Текст книги "Ракшасье счастье (СИ)"

Автор книги: AnyaSolo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Шандор, как обычно, подкрался незаметно. На плечо Джу легла его рука, и вкрадчивый голос тихонько произнёс:

– Подглядываем? Вынюхиваем?

– Нет, что ты, – поспешила заверить его Джу, – Скорее, искренне восхищаемся. Это так… необыкновенно!

Глаза Шандора потеплели, на щеках появился едва заметный румянец.

– Только за щеку не прячь, – мягко сказал он, забирая фигурку с ладони Джу.

– Что это за камень?

– Ниили**. Идеальный материал для талисманов, которые должны воздействовать на окружающий мир, а не на своего носителя. Он усиливает способности к прямому знанию и помогает гасить гнев, а заодно притягивает к владельцу талисмана удачу и любовь. Хороший камень, но не для воина, а, скорее, для мага. Конкретно этот – для нашей ракши.

– Он прекрасен. А это что? – Джу проворно выцепила из кучки на столе красный камень со сложным узором на поверхности.

– Парчовый яспис***. Это для Нарьи. Такой камень быстро снимает усталость и нервное напряжение, а спрятанный под подушку на ложе любви – избавляет от бесплодия.

– А из чего была твоя ящерка? Прозрачный такой камень цвета молодой листвы.

– Вечерний изумруд****. Пойдем, Джу, твои башмаки…

– Ой, а это зачем? – Джу углядела среди камней простое колечко из тёмной стали и потянулась было схватить его, но мастер тут же нежно приобнял её за талию и потянул к себе, прочь от стола. Это неожиданное объятие оказалось на редкость приятным. Джу вдруг подумала, что теперь она, пожалуй понимает, что имел виду Виелин, говоря, будто все барышни дома без ума от мастера Шана и рады поводу полюбезничать с ним наедине. Джу и самой вдруг захотелось, чтобы Медовый красавчик обнял её крепче, поцеловал, а может, даже оказался с ней в одной постели, как вчера – с ракшей… И всё-таки что-то мешало. Внутренний страж, всегда надёжно оберегавший Джу от всех опасностей, заходился в тревоге, не позволяя расслабиться, а она привыкла подобным сигналам доверять. Осторожно сняв с себя руки Шандора, она сказала:

– Мне надо идти. Я и так уже задержалась, Виелин будет ворчать.

Шандор, вроде, совсем не обиделся.

– Как скажешь, – ответил он и протянул ей рогожный свёрток, – если вдруг начнёт где-нибудь натирать, заходи, я подправлю.

Вылетев за пределы мастерятника, Джу некоторое время просто стояла посреди коридора, приходила в себя. Потом она, наконец, сообразила развернуть рогожу, чтобы посмотреть, что дал ей мастер. Башмачки оказались очаровательными: аккуратные, с виду маленькие, они так и просились на ноги. Джу надела их – и удивилась: ей, всю жизнь проходившей босиком, обновка пришлась впору и совсем не мешала. Она обернулась ко входу в мастерятник, думая поблагодарить, но мастер уже стоял к ней спиной у ткацкого стана и мурлыкал песенку, превращая мотки ниток в плотную полосатую ткань.

Отодвинув полог-невидимку, в коридор высунулась Марисса. Джу подошла похвастаться обновкой, но едва кинув взгляд на её башмачки, мастерица вдруг помрачнела, надулась и без единого слова скрылась в своей комнате. “Чокнутая, что с неё возьмёшь, – подумала Джу, – Интересно, мастера все такие, или это только Ровеньону повезло?”

Джу заглянула в кухню. Из её дверей по дому расползался восхитительный аромат мясной похлёбки с чесноком. Внутри было чисто, светло и уютно, в очаге весело пылал огонь, а Виелин с видом великого мага, проводящего ответственнейший обряд, водил поварёшкой в котле.

– А я башмаки забрала, -живо сообщила Джу.

Виелин тут же отложил поварёшку.

– Давай, хвались.

Джу приподняла подол, повернулась сперва одним боком, потом другим… Виелин благосклонно кивнул и сказал:

– Отлично. Хотя… Ну-ка, стой, как стоишь.

Подойдя к Джу, старый ракшас быстрым движением вытянул у неё из волос какую-то серую нитку и поспешно бросил её в очаг.

