Текст книги "Бедная овечка (СИ)"

Автор книги: Asia Weg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Спасите наши туши

Алёне по жизни не везло, в школе одноклассники порой жестоко издевались над тихоней, она терпела. На выпускном все ребята дружно бойкотировали ее присутствие, будто и не было вовсе. Алёна и это пережила. В институте тоже не заладилось, одногруппники поначалу пытались подружиться с затворницей, вскоре оставили попытки, предпочитая не замечать. Правда, преподаватели любили тихую, ответственную и смышленую студентку Валюшкину за то, что удобная. Пять лет она штудировала юриспруденцию, закончив юрфак с красным дипломом.

А ведь Алёна была далеко не дура, могла бы построить успешную карьеру на адвокатском поприще, как и хотела изначально. Но вернулась в родной город и отправилась на стажировку в полицию. Зачем она это сделала, почему? Сама не знала. Может-быть поняла, что адвокат из нее выйдет никакой, а так хотя бы по специальности начнет работать.

Но и здесь отчего-то Алену невзлюбили. Панин откровенно говоря, терпеть не мог, коллеги либо не замечали, либо насмехались. И лишь оперуполномоченный капитан Олег Колмаков сумел разглядеть в серой мышке молодую привлекательную особу.

Два месяца назад праздновали чье-то День рождение, начали еще в кабинете Панина, продолжили в ресторане, а закончили в квартире Колмакова.

Утром он проснулся и обнаружил рядом обнаженное девичье тело, приподнял спутанные мышиного цвета волосы и очумел, узнав новенькую стажерку, неуклюжую, невзрачную девицу, не умеющую два слова связать, зато способную отлично справляться с отчетами.

Это, конечно, фатальная проблема Олега – непреодолимая тяга к слабому полу. Причем не важно с кем и где, главное чтобы женщина. Не раз он зарекался бросить пить и не тащить первую встречную в койку, но сила воли не та.

Подруга проснулась в не себя от счастья, вчера ей впервые признались в любви и даже кое-кто обещал жениться. Она смущенно натянула простынь до подбородка и уставилась на возлюбленного кротко и еле дыша.

– Ты это, короче, – растерялся казанова, – кофе будешь?

Ему как-то и жаль было закомплексованную стажерку, и обидеть не хотелось, поэтому Олег решил спустить ситуацию на нет, впрочем, как всегда.

Алена всё утро молчала и не сводила влюбленных глаз с капитана. Еще чуть-чуть и дыру протрет на его красивом мужественном лице. Колмакову это начинало надоедать: пьет кофе и пялится, при этом глупо улыбаясь; одевается и смотрит; в лифте, в машине, по дороге глаз не сводит.

В коридоре райотдела он все же не выдержал:

– Аленушка, пожалуйста, прекрати на меня так странно смотреть.

Трудно передать словами, что испытала в эту минуту влюбленная девушка, чье имя никогда и никто не мог запомнить.

– Хорошо, Олег, – кивнула глупышка, улыбнулась на прощание и заняла свое рабочее место.

***

Спецгруппа из Москвы разместилась за столом в кабинете дознавателя Птушкина, самого же Птушкина переселили на первый этаж, где он успешно затерялся среди дежурной, допросной и вечно неработающих туалетов.

Ни Астахова, ни Перегудов, ни Дорошев не сдвинулись в деле громовского серийного убийцы ни на йоту, они продолжали охреневать, а другого слова нету, потому как все материалы дела, улики и прочее кто-то залил сладким кофе, потом видимо сушил феном, затем подтасовал, перепутал и в итоге получилось черти что, осталось только бантик прицепить, ну чтобы красивее было.

В углу застывшей мумий сидела стажерка, все трое настолько привыкли к ее немому присутствию, что уже внимания не обращали, говорили при ней не стесняясь. Иногда Перегудов посматривал на нее исподтишка, чем вгонял в краску и ступор. Астахова и вовсе не трогала убогую, один лишь Максим контактировал с ней, периодически обращаясь с просьбами что-нибудь отксерить или сделать кофе. Но просил он всегда исключительно вежливо, будто хорошего друга об одолжении.

– Аленка, – обратился Дорошев к стажёрке, – а не выпить ли нам кофейку.

– Да, конечно, Максим Леонидович!

Она мигом вскакивала и готовила всем кофе, кроме себя.

