Текст книги "Дорогой Мин Юнги (ЛП)"

Автор книги: AnonymousXJWIFE

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Джун, позволь мне напомнить, что трое менеджеров ушли из вашей компании, потому что даже чёртов главный директор не может напугать вас, клянусь. Да вы же айд-

– Джин, успокойся, понял я, понял, – Намджун положил руку старшему на плечо. Последний замолчал, но Намджун знал, что этот хён никогда не подразумевает всерьез ничего из того, что говорит. Они уже очень долго дружат, чтобы знать об особенностях поведения друг друга.

– Спасибо, – просто говорит Намджун и улыбается, получая такую же теплую улыбку в ответ.

– О, кстати, Юнги, это же был первый раз, когда ты выступал с «Dead leaves», верно? – Джин поворачивается к Юнги, который сидел с мокрым полотенцем на голове, и парень неохотно поднимает голову, чтобы встретиться глазами с менеджером. В этот момент мир казался головокружительным.

– Эм, да, – просто отвечает он, прежде чем Джин с Намджуном подходят к нему, и один взъерошил его влажные волосы, а второй похлопал по плечу. Юнги искренне недолюбливает весь этот скиншип, но он так чертовски устал, что молча позволяет им делать это. Пусть сегодняшний день будет исключением.

– Мне понравилось, Юнги.

Парни повернулись к Хосоку, который вытирал салфетками мокрое лицо. Юнги посмотрел на Чона, а потом до него дошёл смысл сказанного.

– Это замечательная песня, – Хосок мягко улыбается Юнги, и они смотрят друг на друга понимающе, явно догадываясь о мыслях друг друга.

Это произошло тогда, когда время будто замедлилось, мир исчез где-то позади, а Юнги ощущал, как тонет в море под названием «жизнь», именно тогда он поймал себя за написанием этой лирики, сидя в студии до рассвета.

Dead leaves.

Это произошло осенью, когда было не слишком холодно, но и не слишком жарко. Это произошло ровно через год после того, как Чимин исчез из его жизни, и Юнги знал, прекрасно знал, что не должен цепляться за прошлое, которое сейчас ощущалась будто одинокая маленькая лодка, застрявшая посреди океана, не имеющая возможности выбраться оттуда. Она была просто потеряна.

Должно быть, Хосок понимал Юнги, чувствовал, что его сердцу чего-то не хватает.

И это были бесценные улыбки Чимина, глаза-полумесяцы, которые так красиво отражали лунный свет по ночам. Это был звонкий смех младшего, это была его бескорыстная доброта, это была любовь Чимина.

Юнги вздыхает, смотрит на свои дрожащие руки и задумывается.

Если однажды он станет известным, если преуспеет ещё больше, чем сейчас, то увидит ли Чимин его на огромной сцене в море мерцающих огней?

Увидит ли Чимин человека, которым он стал сейчас, живущего с добротой незабываемого мальчика в остатках его сердца?

Увидит ли Чимин человека, который сожалеет о каждом грёбаном выборе и поступке, совершённом в прошлом?

Встретимся ли мы когда-нибудь?

***

– Эй, Хосок, ты видел Юн-Ох, вот ты где. Я не мог до тебя доз-… Что, чёрт возьми, случилось?! – Намджун вскакивает со стула, едва Мин успевает войти в помещение одного из залов для переговоров.

Хосок охает, когда видит, что тёмное кровавое пятно на серой толстовке старшего становится всё больше, и как Юнги сдержанно шипит. Когда в последний раз он видел столько собственной крови?

– Дерьмо, Юнги, что ты здесь делаешь?! Где аптечка? – кричит Чон, мгновенно вставая и принимаясь обыскивать все шкафчики, чтобы найти что-то подходящее для дезинфекции раны. Парень облегчённо вздыхает, когда находит аптечку для оказания первой помощи.

Намджун аккуратно усаживает Юнги на стул, и парень до последнего отказывается показывать свою рану, но сдаётся в итоге, решив не рисковать здоровьем.

– Кто, чёрт возьми? Почему ты не обратился к врачу-

– Вы писали мне, чтобы я срочно пришёл, блять, Хосок, щиплет, – Юнги сжимает зубы до скрежета, когда Хосок обрабатывает рану старшего каким-то антисептиком.

