Текст книги "Независимая колония (СИ)"
Автор книги: AnnyKa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Вот только мое требование, сказанное бездумно и на эмоциях нашло такой острый отклик в моей душе. Словно все встало на свои места, и я наконец-то увидел путь, по которому должен следовать…
О чем я думал, когда закричал о независимости?
Я сжал пальцами подлокотники кресла, опустил голову, чувствуя, как челка падает на глаза, почти закрывая обзор, и невидящим взглядом уставился в пол, глубоко вздохнул.
Арти наверняка считает, что я повел себя, как неразумный ребенок.
И даже я это понимаю.
В следующий раз буду выдвигать свои требования как положено, с соблюдением всех процедур, чтобы Арти уже и не думал смеяться, а главное, всерьез принимал мои решения.
***
Все приготовления к охоте я поручил своим дворецким. Не очень доверял здешним оборванцам, которых Альфред называет прислугой. И, надеюсь, Америка оценит мой сюрприз. Еще до того как в этих землях начало процветать сельское хозяйство здесь был весьма популярна соколиная охота. Сейчас это даже для меня необычно, уже и забыл, когда в последний раз так охотился. Заодно познакомлю Альфи с этой традицией. И лучше дворецкому раздобыть для нас ловчих соколов, ну или на худой конец ястребов.
А пока до завтра я могу расслабиться.
Я покосился на коридор, ведущий вглубь дома, и задумчиво нахмурился. Может, это и не самая лучшая мысль, но, все же, думаю сейчас мне оставить Альфреда в покое. Пусть немного отойдет от случившегося. Да и мне прямо сейчас будет неловко смотреть ему в глаза.
Я быстрым шагом прошел прихожую, открыл дверь и спустился по крыльцу. Яркий дневной свет после приятного полумрака дома, казался мне болезненно ярким, и я опустил взгляд, стараясь хоть как-то скрыться от ярких лучей. Неспешно, не думая о дороге, направился к полям.
И почему я не могу расслабиться? Америка просто идиот! Почему меня так невыносимо тянет к этому остолопу…? Лучше бы он так и оставался веселым мальчишкой, насколько бы это упростило мне жизнь. Мог бы, как и раньше, приезжать, чтобы поиграть с ним или рассказать о дальних странствиях. А сейчас? Сейчас он хочет заняться политикой и требует независимости.
Я нервно усмехнулся.
Он ведь не всерьез это сказал. Просто не мог сказать эту глупость серьезно. Обычный детский лепет. Обиделся на меня и решил сказать самую страшную глупость из всех возможных.
Я услышал отдаленные голоса людей, собиравших кукурузу на одном из полей плантации, и недовольно свернул с выбранного курса, мне совершено не хотелось натыкаться на работников.
Подобие дороги здесь уже просохло, и теперь каждый мой шаг поднимал с земли небольшое облако пыли.
Я сам виноват во всем, что происходит с Америкой. Слишком привязался к нему. Даже сильнее, чем сам подозревал. А теперь, когда он начал понимать, как на самом деле обстоять дела, в нем, естественно, загорелся огонь протеста. Но только я ничего не собираюсь менять. И, раз уж Альфред уверяет меня, что он уже вырос, то он и сам должен это понимать. Ничего страшного, если, теперь помимо моих обычных визитов, мы с ним будем встречаться и для переговоров. Можно даже пойти ему на встречу, помочь ему разобраться в экономике, подсказать, как лучше держать себя на публике, как следует обращаться с подопечными. Альфред всегда хорошо запоминал все, чему я его учил.
***
После долгого плавания и непрерывной качки, стоять на неподвижной земле было непривычно, и только запах пороха, которым пропитался мой алый мундир, придавал мне уверенности в себе.
