Текст книги "Морская прогулка (СИ)"

Автор книги: Argo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Они тяжелые, а ты мог бы и помочь…

Вылазки в город были единственным развлечением здесь. Чарльз покидать пляж отказывался категорически даже на часик. Хотя Шон и подначивал Эрика на идею с выбрасыванием камней, тот пока не соглашался и хотел хотя бы просто вытащить зацикленную русалку вглубь материка.

– Меня и тут все устраивает, я не хочу уходить! И тем более я не брошу свою кладку, даже не надейся.

К концу пятой недели Эрик сдался и решил, что будь, как будет. Оставалось всего ничего, каких-то жалких три недели, и они уберутся с этого пекла.

Тем злополучным вечером, возвращаясь с последним яйцом с пляжа, Чарльз все-таки заплелся ногой о ступеньку. Услышав грохот и крики, Эрик подлетел с постели как ошпаренный и сам чуть не упал с лестницы, несясь вниз.

– Ты в порядке?

Чарльз сидел на ступеньках, одной рукой придерживая упавшее на пол яйцо, а другую прижимая к боку. На секунду сердце Эрика ушло в пятки: «Пулевое ранение, повреждение артерии, шок…» Но Ксавье, корчась от боли, помотал головой в ответ на его мысли и отвел руку. Кровь текла ручьем из распоротого о металлический крюк в стене предплечья, залила светлую рубашку, пол и брюки Чарльза.

– Сиди спокойно, сейчас перевяжу тебя.

– Сначала отнеси яйцо! – он попытался подкатить проклятый камень к ногам Эрика, но тот даже не среагировал, решив, что спорить себе дороже.

Похоже, крюк зашел глубоко и повредил крупный сосуд. Эрик опустился на корточки, туго заматывая руку русала, бледного и кряхтящего от боли. Они так и сидели на пороге дома, пока трясущимися руками Леншерр разрывал упаковку бинта и затягивал повязку. Кровь тут же пропитала все марлевые слои и закапала на пол.

– Рана глубокая, придется накладывать швы. Я вызову скорую.

– Врачей? Я не поеду в больницу! – Чарльз попытался схватить Эрика за штанину, но тот уже снял трубку. – Эрик!

– Хочешь истечь кровью и умереть на пороге, блядь? Ты совсем головы лишился!

Ксавье закусил губу, понимая, что спорить глупо. Умирать в его планы, конечно, не входило, но неужто люди были такими беспомощными без этих врачей и больниц…

– Тебе нужно накладывать швы, а я этого точно не сделаю. Вставай.

Они доплелись до дивана, где Чарльз мог усесться с большим комфортом, чем на полу. Он с беспокойством посмотрел в сторону брошенного яйца на перепачканных кровью досках и перевел взгляд на Эрика, принесшего ему стакан воды и упаковку сухого льда.

– Эрик, отнеси, пожалуйста, яйцо на место, – голос русала звучал тихо, но твердо. – Оно мокрое и может остыть на сквозняке.

– Твою мать, у тебя дырка в руке, а ты беспокоишься о яйце, которое пролежало на суше кучу лет и ничего, – Эрик закатил глаза, буквально полыхая от гнева и беспокойства за самого Чарльза, но все-таки поднял проклятое яйцо и унес наверх, громко топая.

Кинул камень на кровать к остальным двум и накрыл одеялом. Подумал пару секунд и разжег камин, чтобы уж точно Ксавье забыл об этих несуществующих дьяволах морского ада.

Скорая приехала через десять минут, вопя жуткой сиреной, и Чарльзу пришлось приложить усилие, чтобы не выпнуть внесшихся в дом врачей силой мысли. Он все еще переживал не лучшие чувства при мыслях о больнице и медиках.

– Надо вести в приемный, наложить швы, здесь мы этого не сделаем.

– Я… я не могу, у меня… – Чарльз попытался возражать, мечась испуганным совиным взглядом между Эриком и суровым врачом в синей форме парамедика.

– Это займет всего пару часов, не больше. Хирург осмотрит вас и заштопает, завтра придете на осмотр, – девушка, делавшая пометку в карте, встала и протянула Чарльзу руку. – Сможете сами дойти?

– Я помогу ему. Идите, мы сейчас.

