Текст книги "Демон искушения (ЛП)"
Автор книги: Anonymous
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
– Святые небеса! – обречённо застонал Бард, пряча лицо в ладонях. – Я покойник. Я умру затраханным эльфами до потери пульса.
– Ну… может быть, чуточку позже? Когда ты отдохнёшь?.. – снисходительно заметил Леголас, поглаживая ошалевшего мужчину по груди, где едва трепыхалось сердце.
Трандуил предупреждающе вздёрнул бровь, и Леголас, издав преувеличенно печальный вздох, убрал шаловливые ручонки от едва подававшего признаки жизни человека, решив не играть с огнём. Вместо этого он перебрался через человека, утратив к нему всякий интерес, уселся к отцу на колени, облизал натруженные губы и осторожно погладил того по щеке.
– А как насчёт тебя?
– Что за развратные мыслишки родились в твоей хорошенькой головке, драгоценность моя? – проворчал Трандуил, лениво играя с митриловыми колечками в сосках сына. Его аппетиты были удовлетворены, но он был далёк от морального и физического истощения, в коем пребывал Бард.
– Ну… – Леголас знал, что ходит по лезвию ножа. Одно неверно подобранное слово и ни одной из его фантазий, уже не суждено будет сбыться. Всё закончится, даже не успев начаться. – Много разных мыслей посещали мою невообразимо хорошенькую головку, одна развратнее другой, но одна мысль прочно в ней обосновалась.
– И какая же, позволь узнать?
– Я хочу поцеловать тебя.
– Убери эту надменную мину со своего милого личика и я исполню твоё сокровенное желание, – ответил ему Трандуил и улыбнулся. Искренне. Сердце Леголаса чуть не выпрыгнуло из груди от радости.
– Желание моего возлюбленного – закон для меня, – Леголас обвил отца ногами за талию, обхватил руками его за шею и скорчил уморительную мордашку.
– Ты неисправим, малыш, – Трандуил рассмеялся и накрыл его губы своими.
Свечи расписывали их тела оранжевыми красками, а длинные волосы отливали золотом. Сейчас они были похожи, как братья-близнецы. И Бард представил себе, как эти двое смотрелись наедине, как они пожирали друг друга, как их стоны и вздохи сливались в унисон, как их ноги и руки сплетались воедино, как они шептали и выкрикивали имена друг друга на пике страсти. Бард не знал, было ли то, что происходило между ними правдой, или же то была очередная игра, которую они затеяли специально для его глаз. Но сейчас два удивительно красивых создания сжимали друг друга в объятиях, как величайшую драгоценность во всей Арде, трепетно и нежно, деля одно дыхание, одно сердце, одну душу на двоих. И не было никого в целом мире, кто любил бы сильнее, чем они.
Неправильная любовь. Запретная. Нездоровая. Но может ли любовь быть неправильной? Бард не знал, но эта ночь была совершенна.
– Займёмся моим перевоспитанием прямо сейчас? – поиграл бровями Леголас.
– Я займусь тобой завтра, мой маленький ненасытный листочек, – нежно поцеловал его в кончик носа Трандуил. – А сейчас мы будем спать.
– Ты и правда стареешь. Ещё даже солнце не взошло, – дерзкие слова были подкреплены многозначительным взглядом.
– Ночь не может длиться вечно, дитя. На смену ей всегда приходит новый день. И каждый новый день – маленькое королевство, которое ещё предстоит завоевать, – ответил Король и запечатлел целомудренный поцелуй на лбу своего наследника. – Сладких снов, малыш.
Леголас осторожно перебрался через Барда (почему он не мог просто обойти кровать и лечь рядом, как сделал бы любой другой нормальный эльф, Бард понятия не имел), свернулся клубком рядом, урча, как котёнок, положил голову на покрытую тёмными волосами грудь, сплетя свои пальцы с пальцами отца, покоившимися на животе его любовника, и с мечтательной улыбкой промурлыкал:
– Спи спокойно, Король Дейла. Пока можешь.
Комментарий к Глава 19. Битва Королей Синдарин:
Moel nin – мое искушение;
Ihug nin – мой дракон;
Meleth nin – любовь моя;
Daen nin – Твой мертвец!