Панин неделю не выходил из запоя, брал специально для этого отпуск и сидел на даче отшельником, бухал с утра до ночи, пока жена не приехала и не отметелила хорошенько. С женой Виталику повезло – Зинаида огонь, а не баба, но вот рука тяжелая. Теперь избитый муж старался замаскировать фингал под глазом с помощью косметики, но так как он в женских премудростях не разбирался, подходящий тон подобрать не сумел.

– Здоров, Олежек! – поприветствовал друга, войдя без стука в кабинет.

Колмаков оторвался от смартфона и удивленно уставился на пятнистый лик коллеги.

– Виталь, а чё у тебя с харей?

– А! – махнул рукой Панин. – Язва!

Олег не совсем понял, вроде как прободная язва – это болезнь желудка, а не кожи.

– На морде язва? – все же уточнил Колмаков.

– Морда – у тебя, а у меня избитое жизнью лицо!!! – поставил Панин на место коллегу-хама.

– Ага, жизнью, – ехидно усмехнулся мужчина. – Зинаида приложилась?

– Я ж тебе и говорю – язва! – эмоционально пояснил Виталий Егорович.

Колмаков понимающе рассмеялся, хотя совсем не искренне. Ему закоренелому холостяку было невдомек – как можно добровольно нацепить на себя брачные кандалы. Это каким дебилом надо быть, чтобы по своей воле жениться, настрогать детей и до конца своих дней хранить верность одной единственной женщине.

– Слышь, Олежа, – вполголоса заговорил Панин, наклонившись ближе, – ну что тут эти москвичи?

– Не знаю, – тоже тихо ответил Олег, – никто не знает.

– Сейчас узнаем! – весело объявил капитан и загадочно подмигнул.

Он отправил сообщение “Зайди в кабинет Колмакова! Срочно!” контакту “Овечка”, придерживая разбухшее пузо и довольный развалился на стуле.

Девушка явилась спустя пару минут и подозрительно посматривала в сторону Колмакова.

– Рассказывай, что москвичи задумали? – с ходу спросил Панин, пренебрегая излишними церемониями.

Олег игнорировал присутствие стажерки, уставился снова в экран смартфона.

– Разрешение на эксгумацию готовят, – проблеяла Овечка и зыркнула на притихшего Колмакова.

– Во ё*нутые, – эта новость ошарашила Панина, он до последнего надеялся, что до эксгумации дело не дойдет. – И что они?

– Ждут письмо от министра, потом вызовут родителей убитых.

– Ага! – воскликнул Виталик. – Значит родители тоже должны дать добро?

– Наверное, – неуверенно ответила Валюшкина, продолжая буравить взглядом Олега.

– Да какого хрена ты на меня так смотришь?! – не выдержал мужчина и разорался.

– Тихо-тихо, – успокоил его Панин, удивленный такой реакцией, – ты чего кричишь?

Валюшкина быстро выскочила из кабинета на прощание еще раз странно глянув на Колмакова. Тот едва сдержался, чтобы не запустить в нее смартфоном, подпрыгнул на стуле и злостно заскрежетал зубами.

– Оо! – протянул многозначно Виталий Егорович. – Да у нас тут мексиканские страсти продолжаются! Хе-хе! – прочистив горло, таинственно добавил: – Ты поаккуратней с ней, какая-то она чудаковатая.

– Без твоих соплей разберусь! – снова вспылил Олег, швырнув мобильник на стол.

– Да мне, вообще, всё равно, – равнодушно заметил Панин.

– Чего лезешь тогда со своими советами? – не унимался мужчина.

Виталик молча выставил руки перед собой, давая понять, что сдается и в душу Колмакова лезть не будет. Тот вскоре успокоился и они оба пошли курить, ну а чем еще можно заниматься в разгар рабочего дня.

Прирожденная жертва

– Коллеги, давайте составим психологический портрет убийцы, – предложила Астахова.

Перегудов свел брови к переносице и отдаленно напомнил Чубакку из Звездных войн, чересчур лохматый и суровый, Дорошев поймал на себе его звериный взгляд и моментально прекратил смущать стажерку лучезарной улыбкой. Максим выровнял спину и серьезно заметил:

– Лариса Георгиевна, можно я начну?

– Конечно, Максим Леонидович, любопытно послушать.

– Значит, убийца молодой мужчина, приблизительно до сорока, проблем с потенцией у него, думаю, других физиологических отклонений тоже нет.

– То есть, он довольно привлекательный и физически здоровый? – уточнила полковница, имея схожее представление об убийце.

