Текст книги "Бедная овечка (СИ)"

Автор книги: Asia Weg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Чему быть, того не миновать

Перегудову пришлось пойти на попятную, дабы утихомирить конфликт с местным населением. И Астахова это прекрасно понимала, к сожалению, других вариантов она тоже не видела.

Все трое никак не могли приступить к работе после бурного утречка и такого теплого приема местных. Сидели пили кофе и делились мнением о наличии умственной отсталости у местных.

– Я подобного еще не встречала, – шокировано повторила Астахова. – Вопиющая дикость.

Мужчины что-то промычали, каждый думал о своем. Так к примеру Дорошев мечтал поскорее вернуться домой, подальше от средневековья.

В двери кабинета тихо постучали, все трое отвлеклись и Лариса Георгиевна громко сказала: “Войдите!”.

К ним вошла маленькая женщина, щуплая и болезненная. Неуверенно поздоровалась и представилась:

– Я мать Карины Киреевой, дежурный посоветовал к вам обратиться. Вчера вас не застала, пришла еще раз.

Астахова быстро смекнула – женщина пришла неспроста.

– Конечно, проходите, присаживайтесь, – предложила она любезно.

Киреева неловко присела на краешек стула и дрожащей рукой достала из сумочки пару скомканных бумаг.

– Вот, пожалуйста, примите. Это мое заявление с просьбой возобновить дело моей дочери, а это разрешение на эксгумацию. Я всё-таки настаиваю, пусть и за свои деньги придется повторно хоронить.

– Что, простите? Кто вам сказал про повторное захоронение? – удивилась Астахова.

– Как кто? Ваш коллега – Панин. Он меня вчера битый час стращал всевозможными последствиями.

– Что? – глаза следовательницы полезли из орбит. Так вот значит кто воду мутит!

Все трое мгновенно всё поняли, приняли заявление матери убитой и тут же отправились в кабинет к полковнику с требованием немедленно созвать внеплановое совещание. Похоже удача в этот раз переметнулась к следственной группе из Москвы, оставив ничего не подозревающего Панина с носом.

Сам Виталий Егорович, как и прежде, в прекрасном расположении духа вошел в кабинет полковника, открыв дверь, едва ли не с ноги. Правда слегка поумерил пыл и даже икнул, заметив серьезные лица столичных коллег. Тут же копчиком почуял неладное и морально приготовился к взбучке.

– Как вы это объясните? – подсунула ему под нос заявление Киреевой старший следователь СК, где заявительница подробно описала суть ее последнего разговора с капитаном и его угрозы.

Панин мельком взглянул на полковника, тот отвел глаза. Помогать своему лучшему сотруднику он не собирался, что значило – сам заварил, сам и расхлебывай.

– Ложь, – опроверг слова Киреевой капитан и демонстративно отбросил заявление.

Астахова промычала “угу”, другого ответа не ожидая.

– Я требую принять заявление гражданки Киреевой, – громогласно заявила руководитель группы, – и провести служебное расследование по факту злоупотребления капитаном Паниным служебного положения.

Лицо полковника покрылось испариной, дело приобретало куда более серьезные последствия, чем он мог представить.

Сам виновник треволнений побагровел и буравил глазами Астахову, уже во всю силу ненавидя высокомерную коллегу.

– Какое еще расследование?! Вы в своем уме, барышня? – наехал он на нее.

Ту нисколько не задело хамство недобросовестного следователя, его реакция была вполне предсказуемой.

– Иначе я буду вынуждена сообщить о нарушениях в Москву, – добила своим заявлением Астахова.

– Да сообщайте куда хотите! – разошелся Панин не обращая внимание на предупреждающий взгляд полковника. – Ты смотри приехали, права качают! Кто вас звал вообще?! Мы давно бы без вас преступника поймали! Херней какой-то занимаетесь: то девок, бля, давайте выкапывать из могил, то каких-то ненормальных мамаш допрашивать. – Он начал неистово передразнивать коллегу: – “Я требую служебное расследование”! А больше ничего не надо?

Склонившись почти над лицом женщины, эмоционально выкрикнул при этом оплевав:

– В Москву свою езжай и там требуй! Я тут между прочим один из лучших следаков! На мне весь отдел держится! А ты своим псам будешь требования предъявлять, ты смотри какая!