====== Глава 20. Затишье перед бурей ======
Над фитилём свечи танцуют две души,
огнём любви едва-едва касаясь края.
Под бархатом небес, шаги легки в тиши,
мгновенья на двоих сердца запоминают.
От нежности дрожит прозрачный полумрак,
в объятьях света каждый шаг сближает вдохи.
Рождают волшебство биенья пульсов в такт,
в узоре звёздных чувств сплетаются эпохи.
Меняются миры, кружится лёгкий дым,
касанья лаской опускаются на плечи.
Им хорошо вдвоём, молчанием святым
быть скованными в этом пламени навечно.
Не обжигает жар, любовь теплом кружит,
в изгибах пламени, послушным воском тая,
над фитилём свечи танцуют две души,
своим огнём едва-едва касаясь края
Перед восходом солнца есть такой момент, когда всё небо становится бледным, почти бесцветным… Не совсем серый и в то же время не белый свет.
Сколько Леголас себя помнил, он всегда просыпался именно в этот миг, несмотря на то, что в уединённые покои Лесного Короля солнечный свет не проникал. Юному эльфу нравилось на него смотреть. Этот свет дарил ощущение, что вот-вот случится что-то хорошее. Сказочное время, пограничное, застывшее между сном и явью, когда ночь ещё не сложила свои полномочия, а день не вступил в свои права. Время, когда исполняются все желания. Даже самые сокровенные.
Покидать тёплую постель не было никакого желания, и потому он сладко потянулся, разминая затёкшие конечности, широко зевнул и печально вздохнул, оглядевшись вокруг. Трандуил и Бард бродили в мире грёз и просыпаться в ближайшие несколько часов не планировали. Свечи догорели и погасли, погрузив любовников и всё вокруг в кромешную тьму. В покоях Короля царила умиротворяющая тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием.
Леголас вздохнул и обречённо рухнул на шёлковые подушки. Ему было неуютно и одиноко. Он ненавидел тьму. Тьма забрала ту, что подарила ему жизнь. Какое-то время Леголас вглядывался во мрак, пытаясь уснуть, но сон как рукой сняло. Принц поворочался, пытаясь устроиться поудобнее, а потом вскочил с кровати, кинулся к потухшим жирандолям, выковырял бесполезные пеньки, сиротливо торчавшие из подсвечников, прямо на пол и зажёг новые свечи.
– Так намного лучше.
Свет прогнал ненавистную тьму, раскрасив мир вокруг оранжевыми бликами. Пространство перестало казаться таким уж огромным, уютно сжавшись до размеров крохотной комнаты. Леголас улыбнулся, с нежностью и любовью взглянув на спящего отца. Кто-то жжёт свечи, кто-то мосты, кто-то целые миры… А кто-то зажигает счастьем глаза других. В лучах светила всея Эрин Гален Леголас был до неприличия счастлив. Но вереница однообразных дней заставила его позабыть об этом.
Принц стыдливо отвёл взгляд и тяжело вздохнул, сгорбившись под грузом вины, ковыряя ногтем застывший воск, задумчиво кусая губу. Разлука ослабляет лёгкое увлечение, но раздувает страсть, подобно тому, как ветер гасит свечу, но раздувает пожар. К сожалению, иногда только разлука учит любви.
Сейчас свет свечей был ровен и спокоен, как штиль на непредсказуемом море.
Будь моею звездой в незнакомой вселенной,
В неприветливой тьме непривычно густой.
Будь моею звездой – путеводной, священной…
В этой бездне тоски будь моею звездой.
Будь моею свечой, согревающей душу,
В этом мире, который кишит саранчой.
Будь моею свечой, и тогда я не струшу.
В беспросветной ночи будь моею свечой.
Будь собой, не дающим упасть и разбиться,
Ставшим как-то однажды моею судьбой.
Будь собой и плохого со мной не случится…
Будь моим, оставаясь всё тем же. Собой.
Слова родились сами собой. В тишине. Той тишине, которая принадлежит лишь тебе. Тебе одному.
Принц ещё долго всматривался в причудливые образы, что рождало пламя свечи. А потом улыбнулся и задул одну. На счастье.