– Думаю, что да. Первые две жертвы пошли с ним добровольно; третья, возможно, но потом что-то пошло не так. Могу сделать такие выводы исходя из свидетельских показаний, кои отсутствуют, потому что ни одна из жертв не сопротивлялась, следовательно – криков не было.

– И как же нам вычислить этого казанову?

– Надо все же провести эксгумацию, у первых двух жертв был половой контакт, предполагаемо с убийцей.

– Вот эта третья жертва, школьница Анастасия и не дает мне покоя, – задумчиво произнесла Астахова.

Действительно, девушку никто не насиловал перед смертью, мало того, она была девственницей.

– Возможно, убийца не успел совершить задуманное, кто-то помешал ему, – предположил Дорошев.

– Возможно, – согласилась начальница. – Давайте рассмотрим ситуацию под другим углом, а именно глазами убийцы.

В углу закопошилась стажерка, стараясь не дышать, девушка беззвучно что-то печатала, как у нее выходило бить по клавиатуре и не издавать ни звука – загадка.

– Первые две жертвы между собой схожи, не только внешне, но и характером. Обе вели разгульный образ жизни, злоупотребляли алкогольными напитками, меняли партнеров, как перчатки, одевались вызывающе, одним словом привлекали мужское внимание. А теперь взгляните на третью жертву.

Лариса Георгиевна разместила посередине стола портрет Анастасии, девушка скромно улыбалась фотографу, зажатая, скованная, даже на фото, в невзрачной тусклой одежде. Весь ее образ говорил о том, что она боялась быть замеченной и держалась в тени. Собственно, характеристика из школы соответствовала портрету убитой.

– Прирожденная жертва, – вдруг сказал Перегудов.

– Что? – Дорошев не понял.

– Есть такой тип людей – прирожденные жертвы, – пояснил капитан. – В школе их травят одноклассники, супруг или супруга обычно тиранят, на работе их не ценят.

– А я думал, она случайная жертва.

– Да, больше похоже на то, что убийца ее выбрал случайно, – предположила Астахова. – В тот вечер Анастасии крайне не повезло и только.

Это сущая правда – если бы автобус в тот вечер не угодил в небольшое ДТП, Настя спокойно бы вернулась домой после занятий с репетитором. К сожалению, школьница совершила роковую ошибку, выбрав короткий путь к дому через парк.

– Я, вообще, не понимаю, по каким критериям он выбирает жертв?

– Да, действительно, в его поступках никакой логики. По крайней мере на прошлой неделе он никого не убил.

– Это потому что он очень осторожный и осведомлен о нашем приезде. Собственно говоря, как и весь город, – не удержался и сделал ремарку суровый Перегудов.

Спецгруппа из Москвы хотя бы в этом была права, во всем остальном они шли по ложному следу, совершенно в противоположную сторону.

Стажерка Валюшкина тяжко вздохнула, никто не обратил на ее печальный вздох внимания. А спроси сейчас у нее – кто убийца? И, наверное, она бы призналась, правда никто не спрашивал.

Сырой сентябрьский вечер пробирал промозглым свежим воздухом до костей. Максим вышел из здания полиции и поежился от холода, он не спеша натянул кожаные перчатки, задрал голову и еще раз посмотрел на окна кабинета, где всё ещё горел свет. Астахова и Перегудов не спешили домой, обладая обширным багажом знаний по психологии они продолжали составлять портрет преступника. Дорошеву пока далеко до их профессионализма, он лишь путался под ногами и скучающе зевал. В конце концов Лариса Георгиевна не выдержала и отпустила уставшего следователя домой.

За его спиной скрипнула железная дверь, стажерка Валюшкина так же спешила домой.

– Алена, вас подвезти? – спросил улыбаясь Максим.

Она потупила глаза и пробормотала что-то невнятное.

– Давайте хотя бы до остановки вас доведу? – Дорошев всегда был галантен с дамами и предложил девушке взять его под руку.

Алена смущенно улыбнулась.

– Хорошо, – согласилась она и неловко спрятала руки в карманы.

Дверь снова заскрипела, Колмаков остановился на ступенях, достал сигарету и заметив удаляющихся вдалеке коллег, застыл с сигаретой в зубах.

– Могу я кое-что спросить? – по дороге задала вопрос Валюшкина.

– Конечно.

– Как думаете, убийца мог убивать из-за мести?