Перегудов подался вперед, намереваясь кое-кому настучать по лбу. Максим тоже заелозил на стуле, чувствуя бешеный накал страстей; Брагин жевал губы, гадая чем все-таки закончится представление и всё еще не зная, чью сторону принять. Одна лишь Астахова и бровью не повела, спокойно, ровным голосом спросила:

– Значит мы “херней” занимаемся?

– А то чем же? Приехали такие, – тут он не удержался вскочил и стал кривляться, изображая походку королей, – на блатной козе не подъедешь! Ходят, морду воротят! Тоже мне москвичи, плевать я хотел на ваши расследования! Давайте, можете всех трупаков выкопать! Может найдете своего маньяка в кишках!

– Могу продолжить? – вежливо поинтересовалась следователь СК, когда Панин наконец-то сел на место и закончил пантомиму.

Он не удостоил ее ответом, обиженно отвернулся и выпучил нижнюю губу.

– Я еще не встречала подобных вам людей, – честно призналась Астахова. – Вы только представьте, сколько всего бы смогли достичь, если бы направили свою энергию в правильное русло? Да вы бы горы свернули. Вместо этого вы предпочитаете плести за спинами коллег интриги. Неужели вы думали что ваши усилия останутся не замеченными?

– Ничего я не думал!

– Вот в этом вся ваша проблема! Вам лишь бы быстрее дело раскрыть, не важно кто убийца.

– Я всё правильно делал! Там маньяком и не пахло!

– Потому что это не маньяк, а серийный убийца.

– Ещё скажите, что есть разница?!

– Конечно, есть, – Астахова продолжала поражать всех своей выдержкой и безграничным терпением. – Маньяк – это психически нездоровый человек, убивающий без какой либо цели и мотивов. А серийный убийца придерживается чёткой цели и мотив у него один. Какой – мы пока не выяснили. И если бы вы нам не мешали, то давно бы позволили следствию продвинуться.

Панин притих, похоже доводы следователя СК воздействовали, пусть и незначительно.

– Коллеги, – наконец-то обратился к ним Брагин и напомнил о своём присутствии, – давайте поступим следующим образом: вы (указал он на группу из Москвы) продолжите спокойно свою работу, никто вам мешать не станет. А вы, Виталий Егорович, напишите подробную объяснительную и не вздумайте усугублять дело.

Капитан коротко кивнул, мысленно выдохнув – “фух, пронесло”. В общем-то на этом совещание закончилось, все казались более-менее довольными его итогами. Астахова хотела решить конфликт – она его решила.

Гениальная идея

Во всем мире не сыскать человека умеющего так ловко имитировать бурную деятельность, как умел Панин. Он мог искусно притворяться поглощенным с головой в работу и самым занятым человеком в отделе. Порой даже полковнику было стыдно за свою лень, стоило заглянуть в кабинет капитана, где тот мастерски строил пирамиды из пыльных папок с непонятно какого года и рода делами, бил в одно и то же время по клавишам и совершал важнейшие звонки.

Вот и в этот раз Брагин заглянул к своему проштрафившемуся сотруднику и тут же довольно кивнув, ретировался. Полковник, как всегда, наивно принимал разыгрываемый спектакль за чистую монету и убедился в том, что хорошая взбучка лишь мотивирует подчиненных работать продуктивнее. Он даже представить не мог как далек от правды, хотя в одном был к ней очень близок: взбучка действительно помогла. Но подействовала она на Панина совершенно не так, как хотелось бы начальнику.

Виталик достал из сейфа первые попавшиеся дела, разбросал их по столу, не переживая что может спутать данные. Открыл чистый вордовский документ и если слышал приближающиеся шаги – начинал стучать по клавишам, печатая полнейшую бессмыслицу. Он знал, что Брагин обязательно нагрянет с проверкой и заслышав скрип двери – брал телефон и громко спрашивал “Когда будут готовы результаты? А ну-ка скинь мне на мыло сводку”.

Едва шаги в коридоре стихали – открывал игру в одноклассниках и строил там ферму. Сам же капитан всё-таки расстроился, злился на себя и на всех причастных к его позору. В душе поклялся обязательно отомстить подлым москвичам и доказать полковнику, что тот в нем не ошибался – Панин как и прежде звезда отдела и его единственная гордость. В голове у Виталика уже назрели кое-какие мысли. Точнее одна прекрасная идея, воплотив которую, капитан сможет восстановить свое доброе имя, утереть нос москвичам, станет героем города, да что там города – области, если не всей страны. А идея заключалась в следующем: найти серийного убийцу самостоятельно. Правда была одна загвоздка: как достичь желаемого – Панин пока не знал. Но не отчаивался и для начала решил подробно разузнать о версиях конкурентов, пригласив своего засланного казачка на разговор.