– Что там? – заволновалась Джу.

– Да так, уже ничего. Шалит наш мастер, забывалочку на тебя повесил. Какое сегодня число знаешь?

– Восьмой день первой луны суши.

– Помнишь, о чём говорила с мастером?

– Он показывал мне разные камни и рассказывал об их свойствах.

– Ну и хорошо. Значит, не успело сработать. Но придётся некоторым напомнить, где их место… Да, Джу, вот ещё что. Я слышал, что этой ночью тебя намерен посетить Таллис. Это верно?

Настроение у Джу сразу упало.

– Угу… Слушай, а нельзя мне как-нибудь от этого отмазаться?

Однако Виелин посмотрел на неё весьма сурово и, поднеся палец к самому носу Джу, назидательно произнёс:

– От подобных предложений в нашем доме отказываться не принято.

– Почему? – тоскливо спросила Джу, – Таллис, конечно, муж ракши, но сам-то он не ракш…

– В данном случае это не имеет значения. Главное то, что он может иметь детей.

– Ну вот, и ты заговорил прямо как Марисса! Почему это так важно?

– Ах, Джу… Мари оказалась неподходящим наставником для тебя: она слишком любит дурачиться, а тебе внушает доверие только серьёзность. Но если ты вдумаешься в то, что узнала от неё, то поймёшь, что почти всему, сказанному ею, следует верить. Источники силы Рискайской долины уже давно не так хороши, как во времена моей юности. Мы всё больше зависим от силы, которую приносят в город лынели. Как ты полагаешь, откуда берётся вся эта милая детвора?

– Они – дети ракши, – неуверенно промямлила Джу.

– Но это же смешно. Подумай сама: на последнем очищении в городе побывало почти две сотни парусов. Старшим из лынелей, так же как и тебе, по семнадцать кругов. Даже если не обращать внимания на то, что кто-нибудь неизменно погибает во время странствий, получается, что у ракши должно рождаться не меньше десятка детей каждый круг. Как, по-твоему, такое возможно? На самом деле всё гораздо хуже, три-четыре новых паруса каждый круг – наш предел, и это мало, очень мало.

– А если взять в город ещё ракшиц? Многие были бы рады…

– Годятся, душа моя, далеко не все. Тебе не приходило в голову, что при той вольности нравов, какая царит в лесу, каждый круг там должна бы рождаться целая толпа малышей? Но ведь этого не происходит. Изредка случается, что в лесу появляется на свет малыш, но почти все рождённые в лесу погибают в первые же дни жизни. Выжившие представляют собой редкое исключение, одно из которых ты недавно видела в мастерской.

– Шандор – рождённый в лесу?

– Вот именно. Его матери пришло в голову обработать младенца смолкой сразу после рождения, и только поэтому он остался жив, но никакой пользы городу в плане производства лынелей от него ждать не приходится. Не будь он таким талантливым артефактором, его жизнь следовало бы пресечь. В любом случае, от молодой и здоровой ракшицы на его месте было бы гораздо больше толку.

– Что же получается: как только Шандор достаточно обучит Мари, ему конец?

– Это одна из вероятностей. Но речь сейчас не о Шандоре с Мари, а о том, что твой долг – как можно скорее родить здорового ребёнка, и Таллис – единственный, кто может тебе в этом посодействовать.

– А ты? – с робкой надеждой поинтересовалась Джу.

– Голубушка, благодарю, конечно, за доверие, но я для подобных дел несколько староват. Мне хотелось бы помереть каким-нибудь более пристойным способом. Например, в тишине и одиночестве, лёжа на травке.

Джу вздохнула и печально опустила глаза.

– Я всё поняла, но мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть. Неужели нет способа отложить моё свидание с Таллисом на денёк-другой?

– Способ есть, но вряд ли он тебе понравится.

– Я согласна! – тут же выпалила Джу.

Виелин покосился на неё с хитрой усмешкой и сказал:

– Ну смотри, как бы потом не пожалеть.

– Не пожалею, точно!

– Тогда иди в каморку с садовым инструментом, возьми там вилы и жди меня у выхода. И вот ещё что: башмаки оставь дома. В месте, куда мы отправимся, они тебе будут ни к чему.

Комментарий к Шандор

* В данном случае имеется виду обычная казённая сажень, равная 2,13 м.

