Текст книги "Бедная овечка (СИ)"

Автор книги: Asia Weg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Интриги и расследования

В общем-то Панин – белый лист бумаги, простой как двери, ни тебе заморочек, ни загадок. Единственное, что заинтересовало следственную группу – список дежурств, хранившийся в облаке.

Стажерка не знала паролей покойного начальника, тем не менее угадала с первого раза. Четыре единицы – таков незамысловатый пароль придумал Панин и Дорошев хлопнул себя по лбу, воскликнув: “Блин, конечно! Как я не догадался!”.

И казалось бы, что такого – ну хранит капитан в облаке список дежурств? Ничего из этого не следует, если бы не одно любопытное совпадение – даты дежурств совпадали с датами убийств молодых девушек.

Перегудов и Дорошев пространно переглянулись и попросили Валюшкину распечатать списки, покорно исполнив поручение, она бледная и обессиленная зажала ладошки между ног и клевала носом.

– Товарищ майор, я думаю на сегодня хватит? Отпустим стажера? – беспокоился о ней Максим.

Перегудов и сам видел болезненное состояние девушки и утвердительно кивнул.

– Идите стажер, лечитесь.

– Всё нормально, – проблеяла она. – Я в порядке и могу работать.

– Идите, – велел ей Перегудов. – Не хватало, чтобы вы здесь весь отдел заразили! Немедленно в постель, лейтенант Валюшкина. Это приказ!

Она не стала спорить и пошатываясь встала со стула, поплелась к выходу. Дорошев было заметался на месте, всё-таки неудобно одну ее больную отпускать.

– Майор, разрешите провести стажера хотя бы до остановки?

Перегудов ответить не успел:

– Спасибо, я сама дойду, – отказалась от помощи Валюшкина и покинула кабинет.

После обеда вернулась измученная, уставшая Астахова, терзаемая тысячей догадок и подозрений. Ее мучила недосказанность во всём, а в каждом мерещился предатель. Самое ужасное в этой истории то, что правда была где-то рядом, вот-вот протяни руку и схватишь ее за хвост. И полковница бесилась и злилась до внутренней истерики, впервые очутившись в тупике, впервые чувствуя себя полной дурой, не способной разглядеть такую простую на первый взгляд истину. Именно в этот момент она задумалась о своей собственной значимости и компетентности. Может зря занимает столь высокую должность, руководит отделом? Грош ей цена, если не сумеет в конце концов разобраться в этой странной и запутанной истории, а самое главное найти убийцу. Нет, Ларисе нисколько не жаль капитана Панина, хотя надо отметить, что смерть его жестока, и ни один разгильдяй подобной участи не заслуживает. Ей было жаль себя, родителей убитых девушек и отчего-то Перегудова. От мысли о нем, сердце внутри сжалось.

“При чем здесь Мишка?” – ругала сама себя, не понимая, каким образом мысль вырулила в противоположную сторону.

В кабинете покойного капитана копошился в бумагах майор, Астахова было попятилась назад инстинктивно, боясь остаться с любовником наедине. Затем взяла себя в руки и прочистив горло спросила, как самая строгая начальница:

– Что удалось выяснить?

Перегудов отвлекся и посмотрел на нее из-под лба, хмуро и изучающе, так как умел, только он один. И под его пристальным взглядом строгая начальница почувствовала себя незащищенной, одинокой слабой женщиной, а не полковницей СК.

– Пока ничего, – прекратил он пытку и отвернулся.

– Неужели совсем ничего? – невозмутимый вид Перегудов злил ее.

– Есть несколько файлов с записями дежурств, где даты совпадают с датами убийств. Всех дежуривших оперативников пригласили на завтра для беседы, сегодня уже поздно.

Астахова взглянула на часы, действительно, без четверти семь, рабочий день давно закончился.

– Ладно, – засуетилась она, страшась остаться наедине, – у меня с собой допрос свидетелей, надо еще раз внимательно изучить записи с камер наблюдения. Мы поедем с Дорошевым на место происшествия, а ты еще раз пересмотри записи, зафиксируй номера машин…

Он подошел к ней вплотную и заставил посмотреть в глаза.

– Лариса, ну сколько это будет продолжаться?

– Что именно?

– Бойкот?

– Я не понимаю о чем ты.

– Перестань, – голос его звучал мягко, но настойчиво. – Перестань корить себя. Мы же просто люди, мужчина и женщина…

– Так хватит, – остановила его Лариса, отгораживаясь ладонями. – Ничего не было.

