Текст книги "Демон искушения (ЛП)"
Автор книги: Anonymous
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
– Нет, Леголас, – одёрнул наследника Король. – Наши приказы – закон для тебя.
Брови Леголаса и Барда синхронно вспорхнули ввысь, но причины тому были диаметрально противоложны. Если Король Дейла опешил от заявления Трандуила, то принц еле сдерживался, чтобы не расхохотаться самодержцу в лицо.
– С каких это пор ты делишься с кем-то своей безраздельной властью, ada? Я тебя не узнаю в последнее время. Ты ли это? Ты хорошо себя чувствуешь? – приторно-сладко промурлыкал Леголас и насмешливо ухмыльнулся. Любой другой эльф с развитым чувством самосохранения и головой на плечах, уже давно понял бы, что есть моменты, когда лучше промолчать, но Леголас не был обременён этими добродетелями. Принц всегда ходил по лезвию ножа. Вот и в этот раз самоубийца уверенно шагнул прямо в пасть разъярённому льву, совершенно не задумываясь о последствиях, и самонадеянно положил ладонь Королю на лоб. – Может, ты подцепил какую-нибудь людскую хворь. Говорят, смертные почтенного возраста частенько переоценивают свои силы и вместо удовольствия находят смерть в объятиях юной красотки… или красавца.
Бард не смог сдержать испуганный вдох. Подобные речи могли бы безнаказанно сойти принцу с рук с любым другим эльфом, но только не с Трандуилом, не с его отцом и уж точно не с его Королём. Это было сущей воды безумие, равносильное тому, чтобы бросить вызов огнедышащему дракону.
– Лучше, чем когда-либо, – Трандуил закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Тонкие губы изогнулись в самодовольной ухмылке, идентичной той, что порхала на губах сына. Но Бард с трудом мог поверить, что Трандуил станет терпеть подобную дерзость. И интуиция Барда не подвела.
Ещё до того, как Леголас успел понять, что случилось, он уже летел через всю комнату и приземлился аккурат на кровать, куда не далее, чем минуту назад, отец приказал ему отправиться.
– У меня складывается такое ощущение, что я разговариваю со стеной. Разве я не предупреждал тебя? Разве я не отдал тебе чёткий и ясный приказ, но ты не желаешь подчиняться. Ты никогда не делаешь то, что тебе велено, да, тыковка? – спокойно заметил Король, опуская руку, которая только что влепила сыну оглушительную пощёчину. – А потом ты имеешь наглость заявляться ко мне и ныть дни и ночи напролёт, что тебе, видишь ли, больно, что ты несчастен, что я тиран и не даю тебе вздохнуть полной грудью. Мне вот интересно, твою пустую голову никогда не посещала мысль, что, может быть, правила игры, в которую мы играем, чересчур сложны для тебя, эльфёнок?
– Иди в жопу! – прошипел Леголас, утирая кровь тыльной стороной ладони с разбитой губы.
– О, всенепременно! – мрачно ухмыльнулся Король.
– Ты не можешь так обращаться с собственным ребёнком! – встрял в перепалку королевской четы Бард. Как Трандуил мог быть таким безразличным, таким невероятно холодным и жестоким по отношению к собственной плоти и крови, единственному живому члену семьи, который у него остался, было для Барда загадкой.
– Этому «ребёнку» три тысячи лет недавно стукнуло, – насмешливо вздёрнул бровь Трандуил. Но Бард с таким ужасом и презрением посмотрел на него, что Король закатил глаза и вынужден был сменить гнев на милость. – Да, да… Бить эльфят недопустимо, но, видишь ли, этот эльфёнок ещё и мой консорт. А своего консорта я буду воспитывать так, как посчитаю нужным.
– Я не приемлю насилие ни в каком виде! – прорычал Бард в прекрасное лицо Короля. Но тот лишь многозначительно кивнул на кровать, где сексуальная бестия, получив от хозяина строгое внушение, наконец-то заняла положенное ей место и теперь косилась на них хитрющими глазками, уткнувшись грудью в белоснежные простыни и призывно повиливая аппетитной попой.
