Текст книги "Индигирка (СИ)"

Автор книги: Anthony Saimski

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9

Соколов даже не вздрогнул, лишь задумался на пару секунд, посмотрев на лежащий рядом «АК-505».

ПМ Хлопушку, спасшую ему жизнь, он убрал в рюкзак. Оказалось, что затворная рама во время стрельбы зацепила лоскуты разорванных камуфляжных брюк и закусила их вместе с последней стреляной гильзой, причем настолько сильно, что Олег не смог выбить ее несколькими ударами о бетонный блок. Конечно, оружие можно было привести порядок, но у него не было на это времени.

Свой "Калашников" он закрепил между сидением и противоположной дверцей. Пускай автомат был ему больше не нужен, он не мог его бросить. Утеря личного оружия грозила серьезными штрафами для контракта. Соколов даже удивился, как глубоко в кровь въелось стремление соблюдать все условия, чтобы не дать повода компании оштрафовать его ни на один рубль. Ведь у него была цель, ради которой он уже столько всего натерпелся...

– Откуда ты знаешь, что я здесь? – тихо спросил он, глядя на исхудавший череп, обтянутый серой кожей, с выпирающими грязными зубами и слизистыми образованиями вместо глаз. – Я ведь этой дрянью обе дверцы измазал... Или ты раньше был водителем? И эта чертова тварь нашла воспоминания про то, как управлять машиной, и хочет забраться внутрь?..

Существо по ту сторону стекла не ответило, продолжая скрести сетку так настырно, что Олег заметил, как сломалась пара ногтей на исхудавших пальцах.

Инфицированные попадались ему всю дорогу. Он переехал добрую сотню этих тварей, медленно плетущихся в след умчавшегося стада. Не надо было быть гением, что бы догадаться, куда они шли. Конечно же, на шахту, приманиваемые включенным излучателем.

Соколов мысленно встряхнулся и нажал на газ. Инфицированный еще несколько секунд висел на дверце, пока его исхудалое тело не сорвало толстой веткой.

Пока что, сидя в плотно закрытой кабине грузовика со стеклами, защищенными стальной сеткой, он чувствовал себя в полной безопасности. Во всяком случае, от червей и заражённой живности. Впрочем, явное намерение последнего носителя проникнуть в кабину, вызвало у него интерес, но не настолько большой, чтобы уделить этому внимание.

У Соколова и без этого было чем занять голову.

Во-первых, он потерял слишком много времени, оставшись на восьмерке совсем один... Когда он все-таки отыскал фонарик в своем рюкзаке, его организм начал успокаиваться, понимая, что опасность миновала. Тогда на смену коктейля из страха и адреналина пришел мерзкий озноб, который буквально пробирал до костей, заставляя коченеющие руки трястись и практически лишая их возможности выполнять поставленную мозгом задачу.

Ответ на вопрос о том, как ему теперь выбраться, пришел сам собой. Стоило Соколову немного успокоиться и сосредоточиться, как мысли сами уперлись в большой и надежный водовоз, который еще надо было заправить и надеяться на то, что в здании технического склада есть хоть один живой аккумулятор.

Проблема закрытых дверей и более мощного оружия решилась сама собой, стоило только отыскать в темноте оторванную конечность вояки с плазмокалом.

Пока дрожащий луч фонарика нервно шарил по пожухлой листве, периодически натыкаясь на брызги крови, труп огромного медведя и бесформенную кучу окровавленного мяса – всего, что осталось от здоровяка военного – в голове Олега невольно вспыхнули картинки его первого знакомства с суровой действительностью Индигирки.

Это произошло на четвертый местный день его пребывания, пока еще группы рабочих и исследователей достаточно беспечно покидали пределы периметра, лишь формально выполняя правила по технике безопасности. Он как раз находился во внутреннем дворике крематория, который запускали после зимней консервации, когда туда привезли первую жертву местного медведя – бесформенное нагромождение непонятных кусков, накрытых окровавленным брезентом.

