я. Лишь бы лжи не заподозрил.

– Глупенькая, – улыбнулся он и поцеловал меня. – Я здоров и я с тобой.

– Мгм, – кивнула я.

Рафи стал принюхиваться.

– Так, погоди… чем пахнет?

– А чем? – не поняла я.

– От тебя, – он закрыл глаза и продолжил звучно принюхиваться, спуская руки по моим плечам, по животу, и взяв за бока. Ухмыльнулся. – Странный запах, но приятный. Манящий.

– Ах… Рафи, не дави пожалуйста, сладенький, – я положила ладони на его руки, держащие меня. – Я не знаю, что это за запах.

– Феромоны, – прорычал он, распахнул глаза и похотливо уставился на меня, поднял одну руку и стал сильно мять мою грудь. – Ргх, почему я раньше не замечал, как ты аппетитно пахнешь, булочка?

– Нгх… Рафи, милый… – я взяла его запястье. – Ты слишком сильный… ай! Д-дорогой…

– Ты поправилась, – он развернул меня спиной к себе, упираясь вставшим членом мне в попу, и прижимая к себе за грудь и живот. – И мне это нравится.

Только не снова… только не с утра…

– Любимый, нам через полчаса на работу… ай! – он ущипнул меня за живот.

– Да плевать. Я шеф, отмажу, – он полез мне рукой между бёдер.

– Солнышко, пирожочек, п-пожалуйста не дави так… ах! Рафи!

– Сейчас зови меня папочка, – прорычал брюнет, прижав меня к себе и волоча к кровати.

Я не знаю, как я не закричала в процессе. Когда он подустал, а я успела обрадоваться, что всё закончилось и я могу передохнуть, Рафаил вдруг развернул меня и уложил на живот. По щекам катились слёзы от боли, я сжимала простыни и одеяла, пряча лицо в подушке. Было больно физически и душевно. Ещё немного осталось. Ещё три дня, и всё. Кровать надрывно скрипела, брюнет рычал, разгоняясь, а я тихо плакала. Когда уже наконец вернётся мой Рафи? Мой милый, добрый Рафи. Ласковый и нежный, любящий и заботливый.

Не знаю, сколько времени прошло, я не могла повернуть голову к телефону, иначе Рафаил увидел бы мои слёзы. Он рухнул рядом со мной и положил на себя, лапая и жамкая.

– Сладенький… п-папочка, – тихо сказала я, боясь, что голос дрогнет.

– Мм?

– Й-я немного… я устала… м-можно я водички пойду попью?

– Иди. – он спустил меня с себя и шлёпнул по попе. – Иди и возвращайся.

– Мгм, – кивнула я, вставая и опираясь на стену.

– Стой, – он приподнялся на локте, рассматривая меня. – Что у тебя на бедре?

Бля… бля-бля-бля!!!

– Это шрамчик… я в детстве с велосипеда упала и…

– Ясно. Ладно, иди.

Я вышла из спальни, закрылась в ванной, включила воду и всхлипнула. Больно. Долбанные феромоны, долбанная течка и долбанный оборотень!!! Я вылила на себя тюбики геля для душа, шампуня и бальзама, только бы сбить запах и не привлекать лишний раз его внимания. Потом я облилась всеми маслами и кремами, проглотила украденные антидепрессанты, накинула халат и вышла. Боль уже сошла на нет, и я могла ходить без помощи стен и дверей. Сглотнув, я вошла в спальню. Там Рафи надевал джинсы и старался застегнуть рубашку. Он тихо матерился. Не застёгиваются? Да, похоже на то.

– Ргх, да какого хера?! Недавно же нормально были!!! – ругался шериф. – Нахуй я их постирал? Нахуй они сели?!!!

Да, однозначно сели. Это же не ты поправился после частых вечерних отбивных и тортиков, твой большой животик явно не стал ещё больше, жирка в тебе не прибавилось, твои бока не стали шире, из-за чего ткани попросту не хватало и несчастные пуговки еле-еле держались на твоём пузе. Нет-нет, это другой размер, горячая вода, магнитные бури, но только не ты.

– Сладенький, что случилось? – спросила я.

– Это из-за тебя! Зачем ты новый порошок купила?!

– Милый, но ведь ты сам его взял.