– Ты! Сиди и не рыпайся, ради Бога! – рычит Хосок, и Юнги неохотно замолкает, терпя неприятную боль. Намджун всё это время молча наблюдал за ними.

– Как это произошло? – Хосок качает головой, уже перевязывая рану. Юнги просто пожимает плечами.

– Несча-

– Ты хотел спросить кто это сделал? – голос Намджуна звучит очень сурово и низко, что заставляет двоих парней вздрогнуть от неожиданности. Юнги закатывает глаза, потому что больше всего не любит эту сторону в Намджуне. Пусть он и неуклюжий очень время от времени, но его наблюдательность – это не шутки.

– Что? Намджун, почему ты ре-

– Просто какой-то придурок с улицы-

– ЧТО? То есть на тебя напали? – Хосок вскрикивает и давит случайно на рану, из-за чего Юнги рычит и хватает младшего за руку.

– Блять! Хосок, следи за руками! – Мин отталкивает руку Чона. – Это был какой-то придурок в чёрной толстовке, – Юнги раздражён, но понимает причину волнения друзей.

– Это опасно, Юнги. Как ты можешь быть таким-

– Таким спокойным, Хосок? Да я удивлён, что подобное не произошло раньше.

– Идиот, не говори так! – перебивает Чон. – Всё могло быть гораздо ху-

– Я проходил через худшее, Хосок, – Мин видит удивлённое выражение лица младшего, а Намджун в это время по-прежнему смотрел на него серьёзно и думал о чём-то.

Юнги и Хосок спорили о чём-то, пока их лидер, наконец, не встал со своего места и не положил руки на бёдра.

– Юнги, я серьёзно считаю, что впредь тебе следует быть более осторожным. Знаешь, я видел некоторые новости в интернете не так давно. Помнишь, когда B-free высказался о нас неуважительно, и-

– И мы закончили его карьеру нашим сайфером? Конечно.

Намджун кивнул и продолжил.

– Хорошо, я буду говорить прямо. Были угрозы убийства, Юнги, – глаза Хосока раскрылись в неверии, и парень вспомнил один пост от какого-то сумасшедшего сасэн-фаната, который говорил, что «если не сможет быть с ней, то на том свете они будут вместе». Одни лишь воспоминания об этом вызвали мурашки по всему его телу. Какие жестокие и безумные люди живут в этом мире.

– Ты же не думаешь, что этот чувак послал за мной кого-то? – спрашивает Юнги удивлённо, снимая с себя толстовку и осматривая её. Столько крови, чёрт, она так нравилась ему.

Намджун сжимает губы в тонкую линию и снова думает о чём-то.

– Ну… он публичная персона, так что это было бы не совсем логично, – начинает Ким, и Хосок медленно кивает в знак согласия. – Давайте пока не будем говорить об этом, потому это пятьдесят на пятьдесят может быть: раз кто-то, кого мы знаем или разозлили недавно, или два – кто-то из прошлого Юнги, – Намджун показывает два пальца, и Юнги, если честно, больше склоняется ко второму варианту. Его не покидает ощущение, что его прошлое преследует его, никогда не давая и вздохнуть спокойно.

– Я согласен с Намджуном. Но если что-то вдруг случится, мы обязательно сообщим об этом. Будет лучше, если у нас будут какие-то доказательства, – делает вывод Хосок, и Намджун старается унять возникшее в груди тревожное чувство.

– Просто будь осторожен, Юнги.

***

– Юнги? Эй… Юнги? Ты слушаешь меня?

Джин машет руками медленно перед лицом младшего, но ответа так и не получает.

Солнце такое яркое, воздух какой-то незнакомый, и множество высоких зданий вокруг. Итак, это Америка.

– А? Что?

Джин хмурится и губы дует, но всё равно одаривает Юнги обеспокоенным взглядом.

– Хорошо, послушай. Ты будешь делить номер с Хосоком, когда мы доберёмся до отеля, чтобы отдохнуть, вы, наверное, очень вымотались из-за перелёта сразу же после концерта, – повторяет Джин во второй раз, потому что в первый Мин не услышал его.