– Арти, Арти, ну расскажи! – с горящими глазами упрашивал меня Америка, энергично подпрыгивая. Когда я только приехал, то даже не сразу его узнал, из крошечного картавого малыша, он вырос в паренька лет семи, и энергии в нем было просто хоть отбавляй. Простенькая белая рубаха, черные шортики на подтяжках, гольфы, ботинки. Добавить бы еще пиджак с жилетом и сошел бы за воспитанника какой-нибудь частной школы. И эти ужасные ссадины, которые «украшали» его острые колени и локти! Ну, куда смотрит прислуга? Сколько бы я не менял их, никто не может с ним справиться и обеспечить безопасность. Может, это и мелочь, но все же, я не хотел, чтобы Альфред испытывал боль, пусть даже из-за собственной глупости.
– Расскажи, как было на войне! – с лучезарной улыбкой упрашивал меня Америка. Я серьезно на него посмотрел. В ярком свете полной луны и сотен звезд он выглядел таким хрупким и худеньким, и тем страннее казалась мне его просьба.
– Нет, об этом меня даже не проси, – с грустной усмешкой сказал я Алу, и растрепал его мягкие волосы.
– Но почему? Я хочу послушать рассказы о сражениях! – все никак не унимался Альфред и вцепился в рукав моего мундира, осторожно принюхался. Все же стоило переодеться с дороги, прежде чем идти с ним гулять. Моя одежда пропиталась запахом грязи, крови и пороха, сколько бы я не стирал свою форму, этот запах все равно оставался. Война – это последнее из того, о чем я решусь ему рассказать. И сделаю все, что в моих силах, чтобы все сражения и войны для него так и остались не рассказанной сказкой.
– Иди-ка сюда, – вместо ответа сказал я. Альфред с улыбкой потянулся ко мне, и я подхватил его на руки, почувствовал, как он обхватил меня ногами. Приятная тяжесть. С ним на руках и на душе наконец-то становиться спокойно.
– Давай я тебя лучше по звездам научу ориентироваться, – предложил я, и Альфред сразу же запрокинул голову и уставился на звездное небо. Как же хорошо, что его всегда так просто отвлечь.
***
Я так и не нашел Артура в доме, а искать на улицу уже не пошел. Не хотел, чтобы он счел, что я за ним бегаю хвостом. Но и сидеть совсем без действий я не мог, и, поэтому направился в свою комнату. Хотелось побыстрее избавиться от этой вычурной одежды и наконец-то надеть мою удобную рубашку. А то все эти бесконечные ленты, пуговицы и дорогая вышивка меня раздражали. Люблю, когда удобно.
Я торопливо снимал с себя одежду и все никак не мог выкинуть из головы тот проклятый поцелуй. Никогда не думал, что Артур испытывает ко мне подобные чувства, но, я бы соврал себе, если бы сказал, что мне это не понравилось. Я даже немного жалею, что так сильно растерялся и совсем ничего не сделал.
Не думал раньше о том, что мы можем с ним быть близки таким образом. Я сел на край своей кровати и стянул с себя неудобные узкие штаны и отбросил их в сторону, но не спешил подниматься. В голову лезли мысли, одна глупее другой, но с одной из них я был согласен. Нужно было ответить на поцелуй хотя бы просто, чтобы не показаться Артуру неопытным юнцом!
***
Когда я вернулся, солнце уже давно скрылось за горизонтом, а на небе зажглись яркие звезды. В доме было непривычно тихо и, на мгновение, я забеспокоился, что Америка по глупости и из-за обиды сбежал. Когда я был еще совсем ребенком, то сбежать из дома казалось мне единственным способом избежать проблем. Но, к счастью, я ошибся, Альфред вышел из кабинета меня встречать. Выглядел уставшим и немного помятым и снова нацепил свою одежду, но я готов был закрыть на это глаза. Главное мой малыш успокоился.
– Рад, что ты вернулся, – почему-то с усталой улыбкой сказал мне Альфред.
– Может, чаю? – все же я ехал в такую даль не за тем, чтобы прогуливаться по окрестностям, так что мне нужен простой предлог завести беседу и убедиться, что с ним все в порядке.