– Всё зависит от того, с какой стороны на это насилие посмотреть, Король Дейла, – самодовольно улыбнулся Трандуил, не сводя глаз с распутного отпрыска. – Там, где ты видишь насилие, я вижу желание столь страстное, что оно может испепелить дотла. Там, где ты видишь подчинение, моя тыковка видит возможность затрахать меня до потери пульса. Там где…
– Валар! Сколько высокопарных слов, просто возьми и трахни уже свою тыковку! – раздался раздражённый голос со стороны траходрома. – Долго мне ещё здесь стоять, сверкая голым задом?
– Столько, сколько сочту нужным, эльфёнок, – спокойно ответил Король и тяжело вздохнул. – И если ты думаешь, что отделаешься простой пощёчиной, то ты очень ошибаешься. Это был всего лишь аперитив перед главным блюдом.
– Вы ненормальные! Совершенное больные на голову! Ненавижу вас! – выкрикнул Бард и попытался оттолкнуть Короля Эльфов со своего пути, намереваясь покинуть банкет в самый разгар веселья. – Вас обоих!
– Король Дейла, хоть ты не веди себя, как взбалмошное дитя, – от души рассмеялся Трандуил. Одна рука схватила бросившегося наутёк любовника за горло, а другая сжалась на его каменном члене. – Тебе понравилось представление, которое мой дерзкий отпрыск для тебя устроил. Или у тебя встаёт на всех, кого ты ненавидишь?
Бард зарделся, как девица на выданье, и прохрипел:
– Намёк понят. Трандуил, отпусти уже! Задушишь же!
– Намёки. Намёки… – раздражённо вздохнул Леголас. – Я когда-нибудь дождусь конкретных поступательных действий?!
– ЗАТКНИСЬ! – в сердцах рявкнули на неугомонного эльфа два Короля и сошлись в зверином поцелуе, терзая губы друг друга.
Спустя вечность Трандуил разорвал поцелуй, но лишь для того, чтобы обнять его со спины. Бард чувствовал жар его кожи каждой клеточкой тела; чувствовал, как жестокие губы скользят по его шее, облизывая и покусывая, целенаправленно продвигаясь в направлении его уха; чувствовал, как стальная рука ласкает его член и играет с яичками. Это была пытка, но красивая и чувственная. Бард слабо трепыхался, уносимый волнами возбуждения в открытый океан страсти, лишённый остатков здравого смысла. Разум вопил благим матом «НЕТ!!!», но вот его член воодушевлённо скандировал «ДА! ДА! ТРИЖДЫ ДА!!!».
Бард был столь поглощён своими чувствами и ощущениями, что упустил из виду взгляд Короля, который ни на секунду не сводил синих глаз со своего зеркального отражения, пристально наблюдавшего за каждым его движением исподлобья.
– Ada, пожалуйста… Заставь его! – не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о чём так сладко умолял отца Леголас.
– Видишь, каким красивым и покорным он может быть, стоит поставить его на колени, – прошептал Трандуил любовнику на ухо и холодно бросил в сторону кровати, где томился в гордом одиночестве его нетерпеливый отпрыск. – Леголас, если бы ты хоть иногда слушал меня, то ты бы давно понял, что сегодня не на меня тебе следует расточать свои чары! Как по мне, так всё, чего ты заслуживаешь, это хорошую взбучку. И, можешь не сомневаться, ты её получишь.
«Святые небеса. Какой же он красивый, просто соблазн во плоти. Как можно наказывать столь совершенное создание?» – прошептал про себя Король Бард, загипнотизированный розовой дырочкой, манившей его к себе, как моряков песни русалок. Человек нервно сглотнул и замотал головой, пытаясь прогнать наваждение и надеясь, что он не умудрился ляпнуть это вслух.
– Король Дейла, умоляю… Я твой. Делай со мной всё, что твоей душе угодно. Возьми меня так, как пожелаешь, – прохрипел, уткнувшись головой в подушку, Леголас. Казалось, принц забрался ему в голову и прочитал его мысли, но на самом деле эльф просто прочитал выражение его лица в отражении зеркала. Людей было невероятно легко читать. В отличие от Трандуила.
