Текст книги "Индигирка (СИ)"

Автор книги: Anthony Saimski

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Соколов решил, что сразу по прибытию в лагерь расскажет об этом Казюке. Он, конечно, ему не нравился как человек, но при добыче Вилония на такие "мелочи" нельзя закрывать глаза. Комендант должен быть в курсе того, кто находится на территории его лагеря.

Соколов забрался в БТР и захлопнул за собой дверцу. Опустившись на свое место, он машинально отщелкнул магазин, лязгнул затвором, высвободив из ствола патрон и подобрав его с пола, немного покрутил в руках, очищая от мелких соринок.

Вояка-здоровяк сидел на своем месте, изредка швыркая носом. Похоже последствия знакомства с горчицей начали оставлять его в покое. Олег задумчиво на него посмотрел, пытаясь найти объяснение столь странному факту, как татуировка "Нового яблока" на его плече. Словно почувствовав его взгляд, парень повернул на него голову.

– Еще раз посоветуешь что-нибудь попробовать – голову тебе отверну, – мрачно произнес он.

– Хорошо, – спокойно кивнул Соколов и нажал на курок своего калаша, спустив взведенную пружину.

– Все на борту? – подал голос Владимир, заглядывая в отсек.

– Все, – отмахнулся от него Глеб.

– Все, – ответил Олег, опустив предохранитель и примкнув на место магазин.

Ухо, быстро оглядев всех четверых, согласно кивнул, и бронетранспортер тронулся с места.

Глава 5

Олег с Глебом дотащили последний ящик до бронетранспортера и рывком закинули его внутрь. Там ящик спокойно подхватил вояка и поставил поверх нескольких десятков ему подобных.

– Последний... – устало выдохнул Глеб и сел на порожек открытого десантного отсека.

Соколов согласно кивнул и снял шапочку, потирая вспотевшую под ней голову. Порыв холодного ветра тут же набросился на него, заставив быстро потрепать волосы грязной рукой и снова надеть шапку.

Военный посмотрел на двух замотавшихся парней и, хмыкнув, стал закреплять ряды ящиков транспортными ремнями. В отличие от них, он нисколько не устал. Его "Вепрь" так же выполнял функцию экзоскелета, значительно облегчая задачу по переноске тяжестей. При желании он мог один перетаскать все эти ящики с протеиновой смесью, гречневой крупой и свиной тушенкой.

Но не стал, сказав, что их с Мариной задача, обеспечивать безопасность и приглядывать за ними, а они, в свою очередь, пусть творят что хотят.

Олег снял из-за спины автомат и прислонил его к открытой створке заднего люка. Потом расстегнул разгрузочный жилет, скинул свой маленький рюкзачок и, положив их рядом на землю, стал поправлять сбившуюся от частых движений и наклонов за ящиками, одежду.

Он очень не любил это чувство, когда надо было заниматься активной работой, будучи тепло одетым. Тело быстро нагревалось, потело, а когда работа прекращалась, начинало остывать. Осенний ветер тут же забирался в рукава, за ворот свитера, имерзко холодил вспотевшую спину.

Закончив поправлять одежду, Соколов еще раз осмотрел опустевшую восьмерку. Несмотря на то, что ее закрыли относительно недавно, облетающая листва уже успела покрыть ровным слоем все прокатанные дороги и сбиться в большие кучи около стен бараков.

Застройка территории была по такому же модульному принципу, как и у них, за небольшими исключениями. В силу того, что у восьмерки не было горного массива, служащего ему одной стеной периметра, и расположена она была в низине, со всех сторон ее окружал поднимающийся желто-коричневый лес, создавая мрачную давящую обстановку.

Олег невольно поморщился и посмотрел на небо. Сплошная пелена серых облаков становилась все темней, окрашиваясь почти в свинцовый цвет, что предвещало либо мерзкий осенний дождь, либо еще хуже – первый снег.

– Темнеть скоро начнет, – проследив его взгляд, тяжело выдохнул Глеб.

– Да, – согласно кивнул Соколов. – Где-то полчаса еще есть у нас.