– А я буду делить с Намджуном-

– Конечно, ты будешь с Намджуном, – усмехается Мин, когда Хосок подбегает и игриво приобнимет Сокджина за плечи, замечая появившийся на щеках старшего румянец.

Юнги правда старается сконцентрироваться на происходящем вокруг. На болтовне Хосока, его смехе. Смотрит на Намджуна, говорящего о чем-то с сотрудниками, на смущённого Сокджина.

Но Мин никак не может сконцентрироваться на этом, потому что единственное, что вторгается в его разум, это мысли об определённом человеке. Такой яркий, но в то же время туманный образ чёрных волос мальчика, солнечные лучи, запутавшиеся в них. Юнги был пленён собственными видениями.

Итак, это Америка.

Но даже если парень и здесь, он может быть в милях от Юнги. Америка – это не маленький городок, а чертовски огромная страна, и, тем более, Юнги не знал ничего о местонахождении парня.

Но по какой-то причине Юнги впервые легко на душе. По крайней мере, сейчас они, возможно, смотрят на одно небо и дышат одним воздухом.

Но даже если это не так, Юнги по пути в отель продолжает смотреть на бескрайнее синее небо, висящее над ним, потому что впервые за много лет чувствует какое-то умиротворение.

Холодная вода стекает с его волос, когда он возвращается в их с Хосоком комнату. Юнги чувствует, как его конечности начинают ослабевать после тёплого расслабляющего душа, и, если бы не он, парень, вероятно, так и не осознал бы, насколько он устал.

Мин приближается к дверям номера, открывая её ключом, как вдруг слышит приглушённый смех где-то из комнаты, немного истеричный, и понимает, что это всего лишь Хосок.

Из-за возникшего любопытства Юнги не заходит в комнату, останавливаясь у двери и гадая чем же занимается младший.

Возможно, это из-за усталости, но он не мог чётко разобрать чужих слов, и он сделал вывод, что парень разговаривает по телефону. Сейчас у них есть некоторые привилегии в отличие от тех дней, когда они начали активную подготовку к дебюту, и использование телефонов было запрещено.

Вскоре, когда шум стихает, Юнги понимает, что едва не заснул сидя под дверью, поэтому, наконец, встаёт и заходит.

Не одаривая Хосока даже взглядом, он мгновенно валится на кровать. Его влажные волосы неприятно липнут к коже, когда он поудобнее устраивается на матрасе под ним. Он знает, что должен был высушить волосы, иначе Хосок наверняка начнёт читать ему нотации.

– Ты бы лучше высушил волосы, заболеешь ведь, – ну вот. Как Юнги и думал.

Он решает проигнорить парня, закрывая глаза и собираясь заснуть.

– Знаешь, сегодня ты часто выпадал из реальности.

Мин едва слышит чужой голос из-за ужасной сонливости и раздраженно стонет в ответ.

Затем повисло молчание, и Юнги был уверен, что вот-вот заснёт, как вдруг Хосок снова беспокоит его, и из-за слов младшего он чувствует, будто его резко вытаскивают из моря спокойствия и бросают в омут шока. Пойманный без возможности защититься.

– Это из-за Чимина?

Юнги вдохнуть трудно, он открывает глаза и тут же садится на край кровати, даже слишком быстро, из-за чего прилив крови вызывает у него неприятное головокружение. Он бросает взгляд на Хосока, который тоже сидит на кровати и смотрит на Юнги так серьёзно, что у последнего мурашки по всему телу проносятся.

Но Юнги ничего не говорит в ответ, просто опускает взгляд на свои руки. Непривычно слышать, как лёгко Чон произносит это имя, и, кажется, будто он слышал его ещё вчера, но в то же время складывалось ощущение, будто прошли десятки лет с тех пор, как он произносил его.

С тех пор, как Чимин ушёл, Хосок никогда не упоминал о нём при Юнги, поэтому Мин прямо сейчас был застанут врасплох.

Хосок вздыхает, прежде чем полностью повернуться к Юнги.

– Окей, Юнги, прямо сейчас я хочу, чтобы ты был предельно честен со мной, – Хосок говорит серьёзно, и Юнги напрягается тут же, потому что все знали, если Чон говорит таким тоном, значит это чертовски важно.

Юнги закрывает глаза и кивает, потому что знал – рано или поздно этот момент наступит.