– Вымещать злобу на других женщинах, это вы имеете в виду?

– Ну, можно сказать и так, – девушка не смела взглянуть на молодого мужчину, смотрела под ноги, будто боялась споткнуться на ровном месте.

– Ненависть к женскому полу вполне могла послужить мотивом. А почему вы спрашиваете?

– Просто, забудьте, – вдруг испугалась стажерка.

– Алена, – Максим остановил ее, – вам что-то известно?

Ему сразу показалось подозрительным поведение стажерки, а теперь еще и странный вопрос, она явно что-то знала, но боялась.

– Нет, – соврала Валюшкина, не поднимая глаз.

– Вы кого-то подозреваете?

Девушка неловко потопталась на месте, быстро взглянула в сторону полицейского участка и неестественно побледнела. Дорошев проследил за ее взглядом – у входа курили двое мужчин, одного он хорошо знал – это Панин, а второго тоже видел, но имени не запомнил.

– Мне пора, до свидания, – скороговоркой проговорила стажерка и поспешно заскочила в автобус.

Кипиш в городе

Панин тыкал средний палец в спину удаляющимся москвичам, те оскорбительного жеста не видели, так как на затылке глаз не имели, но тем не менее Астахова почувствовала негативные вибрации и обернулась.

– Вы что-то хотели?

– Нет-нет, – пролепетал капитан, – хорошего рабочего дня.

Минуту назад он поинтересовался, как продвигается расследование, на что Лариса Георгиевна пространно ответила: “Не беспокойтесь, продвигается”.

Все трое абсолютно не желали контактировать со скользким типом.

“Ну ничего, я вам сейчас устрою”, – подумал злостно Панин и поехал подговаривать родителей убитых девушек не сотрудничать с москвичами.

С семьей Анжелы никаких проблем не возникло, они уже заочно ненавидели выскочек из столицы. Виталий Егорович умел подлить масла в огонь, придумывая на ходу аргументы:

– Лезет со своим длинным шнобелем, – имел он ввиду орлиный нос Ларисы Георгиевны, которую почему-то особенно невзлюбил, – в каждую дырку! И чего тебе надо? Мы здесь и сами справимся!

– Ну, говорят же убийцу ищут, – неуверенно подала голос мать покойной Анжелы.

– Убийцу, – передразнил ее Виталий Егорович, не имея больше доводов против расследования. – А что ты думаешь, найдут имя убийцы в брюхе твой дочери?! Извини конечно, но они же собираются еще раз девочку распотрошить, по кусочкам разобрать, как будто Сан Саныч лох деревенский, не знает, как вскрытие проводится!

Родители Анжелы ахнули.

– Какой кошмар!

– Ага! – нащупал верное направление Панин. – То ли еще будет! Мало вам: одни похороны вы пережили, ничего и второй раз переживете.

– В смысле?! – возмутился отец. – Это что, мы должны еще раз Анжелку хоронить за свои же деньги?! Нам похороны в шестьдесят тысяч обошлись, еще и не хватило, всем соседям торчим по пятихатке! И что еще раз хоронить?!

– Ну так, – двусмысленно ответил следователь, конечно он им не скажет правду: деньги на эксгумацию и повторное захоронение выделяются из бюджета.

– Да хрена им лысого! – вскричал мужчина и ударил кулаком по столу.

– Вот! – одобрительно заметил Панин. – Вот так им и скажешь. Ничего не бойся, правда на нашей стороне.

***

“Сейчас я вам устрою теплый прием!” – посмеивался Виталий Егорович представляя во что выльются его подстрекательства.

Родители Анастасии тоже не лестно отзывались о спецгруппе из Москвы, вспоминая как эта тощая полковница прямо во время панихиды потревожила тело Настеньки.

– Я не дам им осквернять тело моего ребенка! – кричал отец. – Это кощунство!

– Да! – Панин со всем соглашался. – У этих москвичей ни стыда, ни совести. Их гнать отсюда надо сраной метлой, чтобы духу их не было! А мы как-нибудь сами убийцу отыщем! Ты, Иванович, не сомневайся.

Родитель смахнул скупую слезу и опрокинул в себя очередную рюмку.

– Ты закусывай, – подсунул ему соленый огурец сердобольный капитан. – Отыщем-отыщем и за яйца к березе подвесим. У нас тут с этими педофилами разговор короткий, я тебе обещаю, что сволочь эта получит по заслугам.