– Погоди еще три минуты, – ответил Самойлов. – Передохнем и до модуля связи прогуляемся.

– С этого начинать надо было, – вставил свое замечание здоровяк, продолжающий застегивать ремни. – А то бросились на продовольственный склад... Самые голодные что ли?

Самойлов повернулся, явно намереваясь что-нибудь ответить, но потом устало махнул рукой и вернулся в исходное положение, продолжив смотреть на ворох осенних листьев у себя под ногами.

Соколов поднял с земли разгрузку, но не спешил ее надевать. Порыв холодного ветра ударил его в разгоряченное лицо, остужая кожу и мысли.

Олег понимал, что у него какое-то нездоровое состояние. Непрерывные разговоры с самим собой, которые он иногда уже не мог контролировать, куча беспорядочных мыслей, бросающихся из крайности в крайность, и вынужденная установка держать все в себе... Никому не доверять... Ни с кем не делиться... Все это плохо сказывалось на его способности трезво мыслить.

Просто несколько раз до его слуха долетали тихие разговоры некоторых "предприимчивых" товарищей о том, что по возвращении домой, можно будет ограбить особо разговорчивых... То есть тех людей, которые по своей человеческой необходимости общаться с кем-то, выложили уже все планы и всю информацию о себе: где живут или будут жить, в какой банк переведут средства, если вообще переведут. Что купят, сколько будут хранить наличными и, самое главное, где...

Причем, ладно бы, просто ограбить, но, судя по выражению лиц отдельных сотрудников имеющих судимости, они готовы были не только грабить, но и пытать, если выбранная ими жертва не захочет по-хорошему отдать свои честно заработанные деньги. И Соколов нисколько не сомневался в том, что они это сделают.

К его счастью, он понял это почти сразу по прибытии на Индигирку. Поэтому все хранил в себе. Никто не видел его фото Олеси, никто не знал, чем он увлекается, о чем он думает, и чего ему хочется. А самое главное, никто не знал, что привело его сюда.

Конечно, было понятно, что привела его нереальная сумма обещанная контрактом. Но деньги для каждого человека здесь вряд ли являлись самоцелью. Скорее всего, это был способ исполнения своих желаний.

Именно по этой причине Олег не заводил себе друзей и не заходил в общении ни с кем дальше рабочих моментов и каких-то общих понятий. Как только кто-то пытался узнать откуда он родом, где живет и прочее, Соколов быстро менял тему, или просто уходил. Со временем на него перестали обращать внимание, и он остался сам по себе. С одной стороны, это было к лучшему, но с другой – это вылилось в непрерывный диалог мыслей внутри самого себя.

И самое страшное было то, что уже даже физическая работа не отвлекала от этого мысленного гудения, которое вошло в привычку. Пока они с Глебом вытаскивали ящики из здания продовольственного склада, к которому подогнали БТР, в его голове шла непрекращающаяся борьба догадок о том, почему с этими военными что-то не так. Выработанная привычка обращать внимание на мелкие нестыковки в окружающей действительности не давала ему покоя. В конце концов, он так устал от внутреннего разговора с самим с собой, что был вынужден признать, что становится параноиком.

Потом его мысли так же резко переключились на то, насколько на самом деле четок и значим его план? Его цель? Когда он принял решение полететь на добычу Вилония, он знал, что это очень большой риск. Но это риск, который позволит ему вернуть расположение Олеси к себе, когда он вернется очень богатым человеком. Причем в его мозгу даже не возникала мысль о том, что это может не сработать. Он уже даже толком и не помнил тот момент или все те причины, которые помогли в его голове укорениться мысли, что единственной причиной, по которой девушка его бросила, была беднота.

Конечно, он не жил под мостом и не ел объедки. Были сотни людей с уровнем жизни в тысячи раз хуже. Но просто любви, заботы и фанатичной преданности с его стороны такой девушке как Олеся было явно не достаточно... Во всяком случае, он сам себя в этом убедил, и теперь нисколько в этом не сомневался.