Леголас вернулся в кровать и осторожно лёг рядом с отцом, положил голову на родную грудь, прислушиваясь к размеренному дыханию и ровному биению сердца. Секунды тянулись медленно, словно издеваясь. Юный эльф не мог ни секунды сидеть без дела, а потому руки сами собой потянулись к разметавшимся по подушкам прядям, привычно пропуская жидкое серебро меж пальцев.
На рассвете всё представало в истинном свете. Люди были очень похожи на эльфов, но они были смертны. Хрупкие, как мотыльки. Леголасу смертные и вовсе напоминали гусениц. Нельзя приклеить к гусенице крылья и заставить её летать как бабочку. Она должна измениться изнутри. Сгореть дотла и возродиться из пепла.
Бард спал с закрытыми глазами. Это было так непривычно. Он казался мёртвым. Красиво и пугающе одновременно.
– Ты живой? – Леголас осторожно ткнул пальцем человека в плечо, вспомнив, что люди имеют дурную привычку умирать на рассвете или же во время прилива. Он не мог вспомнить, где он об этом читал. Наверное, в какой-то заумной книжке Эрестора.
Бард пробормотал во сне что-то, отдалённо напоминавшее «Коварный лесной народец», перевернулся на другой бок и захрапел. Юный эльф удивлённо вздёрнул бровь, поражённый тем, что живое существо может издавать столь оскорбительные уху звуки.
Во сне серебряные волосы Трандуила перемешались с чёрными волосами человека, и Леголас невольно залюбовался этим зрелищем, то и дело задумчиво накручивая шёлковую прядь на указательный палец, а та не вырывалась на свободу. Снова и снова. Строптивая и свободная, как и её хозяин. Лишь глупец мог надеяться удержать в руках вольную птицу. Можно было лишь попытаться сделать так, чтобы она могла улететь, но не хотела.
Принц зажмурился и зарылся носом в отцовское плечо, вдыхая любимый запах, вознося молитву своему всемогущему и жестокому божеству:
– Прости. Прости. Прости.
Трандуил улыбнулся уголками губ. Как и его сын, он находил странное очарование в этом загадочном мгновении перед рассветом. Этот миг между тьмой и светом был пронизан безмятежным спокойствием. Тем спокойствием, которое царит над полем брани перед кровопролитным сражением. Той оглушительной тишиной, которая наступает после.
Секунды текли медленно, складываясь в минуты и часы. Мимолётное мгновение. Бесценное. Скоро его мальчику наскучит наблюдать за ними. Самое страшное на свете – это скука. По крайней мере, так считал Леголас. То был единственный грех, которому, по мнению его взбалмошного мальчика, не было прощения.
====== Глава 21. Королевская милость ======
– Ada? – нежный голосок вкупе с осторожным прикосновением выдернул Короля из объятий сновидений.
Трандуил притворился спящим. И почему этому невыносимому мальчишке не спалось в такую рань?!
– Ada?! – весьма ощутимый толчок в плечо и недовольное сопение окончательно развеяли надежды Лесного Короля на дополнительный часик утреннего сна.
– Любовь моя, орк и тот разбудил бы меня нежнее, – проворчал Трандуил и взглянул на свой вечный источник беспокойства. Леголас сидел на кровати, скрестив ноги, и, по всей видимости, уже довольно продолжительное время. Откуда это неугомонное создание черпало энергию было для Трандуила загадкой. Щёки сына полыхали ярким румянцем, белоснежные волосы растрепались и напоминали воронье гнездо, а глаза светились лихорадочным блеском. – Ну? И что же так возбудило тебя с утра пораньше?
– Предание лесных эльфов об убийце дракона! – восторженно выпалил Леголас, ластясь к отцу, как котёнок. Принц с упоением вдохнул уникальный запах Лесного Короля. Тот пах так соблазнительно: зачарованным лесом, мхом после теплого весеннего дождя, сексом и возбуждением. Леголас прикрыл веки, позволяя себе насладиться чарующим ароматом, стремясь впитывать каждую ноту чистого соблазна. – Это чистая правда! Я в этом уверен на все сто процентов. Это не может быть неправдой, это…
– За что мне всё это?!.. – простонал Трандуил, обречённо прикрыв лицо ладонью. – Прошу, не начинай снова.