Хосок видит, как Юнги впивается взглядом в свои руки, видит, как они слегка подрагивают, и продолжает.

– Ты скучаешь по нему?

Слова звучат так чётко, так ясно, Юнги прекрасно слышит их и чувствует, как они проникают прямо в сердце.

Скучать.

Скучаю ли я по нему? Спрашивает Юнги у самого себя, спрашивает у своего сердца, которое всё ещё ощущается таким пустым, хотя прямо сейчас он должен быть более чем счастлив. Потому что преуспел, потому что у него есть фанаты, которые дышали ради него и с ним. Мин Юнги из прошлого мёртв. Каждое его грёбаное решение, каждый ошибочный выбор погребён на десять футов под ним, и теперь он другой.

Но Чимин.

Боже, Чимин и его бесконечная любовь, его беззаботные улыбки.

– Я… Я не… – Я скучаю по нему.

– Юнги… – Хосок звучит почти умоляюще, да и кого он обманывает, когда сердце кричит о другом?

Да как же Юнги может принять, что он не скучает по нему, хотя постоянно думает о нём? Об этом написано в его лирике, это выгравировано на его подсознательном «я», хотя он сам это, блять, заметил не сразу.

И именно в этот момент Юнги осознал, что, может, старый Мин Юнги и мёртв, и он убил его на пути к тому, что имеет сейчас, но, как бы ему ни хотелось верить в то, что он проживает новую жизнь – татуировки на его коже говорили об обратном.

Эта краска никогда не смоется с его тела, как и улыбка Чимина никогда не исчезнет из его воспоминаний, подобно шраму, прекрасной ошибке.

И Хосоку больше не нужен был ответ от Юнги, он всё прекрасно видел по его выражению лица. Хосок решает дать ещё один шанс человеку напротив.

Хосок не был Богом, он и не пытается играть в него. И сватовством он тоже не занимается, просто простил Юнги.

Простил парня, когда узнал о трудном прошлом Мина, как старший боролся, чтобы добиться того, что имеет сейчас. Юнги определённо изменился, и в лучшую сторону. Хосок горд, однако не может отделаться от мысли, что все эти изменения были вызваны никем иным, как Пак Чимином.

И если этого недостаточно, чтобы распознать чувства Юнги к младшему, то, в таком случае, Хосок вообще не знает, что такое любовь.

Но опять же, действительно ли есть что-то, существуют ли слова, которые могли бы физически и устно определить любовь?

– Он здесь, в Лос-Анджелесе, – вздыхает Хосок, а Юнги широко раскрывает глаза, переваривая информацию.

– Ты имеешь в вид-

– Я собирался встретиться с ним завтра перед концертом, но… – начал мужчина, прежде чем поджал губы, и Юнги внимательно наблюдает за каждым его движением, слушает каждое слово, будто зачарованный.

– Я хочу, чтобы вы встретились, – продолжает Хосок.

– Подо… Что-

– Сходи к нему, Юнги, – младший подходит к Юнги и кладёт руку ему на плечо, замечая, что тот весь дрожит. – Сходи к нему, – настаивает мягко.

Чон чувствует, что дрожь утихает, как вдруг Юнги смотрит на него таким потерянным взглядом, каким Юнги никогда ни на кого ещё не смотрел.

– Сделай это, пока не поздно, Юнги. Прекращайте ранить друг друга.

Пока не поздно.

Пока не поздно.

Пока не поздно.

Уже слишком поздно.

Запах крови поглощает все его чувства, как то дерьмо, которое он употреблял когда-то, гробя своё здоровье. Этот слишком знакомый запах крови заставляет вспомнить фрагменты из прошлого, как мрачное напоминание о том, что всё реально.

Потому что он тут: его чёрные волосы, утопающие в темноте под мерцающим фонарным столбом, красные разводы вокруг. Юнги задыхается. Он не может дышать.

Его лёгкие отказываются работать, когда он замечает кровоточащее тело, блять, да он столько раз видел истекающих кровью людей, но это не чьё-то там тело, это тело Чимина.