Все бы ничего, казалось, сами останки были не видны, но то, что в этот момент дорисовывала его фантазия, вызывало куда больший шок... Первое, что сильно поразило Соколова, это то, как такое достаточно большое существо как человек с руками, ногами, который занимает в жилом бараке целую койку, тумбочку, место в раздевалке, место в столовой, душе, оставляет после себя множество своих личных вещей, одежды, может стать всего лишь небольшой кучей останков, умещающейся на одном квадратном метре носилок.

И второе, что навсегда врезалось ему в память, это армейский ботинок, который так и был плотно зашнурован, но в место целой ноги, или хотя бы остатка ее, из него торчала лишь белесая, перегрызенная кость...

Уже тогда, при всей парализующей отвратительности этого зрелища, Олег не смог отвести от него глаз. Вернее не стал, словно поняв, что это далеко не первый и не последний раз, когда ему придется наблюдать нечто подобное.

Только этот "психологический тренинг" так и не приучил его к виду обезображенных трупов. Да и не должен был. Ведь ни один нормальный человек не смог бы к этому привыкнуть. Поэтому Олег достаточно быстро отыскал оружие и сменную энергобатарею на останках вояки, и поспешил убраться подальше от места побоища.

Во-вторых, он очень долго осматривал свои раны и перебинтовывал их содержимым индивидуальной аптечки, которая тоже всегда хранилась в его рюкзаке.

Брызги раскаленного металла прожгли брюки и въелись в кожу. Олег насчитал восемь таких ожогов на своих ногах, размер которых был не более трех – четырех миллиметров в диаметре. Сами капельки металла плотно прикипели к плоти и доставляли больше болезненных ощущений, чем действительно представляли опасность для жизни. К тому же эти ранки самоприжглись еще в момент своего образования, а металл из них мог спокойно извлечь любой стажер в медблоке, стоило только до него добраться.

С ожогом на боку дело обстояло намного хуже. Синтетическая ткань разгрузочного жилета расплавилась и впекалась в камуфляжную куртку и свитер. Зато это спасло Соколова от более сильного ожога. Однако кожа на боку была сильно покрасневшей, а в центре начинал появляться мерзкий волдырь, около десяти сантиметров в диаметре. Борясь с жутким ночным холодом, бедный парень, раздевшись до пояса, постарался максимально хорошо его забинтовать, чтобы грязная материя одежды не касалась обожженной кожи и волдыря.

Вязаная шапочка немного подгорела и прилипла к голове, но осталась целой. Олег в буквальном смысле слова оторвал ее от себя, и, отскребя пальцами паленые волосы, надел на место.

На бедре, с той стороны, где была хлопушка, красовался большой опаленный пороховой ожог. А от кожи пахло горелым мясом. Олег был вынужден приспустить разорванные в этом месте брюки и тоже закрыть его чистой повязкой. В целом все полученные раны были абсолютно не смертельны, но могли дать очень неприятные последствия, если запустить их на долгое время. Но это в планы Соколова не входило, ему надо было выбраться с территории восьмерки как можно скорее.

Разгрызенная и запитая водой таблетка простенького обезболивающего начала действовать уже через несколько минут, и Соколов готов был приступить к выполнению плана по своему спасению, почти не отвлекаясь на болевые ощущения.

Чем больше организм успокаивался и отходил от стресса, тем сильнее усиливалось чувство голода, пока, наконец, Олег не понял, что последний раз внятно ел полтора местных дня назад. Тут ему пригодилась саморазогревающаяся банка тушеной говядины с горошком и пачка поломанных начавших крошиться галет. Он разделался с ней за пару минут, даже толком не почувствовав вкуса, хотя долго берег ее с тайной мыслью насладиться вкусом мяса, когда есть протеиновую смесь станет совсем невмоготу.