Леншерр махнул в сторону двери и, стоило медикам выйти, тут же вцепился Чарльзу в плечо, ощутив на своем такую же хватку:

– Эрик, только попробуй с ними что-нибудь сделать. Клянусь акульими зубами, я тебя пошинкую как морскую капусту! Ты должен пойти и лечь с ними, пока меня не будет, чтобы они не остыли!

– Чарльз, – надежды на то, что бешеную русалку удастся вразумить, были малы, – я не буду сидеть тут с какими-то яйцами, а поеду с тобой на скорой.

– Нет! Шон со мной поедет, а ты останешься сторожить кладку!

Чарльз был неумолим. От обезболивающего глаза у него засверкали еще больше, а адреналин в крови добавил смелости.

– Кэссиди куда-то свалил…

– Он уже приехал, я слышу его разум. Так что он поедет со мной в больницу, а ты будешь здесь, и будешь греть яйца, и если хоть одно пострадает… – Ксавье даже оскалился мелкими человеческими зубками, но акула внутри Эрика оценила смелость угрозы.

Они смотрели друг на друга до тех пор, пока в дверях не показался Шон, отшатнувшись от кровавой лужи на полу.

– Оу, черт, что у вас тут случилось? Вы что покусали друг друга? – глядя на вцепившихся друг в друга Эрика и Чарльза, Шон на секундочку вспомнил, что раньше они были акулой и хищным русалом.

– Рыжий, бери этого хвостатого и вези в больницу. И чтобы вернул его в том же виде, в каком увез.

Чарльз был всунут в руки Шона и отправлен прочь из дома. Эрик видел в окно, как тот оборачивается, бросая тревожные взгляды в сторону своей спальни на втором этаже.

Оставшись в одиночестве после того, как кузов машины оказался недосягаем для металлокинеза и чужое присутствие пропало из головы, Эрик зло рыкнул. Вся гостиная была заляпана кровью, а ему нужно было идти в спальню и высиживать чертовы яйца. Да этот русал совсем из ума выжил!

Кипя от злости, он притащил ведро с водой и тряпку и принялся оттирать кровь, пытаясь выместить все раздражение, скопившееся за последние несколько недель, на грязных досках. Он, конечно, согласился помогать Чарльзу, понимая, что виноват в том, что с ним случилось, хоть и отчасти. Если бы не Эрик, русал бы не попал в руки к Шмидту, пытаясь помочь акуле, и не стал бы человеком. Но теперь выходило, что он буквально шел на поводу у Чарльзовой идеи фикс, которая к реальности имела такое же отношение, как Леншерр к балету.

Получалось, что уже не Ксавье ехал за Эриком, а Эрик занимался обслуживанием его капризов и глупостей!

Конечно, в глубине души он понимал, что преувеличивает. Все, чего Чарльз хотел от него, побыть в коттедже подольше, пока не выйдет срок. К счастью, ни от кого больше не требовалось никакого участия в высиживании камней, и, по факту, Леншерр хоть весь день мог заниматься своими делами или пропадать, где ему вздумается. Но, зная бестолковую русалку, Эрик рисковал найти дом тем же вечером спаленным до углей. Или вот, пожалуйста, Чарльза истекающего кровью в обнимку со своими яйцами.

Тьфу!

Со злости он чуть не поскользнулся на только что вымытом полу босыми ногами. Нужно было выпить. Старый добрый виски всегда был лучшим помощником в таких делах. Он плеснул себе на два пальца в стакан. Потом еще. Потом подумал и забрал из мини-бара всю бутылку, поднявшись с ней на второй этаж.

В комнате Чарльза уже натопило. От камина шел жар. Под одеялом топорщились каменные холмы. Эрик плюхнулся в кресло, стоящее рядом с кроватью, закинул ногу на ногу и хлебнул из горла, зло глядя на источник головной боли. Камни с молчаливым равнодушием продолжали лежать, скрытые тканью.

Противостояние было напряженным. Эрик даже начал нервничать, яйца – нет. Каменная выдержка. Чья сила воли окажется сильнее?

– Почему я тут сижу, не прячась, а вы под тканью. Не хорошо, – он поддел большим пальцем одеяло и стащил его на пол, открывая виду три гладких, уже подсохших пятнистых камня.

Они немного отличались по размеру и цвету. Одно было более серым, два других розовато-желтыми. Количество темных пятнышек увеличивалось к сужающемуся краю яйца. В общем, работа выглядела натурально.