Валюшкина робко постучала, так же робко вошла, боясь сломать что-нибудь своим дыханием. Стала напротив начальника и заламывала пальцы, явно чувствуя себя крайне неловко.

– Садись, детка, – капитан указал на стул и впервые обратился к ней ласково, потому что имя, как всегда, забыл.

Она села и с опаской посматривала на своего вспыльчивого руководителя.

– Ну рассказывай, что они там уже выяснили. Есть у них подозреваемые?

Стажерка тяжко вздохнула, никто не любит ябед. Всё-таки информация, которую она втайне подслушивала была секретной, за распространение тайн следствия по головке не погладят. Впрочем, капитана мало волновали ее внутренние переживания, устав от ее вздохов умирающего лебедя, он напомнил о морали:

– Ну, говори, хуже не будет, поверь мне. А будет плохо, если все узнают какая ты легкодоступная девушка.

Валюшкина вспыхнула и тихо пересказала подслушанное:

– Конкретного подозреваемого нет. Они полагают, что убийца был хорошо знаком с первыми двумя жертвами, поэтому и проверяют все их контакты. А с третьей убитой – Настей, знаком не был, она случайная жертва.

– Ага-ага, – с интересом слушал Виталий Егорович. – А почему они так думают?

– Потому что у первых двух девушек не обнаружили следов сопротивления. Еще они полагают, что убийца действовал спонтанно, возможно в состоянии аффекта. Астахова говорит, что возможно у него раздвоение личности.

– Да ты что? – Панин загорелся от любопытства, подпрыгнув на стуле. – А скажи они уже всех дуриков проверили?

– Вы имеете в виду психически больных?

– Нет, конечно! Психически здоровых! – раздражала его недогадливость девчонки. – Стажерка, не беси меня!

– Дорошев занимается состоящими на учёте в психдиспансере.

Капитан потёр довольно ладошки, нащупав тонкую нить, ведущую к убийце. Получив нужные сведения, он махнул застывшей стажерке рукой, мол, иди. Но та почему-то продолжала сидеть на месте и пыталась что-то сказать, открывала рот и тут же закрывала обратно.

– Ну чего еще? – раздраженно спросил Панин.

– Виталий Егорович, – едва слышно обратилась к нему девушка, оглянулась по сторонам и еще тише прошептала: – я могу вам кое-что рассказать?

Ее голос дрожал, а в глазах читался дикий ужас. Капитан чувствовал ее страх и наклонившись ближе, утвердительно кивнул.

– Только это между нами, – предупредила Валюшкина.

– Разумеется, – медленно моргнул Панин и дернулся от нетерпения – что же ее так напугало?

– В ночь убийства третьей девушки я видела в парке капитана Колмакова, – прошептала она на ухо.

– Что? – у Виталика глаза на лоб полезли, ему не верилось, поэтому переспросил: – Кого ты видела и где?

– В центральном парке, недалеко от места, где была убита третья девушка, я видела Олега.

– А что он там делал?

– Сначала он курил на лавке, а потом зачем-то пошел в заросли. Я хотела пойти за ним, но испугалась и ушла домой. Виталий Егорович, я никому об этом не рассказывала.

Панин отшатнулся, продолжая пучить глаза.

– И правильно, – как-то странно произнес он. – Не надо ничего никому рассказывать. Ты поняла?

Валюшкина кротко кивнула, почувствовав несказанное облегчение, будто камень с души сбросила. Наконец-то она поднялась и собралась уходить.

– Деточка, – окликнул ее капитан, – а сама-то ты, что делала поздним вечером в центральном парке?

Девушка медленно обернулась и сжалась вся, то ли от страха, то ли от ненависти.

Она не успела ничего сказать, Панин уже и так догадался:

– Я понял, – хитро подмигнул он. – Следила за ним, да?

Стажерка понуро опустила голову, сразу стало ясно – поймали на горячем.

– Ладно, иди, – дал добро Виталий Егорович.

Как только шаги в коридоре стихли, действительно занялся работой. А именно запросил график дежурств капитана Колмакова за прошлые две недели.