– Нет, я, пожалуй, спать пойду, – отказался Америка, и провел рукой по волосам, сонно зевнул.
– Чем ты занимался весь день? – как можно спокойнее спросил я, и прошел в ближайшую комнату, уселся на удобный диван.
– Да так, – небрежно отмахнулся Альфред, он пошел за мной, но садиться не стал, только встал у двери, прислонившись спиной к стене.
– И все же, – немного строже произнес я, неотрывно глядя на Альфреда. Плохое у меня предчувствие. Хотя, возможно, просто паранойя разыгралась после его сегодняшней выходки.
– Решил просмотреть документы и отчеты, которые мне присылают остальные колонии… – Альфи устало потер переносицу, а я невольно усмехнулся. Сейчас он уже вовсе не казался мне таким уж ребенком. Видимо, он не только физически вырос. Хотя, не думаю, что его ребяческая наивность сможет так быстро исчезнуть, если он вообще в состоянии от нее избавиться. Но он не обижается на меня и не злиться, а значит, воспринял наш разговор о его глупой независимости как обычное недоразумение. Я откинулся на спинку дивана. Слава Богу, все пришло в норму. А если он хочет поработать как настоящая колония, то я только рад этому.
– Что-то не так? – спросил Альфред, но я только помотал головой.
– Все отлично. Тогда, спокойной ночи.
Он кивнул мне и уже собирался уходить, когда я окликнул его.
– Что? – немного удивился Ал.
– Если хочешь, я помогу тебе завтра разобраться с бумагами, – предложил я, не веря все еще, что и правда буду заниматься своей нудной бумажной работой с Америкой.
– Да, – от его улыбки мне стало спокойнее и светлее на душе. – Буду рад, если ты мне поможешь. А то там читать целую кучу страниц надо, мне будет легче, если ты на словах объяснишь.
– Хорошо, – я с трудом сдержался, чтобы тихо не рассмеяться, был рад, что смогу ему чем-то помочь. Значит, он все еще нуждается во мне, и сейчас мне этого достаточно.
***
Наутро я проснулся от знакомой ругани полной причудливых английских оскорблений. И, стоило мне подойти к окну, как я заметил Артура, кричащего на понурого и мрачного дворецкого. Ничего не скажешь, веселое утро. Я усмехнулся и наскоро оделся, поспешил выйти на улицу. Раз есть такая возможность, то могу и защитить несчастного дворецкого от праведного английского гнева. Интересно, что он такого сделал? Заварил для Арти не тот сорт чая?
– Хей! Что тут происходит? – взволнованно спросил я, подходя к Артуру, но он только отмахнулся от меня и продолжил отчитывать дворецкого.
– Артур, чем этот бедолага такое заслужил? – усмехнувшись, поинтересовался я, пытаясь отвлечь брата, а то ведь такими темпами у него и голос охрипнет.
Артур резко замолчал и посмотрел на меня, выглядел он раздраженным и расстроенным.
– Прости, Альфи, с охотой ничего не выйдет, – с трудом сдерживаясь, сказал Англия и грозно посмотрел на дворецкого. Я тоже посмотрел на парня, но не понял, что же он такого сделал. Да и для охоты-то и нужно, что ружье да дичь, как он мог все испортить?
– Да ладно, не думаю, что все так уж…
– Именно так, – перебил меня англичанин, снимая с себя кожаные перчатки, – Я хотел устроить для тебя не совсем обычную охоту, – наконец-то снизошел до объяснений Артур, и я даже немного заволновался, сразу представляя странных невиданных зверей из сказок, который Арти читал мне в детстве.
– Соколиную охоту, – объяснил Артур, увидев мое задумчивое лицо, и я тут же радостно улыбнулся, хоть и понятия не имел, как можно охотиться с птицами, и только сейчас заметил, что позади дворецкого, в закрытой телеге стоит небольшая клетка. Меня одолевало совершенно детское неудержимое любопытство, и я стал внимательнее приглядываться, стараясь разглядеть птицу.