Отец Анастасии сходил с ума от злости и горя, ночей не спал, всё ждал возмездия. После второй рюмки он быстро захмелел.

– Обещаешь? – спросил у Панина, едва ворочая языком.

– Дружище, обещаю, – вполголоса подтвердил Виталя. – Только москвичей отсюда выкурим и сразу же дело с мертвой точки сдвинется. Гниды же эти не дают работать!

– Всё, замётано!

– И всем своим скажи, тут главное не молчать, а действовать.

***

Единственная, с кем возникли проблемы – это мать студентки Карины. Женщина жила за городом и Панину лень было туда ехать, поэтому он вызвал Кирееву в отдел, но не официально, а по-тихому.

– Я и сама хотела к вам приехать, – заявила сухонькая женщина.

– Зачем? – удивился Виталий Егорович.

– Ну как же? Убийцу дочери так и не нашли!

Панин едва не поперхнулся, он-то дело закрыл как самоубийство.

– Какого еще убийцу? Ваша дочь спрыгнула с седьмого этажа и разбилась насмерть.

– Не могла она сама, я еще тогда не поверила. Все про манька говорят, а вы его не ищите.

– Все, мать, херню говорят! Ты их меньше слушай!

Киреева обиженно поджала губы, этот жирный боров следователь сразу ей не понравился.

– Я хочу говорить с вышестоящим начальством.

– Чего? – брезгливо сморщился капитан. – Вы, не осведомленная женщина, я специально вас вызвал чтобы предупредить. Тело вашей дочери хотят эксгумировать, вы понимаете, что это значит?

– Конечно, знаю, не в лесу живу. Если надо, эксгумируйте.

Виталий Егорович отшатнулся, совсем не ожидал такого ответа.

– Мамаша, вы в своем уме?! Девочку вашу снова выкопают, распотрошат, соберут кое-как, а потом в топку кинут!

Бедное сердце матери не выдержало, она схватилась за грудь и осела.

– А вы в своем уме? Вы что такое говорите?

– А то и говорю, не давайте разрешения на эксгумацию.

– Бред! – воскликнула женщина.

– Ну смотрите, я вас предупредил.

У Панина больше не было ни малейшего желания продолжать разговор с упрямой матерью убитой. Киреева покинула его кабинет, внутри клокотала обида, сердце требовало мести. Женщина медленно пошла по коридору, читая таблички с именами, всё-таки интуиция подсказывала – надо отыскать начальство.

Кипиш продолжается

К семи утра началось: у полиции столпились люди, не сказать что в большом количестве, человек пятнадцать собралось, в основном мужики. Требовали они незамедлительно полковника Брагина, иначе грозились устроить митинг возле прокуратуры.

Полковник Брагин обычно приезжал на службу около десяти, если не планировалось совещаний. Поэтому первым на работу явился Панин и заговорщицки подмигнул митингующим.

– Сейчас разберемся! – пообещал он толпе и быстро юркнул внутрь.

Не обращая внимание на растерянного дежурного, довольно захохотал и потер ладони.

– Виталь, – обратился к нему лейтенант, на чью смену так неудачно выпал митинг, – чё делать?

– Снимать штаны и бегать, ха-ха-ха, – глупо пошутил капитан и загоготал на весь полицейский участок, даже стены затрясло.

Дежурному было совсем не до смеха, он с опаской посматривал на разъяренную толпу, те продолжали барабанить в окна и шумно переговаривались.

– Ну че застыл? – вдоволь посмеявшись, одернул его Панин. – Звони, давай, Брагину! Пусть срочно приезжает, не к добру всё это, Петя, не к добру!

Лейтенант неуверенно потянулся к телефону, а Виталий Егорович пошел по кабинетам, хотелось обсудить ситуацию с кем-нибудь из коллег, проще говоря – посплетничать.

Полковник Брагин приехал спустя сорок минут, и так совпало, что спецгруппа практически за ним следом.

– Что случилось? – только и успел спросить полковник.

Народ, заметив москвичей, набросились на них с упреками и обвинениями.

“Убирайтесь! Катитесь в свою Москву!” – кричали люди, некоторые не стеснялись в выражениях, используя нецензурную брань.

“Вот вам эксгумация!” – крикнул кто-то из толпы и ткнул Астаховой кукиш.

Перегудов закрыл ее своей широкой спиной, но Лариса Георгиевна не из робкого десятка, и за словом в карман не полезет.

– Прекратите немедленно! – раздался ее командный голос и народ слегка притих.

