Текст книги "Жека 2 (СИ)"

Автор книги: Arladaar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21
Пятая домна

Следующий рабочий день начал с поездки на приоритетный объект – на доменную печь номер пять. А приоритетный он был потому, что из пяти доменных печей на комбинате худо-бедно работала только четвёртая. Третья пахала в половину производительности. Первая и вторая были построены ещё при Сталине, самыми первыми, в начале 30-х годов. Были они уже давно отработаны до критического износа, погашены, и определены на слом. Но если в советское время руки до этого не дошли, сейчас, во времена кризиса, тем более никто это делать не будет. Работали третья и четвёртая домны, построенные одна в 60-е годы, другая в 70-е. Но были они тоже близки к износу, и ремонт сочли нецелесообразным. Тем более конструкция у них была устаревшая, производительность небольшая, так что приходилось гонять их в паре. Самая новая, 5-я доменная печь построена в начале 80-х, обладала новейшей конструкцией, и с производительностью как две старых. Её бы и одной хватило на следующие 10 лет. А что будет дальше, никто и не загадывал. Поэтому в отделе главного инженера комбината решили капиталить именно её.

К десяти часам вызвонил служебную «Волгу». Поехал в итальянском костюмчике и рубашке с галстуком. Взял для важности дипломат, сунув туда всякую херню – газеты, журналы старые. Пусть все видят, что непростой кент приехал. Сев в машину, поздоровался за руку с Романычем.

– Куда сейчас? – спросил водитель, выезжая от дома.

– Давай в контору за хмырём. То есть… За директором. Как его звать-то?

Жека вдруг понял, что даже не знает, как звать директора своей компании. Постоянно его величали то хмырь, то хрен. Так, конечно, никуда не годится. Только благодаря этому человеку, собственно говоря, и возник кооператив «Удар», так раскрутившийся за год. Опять же, возник за счёт вороватости хмыря…

– Вячеслав Николаевич, – усмехнулся Романыч. – Ну ты даёшь, Евгений…

– Да… Ты знаешь, со сколькими людьми встречаться приходится? К концу дня уже забываю всех Николаичей и Петровичей…

Приехав в контору, зашёл в бухгалтерию. Там по прежнему работала бухгалтер Ирина, милая симпатичная женщина 30-лет, помогавшая им с арендой машин.

– Привет! Как дела? – важно спросил Жека, сев перед её столом, и тут же засмеялся.

– Да… Прекрасно… – растерялась Ирина, не зная, чего ожидать от молодого коммерческого директора.

– Не бойся, я не приставать, – улыбнулся Жека. – Ты говорила, в Москве училась?

– Да. Бухгалтер-экономист. Закончила в 84-м году. Но не осталась там – с московской пропиской трудности были. Приехала обратно, сижу вот, оборотки веду, – улыбнулась Ирина. – Хотелось, конечно же, большего.

– Сейчас я тебе расскажу, какие расклады. Я человек новый тут. Но пришёл всерьёз, и надолго… – значительно заявил Жека. – У вас тут, похоже, воруют все по чёрному. Из-за этого прибыль предприятия копеечная. Можно работать лучше. И получать намного больше. Но мне не на кого опереться тут. Я конечно могу подтащить грамотного человека, но когда он войдёт в курс дела? Мы по миру успеем пойти. Сейчас вся наша контора держится на моих личных деньгах, и договорённости с людьми. Опасными людьми…

Жека сделал значительную паузу, и чиркнул пальцем по горлу.

– Что ты хочешь? – посерьёзнела Ирина.

– Оцени деятельность общества. Абсолютно всё. Мне нужны данные о действующих договорах, движению денег, обороте средств, зарплатные ведомости высших управленцев. Мне надо ВСЁ. Я должен точно знать, как мы работаем, и на что мы можем рассчитывать. Я не могу искать денежных заказчиков, если не буду знать о реальном состоянии дел в обществе. Нахапать заказов, чтоб на задницу присесть, не выполнив их? Штрафы и неустойки заказчикам платить? Нафиг нам это.

– Это трудно… – задумалась Ирина. – Придётся искать доступ к бумагам, которые в компетенции главного бухгалтера и главного экономиста.