– Кто бы объяснил мне это идиотское современное искусство. Зачем кому-то взбрело в голову выточить из камня кучу яиц? Лучше бы скульпторы и художники продолжали творить голых женщин.

Эрик призадумался и решил, что если бы Чарльз, как русалочка в сказке, решил завести роман со статуей принцессы, было бы куда хуже. Может, и к лучшему, что его выбор пал на яйца – у них, по крайней мере, был срок годности.

– Если бы я нашел такое яйцо в море, я бы сделал из вас омлет, слышите, – Эрик пнул ближайшее яйцо пяткой.

То молча покосилось, завалившись на своих братьев. Без Чарльза каменная кладка казалось сиротливо брошенной. В комнате было жарко, но камни, как им и положено, оставались холодными (Эрик аккуратно потрогал каждый большим пальцем ноги).

Если бы внутри, и правда, были детеныши – насколько опасно для них такое охлаждение? Чарльз предположил, что это яйца тепловодных русалок и им нужно больше тепла, чем тем, что жили в Северном море. Там температура воды была довольно низкой, и русалки, хоть и грели кладки, делали это не все время, но им хватало.

Эрик нахмурился и отхлебнул еще обжигающей жидкости, успокаивающей его внутренний огонь. Ну, вот допустим, что в этих камнях действительно русалки. Должны же быть какие-то признаки? Слышит ли курица, что в яйце шевелится цыпленок? Этот вопрос поставил Эрика в полный тупик. С одной стороны места цыпленку там не много, чтобы особо крутиться, но ведь и он не сразу такой огромный вырастает.

Какое-то время Эрик еще сидел в кресле, задумчиво рассматривая камни и нервно болтая ногой. Подъезжающей машины слышно не было, да и с ухода Чарльза прошло от силы полчаса. Так что… Никто не узнает.

Он подошел к постели вплотную и наклонился, поднося ухо как можно ближе к кладке. От резкого движения и выпитого алкоголя в ушах так шумело, что ничего, кроме тока крови, слышно не было. Пришлось терпеливо ждать, пока шум уляжется, и наклониться еще ниже. Пока в конце концов Эрик не оказался стоящим задом кверху и лежащим ухом на одном из яиц.

Камень был молчалив и недвижим.

– Эй, – он легонько постучал костяшками по гладкому боку и прислушался снова.

Тишина.

Повторил то же самое с остальными, совсем забравшись на кровать, чтобы не завалиться, но все было глухо. Камни издевательски молчали. Он повалил их на бока, надеясь, что это может возмутить жильцов, скрытых под плотной оболочкой, но, даже если они там и были, Эрику был объявлен бойкот.

– Маленькие ублюдки.

Возможно, что от холода они застыли и не желали шевелиться так же как люди, на морозе окукливающиеся в теплых одежках. Эрик перебрался на другую сторону, где обычно спал Чарльз, и лег на бок, подтянув всех каменных сволочей к себе. От них шла приятная прохлада: в протопленной-то комнате – то, что доктор прописал. Для верности он подоткнул с другой стороны одеяло, намереваясь нагреть дурацкий выводок, чтобы убедиться, что даже в тепле камни не подадут никаких признаков жизни.

– Я бы заложил вас в фундамент своей школы для мутантов вместо того, чтобы тут возиться, перекатывая вас туда-сюда. Когда вы не вылупитесь, я вас расколочу тем здоровенным молотком из подсобки, клянусь этим гребаным коттеджем.

Бурча под нос и предаваясь сладким мечтам о месте камням, Эрик не заметил, как уснул, и проснулся от чужих всхлипов, мгновенно открывая глаза и вскакивая.

Чарльз стоял на коленях у постели и подпирал щеку здоровой рукой. Вторая распухла из-за отека и лежала на одеяле туго забинтованная. Русал рыдал в три ручья, хлюпая носом и чуть ли не пуская слюни, глядя красными глазами на всклокоченного и плохо соображающего спросонья Эрика.

– Что случилось?!

– Эт-т… Эт… – от рыданий он едва мог говорить заплетающимся языком, но все-таки взял себя в руки: – Это так прекрасно, что ты решил их высиживать, Э-э-эрик! – последнее он практически провыл, бросаясь на шею охренешему от происходящего Леншерру.