Это грёбаное тело Чимина, холодное в его руках, как ледяная глыба, которая обжигала своим холодом при каждом прикосновении, и это так пугает. Страх, который пропитал каждую клеточку его тела, травил сильнее любого яда. Юнги чувствует, как реальность рушится вокруг него, когда он стискивает человека в своих объятиях. Страшно, будто сама смерть перед вами, тянется к вам, тянет свои костлявые руки.

Юнги паникует.

– Ты не посмеешь откинуться у меня на руках, Пак Чимин, п-прошу, ради Бога, прошу. Дерьмо, Чимин! Пак Чимин!

Юнги кричит отчаянно снова и снова.

С каждым словом, слетающим с его губ, он чувствует, будто это он умирает прямо сейчас.

Чувствует боль кровоточащей раны, нанесённой Чимину, и одна мысль об этом разрывает его собственное сердце. Боже, ну почему Чимин из всех людей? Почему всегда чёртов Пак Чимин страдает больше всех? Почему Чимин лежит прямо сейчас на грани смерти, вместо Юнги?

Юнги понимает, у него нет времени на самобичевание или бесполезные мольбы.

Он торопливо достаёт телефон, который почти выскальзывает из его рук, но Мин должен действовать, пока не стало слишком поздно.

С дрожащими пальцами он набирает номер экстренной службы, как можно быстрее. Его голос ломается, воздух слишком густой и тяжёлый, чтобы дышать им, и всё вокруг вдруг становится таким размытым.

Если это карма, которую он заслужил, то Юнги смиренно примет это, запихнёт и проглотит, даже если это будут лезвия, разрывающие его внутренности, но если под кармой подразумевается потерять Чимина, то нет, идите к чёрту. Это единственный человек, боль которому он отказывается причинять.

Он не позволит этому произойти. Это слишком жестоко.

Если прошлое и правда преследует его, то пусть подавится, заберёт его в глубины ада. Только Чимина не трогайте. Пожалуйста, пожалуйста.

Затем в хаотичном размытом мире, где Юнги крепко держит руку Чимина, и не покидает его до тех пор, пока парня не направляют в аварийную операционную, и Юнги чувствует, как его сердце разбивается, когда он ощущает, как его руку легонько сжимают.

Слабо, едва ощутимо, почти безжизненно. Но это произошло, Юнги точно почувствовал это.

Он окидывает взглядом холодное тело, рассматривает кровавые разводы, и тёплые слёзы приземляются прямо на парня под ним.

– Мин Юнги? – мягко.

Боже, сердце Юнги и правда разбито.

– Сэр, пожалуйста, отпустите его! Нам нужно как можно скорее забрать его, сэр! – медсестры кричат, врачи удерживают его со спины, но он не может отпустить маленькую руку Чимина, которая сжимает его в ответ. Он не может сделать этого. Он больше не может оставлять Чимина. Он не может, но должен.

И теперь Юнги сидит, сходя с ума от волнения, но он понимает, что это ничто, по сравнению с тем, через что прошёл Чимин. Через что проходит сейчас.

Мин держится за руки и молится Богу, всем существующим Богам, которые выслушают молитву грешника – молится о том, чтобы Чимин пережил эту долгую ночь. И, он клянётся, он готов умереть тысячу раз, чтобы вернуть Чимина к жизни, чтобы просто увидеть его, услышать чудесный смех мальчика.

Я буду обращаться с ним лучше, я сделаю его счастливым, я сделаю всё. Пожалуйста.

========== Neverland ==========

В далёком сне я вижу зелень. Вижу пятна серого цвета на ясном синем небе. Затем я слышу свист ветра, провожу руками по ветвям деревьев,

заставляя их покачиваться.

Нежная мелодия, такая спокойная, словно колыбельная, исполняемая птицами,

клонит меня в сон.

Пусто, я один, но это так захватывающе. Возникают мысли о том, чтобы остаться здесь навсегда, когда я чувствую, как всё моё тело будто становится единым целым с этим миром.

Меня ничто не тревожит, на сердце абсолютный покой.

Если я останусь здесь, больше не будет больно. Не буду страдать, забуду о слезах. Я могу спрятаться здесь, в замке моего собственного сознания и

запереть сердце от монстров и демонов, которые всегда приходят позабавиться надо мной, как только я закрываю глаза.

Здесь, в этом раю, я больше не буду вспоминать о Мин Юнги.