– Придёшь в выходные. Или вместе давай придём, я возьму ключи от кабинетов. Охрана-то моя, – усмехнулся Жека. – Прошерстим по быстрому. Я вчера был в старом АБК, а там кооператорам сдают помещения, и всяким фашистам. Доход себе, а расход нам. Я подозреваю, здесь много таких схем.

– Хорошо. Когда начнём? – согласилась Ирина.

– В ближайшую субботу. Вот тебе небольшой аванс, – Жека положил перед молодой женщиной 500 рублей, и бросил на них первую попавшуюся под руку бумагу. – Ладно. Мне пора. Поедем с Николаичем на комбинат. Посмотрю, как дело идёт.

– Ну чё? Поехали? – зайдя к Николаичу, Жека посмотрел на часы. – Одиннадцать уже. Ты совет акционеров позвал? Совет трудового коллектива? На два часа дня?

– Обзвонил сегодня с утра, – недовольно откликнулся директор, вставая с кресла, и беря в руку портфель. – Я искренне не понимаю, зачем ты заигрываешь с рабочими. Я уже давно в строительстве, и знаю, что это за публика. Они тебе гору обещаний надают, а потом на попятную. Я сколько раз говорил с мастерами, чтоб они доводили до сведения рабочих, что ни забастовки, ни митинги, никогда, и ни к чему хорошему не приведут.

– Ты с ними говорил как с наёмными работниками, – возразил Жека. – Кстати, мне нужна будет списочное количество трудового коллектива на момент акционирования.

– А зачем тебе это? – замер директор. – Я тебе и так скажу. 252 человека. Это весь персонал, включая инженерный корпус, мастеров, прорабов и дирекцию.

– А затем, что нужно произвести эмиссию пакета акций, принадлежащих трудовому коллективу. Так… С 63 штук вашей доли уставного капитала, получается 252 акции стоимостью 250 рубля каждая. С этого будем плясать.

– Подожди, подожди! – возразил директор. – А зачем дробить их? Эти акции принадлежат трудовому коллективу! Как единоличному собственнику! Ты же не хочешь свои акции дробить?

– А с чего ты взял, что эти акции мои? – усмехнулся Жека. – Ими обладает ТОО «ИнвестФонд». Он выступает как единственный акционер. А согласно его уставу, отчуждение долей учредителей невозможно. Наш пакет акций невозможно поделить по закону, получается.

– Зачем проводить эмиссию акций? Что это вообще?

– Чтобы люди распорядились ими. Ты основы рыночной экономики-то хоть знаешь? Газеты хоть читал? Согласно закону об акционерных обществах, у каждого члена общества должна быть возможность распорядиться своими акциями по желанию. Может, человеку не нужна его акция. Может, мы кирдыкнемся через месяц. И тогда этой акцией только жопу можно будет подтереть, – вкрадчиво заявил Жека. – А так… Ну… 250 рублей это ползарплаты считай что. Нахаляву не хило? А их ведь можно и дороже купить? Вдруг кто-то из своих же рабочих по 300 рублей купит? Или по 1000 рублей?

– И чего ты добьёшься этим?

– Ничего! – как отрезал Жека. – Положено по закону, значит, надо. Всё. Хватит разглагольствовать! Поехали!

А хмырь-то на серой «Волге» ездил! Причём новой! «Вот на такую херню и уходят деньги» – мрачно подумал Жека.

Комбинат угрюмо нависал над городом. А нависал, потому что построили его во времена Сталина, и построили в первую очередь, во время большой волны индустриализации начала 30-х. Прямо посреди пустого места. Сейчас возможно ли представить, чтоб приехали строители со всей страны на телегах, побросали кирки и лопаты на землю, и в голом поле возвели за 3 года гигант металлургии? Не какой-то свечной заводишко, а именно громадный комбинат с полным передельным циклом, начиная с железной руды, и заканчивая металлопрокатом? Во время войны комбинат наладил выпуск броневой стали для уральских танков, за что получил звание «Имени В. И. Ленина» и два ордена – Ленина и Трудового Красного Знамени. Гордо смотрелись большие гранитные буквы в имени вождя революции рядом с громадными барельефами орденов, отлитых из чугуна, и висящих над главной проходной. И тридцатьчетвёрка на гранитном постаменте, как будто взмывшая в воздух, тоже смотрелась гордо и величаво.