По лицу мужчины проскользнула тень, он промычал “угу” и согласно кивнул, хотя думал совершенно иначе и не стал бы называть то, что между ними произошло “ничем”.

В кабинет влетел Дорошев, заставив их обоих отскочить друг от друга на добрых полметра. Сам же Максим удивился и осекся, начинал что-то понимать, брови поползли наверх.

– Максим Андреевич, хвалю вас за ваш трудоголизм, но сверхурочные оплачивать никто не будет. Почему вы еще не дома? – попыталась отшутиться Астахова.

– Дак я, – замялся он в поисках ответа вокруг себя, затем взглянул на угрюмого Перегудова, снова уткнувшегося в бумаги. – Я к майору.

Михаил отложил папку и снисходительно кивнул коллеге.

Максим попытался как можно деликатнее донести суть дела и искоса посматривал на Астахову, которая почему-то тоже не спешила домой.

– В общем, Михаил Алексеевич, выручайте.

– Что такое? – заинтриговал он майора.

– Завтра придет подруга убитой.

– Ага, значит та самая.

– Да, Маргарита Лунякина. И я как бы не могу ее допросить, понимаете?

– Не совсем.

Молодой капитан вновь покосился на начальницу, та делала вид, будто очень занята изучением всё той же злосчастной папки со стола Панина.

– Короче, я обещал ей перезвонить и не перезвонил. Теперь как-то неудобно.

– Понял, – на лице Перегудова даже мелькнуло что-то наподобие улыбки. – Но я завтра занят, нужно еще раз пересмотреть записи камер видеонаблюдения. Так что извини, Максим, придется тебе разговаривать со своей знакомой самому.

– Не переживайте, – успокоила казанову Астахова. – Я буду рядом, если что.

– Да, спасибо, успокоили, – обреченно произнес Дорошев.

Последние почести

“Ой, да на кого ж ты нас покинул?! Ой, да как же мы теперь без тебя сиротинушки?!” – в тот день никто во время погребения капитана так не кричал.

Вдова стояла у могилы со скорбной злостной миной на лице, не щадила своим пронзительным взглядом москвичей, откровенно обвиняя их в случившемся. Виновных найти – дело плевое, всегда кто-то под руку попадется. Надо добавить, что обладала Панина не только тяжелым взглядом, но и весом. Что впрочем неудивительно, именно такая женщина могла бы подойти покойному капитану – крупная, как говорится, баба с яйцами, чтобы на коротком поводке держала, а то сопьется.

Обнимая друг друга за плечи рядом с ней стояли два подростка, девочка – вылитая мать, если не больше в два раза и мальчик, с пустым выражением лица, изредка зевающий. Видимо не до конца осознал потерю, и это простительно, ссылаясь на всё еще юный возраст.

Брагин смахнул скупую слезу и подглядывая в шпаргалку произнес прощальную речь, поверхностную и безликую, будто написанную на скорую руку с помощью интернета.

Соблюли все приличия церемонии и попрощались с погибшим при исполнении долга блюстителем закона и порядка, как всё-таки приписал ему Брагин. Медленно опустили гроб в свежую могилу и вдова первой бросила комок на крышку, за ней дети и полковник.

Москвичи держались поодаль и вместе, когда церемония закончилась Астахова подошла к семье усопшего, выразить соболезнования.

Панина процедила сквозь зубы сухое “спасибо” и забрав детей, ушла не оборачиваясь. Остальные двинулись за ней, кто по машинам, кто в специальный служебный автобус, чтобы помянуть весельчака Виталика в общественной столовой. Все знали – тот выпить страх, как любил. И вообще, человек он был неплохой, в конце концов пришли к выводу его коллеги. Малость честолюбивый интриган, но теперь это в прошлом. О мертвых либо хорошо, либо ничего. Во всяком случае, без Витали Панина в отделе будет скучно, уход таких ярких личностей всегда заметен.

Астахова кивком указала своим задержаться и не привлекая к себе внимания, покинуть кладбище. Не до поминок сейчас, а убийцу нужно искать по горячим следам.

Все трое вернулись в райотдел подавленные и удрученные. Пусть и не питая к недобросовестному капитану искренне хороших чувств, всё же похороны еще пару дней назад живого человека, знакомого им лично, процесс грустный, тоскливый и выматывающий.

– Сотрудников из списка Панина будем опрашивать мы с Михаилом Алексеевичем, – начала короткое совещание полковница. – А вы, Максим Андреевич, побеседуете еще раз с Лунякиной.