– Но!.. – миниатюрные, слегка подрагивавшие от возбуждения ладони легли на широкую грудь прославленного мечника.
– Никаких но, Леголас! – отрезал Лесной Король, давая понять, что ещё немного и Его Величество будет гневаться. – Глупости всё это! Бред сивой кобылы! Всё, разговор закончен!
– Но, ada… – надулось дитятко.
– Малыш, с каких-таких пор ты стал верить всей ереси, которую распространяют длинные языки моих диких и невежественных подданных? – тяжело вздохнул Трандуил, глядя на поникшего юношу, всего секунду назад сиявшего как легендарный Аркенстон. Леголас накрыл ледяное сердце Лесного Короля ладонью и положил голову ему на грудь. Как, во имя Валар, можно было устоять против чар этого демона искушения? Демона, с которым он сражался без малого два тысячелетия. Демона, которому он проиграл бесчисленное количество битв и сражений за минувшие девятьсот пятьдесят лет.
Трандуил поддел кончиком пальца подбородок сына, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Что ты замыслил, Леголас?
– Ничего, – еле слышно прошептал юноша.
– Леголас, не строй из себя святую невинность. Я хочу знать, какую пакость ты задумал, и ты расскажешь мне всё честно и без утайки или будешь наказан. Сейчас же!
Принц прекрасно знал, что отец не потерпит неповиновения. Не сейчас. Ни после. Никогда.
Трандуил с интересом наблюдал, как лихорадочный блеск, что горел в столь любимых им синих глазах, потух, сменившись недовольством. А затем полыхнул огнём восстания, тихого отчаяния, вспыхнувшего ярким пламенем желания, угасшего до угольков обречённой покорности воле своего сира. И вся эта разрушительная гамма эмоций пронеслась в глазах сына в течение всего лишь одной секунды. Трандуил ещё и проснуться не успел, а Леголас уже успел накрутить себя и переживать эмоциональную травму.
– Я просто… – юноша тихо вздохнул, потупил глазки и накрутил на палец серебряную прядку волос, которая тут же ускользнула от него, как призрачное видение. Чёрные реснички воспарили ввысь, прекрасно зная, каким эффектом этот беспроигрышный манёвр обладал на отца. – Ada, я должен вкусить этот запретный и столь редкий плод. Ведь это единственный живой убийца дракона во всей Арде! Что, если всё, что говорят о них, правда, а я так и не попробую ни одного? Драконов-то больше не осталось… Ни одного захудалого дракончика во всей Арде. Каковы мои шансы встретить ещё одного убийцу огнедышащей твари Моргота, сам посуди? Я ведь не прошу тебя отдать мне его в вечное пользования, всего лишь…
– Один час и ни минутой больше. Ты меня понял? – ледяной приказ Трандуила представлял столь разительный контраст по сравнению с тёплыми прикосновениям тонких пальчиков, горячему дыханию Леголаса на его шее, озарившимся счастьем потухшим глазам.
– Я могу… делать с ним… всё? Всё, что моей душе угодно? – не до конца веря в свалившееся ему прямо в руки счастье, протянул принц.
– Всё, что пожелаешь. В границах разумного, конечно, – кивнул Трандуил. Он даже договорить не успел, а великовозрастный эльфёнок уже повис у него на шее, покрывая его лицо тысячей невесомых словно крылья бабочки поцелуев. Как во имя Арды, можно было отказать этому созданию хоть в чём-то? Трандуил не мог. Никогда не мог. Леголас прекрасно знал о слабости отца и умело ей пользовался в своих целях.
– Слезь с меня, мальчишка! – прорычал Король и далеко не нежно оттолкнул от себя любвеобильного юнца. Трандуил резко поднялся с постели и направился к двери, замерев на пороге, обернулся и небрежно бросил через плечо:
– Он твой, но при одном условии, – наш достопочтенный гость не сядет в седло в ближайшие пару дней. Ты ведь об этом позаботишься, мальчик мой?
Последнее, что услышал Леголас перед тем, как захлопнулась тяжёлая деревянная дверь, это смех Короля.
Принц удивлённо вздёрнул бровь. Душа и мысли Короля Эльфов – тёмный омут. Тайна за семью печатями. Даже для него, хоть они и провели бок о бок три тысячи лет. Три тысячи лет и один год.