Король Эльфов был всем, чем он когда-либо владел, всем, что он когда-либо хотел. Единственным, кого он по-настоящему любил, единственным, кто был для него по-настоящему важен. Мир мог сгореть дотла, непроглядная тьма могла поглотить солнце и звёзды – всё это не имело для Леголаса никакого значения, ведь рядом был он, его солнце и звёзды. Леголас никогда не ставил под сомнение что то, что он чувствовал к своему создателю взаимно. Желание, которое невозможно утолить ни через сотню, ни через тысячи лет. Страсть, такая яркая и первобытная, что она могла испепелить дотла. Связь, столь крепкая и неразрывная, что ни смерть, ни расстояние не в силах были её разорвать. Любовь, такая всеобъемлющая и безоговорочная, такая дикая и яростная, что она не оставляла места ни для чего другого. Ни для кого другого.
Вот только эльфийский принц уже не был уверен в том, что отец чувствовал к нему то же, что и он к нему. И от одной только мысли о том, что он может потерять его, желудок сворачивался в бараний рог.
«Да пошло оно всё к Морготу! Ненавижу!» – выругался про себя Леголас.
Вот только он и сам не знал, кого он ненавидел сильнее: себя, за то, что позволил всему этому случиться, или отца, который решил наказать его самым жестоким из всех возможных способов. Ему бы молчать в тряпочку, да ходить перед Королём на цыпочках, после того фортеля, что он выкинул, но Леголас никогда не умел держать рот на замке. Единственное, что могло заткнуть этот фонтан красноречия и остроумия, так это толстый член или добротный кляп. Да, второе тоже временами приключалось, когда безграничное терпение Трандуила достигало наивысшей точки кипения.
– Дай мне парочку минут наедине с моим несносным отпрыском, Бард. А потом можешь делать с ним всё, что пожелаешь. Обещаю, он будет паинькой, – прошептал Трандуил любовнику на ухо. Достаточно громко, чтобы Леголас мог расслышать каждое слово и прийти в неописуемый ужас от услышанного. Принц пятой точкой чувствовал, что он-таки допрыгался и отец вознамерился наказать его со всей строгостью.
– Ты ведь знаешь, любовь моя, что я всегда выполняю свои обещания… В отличие от тебя, – мрачно прошептал сыну на ухо отец. В голосе Трандуила отчётливо проскальзывали затаённые нотки триумфа. – Я слишком долго откладывал твоё наказание.
– Наказание? О да, накажи меня! – обворожительно улыбнулся отцу наглец, хотя его сердечко только что совершило кульбит и на мгновение перестало биться, почувствовав скрытую угрозу в столь «многообещающем» намёке Короля.
– Нет, мой маленький, это будет не одно из тех наказаний, которые тебе так нравятся, – мрачно рассмеялся Трандуил и молниеносно впился в ключицу сына, ощутив металлический привкус крови на языке. Леголас зажмурился и прикусил язычок, чтобы не заорать от боли, не желая тешить самолюбие отца хотя бы в этом.
Бард тяжело сглотнул, увидев кровь на губах любовника и ужасную багровую метку на плече хрупкого эльфа. Была ли то очередная жестокая игра, смысл которой он не до конца понимал, или же ему посчастливилось оказаться в эпицентре семейных разборок венценосных особ, Бард не знал. Но одно он знал наверняка. В этот раз Леголас не был в курсе планов отца. К тому же, впервые за вечер красивое личико исказила гримаса неподдельного ужаса.
– Ada, пожалуйста… – робко мяукнул принц. Но Трандуил был непреклонен.
– Тише, мой листочек. Твой длинный язычок не доведёт тебя до добра. Собственно, ты уже вляпался по самое не могу, – прошептал отец ему на ухо, перед тем как снова впиться зубами в кровавую метку на плече.