Кэссиди в дверном проеме закатил глаза и выдул огромный пузырь из жевательной резинки.

– Ему, короче, дали какие-то таблетки, он всю дорогу восхищался видами из окна и рыдал. Таксист даже денег с нас брать не хотел, решил, что он юродивый.

– Это была лучшая моя поездка! Я ехал в самой прекрасной машине на свете. Эрик, я самый счастливый русалочеловек в мире…

– Ага, мы поняли… Что тебе, блядь, дали в этой больнице?

– Г-гальку, таблетки четыре.

– А тебе их сразу сказали выпить или по одной? – Эрик кое-как втащил рыдающее тело на постель, укладывая вместо себя рядом с бездушными камнями.

– По одной, я по одной и выпил.

Леншерр бросил убийственный взгляд на Шона и тот понял, что, как только Ксавье будет уложен, придет его очередь…

– Ну, меня это, такси ждет!

– А ну, стой!

Но рвануться за мальчишкой Эрику не дал вцепившийся в его рубашку Чарльз. Шов на рукаве треснул, но на это никто не обратил внимание.

– Э-эрик, не у-уходи. Я должен рассказать тебе о своей ч-чудесной поездке.

– И о тех таблетках, что ты принял, черт возьми!

Час и два стакана виски спустя, Чарльза все-таки срубило, и он засопел в обнимку со своими камнями. Ну, и денек!

На утро, предсказуемо, Ксавье чувствовал себя разбитым и еле встал с головной болью.

– Вот поэтому я не люблю врачей… У меня на них плохая реакция.

– Слушать надо, что тебе говорят, а не жрать подряд все, что в руки дают.

– Не ори, прошу, у меня голова сейчас расколется, как кокос…

Из всех живших в доме счастливым и довольным выглядел только Шон. И вскоре Эрик понял почему.

– Впервые у меня на руках компромат века, старик, – и он с гордостью сунул Эрику под нос черно-белое фото.

Фото, на котором он спал в обнимку с Чальзовыми русалочьими яйцами!

– Только попробуй это кому-то показать, Кэссиди, я тебя закопаю рядом с кладкой, – но Шон умчался на другую сторону гостиной.

– Я оставлю это для потомков.

– Что там такое? – Чарльз с серым и несчастным видом приплелся с пляжа, где оставил своих подопечных.

При виде фотографии он оживился, попытался сообщить Эрику о том, что это очень мило, но, заметив выражение лица друга, решил промолчать от греха подальше.

– Эрик, может, ты почитаешь мне? – неделю спустя Чарльз снова был бодр, будто никакого происшествия с травмой руки и швами не было.

– Я и так тебе читал днем, теперь я хочу почитать себе. Можешь подключиться, как ты это обычно делаешь, – он покрутил пальцами у виска, закрывая окно в комнате Чарльза и собирая грязные вещи, чтобы отдать их завтра на стирку Шону.

– Нет, лучше вслух. Почитай вслух, ну, пожалуйста. Я хочу послушать ту сказку про джинна и лампу.

Эрик откинул голову назад, почти воя.

– Опять?! Я читал про Алладина двадцать раз! Может, я запишу ее на пластинку?

– Нет, это не интересно, – Чарльз взял с тумбочки толстую книгу и протянул Эрику, сделав очень щенячьи глаза. – Ну, пожалуйста.

Оказалось, что читать Чарльзу что-то сложнее сказок или детских энциклопедий практически невозможно. Он слишком много спрашивал, путался в сложных названиях, именах и датах и начинал нудить. Зато простенькие истории с иллюстрациями его впечатлили, так что Эрик достал эту книгу сказок (некоторые из которых с трудом можно было назвать детскими, по его мнению) и читал ее.

Когда третий вечер подряд Эрик обнаружил себя с книгой в Чарльзовой комнате, он заподозрил, что что-то не так. И хотя Ксавье исправно слушал, внимательно смотря на него и иногда пытаясь вытянуть шею, чтобы разглядеть картинки, создавалось впечатление… впечатление…

Леншерр оборвал себя на полуслове, захлопнул книгу и прищурился:

– Какого хрена?

– Что? – Чарльз моргнул, делая вид, что совершенно не понимает о чем речь.

– Я сразу же узнаю, если ты мне соврешь, Ксавье. Я что, читаю эти гребаные сказки твоим каменным яйцам?