Но чем дольше он находился на Индигирке, среди людей, которые добывают этот энергоемкий элемент, которые живут по своим законам маленького общества, изолированного от мира в диком и враждебном лесу, которому не видно конца и края, куда не смотри. Чем дольше он видел, как стирается грань между тем, что считалось "нравственным" или "безнравственным", что можно было делать, а что нельзя, тем больше он задумывался над тем, имеет ли вообще смысл его цель? Действительно ли она так важна на фоне происходящих каждый день событий и смертей... И риска самому погибнуть по сути дела ни за что...

Когда мозг дошел до этих мыслей, и Соколов внезапно осознал, что четкость его плана начинает рушиться, он просто стал мысленно повторять себе "Заткнись!", и продолжал делать это последние десять минут, со временем перестав обращать на это внимание.

И вот внезапно настал момент, когда он вынырнул из пелены усталости, окутавшей его, и внезапно понял, что болталка в голове и, правда, заткнулась. Это открытие настолько его поразило, что Олег даже решил особо не радоваться по этому поводу, чтобы вновь не навлечь на себя мыслительный шторм. Он просто довольно потянулся и сделал глубокий вдох холодного осеннего воздуха.

Казалось, даже физическая усталость резко отступила на задний план, давая телу расслабиться и насладиться внезапно появившейся минутой гармонии с собой и окружающим миром.

Соколов медленно осмотрел стену периметра, выискивая взглядом знакомый объект.

Марина стояла все там же, не сдвинувшись ни на метр. Если бы Олег не видел, как девушка забирается наверх по лестнице еще до того, как они начали перетаскивать ящики, то он бы попросту ее не заметил.

"Вепрь" Марины теперь был такого же цвета, как и, покрывающийся плесенью и мхом, бетон стены. С расстояния в несколько десятков метров неподвижная снайперша выглядела просто как бесформенный нарост бетона.

Из-за угла продовольственного склада вышел Владимир Ухо, на ходу застегивая ширинку.

– Ну что, еще есть? – хмуро спросил он, бросив быстрый взгляд на вояку, крепящего ящики внутри.

Соколов отрицательно помотал головой.

– Сваливать надо... – немного помолчав, протянул Ухо, задумчиво глядя на темнеющие вдалеке тучи.

– Еще пятнадцать минут, – ответил Глеб и, поднявшись с порожка, добавил, обращаясь к Олегу. – Пойдем, посмотрим чего со связью, и домой.

Соколов согласно кивнул, и, быстро накинув на плечи разгрузку и рюкзак, последовал за Самойловым, захватив автомат.

На территории восьмерки было пусто и тихо. В холодном осеннем воздухе отчетливо слышалось, как ветерок с шорохом поднимает одинокие опавшие листья и бесцельно гоняет их между пустыми бараками. Олег спокойно шагал, неспешно застегивая разгрузочный жилет и продолжая наслаждаться тишиной в своей голове, которая, казалось, впала в гармонию с тишиной и запустением закрытой шахты.

Они миновали две секции периметра, перед каждой из которой стоял барак охраны и маленький приземистый вход в подземные мини-хранилища. Как и было положено, все окна и двери построек были плотно закрыты. Сверху на них были надеты блоки мелкой стальной решетки, прикрученной на четыре солидных болта, чтобы никакое дикое зверье не смогло забраться внутрь и устроиться там жить.

Повернув за угол длинного здания бани, они увидели сам вход в шахту. На восьмерке, в отличие от их лагеря, она не была вырезана в скале. За несколькими рядами забора из стальной сетки была видна большая транспортная платформа, опускающаяся прямо под землю. Еще дальше за ней торчали отвалы породы, и все та же привычная сеть рельсов автоматизированных вагонеток разбегалась от ленты эскалатора по различным комплексам обработки и сортировки.

До шпиля спутниковой и местной связи оставалось около сотни метров, когда в холодном воздухе раздался резкий скрипучий звук, словно кто-то пытался провернуть заржавевшую деталь в стальном пазу.