**Ниили – самая дорогая разновидность лазурита, однородный насыщенно-синий, иногда с золотыми прожилками.

***Яспис – яшма. Парчовая разновидность имеет сложные концентрические и ветвящиеся узоры, оконтуренные чёрной каймой.

****Вечерний изумруд – хризолит. Его магические свойства – защита от опасностей (в первую очередь – магических атак) и способность привлекать удачу и увеличивать уверенность в себе, помогает носителю больше нравиться другим. Так же есть мнение, что он избавляет от мужского бесплодия. Естественно, Шан не собирается сообщать Джу о своих проблемах, и потому ничего не рассказывает ей про хризолиты.

========== Таллис ==========

Ждать Виелина пришлось довольно долго. Пока босая Джу торчала в дверях с вилами наперевес, все обитатели дома, за исключением разве что небожителей, успели по очереди показаться и издали поглазеть на неё. Кое-кто втихаря злорадствовал, но внешне все изображали сочувствие. Что всё это значило, Джу могла пока только гадать. Потом появился Виелин, тоже босиком, с целой корзиной каких-то склянок за спиной, ведром с белым порошком и лопатой в руках. По-хозяйски оглядев Джу, он, видимо, остался доволен, вручил ей лопату и бодро скомандовал: “Вперёд!”

Их путь лежал сперва по уже привычной улочке между домами и через площадь – к Пещере Церемоний, потом, внутри – за мост и к тёмным ходам в стене.

– Куда мы? – спросила Джу.

– В смоловарню. Вернее, в смоловарню направляюсь я: надо взять пробы, проверить, хорошо ли движется ферментация, и не пора ли сменить фильтры. А ты идёшь ворошить компост, – сказав так, Виелин поводил носом перед каждым из ходов, выбрал тот, из которого сильнее всего тянуло тухлятиной, и направился прямиком в него.

– Как ты выбираешь, куда идти?

– Единого способа нет, всё зависит от посетителя пещер. Лично я ориентируюсь на запах. Шандор и ракша больше полагаются на слух, а Таллис утверждает, что темнота в туннелях имеет разный оттенок. В пещерах сила ведёт себя довольно активно, так что длина и направление ходов могут меняться, это нормально. Следует так же помнить, что здесь живут зубатки и струмы. Лучшая защита от них – избегать встреч.

– Струмы? Никогда о таких не слышала.

– Неудивительно, ведь они живут только в пещерах. Это такие мохнатые белые твари размером чуть побольше овцы. Они довольно полезные: очищают ходы от зубаток и обеспечивают нас шкурами и мясом. Сами по себе струмы редко нападают на обитателей дома, но если случается наткнуться на струма, охраняющего ещё не съеденную добычу, или самку с детёнышем, лучше не приближаться, а переждать, пока зверь не уйдёт. Сейчас ты можешь не волноваться о них, на компостной куче точно безопасно. Ни одно здравомыслящее существо не полезет нюхать этот смрад.

Запах между тем, действительно, крепчал. От трупной вони уже щипало глаза, когда впереди показалась частая решётка, перегораживающая туннель. Виелин прикоснулся ладонью к гладкой металлической пластинке, укреплённой рядом. Часть решётки отъехала в сторону, пропуская посетителей дальше. Вскоре туннель разделился на два более узких прохода. Один, светлый и чистый, уводил в круглую пещеру, заполненную какими-то таинственными перегонными кубами и бассейнами с прозрачными стенками и краниками. Другой же заканчивался помещением, разделённым на три довольно больших отсека. Друг от друга их отделяла каменная стенка высотой по грудь Джу. Средний отсек был пуст, и посередине него виднелся какой-то зарешеченный сток. В правом было аккуратно сложено сено. Заглянув же в левый, Джу тихо порадовалась, что не успела пообедать: в более-менее измельчённом виде там мирно гнили останки множества прежде живых существ.

– Ну вот, – сказал Виелин, ставя на землю ведро, – Мы на месте. Порядок действий следующий: берёшь лопату, перекладываешь содержимое гнилушника в пустое отделение. Заполняешь его полностью, слоем в один штык. Потом сверху надо положить такой же слой сена, равномерно присыпать всё вот этим белым порошком и вилами перемешать. Расход порошка – две лопаты на слой. И так далее, пока не позову. Вопросы имеются?