Потому и казалось, что комбинат нависал над людьми – город построили намного позже, чем комбинат. Первые строители жили в землянках и рабочих бараках. Как только комбинат заработал, стали строить и город, естественно, поближе к месту работы. Чтобы строители коммунизма ходили на работу пешком, по заводскому гудку. Старый центр находился всего-то в 3-х километрах от металлургического гиганта. Именно в нём находились самые шикарные здания города в стиле «сталинский ампир». Унылые хрущобы, а тем более, речка с рядами девятиэтажек времён застоя и перестройки, находились значительно дальше. Но даже оттуда было видно громады кауперов доменных печей, газгольдеры доменного газа, высоченные трубы батарей коксохима, мартенов, и ТЭЦ.

– Пропуск не надо на территорию оформлять? – спросил Жека у Николаича.

– Нет, – удивлённо отозвался директор. – Это же служебная машина. У неё на стекле пропуск приклеен.

Подъезжали к комбинату, и Жека обратил внимание на 5-ю домну. Такое ощущение, что и конь не валялся. Чёрт… Надо бы с проектом ознакомиться хотя бы, чё они там затеяли… Машинально Жека заметил, что над заводоуправлением реет красный флаг СССР. Странно. По всему городу уже были триколоры РСФСР.

– Тут много ветеранов, фронтовиков, – кивнул головой Николаич, заметив, куда посмотрел Жека. – Трудовые традиции сильны. Это государство в государстве.

– Чё в капремонт домны входит? – спросил Жека.

– Замена печной кладки в первую очередь, – откликнулся директор. – Замена газоходов, ремонт кауперов, ремонт железнодорожных путей, ремонт разливочного крана, ремонт цехового пролёта.

– И чё, всё это мы будем делать? – удивился Жека.

– Не всё. Есть система субподряда. У нас двое субподрядчиков. Трест «ВостокДомнаРемонт» и трест «СибирьМеталлургМонтаж», – внушительно просветил директор. – У них есть специалисты со всей страны, многие командированные. С нашей стороны – обеспечить оборудованием, техникой, стройматериалами. Ремонтный комплект – газоходы и каупера здесь, на комбинате, в цехе металлокострукций, изготавливают.

– Всё готово уже? Из конструкций? – озадаченно спросил Жека.

– Не готово, – покачал головой директор. – Ещё частично демонтаж идёт. Кирпичную кладку мы точно поменяем, железнодорожные пути тоже, кран и пролёт отремонтируем – наверняка. Каупера и газоходы пока на рассмотрении. Сейчас ещё идёт проверка по металлоконструкциям, может, они послужат какое-то время. Специалисты светят рентгеном и ультразвуком на всех уровнях.

– А почему не поменять сразу?

– Сильно дорого изготавливать и монтировать. Есть возможность обойтись малой кровью. Доменное производство устаревшее. Сейчас весь мир на электросталь переходит. Не надо ни домен, ни мартенов, ни коксохима. Электросталеплавильный и здесь есть. Плавят высоколегированную сталь и нержавейку, но есть у директора мысля всё производство перевести на электросталь и кислородные конвертеры. Домна нужна лет на 5–10 от силы.

Въехали в тоннель, ведущий к главным проходным. Волга свернула направо, в первую подземную проходную, на миг остановилась перед опущенным шлагбаумом, а потом поехала дальше, на выезд из тоннеля, уже по заводской территории. Жека с интересом смотрел по сторонам. Они тут были на экскурсии пару раз, ещё в школе. Смотрели как льют чугун в изложницы в литейном цехе, как везут ковши с жидким чугуном в мартены, как катают сталь – из простых блюмсов делают рельсы, швеллер, балки.

– Вырастите, придёте сюда работать! – смеялся экскурсовод, пожилой мастер в белой замасленной каске и войлочном сталеварном бушлате. – Работы на всех хватит!