====== Глава 22. Порой охотник сам становится добычей ======
Время утекало, как песок сквозь пальцы, а Леголас даже не мог решить, какую из фантазий с Бардом в главной роли он хотел бы воплотить в жизнь, так много их было. Он даже не решался разбудить спящего человека. Тот был таким красивым и беззащитным во сне. Милым. На губах Барда порхала тень улыбки, сообщая всем вокруг, что её владельцу снился приятный сон.
«Неудивительно. После волшебной ночи, которую мы тебе подарили», – улыбнулся своим мыслям эльфийский принц, убирая выбившуюся чёрную прядку волос с лица мужчины, и не устоял перед соблазном прикоснуться к ним.
Леголас змейкой скользнул на пол, забрался под огромное ложе и вытащил на белый свет из недр своей сокровищницы загадочный ларец. Выбрав из многочисленных горячо любимых и трепетно оберегаемых цацок самую-самую, юный дракон вернулся в кровать и осторожно защёлкнул один из богато украшенных браслетов на правом запястье ничего не подозревавшего человека. Леголас поцеловал спящего красавца в губы, приласкал вялый член сквозь шёлк простыней, даже один разочек ткнул пальцем в рельефный живот – никакой реакции. Бард не шелохнулся, даже когда Леголас вязал его по рукам и ногам, и в какой-то момент принц засомневался, а не издох ли смертный, не выдержав ночных забав.
– Не умирай, наивный мотылёк. Я с тобой ещё не наигрался. Ведь ты ещё даже не в курсе, какое счастье тебе привалило. Пока, – Леголас облизал губы в предвкушении десерта, завороженно уставившись на беспомощную добычу, желая впиться в нежные губы жадным поцелуем, снова почувствовать их вкус. Принц помотал головой, прогоняя морок. – Терпение! Скоро ты станешь моим.
Леголас сел, скрестив ноги, меж разведённых бёдер крепко спящего Барда и зажмурился.
– Мы собрались поиграть.
Так кому же начинать?
Раз, два, три,
Начинаешь ты.
Но ничего не произошло. Бард не желал играть. Человек спал!..
Это вовсе не входило в планы Леголаса. Всё было совсем не так, как он себе нафантазировал. Бард должен был распахнуть глаза, как только он закончит все приготовления. Всё было готово, а смертный продолжал бродить в чертогах грёз!
– Бард? Ба-а-а-рдик?.. Доброе утро, милый, – Барду снилась ночь, полная греха и разврата. Он переживал эти захватывающие мгновения снова и снова, и уже не знал точно, пригрезилось ли ему это всё или случилось взаправду. Это никак не могло быть правдой. Слишком похоже на сон, чтобы быть правдой. Но мелодичный голосок, который звал его так нежно, казался вполне реальным. Впрочем, как и нежные прикосновения тонких дрожащих пальцев. Как и поцелуи, трепетные и невесомые, как крылья бабочки.
Леголас понятия не имел, что двигало им. Всё, чего он желал, так это затрахать человека до беспамятства, но отчего-то ему хотелось касаться его именно так: нежно, осторожно, ласково. Принц неспешно огладил крепкие бока и стальной живот, тщательно изучил манящую ложбинку меж крепких ягодиц и стройные бёдра, робко коснулся затвердивших сосков. Он и сам не заметил, как начал тереться о смертного всем телом, ластясь как кошка. Очнулся он уже верхом на Барде, который по-прежнему витал где-то между сном и явью. Леголас утратил всякое терпение, которое и без того ему было не свойственно.
– БАРД! – прорычал голодный зверь человеку прямо в ухо.
Бард испуганно дёрнулся, ошалело уставился на мираж, что восседал на нём, и недоумённо открыл рот, в который тут же вторгся наглый язычок.
– Ммм… Люблю начинать утро с десерта. А ты такой сладкий, – знакомый запах фиалок ударил в нос, прогоняя остатки сна.
– Леголас? Какого лешего?
Принц ответил ему широкой улыбкой от уха до уха. Неугомонное создание источало радость жизни, буквально сияло от счастья, не выдавая ни малейших признаков усталости. Сам же Бард был разбит, истощён, опустошён. Он повернул голову туда, где ожидал обнаружить Трандуила, но того уже и след простыл.