Борясь с дурнотой, Джу вяло буркнула: “Нет.” А про себя подумала, что знай она наперёд, чем придётся заниматься, возможно, предпочла бы ночь с Таллисом .

В подземелье было темно и тихо, ход времени ощущался с трудом. Джу измеряла своё пребывание на компостной куче сперва десятками лопат, потом – уложенными слоями… К счастью, настал момент, когда усталость притупила все чувства. Содержимое гнилушника перестало вызывать какие-либо эмоции, это был просто компост, сырьё для смолки. К вони Джу тоже притерпелась, почти перестав её замечать. Когда Виелин пришёл и сказал: “Хватит, пора домой,” у неё даже не достало сил толком обрадоваться. Джу просто засунула под мышку вилы с лопатой и уныло потопала на выход.

Снаружи над пустошью догорала вечерняя заря: небо на закате ещё золотилось нежным румянцем, а с восхода уже наползала тёмная, душная ночь. Ввалившись к себе, Джу упала на кушетку, носом в тюфяк, и провалилась в глухой сон без сновидений.

Разбудил её лёгкий шорох в коридоре.

– Кто тут? – сипло, с трудом проговорила Джу.

Тень, загородившая вход, отозвалась голосом Таллиса:

– Малышка! Что это?

Джу сперва удивилась, а потом, осознав, что воздух вокруг неё пропитан трупной вонью, ответила:

– Ах, это? Компост.

Таллис сунулся было к ней в каморку, но сразу же засмеялся и выскочил назад, в коридор, зажимая пальцами нос.

– Да я уж понял, что не кангаррские фиалки! Фу, нет, это выше моих сил…

И Джу услышала его быстро удаляющиеся шаги.

Утром Джу истратила на себя всю воду в общей купальне, но Виелин всё равно выгнал её из столовой, велев приходить завтракать попозже, после всех. Когда она, наконец, дождалась своей очереди и снова заглянула в кухню, он потянул носом в её сторону, недовольно поморщился и сказал:

– Знаешь, душа моя, находиться с тобой в одном помещении совершенно невозможно. Пойдём-ка на пристань: позавтракаешь там, а потом займёмся стиркой. Заодно ты хоть немного проветришься на вольном ветерке.

Джу опасалась, что ей предстоит провести пол дня, стоя кверху задом над корытом, как делали человеческие тётки, за которыми она иногда наблюдала в лесу. Но ракшасий способ стирки оказался и легче, и значительно веселее. Пока Виелин таскал из прачечной корзины с грязным бельём, Джу наполнила огромное корыто, служившее во время очищения водопоем лагерю лынелей. Виелин высыпал в воду какой-то порошок, потом туда же отправил содержимое одной из корзин, и напоследок, подвязав вокруг пояса полы плаща, залез в корыто сам и протянул руку Джу. Та, не слишком понимая, что от неё требуется, тоже запрыгнула в водопойник и оказалась по колено в ароматной пене. Виелин взял Джу за руки и с улыбкой спросил:

–Танцевать умеешь? А ну-ка, давай польку-ракшу:

Раз пришёл дружок к ракшице,

Молод и собой хорош.

Чтобы в танце покружиться,

Лучше парня не найдёшь…

Виелин недолго составлял Джу компанию. Вскоре он заявил, что у него ноют кости, и уселся на бортик отдыхать. Джу продолжила топтать бельё, а Виелин, свесив ноги за край корыта, задумчиво смотрел в затянутую знойной дымкой пустошь. Вдруг он откинул капюшон плаща и растрепал по ветру седые волосы.

– Ты что делаешь? – воскликнула Джу, – Сила утекает, так ведь и умереть можно!

Виелин хитро покосился на неё и спросил:

– Правда? Ты всерьёз полагаешь, что в моём возрасте это вероятно?

Джу прыснула в кулак, выпустив в воздух целую гроздь радужных пузырей, а потом спросила:

– Виелин, а сколько тебе на самом деле?

– Семьдесят два круга силы.*

– Ого!

– Ага. Я помню Грида молодым и весёлым, а Риская с Эрданом – живыми.

– Значит, ты и войну с Тормом помнишь?