Услышав о предстоящей встрече, Максим обреченно вздохнул.

– Лариса Георгиевна, я считаю, что мне не надо встречаться с Лунякиной.

– Это еще почему? По-моему, вчера мы уже это обсудили.

Дорошев набрал в грудь побольше воздуха и попытался еще раз отмазаться от неприятной встречи с использованной им девушкой из клуба, которой так и не перезвонил. И казалось бы, что в этом такого? Но и ему самому трудно было объяснить, просто не хотел, чтобы она узнала, где работает недавний любовник, вдруг преследовать начнет, или закатит истерику. По ней же видно – рассчитывала на большее, чем одна незабываемая ночь. Он еще тогда это понял, когда пытался расцепить ее крепкие объятия, чтобы сбежать в гостиницу.

– У нас с Лунякиной была связь, понимаете?

Перегудов кашлянул, давая понять, что разговор о личном неуместен.

– И что? – Астахова строго смотрела на подчиненного.

– Разве это не вредит следствию? Разве теперь я не заинтересованное лицо?

–Максим, прекратите нести чушь. Хороший следователь умеет превращать любые минусы в плюсы. Возможно ваша, как вы сказали связь, играет на руку и между вами с Лунякиной возникло доверие.

Закончить поучительную лекцию Астахова не смогла, в кабинет робко, как обычно бочком и не дыша, вошла бледная, как моль стажерка. Увидев за столом москвичей по-началу опешила и замерла на входе.

– Алена, как вы себя чувствуете? – спросил Дорошев.

Она пожевала губы и не смотря в глаза, ответила:

– Спасибо, хорошо.

– Что вы здесь делаете? Вы же на больничном?

– Мне уже гораздо лучше, спасибо.

– Интересный у вас грипп, Валюшкина, – не удержалась от комментария Астахова. – Всем бы так болеть – через пару дней, как штык на работе.

Кончики ушей стажерки порозовели и она промямлила:

– А у меня был не грипп. Я отравилась чем-то.

– Ладно, – в который раз вступился за нее Перегудов, как бы говоря своим “ладно” – чего пристали к девчонке, не видите, что несладко на свете живется бедняге.

Астахова прекрасно поняла его послание и прекратила бессмысленный допрос, вместо этого вдруг предложила Дорошеву:

– Максим Андреевич, раз вы так боитесь личной встречи с Лунякиной, возьмите с собой на беседу Валюшкину.

Он посмотрел на пытающуюся раствориться в воздухе стажерку, пригнувшуюся под тяжестью их взглядов к земле и на начальницу, которая говорила вполне серьезно.

– Алена, вы завтра сможете со мной присутствовать на разговоре с подругой убитой Киреевой – Маргаритой Лунякиной?

Как будто у бедной овечки был выбор:

– Конечно, Максим, как скажите.

Бег на месте

Опрос дежуривших в дни убийств, абсолютно никак не прояснил ситуацию, а наоборот еще больше запутал.

Лариса Георгиевна не сдерживала раздражения и задав к ряду одни и те же вопросы, получила похожие между собой ответы: “Ничего не знаю, ничего не видел. Для чего Панину списки дежурств в ночи убийств – понятия не имею”.

– Прекрасно, – с легким сарказмом произнесла Астахова и отпустила оперативников на все четыре стороны: – Спасибо, свободны.

Перегудов тоже голову ломал и в сотый раз перепроверил алиби всех дежуривших: каждый из них находился всю ночь на виду, никто никуда не отлучался, спокойно ездил на вызовы или дремал в кабинете.

– Что за чертовщина? – не выдержал и он. – Зачем Панину эти списки?!

Астахова сжала пальцами переносицу, чувствуя как мозг буквально закипает.

– Жаль, у него спросить не получится, – сказала она в ответ то ли с сожалением, то ли с раздражением.

Михаил умолк, версий не было, ровно как и подозреваемых, следствие в очередном тупике, хотя это мягко сказано.

– Миша, мы что-то упустили, – отчаянно хваталась за соломинку Астахова.

Майор пожал плечами, но в очередной раз согласился с начальницей и в подавленном состоянии духа стал перебирать в сотый раз бумажки на столе. А вдруг завалялась та самая “иголочка в стоге сена”, которую они всё ищут-ищут, а найти не могут.

Лариса Георгиевна равномерно считала квадратуру кабинета, вышагивая от стены к стене и подпирая подбородок пальцами.