Спящая красавица

Погода испортилась окончательно и лето со всеми попрощалось, напоследок крепко поцеловав по бабьи. Теперь о теплых днях можно позабыть надолго.

Максим грустно вздохнул, заметив скудные капли дождя на стекле. Сегодня пятница, последний рабочий день и молодое здоровое тело требовало веселья. Где бы разгуляться в этом захолустье? Он взглянул на копошившуюся в углу стажерку и на минуту задумался: с виду девушка была обычная, такая себе серая мышь, но что если ее растормошить, разбудить вулкан страстей?

– Алена, вы что вечером делаете?

Девушка будто и не слышала вопроса, в последнее время пуще прежнего рассеянная, потерянная и несчастная.

– Я? – переспросила она.

– Вы. Хочу познакомиться с ночной жизнью вашего города. Есть тут у вас какой-нибудь клуб или бар хороший?

На этот вопрос стажёр затруднялась ответить, ее не привлекала ночная жизнь, а все эти шумные увеселительные заведения, напротив – пугали.

Максим широко улыбнулся, включив свое обаяние на полную, ему хотелось, чтобы Валюшкина хоть как-то реагировала на заигрывания, смущалась или начала неумело флиртовать, а не стояла истуканом. Но девушка продолжала растерянно моргать, не в силах даже допустить того факта, что такой мужчина как Дорошев куда-то там ее приглашает.

Неожиданно на выручку пришел Перегудов, он встал между запуганной девочкой и своим московским коллегой.

– Максим, давай я с тобой в бар схожу? Самому охота развеяться.

Максим был не против компании майора, который мельком указал на застывшую в нерешительности стажерку, мол, не трогай ее, не надо.

– Ладно, – тут же согласился Дорошев и оставил странную девушку в покое. Видимо, не простая задача пробудить в человеке то, чего нет.

Майор тоже отошел, дав ей возможность спокойно собраться.

Пять минут назад он застал Валюшкину в коридоре, забитую в угол и глотающую слезы. Девушка отвернулась лицом к стене, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции и беззвучно всхлипывала. Перегудов вежливо поинтересовался, нужна ли помощь. Стажерка лишь пожала хрупкими плечиками в ответ, даже не повернувшись в его сторону и зачем-то извинилась. Ему было искренне жаль бедняжку, он как-то сразу понял, что в отделе ей приходится несладко, как и вообще по жизни. Но на контакт она не шла, всё сторонилась, предпочитая оставаться незамеченной.

Перегудов и Дорошев остановили свой выбор на местном баре неподалеку и отправились туда, на прощание пожелав женщинам хороших выходных. Алена выдавила из себя улыбку и пожелала им в ответ того же. Астахова промычала “угу”, на лице читалось недовольство – поступок коллег-мужчин немного обидел ее. Могли бы тоже пригласить за компанию. Естественно, она бы отказалась, но факт остается фактом – банальную вежливость никто не отменял. Почему-то коллеги и в мыслях не допускали позволить себе подобную выходку, продолжая соблюдать субординацию.

– Вы тоже можете идти, – сказала Астахова стажерке, когда мужская половина коллектива покинула кабинет. – Не беспокойтесь, я выключу свет, вытяну штекеры из розеток и закрою дверь.

Валюшкина слегка смутилась, оказывается полковница всё это время замечала даже такие незначительные детали как ежевечерние ритуалы проверки всех вынутых штекеров из розеток. Каждый вечер по завершении рабочего дня Алена делала пять кругов по кабинету, удостоверяя свои глаза в том, что все приборы отключены от сети, затем она закрывала замок на ключ и дергала пять раз дверь. Всё это было необходимыми процедурами, иначе без них не уснуть, мозг будет издеваться, заставляя усомниться в собственной адекватности – а вытащила ли она штекер чайника из розетки? А что если нет? Что если короткое замыкание? Загорится весь отдел, одни головешки останутся. Ее посадят в тюрьму, там другие зэчки будут над ней измываться. В итоге, повесится на собственной простыне.

– Идите, – настойчиво выпроваживала ее Астахова.

– До свидания, – проблеяла стажерка и неуверенно покинула кабинет.

Оставшись наедине сама с собой, полковница откинулась на спинку стула и горько вздохнула. Она не знала чем заняться в выходные, кроме как расследованием.

Здание районного отдела полиции было построено еще в пятидесятых, низкое, с маленькими зарешеченными оконцами и узкими темными коридорами, куда никогда не проникал солнечный свет из-за соседства более высоких и современных построек. Из-за постоянной экономии, коридоры освещались лампами на двадцать ватт, что позволяло разве только выход обнаружить.