– Куда, скажи на милость, подевался твой отец?
Бард ожидал, что утро застанет его в постели с двумя эльфами, а никак не наедине с Леголасом, который, озорно ухмыляясь, облизывал его нагое тело голодным взглядом. Это обязано было навести его на определённые размышления, но Бард слишком устал и ещё не до конца проснулся, чтобы заподозрить неладное. Каждая мышца, каждое сухожилие, каждый сустав отзывались острой болью. Так хреново он не чувствовал себя уже давно. Со времён бурной молодости и рек крепкого эля, если уж начистоту.
Мужчина широко зевнул, устало прикрыл веки и откинулся на подушки, мечтая забыться целительным сном.
– Занимается тем, чем полагается заниматься Его Величеству, – и глазом не моргнув (ведь он понятия не имел, чем был занят его отец), солгал Леголас, зарывшись пальцами в волосатую грудь. В этом он не слишком-то отличался от своего родителя. Покрытый густой чёрной порослью торс человека пробуждал в Леголасе какое-то нездоровое любопытство. Он мог ласкать эту грудь часами. Такая мягкая, необычная, совершенно не похожая на лишённые всякой растительности тела эльфов.
И это был тот самый момент, когда Бард решил размять затёкшие мышцы, поняв, что не может пошевелить и пальцем.
– Твоя работа?! – Леголас молчал, покрывая его шею невесомыми, как пёрышки, поцелуями, прошёлся кончиком языка по выступу ключицы, сопровождая каждый свой поцелуй нежным прикосновением, пока мурашки удовольствия не пронеслись галопом, будоража измученное тело.
Бард пребывал в растерянности. Леголас сбросил маски, открыв своё истинное обличие. Обличие того, кто скрывался за маской милого, ранимого, покорного, кроткого и невинного юноши.
Хищник. Кровожадный, безжалостный и жестокий. Как и его отец.
– Тыковка, развяжи меня. Пошутил и довольно, – Барда уже начало всё это раздражать, и он с трудом скрывал негодование за занавесью шутки.
– Часы пробили двенадцать, и карета Золушки обернулась тыквой. Кажется, так говорится в сказке смертных. Отец читал мне её в детстве. Много, очень много вёсен тому назад. Забавно, не правда ли? Ночью всё кажется не тем, что есть на самом деле. Рассвет всё расставляет по своим местам, – промурлыкал Леголас, втянул чувствительный сосок в рот, прикусил, зло усмехнулся, почувствовав, как отозвался на ласку член Барда, наливаясь кровью.
– Тыковка, по-хорошему тебя прошу!
– У тебя проблемы со слухом, Бард из Дейла? Тыковки здесь нет, ведь на небе взошло солнце. Я Леголас, принц Эрин Гален. А принцу никто не указ. Принц делает всё, что взбредёт в его белокурую голову. Потому что может, потому что хочет, потому что он в своём праве, – промурлыкал Леголас, дразня кончиком языка каменный подбородок Барда.
– Леголас… – Барду пришлось прикрыть веки, чтобы не видеть эти насмешливые синие глаза, смотревшие на него, гипнотизируя, впитывая каждую эмоцию. – Сними с меня наручники. Немедленно!
– Ах да, наручники, – тонкие пальцы сжали член Барда, предупреждая. Человек громко сглотнул, всё явственнее начиная понимать, кто перед ним. Его сын. Сын Трандуила, который выписывал таинственные руны на его животе, завороженный незнакомым доселе ощущением. – Ты так живо интересовался ими вчера, что я решил продемонстрировать их тебе во всём великолепии. Что скажешь? Тебе нравится быть связанным, Король Дейла? Тебе нравится быть в моей безраздельной власти? Мой праздничный… долгожданный десерт. Я сожру тебя в один присест и даже крошек не оставлю.
Леголас хищно облизнулся, и Барда передёрнуло. Живот предательски скрутило, а дыхание спёрло. Проклятый эльф и не думал развязывать эти проклятые верёвки.
– Развяжи меня, подлый лицемерный ублюдок! – Бард беспомощно трепыхался в путах, пытаясь освободиться. Безрезультатно, конечно. Леголас был хорош в искусстве вязания узлов, ведь он учился у лучших.
