Текст книги "Калгари 88. Том 3 (СИ)"

Автор книги: Arladaar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Нифига ты его отшила, – удивилась Арина. – Теперь обидится.

– Чему обижаться? – небрежно махнула рукой Соколовская. – Я сказала правду. В его возрасте нужно уже уметь учитывать желания других, а не только свои собственные.

– А где, кстати, твоя машина? – спросила Арина, только сейчас сообразив, что они пешком идут по аллее.

– Сказала отцу, что сегодня мне она не нужна! – заявила Соколовская. Но дальше распространяться не стала. Не могла же она сказать, что решила понемногу приучать себя к выходу из зоны комфорта – очевидно, что в Москве машину никто не даст. А расстояния, на которые придётся передвигаться на обычном транспорте, не сравнимые с екатинскими.

Неспеша, болтая о всякой ерунде, дошли до дома Соколовской. Домработница тётя Таня обрадовалась, что Марина пришла опять с подружкой. Опытным взглядом человека, искушённого в жизни, она видела, что хозяйская дочка в последнее время сильно изменилась в лучшую сторону, это её радовало, и она во всём старалась Марине помогать.

– Здравствуйте, девочки! – приветливо улыбнулась тётя Таня. – Обедать будете, или может быть, чай с домашним печеньем вам предложить?

– Не-а! – почти в один голос сказали обе фигуристки, а потом Арина добавила: – У нас обед два часа назад был.

Потом тётя Таня занялась работой на кухне, готовя хозяйский ужин, а Соколовская, видя, что она отвлеклась, заговорщицки махнула Арине рукой: пошли, мол, пока не видит!

Девочки осторожно, стараясь не скрипеть паркетом, пробрались в кабинет Соколовского. Обстановка там была под явную старину, скорей всего, начало 20 века. На большом ковре посреди кабинета располагался большой тяжёлый письменный стол из красного дерева, накрытый сверху зелёным сукном. На столе письменные принадлежности в старинной бронзовой подставке, посредине лежат несколько каких-то бумаг, с краю – настольная лампа с зелёным абажуром. У одной стены шкафы с книгами, у другой – кожаный диван, кульман для чертежей и куча тубусов в углу для этих самых чертежей. На кульмане прикреплён чертёж какого-то сложного узла. В целом, интерьер походил на картинку из какого-нибудь старого квеста в жанре стимпанк, где локацией был кабинет учёного. Единственными предметами, выделяющимися из респектабельного антуража, были современный стол и компьютер на нём.

– Вот! – торжествующе показала на компьютер Соколовская. – Сейчас включим!

Марина села на стул напротив монитора и нажала кнопку на корпусе. Через достаточно длительное время компьютер загрузился. Арина удивилась сразу нескольким вещам. Первое – то, что монитор оказался чёрно-белый. Второе – то, что не было никакой заставки, только надписи. Третье – то, что надписи на русском языке. Похоже, компьютер находился в начальном режиме работы. На экране было написано, что входит в состав компьютера и требуемые режимы работы. «Тест», «Проверка данных», «Надёжность», «Цикл вычислений», «Работа». Чуть ниже была надпись: «Для начала работы ЭВМ стрелками курсора выберите пункт меню и нажмите клавишу 'Ввод».

– Всё просто! – заявила Соколовская, нажимая клавиши со стрелками на большой белой клавиатуре. – Выбираем работа!

Компьютер что-то проскрежетал, и на экране появились надписи «Программы», «Ввод данных», «Система» и «Выполнить».

– Выбираем «Программы» и нажимаем «Ввод», – уверенно заявила Соколовская.

На экране высветился список программ, установленных на компьютере. Арина разглядела «Шахматы», «Шашки», «Морской бой» и «Армата».

– Новая игра! Какая-то «Армата»! Наверное, про корабли! – восторженно пропищала Соколовская и выбрала пункт «Армата». – Что-то вроде морского боя!

Однако это не был морской бой. Во весь экран высветилась надпись «Проект Т-14. Танк „Армата“. Способы ведения боя».

– Эмм… Кажется, это не морской бой… – неуверенно сказала Арина. – Наверное, это игра в танки!