_________–Биип________–Биип_____________Биип–__________

Сильный запах антисептиков, чем-то напоминающий средство для отбеливания, проникает в нос Чимину, когда первый нерв дёргается на его пальце и тут же немеет. Вообще-то, он не чувствует всё своё тело.

Единственное, что встречает Чимина – это темнота его собственного разума, потому что, пусть он и просыпается словно от очень глубокого сна, у него физически не находится сил, чтобы хотя бы открыть глаза.

И он лежит так, бодрствуя одним лишь разумом, пока сердце едва бьётся, а тело настолько онемело, что даже не ощущается как его собственное. Чимин полагает, что должен думать о чём-то, но едва ли может сосредоточить свои мысли. Парня окружает кромешная темнота, но ему впервые не страшно находится в ней в одиночестве.

Однако вскоре он понимает, что причина, по которой он не боится, заключается в том, что он, на самом деле, вовсе не один.

Он чувствует, как кожа на руке начинает будто гореть, после чего думает, что, может быть, кто-то сжимает его несчастную руку, как глаза, наконец, открываются.

Его приветствует белый потолок, но окружающий мир так размыт, будто на самом деле он тонет под водой, и парню приходится ждать некоторое время, чтобы шум в ушах пропал. Именно тогда Чимин осознаёт, что больше нет криков, нет оглушающего воя сирены, никаких людских голосов. Слишком тихо, слишком спокойно.

Он пытается посмотреть в бок и замечает знакомую коричневую макушку, а его руку сжимают так крепко, будто он вот-вот исчезнет. Затем он моргает с большим усилием и видит множество пугающих шнуров и аппаратов, подключённых к его телу. Он пытается сесть, но вдруг осознание настигает его неожиданно, прямо как похмелье с утра, и он стонет, чувствуя ужасную боль в левом боку.

Чимин шипит от боли, когда все кусочки головоломки медленно собираются воедино.

– Ч-Чимин…? Чимин!

Тело, лежащее напротив, подсаживается ближе, смотря на него широко распахнутыми глазами настолько потрясённо, что даже Чимин слегка шокирован, потому что перед ним не кто иной, как его лучший друг детства Чон Хосок.

– Хобии-П-почему ты здесь-

– Матерь Божья, Пак Чимин! – Хосок всхлипывает, и слёзы тут же скатываются по его лицу, когда он бросается на Пака с крепкими объятиями. Рана на теле больно жжёт, но он позволяет Чону обнимать его, потому что, несмотря на физическую боль, на сердце у него тепло, ведь рядом с ним его лучший друг.

– Боже, врачи говорили, что ты можешь не очнуться… Чёрт, Чимин, как же ты напугал на-напугал меня!

– Хорошо-хорошо, Хоби, прости-

– Да за что ты извиняешься, это ведь не твоя вина! Клянусь, если я узнаю, какой ублюдок стоит за этим… Я отрежу его яйца, обжарю это дерьмо и скормлю акулам! А потом отрежу его конечности и-

Хосок отходит и начинает яростно размахивать руками в воздухе. И когда Чимин чувствует небольшой прилив сил, он смеётся над своим лучшим другом.

– Эй… не смейся. Я правда страшно беспокоился, – удивлённо бормочет Хосок. Даже несмотря на боль, Чимин найдёт способ улыбнуться. Это невероятно, и это вызывает новый поток слёз в глазах старшего, потому что он был так чертовски близок к потере этого ангела. Чон даже думать об этом не хочет.

Отбросив шутки в сторону, Хосок всерьёз проверяет состояние младшего, потому что тот без сознания провёл трое суток. На самом деле, наблюдая всё это время за холодным, посиневшим безжизненным телом, Чон уже стал готовиться к худшему.

Чувства Чимина возвращаются вместе с дёргающей болью в области живота.

Пока парень разговаривал с Хосоком, он заметил вазу с чем-то слишком прекрасным, чтобы это находилось с ним в одном комнате. Подснежники. Галантус.

– Это… – начал парень, привлекая внимание Хосока и указывая на стол рядом. Старший улыбается слабо и начинает теребить края рубашки.

– А… Это от твоего друга, Джебома, он приходил вчера навестить тебя! – Они от Юнги. Хосок лжёт.