– А что не так? – спросил я, заметив пернатое тельце.
– А то, что этот остолоп смог раздобыть нам только одного полу-прирученного орла и рассчитывал, что этого будет достаточно. Бог мой! Мало того, что птица недостаточно натренирована, так это еще и орел! Мог бы еще ворона циркового притащить, если уж совсем решил поиздеваться над традициями!*
Но я уже не особо слушал Артура и, пока он продолжил срывать свой гнев на дворецком (который, скорее всего, после того как Арти успокоится, лишится работы) подошел к повозке и заглянул сквозь дверцу птичьей клетки.
– Hi, – с улыбкой поздоровался я с огромной птицей. Орел чуть нахохлился и повернул ко мне свою голову, пристально посмотрел мне в глаза. Такая красивая птица. Перья приятного коричневого оттенка, а голова совсем белая и глаза хищные, золотистые, такие умные. Ему было тесно в своей небольшой клетке, он едва мог развернуться, а уж о том, чтобы расправить крылья и речи не было.
– Бедный, как же они тебя туда засунули? – сочувственно проговорил я, поглаживая проволочную сетку, которой была обтянута деревянная дверца клетки. Орел издал странный высокий писк, от которого у меня мурашки побежали по коже. Странный звук для такой птицы. Я просунул палец сквозь проволоку и осторожно погладил мягкие перья.
– Конечно, увезешь! – прикрикнул Артур, и я невольно на него покосился. Все еще злиться, неужели он так сильно хотел, чтобы эта охота состоялась? По мне, так он зря переживает, у нас бы все равно ничего не вышло. Я не особо люблю подобные развлечения, да и не умею вовсе обращаться с птицами. Так что, даже если дворецкий все сделал правильно, то весь день мы бы убили на мою подготовку к охоте и так бы ничего не сделали.
Но мне не нравилось видеть, как эта прекрасная птица бесцельно сидит в клетке, словно какая-то безмозглая курица.
Я снова покосился на Артура и довольно усмехнулся, легко сдвинул защелку на клетке и открыл дверцу.
– Такая птица, как ты, должна быть свободна, – сказал я птице и запустил руку в клетку, чтобы подтолкнуть орла к выходу. Он снова протяжно вскрикнул, и, на мгновения мне показалось, что он собирается меня клюнуть, но птица и правда была приручена к человеку. Значит, и страну не тронет.
– Вот так, – я тихо зашипел от боли, когда орел устроился у меня на руке, его острые когти легко прорвали ткань легкой куртки и рубашку, до крови впивались в кожу, и я пожалел, что не надел какую-нибудь защитную перчатку или что-то в этом духе. Я отошел чуть подальше от Артура, весело улыбнулся орлу и погладил его по гладкой белой голове.
– Хоть помнишь, как лететь?
Вместо ответа орел внимательно посмотрел на меня, склонив голову на бок, а затем резко оттолкнулся от моей руки и, расправив крылья, взмыл в воздух, несколько перьев вырвались из его плотного оперения и плавно стали падать на землю, словно плавно танцуя в солнечном свете.
Я слышал протяжный крик орла и запрокинул голову, щурясь от яркого света. Огромная птица темным силуэтом парила высоко в небе, легко скользила, по воздуху не обращая внимания на сильные порывы ветра, продолжая двигаться в выбранном направлении и все набирая высоту.
– Ого, – восторженно прошептал я, не сводя с него взгляда, чувствуя, как от ветра высокая трава пригибаться к земле, задевая мои ноги, а свободная рубашка развивалась, подобно парусу.
– Альфред, идиот, ты что делаешь?! Зачем ты его отпустил?! Неразумный мальчишка!
Но я не обращал на ворчливые выкрики Артура никакого внимания, не сводил взгляда с неба, запрокинув голову так, что земли и вовсе не было видно. Казалось, передо мной простирается бесконечный воздушный океан полный невесомых пушистых островов-облаков. Эта высота и простор манили к себе, затягивала все глубже, и на мгновение мне показалось, что я оторвался от земли и вправду смог полететь…
Вперед, к прохладной бесконечной свободе.