– Точно! – восторженно согласилась Соколовская. – Сейчас посмотрим, что там!

Однако всё-таки это была не игра…

Глава 27
В гостях у Аньки

После того, как Соколовская нажала клавишу «Ввод», на мерцающем экране компьютера появилась надпись «Введение. Боевые задачи танковых войск в современных общевойсковых боевых действиях». Чуть ниже подпись – Соколовский В. С.

– Марина! Это точно не игра! – твёрдо сказала Арина. – Посмотри на всё это!

Она показала на кульман, на котором было нарисовано нечто вроде танковой башни с орудием. Во всех деталях, с осями и размерами. Сбоку на кульмане был приколот лист меньшего размера с надписью «Спецификация к изделию 186. Используемые материалы и марки сталей».

– Вижу! – мрачно отозвалась Соколовская и попыталась выключить компьютер, но он не хотел выключаться! По экрану один за другим побежали строки. Заметки, пояснительные записки, просто мысли вслух. И тут вдруг Арина поняла. У отца Соколовской было такое хобби! В свободное от работы время он чертил танковое вооружение. А может, и танки целиком! Такое уж у него увлечение было… Впрочем, Арина в этом не видела ничего удивительного. У каждого человека есть своё хобби. Её отец, например, в свободное время любил рисовать мегастройки. Громадные строящиеся здания в окружении кранов и другой строительной техники. Маман была модным дизайнером и тоже очень любила рисовать красивые вещи – вазы, светильники, абстрактные рисунки на стенах и посуде. Очень мастерски рисовала фигурки аниме и дружеские шаржи на друзей и знакомых. Не мешало бы спросить сейчас у Стаса и Аньки, чем они увлекаются.

– Не выключается! – с отчаянием сказала Соколовская, тыкая пальцем по всем клавишам.

– Спок! Без паники! – хладнокровно заявила Арина и нажала клавишу «Отмена» с правой стороны клавиатуры. Мельтешение картинок прекратилось, и экран на короткое время погас, а потом появилось прежнее меню с названиями игр и программ.

– Ты гений! – восхищённо сказал Соколовская. – И что бы я без тебя делала?

– Ничего сложного, – пожала плечами Арина. – Берёшь за провод и выдёргиваешь из розетки. Проверено! Работает всегда!

Соколовская загрузила игру в шахматы и пробовала играть с компьютером, но получалось слабо – компьютер всегда выигрывал. Потом предложила поиграть Арине, но та даже не знала ходов. Стыдно признаться, но это было так.

– Ты не умеешь играть в шахматы? – удивилась Соколовская. В её понимании это было примерно как спортсмену и не уметь плавать.

– Нее-а… – смущённо протянула Арина.

В такой старый компьютер, честно говоря, ей и лезть было неохота. Вот если хотя бы в «Сайлент Хилл» поиграть или в «Замок Вольфенштайн». Но увы, эти игры появятся только через двадцать лет…

Немного посидев с Соколовской, Арина отправилась домой. Завтрашний день обещал быть насыщенным, как и всегда.

… Пока Соколовская с Хмельницкой мучили компьютер, в ледовом дворце имени 50 лет ВЛКСМ города Первоуральска было тоже невесело. Татьяна Малинина, 14-летняя ученица школы номер один города Первоуральска, кандидат в мастера спорта и серебряный призёр первенства СССР по юниорам, готовилась к контрольному прокату произвольной программы. В судейской зоне – директор дворца, председатель спортивного комитета горисполкома Первоуральска, ещё какие-то важные люди в меховых пальто и норковых шапках. И она в гордом одиночестве нарезает круги на льду у открытой калитки, рядом с которой, облокотившись о бортик, стоит тренер Игорь Борисович Ксенофонтов. То, что на сегодняшней тренировке придётся показывать свои наработки городской спортивной комиссии, объявили в самый последний момент. Девчонки, Жена Протасова и Саша Бойкова, естественно, откатали так себе. Хорошо хоть не повалились, но, судя по кислым лицам членов комиссии, впечатление произвели не очень хорошее.