Оба парня тут же остановились как вкопанные и переглянулись. Глеб потянулся к рации, закрепленной на плече, а Олег взял двумя руками автомат.

– Ухо... – тихо произнес Самойлов, убавляя громкость приема радиостанции. – Ухо, ты слышал?

Ответа не последовало. Скрежещущий звук повторился. Судя по направлению, он долетал из-за аккуратных рядов больших транспортных контейнеров, прямо по пути к шпилю связи.

Соколов быстро лязгнул затвором автомата и опустил предохранитель. Глеб тоже одной рукой снимал из-за спины свой калаш, а другой по-прежнему держал рацию.

– Ухо, лять!!! – злобно зашипел Самойлов. – Ухо, ответь!

– Он же глухой у вас. Нахрена ему вообще рация? – раздался резвый голос здоровяка военного. Если бы Глеб предусмотрительно не убавил громкость, то его было бы слышно на всю округу. – Что случилось, какой звук?

– Без тебя, лять, знаю, что он глухой... – сам себе огрызнулся Самойлов и добавил в рацию. – Не знаю что за звук. Вы слышали?

– Нет, не слышали, – спустя секунду отозвался военный. – Марина, ты видишь что-нибудь?

– Ничего, – отозвалась девушка. – Надо обойти посмотреть.

Скрежещущий звук повторился, но уже не так явственно. Глеб отпустил рацию и схватился за автомат.

– Что это может быть?.. – протянул он сам себе под нос, досылая патрон в патронник.

Соколов решил не стоять как дурак на открытом месте, и быстро подбежал к первому контейнеру.

Что бы там ни было, ничего хорошего столь отчетливо инородный звук не предвещал. Оказавшись за укрытием, Олег быстро присел, положив автомат себе не колени. После чего достал из кармана брюк ПМ и, передернув затвор пистолета, снова спрятал его на место. Самойлов тоже подбежал к контейнеру и замер у противоположного угла.

– Глеб, что там у вас, – донесся из рации голос Владимира.

Видимо вояка все-таки обратил его внимание на происходящий диалог.

– Не знаю, – быстро произнес Самойлов. – Звук такой, будто кто-то контейнер открыть пытается.

– Вы где вообще, давай подъеду...

– Мы на подходе к шпилю, со стороны складского участка шахтерского оборудования. Ты давай заводи пока и жди. Мы посмотрим сейчас что тут к чему.

– Хорошо, – буркнул Ухо.

– Стойте там, я к вам иду, – добавил военный.

– Стойте там, я к вам иду, – тихо передразнил Самойлов здоровяка. – Кому ты тут нахрен нужен... Сами разберемся, верно?

И Глеб посмотрел на Олега. Тот согласно кивнул головой, снова беря в руки автомат.

– Ладно, пошли вместе. Не разделяемся, – быстро прошептал Глеб и на всякий случай еще убавил громкость рации. – Давай, с моей стороны.

Соколов еще раз кивнул и быстро подошел к нему. После чего оба парня с оружием наготове осторожно вышли из-за контейнера и двинулись в сторону источника звука.

Олег старался ступать как можно тише, насколько это было возможно. Но, несмотря на это, под подошвой ботинок то и дело раздавался хруст мелких веточек, присыпанных слоем листьев.

Все это начинало походить на тот самый неоправданный риск, которого Соколов всегда старался избегать. Ну что, или кто мог греметь железом на закрытой шахте?! Ветер? Маловероятно, если только порыв не был настолько сильным, чтоб двигать солидного размера железяку. Одинокое животное? Насколько Олег знал, местная живность вообще старалась вести себя максимально тихо, чтобы лишний раз не привлекать внимание червя... Похоже, ответ оставался только один и он Соколову категорически не нравился.

Но, невзирая на это, Олег был удивлен тем, что в его просветлевшую голову не врывается поток бешеных мыслей и догадок. Он осторожно следовал за Глебом вдоль рядов стальных рифленых контейнеров, прикидывая в голове возможный маршрут быстрого отступления, на тот случай, если они обнаружат что-то, с чем не смогут справиться.