_________
* Орлы, коршуны, сарычи, осоеды и другие хищные птицы считаются неблагородными для охоты с ловчими птицами (источник Википедия)
========== Глава 4 13 британских колоний ==========
Последнее время я чувствую неприятную слабость в теле, остальные колонии говорят, что все это из-за налогов. Вообще-то сейчас все разговоры ведутся только о пошлинах, налогах и товарах. Из-за них приходиться поднимать цены, но при этом ограничения на торговлю так и росли. Мне постоянно об этом говорили мои друзья фермеры, с которыми я раньше частенько любил поиграть на полях после тяжелой работы. Другие колонии в основном сидели по своим домам и только и делали, что тенью бегали за своими представителями, а я мог спокойно махнуть на все рукой и, как и все люди трудиться на полях. Но сейчас я уже не мог сидеть сложа руки, и впервые за долгое время выбрался на собрание представителей колоний.
Надо сказать шумно тут! Не думал что колонии могут вести себя так, словно они на публичных слушаниях собрались. Поэтому-то я и не люблю собрания.
– Я не собираюсь подыхать с голоду, чтобы поганый Англичанин мог восстановить свою экономику после войны! – грозно крикнул Филадельфия. Мне нравился его боевой настрой, но безумный блеск в его холодных глазах настораживал и даже светлый дорогой костюм не сглаживал общий мрачный образ. Он крупнейшая из колоний, которые я представляю, так что может позволить себе подобную грубость в адрес Арти, но мне все же это было неприятно.
Хоть я и был с ним согласен.
– Вот именно! Раньше чаефил нас хотя бы оберегал от Франции, но теперь он нам не опасен. За что мы ему платим и терпим унижения? Мы даже не страны, мы для них рабы, денежные кормежки для его бюджета! Ему все равно, что происходит с нашем народом, да на своем острове он даже понятия не имеет о том, что на самом деле творится на нашей территории… – чуть ли не задыхаясь, прохрипел Делавэр, вцепившись в край своего стола. У него даже лицо покраснело от напряжения.
Эти крики продолжались уже третий час, и от них у меня появилась неприятная боль в висках.
– А ну молчать! – весело крикнул я, и резко подскочил с места и легко запрыгнул на стол, возвышаясь над остальными колониями. Все разом умолкли, и я почувствовал на себе их пристальные взгляды. Каждый из них наполнял меня силой, я чувствовал, как она горит в моих венах и довольно улыбнулся.
– Мне надоели ваши вечные жалобы, не переношу нытья. Наш народ сейчас делает больше чем вы вместе взятые. Их протесты и забастовки хотя бы привели к отмене некоторых пошлин. Я это знаю, я стоял на площади вместе с торговцами, работаю вместе с фермерами на полях и не вам мне говорить, что делают с народом эти налоги.
– И, что ты предлагаешь? – Филадельфия скрестил руки и с сомнением на меня посмотрел. Да уж, он до сих пор не понимает, почему именно я их представитель, считал, что у него куда больше на это прав, но разумно молчит.
– Действовать, требовать независимости от Англии, – предложил я свое решение. В зале повисла странная тишина. Остальные колонии переглядывались, некоторые отрицательно качали головами, я даже отчетливо слышал, как кто-то в задних рядах тихо сказал «вот идиот».
– Да что с вами? – возмутился я общему настрою. – Каждый раз вы ноете и ругаете власть Арти… Артура, но что в итоге? Если эти собрания всегда так проходят, то мне нечего на них делать, это пустая трата времени.
– Как ты собираешься получить независимость? – сухо спросил меня Филадельфия, наконец-то нарушив общее молчание.
– Мы не рабы, нам не нужно ждать, пока английский Король соизволит даровать нам свободу. Мы всегда можем предъявить требования о выходе из состава английской империи.