– Ты женщина, ты должна за стиральные порошки отвечать, а не я!

Я сделала к нему два шага, рассматривая оголённый бледный животик, не прикрытый ставшей тесной и маленькой рубашкой.

– Сладенький, ты стал немножко толстоват для этой формы, новая ещё не пришла? – сказала я, попробовав соединить края рубахи и потерпев неудачу.

– Угадай!

– Дорогой, может, наденешь другую одежду? Пуговки явно не сойдутся, твой животик слишком большой. – я погладила его пузечко.

У него аж глаз дёрнулся.

– Ты меня сейчас животом попрекнула?

– Вовсе нет, милый, что ты? Я не ругаю и не упрекаю, ты же знаешь, я очень люблю твой животик, но рубашка правда маловата для тебя. И ремень тоже, и брюки. Ты у меня очень большой и сильный, давай купим тебе новую одежду?

– Да ты… да я…

– Любимый, пожалуйста, не нервничай. Давай не пойдёшь сегодня на работу? Я передам, что у тебя дела.

– У нас, – поправил он, ухмыльнулся и прижал меня к круглому животу. – Мы не идём на работу.

– Рафи?

– У нас есть дела поинтереснее, – его рука стала спускаться к моей попе. Господи…

– Р-Рафи, сладенький…

– Поехали в магазин. Заодно и тебе что-нибудь возьмём. Красное и кружевное.

– Милый, н-не нужно, у меня же всё есть, – мямлила я, стараясь давить на жадность. Если он собрался мне нижнее бельё покупать, то это значит, что в примерочной мне снова придётся получать.

– Нужно-нужно, хочу тебя побаловать.

– Медовенький, сахарный, ты очень щедрый, но…

– Давай, собирайся, – он открыл мне шкаф. – По дороге заедем за попкорном и остальной фигнёй для твоего сериала.

Господи боже мой…

====== Агрессия ======

В торговом центре нам встретился Сэм. Я не помню, была ли я так не рада его видеть когда-нибудь. Мы приветственно обнялись, и я пятой точкой почувствовала нарастающее недовольство Рафаила. Помимо агрессии и повышенной возбудимости он стал ещё и очень ревнивым.

– Я конечно рад вас видеть, но разве вам не надо на работу сегодня? – спросил Сэм.

– Оу, эм, понимаешь, мы просто… у нас сегодня выходной, – нервно улыбнулась я. Не говорить же, что мы не пошли, потому что на Рафи форма не застегнулась, а меня он заставил сюда ехать, чтобы осквернить очередной магазин.

– Да? – вскинул шатен брови. – Не знал.

– Теперь знаешь. Нам пора, – недовольно сказал Рафи, взяв меня за руку.

– Ты чего такой хмурый? Снова пузом на клаксон всю дорогу нажимал? – улыбнулся Локвуд.

Боже, нет! Раф хищно ухмыльнулся.

– Тебе зубы жмут?

– Ты чего?

– Рафи, х-хех, сладенький, пойдём. Нам пора, ты сам сказал, милый, идём, – я поглаживала его брюшко и за руку тянула в сторону, изо всех сил пытаясь сдвинуть с места. Сэма я жестами просила свалить куда-нибудь и не провоцировать. – Н-ну же любимый, дорогой, пойдём.

Локвуд, не будь дурак, понял мои жесты и сделал вид, что ему позвонили и отошёл в сторону. Раф пристально на него смотрел, пока тот не скрылся в толпе. Затем он повернул голову ко мне.

– Двигаем, – сказал он, и пошёл со мной в магазин.

– М-милый, ты не злишься?

– На тебя пока нет. Или должен?

– Нет, сладенький, вовсе н-нет.

– Чудно.

Мы пришли за одеждой. Там Рафи долго возмущался, что рубашка очень тугая, что пиджак неудобный, что джинсы сильно давят, а свитер колется. И потом, всё-таки набрав себе одежды поудобней, он решил одеть меня. Он купил мне ботфорты, короткую юбку, топ, несколько обтягивающих рубашек, джинсов, футболок, пеньюаров и два комплекта кружевного белья. Щедро, очень, но как же мне сука страшно возвращаться домой с горой шмоток, при примерке которых я видела, как он облизывался и тихо рычал.