В-третьих, что заняло, пожалуй, больше всего времени, это реанимация водовоза. Живого аккумулятора в техблоке конечно же не оказалось, и ему потребовалось потратить еще около часа на то, чтобы заправить генератор водой, запустить его и поставить на зарядку найденную батарею. Таким образом, провозившись всю ночь, с рассветом он смог наконец-то покинуть пределы восьмерки.

Переутомление, стресс и обезболивающее делали свое дело. Олег чувствовал себя очень странно. Словно это был уже и не он, а некий "отделенный разум", как он сам себя назвал после всего пережитого, помещенный в подвижную болванку, зовущую себя Олегом Соколовым. Это было очень любопытное, но абсолютно не уместное в нынешних обстоятельствах чувство.

Печка "Камаза", работающая на полную мощность, нагоняла в кабину теплый воздух, от которого Соколова расслабляло еще сильней. Он начинал все чаще закрывать глаза, с каждым разом чувствуя, что почти проваливается в сонную пелену.

– Ну-ка соберись, чтоб тебя! – громко крикнул Соколов, надеясь этим отогнать усталость и сон. – Соберись, дрянь такая!!!

Для большего эффекта он несколько раз сильно хлопнул себя ладонью по щеке. Действия оказались верными, но Олег ожидал от них большего эффекта.

Парень выключил печку и немного опустил стекло, давая морозному осеннему воздуху Индигирки радостно проникнуть в его уютное и безопасное укрытие.

Больше всего его раздражало то, что мозги почти совсем отказались работать. Он пытался понять, как ему дальше действовать, но здравые умозаключения закончились сразу же после того, как он миновал периметр восьмерки на реанимированном водовозе.

Как предупредить Казюку? Как быть с военными? Как предупредить всех в лагере? Да и цел ли вообще лагерь?.. Выстоял ли он под натиском стада, или вояки перестреляли всех к чертям собачьим...

Впрочем, Соколов сомневался в том, что эти саботажники смогут перестрелять восемьсот человек, даже с их превосходством в огневой мощи. Сделать это все равно не так просто для столь малочисленного отряда. Если бы их было человек сто, тогда соотношение сил составило бы один к восьми, это еще куда ни шло, но при таком раскладе – маловероятно.

Придя к подобным умозаключениям в Соколове еще больше укоренилось чувство, что псевдовоенные затеяли более серьезную пакость, чем просто провокация атак инфицированной живности. Но как он не напрягал мозг в попытке предугадать их ход, у него ничего не получалось.

Чем больше Олег задавал себе эти вопросы, тем больше он запутывался в ответах и вариантах решений, которые предлагал его переутомленный разум. Одно становилось очевидным, он неумолимо приближался к лагерю, и у него до сих пор не было четкого плана действий.

– Делай что делаешь... – пробурчал Олег, вспомнив последнюю фразу Олеси из своего сна. – Это конечно ты хорошо сказала... Только вся беда в том, что я перестаю понимать, что же я делаю...

Соколов еще раз хлопнул себя по щеке и нажал на газ. Водовоз недовольно рыкнул двигателем и начал подпрыгивать на каждой колдобине. Все-таки БТР, со своей независимой подвеской для каждого из восьми колес, мог похвастаться более мягким ходом. Олег, конечно, имел возможность сбавить скорость и лучше всматриваться в дорогу перед собой, выбирая более ровные участки просеки, но у него не было на это времени.

Парень включил рацию, висящую у него на плече. Еще выезжая с восьмерки, он настроил ее на канал, на котором всегда был Казюка и старшие смен. Передатчики были довольно устаревшими, и их мощности хватало только на полтора-два километра. Завозить более мощное и компактное оборудование на Индигирку не считали целесообразным. Если учесть копеечную стоимость этих раций и то, в каком количестве они пропадали в лесах вместе с людьми, это было вполне естественно.

Олег зажал кнопку передачи и на секунду задумался, соображая какими словами обозначить свое появление в эфире, ведь его, скорее всего, считают погибшим. Во всяком случае, на месте вернувшейся в лагерь Марины, он бы обрисовал все как внезапное нападение стада. Осенний гон, как-никак. Просто и логично. Все погибли, выжила только она. Кто не верит – может лично выбраться за пределы периметра и попробовать опровергнуть.