Ксенофонтов смотрел на худенькую светловолосую девочку в спортивном костюме и белых коньках, хладнокровно, с равнодушным выражением лица раскатывающуюся перед контрольным выступлением, и думал, что вот и настал решающий момент. Если сейчас Малинина покажет неудовлетворительный прокат, доверие к нему как к тренеру будет сильно подпорчено, и даже возможное чемпионство Тани с трудом скрасит нынешний провал. Но как найти нужные слова? Как не спугнуть девчонку? Как дать ей правильный настрой?

– Таня, можно тебя на пару слов? – наконец-таки решился Ксенофонтов.

– Да, конечно, Игорь Борисович, – Малинина подкатила к бортику и аккуратно притормозила у него, слегка сыпанув снежной крошкой.

– Танюша, катайся на контроле, аккуратно, – осторожно сказал Ксенофонтов. – Торопиться и геройствовать незачем. Эти люди всё равно не знают правил. Вместо каскадов сделай одиночные прыжки. Этого вполне достаточно.

– Я поняла, Игорь Борисович, – кивнула Малинина. – Я пошла.

Малинина выехала на середину катка и застыла в стартовой позе. Заиграла негромкая музыка, и она как лучше подходила ей. Георгий Свиридов, «Романс» из сюиты «Метель». Величайшее произведение классики. Воплощение русской души! Произведение сложное. С резкими изменениями громкости и темпа. Как раз такое, которое могут выбрать только очень уверенные в себе спортсмены. Его ученица такой и была.

Таня разогналась вдоль короткого борта задними перебежками, развернулась моухоком и всё-таки прыгнула каскад тройной сальхов – двойной тулуп! Ксенофонтов от досады чуть не ударил ладонями о борт. Вот ведь упрямица! Впрочем, в здравомыслии Малининой не отказать. Если она прыгает то, что от неё не требуется в данный момент, значит, чувствует, что выходит на максимум формы…

… Пока Таня Малинина поражала воображение номенклатурных инспекторов, Арина Стольникова приехала в Рабочий посёлок и заметила у магазина на конечной остановке Аньку. Маман ничего не подозревала и шла, подпрыгивая и размахивая из стороны в сторону авоськой. И надо же случиться, прямо у магазина к ней подошли два каких-то шпендика с явно недобрыми намерениями!

– Эй ты, дрищовка, дай 20 копеек! – недружелюбно сказал заводила, тощий парнишка лет двенадцати в вязаной шапке и клетчатом пальто, и перегородил Аньке дорогу. Другой, более толстый, но в тоже время и более низкорослый, хотел зайти сзади, но в этот момент оба увидели подходящую к ним Арину. Вид у неё был достаточно устрашающий.

– Чё пристали? – сурово спросила Арина. – Валите отсюда!

– А ты кто такая? Кого знаешь на раёне? – дерзко спросил один из хулиганов, застыв в выжидательной позе. Однако второй дёрнул приятеля за рукав.

– Митька! Бежим отсюда! Это Хмельницкая! Её тут половина школы знает! И даже блатные!

– Да мне плевать, кто её знает! – самоуверенно ответил Митька, нагло уставившись на Арину.

Надо сказать, Арина, конечно же, была вполне себе культурная и очень вежливая современная девушка. В общении со взрослыми, можно сказать, даже стеснительная и не особо разбирающаяся в жизни. В общем, типичная рафинированная зумерша, как принято называть таких девчонок в наше время. Это название, кстати, сильно веселило её. Однако в то же самое время Арина Стольникова была спортсменка! И в этой части своей личности она была злобная и жадная до победы валькирия, весь смысл жизни которой – борьба. Состязание с другими себе подобными. И даже не подобными. Поэтому Арина моментом рассвирепела, вытянула правую ногу и резко подняла её до уровня лба мальчишки. Растяжка идеальная! Подошва кроссовка замерла в нескольких сантиметрах от его носа, и Митька с близкого расстояния увидел белую, ещё не затасканную подошву с крупной надписью «Adidas». Это было выше уровня его смелости, поэтому, стараясь не провоцировать так же стоящую на одной ноге Арину, он попятился и побежал прочь, бросив своего толстого товарища.