В машине я сидела тише воды ниже травы. Нас сильно тряхнуло, Рафи ударился животом о руль и ругнулся.

– Господи! Любимый, очень больно? – заволновалась я, приобняв его.

– Терпимо… ссс, фак. Погладишь?

– Конечно, сладенький, – я робко легла головой на его плечо и обняла большой животик, гладя по кругу и легонько массируя.

– Гм, странно. Почему-то когда ты гладишь, боль уходит.

– Просто я люблю тебя, сахарный. – тихо сказала я и несмело улыбнулась.

– Я тебя тоже, – он накрыл ладонью мою руку на своём пузе, поворачивая руль. Я с ужасом услышала, как он принюхивается. – Запах. Твой запах усилился.

– Р-Рафи, милый, пожалуйста…

– Ты слишком сильно пахнешь! – Рафаил поднял мою руку и стал целовать и вдыхать запах кожи.

Дома меня спасло одно – он быстро устал. Рафи толком не успел ничего наделать и свалился на кровать.

– Нгх… мне плохо…

– В чём дело, любимый? Тебя не тошнит?

– Не знаю. Чёрт, мне просто плохо, во всём теле плохо!

– Ты не заболел случайно, пончик?

– Без понятия.

– Солнышко, сладенький, полежи, я за таблеточками сбегаю, – я тихонько чмокнула его щёчку и выскочила из спальни.

Когда я вернулась, он заснул. Рафи тяжело дышал, он будто задыхался. Началось? Но ещё три дня, ему так тяжело? Мой бедняжка, его ещё трое суток будет лихорадить! Значит, он не сможет толком есть, и в нужный момент он… нет, я буду рядом, всё пройдёт хорошо. Должно. Просто должно.

Рафи не вставал весь день, он спал и изредка шипел и морщился. Я измерила его температуру, 43 с половиной. Люди от такого умирают, а он… я не вполне уверена, что его теперь можно называть человеком. Мой милый, любимый, почему всё так получилось? Зачем он укусил тебя?

На часах было уже восемь вечера, с обеда он так и не проснулся. Ему нужно поесть, попить, иначе будет плохо. Я нажарила побольше мяса, сбегала за коньяком, и принесла это всё в спальню. Я села на кровать рядом с тяжело дышавшим Рафаилом и наклонилась к нему, поглаживая по груди и большому животу.

– Рафи? Рафи, зайчик, проснись пожалуйста. Открой глазки, сладенький, тебе нужно покушать. Любимый, ну же, просыпайся. Пожалуйста, сладенький.

Он ёрзал и тихо порыкивал. Я взяла его за руку.

– Дорогой, давай, открывай глаза. Я тебе мясо приготовила, как ты любишь, без костей и хрящей, остренькое. Ещё я коньяк принесла, твой любимый. Ну пожалуйста, Рафи, мышонок, проснись. Ты должен поесть.

Реакции особой не последовало. Сглотнув, я решилась на крайние меры. Я засучила рукав свитера и поднесла руку к его лицу. Сейчас учует и проснётся. Он стал принюхиваться. Затем резко распахнул глаза, схватил моё запястье и повалил на себя.

– Ты пахнешь едой, – настороженно сказал он.

– Я для тебя кушать готовила. – робко сказала я.

– Где?

– Вот, – я протянула ему поднос, который до этого лежал на прикроватном столике. – Поешь, милый. Приятного аппетита.

– Спасибо, – он кинулся на мясо. Две огромных тарелки ушли за три минуты, бутылка коньяка за тридцать секунд. Рафи облизнулся, вытер губы и, отставив поднос, придвинул к себе меня. Он уткнулся мне в шею, принюхиваясь и сильнее сжимая руки на моих боках. – Ргх, как же ты пахнешь.

– С-сладенький, не дави, прошу тебя, – я взяла его запястья. – Т-ты очень, ты слишком сильный, дорогой…

– Иди ко мне, – он усадил меня себе на живот и взял за бёдра. Рыкнул и повалил на себя. – Нет, я хочу дышать тобой.

– Рафи, пончик, ты очень горячий, как ты себя чувствуешь? – лепетала я, мысленно надеясь, что ему плохо, и он не будет меня трогать. Стыдно конечно, но что тут сделаешь? Он обращается, терпеть всё больнее.