– Соколов коменданту... Соколов коменданту... – собравшись с мыслями, прохрипел Олег в рацию. – Соколов коменданту.

– Соколов?! – ворвался в эфир искренне удивленный голос одного из начальников контрольной службы. – Соколов Олег?

– Да, – коротко буркнул парень.

– Вот это дела! Мы уже вас всех схоронили, и Ухо, и Стаса, и тебя!

– Соколов, едрён батон! – сразу же прорезался еще один голос. – Учетчик с четвертого участка что ль?

– Да я это, я, – Олег начал впадать в раздражение от того, что его слушает как минимум двадцать человек сидящих на этом канале, и вероятно саботажники тоже, а он так и не докричался до коменданта.

– Ты как уцелел? Баба эта вояковская, утверждает, что там побоище было, никто не выжил.

– Она бэтээр пригнала, весь в кровищи и царапинах, – подключился к разговору начальник ремонтного цеха. – Медведи червивые что ли вас так?

В голове парня судорожно засуетились мысли. В принципе, у него было сейчас два варианта: сразу же выложить про то, что военные вовсе не те, за кого себя выдают, и что они всех и постреляли... Но он точно не знал, что сейчас происходит в лагере, и где непосредственно находятся саботажники. Не исключено, что они уже бегут к въездным воротам, чтобы попросту расстрелять его, как только он покажется из леса. Или стоят за спинами тех, кто слушает этот канал, и не успеет он договорить, как они устроят побоище внутри лагеря.

И второй вариант: сделать вид, что история, которую рассказала сбежавшая Марина, абсолютная правда. Таким образом, он подтвердит официальную версию военных о произошедшем, что значительно успокоит их пальцы на спусковых крючках. Во всяком случае, тогда его точно не будут открыто расстреливать с периметра, чтобы не раскрывать себя... Скорее всего, спокойно запустят в лагерь, а там... А там видно будет.

– Да, все так. Зверье было, мне повезло, я спрятался, – быстро и раздраженно ответил Олег и добавил. – Соколов коменданту.

"Казюкан, чтоб тебя, давай уже, отвечай! – подумал парень, продолжая слушать бестолковые вопросы, прорезающиеся в канале один за другим. – Ну, ты же зануда лысый всегда рацию с собой таскаешь, все же по уставу у тебя! Какого хрена не отвечаешь?!"

Тем временем пробитая среди леса просека вышла на дорогу из бетонных плит, связывающую шахту с закрытым лагерем строителей. Соколов начал нервничать. Состояние "отделенности разума" ненадолго отступило, давая организму в очередной раз мобилизовать все свои скрытые силы для решения очередной задачи. Олег мысленно выругался и нажал на газ.

"Камаз" перестало шатать из стороны в сторону, колеса радостно зацепились за ровный бетон, и машина стала разгоняться.

– Зверье говоришь! – радостно воскликнул очередной подключившийся к диалогу. – На нас тут этой ночью такое стадо набежало, кое-как отбились! На пересменке пернатые китайцев задрали и наших четырех пацанов...

– А люди не выходили? – поспешил уточнить Олег.

– Какие люди? Володька что ли с Глебом?

– Ну да, люди... – неопределенно уточнил парень, пытаясь понять, добрался ли до лагеря хоть один инфицированный из состава восьмерки. По крайней мере, ему они уже давно перестали попадаться.

– Нет, людей не было. Да в этот раз черви совсем охренели, сами из леса выползали, чуть ли не на ворота прыгали. Никогда еще такого не видел!

– Так как зверью-то удалось вояку того загрызть, расскажи хоть! – не умолкала рация.

Услышав про вояк, в мозгу Соколова что-то щелкнуло, и он решил брать ситуацию под контроль.

– Где военные сейчас, где конкретно в лагере? – максимально собранно и деловито спросил он, уже готовый быстро пресекать кучу последующих вопросов типа: "А тебе это зачем?" или "С какой целью интересуешься?"