– Валюшкина! – окликнул женский голос из потемок.

Девушка обернулась, из кабинета инспектора по делам несовершеннолетних выглядывала сама инспекторша и махнув рукой, заманила на огонек.

Алена удивилась, понятия не имея что понадобилось этой женщине. Вскоре стало ясно: за столом сидела ее закадычная подруга из отдела кадров – разведенка Светочка.

Женщины налили девушке чай, Света положила на тарелку кусок пирога, лицемерно улыбаясь.

Валюшкиной как-то и неудобно было отказывать, уже почти полгода она с ними работала в одной организации, а ни разу не общалась.

– Ну как москвичи? – подождав пока девушка сделает первый глоток, спросила инспекторша Куняева. – Ладишь с ними?

– Да, – ответила стажерка и отпила еще.

Женщины обменялись недовольными взглядами, в целом догадываясь, что придется каждое слово клещами вытаскивать.

Тут Куняева подняла вверх указательный палец и почти воскликнула “Эврика”.

– У меня же настойка осталась!

– О! – поддержала ее подруга. – Так чего сидишь? Давай наливай!

Она быстро метнулась к сейфу, достала начатую бутылку и три рюмки.

– Спасибо, я не пью, – отказалась Валюшкина, когда две рюмки уже были наполнены.

Куняева застыла с бутылкой в руке, посмотрела на подругу.

– Немножко можно, – начала уговаривать девушку Светочка, – сегодня же пятница!

– Глоточек! – и несмотря на отказ инспекторша налила настойку.

Женщины наивно полагали, что смогут разговорить Овечку с помощью алкоголя. Девушка пригубила немного, скривилась и больше пить не стала.

Подруги разочарованно опустошили рюмки, много болтали о всякой ерунде. Валюшкина неловко заерзала на стуле, не зная как бы поприличнее отказаться от компании, хотелось домой.

– Мне пора уже! – тихо сказала она, выставив ногу, как бы приготовившись стартовать.

– Да рано еще! – остановила ее Куняева, налила себе и подруге, затем попыталась выведать то, что их с подругой интересовало больше всего. – Скажи, а у Дорошева в Москве есть девушка?

– Не знаю, – честно призналась стажерка.

– А я бы на твоем месте давно бы узнала! Такой красавец! Скажи, может слышала как с какой-нибудь девчонкой по телефону разговаривает?

– Не слышала, – немногословно ответила Алена.

– Значит, нет никого, – сделала вывод Куняева. Светочка просияла.

Выведать дальнейшие подробности личной жизни столичного капитана не получилось – в дверь кто-то коротко постучал. Не дождавшись приглашения, вошел Колмаков и игнорируя присутствие остальных дам, обратился напрямую к Светочке.

– Так и знал, что ты здесь!

– Чего надо, Колмаков? Мой рабочий день давно закончен!

– Прими заявление, – сунул он ей бумажку.

– Не приму, – категорично заявила кадровик. – Приходи в понедельник.

Олег понимал, что это месть за пустые обещания перезвонить. Вот опять ему воздается за чрезмерную любвеобильность.

– Не может-быть! – Куняева всплеснула руками. – Бражка что ли подписал? Да ну нет!

Колмаков сухо кивнул и попытался еще раз, уже более ласково договориться со Светочкой.

– Ну, Светуля, пожалуйста.

Света оставалась непреклонной и молча жевала пирог.

– Да с понедельники и пойдешь! – Куняева ответила вместо подруги, продолжая изумляться щедрости полковника Брагина: – Слышишь, впервые на моей памяти Бражка кому-то разрешает в отпуск свалить в разгар сезона!

Все это время сидевшая ниже травы тише воды Валюшкина обернулась и вперила свои телячьи глазища в Олега. Тот потемнел и осел под ее пристальным взглядом. Эта сцена не могла остаться незамеченной подружками, Куняева фыркнула, а Светочка открыла рот.

– Ладно, в понедельник зайду! – ни с того ни с сего прекратил уговаривать Колмаков и выскочил из кабинета почти бегом.

Женщины продолжали недоумевать, когда Валюшкина схватила рюмку, опрокинула в себя и ушла следом, не сказав ни слова на прощание.

– Ничего себе, – прошептала Светочка.

– Это что такое было?