– Атас! Она каратэ знает! Бежим! – громко крикнул он и стремглав бросился по заснеженной тропинке между домами.

Толстый тоже побежал, но вышло у него сильно неуклюже. Парню явно не мешало заняться спортом, и сбросить с десяток килограмм.

– Нифига, как они тебя забоялись! – восторженно сказала Анька, размахивая авоськой. – А ты меня научишь так же ногу задирать?

– Если ты будешь себя хорошо вести! – наставляющим тоном ответила Арина и опустила ногу. – Кто это такие?

– А… Не обращай внимание! – пренебрежительно махнула рукой Анька. – Это Митька Захаров из параллельного класса. Хулиган и двоешник. Его стотысяч раз уже выгнать в спецшколу хотели. А тот жирный – Мишка Шаров. У него на поводу идёт постоянно. Трус!

– Ясно… – ответила Арина. – А ты куда?

– Туда! – Анька махнула авоськой на дверь в магазин. – Мамка послала за молоком и плюшками. Во!

Анька смешно округлила глаза и сморщила острый носик.

– А приходи к нам! Я тебя тоже молоком и плюшками накормлю! И с мамой познакомлю!

– Ну… Я не знаю… – засмущалась Арина. – Как-то неловко…

– Да не! Ловко! – уверила Анька. – Всё! Пошли давай! А то обижусь!

Арина вдруг подумала, что неплохо бы посмотреть, как живёт маман. Когда расспрашивала её про жизнь в СССР, она всегда отделывалась общими фразами, иногда насмешливыми, вроде «тебе скажи, ты тоже захочешь» или «ты б там не выжила».

Анька ушла покупать молоко и плюшки. Арина осталась на улице. Смотрела по сторонам и вдруг подумала, что она очень похожа на мать в своём прежнем мире. У обеих была та же стройная тонкая фигура с ростом 162 сантиметра, голубые глаза, очертания губ, бровей. Ногти тоже были мамины. От отца… Разве что нос. И волосы. У Анны Александровны волосы были светлые. Скорее, светло-русые. У Станислава Николаевича – очень тёмные, тёмно-русые, но всё-таки не чёрные. Арина же в своём мире – яркая брюнетка. И тут тоже. Что всё это значит?

Интересно, как выглядит мама Аньки? Бабушка приезжала к ним в гости пару раз. Она жила в деревне, была фермером, разводила лошадей… Анька с родителями живёт в городе. Это противоречие сейчас стало явственным. Но между этим временем и её настоящим – пропасть времени, чуть не 40 лет. Всякое может быть…

– Чё пригорюнилась? – Арина услышала сзади Анькин голос и почувствовала лёгкий тычок в спину. Обернулась – никого. Девчонка успела отскочить в сторону. Древняя как мир шуточка.

– Я тебя вижу! – смеясь, предупредила Арина.

Анька выглянула из-за её плеча румяной смеющейся рожицей и засмеялась ещё громче. Голубые глаза искрились какой-то чистой радостью.

– Чё грустная такая?

– Да не грустная! – возразила Арина. – Так… Задумалась о тебе вот.

– Обо мне? Ух ты? А почему? А зачем? – восхищённо затараторила Анька. – Ну скажи! Не будь вреднюкой!

– А кем ты хочешь стать? – вдруг спросила Арина.

– А вот и не скажу! – показала язык Анька. – Не хочу. Ладно… Пошли. Дома покажу.

Анька жила в том же длиннющем девятиэтажном доме, что и Арина, только в среднем подъезде. И этаж у ней был средний – пятый. Повезло! Аньке не приходилось таскаться в самый конец квартала.

Дверь в квартиру маман была отделана с изыском. Из маленьких деревянных планочек был выложен сложный узор. Потом планочки чем-то обожгли и покрыли лаком. Анька открыла удивительную дверь, заглянула внутрь и махнула рукой.

– Давай, заходи!

Квартира у Аньки была обычная для советского человека того времени, не обладавшего блатными знакомыми. Стандартная двушка улучшенной планировки. Обычная мебель из ДСП, обычные блёклые обои, обычный деревянный пол, крашенный коричневой масляной краской, с половиками на нём. В зале чёрно-белый телевизор «Витязь».