Вот Жека и пришёл сюда, только в качестве коммерческого директора подрядчика. И точнее, не пришёл, а приехал на персональной директорской Волге. Пока машина ехала по заводской дороге между цехов, железнодорожных составов, эстакад и прочего, случайно увидел отца. Шёл со столовой, наверное – время обеденное было. Чапал родитель по тротуару в синей спецуре и грязной каске, не смотрел по сторонам. Работал он прокатчиком в сортопрокатном, катал на прокатном стане сортовой металл – швеллера, уголки, балки. Вроде и зарплата приличная, в самое сытое время до 500 рублей доходила, но пять детей сводили на нет всю высокооплачиваемость труда. Вот такие хитросплетения судьбы. Отец всё ещё пролетарий, а сын уже директор…

Подъехали к ремонтирующейся домне. Перед цехом на площадке множество монтажных будок. Отдельно стоят поддоны с огнеупорами.

– А где машины наши? – недоумённо спросил Жека. – Автокран и Камаз где?

– Так вот… Кирпич возят и разгружают, – отмазался директор. – Сейчас за новой партией уехали.

– Ты ж говорил, демонтаж ещё идёт, – не поверил Жека. – Пойдём, глянем…

Подошёл к кирпичам, провёл пальцем, а на них грязи и пыли чуть не в палец – походу, лежат больше недели. Ничего не говоря, пошёл в цех. Видно, что люди работают, что дело идёт. Но плохо, или хорошо, хрен знает. Вроде, ковыряются внутри домны. Слышно, как работают отбойные молотки, отбивая кирпич и шлак. В цехе стоял молодой парень в белой каске и грязной робе с чертежом в руке. Увидев, что по стройплощадке шатаются два каких-то хмыря в пиджаках, и с дипломатами в руках, справедливо рассудил, что приехало высокое начальство с инспекцией. Подошёл, представился.

– Мастер Егоров, участок номер два, трест «ВостокДомнаРемонт».

– Соловьёв Евгений, коммерческий директор стройуправы, – Жека поздоровался с парнем за руку. – Как дела? По плану всё идёт?

– Да какое по плану! – с досадой махнул рукой мастер Егоров. – Я уже пинками своих на работу выгоняю. Говорят, денег нет – как платите, так и работаем. А у нас тут командированных большинство. Скоро есть нечего людям будет.

– В смысле денег нет? – удивился Жека. – Нам уже месяц как полностью комбинат деньги переводит. Так…

Хмырь, предвидя нечто нехорошее, бочком-бочком стал пятиться от Жеки.

– Ты куда деньги дел, сука? – злобно спросил Жека, и швырнул дипломатом в директора. – Крыса, ты знаешь, у кого я деньги выбил на это строительство? Ты знаешь, сука, у кого я личные деньги занял? Они тебя уроют, прямо в этой печи. И меня вместе с тобой. Ну, сука… Звиздец тебе!

Жека понял, что с этим директором он дойдёт до ручки, и надо этого вороватого хмыря убирать. Иначе грохнут его. Машины хрен знает где. Они вообще тут не нужны. Чё тут делать ими? Деньги, которые Сахар давал на продолжение ремонта печи, застряли хрен знает где, не дойдя до субподрядчика. Надо всю эту шушеру гнать поганой метлой.

– Сколько вас тут? – спросил Жека у Егорова.

– Нас 10 человек сейчас на демонтаже кладки, 10 человек на ремонте крана. Всего 20 человек.

– На, на первое время, – Жека порылся в карманах, нашёл 2 с лишним штуки. – Раздай мужикам хоть по сотке. У меня больше нет с собой. Если проблемы возникнут, звони лично мне! Вот визитка. Это домашний. Это номер ТОО «Инвестфинанс», я там вечером часто бываю. За деньгами в кассу завтра после работы приходите. Сёдня не знаю, получится, или нет. Скажу бухгалтеру, пусть ведомость на выдачу подготовят. Выплатим всё! Отвечаю!

Пока базарил с мастером, хмырь весь испереживался. Жека уже думал, что сдриснет, но нет, остался стоять истуканом.

– Это чё такое? – негодующе спросил Жека. – Деньги где? Почему субподрядчики сидят без зарплаты?

– Так я это… Придержал пока, – заикаясь сказал хмырь. – Вдруг самим понадобятся?

– У тебя люди скоро остановятся! Чё делать будешь? Всё, достал ты уже! Взрослый мужик, а хернёй занимаешься. У себя хлеб изо рта вырываешь. Как вы задолбали, ворьё! Поехали! Сейчас собрание будет. Звиздец тебе. Я тебя урою. Тебя на вилах отсюда вынесут.