Но он не мог рассказать Чимину, что Юнги каждую ночь посещал парня, не покидая его ни на минуту. Что какого-то чёрта заделался флористом, подорвавшись на поиски любимых цветов Чимина. Когда Хосок спросил почему именно «эти» цветы, заметив их рано утром, парень просто ответил: «Потому что любимые цветы Чимина – подснежники.»

Чон знал, какие цветы нравятся младшему, но он не ожидал этого от Юнги, потому что тот и розу с подсолнечником спутать может.

Также Хосок, даже если и захочет, не сможет рассказать Чимину о Юнги, потому что последний настаивал на том, что сам встретится с Паком, когда будет готов. Если будет когда-нибудь.

Прости, Чимин.

Чимин губы сжимает, замечая странную улыбку Хосока и бегающий взгляд; Чон всегда делал так, когда пытался скрыть что-то от младшего.

Но Пак решает проигнорировать это, потому что слишком устал для того, чтобы размышлять о чём-то. Он понимает, что если Джебом узнал о его несчастном случае, то и Сара, наверняка, узнала тоже. Одна мысль об этом доставляла неприятный дискомфорт в желудке. Чимину не нравилось заставлять людей беспокоиться за него.

***

– Юнги, твоей вины в случившемся нет, прекрати корить себя.

Машина едет по оживлённым улицам на довольно маленькой скорости, однако, Юнги почему-то чувствует головокружение.

После долгих уговоров Хосока, Юнги, наконец, соглашается вернуться в отель, чтобы немного отдохнуть и успокоиться, и потому что нытьё младшего слушать больше было невозможно. Да, честно говоря, сил никаких спорить не было, поэтому прямо сейчас Юнги, в сопровождении Намджуна, едет в отель, потому что, по словам Сокджина: «Он наверняка натворит глупостей».

И Ким изо всех сил старается подбодрить парня и успокоить, но в итоге только больше раздражает его.

– Да как ты можешь так уверенно говорить мне, что это не моя вина, Намджун? Когда более чем понятно, что это я должен был получить нож в живот? Я почти убил его. Это моя-

Юнги говорит более резким тоном, чем намеревался, а затем чувствует, как горло снова будто сжимается. Намджун вздыхает. Боже, Юнги нужно избавиться от своих негативных склонностей.

– Ты знаешь, как чертовски глупо звучишь сейчас, Юнги?

Мин смотрит на парня, который вместо помощи только подливает масла в огонь.

– Ты, блять, просто не поймёшь, Намджун. Ты был тем, кто держал его холодное тело ночью, желая оказаться на его месте, истекать кровью вместо него? Нет, блять-

– Нет, не был, но, Юнги, знаешь что? В жизни много дерьма, с которым ты ничего не можешь поделать, но если ты продолжишь убегать и прятаться от каждой проблемы на своём пути, то закончишь тем, что причинишь боль не только себе, но и окружающим людям, которых ты любишь.

Намджун переводит дыхание, пока Юнги думает, что ответить. Но ничего не приходит в голову, потому что всё сказанное ранее – правда. Он не может отрицать ни единого слова Намджуна, потому что это грёбаная правда. Но даже если так, неужели никто не может понять, насколько он отчаялся, пройдя через всё это?

– Нет, Намджун. Ты-ты не понимаешь, сколько боли я причинил ему, – Мин отводит взгляд, нервно теребя дрожащими пальцами подол куртки. – Будь ты на моём месте, разве не чувствовал бы себя виноватым? Просто… Как он может относиться ко мне, как к источнику счастья, в то время как всё, что я когда-либо давал ему, это боль и страдания?

Намджун понимает смысл слов Юнги, но не думает ли он слишком много? Не убегает, в конце концов, как трус, который не может противостоять собственным страхам?

– Можешь ли ты понять хоть каплю из всего того, что я пытаюсь донести, Намджун? Это трагично.

– Но, Юнги, послушай, – начал Ким. – Может ты и навредил ему в прошлом, да, но мы не можем вернуться и забрать боль, которую мы причинили тем, кого любим. Но на этот раз, то, что произошло с Чимином, это не из-за тебя, Юнги. Не ты был тем, кто держал в руках нож и напал на него. Ты был тем, кто спас его. Потому что, если бы ты не решился в тот день, если бы предпочёл бежать от прошлого в ту ночь, вместо встречи с ним, тогда Чимин был бы… в худшем положении. Так что да, осуждай себя за плохие поступки в прошлом, но не забывай смотреть и на светлую сторону, – заключает Намджун, и Юнги понимает.