В прихожей гостей встречал толстый рыжий кот. Увидев Арину, он для вида зашипел и не спеша удалился прочь, подняв хвост трубой.

– Анютка, это ты? – послышался приятный женский голос, и в прихожую заглянула стройная миловидная женщина лет тридцати в домашнем халате и вязанных тапочках. Увидев Арину, она приветливо улыбнулась.

– У нас гости? Аня, а почему ты молчишь, что пригласила подружку в гости?

Арина в оба глаза смотрела на женщину и удивлялась. Сомнений быть не могло! Это была её бабушка! Именно она приезжала к ним в Иженск. Именно к ней ездили с мамой пару раз на летние каникулы. Арина даже её имя могла бы назвать с лёгкостью. Оксана Ивановна. И, чёрт возьми… Именно у неё были те самые густые чёрные волосы, которые передались Арине, не оставив следа на Аньке. У здешней Оксаны Ивановны была короткая модная причёска с пышной шевелюрой сверху и коротко стриженным затылком. Значит, Анька действительно её мать, сейчас в этом не было никаких сомнений. Правда, оставался ещё один вопрос. И он стал ещё более загадочным. Люська сильно походила на Оксану Ивановну. Впрочем, для Аньки, похоже, это и не было секретом.

– Мамочка, это та самая Люда Хмельницкая, про которую я тебе говорила! – затараторила Анька. – Та самая фигуристка, за которую я поеду болеть в Свердловск! Помнишь, я тебе говорила, что она сильно походит на тебя? Она как твоя копия, только длиннее!

– Помнишь! – рассмеялась Оксана Ивановна. – Марш мыть руки, и все за стол. Отца ждать не будем. Он сегодня сказал, что в гараж пойдет, машину чинить. И ещё… Анюта, тебе перед гостьей не стыдно будет за свою комнату?

– Не-а! – нахально заявила Анька. – Люська! Айда плюшки с молоком пить!

Молоко и свежайшие плюшки! Что может быть вкуснее и в тоже время опаснее для фигуристки⁈ И если от стакана молока Арина не отказалась, то плюшку отвергла решительно и бесповоротно!

– Мне нельзя! – твёрдо заявила она. – Прошу прощения, но скоро соревнования и мне нужно держать вес!

После перекуса Анька потащила Арину в свою комнату. Ожидаемо, там оказался художественный беспорядок. Мама порядок всегда тихо ненавидела. При этом она чётко знала, где и что лежит. Арина находила крем или помаду в самых неожиданных местах, но мама тут же спрашивала, где её вещи и чтоб она немедленно их вернула, когда Арина хотела втихую прихватизировать их. И эта привычка шла с детства! Теперь стало понятно, почему Оксана Ивановна спрашивала Аньку о стыде за комнату.

Несмотря на стол, небрежно заваленный книгами, учебниками и тетрадями, на висящие и раскиданные где попало вещи, на стены, оклеенные фотографиями кинозвёзд и своими рисунками, была у Аньки вещь, сразу же ставящая её выше всего этого. У стола стоял мольберт. Пусть простой, почти детский, но на нём лежал рисунок, нарисованный маслом так мастерски, что казалось, будто его нарисовал некий маститый художник, а не девочка двенадцати лет. И сюжет-то донельзя прост – белая стена, через которую протянулась овальная тень от чего-то, невидимого и находящегося за плоскостью обзора. У стены синяя тумбочка. На тумбочке зелёное яблоко и согнутая пополам записка. Что на записке, непонятно, но вся картина была в тусклых, тревожных оттенках, и создавалось впечатление, что в записке нечто печальное.

Арина больше не сомневалась ни капли – эта сопливая пакостная девчонка двенадцати лет – её мать. В этом она убедилась окончательно и бесповоротно, уже в десятый раз. Эта картина – первое материальное доказательство связи двух миров. Потому что эта же картина висела на видном месте в зале их квартиры сначала в Иженске, потом в Москве. Бережно. В рамочке под стеклом. «Моя первая стильная вещь, – усмехалась Анна Александровна. – После неё, собственно говоря, я и нащупала свой стиль – игру светотени. Эта картинка сделала меня как творческую личность».