Молча доехали до управления, Жека вышёл, и пошёл в свой кабинет. Разговаривать с хмырём не хотелось. Хмырем был, хмырём и помрёт… Этот идиот жил и работал по старинке. Жеке чтоб пихнуть его отсюда под сраку, не хватало всего два процента голосов. Поэтому и хотел подкупить ещё акций, чтоб не быть скованным в решениях.

Надо было срочно эмитировать акции трудового коллектива.

Глава 22
Смена власти

На собрание пришли многие рабочие, кто на выходном был, а также ветераны и пенсионеры, хоть и звал Жека только профком и совет трудового коллектива. Переживали за будущее. Зал полон. Жека поднялся на трибуну, и глянул вниз – на него в ожидании смотрела тысяча глаз. Было в них всё. Тревога, ожидание чего-то плохого, любопытство. Была и неприкрытая насмешка, особенно в лицах пожилых рабочих. Как же так! Такой молодой, да ранний! Старые директора сидели годами на пригретом месте, и уходили или на пенсию, иди на повышение в областной центр, либо в Москву по партийной или министерской линии. А тут директором парень 19-ти лет отроду! Правда серьёзный, одет в дорогой импортный костюм, прям как зарубежный миллионер! Ну, послушаем, что скажет этот щегол малолетний!

Рабочие не понимали, что времена поменялись. Сейчас на главном месте в бизнесе были хитрость, изворотливость, прагматичность, и знание рыночных методик. Старые методы хозяйствования безвозвратно ушли в прошлое. Советские предприятия в былые времена десятилетиями работали по старым связям, без учёта прибыли. Зачем она нужна, если государство напечатает бумажных фантиков, и заплатит тебе всё равно, даже если ты на работу ходишь газеты читать, и в карты играть? Собирали автомобили в Тольятти, а запчасти возили с Барнаула. Электродвигатели собирали в Москве, а проводники для них везли с Дальнего Востока, хотя и своих производителей рядом полно было. Сказывались и нерациональность, и в целом экономический пофигизм. О маркетинге и знать не знали. В СССР могли в Заполярье продавать тяпки для окучивания картошки, а в Алма-Ате валенки и тулупы. В союзных республиках гречкой кормили птицу, а в Сибири это был труднодоступный деликатес, который и в сытые-то годы хрен достанешь.

Но если в застойное время такая причудливая экономика работала, то в новое время хозрасчёта перестала. Первую роль играла экономическая выгода и прибыль. Однако рабочим надо было это доказать. Они привыкли жить по старинке, особенно пожилые. Очень остро стояла проблема с воровством. В СССР очень распространено было воровство с работы. Тащили всё. Пекари – муку и хлеб, рабочие – вообще всё, что плохо лежит, от проводов до кирпичей и досок. «Тырь натыренное, грабь награбленное!» – была популярная пословица в народе. А ещё «Возьми с работы хоть бы гвоздь – ты хозяин, а не гость». Рабочим, привыкшим, что вокруг всё государственное, то есть, ничьё, было пофиг на текущий кран, из которого сутками хлещет вода в той же мойке, сливая чистую воду в канализацию десятками кубов. Бежит – да и хрен с ним! Горит свет, неотрегулированные мощные прожекторы смотрят в небо в светлое время суток – плевать, не своё.

Директор воровал на более высоком уровне, нанося прямой ущерб на многие тысячи. И с этим гондоном надо ещё разобраться, куда он дел сахаровские бабки. Александровичу не объяснишь, что так мол, и так – крыса завелась. Спросит, а ты на что?

– Я решил вас собрать, чтобы поговорить о работе. Я пару дней походил по обществу, и неприятно удивился. В первую очередь, конечно же, был удивлён вашим директором. Более вороватых и наглых мужиков я не встречал, – Жека услышал, как в зале стал нарастать шум, и поднял руку, призывая к тишине.

– Вчера я видел, какой бардак в старом АБК. Сегодня ездил к субподрядчикам, на доменную печь, и опять был ошарашен. Дело не двигается. Работы не идут. Без денег монтажники не хотят работать. Зарплату людям ваш прежний директор куда-то украл. Да. Назову вещи своими именами – он украл деньги, которые мы должны платить людям из сторонней организации.