– Да уж, такое захочешь – не забудешь. До неё всё было совсем иначе. Вот здесь, прямо от наших ворот, начиналось огромное озеро, Виелина. Его дальний берег выходил аж к Занорью, а на ближнем стоял лес Ровеньон. Это уже после войны началось форменное безобразие: обе стороны лишились своих предводителей, пошли ссоры и беспорядки, этлы Торма разделились на два недружественных дома, а дети Риская и вовсе передрались между собой и долго жили, кто во что горазд… Я в ту пору не принадлежал ни к одной из враждующих сторон, но мне постоянно доставалось то от одних, то от других. Поневоле пришлось выбирать, кого держаться.

– Так ты – этл?

– Был когда-то. А что тебя удивляет? Рискай ведь тоже был этлом. Сначала все были этлами. Рискай первый задумал научиться накапливать силу и сдерживать её потоки, он же начал опыты со смолкой. Цель-то изначально была хорошая: он стремился уравнять в силе уделы своих детей, чтобы между ними не возникало обид. Кто знал тогда, что это – тупик… Видишь, что стало с моим озером? Его нет, вода ушла в подземные пещеры, и с каждым кругом её всё труднее звать. Но всё же в хлябь у меня ещё зацветают тюльпаны. Они пока спят, но живы и ждут только знака, чтобы проснуться. Слышишь их дыхание под песком? Ты любишь тюльпаны, Джу?

– Не знаю, я их никогда не ела…

Виелин вздрогнул, словно внезапно проснулся, и сперва уставился на неё удивлённо и непонимающе, потом засмеялся, натянул на голову капюшон и сказал:

– Ах, девочка, ты меня с ума сведёшь.

И спрыгнул с борта корыта на мостовую.

– Виелин, – тут же заныла Джу, – Ты куда? Расскажи ещё про Риская! И про его детей. И про смолку. И про то, как ты был этлом…

– Не сегодня, Джу, не сейчас. Давай-ка пошевеливаться. Нас с тобой ждут три корзины грязного, а ведь всё это надо ещё и отполоскать…

Джу вернулась домой неправдоподобно чистая, вся пропахшая Виелиновым мыльным порошком. Зайдя в свою комнату, она ощутила там вчерашний компостный дух и из-за этого здорово расстроилась, но к ней заглянула Марисса и, поводив носом по сторонам, спросила:

– Ты чего у себя не проветришь? Открой окно, балда, из твоей конуры воняет на весь дом!

– А как? У меня же нет окна.

– Ну конечно есть! В силе смотри, чучело лесное! Эх, всему-то вас надо учить…

Потратив немного силы, Джу и впрямь обнаружила в стене окно и, распахнув его настежь, с удовольствием уселась на широкий подоконник. Из окна ей была видна часть улицы, ведущей к Пещере, и Джу увидела, как к дому по ней идёт Таллис с мохнатой белой зверюгой на плечах. “Так вот он какой, струм, – подумала Джу, – Надо срочно пойти поесть, пока эту гадость не притащили в кухню разделывать.”

Посидев на подоконнике ещё совсем немного, Джу бегом полетела в кухню – и застала там неожиданную картину: мёртвый струм валялся на полу, а Таллис стоял спиной к двери с крышкой в руках и лопал похлёбку половником прямо из котла. Чутьё на сей раз изменило стражу, и Джу некоторое время развлекалась, глядя, как он ест, сочно чавкая и урча от жадности, а потом слегка шаркнула по полу ногой. Таллис вздрогнул всем телом, но всё же опустил крышку на место почти без звука. Затем он обернулся и вопросительно уставился на Джу. Той пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы не заржать при виде его перепуганной, обляпанной похлёбкой физиономии.

– Ешь, охотник, я Виелину ябедничать не стану, – великодушно разрешила она, а потом смущённо добавила, – И я это… ну… то есть… Короче, ты извини, что я тебя тогда черпаком.

Из её путаной речи Таллис сделал довольно своеобразные выводы. Расставшись с половником, он наскоро вытер губы предплечьем и подошёл к Джу.

– И Старая Гадина посмел наказать тебя из-за такой ерунды? – воскликнул он, обнимая Джу за талию.

– Ты приходи ночью, если не передумал, – буркнула Джу, из последних сил сдерживая смех. Таллис прикоснулся губами к её вспыхнувшей щеке и спросил:

– Твоё приглашение действительно только по ночам?

– Не обязательно… А что?

– Тогда идём, – он легко подхватил Джу на руки и вынес из кухни.