Боль была такой сильной, что Леголас, утративший всякий контроль над своим телом и сознанием, а попросту говоря скатившийся до уровня портовой шлюхи, забился под отцом раненой птицей. И это было именно то, чего тот добивался. Пара шёлковых лент, припрятанных предусмотрительным Трандуилом ещё пару недель назад, была выужена из-под вороха подушек, а рука мечника в считанные секунды оказалась между ног возбуждённого жеребца, стреножив и лишив возможности получить столь желанную разрядку. Это было поистине жестокое наказание, ведь принц уже дошёл до грани и мог кончить без всякой стимуляции извне. Ему вполне хватило бы одних развратных мыслей и фантазий. Теперь же его удовольствие было безраздельно в руках Барда и лишь он мог решать, подарить ему его или лишить. От осознания собственной беспомощности Леголасу хотелось орать во весь голос. Он чувствовал себя так, как будто его продали в рабство. Нет, не продали! Просто сбагрили новому хозяину, как опостылевшую игрушку!
– Именно так, Леголас, – подтвердил его душевные метания отец, наслаждаясь возмущённым трепыханием свободолюбивого птенчика, попавшего в клетку. Бард только диву давался, теряясь в догадках, как Трандуил мог так быстро переключаться из одного настроения в другое. Секунду назад он готов был размазать отпрыска по стенке, а сейчас задушевно мурлыкал, наставляя провинившегося юнца на путь истинный.– Знаешь, я долго думал, как наказать тебя за ту вопиющую выходку трёхмесячной давности, чтобы ты усвоил урок. Ну ты помнишь, побег из отчего дома, самовольство, неподчинение Королю на глазах у его подданных, дезертирство… Мне продолжать список твоих «подвигов»? – принц замер и еле заметно помотал головой. – Хорошо… А теперь я расскажу тебе, как всё будет, мой строптивый сын. Всё будет так, как я пожелаю. Если, не приведи Валар, ты устроишь какое-то непотребство, эта сбруя останется на твоём члене на всю ночь. Бард будет трахать тебя, пока ты не начнёшься хрипеть под ним, как взмыленный жеребец. Но это ещё не всё. Как только Бард закончит с тобой, тебя трахну я. Я буду брать тебя, снова и снова, пока ты не забудешь, как тебя зовут. Но даже тогда я не позволю тебе кончить. Я просто спущу в твою красивую затраханную попку своё семя, вставлю в тебя пробку и привяжу моего измученного мальчика к кровати, где ты и останешься до конца этой ночи в гордом одиночестве, не имея возможности пошевелить и пальцем. Хотя, может быть, в перерывах между мы и заглянем к тебе, чтобы трахнуть или... просто поглумиться над тобой. Кто знает…
– ТРАНДУИЛ! – перебил Короля возмущённый голос Барда, но тот лишь звонко рассмеялся.
– Что? – невинно изогнул бровь Трандуил.
– Ненавижу тебя! – прошипел Леголас сквозь плотно сжатые зубы, поверженно рухнув на шёлк скомканных простыней. Юноша брыкался и лягался, как необъезженный жеребец, пытаясь вырваться из железной хватки отца (пустая трата сил и энергии, но принц был в бешенстве), матерясь и проклиная его на всех языках Арды.
– Я рад, что деньги, которые я потратил на твоё образование, не были выброшены на ветер, эльфёнок, – Трандуил намотал золотые волосы на кулак и резко потянул на себя, заставляя Леголаса оторвать голову от подушки и встретиться с ним взглядом в отражении зеркала. – Но всё это я уже слышал. Ты так предсказуем, любовь моя.
Сердце Барда дрогнуло в тот момент, когда он увидел в зеркале перекошенное от ярости окровавленное лицо Леголаса. Отец троих детей уже открыл было рот, чтобы встать на защиту шального эльфа, когда Трандуил снова продолжил распекать юношу.
– Леголас, если ты меня так сильно ненавидишь, – начал он, рассеяно лаская кончиками пальцев молочно-белую кожу, переливавшуюся в тусклом свете свечей, как россыпь бриллиантов, – то почему я до сих пор жив, драгоценность моя? Тебе следовало бы убить меня давным-давно и делу конец, – длинные пальцы скользили по скуле сына, по его губам, стирая капельки крови и слюны. Прикосновение было таким нежным, таким трогательным, что все прочие «проявления нежности» на его фоне выглядели донельзя жестокими. – Ах, да… Ты же жить без меня не можешь, не так ли? Кто ещё станет претворять твои безумные извращения в жизнь, потакать твоим бесконечным капризам, терпеть твои дикие выходки… Любовь – это слабость, Леголас. Так было всегда и так будет во веки веков.