– А нам-то какое дело? – кто-то крикнул из глубины зала. – Нам платят, да и ладно!

– Вот ты умный человек? – так же крикнул в зал Жека. – Ты мозгами раскинь. Нам платят, потому что работают они, те мужики на печи. Перестанут работать – и тебе платить не будут. Чтобы работало всё как часы, получать должны все! Ты получку хочешь, а они нет?

– Чё нам-то делать? – крикнул пожилой рабочий с первого ряда. – Мы то чё?

– Я созвал совет трудового коллектива, чтобы заключить трудовое соглашение. У вас управляющий пакет акций. Нам есть о чём поговорить. Вы хозяева предприятия. У меня три предложения. Первое – уволить директора, он слишком заворовался, мы с ним сгорим. Второе – сделать ремонт в мойках и старом АБК, и третье… Произвести эмиссию акций.

– Это чё такое? – крикнул кто-то из зала.

– Это значит, что вы своей личной акцией сможете распорядиться по своему усмотрению. Продать, обменять, купить. Это требуется по закону.

– И сколько она будет стоить?

– Мы посчитали, 250 рублей одна акция. Но мы проведём торги среди своих акционеров. Акции будут в свободной продаже, но только внутри общества.

– Мне она нахер не нужна! Забирай хоть щас! На двести пятьдесят рублей неделю пить можно. Хахаха! – крикнул пожилой мужик из второго ряда.

– Как хочешь, ты хозяин своей собственности. Ещё вот что, – продолжил Жека. – Вы кажется, не поняли, что теперь именно вы ответственны за вашу работу. За вашу зарплату. Вчера был в мойке – вода хлещет, всем плевать. Свет горит и день и ночь – тоже самое. Вы не понимаете? Это всё прямые убытки. С работы своровал что-то важное – причинил убыток. Не себе, так товарищу. У кого крадёте? Вы же сейчас у себя крадёте! Моя задача какая? Чтоб наше общество приносило прибыль. Теперь только мы сами решаем, какая у нас будет зарплата. Хотите тысячу получать? Полторы?

– Конечно хотим! Ещё бы! – загудели мужики. – Только кто нам даст такие деньги?

– Правильно. Никто не даст, – согласился Жека. – А почему? А потому что твоя зарплата убежала в трубу вместе с водой из сломанного крана, ушла со светом, освещающим ворон. С завтрашнего дня у моего кабинета будет установлен ящик «Жалобы и предложения». Пишите о всех неполадках. О воровстве. Начальства своего опасаетесь – бросайте жалобу в ящик, а я буду смотреть. Буду решать. Я человек новый, и всех дыр не могу видеть. Так что у меня всё. Решение за вами.

Долго ещё длилось собрание, люди жаловались на дороговизну продуктов, на неуверенность в завтрашнем дне, на низкие зарплаты. Жека терпеливо слушал, и согласно кивал головой – знаю мол, мне тоже тяжело. Но в конце концов Жека понемногу убазарил людей, и всё сложилось так, как он и хотел. Рабочим некуда было деваться – видя, что творится в стране, и сами, не понаслышке зная о вороватом директоре, приняли нужное решение, рассудив что старый директор разворует всё, и до сумы всех доведёт. В этот день Жека стал генеральным директором Акционерного общества «СибирьСтройМеталлФинанс». Хмыря выгнали.

После собрания зашёл к бухгалтеру Ирине, устало упав на стул.

– У тебя чай есть? Пить охота, а то в кабинете ни чайника, ни чашек, – попросил Жека.

– Сейчас, сейчас, Жень, подожди минутку, – Ирина включила электрочайник, сделала чай, подала чашку. – Заварка свежая, только сейчас заваривала.

– Всё. Поздравь меня с директорством. Выгнали вашего Николаича нафиг. Совсем заворовался уже. Подрядчики деньги месяц не видят, уже чуть не до забастовки. Да и в целом, – Жека сделал неопределённый жест рукой. – Положение – мама ни горюй.