– Все наши права пустые слова на бумаге, а ты предлагаешь просто попросить свободы? Да король даже читать подобный документ не станет, не будь так наивен, – послышался голос из толпы колоний.
– Что тогда ты будешь делать? – спросил меня Делавэр.
Я улыбнулся и сжал кулаки, чувствуя странную неудержимую уверенность в себе.
– Сражаться! – почти выкрикнул я, глядя на пораженные колонии. Но они все еще не верили мне, хоть и смотрели поражено и даже с надеждой. Мне нужно было, чтобы они следовали за мной.
– Согласен, – с усмешкой сказал Делавэр и вышел из толпы колоний, встал возле стола, на котором я устроился.
Колонии нервно на меня смотрели, все еще не готовы, все еще не могут поверить, что я предложил это всерьез, но я еще ни в чем не был так уверен, как в своем желании получить свободу для себя и для них. Даже если они будут не уверенны, пускай, я поведу их вперед, я сделаю нас всех вместе самостоятельной страной.
– Дай нам время, – задумчиво сказал Филадельфия, – на следующем собрании мы примем решение по твоему предложению. На моей территории. Не все из нас, готовы как ты так быстро принять решение, которое может стоить нам жизни.
– Немного времени, – проговорил я, слегка расстроенный таким результатом.
– Да, и до той поры, не стоит говорить об этом Англии. Я слышал, он часто приезжает к тебе, чтобы лично убедиться, что колонии все еще под его контролем.
С собрания я возвращался со странным боевым настроем и волнением. Теперь остается только подождать их решения, но я не сомневался, что все пройдет на отлично. Не верю, что они не хотят того же, чего и я. Они – колонии, которые я представляю. И зря Филадельфия так настроен. Я уверен, нам удастся обойтись и без войны. Артур сможет понять меня. В этот раз все будет официально.
***
Поначалу я не был до конца уверен, что Америка и в правду сможет заниматься обязанностями колонии, все ждал, когда ему надоест бумажная работа и собрания. Но этого так и не произошло, и я смог вздохнуть со спокойной душой. У этой ситуации был большой плюс – теперь я мог гораздо чаще навещать Альфреда и не важно, что я делал свою обычную работу, зато он был рядом, а смотреть, как он внимательно разбирается в докладах колоний, было так приятно. Я постоянно отвлекался от своих бумаг, чтобы украдкой посмотреть на его непривычно сосредоточенное и серьезное лицо. Альфред то и дело морщил лоб и вертел в руках перо или грыз его, когда ему попадался особенно сложный текст. В такие моменты я тихо усмехался и подходил к нему, чтобы помочь разобраться. И так каждый раз, снова и снова. Господи, благодаря этим моментам я всей душой полюбил бумажную работу.
Так странно, раньше я дольше, чем на пару дней не мог задержать дома у Америки, а теперь спокойно мог позволить себе задержаться на неделю и моя работа от этого не страдала. Давно нужно было так сделать. Даже страшно подумать, сколько времени я упустил. Но главное это сейчас.
– Артур, мы тут с колониями разработали новую торговую систему, но необходимо разрешение от короля, – Америка положил мне на стол увесистую папку и я чуть удивленно на нее посмотрел. Должно быть, они проделали немало работы, чтобы составить этот документ. Тем не удобнее будет отказывать. Я чуть прямее сел за своим рабочим столом похлопал по новенькому документу Америки.
– Альфи, я же говорил, что этот вопрос не обсуждается, зачем ты тратишь свои силы впустую? – с легким сожалением спросил я усталого юношу.
– Это не пустая трата сил. Ты только посмотри его. Там все прописано, у нас достаточно ресурсов, чтобы торговать не только с разрешенными нам колониями и твоей страной, но и с….
– Тише, хорошо, я посмотрю, но ты знаешь мой ответ. Займись местными вопросами, все остальное за колонии решаю я и король, для вашего же блага, – посоветовал я Альфреду и потянулся. За окном уже стемнело. Так быстро. Я даже не заметил, как пролетел этот день.