По мере того, как они продвигались, Соколов подмечал торчащие из-под листьев большие куски брошенных двигателей и агрегатов, покрытых тонким слоем ржавчины после первой успешной зимовки. Надо было запомнить, где они лежат, чтобы в случае бегства не споткнуться об них и не упасть.

Глеб осторожно выглядывал в каждый просвет между очередным рядом контейнеров, высовывая в него ствол автомата, и ждал несколько секунд в надежде, что звук повторится и задаст более точное направление их поиску. Но ничего не происходило.

Олег осторожно следовал за ним, держа автомат так, чтобы его ствол не пересекался с идущим впереди Самойловым. Для большей подстраховки от случайного выстрела он положил палец не на спусковой крючок, а скобу рядом с ним.

– Кто же тут шумел?.. – еле слышно произнес Глеб, высовываясь в очередной просвет. – Пусто... Лять, звук точно отсюда шел...

Соколов нервно оглянулся, чтобы убедиться, что никакая тварь не обошла их с тыла. Несмотря на спокойствие мыслей, он был весь напряжен и готов к действию. Миновав очередную свалку ржавеющих запчастей, он внезапно остановился, уставившись на хаотично скиданную груду секций металлоконструкции.

– Что там? – тихо спросил Глеб, услышав, что Олег больше не идет за ним.

– Это куски вышки... – тоже шепотом протянул Соколов.

– И что?

– Ничего не напоминает?

Самойлов посмотрел на груду железа и предположил:

– Вышку для прожектора напоминает или стрелу от крана... – он посмотрел на Олега и вопросительно поднял бровь.

– Вояки у нас в центре лагеря такую же ставят.

Соколов подумал, что Глеб сейчас просто фыркнет на него и обругает, но тот на удивление сосредоточенно еще раз осмотрел фрагменты конструкции и потер лоб под шапкой, держа автомат одной рукой. Олегу показалось, что его товарищ тоже проникся давящей атмосферой пустеющей восьмерки и его собственной паранойей.

– Слушай, и, правда, очень похожа, – еще тише произнес Самойлов спустя пару секунд. Потом поднял взгляд и сосредоточенно посмотрел на Олега.

– У тебя эти вояки тоже доверия не вызывают?

Соколов согласно кивнул. Ему вдруг стало еще легче от того, что, оказывается, не он один считает все происходящее подозрительным.

– Надо будет в шпиле задержаться, может, сможем основной терминал запустить... Посмотрим, что их комендант про вышку записал, узнаем хоть что за хрень, если это она конечно. Должен же он был в журнал внести заметку о том, что устанавливается новый объект?

И Самойлов пострел на Олега словно ожидал его одобрения.

– Конечно должен, – быстро согласился тот.

– Тогда надо Володьке покричать, пусть бэтээр гонит к шпилю... – начал было Глеб и потянулся к рации, но в этот момент снова раздался мерзкий стальной скрежет. И на этот раз он точно доносился из-за ближайшего контейнера.

Соколов буквально почувствовал, как его надпочечники выбросили в кровь адреналин. От резкого скрежета он вздрогнул и быстро вскинул автомат, плотнее упирая его прикладом в плечо, чувствуя при этом нервную дрожь пальцев на цевье оружия.

Глеб быстро отпустил рацию и тоже поднял "Калашников", направляя ствол в сторону источника шума. Спустя секунду, видимо ушедшую на то, чтобы собратьсяс мыслями и решиться двигаться вперед, он махнул Олегу головой, призывая его следовать за ним.

– Лять, Казюкин дробыш сейчас бы сюда... – сдавленным от волнения шепотом выдавил Соколов.

Самойлов согласно кивнул, и добавил:

– Лучше два...

Еще более осторожными, мелкими шагами оба парня стали огибать угол по большой дуге, чтобы расположенное за ним пространство как можно плавней открывалось их взгляду, и всегда можно было отскочить назад.