Поставив Джу на пол в её комнатушке, Таллис живо стащил с лежанки тюфяк и скинул свой плащ. Джу впервые своими глазами увидела его возбуждённым, оценила размеры бедствия и тихонько ойкнула. Таллис, видимо, принял эти звуки за возглас восхищения. Бодро вытряхнув Джу из платья, он швырнул её на тюфяк, а сам взгромоздился сверху. Дальше уже было бесполезно пытаться возражать.

Позже, лёжа рядом с задремавшим на её тюфяке Таллисом, Джу думала: “И чего я, спрашивается, его боялась? Дура была. А Мари очередной раз оказалась права, ракша барахла не держит. Вот только уж очень он здоровенный, весь тюфяк занял.” А Таллис, действительно, разлёгся в позе звезды, предоставив Джу либо морозить зад на полу, либо лежать на краешке тюфяка, съёжившись креветкой у него под боком. “Какого Ящера, – подумала Джу, помучившись немного и так, и эдак, – Растопырился тут… Пришёл – давай, работай, спать будешь где-нибудь в другом месте. А ну, подъём!” И она принялась настойчиво ласкать его и нежно тормошить. Таллис едва слышно шепнул сквозь сон:

– Кера…

– Не угадал, – ответила Джу и легонечко пощекотала его под животом. Он мурлыкнул, как огромный кот, и снова перевалился на грудь, сгребая её под себя.

Во второй раз Джу была уже настороже и принялась расчищать себе место заранее, не дожидаясь, пока Таллис заснёт. Постукавшись немного о её локти и колени, он с протяжным вздохом улёгся рядом, прямо на полу, и сонно пробормотал: “В следующий раз пойдём ко мне. У тебя тесновато. И жёстко.”

Проснулись они только на следующее утро, причём неожиданно поздно. Око уже во всю заливало светом сад. На пороге в позе ожидания неподвижно сидел Виелин.

– Тебе чего? – рыкнул на него Таллис.

– Госпожа Ровена желает как можно скорее видеть тебя в своих покоях, – спокойно сообщил Виелин.

– Ну что же… Надо так надо, – сказал Таллис, бодро вскочив с пола и завернувшись в свой плащ, – Пока, малышка, до вечера.

И Таллис убежал, а Виелин остался сидеть в дверях.

– Ну Виелин, ты чего? – вяло поинтересовалась Джу, – Меня же, вроде, ракша не звала…

– Ракша – не звала, – охотно согласился Виелин, – Зато ведро и швабра тоскуют по тебе с самого утра.

Ближе к вечеру Джу заглянула в мастерятник. Марисса в одиночестве зевала за пяльцами, покрывая сложным узором подол плаща ракши.

– А где Шан? – с порога спросила Джу.

– Не знаю, ускакал куда-то…

– Ну и слава силе. Слушай, Мари, можешь одолжить мне своё голубое платье? Ну то, с глубоким вырезом, прозрачненькое такое?

Марисса с улыбкой похлопала по циновке рядом с собой.

– Садись, Гадёнышек. Как тебе понравился наш Принц?

– Да нормально.

– Ну вот, я же говорила! А ты: не хочу, не буду… Желаешь заманить его к себе ещё разок?

– Не-а.

– Ну конечно, а платье выпрашиваешь, чтобы было в чём Виелину глазки строить. Так я тебе и поверила.

– Ничего ты не понимаешь. Таллис сам пригласил меня на ночь! Дашь платье или нет?

– Так уж и быть. Но только не сегодня, а завтра, ладно? И знаешь, ещё что? Когда пойдёшь к Таллису, прихвати с собой какой-нибудь еды. Он оценит, он у нас молодец насчёт пожрать.

На следующий день Виелин разбудил их около полудня. Остановившись на пороге комнаты Таллиса, он тихонько постучал ногтем о перегородку и скучным голосом позвал:

– Господин?

Таллис поднял голову и смерил пришедшего недобрым взглядом. Ещё нежившаяся в полудрёме Джу с лёгкой завистью отметила эту удивительную способность стража: он всегда просыпался быстро и полностью. Виелин же, убедившись, что его слышат, продолжил:

– Госпожа Ровена желает как можно скорее видеть тебя в своих покоях. Она весьма недовольна.