Перегудов всё листал бумажки, бездумно всматриваясь в текст, как вдруг на одной из них задержал взгляд, его лохматые брови непроизвольно поползли вверх, и возможно Астахова обратила внимание на их шуршание, потому как остановилась и нетерпеливо спросила: “Что там?”.

Михаил прочистил горло и с покаянием, в оправдание сказал:

– Убийство Панина отвлекло нас от сути расследования.

– Что ты имеешь в виду, говори яснее!

– Разве ты не видишь: это ложный след. А у меня в руках зацепка, о который мы напрочь позабыли.

Астахова не могла больше слушать загадки и терзаться догадками, выхватила бумажку из его рук. Быстро пробежав глазами по тексту, вдруг всё поняла.

– Какие мы растяпы, – она никогда не сможет простить себя за подобную халатность. – Как мы могли пропустить этот факс? Когда он пришел? – и тут же сама ответила. – Господи, два дня он лежал у тебя на столе.

– Хочешь верь, а хочешь нет, но я его не принимал, – Михаил, действительно, не знал, каким образом факс из отдела программирования оказался на письменном столе.

– Кто тогда?

– Очередная загадка.

Впрочем, имя сотрудника-разгильдяя уже не имело никакого значения. Самое главное, что спецгруппа наконец-то получила адрес человека, ведшего переписку со второй жертвой.

Перегудов и Астахова среагировали молниеносно, стали собирать опергруппу для задержания.

Дорошев интуитивно почуял приближение развязки и явился без команды.

– Максим, я вчера вам дала задание поговорить с Лунякиной, – напомнила ему Астахова. – Вы почему здесь?

– Лариса Гергиевна, ну пожалуйста, я там Валюшкину оставил, она все запишет.

– Ох, Максим, мне это ваше самоуправство не нравится, – Лариса Георгиевна всячески старалась казаться строгой, но в этот волнующий момент, когда вот-вот выясниться имя подозреваемого, спустила подчиненному с рук самоуправство.

Явился не запылился Брагин, слухи в отделе распространялись со скоростью света и полковнику не терпелось присутствовать лично при задержании серийного убийцы.

– Я поеду с вами, – сказал он сходу.

– Товарищ полковник, в этом нет необходимости, – заверила его Астахова, не желающая делиться лаврами триумфатора. – Мы поедем с опергруппой на задержание и прекрасно справимся с заданием.

– Нет-нет, я поеду с вами. Вдруг преступник вооружен? Вам, кстати, удалось выяснить его личность?

Лариса Георгиевна едва сдерживала раздражение и закатив глаза, неохотно разъяснила навязчивому коллеге информацию по пунктам:

– Во-первых, он еще только подозреваемый. Причастность к преступлениям еще предстоит доказать. Во-вторых, у вас интернет работает со скоростью сухопутной черепахи, страница базы МВД зависла.

Все четверо уставились на экран монитора, где нервы им наматывало колесико загрузки. Дорошев в силу своего возраста, оказался самым нетерпеливым и грозился выкинуть старый компьютер в окно; Лариса Геогиевна невозмутимо ждала, как и Перегудов, обладающий ангельским терпением. Брагин забыл свои очки в кабинете (так спешил на задержание), поэтому придвинул лицо чуть ли не впритык. И когда наконец-то страница загрузилась, сощурившись, прочитал по слогам:

– Кол-ма-ков Олег Вла-ди-сла-во-вич, – и уже быстрее, но упавшим голосом закончил: – сотрудник Громовского райотдела полиции. Что?!

Этот вопрос “что” читался у каждого в глазах капсом.

Жестокая любовь

Районный отдел. Часом ранее

Чего только не сделает девушка, чтобы почувствовать свою значимость. На любые жертвы пойдет, будет терпеть унижения, а по ночам лить горькие слезы, на утро улыбаться, как ни в чем не бывало, лишь бы не оказаться брошенной, не остаться одной.

Вот и Алена прошлым летом пережила все муки ада, которые почему-то называла не иначе, как любовью. И сейчас, смотря на свидетельницу Лунякину, чувствовала ту самую женскую солидарность. Без слов видела в ней подругу по несчастью, узнав лихорадочный блеск в погасших глазах. А Рита действительно, в очередной раз влюбилась как дура. И когда в кабинет вошел Дорошев, изумилась и в то же время просияла от счастья. Правда, Максим в отличии от нее, встрече не обрадовался.