Принц медленно покачал головой. Что-то дикое почудилось Барду в омуте синих шальных глаз, что-то древнее и не свойственное прочим эльфам (не тем, кого ему доводилось повстречать на самом жизненном пути, прежде чем кривая судьбы свела его с прекрасным Королём Эльфов), что-то кровожадное, пришедшее из глубин древности и обитавшее во мраке ночи. Что-то, что роднило Леголаса с той прекрасной, величественной, внушавшей ужас огнедышащей тварью, которой он всадил стрелу в сердце.
– Нет.
– Трандуил…
– Трандуила здесь нет! – тонкие пальцы очертили подрагивавший пупок, предательски задрожавший от непрошеной ласки, огладили рёбра, не раз сломанные в бою и забаве, изучили каждый шрам, оставленный недругами.
– Он тебе голову оторвёт, когда вернётся и увидит… – зарычал Бард, но Леголас лишь поднял на него глаза, в которых танцевали смешинки, и склонил голову к плечу, словно диковинную букашку увидал.
– Что? – насмешливо вспорхнула изящная бровь.
– Это!
– А, это. Я всего лишь сервировал блюдо. Меню составлял он. Хочешь узнать, что в нём? – плотоядно облизнулся принц.
Бард обречённо откинулся на подушки и закрыл глаза. Разве влажноокая газель – враг льву? Разве зайцы или косули испытывают враждебность к волку? Добыча, не враги. Враг – это страх. Ослепляющий, безрассудный страх. Страх скрывает истину и искривляет восприятие очевидного. Он же ведёт к иррациональным предположениям и ложным выводам.
– Дай угадаю, не только ночь, которую я буду помнить до конца моих дней, но и день, который я не смогу забыть до последнего вздоха.
– Я многому научился за эти девятьсот пятьдесят лет, Король Дейла. У меня были лучшие учителя.
– Вот в этом я ни капельки не сомневаюсь, – хмыкнул Бард. – Каков отец, таков и сын. Само совершенство.
Губ Леголаса коснулась призрачная улыбка.
– Даже самая драгоценная добыча может оказаться всего лишь приманкой, – неопределённо пожал плечами принц, словно извиняясь за что-то.
– Очередная эльфийская мудрость, непостижимая для смертных? – язвительно хмыкнул Бард.
– Нет. Всего лишь одно из правил танцевального этикета.
– И много этих правил?
– Есть лишь одно правило в танцах на стёклах, – синие глаза вспыхнули огнём, заставляя Барда выгнуться им навстречу. – Либо ты хищник, либо добыча.
====== Глава 23. Мятежный ангел ======
«– И чего ты меня боишься? – посокрушался ангел. – По законам жанра это мне нужно тебя бояться. А то вдруг ненароком обидишь такого нежного и чувствительного меня?..
Демон скептически оглядел мускулистую фигуру, закованную в сверкающие доспехи, два огромных крыла, которые даже в сложенном состоянии тянули метра на три… Оценил бесстыжесть невинных голубых глаз…
И ещё немного отодвинулся».
Уступить нежности. Ктая
– Леголас?
Вопрос остался без ответа, ведь тот, к кому он был обращён, совершенно затерялся в своих мыслях. Леголас уже представлял, как затрахает человека до полусмерти, пока тот не позабудет, как его зовут, пока тот не позабудет имена своих собственных детей. Сначала принц собирался взять его медленно и основательно, заласкать до изнеможения, а потом… Потом убийца дракона познает на своей шкуре ярость молодого дракона! Он устроит Лесному Королю такое шоу, которое тот ещё не скоро позабудет.
– ЛЕГОЛАС?! – рявкнул на загадочно улыбающегося эльфа Бард.
– Чего тебе? – раздражённо проворчал принц, обращая свой взор на смертного.
– Я не лягу под тебя. Ни. За. Что, – нахмурил брови Барда и угрожающе поиграл желваками.
Леголас смерил строптивого человека изучающим взглядом. Всё-таки смертная подстилка его отца оказалась довольно милой. Может, стоило бы проявить к нему милосердие? Хотя бы капельку. Принц негодующе фыркнул, отметая столь некстати проснувшееся сострадание.