– Придётся ей побыть недовольной ещё немного, – беспечно отозвался Таллис, вскакивая на ноги, – Не бежать же мне к ней прямо в таком виде, потным и лохматым. Все всё поняли, Виелин, проваливай.

Однако старый ракшас задержался в дверном проёме ещё на мгновение. Всё тем же скучно-серьёзным тоном он добавил:

– А госпожу Джулекку ожидает грязная посуда с завтрака и обеда. Рекомендую так же присоединить к ней то, что сейчас у вас под столом. И прошу поторопиться, потому что иначе мне будет не в чем подавать ужин.

Вскоре причёсанный, умытый, бодрый, как птица, и завёрнутый в чёрный плащ Таллис был готов к подъёму в небеса. Обернувшись на пороге, он с улыбкой сказал взъерошенной и заспанной Джу: “До вечера. Встречаемся здесь.”

Так как в этот день Джу наводила порядок в бельевой, она, оставшись ненадолго без присмотра Виелина, выбрала из личных запасов ракши самую приятную на ощупь простыню и забрала с собой, а вечером, заглянув тайком в кухню, прихватила оттуда блюдо с печеньем. Предвкушая приятную ночь, Джу сменила свой плащ на выпрошенное у Мариссы платье и уселась на пороге ждать Таллиса.

Время шло, темнота понемногу сгущалась. Из мастерятника вышел Шандор, потянулся, расправив плечи, и неторопливо направился по лестнице на верхний поверх. Марисса выглянула из своей комнаты, подождала, пока Шандор скроется в покоях ракши, и тихой мышью прошмыгнула в его спальню. Виелин спустился в сад. Он с ногами забрался на ракшин камень у ручья и долго сидел там один, неподвижно, глядя в текущую воду. Потом пришла Дэлия и увела его наверх. А Таллис всё не приходил. Джу начала понемногу жевать припасённые для него печеньки.

Наконец, на утихшем, тёмном поверхе раздались торопливые шаги. Даже не видя Таллиса, Джу догадалась, что он в скверном настроении и сильно устал. Но хуже всего была заполнившая поверх волна такой знакомой трупной вони.

– Тал, как это? – испуганно воскликнула его Джу, отшатываясь от него.

– Да, компост. Ракша лютует, – буркнул он, вынул у неё из рук блюдо, смахнул себе в рот остатки печенья и уселся на пороге, прикрыв глаза. “Ну вот, – подумала Джу, – стоило клянчить у Мариссы платье… Сейчас он заснёт прямо здесь.” Однако у Таллиса были другие планы. Как раз к тому моменту, когда Джу успела окончательно расстроиться из-за испорченной ночи, он собрался с силами, встряхнулся и поднялся на ноги. На миг он заглянул к себе в спальню, подхватил принесённую Джу простыню и одну из шкур, составлявших его постель, а потом шепнул Джу: “Пойдём,” и потащил её за руку к выходу.

– Куда мы? – растерянно спросила Джу уже на улице.

– В Пещеру, отмываться. Или, может, тебя возбуждает мой новый запах?

– А это что, можно как-то отмыть?

– Не просто можно, нужно. Завтра я ночую у Нарьи, а она на дух не переносит подобную дрянь.

Помолчав немного, Таллис добавил капризно:

– Понятное дело, кто-то должен этим заниматься. Но почему обязательно я? У нас, вроде, для подобных дел кормят Ашу с Мраком.

– Аша и Мрак? Кто это?

– Наши подпольщики, так сказать. Да ты их видела сто раз, просто никогда не обращала внимания. Обычно именно они занимаются подготовкой сырья к ферментации: ну там, уносят трупы в Пещеру, измельчают, укладывают в бродильню… От этих двоих вечно разит гнилушником, потому они не живут в доме, а ночуют прямо в смоловарне. Хотя, если честно, эта Аша – прегоряченькая штучка. Несмотря на запах и уродливую моську, меня она возбуждает куда больше напыщенной козы Нарьи.

– Как? – возмутилась Джу, – Ты и с ней тоже?…

– Бывает иногда. Не вижу в том ничего плохого. Нужно же дать бедной девочке шанс: если она вдруг родит здорового ребёнка, её освободят от работы в смоловарне и заберут жить в дом.

– Потрясающе! Тал, тебе что, в самом деле решительно всё равно, кого пялить?