С каждым жестоким словом он сжимал кулак крепче. Видят Валар, Леголасу потребовалась вся сила воли, чтобы не заорать от боли, не начать биться в агонии в железной хватке Трандуила, не вцепиться зубами в эту проклятую руку и не показать, какую боль ему причинили ледяные слова.
– Я ненавижу тебя! – прорычал Леголас, совершенно позабыв о том, что они в этих стенах не одни. – Тебя и всё, что с тобой связано!
– И мы снова вернулись к тому, с чего начали. Но это не имеет никакого значения, потому как мне ровным счётом всё равно! Стой. Смирно.
С этими словами Король поднялся с кровати, оставив Леголаса стоять на четвереньках, и, к удивлению Барда, принц не шелохнулся.
– Прекрасное, но вздорное создание, – вздохнул Трандуил, нежно обняв Барда за талию.
– Да, – Бард не мог не согласиться с заявлением Короля. Прекрасное было явным преуменьшением, когда речь шла о сыне Трандуила. Это была одна из самых красивых «достопримечательностей» дворца Его Величества. Причудливые тени танцевали на молочной коже, длинные золотые волосы стекали по спине и плечам, а идеальные ягодицы были достойны того, чтобы быть увековечены в мраморе. Он уже грезил наяву о том, как его член будет исчезать между этими розовыми половинками, практически видел, как Леголас будет корчиться под ним на шелках и подушках, толкаясь бёдрами назад, чтобы насадиться на его естество.
Его выдал предательский вздох, сорвавшийся с искусанных губ.
Две идентичные пары глаз встретились с обсидиановыми угольками в отражении зеркала, а на одинаковых губах расцвела до безумия красивая улыбка. Но это уже не имело никакого значения. Глупо было отрицать очевидное. Хотел Бард того или нет, но он уже давно попал под заклятие, которое наложили на него эти прекрасные и пугающие создания, запутался в паутине греха, которую два паука сплелили вокруг него. Он желал всё, что они могли ему предложить, даже если это означало стать свидетелем и соучастником насилия, которому, как он наивно полагал, не было места там, где цвела любовь.
– Тебе понравится, – словно прочитав его мысли, спокойно заметил Король. – Ты ведь возжелал моего преступно прекрасного сына с первого взгляда.
Бард резко выдохнул, потому как это было чистой правдой. Тогда ещё нищий лучник частенько ловил себя на том, что пялится на бессмертных существ, наивно полагая, что его никто не видит. Сколько ночей он провёл снедаемый бессонницей, представляя бессмертное преступно прекрасное дитя Илуватара на шёлковых простынях, гадая, какова наощупь кожа цвета слоновой кости, фантазируя, как бы это чистое существо реагировало на его грубые прикосновения и страстные поцелуи. Но он никогда не осмелился бы. Эльфы были прекрасны и загадочны, как огнедышащие твари, созданные Мелькором, и столь же опасны.
– Не терзайся сомнениями, Король Дейла. Просто возьми то, что я предлагаю тебе от чистого сердца. Прими мой дар, – предложил Трандуил со щедрой улыбкой и дьявольским блеском в глазах и указал на застывшее тело, красотой не уступавшее цельному куску мрамора. Мягкие губы коснулись затылка Барда, заставляя мужчину вторить им стонами, сильные пальцы оглаживали пульсирующую эрекцию, заставляя путаться мысли, а хриплый голос без конца шептал грязные и вульгарные вещи на ухо, заставляя заветные фантазии оживать. – Позволь своим фантазиям стать реальностью. Я подарю тебе их и даже больше.