– Но мы могли бы …
– Не надо, – перебил я Альфреда. Он даже не представляет, какой он сейчас очаровательный и такой вымотанный. Удивительно, что от бумажной работы он устает сильнее, чем от работы на полях. А еще удивительнее, что он умудряться совмещать эти занятия. А я ведь ему постоянно повторяю, что ему незачем общаться со своим народом и тем более работать вместе с ним.
– И тебе нужно отдохнуть, у тебя уже синяки под глазами. А я не хочу, чтобы ты подорвал свое здоровье, – я поднялся с места и подошел к Альфреду, забрал из его рук оставшиеся документы и положил их на свой стол, – Я сам все сделаю завтра, а ты отдохнешь, – мягко сказал я ему и не удержался, прикоснулся к его мягкой щеке.
– Я горжусь тобой, – честно признался я Америке, – но тебе незачем так во все вникать, ты можешь расслабиться. Отдохни завтра, хорошо?
Америка недовольно на меня посмотрел, но все же кивнул. Я, улыбнувшись, потянулся к нему и осторожно поцеловал. Еще один плюс наших новых взаимоотношений, теперь я могу позволить себе подобную слабость, зная, что Америка меня не оттолкнет. Вот только лучше бы он перестал расти. Еще немного и мне придется вставать на цыпочки, чтобы дотянуться до него.
– Что-то не так? – насторожено спросил я, обрывая поцелуй, на который Альфред почти не отвечал.
– Нет, – соврал мне Америка, и я строго на него посмотрел в ожидании правдивого ответа.
– Я бы хотел сам решать свои проблемы, мы с колониями куда лучше понимаем, что у нас происходит, а ты сюда лишь изредка приезжаешь и не видишь…
– Да ты переработал, Ал, – понимающе усмехнулся я, – Тебе нужно выпить крепкого чаю и, пожалуй, сладкое тебе тоже не повредит. И я уже сказал тебе, что я всем займусь, не переживай. Давай завтра не будем зарываться в бумагах. Хочу, как раньше просто выбраться с тобой на прогулку или на пикник, как мы делали каждый раз, когда я навещал тебя в детстве. Давай же, я не смогу и дальше видеть тебя таким серьезным, уже соскучился по твоей веселой беззаботной улыбке.
***
Я не могу понять, что со мной происходит. Почему я так отчетливо ощущаю собственную слабость и беспомощность? Уже не могу, как в детстве радоваться каждому приезду Артура. Почему я раньше не замечал, насколько сильно у меня связаны руки и что у моей свободы есть реальные границы?
Артур все это прекрасно знает, но ничего не собирается менять. Всегда так мягко меняет тему, каждый раз, когда я пытаюсь об этом заговорить. По-моему, он приезжает просто, чтобы увидеть меня. Тем тяжелее мне на душе от того, что я не могу, как раньше радоваться каждому его появлению. Хотя меня к нему тянет и хочется, чтобы все было как прежде.
Мысли о независимости теперь уже не покидают мое сознание. Но в этот раз я все подготовлю правильно. Скоро состоится наше собрание колоний, и я точно узнаю, скольким из них хватит храбрости следовать за мной. И буду надеяться, что Артур поймет мои чувства и отпустит меня. Я уверен, так будет лучше для нас обоих. Я стану настоящей страной и смогу сравняться с Англией.
Из-за этих мыслей я уже несколько ночей не могу уснуть. Вот и сейчас лежу на не разобранной кровати полностью одетый, заранее зная, что нормально выспаться не получиться.
Темные тени от ветвей деревьев за моим окном, черными полосами дрожали на потолке. Я поерзал в постели.
Как же неприятно и непривычно чувствовать себя таким загруженным. Ненавижу, когда возникает так много проблем. Я бы согласился действовать. Любое, даже самое глупое действие, что угодно лишь бы жизнь снова стало простой, легкой и светлой. Я хочу чувствовать себя свободным, не оглядываться на чужое мнение и не ощущать напряжения в общении с Артуром.