Она вышла в центр совершенно без страха и спросила:

– Кто главный?

– Нет у нас здесь главных, – ответил мужчина, уже хорошо знакомый ей с похорон Насти.

– Давайте обсудим возникшие вопросы как цивилизованные люди, – предложила полковница.

– Цивилизованные люди дают возможность спокойно похоронить своих детей, а потом не заставляют их выкапывать заново.

– Что?! – Лариса Георгиевна опешила от обвинений отца убитой девочки. – Послушайте, это какое-то недоразумение…

– Это вы здесь все одно большое недоразумение и мы не уйдем отсюда, пока вы не уберетесь туда, откуда приехали.

– Вы понимаете, что это глупо? – попыталась она призвать к здравому рассудку.

Но дальнейшие доводы были бессмысленны, толпа бесновалась, хаотично выкрикивая нелепые обвинения. Перегудов потянул руководительницу за рукав, Дорошев прикрыл их спиной, стараясь своим суровым видом поумерить пыл.

Лариса Георгиевна оплеванная, оскорбленная, чувствовала себя прескверно и ничего более не придумала, как сорвать злость на Брагине.

– Это просто немыслимо! В таких условиях невозможно работать! Вопиющая дикость!

Тот кивал, словно болванчик, понимая с кем имеет дело, Лариса Георгиевна важная персона, к ее мнению прислушиваются и если не дай бог, она скажет Москве, что Брагин не справляется со своими обязанностями – он вылетит вместе с креслом из кабинета начальника отдела.

Астахова немного успокоилась, перевела дыхание и задрав высоко подбородок, удалилась в кабинет, Перегудов и Дорошев за ней, тоже не довольные и гордые.

Полковник Брагин, будто обделался, поковылял к себе, приказав секретарше немедленно отыскать капитана Панина.

Виталий Егорович явился незамедлительно, слишком довольный и красномордый.

– А ты чего такой счастливый? – спросил начальник.

– Иванович, ты же меня знаешь. Я всегда на позитиве.

– Мне эти москвичи уже всю печень выели, как они меня достали!

Панин понимающе кивнул.

– Сделай что-нибудь, поговори с этими придурками на улице, объясни, что ничего страшного в эксгумации нет.

– Иванович, да они меня и слушать не станут, ты что?! Это же их дети! Ты сам поставь себя на место родителей!

– Виталик, я тебя прошу, придумай что-нибудь, – настойчиво требовал начальник и это звучало совсем не как просьба.

“Хрен с тобой!” – хотел сказать подчинённый, но вовремя одумался и скрепя сердцем, кривя душой, ртом и ворочая носом, небрежно кивнул.

– Ладно, – протянул он и поднялся, разглаживая мятый пиджак.

На лацкане осталось жирное пятно после сытного перекуса шаурмой, его существование удивляло Панина.

– О! – воскликнул он и принялся увлеченно слюнявить кляксу. – Будет сделано, товарищ начальник.

Не отрывая глаз, капитан покинул кабинет и не спешил выполнять приказ.

Вскоре к толпе вышел Перегудов, обладающий умением утихомиривать одним лишь суровым взглядом.

– Граждане, расходитесь! Мы вас услышали, выслушайте и вы нас! Пусть остануться только родители убитых, остальные идите по домама.

Главный зачинщик, то бишь отец Анжелки, снисходительно кивнул и взглядом благословил товарищей, те под дружный гомон разошлись, все же посматривая на приезжего из-под лба.

– Чего вы добиваетесь? – спросил Перегудов у оставшихся двух мужчин.

– Чтоб перестали наши семьи мучить! – вскричал отец Анжелы. – Валите в свою Москву, а мы тут сами разберемся!

– Интересно – как?

– Это уже не ваше дело! Главное, чтобы вы под ногами не путались.

Майор устало вздохнул, понимая что перед ним дремучий лес без единого светлого лучика, сплошное мракобесие. Смысла доказывать что-то подобным особям он не видел, поэтому попытался найти компромисс.

– Дайте нам время до конца месяца.

Перегудов явно хитрил, месяц только начался. Недовольный родитель, хотя и польщенный тем, что столичный следователь просит отсрочки, переступил через себя и уступил.

– Две недели, – предупредил он майора. – И про наших девочек забудьте! И близко к могилкам не подходите.

Следователь вроде согласился, понуро опустил голову, развернулся и молча вернулся в райотдел.