Честно говоря, Бард уже и не знал, собирался ли он преследовать свои возвышенные, почти целомудренные фантазии или же склонялся к тому, чтобы воплотить в жизнь безумную и распутную фантазию, навязанную ему эльфами. Вкрадчивый тихий шёпот был подобен лёгкому летнему ветерку, пробивавшемуся сквозь полог листьев заколдованного леса, и с такой же лёгкостью разбивавшему вдребезги все наивные фантазии человека, заставляя их исчезать в ночи. Бард тяжело вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Божественные ароматы терпкого дерева, пчелиного воска и неведомых цветов ударили в нос, но были среди этой какофонии запахов те, что заставляли сердце срываться в галоп. Уникальный, ни на что непохожий запах висел в воздухе, подавляя все прочие. Он проникал в кровь, словно яд, стремительно растекаясь по венам с каждым новым вздохом, с каждым едва уловимым движением чувственных пальцев, с каждым словом, произнесённым шёпотом. Сладость фиалок и упоительная чистота ландышей, тяжёлые ноты пачули и тонкие ноты влажного мха. То был запах Трандуила, то был запах Леголаса. Они сливались воедино, образуя неповторимый, чарующий, удивительным образом дополняющий друг друга аромат. Но лишь сейчас на пике страсти, когда верхние ноты испарились, Бард смог различить ноту сердца, которую прежде не чувствовал – опьяняющий и пугающе притягательный аромат зелёной листвы после отгремевшей грозы.
Бард не мог объяснить, откуда в его голове взялись все эти образы, которые изначально казались такими неправильными, а теперь стояли перед глазами: то, как эти двое впивались в губы друг друга, деля одно дыхание на двоих, пока в их лёгких не заканчивался воздух; то, как эти тонкие пальцы в благоговении изучали каждый сантиметр кожи цвета слоновой кости, – поначалу с восхищением и робостью первооткрывателя, а спустя мгновение с остервенением и жестокостью диких зверей, – клеймя кровавыми царапинами и багровыми синяками. Трандуил и Леголас занимались любовью так, как будто для них не было завтра, как будто они были не влюблёнными, а злейшими врагами, как будто они сами не могли решить, хотели ли они перегрызть друг другу глотку или же затрахать до смерти. Когда Бард представлял этих двоих вместе, то Король неизменно одерживал верх над своим красивым сыном, имея его всеми мыслимыми и немыслимыми способами, пока Леголас не падал в изнеможении на белоснежные простыни, заходясь предсмертными хрипами. Но даже тогда Трандуил продолжал предъявлять своё первоочерёдное право на самое чистое и развратное существо, когда-либо ступавшее по смертным землям.
Бард заворожено сделал шаг по направлению к кровати, движимый желанием сделать с сыном Лесного Короля всё то, что рисовало ему воображение, трахнуть его, грубо и беспощадно, заставить рассыпаться под ним на части и умолять о пощаде, укротить этого дикого жеребца, пока они оба не рухнут в изнеможении, покрытые солёным потом и горькой спермой.
====== Глава 18. Меж двух огней ======
– Прошу тебя… – прохрипел Леголас и оглянулся, бросив на Барда умоляющий взгляд. – Не мучай меня.
Обычно наглый строптивый принц, сейчас был кротким как агнец.
– Что и требовалось доказать, – рассмеялся Трандуил и раскинулся в тяжёлом кресле у кровати, с любопытством наблюдая за Бардом. – Шлюха.
– Разве не ты сделал его таким? – с долей иронии заметил мужчина и нежно погладил красивого юношу по белоснежным волосам. Всё в сыне Короля было прекрасно. Совершенно. Барду хотелось прикоснуться к тёплой шелковистой коже, заласкать принца губами и руками, пока тот не начнёт отвечать на его ласки томными стонами, пока он не закричит, пока он не покажет ему своё истинное обличие, пока он не распадётся на мириады осколков под его пальцами и губами.
– Ну, а ты чем планируешь заняться? – небрежно бросил через плечо Бард, разминая твёрдые ягодицы и заставляя Леголаса задыхаться от нетерпения. – Будешь сидеть там, как сыч на жёрдочке, и ждать лучших дней?
– Конечно, нет, – фыркнул Король. Что за нелепый вопрос? – Это лучший день в моей жизни, а я долго живу на этом свете. А как насчёт тебя, meleth-nîn?
Леголас мог многое стерпеть, но только не это. Как бы он хотел высказать вслух, всё, что он об этом думал. И всё же принц нашёл в себе силы прикусить язычок. Он был хорош в танцах на стёклах, но Трандуил изобрёл этот танец.