– Ты ляжешь, Король Бард. И более того, ты будешь умолять меня, чтобы я трахнул тебя. Ты будешь умолять так же, как умолял он, – выдохнул ему в губы Леголас, тонкие пальцы сомкнулись на его члене, лаская так, как никто и никогда прежде не ласкал.
– Проклятый лесной народец! – прорычал Бард, изгибаясь дугой, подаваясь навстречу этим дивным рукам, не сдерживая рвущие наружу стоны. Он вынужден был признать, – таланты юного принца были многогранны.
– Хороший мальчик, – юноша ласково потрепал стонавшего под ним жеребца, а потом сжал его яйца в каменные тиски и испил болезненный стон до дна. – Я трахну тебя. И знаешь что? Ты ничего не сможешь сделать.
– Ублюдок!
– Признайся, ублюдки – твоя слабость. А иначе, как объяснить то, что ты течёшь, как похотливая сучка, Король Дейла? – шаловливые пальчики огладили головку члена, сочившуюся смазкой, заставляя Барда кусать губы от удовольствия.
Леголас грубо раздвинул ноги упрямца коленом, бескомпромиссно вздёрнул его бёдра вверх, открывая себе доступ к тому, что прозябало в забвении. Привычными уверенными движениями юноша готовил норовистого жеребца к скачке, наблюдая за тем, как тот выгибается навстречу его пальцам, успокаивал, замечая, как болезненно напрягается стальной живот и кривятся искусанные плотно сомкнутые губы. Увы, прошлая ночь не прошла для человека бесследно. Но принц умело обращал боль в удовольствие, играя на Барде, как на арфе, точно зная, какие струны следует затронуть, чтобы получить нужную ему мелодию.
– Пожалуйста, умоляю…
– Скажи это, Король Дейла, – довольно улыбнулся хищник, сжимая член жертвы в когтях.
– Прошу, возьми меня… – еле слышно прошептал Бард, и этого оказалось достаточно, чтобы Леголас вошёл в него целиком одним слитным резким движением, заставляя кричать и извиваться под ним. Принц выпил его боль до дна, жадно, смакуя каждую каплю, поглощая каждый миллиметр распахнутого в немом крике рта, пока Бард не начал терять сознание от удушья.
– Неудивительно, что отец не может от тебя оторваться и так ревностно хранит тебя только для себя, – задумчиво промурлыкал Леголас, давая Барду свыкнуться с чувством наполненности и тем безумным темпом, в котором он его брал. – Ты восхитителен.
Принц втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы, задав более ещё более жёсткий ритм, заставляя Барда скулить то ли от боли, то ли от удовольствия. Человек и сам толком не знал.
– Заткнись! – цепкие жестокие пальцы до синяков сжали щёки мужчины, наглый язык вторгся в его рот жадным поцелуем, усмиряя боль. – Не строй из себя девственника. Мы оба знаем, что ты им не являешься.
По всей видимости, это помогло, потому как Бард неожиданно обмяк в его руках.
– Ты когда-нибудь… Ты его когда-нибудь… – смутная догадка озарила затуманенный похотью и болью мозг человека, но он так и не осмелился высказать её вслух. Слишком безумной она была.
– Трахал ли я Короля? – насмешливо изогнул бровь юноша, впитывая каждую эмоцию на лице Барда. – Да! Сотни раз. Со счёта сбился, – хищно улыбнулся Леголас. Улыбка на его лице становилась всё шире по мере того, как Бард начинал понимать. – Мой отец ни в чём не привык себе отказывать. Особенно в том, что касается его удовольствия. Но мой отец – Король, а Король – мой отец. Сам понимаешь, Король не может позволить себе раздвигать ноги перед кем попало.
– Зато его сын раздвигает свои королевские ноги перед доброй половиной королевства, – наградил его язвительной ухмылкой Бард.
Синие глаза опасно сузились. Нежный язычок ласково лизнул дерзкие губы, приглашая принять поцелуй.
– Какого Моргота?! – зашипел Бард, когда его рот наполнился кровью. – Ты мне губу прокусил, садист проклятый!
Леголас улыбнулся ему кровавой улыбкой, жадно слизывая алые капельки с губ.