Первую половину секунды Соколов не совсем понял, что же он все-таки видит. Было похоже на то, что на закрытые створки большого грузового контейнера, который уже начал зеленеть от нарастающего на него мха, кто-то повесил комплект очень грязной шахтерской одежды, состоящий из штанов и куртки.

Но в следующие пол секунды, зрение, разогнанное адреналином, отчетливо замкнуло в голове все контуры и линии, представив мозгу на рассмотрение полноценную картинку.

Глава 6

Когда-то это существо, бесспорно, было человеком. Но сейчас больше напоминало исхудавший, обтянутый посеревшей от грязи кожей скелет, из которого паразитирующий червь уже высосал все соки. Инфицированный, одежда на котором висела грязным рваным мешком, пытался подцепить своими тонкими пальцами, с кажущимися неимоверно большими ногтями, стальной прут, служащий засовом контейнера.

Увидев его, Глеб невольно вздрогнул и издал матерное ругательство.

Услышав звук человеческого голоса, инфицированный повернулся и уставился на них своими большими, покрытыми толстым слоем червивой слизи, немигающими глазами. Было такое чувство, будто на лице несчастного совсем не осталось мышечной ткани, и кожа просто обтягивает кости черепа, с выпирающими вперед желтыми зубами.

Соколов не знал наверняка, видит ли их сейчас червь или он просто среагировал на звук голоса, но, судя по всему, тварь явно поняла, что она тут не одна.

Инфицированный сделал шаг в их сторону, который дался явно с большим трудом истощенному телу.

– Мочи его к хренам! – воскликнул Самойлов и спустил курок.

В тихом осеннем воздухе пустой восьмерки автоматные выстрелы прозвучали неимоверно громко, буквально оглушив Соколова. Но несмотря на это он тоже нажал на спуск.

Глеб стрелял одиночными, Олег короткой очередью, целясь примерно в центр туловища инфицированного, с целью перебить позвоночный столб. Выпущенные пули с легкостью прошили тело и со звоном ударили в контейнер за ним.

Существо открыло рот и с отвратительным хрипом упало на землю лицом вниз. Глеб для верности прицелился и выстрелил ему в голову, после чего стал стрелять в шевелящейся под одеждой большой нарост самого червя. Соколов тоже дал в него пару коротких очередей, глядя на то, как пули вспарывают грязную спецовку, вырывая из нее куски материи.

Инфицированный перестал дергаться и хрипеть.

– ...В кого вы, мать вашу, стреляете?! – долетел до слуха Олега шум рации на плече Самойлова. – В кого стреляете, говорю? Вы где?!

– Да инфицированный тут! – быстро ответил Глеб, не сводя глаз с неподвижного тела в нескольких метрах от него.

Соколов нервно огляделся по сторонам. От звука выстрелов, привыкшие к тишине уши, утратили способность отчетливо различать негромкие звуки. А это было очень не кстати, ведь инфицированные никогда не ходили по одному, черви всегда старались согнать их в большие стада.

– Какой инфицированный? – снова прорезался в канале вояка. – В плане человек или животное?

– Человек, – коротко бросил Самойлов, и, выпустив рацию, осторожно подошел к трупу.

До носа Соколова долетела резкая вонь червя, распространяющаяся от продырявленной твари.

"Почему он в рабочей спецовке? – подумал парень, продолжая озираться по сторонам и тоже делая осторожный шаг к телу. – У нас рабочие не пропадали. Во всяком случае, последние три местных месяца, а та первая группа, которая еще по прибытию выбралась в лес валить деревья, вся потом вернулась инфицированной... Всех же постреляли. Я помню, Казюка точно говорил, что всех..."

– Надо его перевернуть, – быстро сказал Олег.

– Зачем? – спросил Глеб, не сводя глаз с неподвижного тела и тыкая стволом нарост под одеждой на спине трупа.

– Он в рабочей одежде, вот зачем. У нас рабочие не пропадали уже давно.

– Верно, – кивнул Самойлов. – Держи его на прицеле на всякий случай.

– Хорошо, – и Соколов направил ствол в неподвижное тело.

Тем временем Глеб поддел его носком берца и, приложив усилие, перевернул на спину.