– Да нету их вроде, – на удивление спокойно и без лишних вопросов отозвался начальник ремблока. – Два бэтээра забрали, один который с контейнером и простой, и укатили куда-то.

– Куда? – искренне удивился Соколов. Он ожидал любой ответ в эфире, включая треск начавшейся стрельбы и громкие крики, но никак не такой.

– Так они и отчитались, куда поехали, – хмыкнула рация.

– Подтверждаю, уехали, на двух бронетранспортерах, – поддержал начальник контрольной службы.

– А Вилоний? – внезапно пронзила Соколова мысль. – Вилоний не загружали?

– Кто ж его им отгрузит. Все семьсот кило спокойно на складе лежат... – отозвался один из собеседников.

– А причем тут вообще Вилоний? – вклинился в эфир начальник склада, видимо до этого увлеченно слушающий весь диалог. – У меня все четко, распоряжений не поступало, груз запечатан, готов к отправке. Прыгуна ждем. Хрен я его кому отдам, без сорока восьми протоколов заверенных по всем правилам.

"Ничего не понимаю..." – подумал Олег и недоверчиво переспросил:

– Точно все уехали?

– Откуда я знаю, – продолжил начальник контрольной службы. – Я что, лять, считать их должен?!

– Так, хватит эфир засорять, – появился долгожданный уставной голос Казюки.

Услышав его, Соколов даже радостно подпрыгнул на водительском месте.

– Сергей Васильевич, у нас проблемы серьезные! – быстро крикнул он.

– Так, Соколов, не сей панику среди личного состава. Со всеми проблемами, быстро ко мне.

– Военных точно нет? – взволнованно переспросил Олег.

– Точно, – отозвался Казюка.

– А куда они слиняли?

– Откуда я знаю. Передо мной никто не отчитывался. Хватит панику разводить, как за периметром окажешься, сразу ко мне, я в контрольном шпиле. Никому Соколова не задерживать, херню всякую не спрашивать, ясно?

– Ясно, – отозвалась пара человек, явно разочарованных распоряжением коменданта.

– Соколов, сразу ко мне, ты понял? – сухо уточнил Казюка.

– Понял, понял, – зачем-то кивнул Олег и обеими руками вцепился в рулевое колесо, разгоняя водовоз еще быстрее, насколько это позволяли видимость и загиб дороги, взбирающейся на холм.

Настроение Соколова значительно улучшилось, в какой мере это вообще было возможно после всего пережитого. Во всяком случае, их шахта стояла на своем месте, инфицированные с восьмерки до нее еще не добрались, а, значит, никто ничего не заподозрил. Очередное нападения стада было отбито, и, невзирая на потери среди рабочих и служащих компании, вряд ли этому предали какое-то особое значение.

Получалось, что сейчас он был единственным, кто знал, что на самом деле происходит. Казюка, судя по собранному голосу, тоже что-то заподозрил и явно ждал новостей от Соколова. Можно было сколько угодно не любить коменданта, но в его "инертности мышления" тоже были свои плюсы. Во всяком случае в данной ситуации. Сергей Васильевич наверняка провел свое собственное расследование, может, выявил какие-то нестыковки в документах... А, может, псевдовоенные еще чем-нибудь себя выдали. В любом случае, Олегу надо было срочно все ему рассказать, а то, что вояки куда-то слиняли, было как нельзя кстати. Теперь они достаточно быстро и спокойно смогут принять нужное решение, приготовившись к их возвращению. Если распаковать несколько ящиков с теми самыми пресловутыми РПГ, которые Казюка держал в арсенале для "особого случая", плюсом развернуть все "Утесы", что установили на периметре, они вполне смогут дать саботажникам очень серьезный отпор...

Глава 10

«Если те вообще вернутся», – подумал парень.

– С чего ты это взял?.. – тут же спросил он сам у себя.