Он знает, Намджун полностью прав. Но слишком сложно избавиться от этой вины.

– Я просто чувствую, что ничего хорошего не происходит, когда я рядом с ним, я словно его проклятие, Джун. Я больше не хочу ранить его, – Я боюсь причинить ему боль.

– Значит, ты не собираешься снова встречаться с ним? Ты на это намекаешь? – Намджун вскидывает брови и обращает внимание на то, как руки Юнги в кулаки сжимаются, а голос дрожит.

Одна часть Юнги действительно хочет сделать это, оборвать все связи, но другая, напротив, хочет быть с парнем.

– Я-я не думаю, что смогу-я… я не должен.

В этот момент телефонный звонок прерывает возникшее между ними напряжение, и Мин тут же достаёт его из кармана джинс.

На несколько секунд Мин опешил, думая стоит ли отвечать, потому что ему звонил Хосок, но он пересилил себя.

– Да? – спрашивает парень, ожидая услышать очередные попытки утешить его, но по ту сторону раздаётся лишь шмыганье и хриплый голос.

– Юнги, он… очнулся, – говорит, наконец, Хосок, и Намджуну тоже удаётся услышать его слова.

Внезапно в горле стремительно растёт ком, препятствуя любой попытке Юнги заговорить.

– Ох…? Это п-прекрасно, – парень едва сдерживается, у него ощущение, будто его сердце вот-вот вырвется из груди. Юнги сильно сглатывает.

И Намджун замечает, как крепко пальцы Юнги сжимают ткань джинсов, как белеют его костяшки. Как старший кусает нижнюю губу, сдерживая какой-то порыв.

Облегчение накрывает Юнги, как спокойные волны океана, которые блеском отражаются в его глазах.

Намджун цокает языком, отворачиваясь в конце концов и опираясь головой о стекло, рассматривая всё такой же оживлённый город за окном. Юнги нужно немного личного пространства. А ещё, если честно, это зрелище задевает сердце младшего не меньше, потому что Намджун действительно искренне заботится о Юнги.

– Ты так категорично отказываешься от встречи с ним, Юнги, но посмотри на себя, ты, чёрт возьми, плачешь прямо сейчас.

***

Еще несколько дней, несколько проверок, и Чимин, наконец, будет освобождён из этой тюрьмы с мрачными стенами и серыми занавесками. Он не может дождаться, чтобы поскорее покинуть это место, отправиться домой и выспаться на своей тёплой удобной кровати.

Чимин признаёт, что ему одиноко в компании солнечных лучей по утрам, пусть и с визитами его лучшего друга. А когда наступала ночь, ситуация только ухудшалась – совершенно другая история.

Запах антисептика неприятно пересиливает все остальные. Даже сладкий аромат галантуса невозможно разобрать, когда темнота просачивалась сквозь оконные щели.

Но это не единственная вещь, которой боялся Чимин.

Его сны.

Кошмары, которые он видел, когда закрывал глаза.

Вой сирен, собственная кровь, стекающая по его телу прямо на холодный асфальт. Краткое мгновение между жизнью и смертью. Однако даже это не было самым страшным.

Серебряные пряди, которые мерещились ему снова и снова, снова и снова. То, как его зовут по имени, неустанно повторяя, словно заезженную молитву, которая каждую ночью заставляла его просыпаться ото сна в холодном поту.

Когда он представлял тёплую руку, сжимающую его собственную, и вспоминал сырость на своих щеках, которую он чувствовал слишком чётко – всё это вызывало у него дрожь.

И самым страшным из всего это было то, как реально ощущалось, слишком реалистично для сна. Мин Юнги был слишком реальным, таким настоящим, что просто не мог быть плодом его воображения.

– Эм, Чимин?

Парень внезапно возвращается мыслями в реальность, когда слышит мягкий стук в дверь. Его снова бросает в дрожь, он чересчур много думал о своём слишком реалистичном сне.