– На что смотришь? – Анька выглянула из-за плеча Арины. – Ах это… Фигня! Сейчас порву! Не нравится мне она совсем! Тусклая и страшная!

Опять двадцать пять… В голову Аньке лезли самые бредовые мысли…

– Пожалуйста, не надо! – попросила Арина. – Она мне очень нравится.

– Оставлю, если только распишешься на ней! – лукаво улыбнулась Анька, взяла картину, ручку и подала Арине.

Так на картине с обратной стороны появилась подпись Арины Стольниковой…

Глава 28
Контрольный прокат короткой программы

Борис Николаевич Ельцин, первый секретарь горкома КПСС Москвы, после наставления Горбачёва ретиво взялся за работу. А больше всего в работе он любил всевозможные инспекции и следующие за ними разносы и поучения на повышенных тонах. Вот и сегодняшний рабочий день начал с инспекции городской торговли. Заехал сначала на овощную базу, а потом в Гастроном номер 1, бывший Елисеевский, с которым недавно было связано крупное дело о взяточничестве.

Впрочем, информацией о том, что торговое предприятие посетит новоиспечённый первый секретарь горкома, служащие гастронома давно уже обладали, и перед открытием массово выставляли на витрины дефицитные деликатесы – копчёную колбасу, осетровые балыки, красную икру, кофе, шоколад и прочие редкости. В магазин ночью привезли две машины «Докторской» колбасы с мясокомбината. В продаже появилась пепси-кола. Магазин до последнего держали закрытым, повесив табличку «Санитарная уборка», и открыв чуть не на полчаса позже обычного. Зато когда он открылся, покупатели ходили по залам и не верили своему счастью. Тут же приехал и Ельцин с директором Моспродторга Зиновьевым. Ельцин ходил по торговому залу, смотрел и всё больше озлоблялся. «Колбасу тут копчёну и икру красну жрут, понимашь ли… А в Свердловске масло и колбаса по талонам. Ну я вам тут устрою…», – недовольно подумал он. Впрочем, вслух ничего не сказал, только похвалил директора.

– Хорошо работаете, товарищ Зиновьев, так держать.

Обещание съездить в Свердловск он помнил, и в этот же день позвонил первому секретарю Свердловского обкома Петрову, чтобы напомнить об этом… Появилась тут кое-какая мысль…

… Утро среды в ДЮСШОР номер один города Екатинска началось с суеты. И виной всему были те самые контрольные прокаты, которые днём ранее пережил Ксенофонтов. Левковцеву откровенно не повезло, и с утра он ходил озлобленный – не могли ответственные товарищи в начале недели прийти, когда группа катала первую фазу ледовой подготовки. Сегодня по плану была отработка коротких программ в полном варианте, с максимальным уровнем сложности. Это очень важно! Утром на планёрке Левковцев открыто высказал это Каганцеву, но понимания не встретил.

– Мы, товарищ Левковцев, не в бирюльки тут играем, а спортом занимаемся на государственном уровне, – строго сказал директор спортшколы. – Нам государство деньги платит за нашу работу. А сейчас хочет посмотреть, чего мы добились. Чего ваши спортсмены добились, вы как тренер и я как директор. Стоит ли вообще нам хлеб давать. Так что, Владислав Сергеевич, приготовьте учеников к максимальной отдаче. А от себя скажу – плох тот спортсмен, который, как нюня, зависит от обстоятельств. Спортсмен в любой момент должен быть готов вступить в борьбу! Всё. Вы свободны. Работайте. В 10 утра мы придём на каток.

Придя в тренерскую, Левковцев сел за стол и, пока перебирал бумажки, задумался. Он-то знал, что в фигурном катании психика, или, как говорили профессионалы, «проблемы с головой», играли огромную роль. Скажи фигуристам, что придётся показывать свои наработки ответственным лицам, и могут затрястись руки и ноги. И, как пить дать, выступление не получится. Но и молчать тоже нет смысла – начальство спортсмены видели и знают в лицо. А вот найти нужные слова можно попытаться. Или схитрить.