"Ну как с чего, они потеряли одного из своих бойцов, – начал мысленно рассуждать Олег. – Возможно, вернувшаяся Марина сболтнула что-нибудь лишнее, чем вызвала подозрение. К тому же, если они не военные, значит, прыгун министерства обороны еще не выходил на орбиту, и скорее всего, выскочит со дня на день, ведь контракт неумолимо подходит к концу. И они боятся столкнуться с настоящими вояками".

– Да, ты прав, Олежа, вполне логично... К тому же, ведь их тоже должен забрать какой-то шаттл, а орбитальной связи у нас нет, пока корабль болтается на другой стороне шарика. Или пока он сам хранит молчание в эфире, если даже и находится в зоне действия передатчиков.

Олег сделал небольшую паузу, чтоб вдохнуть больше воздуха, и продолжил озвучивать собственные умозаключения внутреннему собеседнику.

– Получается, раз у них тут все так налажено и подготовлено, их шаттл-прыгун сел на любой другой из законсервированных шахт. Да... Надо отдать им должное, ребята молодцы, так четко все спланировать, чтоб воровать Вилоний прямо из-под носа компании, за несколько дней до прибытия их собственных кораблей, ух, молодцы!.. Тот, кто это придумал, явно не робкого десятка человек...

Соколов иронично улыбнулся и увидел знакомую серую стену периметра с массивными въездными воротами, показавшуюся сквозь просвет деревьев.

– Так, впрочем, стоп, – резко одернул он сам себя. – Как они приземлились на закрытую шахту, если вообще-то сели на одной из рабочих шахт, с которой и пришло сообщение, что конвой военных идет?! Значит, все официально, во всяком случае их корабль должен висеть на орбите, ведь посадку прыгуна координируют как наземные службы, так и корабельные... Нестыковка получается... По этой же причине шаттл и на закрытую площадку не сядет. Кто будет его направлять?! Посадочный терминал кто включит?! Бахнется транспорт на какой-нибудь склад, да еще половину лагеря двигателями выжжет.

Олег сосредоточенно сдвинул брови, пытаясь расставить в своем утомленном мозгу все по местам и понять четкую хронологию событий.

"Может у них два шаттла село?" – подумал он, понимая, что продолжает тот самый бесконечный диалог самого с собой, который уже давно начал сводить его с ума.

– Да даже если два, прыгун все равно должен на орбите висеть, иначе как наземные службы подготовятся к посадке его мелких шаттлов?

"Выходит, саботажники должны убраться с Индигирки до прибытия прыгуна компании, – мысленно заключил Соколов. – Допустим, они не уложились в срок и сбежали, но почему тогда не попытались силой угнать так нужный им Вилоний? К чему тогда весь этот сложный план с вышками для приманивания червей и провоцированием атак?"

– Да и с восьмерки скоро остатки инфицированных к периметру выйдут... – задумчиво протянул парень, после чего нервно выругался и хлопнул ладонью по рулевому колесу. – Все, я запутался! Заткнись, заткнись, заткнись!..

С этими словами он выпустил руль из рук и несколько раз сильно хлопнул в ладоши перед собой, стараясь этим отвлечь внимание от внутреннего диалога, который теперь стал лишен всякого порядка, и вместо того, чтоб помочь расставить все по местам, запутывал его еще больше.

Разогнанный "Камаз" начало стаскивать с дороги. Один ряд колес соскользнул с ровного бетона и стал двигаться по промерзшим опавшим листьям и веткам. Олег быстро вцепился в руль и вернул машину на место.

Тем временем он выехал из-под свода деревьев на расчищенную контрольную полосу. Скажи Соколову еще пару дней назад, что он будет чертовски рад видеть это место и мрачную бетонную стену за ним, он бы не поверил. Но сейчас, чем ближе становились въездные ворота в лагерь, тем больше в нем расцветала радость. Казалось, что даже боль и переутомление ненадолго отступили на второй план, освобождая место в беспокойных мозгах чувству спокойствия и безопасности.