Русал закатил глаза, откидываясь на подушку. Все три камня преткновения лежали у него под теплым боком, скрытые пледом.

– Эрик, тебе что – жалко? – он снова повернулся на бок, подпирая щеку кулаком. – Им нужно слышать голоса других членов стаи, чтобы знать, что я тут не один. Иначе они будут бояться вылупляться, потому что одна русалка не сможет защитить потомство.

– О господи, все, я пошел спать.

– Постой! Эрик! Ладно, почитай то, что ты хочешь! Ну, Эрик… Ооо, не слушайте его, он просто злая акула… – Чарльз приподнял одеяло и погладил ближайшее яйцо.

Остаток месяца пролетел в повседневной суете. Деньги потихоньку таяли на счету Эрика, хотя раздобыть новые никогда не составляло труда. И все же ситуация с затянувшимся курортом становилась все более напряженной. Эрик начал каждый день спрашивать Чарльза, когда уже его детища соблаговолят показаться на свет, думая, что этого, конечно же, никогда не случится, потому что яйца, если и были живыми по-настоящему, то давно окаменели. Чарльз сначала реагировал мирно, потом начал дергаться и огрызаться, потому что по его подсчетам сроки вышли, а маленькие русалки даже не думали показываться на свет. Кэссиди, которому доставалось меньше всех (по мнению Эрика, сам-то парень так не считал, выполняя грязную работу по дому), начал жаловаться, то на головные боли, то на ноющие зубы, то на ломящиеся кости, выдумывая каждый день очередной недуг и доводя Эрика до белого каления.

– Лишь бы только ничего не делать. Как тебя выдерживали родители?

– Они и не выдержали. Старик, я разве виноват? У меня башка все время раскалывается от этого солнца и этого шума здесь.

– Самый шумный объект тут – это ты, когда видишь пауков…

– Не напоминай… – они посмотрели в сторону пляжа, где Чарльз сидел у своей кладки, буравя ее взглядом. – Когда он уже поймет, что они не вылупятся?..

– Еще неделя – и мы уедем, – Эрик похлопал Шона по плечу, на этот раз уже точно уверенный в своих словах.

В последние дни Чарльз приуныл, продолжая исправно возиться с яйцами, но, кажется, теряя уверенность в том, что все закончится благополучно.

– Днем раньше днем позже, сроки никогда не бывают такими точными. Вот увидишь, – он говорил это Эрику уже третий день подряд, укладывая свои камни под одеяло.

– Срок вышел две недели назад, Чарльз. Я заказал нам билеты на самолет до Нью-Йорка на следующий четверг, – Эрик постарался, чтобы его голос не звучал раздраженно, только уверенно.

Они сидели на пляже у самой кромки моря рядом с гнездом из крупной гальки, в котором были спрятаны камни в форме яиц. Чарльз вяло ковырялся палочкой в мокром песке, создавая воронки, которые тут же смывала вода. Он выглядел столь несчастным, что Эрик возжелал больше самого Ксавье, чтобы проклятые яйца проклюнулись. Очень хотелось постучаться башкой об эти самые камни: нужно было сразу отобрать их и увезти безмозглого русала прочь от этого места. Чарльз бы побесился и забыл, отвлекся на что-нибудь другое, на школу, например. А не сидел бы сейчас с похоронным лицом, с осознанием того, что в море потонут его несбыточные мечты о хвостатом потомстве.

– Наверное, я сделал что-то не так, поэтому они не вылупились. Может, надо было лучше греть или… не знаю. Я никогда не высиживал яйца раньше. Никто не хотел рисковать заиметь еще одного телепата в стае.

Звучало паршиво. Эрик похлопал скисшего друга по плечу.

– Брось, приятель. Вспомни о школе, ты ведь хотел помогать другим мутантам. Ты просидел тут два месяца, а в курортном городе полно девушек на любой вкус. Наверняка среди них были мутантки, уж ты бы их точно вычислил, и вперед. Ни одна красотка не устоит перед твоим наивным обаянием парня из глубинки.

Чарльз привалился к нему, позволяя обнять себя за плечи, и фыркнул, шмыгая носом.

– Ты хотел сказать, что им бы понравился дурачок, не умеющий читать.