Когда фигуристы вышли на общефизическую подготовку, Левковцев попросил минуточку внимания.

– Ребята, хочу вам сказать одну важную вещь. Мы сегодня не одни. Ваш уровень подготовки сильно возрос. И это не осталось без внимания – мы же не в вакууме катаемся. Мне попросили передать огромную благодарность за всё, что вы делаете. У вас мощная группа поддержки на всех уровнях. Так что… Я полностью уверен в вас.

Однако фигуристы молчали и ждали, что будет дальше. Для них, которых хвалили на высоком уровне очень редко, такое изменение мнения начальства о себе казалось невозможным и подозрительным. Кроме Арины. Она сразу поняла задумку Левковцева. Ей ли не знать подобный ход троянским конём для мотивации спортсменов… На каток «Хрустальной звезды» постоянно ходили все, кому не лень – от спортивных журналистов до министра спорта Российской Федерации. Кататься перед высокими гостями не у всех получалось чисто, но отказать было невозможно. Сегодня откажешь в просмотре тренировок, а завтра про тебя забудут. И в плане известности, и в плане денег. Поэтому и Бронгауз постоянно говорил, что все инспектирующие восхищаются и радуются лишь одной возможности лицезреть таких уникумов в неформальной обстановке.

– Это очень хорошо, Владислав Сергеевич! – заявила Арина. – Высказанное вами обстоятельство окажет какое-то влияние на тренировочный процесс?

– В технической части нет, – заявил Левковцев. – Делаем то, что положено по плану. То же, что и всегда. Не прыгаем через голову и дышим спокойно. За вами не стоит Москва, фигурально выражаясь.

Фигуристы тут же повеселели, и даже Муравьёва, у которой была самая подвижная психика, сбросила намечавшееся уныние. Когда вышли на ледовую тренировку, Левковцев чуть не перекрестился, как делала бабка, – настрой у фигуристов был боевой, никакой тряски не намечалось. Они даже не обратили внимания на пять человек, сидевших в судейской зоне.

– Ребята! Сегодня, как я и предупреждал, у нас по плану полный прокат коротких соревновательных программ, – заявил Левковцев и продолжил: – Катаем легко, свободно, храним дыхание, следим за таймингом. Порядок выступлений вы знаете. Горинский, на старт!

Артур, не глядя на судейскую зону, выехал в центр катка и замер в вальсовой стартовой позе – голова склонена вниз, правая рука согнута за спиной. Как только зазвучали первые аккорды вальса «Дунайские волны», Горинский начал прокат. Мощно и уверенно, как всегда, зашёл на стартовый каскад из двух тулупов и прыгнул его. Высоко, пролётно, с прекрасным выездом. «Принц льда», – подумала Арина, наблюдая за прокатом одногруппника с развевающейся по ветру копне белокурых волос.

Катался он очень уверенно, и всю программу исполнил на отлично – придраться абсолютно не к чему! После того как музыка стихла, Левковцев захлопал в ладоши: – Молодец, Артур, справился! Иди отдохни. Савосин, на старт!

Егор Савосин занял стартовую позицию. Как и прежде, была она проста и не слишком выразительна. «Под „Белла Чао“ можно и что-нибудь поинтереснее придумать. Например, нечто горделиво-весёлое», – подумала Арина. Итальянская партизанка? Какая она? Арина представила себя в платье, имитирующем порванную матроску, и с красным шейным платком. И поза такая свободная, вольная. Например, руки можно держать на боках, голову задорно повернуть в сторону и чуть приподнять, одну ногу отставить в сторону и коснуться льда пяткой. Походило бы на русскую плясовую, но в то же время и на нечто, имитирующее весёлую итальянскую партизанку. Сама по себе «Белла Чао», конечно же, не была весёлой песней, но итальянский язык никто не знал, а мотив выглядел заводным.

В остальном прокат Савосина артистически выглядел прилично. Опять всё та же белозубая гагаринская улыбка и паста с моцареллой в каждом движении. Он опять сумел передать дух старой Италии, и это выглядело очень здорово и очень натурально. Арина посмотрела на контролёров – им очень понравилось. Намного больше, чем вальс принца льда. Откатал Савосин хорошо для себя, и даже ни разу не упал, что говорило о том, что он тоже выходит на пик формы.