– Нормально, – рычал он мне в волосы. – Только голоден сильно.

– Голоден? Й-я сейчас, что ты хочешь?

– Я тебя хочу, – Рафаил залез рукой мне между бёдер. Он хищно посмеялся. – Ты пахнешь вкуснее любой еды. Вкуснее и слаще.

– М-мой милый, с-спасибо, но т-ты только что проснулся, может, стоит немного полежать?

– Нет, не стоит, – Раф повернулся со мной и подмял под себя. Надо мной нависло его грузное, так любимое мною и так пугающее сейчас своей силой объёмное и обширное тело. Я не сбегу. Господи. Он коснулся тыльной стороной пальцев моего лица и стал поглаживать. – Ты чего так на меня смотришь? Будто я тебя убивать собрался.

– Я за тебя слишком испугалась, сладенький, – тихо ответила я, отводя взгляд и льня к его руке.

– Трусишка, – посмеялся он, наклоняясь и сильно целуя мою шею. Я пискнула. Отпрянув, Рафаил поджал край губ. – Перестарался малость.

Я потянулась рукой к ноющему месту с левой стороны шеи, но он меня остановил.

– Пусть все видят, что ты моя, – рычал Раф, наклоняясь и целуя меня в губы. Твоя? Да, конечно я твоя. Как вещь, как шлюха, как самка я твоя. Так ты сейчас мыслишь. Интересно, вспомнишь ли ты об этом месяце, когда тебя отпустит? Рафаил закончил поцелуй и стал срывать с меня свитер. – Запах… так бы и съел тебя, булочка. Всю целиком.

Я закрыла глаза, когда он стал целовать мою грудь и стягивать юбку. Перед глазами проносились приятные моменты, пережитые с Рафи. Моим добрым, нежным, ранимым Рафи. Сердце сжалось. Он стал таким из-за меня, это я не спасла его, это я его отпустила, зачем я не обложила матом ублюдка Бэнсона и не послала на три буквы? Зачем они устроили эту дебильную и бесполезную засаду? Они не помогут никогда, оборотни не такие тупые, чтобы о ловушке не догадаться!

Рафи замер, оставив мою юбку на середине бедра.

– Рафи? – тихо спросила я, взяв его предплечье. – Милый?

– Я… ай! – он рухнул, хватаясь за живот. Он рычал и перекатывался по кровати. – Сука! Сука-сука-сука!!!

– Ч-что с тобой?! – вскочила я.

– Мясо… еда… дай мне мясо! ЖИВО!!! – прогремел он басом.

Я вздрогнула. Рафи стал агрессивно и безумно улыбаться.

– Или нет… иди сюда. Подойди ко мне.

– Н-нет, извини.

– Я СКАЗАЛ, ИДИ СЮДА!!!

– Рафи, солнышко, зайчик, секунду одну подожди! – я метнулась вниз за стейками, которые хотела приготовить завтра, и вернулась к нему с сырыми мясом.

– Дай! – рычал он, учуяв еду.

– Вот, – я протянула ему их.

Парень вырвал их из моих рук и стал есть сырыми. Он утробно урчал, разрывая пакеты и пачкаясь в маринаде и крови. Я сглотнула горечь в глотке и села напротив кровати.

– Я буду рядышком, любимый. Всегда. Как и обещала, – тихо сказала я, протягивая руку к его ставшим заметно гуще волосам.

Поев, он уставился на меня огромными ничего не выражавшими глазами. Затем поморщился и взялся за укушенное плечо.

– Больно? – спросила я.

– Да.

– Тебе лучше поспать. Утром я принесу побольше еды, что тебе приготовить? – я стала вытирать его руки и щёки салфетками.

– Овцу. И поросёнка. И ещё гуся. – порыкивал Раф, когда я проходилась по его губам.

– Хорошо, сладенький. Теперь ложись.

– А ты? – насторожился он. – Ты куда собралась?

– Посуду помою. Не нервничай, я закончу, приду к тебе и лягу рядышком. Я же твоя, – я отодвинула волосы от засоса на шее. – Куда я от тебя уйду?

Он подумал и улёгся. Потом закрыл глаза и всё-таки заснул. А я вышла из спальни, свернула в ванную, и там сползла по стене, держась за голову. Мой дорогой. Мой сладкий. Мой любимый. Вернись ко мне быстрее, пожалуйста.