– Человеческие женщины любят все беспомощное и милое на вид. Щенят, котят, утят, морских красавчиков с щенячьим взглядом. Выше нос, – он слегка щелкнул Чарльза по носу и тот усмехнулся, отпихивая чужую руку.

– Иди ты к морским огурцам, акула зубастая.

Они еще попрепирались, и Эрик обещал устроить Чарльзу смотрины по приезду в Нью-Йорк. Этим вечером русал не стал забирать камни в дом и улегся спать в одиночестве.

Он согласился проехаться с Эриком по городу и посмотреть местные достопримечательности. Русалу, впрочем, многого было не надо: его восхищали и клумбы, и вывески на магазинах, и общественный транспорт, даже лавочки и уличные коты. Они наконец-то поели что-то более вкусное и экзотическое, чем-то, что умел готовить Эрик или разогревать до горелости Шон. Экскурсия в Лимассольский замок привела Чарльза в полный восторг, и они вышли оттуда едва ли не последними, русал сунул нос в каждый закуток, задавая тысячу вопросов, на которые Эрик все равно не знал ответов. Под вечер вернулись уставшими настолько, что Чарльз даже не пошел проверять яйца на пляже. Шон спустился к ним, держась за голову, и убедившись, что все в порядке, утопал обратно к себе.

Еще пару дней они потратили на настоящий отдых. Играли в бильярд, выпивали в баре, съездили даже в аквапарк. Скатываясь с крутых горок, Чарльз и Шон так орали, что Эрик был вынужден к ним присоединиться, хотя бы чтобы затыкать рот Кэссиди, который, перейдя на ультразвук, мог привлечь ненужное им внимание.

Раньше Эрик никогда не был в аквапарках. В юности было не до того. Оказалось, это весело, особенно для русалки, которая любит плескаться в воде.

– Ты обдерешь себе задницу, если проедешь еще раз по этой горке.

– Не-ет, нет, нет! Я отсюда не уйду. Это место просто рай! Лучше, чем волны в шторм! – Чарльз пронесся мимо Эрика к подъемнику, чтобы совершить еще один визгливый спуск.

Кэссиди рухнул рядом на лежак и приложился к бутылке минералки.

– Шикарно! Вот это я понимаю – отдых, а то на том пляже уже плесенью покрылись! И голова прошла. Развлечения творят чудеса! – он хлопнул Эрика по плечу и получил в ответ суровый акулий взгляд. – Так что дальше?

Какой-то малец сиганул в бассейн, рядом с которым они сидели, и обрызгал двух мутантов с ног до головы.

– Мерзкий сопляк, не видишь, что мы тут сидим? – Эрик пригрозил мальчишке кулаком, но тот высунул язык и уплыл прочь от злого дядьки. – Откроем школу и будем воспитывать мутантов.

– Да, тебе только преподом работать, Эрик. Ты ж сожрешь своих учеников в первый же день!

Чертов Кэссиди, конечно, был в чем-то прав. Эрик проследил за тем, как Чарльз с воплем вылетает из трубы в воду, поднимая тучу брызг. Убеждать собеседника в чем-либо не хотелось.

– Разберемся потом.

Оказалось, что столько орать и носиться не может даже русалка. Стоило им сесть в машину, покинув аквапарк, как Чарльз тут же отрубился.

– Почему ты не повел его в аквапарк в первый день? Уже бы месяц назад были в Америке.

– Да ладно, я решил, что все-таки мы неплохо отдохнули. Я подцепил тут таких цыпочек!

Эрик покосился на пассажирское сиденье.

– Надеюсь, ты предохранялся и не подцепил от них ничего. А то твои симптомы общетелесных страданий наводят на нехорошие мысли.

– Да не, ты что… Все пучком было, угу, – Шон закивал, слегка побледнев, и болтать перестал.

Следующий день прошел в сборах, и тут пришло время Эрику жалеть о вчерашнем. Чарльз еле ползал по дому, стеная о том, что потянул все мышцы в теле, а Кэссиди ныл о головной боли, то и дело спрашивая, симптомом какой венерической болезни это может быть. Русал помочь ему ничем не мог, Эрик тоже, ехидно предполагая, что самой ужасной и позорной.

– У меня кошмарный звон в ушах! Как будто гудит какой-то прибор или радио. Вы ничего не слышите? – Шон приподнялся с дивана, на котором лежал, драматично держась за лоб.