Олег не смог сдержать радостную улыбку и начал притормаживать водовоз.

Даже сквозь шум работающего двигателя и дребезжание мелких деталей в салоне "Камаза", было слышно, как со скрипом пришел в движение механизм, открывающий массивные створки въездных ворот. Из рации на плече доносились редкие обмены сообщениями среди начальников отдельных структур шахты. По их голосам было ясно, что им не терпится узнать как можно больше подробностей этой ночи, но Олег старался не обращать на них внимания. Все равно они уже очень скоро все узнают. Не исключено, что даже по системе внутренней громкой связи, динамики которой были развешаны по всему лагерю на равноудаленном друг от друга расстоянии.

На фоне темного, тяжелого неба Индигирки было видно десяток силуэтов сотрудников охраны, тыкающих пальцами в сторону приближающегося водовоза и оживленно общающихся между собой. Еще бы! Похоже Соколов стал первым человеком в этой смене, кто вернулся с того света почти в буквальном смысле слова. Да и в предыдущих сменах не было такого случая, чтобы человек, которого уже, скорее всего, считали погибшим, внезапно прикатил к воротам лагеря.

Олег переключился на самую низкую передачу и почти бросил педаль газа, давая автомобилю спокойно подкатываться к раскрывающимся воротам.

Перед стеной периметра царило оживление. Около полутора десятков сотрудников охраны с автоматами наготове выстроились цепью напротив лесного массива. За их спинами трудилось полсотни рабочих, в грязных шахтерских спецовках. Судя по недовольным лицам, Казюка либо направил их сюда сразу же после смены, либо вместо нее.

Китайцы поднимали с земли останки и трупы животных и тащили их к грузовику уже почти целиком забитому мертвыми тушами. Оставлять их гнить перед стеной категорически запрещалось. Не хватало еще привлекать к шахте толпы падальщиков разных мастей и провоцировать распространение трупной заразы. Отвозить в лес – слишком опасно. Выкопать яму, залить чем-нибудь и сжечь – практически невозможно, потому что жидкого топлива на Индигирку не поставляли за ненадобностью. А то, что использовало горнодобывающее оборудование, было строго посчитано и расписано на литры в день. Поэтому грузовик, когда его кузов полностью забьется, отвезет их в крематорий, смена которого будет трудиться целые местные сутки, сжигая инфицированные тела.

Судя по количеству мертвых туш разного размера, разбросанных повсюду на контрольной полосе, стадо действительно было внушительным. Непосредственно перед самими воротами несколько животных лежали прямо друг на друге. Соколов очень живо представил себе картину, как они кидаются на стену. Ревут, рычат и бешено рвут ее когтями. И все это в луче прожектора направленного им прямо в мертвые, покрытые слизью глаза.

Он и сам несколько раз участвовал в подобной процедуре, когда его смена выпадала на обслуживание узлов периметра, а службе охраны не хватало человек для того, чтобы присматривать за лесом, пока рабочие китайцы будут закидывать трупы в кузов грузовика. Раньше он думал, что это достаточно рисковое дело, ведь из леса в любой момент мог выскочить червь или инфицированное животное. Но сейчас, после того как он пережил непосредственное столкновение с этой тварью, ему подобная работа казалась очень даже спокойной и умиротворяющей. Просто стоишь и спокойно наблюдаешь за лесом... Если что-то пошевелится, окликнешь. Не ответит, направишь в него автомат и нажмешь на спусковой крючок.

Ворота раскрылись как раз ровно настолько, чтобы в них прошел водовоз, почти задев створки зеркалами заднего вида. Олег быстро вывернул руль и припарковал машину почтиу самой стены. Заглушив двигатель, он еще несколько раз хлопнул себя ладошками по щекам и выбрался из "Камаза", захватив с собой плазму.

– Нихрена себе! – воскликнул один из охранников, стоящих неподалеку, и с любопытством наблюдающий за происходящим. – Тебя что, медведь пожевал и выплюнул?!