– Что буду делать я? Дай-ка подумать. Всё зависит от того, как сильно ты будешь стараться устроить для меня незабываемое шоу, – хищно улыбнулся Король и плотоядно облизал тонкие губы, так и не добившись от оскорблённого отпрыска внятного ответа. – Сначала я посмотрю, сможешь ли ты вырвать с этих разбитых губ отчётливые стоны. Возможно, я буду просто любоваться вами, а может нет. Ещё не решил. Скорее всего я найду его хорошенькому ротику достойное применение и трахну так, как он любит. Чуть позже, возможно, я трахну его более основательно, но сначала я оттрахаю тебя. Я трахну тебя так, что ты будешь хрипеть, как загнанный жеребец, забудешь, как дышать и думать. Я трахну тебя так, что ты с кровати встать не сможешь. А может быть, я не стану делать ничего. Кто знает, сложно сказать наверняка. Как тебе такой расклад, король Дейла?
Трандуил медленно поднялся, обошёл огромное ложе, растянулся на шёлковых простынях рядом с отпрыском и подпёр голову ладонью, с насмешливой улыбочкой уставившись на Барда.
– Ублюдок! – бросил человек ему в лицо, когда Трандуил закончил свой монолог.
Трандуил был подобен совершенной мраморной статуе, божеству, спустившемуся с небес в этот жестокий мир, галлюцинации, которая исчезнет, стоит только пальцу коснуться эфемерной кожи цвета слоновой кости. Если бы Бард не знал, что представляет из себя Король Эльфов на самом деле, он бы решил, что перед ним чистое и невинное создание Илуватара. Знал ли Трандуил, что он безбожно красив? Конечно, знал… И ему нравилось, как удивлённо взмывали ввысь длинные густые ресницы, когда взгляд обсидиановых глаз падал на его член, гордо стоявший между ног.
– Чего же ты ждёшь, король Дейла? Отец уже дал тебе своё разрешение, – нарушил воцарившуюся тишину раздражённый голос.
Два нетерпеливых синих глаза уставились на Барда из зазеркалья. Конечно, Бард слышал, и он прекрасно помнил, что сказал Король, и всё же… Человек зачарованно смотрел на распростёртого перед ним принца, как будто никогда прежде не видел обнажённого мужчину, не то что эльфа. Леголас прикрыл веки, пытаясь скрыть раздражение и насмешку, сквозившиеся в глубине его глаз, и смиренно прошептал:
– Возьми меня, сделай своим.
Бард не смог выдавить из себя ни слова и ограничился нервным кивком, который был вознаграждён двумя идентичными улыбками. Пальцы лучника, испещренные мозолями, осторожно раздвинули отмеченные рукой Трандуила половинки, трепетно очертив розовый бутон мышц.
– Лучше. Намного лучше, – довольно промурлыкал Леголас. Но, к его огорчению, кроме нежных и нерешительных прикосновений более ничего не последовало.
– Кажется, нашему гостю нужен дополнительный стимул. Поработай-ка этим красивым ротиком, тыковка, – заявил Трандуил самым что ни на есть обыденным тоном, вот только после всего, что Бард видел в последние часы, ничего «обычного» в Лесном Королевстве не водилось.
Бард ожидал, что Леголас взбрыкнёт, что он будет сопротивляться (уж он-то такого обращения точно бы не потерпел!). Но принц лишь застонал в ответ.
– Хочешь, чтобы я?.. – вопрос был скорее риторическим и задан он был для человека, ведь от Короля не ускользнуло, какое влияние их грязные речи оказывали на благочестивого смертного мужа. То была поистине божественная смесь. Отвращение и любопытство, отрицание и желание услышать больше. Намного больше.
– Да – голос Леголаса предательски дрогнул. Валар! Ожидание в данный момент было сродни жестокой пытке, гораздо более жестокой, нежели хорошая взбучка.
Но его Король не ведал жалости. Властные пальцы одной руки до синяков сжимали подбородок, удерживая на месте, в то время как другая невесомо касалась беззащитного горла, лаская длинную шею, пылающие уши, разбитые в кровь губы, окрашенные румянцем щёки. Контраст между нежными прикосновениями и железной хваткой был настолько резким, что не прошло и нескольких секунд, как принц начал заходиться неистовыми стонами, периодически срывавшимися на крики.