– По обороткам видно, что часть полученных от комбината денег они с главбухом, Николаем Константиновичем перечисляли на расчётный счёт какого-то кооператива, держали там месяц – два, а потом переводили обратно на наш счёт, – понизив голос, сказала Ирина. – Дураку ясно, что месяц крутят в банке, снимают проценты, а потом заново перекидывают сумму обратно, чтоб долга не было, и чтоб по ведомостям квартальным всё отлетало.

– Значит, и главбуха на мороз! – решительно махнул рукой Жека. – Нам тут воры не нужны. Я привык работать законно. Деньгами ещё никого не обидел, сколько ни кручусь. Все довольны. Хочешь повышения зарплаты, или процент от выручки – окей, обоснуй, и получишь, если я сам этого не заметил. Пойдёшь ко мне главбухом? Зарплата хорошая будет.

Жека неожиданно сделал предложение, и бухгалтерша чуть не поперхнулась чаем, но потом растерянно улыбнулась.

– Конечно, Жень. Я же училась этому.

– Ну и всё, договорились! – Жека отставил чашку. – Подготовь пока ведомость на выдачу зарплаты подрядчикам. Всё, что мы должны им, проведи. Не дай бог там работа встанет. Если получится, сегодня выдай.

– Нет, сегодня уже не получится, – отрицательно качнула головой Ирина. – Это же надо с инкассаторами из банка везти. Заказать только на завтра можно, к концу дня. Мы в кассе денег много не храним. В наличии только на текущие расходы, на отпускные с больничными, на канцелярию.

– Окей, спасибо за чай! – поблагодарил Жека. – Ладно… Пойду я в кабинете разгребусь, и посмотрю что там в бумагах у бывшего директора. Если что, звони. Вот моя визитка. Это домашний, это рабочий, в товариществе. Надо уже новые визитки заказать, со здешним номером. Во… Точно. Ещё и этим нагружу тебя. Визитки мне проведи. И надо ещё в Гознаке 260 бланков акций трудового коллектива купить, и заполнить потом. Всех поимённо внести. Выдавать с тобой будем, в торжественной обстановке.

В этот же день выпнул с работы главного бухгалтера, Николая Константиновича, ещё старой, советской закваски, знающего где утянуть копеечку. Жека конечно, и сам далеко не ангел был, но работу предприятия оценивают в совокупности, и человека, падкого до денег, и не шарящего за рынок, он терпеть не стал. Ирина в этом отношении выглядела намного лучше. Молодая. Амбициозная. В курсе рыночной экономики. Такие сейчас нарасхват.

Вечером Жека приехал к пацанам на директорской «Волге», сразу же отпустил водителя. Вошёл картинно-придуривающейся походочкой. Только зашёл, кривляясь как фраер, сразу же услышал дружный хохот. Вся толпа собралась! Славян, Митяй, Лёха, Сахариха, Пуща, Маринка, Тоня. На столе бутылки с коньяком и шампанским, музыка негромко играет.

– А ты чё такой довольный?

– Сияет как ёлка!

– Жека, чё за кентовской прикид?

– Работаю! Не то, что некоторые! – важно ответил Жека, заваливаясь на диван.

Тут же медленно открыл дипломат, и бросил на стол Славяна решение Совета трудового коллектива. Первое. Уволить генерального директора Никанорова Вячеслава Николаевича в связи с профессиональной непригодностью. Второе. Принять на должность генерального директора Соловьёва Евгения Александровича, и выказать ему полное доверие. Третье. Провести эмиссию акций трудового коллектива, и провести открытые торги акциями внутри Акционерного общества «СибирьСтройМеталлФинанс» с целью стабилизировать настроения трудового коллектива, и соблюдения законодательства РСФСР. Четвёртое. Провести капитальный ремонт Административно-бытового корпуса общества на территории промплощадки силами общества. Славян почитал, аккуратно положил обратно в дипломат – не стал говорить при всех.

– Чё справляем? – налив коньяка, спросил Жека. Хотелось конечно же, поговорить о делах, потому что много новостей, и хороших, и плохих, но при девчонках перетирать не стоило. Дела отдельно – бабы отдельно. Потом брякнут, где не надо, и встрянешь.

– Путчистам кирдык! Ты чё? Не в курсе? Свобода, брат! Народ победил! – недоумённо ответил Митяй. – А у тебя и так всё зашибись идёт. Вон, поднялся как… На «Волге» персональной ездишь…

– «Волга» – хорошее тачло! – согласилась Сахариха, танцуя, приблизилась к Жеке, и свалилась ему на колени. – Опа! Какой ты красивый сёдня. Чё делаешь завтра? А? Муррр.