Таллис остановился и, притянув Джу к себе, ласково шепнул:

– Конечно, нет. Могу и хочу – это разные вещи. Вот тебя я хочу. Ещё с той поры, когда ты с лынелями ходила. Ты красавица, Джу, этого даже лесная личина не может скрыть.

– А как же быть с остальными? – ревниво заметила Джу.

Таллис ненадолго задумался, а потом ответил на полном серьёзе:

– Делаю всё, что могу. Они ж не виноваты, что уродились не такими сладенькими, как ты. Хорошо хоть, что ракша не требует от меня невыполнимого. С Дэлией, к примеру, я бы точно не смог. Это ж всё равно, что с мужиком… Бррр…

Джу только вздохнула: похоже, Таллис совершенно искренне не понимал причин её недовольства. Насмешливо покосившись на него, она пробормотала себе под нос:

– Бедненькая Дэлия, как же она-то без тебя обходится? Удовлетворяется в лесу корявым сучком?

Таллис отозвался сквозь смех:

– Ну ты и противная, малыш… Так на моей памяти ещё никто Виелина не обзывал…

Они прошли через пустую и гулкую Пещеру Церемоний, нырнули в тёмный ход за мостом, и вскоре стояли у Колодца силы, в том самом месте, где Джу впервые представили дому. Стены по-прежнему светились мягким золотом, а мёртвая вода курилась тёплым паром. Таллис бросил на пол перед входом свою поклажу, быстро освободился от плаща, распустил волосы и полез в воду.

– Раздевайся, не стой, – бросил он Джу, – Сейчас будешь меня мыть.

– Какая прелесть! – воскликнула Джу, блаженно прикрыв глаза. Её тело ещё помнило ласковые руки силы, живущей в этом озере.

– Да, – отозвался Таллис, укладываясь на ступеньках так, чтобы над водой осталось только его лицо, – Мёртвая вода прекрасно очищает от всего лишнего: запахов, болезней, грустных мыслей. Иди сюда, вымой меня, как моют детишек на церемонии очищения.

Оторвав от шкуры клочок шерсти, Джу вошла в воду, присела рядом с Таллисом и принялась старательно тереть его шею, грудь, живот… Она так увлеклась этим занятием, что не сразу заметила дивные перемены вокруг. Пещерка наполнилась сиянием силы. Яркие потоки полились с ладоней Джу, побежали через тело Таллиса в воду, зажгли её волшебным светом полудня. Ощущение движения живой силы было таким захватывающе прекрасным, что Джу засмеялась от счастья и обняла Таллиса, прижавшись лицом к его чёрным, гладким, густым волосам. Ужасный запах компоста исчез без следа, её возлюбленный пах морем и цветущей полынью. И он был очень красив. Джу и прежде находила весьма привлекательным его крепкое, сухое и мускулистое тело, но сейчас ей словно приоткрылось в нём что-то особенное, отчего хотелось петь, светиться, превратиться в поток чистой силы и улететь… “А вот это уже лишнее, не надо,” – шепнул ей на ухо Таллис и вынес её на руках из воды. Джу положила ему голову на плечо, закрыла глаза и сказала:

– Ах, как это было чудесно… лучше всего на свете…

– А я знаю кое-что ничуть не хуже, – ответил Таллис, – Сравним?

И он расстелил на полу перед входом в пещерку шкуру, а поверх неё – простыню. И они сравнили. И не один раз.

Когда Таллис и Джу, лучась счастьем и благоухая цветами, поднялись на поверхность, утро ещё только занималось, однако их уже ожидали: темная фигура Виелина загораживала выход. Он сидел на верхней ступени неподвижно и очень прямо, подогнув под себя ноги. Глаза его в предутреннем полумраке светились хищной синевой.

– Госпожа Ровена, – начал было он.

– Знаю, всё знаю. Я уже привык, – оборвал его Таллис, – Честное слово, Виелин, если однажды я с утра не увижу тебя на пороге…

Однако сегодня Виелин вопреки обыкновению не был спокоен и бесконечно терпелив. Вскочив на ноги, он почти прикрикнул на Таллиса:

– Бегом, несчастный, бегом!

Что-то было в этом возгласе такое, что Таллис сразу же заткнулся, бросил на пол поклажу и вихрем помчался домой. Джу хотела было пойти следом, но Виелин преградил ей путь.