Отношения между отцом и сыном отнюдь не всегда были такими. Многие месяцы они с трепетным благоговением исследовали тела друг друга. Как целовать, как прикасаться, как ласкать губами и пальцами, как заставить другого плакать от удовольствия столь сильного, что, казалось, ещё чуть-чуть и оно разорвёт душу на части, как давать и брать, как сделать так, чтобы другой позабыл обо всём на свете. То был совершенно безумный период в жизни королевства Эрин Гален. В те дни Солнце покинуло небосвод над Великим Лесом, оставив своих подданных прозябать в тени. Долг перед народом, обязанности, что налагала Корона, померкли перед необходимостью изучить каждый дюйм совершенного тела, такого запретного, такого чувственного и такого похожего на его собственное.
В прошлом у Трандуила была тьма любовников. Но никто из них так и не смог заполнить пустоту, что поселилась в его сердце в тот день, когда погибла его жена. Леголас был единственным, кого он впустил в своё сердце после неё… Но этот мальчишка никогда не довольствовался полумерами и в какой-то момент посягнул на ту часть его сердца, которая до этого момента принадлежала лишь ей, устав делить его с бесчисленными фаворитами. Собственник до мозга костей. Как и его отец.
Они одаривали друг друга сладкими ласками и шептали друг другу слова обожания. Снова и снова. Казалось, они никогда не устанут от этой приторной сладости. Пока однажды их зефирно-розовая идиллия не рассыпалась на мириады осколков и на поверхность не всплыла неприглядная истина – они были похожи даже больше, нежели Трандуил мог себе представить. И отец, и сын разделяли одно предпочтение, которое надёжно умудрялись скрывать от других. Главным образом из-за страха быть непонятыми, отвергнутыми, преданными порицанию.
Они оба любили танцевать на стёклах…
Для этого жестокого танца недостаточно овладеть техникой в совершенстве, недостаточно страсти. Танцы на стёклах – это боль; это разлука с прежними представлениями о жизни; это гибель иллюзий и начало действия, когда ты не обладаешь желаемым и понимаешь, что скоро время танца закончится, и только пока звучит музыка, ты можешь обладать партнером; это насилие, это хрупкий баланс на грани мечты и обыденности. Танцы на стёклах – это то, чего нет, то, чему не суждено сбыться.
– Скажи, чего ты желаешь, ion nin?
Две тысячи лет назад Трандуил задал ему тот же вопрос. И Леголас ответил, превозмогая страх быть отвергнутым, презираемым собственным отцом, изгнанным…
– Тебя.
Трандуил вздохнул. Из Леголаса всё приходилось доставать клещами. Никакой конкретики. Поди пойми, чего хочет этот вздорный ребёнок. Рука мечника сжалась крепче на белоснежных волосах, а в изумрудных глазах зажглись огоньки.
– Чего ты желаешь от меня?
– Хочу, чтобы ты трахнул этот красивый ротик, – без тени стыда заявил ему сын. – Пока я не начну задыхаться, пока у меня лёгкие не загорятся огнём, пока все мысли не покинут мою голову, а губы не распухнут и не покроются синяками, пока ты не кончишь в мой красивый ротик.
Ответом ему был удовлетворённый кивок самца. Леголас осторожно разомкнул губы и нарочито медленно сомкнул их вокруг головки крупного члена. Из зазеркалья на Барда смотрел демон искушения и улыбался самой развратной улыбкой, которую смертный имел счастье лицезреть за всю его жизнь. Только сейчас он понял, что замер на полпути, не смея оторвать взгляд от прекрасных и развратных созданий Илуватара.
– Я хорошо тебя обучил, тыковка, – Трандуил без предупреждения вторгся в гостеприимный рот, заставляя принца давиться кашлем. – Этого ты желаешь? – хватка на затылке сына усилилась, не давая пути к отступлению. – Хочешь, чтобы я трахал твой милый ротик, пока у тебя горло не сведёт судорогой, Леголас?