– Свет, странный вопрос… Работать буду, – Жека обнял чуть бухую любимую, поцеловал в бархатную розовую щёчку.

– Ух ты, мой милый, в работе весь! – Сахариха обняла Жеку, и с удобством уселась на коленях, принявшись болтать голыми ногами. Была она в коротких шортах и цветастой блузке без лифона. Так и хотелось потрогать её за дыньки, свободно болтающиеся то туда, то сюда, но на виду у всех Жека не решился.

Потом девчонки увлеклись танцами, а Жека спросил у пацанов, кого бы устроить к себе в контору. Все заняты, все при делах. Маринку и Лёху не позвать – они на базе. Тоня спортсменка, да и вообще не при делах, Сахариха с Пущей школьницы, да и какие из них работники… Митяя разве что ли?

– И чё я там делать у тебя буду? – забухтел тот.

– Надо хотя бы два человека акционера, чтобы общество законное было, – невозмутимо сказал Славян, важно посматривая из-под чёрных очков. – Он хочет акции у работяг скупить и прибрать контору полностью себе. Но по закону надо минимум два акционера. Так что пойдёшь работать туда. Делом займёшься. Кто ты? Электрик? Вот электриком и поработаешь. Кинем тебе по документам 1 процент акций, остальные в доли товарищества оформим. Чё там ещё?

– Этот гондон хмырь деньги не переводил субподрядчикам, – чуть не сматерился Жека. – Чуть до забастовки не дошло. Сёдня с бухгалтером, с Ириной разбирались. Он сахаровские деньги придерживал в банке, чтобы процент крутануть за месяц. У меня как отлегло, я уже чуть не поседел – думал он украл их. Но я всё равно выгнал хмыря. Нахер он такой нужен, пусть и опытный. Сам буду разбираться, у нас в технаре за стройку немного поясняли. Сахар бы завалил, если бы его бабло пропало. Щас спросит, почему домна не по графику, чё я ему скажу? Машин наших на объекте нет. Я не знаю, где они работают. Тоже хмырь походу по субподряду отдал кому-то, бабло себе. Надо у Марины спросить, где её отец работает. У меня по бумагам, он на домне.

– Ладно. Завтра уже спросим, – махнул рукой Славян. – Пусть девчонки веселятся!

Однако завтра не удалось спросить. Утром за Жекой приехала чёрная «Волга» с КГБшниками. Уже собрался выходить, одел костюм, чёрные очки, взял дипломат в руки, как услышал звонок в дверь. Открыл – два мужика в чёрных костюмах непонятного возраста. Показала красную ксиву.

– Комитет Государственной Безопасности РСФСР. Вы секретарь комсомольской ячейки техникума советской торговли, Соловьёв Евгений Александрович?

– Ну я, – недовольно спросил Жека. – Что случилось?

– Пройдёмте с нами.

Началось в колхозе утро…

Однако наручники не надели. Повезли как свидетеля. Молча посадили в машину на заднее сиденье, сели по бокам, и поехали на местную Лубянку, находившуюся почти у самого комбината. Пока ехали, Жека размышлял, зачем его повязала госбезопасность. Против правящей власти он никогда не выступал, ничего и нигде не высказывал. Ни в каких митингах не участвовал, справедливо считая, что чему быть, того не миновать, все решения всегда примут те, кому надо, и исключительно в свою пользу. Социализм? Жили и при нём, кому надо. Если бы не перестройка, всё равно добился бы своего, но уже по комсомольской или партийной линии, перекатил бы в область, или Москву. Всё равно ездил бы на чёрной «Волге», или даже на «Чайке», с персональной охраной. В последнее время он понял, что достичь можно хоть чего. Демократия? Рынок? Тут вообще без вопросов. Плавал, как рыба в воде, даже не имея высшего экономического образования. За акции, фондовые рынки, биржи, и капитализм, мог пояснить хоть кому – хоть Стерлигову, хоть Тарасову, первым советским миллионерам. Так за что же абсолютно аполитичного человека тягают на Лубянку?