– Почему ты не говорил, что работаешь в полиции? – задала она резонный вопрос.

– Это было не важно, – ушел Максим от ответа и не давая шанса опомниться, начал беседу: – Маргарита, нужно, чтобы ты повторила сейчас всё, что рассказала мне в клубе, про знакомого Карины из интернета.

– Перезвонил хотя бы, предупредил.

Рита скисла окончательно.

– Извини, много работы. Давай в следующий раз об этом поговорим.

Все в этой комнате: и Дорошев, и Рита, и Алена понимали, что следующего раза никогда не будет и никто никому не перезвонит. Максим получил то, что хотел и слился.

Ему самому этот разговор был крайне неприятен и бесполезен. Поэтому капитан Дорошев наклонился к стажерке и включив свое дьявольское обаяние, обратился с просьбой:

– Алена, пожалуйста, закончите за меня разговор и внесите в протокол. А мне надо срочно отлучится по одному важному делу.

У Алёны всё внутри оборвалось, именно так на нее смотрел Колмаков, с таким же завораживающим взглядом, точь-в-точь, от того в сердце больно кольнуло. Она сдержанно кивнула. Максим в знак благодарности, провел нежно рукой по плечу.

– Лейтенант Валюшкина, запишет все показания, – обратился он уже к свидетельнице и лицемерно в конце добавил: – Приятно было повидаться.

– Мудак, – едва слышно прошептала Рита, когда он вышел из кабинета. Заметив жалостливый взгляд Валюшкиной, удивилась. Жалость – последнее в чем нуждалась Маргарита. И горделиво вскинув подбородок, просверлила ответным взглядом – ты смотри сама мышь серая, а туда же.

Стажерка потупилась, она всегда терялась в компании таких ярких, хотя и недалеких личностей, как Маргарита.

– Давайте как-то побыстрее, – наглела свидетельница, осознав своё превосходство.

Валюшкина задала ей несколько вопросов, в общем-то, надобности в коих и не было, одна чистая формальность, и отпустила ее.

Одиночество, буквально, душило, давило своей безграничностью. И сдерживать слезы невмоготу, Алена тихо плакала в кабинете. Слезы ручьем капали на стол и оставляли после себя влажные кляксы. Да уж, любовь жестока и необъяснима.

Прошлое лето могло стать последним в жизни ничем не примечательной стажерки Валюшкиной. Ее безответная любовь к Олегу стала единственным смыслом жизни и заполнила собой всё её бездарное существование. Она наконец-то почувствовала свою значимость и безоговорочно верила лжецу, когда тот нежно прятал волосы за ушко и шептал: “Ты особенная”.

Она приезжала к нему по первому зову и проводила самые счастливые ночи на старом скрипучем диване. Просыпаясь в его объятиях, смотрела как солнечные зайчики играют на его спине и просила мироздание, чтобы это длилось вечно.

Но увы, у всего есть конец. Любовь капитана Колмакова быстротечна, уже через пару недель он перестал отвечать на звонки и сообщения. Алёна места себе не находила, и это в прямом смысле. Готовая на стену лезть от тоски. Мать, как обычно, была занята житейскими проблемами и не замечала состояния дочери. А та медленно сходила с ума и караулила Олега под окнами каждую ночь.

Однажды он вернулся пьяный и не один, с какой-то женщиной. Алена выглядела жалкой и разбитой, вышла из тени и заглянула в его пустые глаза с мольбой.

– О, Овечка, а ты чего здесь ошиваешься? – спросил навеселе Колмаков, циничный настолько, что даже не попытался оправдаться, и в открытую смеялся над чувствами бедной девушки.

Они прошли мимо, захлопнув перед лицом почерневшей Алёны железную дверь, а их отвратительный смех еще долго отдавался эхом.

Жить больше не хотелось. Не видя перед собой ничего, она прибежала к заброшке возле дома, поднялась на самый верх и стоя на краю, мысленно прощалась с жизнью.

Она не спрыгнула, духа не хватило, слишком страшно. Но после этого момента её любовь медленно трансформировалась во что-то мерзкое и черное как слизь.

Горечь и обида заставляли каждый вечер дежурить под его окнами, ходить за ним по пятам и люто ненавидеть всех тех, к кому он прикасался и наверное, так же нежно шептал на ушко: “Ты особенная”.

Она его любила и сейчас бы всё отдала, чтобы просто обнять…

“...но для этого придется тело раскопать”.

(строчка из песни “Плак-плак” IC3PEAK)