От лица Сэма

Я сидел, ковырялся вилкой в салате и всё никак не мог понять, что это сегодня было. С чего вдруг Раф так разозлился? Я ведь и раньше его за пузо изредка подкалывал, но он ведь понимал, что я не со зла. Ладно, а Софит? С каких пор она начала вести себя как половая тряпка и заикаясь льстить шерифу? Да ещё с такой паникой. Она, детектив Флейм, которая его материла при мне и не стеснялась орать на него при коллегах, сегодня выглядела как забитая дворняжка. Что у них там происходит? Да и одета она сегодня была крайне непримечательно, хотя ещё две недели назад ходила в офисе в короткой юбке и высоких сапогах, то и дело виляя бёдрами перед Гранде. Почему они оба так изменились? Флейм стала забитой и зашуганной, а Раф начал вести себя так, словно он тут хозяин положения и всего на свете, так что лучше его не бесить, он и двинуть может. Софа с таким страхом сегодня мне руками махала, на лице видно было: «просто свали быстрее, дольше проживёшь, Сэм, пожалуйста, просто уйди!!!». А если Рафаил бьёт Софу? Блин, я понимаю, что не в своё дело лезу, но они мои друзья, я ведь переживаю. С чего вдруг такие изменения? Я уж молчу о том, что когда недавно Джет стал издеваться над шерифом за его брюхо, тот молча ударил Бэнсона в солнечное и вышвырнул из кабинета в коридор за шиворот. Надо поговорить с Софой и выяснить, что Гранде с ней делает. У него самого спрашивать явно не вариант, не скажет и пошлёт. Я шустро встал из-за стола, чмокнул бабушку в щёку, отблагодарив за ужин, и поднялся к себе. Я стал звонить Софит. Она долго не отвечала, и затем я услышал тихое:

– Аллё?

– Софит, привет, занята?

– Немножко. Погоди секунду, – послышался шорох и шаги, а потом скрип дверей. Видимо, на улицу вышла. – Всё, я тебя слушаю.

– Как твои дела?

– Нормально… всё хорошо, а что?

– Как там у вас с Рафом?

– У нас всё замечательно, – голос стал тише. – Зачем спрашиваешь?

– Да после сегодняшнего твоего панического приступа интересно стало, что там у вас происходит.

Она вздохнула.

– Сэм, я… Рафи просто очень раздражительный в последнее время, я и побоялась, что он фигни натворит.

– Раньше ты этого как-то не особо боялась.

– Раньше я и водку с пивом смешивала. Ты только за этим позвонил?

– Софа, – я постарался звучать мягко, но уверенно, как бы вызывая её доверие. – Мы с тобой друзья?

– Да.

– Тогда может всё-таки скажешь, в чём дело? Я никому ничего не расскажу, обещаю.

Софит опять вздохнула и подумала.

– Не здесь. Не сейчас. Завтра в одиннадцать я забегу в участок, жди меня там.

– Ты боишься?

– Не за себя.

– Из-за Рафаила?

– Я… – она осеклась. – Мне пора. До завтра.

Она шустро отключилась. Так, хорошо, завтра учиним допрос и наконец-то выясним, что творится в их будущей ячейке общества.

====== Ценные сведения ======

Наутро я прискакал в участок, и дождался там Софит. Она примчалась на рыжей кобыле, верхом на которой я увидел её в первый раз. Одета девушка была в красную клетчатую рубашку, завязанную на поясе, на шее был повязан бордовый платок, закрывавший шею, синие джинсы и шляпу. Одним словом – ковбой, только забитый и унылый. Детектив на минуту забежала в участок, забрав небольшой блокнот, запрыгнула на лошадь и мы с ней тронулись к задворкам.

– Рассказывай, – сказал я мягко.

– Я… я… это всё из-за той вылазки и охоты на оборотня… Рафи ведь укусили и… – она сделала глубокий вдох. Посмотрела мне в глаза. Она была измученной, усталой. Бедная. – Ладно, слушай. Оборотень не хотел кусать Рафи, он хотел сломать ему кости и убить, но как ты и рассказывал, ему этого сделать не дал оборотень поменьше. Рафаил изменился, потому что он… он заразился… он становится таким же.