Чарльз, развалившийся рядом в кресле, покачал головой. Он пытался аккуратно складывать одежду, которую Эрик вытащил из шкафов. Получалось так себе, но Чарльз утешал себя тем, что старался.

– Это хламидии уже добрались до твоего слухового прохода и визжат: «В следующий раз используй резинку, Шон! Мы не хотим тебя покидать!»

– Ой, да пошел ты! – Шон швырнул в проходящего мимо Эрика подушку, но промахнулся. – Я серьезно. Я слышу этот звон последний месяц. Не всегда, но периодически, и сегодня он просто невыносим. Как будто целая станция работает, а вы и в ус не дуете.

– Я ничего не слышу, прости, Шон.

Чарльз сложил свою рубашку и опустил ее на дно чемодана. Вышло очень даже неплохо. Он тяжко вздохнул.

– Эрик, я пойду, схожу на пляж, ладно?

– Ты сложил вещи?

– Частично…

– На одну сотую он сложил, – буркнул Шон. – Почему никто не принимает меня всерьез? Может я смертельно болен и умираю от опухоли мозга!

Эрик наклонился над ним, возвышаясь над спинкой дивана:

– Мы покажем тебя ветеринару по приезду в Нью-Йорк. Займись-ка своими тряпками.

Ворох белья похоронил под собой удрученный стон Шона, который даже не пошевелился, чтобы начать что-то делать. Он бы пролежал так хоть весь день, но в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в дом влетел Чарльз с такой скоростью, будто не он только что страдал о больных мышцах.

– ЭРИК!!! БЫСТРЕЕ СЮДА!!!

От крика – реального и ментального – Эрик подскочил и шарахнулся головой о дверцу открытого шкафчика. Он слетел на первый этаж, пропуская по две ступеньки, ожидая снова обнаружить Чарльза на полу в луже крови, но тот стоял в дверном проеме, тараща выпученные глаза и тыча рукой в сторону пляжа.

– Что?

Шон тоже выбрался из-под одежды.

– Яйца! Они пустые!

– ЧТО? – Эрик и Шон переглянулись и, не сговариваясь, все трое бросились к морю.

«Не может этого быть!» – Эрик повторял эту мысль как мантру, пытаясь от самого дома рассмотреть происходящее в каменном гнезде на пляже. – «Чарльз, наверняка, это выдумал, ему померещилось или кто-то подшутил». Он даже покосился на Шона, но тот выглядел таким же ошарашенным.

Они остановились у гнезда в немом шоке, глядя на то, как Чарльз поднимает куски толстой твердой скорлупы. Наполовину утопленные в песке лежали пустые яйца. Эрик взял в руки осколок, не веря собственным глазам, и потрогал его пальцами. Внутри он был покрыт плотной пленкой, ее ошметки болтались в воде над скорлупками. Часть камней, закрывающих кладку от морского течения, была разбросана. Кто бы ни вылупился из яиц, они убрались в море.

– Мать вашу, это, и правда, были яйца русалок. Пардон, мистер Русалка, был неправ, – Шон и думать забыл о головной боли, присев на корточки и трогая руками остатки скорлупы.

Эрик поднял взгляд на Ксавье, тот улыбался как безумный.

– Я же говорил! Говорил! – он подпрыгнул, бросаясь Эрику на шею и хохоча от радости, пока Леншерр стоял столбом.

Впервые, пожалуй, собственная неправота его ничуть не угнетала.

– Но где же они? – Шон задал самый логичный вопрос, возникающий теперь, когда вопрос каменных яиц все-таки разрешился.

Все обернулись в сторону спокойного моря. Его блестящая на солнце гладь слепила глаза, хоть подноси ладонь козырьком, хоть нет. Чарльз прижал пальцы к виску, пытаясь выискать детенышей в воде, пока Эрик и Шон всматривались в даль.

– Я ничего не вижу. Чарльз?

– Я… Не уверен. Детеныши русалок сначала скорее рыбы, чем дети. Они слишком неразумны, чтобы я мог выловить их телепатией… – Чарльз напряженно кусал губы, продолжая сканировать море.

– Ауч! А! – Шон, только что всматривающийся вдаль, вдруг схватился за виски, сжимая голову.

– Что с тобой? – Эрик, наконец, обернулся к Кэссиди.

Тот выглядел действительно не в порядке, стискивая бледными пальцами голову и жмуря глаза.