С того расстояния на которое подошел Олег, инфицированный представлял еще более отвратительное зрелище. Пуля Самойлова, выпущенная в голову, буквально выворотила ее наизнанку. От вида бурых образований смешанных с густой слизью обильно вытекающих из развороченного лица, Соколова невольно начало подташнивать. За время своего пребывания на Индигирке он повидал много разного, но так и не смог заставить себя к этому привыкнуть.

– Фу, лять... – поморщился Глеб. – Слушай он совсем худой, сколько он уже ходит с червем? Смотри, тот почти все соки из него выпил...

– Что на груди написано? – преодолевая рвотные позывы, быстро спросил Олег.

– Джи... Джу... Джиу... – пытался разобрать Глеб грязную именную нашивку на куртке. – Ли... Китаец короче. Работяга...

Борясь с отвращением, Соколов подошел и присел рядом с телом. Резкая вонь паразитирующего червя стала совсем невыносимой. Казалось, еще немного и глаза начнут слезиться от концентрации запаха в воздухе. Он быстро потер нашивку, счищая с нее корки засохшей грязи.

– Вторая бригада. Шахта восемь, – прочел он открывшуюся надпись и быстро отошел от тела. – Быть не может. Они же все улетели после закрытия...

– Так, вы где конкретно? Тут кругом контейнеры, – раздался в рации голос здоровяка.

– Может, до отлета кого-то потеряли... – предположил Глеб, посмотрев на Олега, и тут же вздрогнул, вскидывая автомат. – В сторону, лять!!!

Не поняв, что происходит, Соколов мгновенно доверился Самойлову и отскочил к стене одного из контейнеров, между которыми они стояли.

В эту же секунду Глеб начал стрелять. Олег быстро развернулся и увидел, как на землю падает еще один инфицированный в рабочей одежде шахтера. Следом за ним из-за контейнера медленно выходило еще одно червивое тело.

"Вот дерьмо! – подумал он. – Откуда они взялись?!"

Соколов вскинул автомат и дал короткую очередь. В силу того, что делал он все в панической спешке, пули попали в контейнер рядом с заражённым, высекая искры и сдирая краску с металла.

В следующую секунду голова рабочего резко дернулась назад, пробитая пулей Самойлова. Мысленно чертыхаясь, Олег прильнул к оружию и, точно совместив мушку с прицельной планкой, дал очередь в центр тела.

На этот раз от его стрельбы было больше толку. Ноги инфицированного мгновенно подкосились, и он плюхнулся на колени. Соколов всадил еще две очереди в нарост под одеждой работяги.

– Сбоку, сбоку!!! – заорал Глеб.

Соколов снова резко развернулся и увидел буквально перед собой еще одного шахтера, который уже успел выйти с другой стороны контейнера и теперь его от парня отделял всего метр.

Не успев ничего сообразить, Олег просто направил "Калашников" в его сторону и нажал на спусковой крючок, рассадив все остатки магазина почти в упор.

– Откуда, лять, они взялись?! – закричал Соколов, быстро вращая головой по сторонам и глядя, как из-за контейнеров выходят все новые и новые инфицированные.

– Не знаю, бежим!!! – крикнул Самойлов, и, сделав еще несколько выстрелов, рванул с места в первый свободный просвет среди стального лабиринта, в который они забрались.

Соколов кинулся за ним, только и успев, что отщелкнуть пустой магазин своего автомата.

Ему стало страшно. Мерзкий, холодный страх, вперемешку с адреналином заставлял его бешено вращать головой, осматриваясь по сторонам и опасаясь каждого угла. Сердце дико колотилось, разгоняя по телу кровь, пропитанную этим отвратительным коктейлем страха и гормона.

Мысли относительно неоправданного риска быстро отошли на второй план, уступив место только одной: как, не сбавляя скорости бега, достать из кармана разгрузки новый магазин и примкнуть его к оружию. Про заряженный Макаров, в кармане своих брюк, он попросту забыл, несмотря на то, что тот сильно хлопал его по ноге.