Соколов метнул в него утомленный взгляд, при этом подумав: "Да ты остряк лять... Тебя бы так "пожевали", я бы на тебя посмотрел..."

– Э, оставь его в покое, не видишь, досталось пацану, – угрюмо ответил стоящий рядом с ним мужчина уголовного вида и добавил: – Давай, братуха, беги к Казюкану.

Неизвестно зачем, но Соколов кивнул ему и, закинув пятьсот пятый за спину, прихрамывая, побежал в сторону контрольного шпиля. Впрочем, бегом характер его передвижения можно было назвать с трудом, скорее всего, просто очень быстрый шаг.

– Эй, машину убирай отсюда! – долетело ему в след со стены. – Гони на автобазу, или в ремзону, нахрен она тут нужна?!

– Не трогай, лять, водовоз! – быстро обернувшись, крикнул Олег и сам удивился силе своего хриплого замученного голоса. – Полчаса постоит, нихрена не сделается!

Один из охранников, тот, который придумал удачную на его взгляд шутку про пожованность медведем, уже стоял на приступке кабины и тянул дверцу на себя. Соколов понял, что оставил в кабине свой верный рюкзачок и автомат, но возвращаться за ними и таскаться с ненужным грузом не было ни желания, ни сил.

– К машине не подходить! – так же громко крикнул он через плечо. – Шмот пропадет – мозги вышибу!

– Ты чего борзый такой?! – огрызнулся охранник, но руку с ручки все-таки убрал. – Ничего не попутал?

– Оставь пацана в покое, я тебе говорю, видишь на взводе весь, – еще раз осек его все тот же мужчина, который явно был в авторитете у этой смены охраны. – Давай, шуруй по делам, я за машиной пригляжу.

Удовлетворенный таким ответом, Олег продолжил свой путь. Воровство личных вещей на Индигирке было привычным делом. Стоило что-то более-менее ценное выпустить из своего поля зрения, как ему быстро приделывали ноги. Соколов мысленно поругал себя за такую беспечность, но ситуация с военными требовала быстрого разрешения, так что можно было рискнуть оставить свои вещи без присмотра.

Пока Олег поспешно ковылял к зданию контрольного шпиля, он ловил на себе множество любопытных взглядов. Почти все были в курсе событий с погибшим отрядом, посланным на восьмерку, поэтому вопросы сыпались на Соколова со всех сторон, несмотря на то, что он давно заработал себе репутацию необщительного сотрудника. Но за отсутствием событий и новостей любое мало-мальски значимое событие на Индигирке вызывало живой интерес, и множество сплетен и обсуждений. Чего уж говорить о возвращении человека, которого считали погибшим. Соколов поспешно отмахивался от расспросов, ссылаясь на то, что очень скоро все расскажет, как только поговорит с комендантом.

В уставшем сознании до сих пор шла борьба решений, стоит ли сейчас предупредить всех, что вояки на самом деле – саботажники, или этого лучше пока не делать. Не исключено, что получится ситуация "глухого телефона", когда кто-то что-то не так перескажет товарищу, тот приправит это своими умозаключениями, и, в конечном итоге, когда прибудут настоящие военные, их радостно расстреляют со стены из "Утесов". Такой вариант был неприемлем. В конечном итоге Соколов решил сначала все выложить Казюке, а тот уже по системе оповещения озвучит на весь лагерь при необходимости.

Олег несколько раз свернул, срезая путь к шпилю через бараки и складские сооружения. Людей в этой части лагеря почти никогда не было, обычно все передвигались по большим прокатанным дорогам, а по закоулкам бегали только в случае крайней необходимости.

Он уже почти добрался до входа в шпиль, когда увидел знакомую конструкцию, возвышающуюся на краю забетонированной площадки, расчищенной от поврежденных покрышек, обрезков труб и нагромождения остатков строительных материалов. Вид этой зловещей вышки вновь отрезвил его сознание, которое последние несколько часов словно волнами накрывали переутомление и сон.