– Егор! Ты просто гений! Я знал, что ты сможешь! – похвалил Левковцев и пригласил на лёд Соколовскую. Её имя вызвало в судейской зоне небольшое оживление – Марину знали и уважали. И за папу в том числе.

Соколовская в стартовой позе «арабеск номер один» опять смотрелась великолепно, как летящая ракета. Или как бестелесная мысль человечества, пронзающая бездны времени и пространства. Когда зазвучала сюита «Время вперед», Марина эффектно развернулась твиззлом из стартовой позы и пошла на каскад. Прыгнула тройной сальхов – двойной тулуп. Чистоган! После каскада сделала выпад оленем и после нескольких связок зашла на комбинированное вращение. Весь её прокат смотрелся как единое целое, хотя и не блистал излишней артистичностью. Соколовская действительно смотрелась как ракета, летящая через тьму космоса. Такой прокат запросто мог бы поставить Бронгауз, если бы Соколовская состояла у него в обучении. И Соколовская била бы всех за счёт стремительности и твёрдой красоты спортивных линий, а не за счёт наворачиваемых балетных финтифлюшек на льду. И то, и это смотрелось красиво, и у каждого стиля катания были свои поклонники.

Соколовская закончила прокат и сделала победный жест правой рукой, подняв её вверх, как часто делают футболисты. Имела право. Она опять откатала на высоком уровне.

– Марина, ты большая молодец! – громко сказал Левковцев. – Я так и знал, что у тебя всё получится! Люда, приготовиться к старту!

Арина чуть улыбнулась и покатила к стартовой площадке. Катала «Жар-птицу» она уже несколько раз, в том числе и с полным контентом, поэтому волнения не было. Сегодня тоже решила катать максимум, с двойными тройными.

Арина замерла в стартовой позиции, закрыв правым предплечьем лицо, а левую руку отбросив в сторону и назад. Правая нога выставлена вперёд и чуть согнута в колене. Зазвучала музыка, Арина тут же сделала циркуль и стремительно начала разгон к правому короткому борту. Привычно развернулась перебежками, набрала ход вдоль длинного борта с судейской стороны, в середине арены моухоком зашла на тройной лутц и прыгнула его! Тут же прицепила к выезду двойной тулуп. Есть! Выехав с каскада, сделала разворот у короткого борта и, сделав несколько твиззлов, вошла в комбинированное вращение. Уже на этом этапе программы она поймала кураж и почувствовала, что программа получится! Есть такое пятое чувство у фигуриста, что он подспудно понимает, что какое бы безумство ни совершил, получится абсолютно всё и даже больше! «Дура… Что ты делаешь⁇» – подумала Арина, всё более прибавляя ход перед акселем.

… Июль 2021 года. Очередное занятие хореографией в «Хрустальной звезде». Разгорячённые общефизической подготовкой фигуристы поднимаются в хореографический зал. Но, ещё не доходя до него, застывают в изумлении. Внутри кто-то играет на гитаре. Играет превосходно! Войдя внутрь, спортсмены в изумлении остановились – там на стуле сидел и играл Железов! В расстёгнутой клетчатой рубахе с закатанными рукавами, ковбойской шляпе и синих джинсах. Причём по глубокому синему окрасу и фасону сразу можно понять, что это настоящие «Вранглер Ковбой», вечная классика, привезённая из Америки. Лишь на ногах хореографа не ожидаемые ковбойские ботинки из кожи буйвола, а всего лишь любимые белые «Адидасы».

– Что застыли, молодые люди? – насмешливо спросил Железов. – Милости прошу к нашему шалашу.

– А… Что это вы, играете? – робко спросила Арина.

– Исполнителя звать Джонни Кэш, а песня называется «Тюремная тоска Фолсома», – заявил Железов, встал со стула и сделал несколько шагов, играя на ходу. – Это классика стиля кантри. Музыка, как видите, живая и довольно импульсивная.