– Быстрей, быстрей! – кричал Глеб, петляя в лабиринте контейнеров.

Олег видел его спину и мелькающие пятки армейских ботинок, поднимающие за собой кучи листьев.

Самойлов свернул за очередной угол и тут же попятился назад, матерясь и стреляя от бедра почти не целясь.

– Назад! Назад, лять, не сюда!

Олег почти врезался ему в спину успев взять чуть-чуть в сторону буквально в последний момент.

Все пространство между контейнерами, перед которым они оказались, было заполнено инфицированными людьми. Их было около десятка, может дальше больше, Соколову было не до того, чтобы их пересчитывать.

– Назад!!! – кричал Глеб, продолжая стрелять, пятясь спиной вперед.

Несколько его неприцельных выстрелов не нанесли большого вреда инфицированным. Толстая спецовка одного из них дернулась пробитая пулей. Но, судя по всему, само существо осталось невредимым.

Еще одна пуля попала точно в колено другому рабочему. Соколову показалось, что он отчетливо слышит хруст перебитого сустава. Инфицированный упал на землю, но продолжил ползти вперед, неестественно задрав вверх серую исхудавшую голову с большим пятном слизи вместо глаз и давно нелепо съехавшей на затылок вязаной шапочкой.

– Сюда! – крикнул Соколов, увидев просвет между рядами контейнеров, который выходил на большую, прокатанную дорогу. – Сюда, скорей!!!

И теперь уже он бежал первым, а Самойлов следовал за ним. Насколько Олег успевал боковым зрением выхватить параллельные просветы между рядами контейнеров, сквозь которые они пробегали, везде он видел одно и то же – бесформенные фигуры исхудавших инфицированных людей, которые, уже явно с трудом переставляя ноги, двигались вперед.

Было очевидно, что звуки первых выстрелов привлекли к себе все это червивое стадо, а Олег и Глеб попросту не услышали их приближения, будучи оглушенными собственными автоматами... Инфицированные бедняги были очень исхудавшими, поэтому двигались почти бесшумно, к тому же черви, проникая в нервную систему жертвы, быстро приспосабливали своего носителя ступать как можно тише, чтобы дольше оставаться незамеченным. Но откуда такое большое стадо взялось на закрытой восьмерке? И почему все эти истощенные работяги здесь, если они все должны были давным-давно покинуть Индигирку?..

Пока что у Соколова не было времени искать ответы на все эти вопросы. Страх и адреналин гнали его вперед к спасительному просвету дороги, и ему надо было как можно скорее перезарядить оружие, а делать это на бегу было практически не возможно, потому что он усиленно размахивал руками придавая себе все большее ускорение.

– Сука! – внезапно взвизгнул за его спиной Самойлов.

Олег обернулся и увидел, как исхудавший инфицированный буквально вцепился в свитер Глеба, видимо высунув руки и схватив его, когда тот пробегал мимо очередного просвета.

– Отпусти, тварь!!! – кричал парень, пытаясь при этом направить в рабочего ствол автомата, но тот буквально прилип к нему так, что оружие оказалось зажатым между их телами.

– Помоги, помоги!!! – завопил Самойлов, что было сил убегающему Олегу.

Соколов остановился, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. До спасительного просвета широкой дороги оставалось пара десятков метров.

"Неоправданный риск! Неоправданный риск, – пульсировало в его мозгу. – Беги, придурок, или тебя тоже схватят! Кто такой Глеб, зачем тебе рисковать из-за него?! Каждый сам за себя... Да пошел ты к черту, тут все уже один сплошной неоправданный риск! Кто такой Глеб?! А я кто такой?!.."

И Олег, резко развернувшись, поспешил на помощь Самойлову.

Инфицированный совсем не собирался отпускать свою жертву, пускай Глеб был явно здоровее исхудавшего тела и усиленно вырывался, пытаясь отдавить его от себя автоматом.

Звуки их борьбы вперемешку с матом Самойлова и хрипением инфицированного заполнили все пространство между контейнерами, отражаясь диким эхом от их рифленой поверхности.