– Этот звук, он становится громче. Оттуда! – он указал пальцем на море и попятился назад, увязая босыми пятками в песке.

Эрик напрягся. Похоже, головная боль Шона была не просто болью, и чтобы ни было там, это несло для них опасность.

Слово «опасность» ощущалось пьянящей сладостью на языке. Как давно Эрик не чувствовал этого притока адреналина, когда каждая мышца в теле напрягается. Обостряются зрение и слух, металлокинез оживает, распространяя свои щупальца на все металлические предметы вокруг.

Он схватил Чарльза за локоть, оттаскивая прочь от моря и высматривая то, что было там и наводило на Шона головную боль.

– Ооо, черт, сейчас моя башка сейчас лопнет! – Кэссиди зашагал еще быстрее, споткнулся и попятился ползком.

– Чарльз, идем отсюда.

– Нет, погоди, я что-то чувствую…

– Чарльз, там что-то опасное, пошли сейчас же! – Эрик потянул, но на это раз Ксавье не сдвинулся с места, а через секунду рванулся обратно к кромке воды. – Стой!

На русале как на зло не было ничего металлического и все, что оставалось Леншерру, рвануться за ним следом и схватить за пояс брюк, не давая влететь в воду.

– Эрик, это они! Смотри! Смотри!

Но указывать пальцем больше не нужно было, Эрик и сам видел то, что показалось из воды. Три мелких вытянутых морды, застрявших в своем развитии между рыбьими и о-о-очень отдаленно человеческими, смотрели на них большими желтыми глазами. Их кожа серовато-зеленого цвета, скользкая, без чешуи, была похожая скорее на лягушачью. Маленькие ру… лапы? (Эрик не был уверен, как это назвать) неторопливо загребали воду скрюченными пальчиками с перепонками. То, что находилось под водой, Эрику видно не было, и он не был уверен, что хочет увидеть все целиком. Он перевел взгляд на Чарльза, тот чуть ли не плакал при виде жутких монстроподобных тварей.

Одна из них открыла рыбий рот, полный острых зубок, и противно застрекотала.

– Они меня узнают! Они знают, что это я их вырастил! Какие они милые, просто чудесные! – Чарльз и сам чуть ли не пищал, прижимая ладони к груди.

«Нет, правда, а что еще стоило ожидать от Чарльза…» – Эрик обернулся к Шону, ища понимания. Тот таращился на тварей с таким же выражением лица, говорившим без слов: «Кошмар!»

Пожалуй, есть вещи, которые не стоит видеть никогда. Например, детенышей русалок…

– Чарльз, – Эрик все-таки решился прочистить горло. – Ты уверен, что это… это… ммм, представители твоего вида?

– О чем ты? – Чарльз на секунду обернулся к другу и тут же вернулся к рассматриванию маленьких русалок. – Конечно, они немного сильнее похожи на рыб, чем обычные дети русалок, но это может быть из-за неправильного высиживания. После того, как они пройдут стадию рыбного развития, если о них заботиться, они станут полноценными русалками. А если нет, то крупными рыбами. Эрик, мы не можем уехать, я должен заняться их воспитанием!

Чарльз резко обернулся, и в его взгляд вернулась та упрямая строгость, с которой два с половиной месяца назад он говорил Эрику, что высидит яйца и это не обсуждается.

– Ты рехнулся, Чарльз? Мы не останемся здесь на ближайший десяток лет!

– Эрик, – он выдохнул, и Шон позади застонал. – Я высидел их, а теперь ты предлагаешь мне бросить моих детей на растерзание местным акулам? Они ведь беспомощны, им требуется защита, их надо кормить!

Одна из тварей нырнула под воду и в ту же секунду выскочила обратно, разгрызая в жуткой пасти мелкую рыбешку. Две других проделали тоже самое, потеряв интерес к людям, спорящим на пляже.

– Да посмотри, они сами кормятся!

– Оу! – Чарльз тут же отвернулся, заходя дальше в воду и приседая на корточки. – Вы уже попробовали рыбу! Конечно, ведь никого не было рядом с вами, но вы и так догадались, что она съедобна!

Русал протянул руку и погладил голову одной из тварей. Та противно (по мнению Эрика) застрекотала, выскользнула из-под ласкающей ладони и в следующую секунду вцепилась Чарльзу в пальцы.