Хотя, сейчас он ведет себя со мной непривычно ласково и нежно. И я не хочу об этом думать, искать мотивы и причины всего этого. Просто следовать за его прикосновениями и поцелуями. И эти чувства только путают меня сильнее. Как я могу одновременно так страстно желать независимости от Артура и, в тоже время, быть к нему как можно ближе?
Я тихо вздохнул и закрыл рукой глаза.
***
Переговоры с Францией всегда были мне в тягость. Терпеть не могу этого модника и его дом, насквозь пропахший одеколоном. Никогда не знаю, чего именно ждать от Франциска, но в основном считаю его врагом. Так проще и я всегда наготове, не теряю бдительности.
Я лениво постукивал пальцами по гладкой белоснежной поверхности стола и с надеждой смотрел на распахнутые изящные двери, ведущие в сад. Хоть бы подул ветер и немного разогнал этот сладковатый запах, а то у меня уже голова болеть начала. Два часа переговоров, а толку почти никакого. Вот поэтому я предпочитаю встречаться с Францем на своей территории, здесь он постоянно отвлекается от темы и то и дело пытается споить меня своим вином.
– Как поживает твой сладенький малыш? – с горящими глазами спросил меня Франциск, и меня передернуло от его тона.
– Не смей называть Америку так и хватит уже, я тебе его не отдам, мог бы уже запомнить, – я нервно повел плечом и удобнее устроился за столом переговоров. Каждый раз, когда Франц упоминал Альфреда, все сводилось к воспоминаниям о том дне, когда мы его нашли, и проклятый француз постоянно пытался оспорить мое право на Америку. Утверждал, что он бы лучше справился с такой необыкновенной колонией.
– Вот как, – наигранно обиженно проговорил Франц, расправляя складки своего безумного наряда. А ведь раньше я пытался подражать его моде. Какой абсурд. Сейчас бы я в жизни не нацепил на себя такое количество кружев, которое было на длинноволосом французе.
– Может я вовсе и не об этом хотел поговорить, а мне просто интересно, как там Альфред поживает. Я его так давно не видел…
– Тебе Канады мало? – сухо спросил я. Пусть даже не думает, что я позволю ему добраться до Альфреда.
– Оу, ну, это не честно. Малыш Метти никогда не принадлежал только мне. Но он сейчас просто очаровательный. Видел бы ты, как он вырос! Правда, до сих пор скромный тихоня. Они ведь с Альфредом внешне очень похожи значит, наш Америка тоже должно быть возмужал…
– Это не твое дело, – перервал я Франца и наконец-то почувствовал спасительный легкий ветерок с улицы, дышать стало немного легче.
– Не понимаю, почему он выбрал тебя. Это не правильно, он уже почти пришел ко мне тогда, и только из-за твоей несчастной мордашки передумал. Это был грязный прием, Артур.
– Я не собираюсь это обсуждать, – спокойно сказал я, поднимаясь из-за стола, – и без моего разрешения даже не думай приближаться к нему, – предупредил я Франциска.
***
Я облокотился на перила широкой лестницы, ведущей в здание совещаний. Усталым взглядом уставился на мраморные широкие ступени, уходящие к грязной земле. Недалеко от меня прошел патрулирующий отряд английских солдат, они не громко и весело о чем-то переговаривались то и дело поправляя мушкеты, висевшие у них за спинами.
Арти говорит, что его солдаты здесь для моей же безопасности, но после того, как они недавно расстреляли толпу работников, я в этом сильно сомневаюсь. Я даже не поленился сходить на судебный процесс, чтобы разобраться, в чем же было дело. Да, мои сограждане сами были не без греха, и нетерпение к власти короля кипело в их сердцах, вот они и начали подначивать солдат. Но это не повод безнаказанно устраивать расстрел.
Артур даже не дал мне разобраться с этими солдатами, лично приехал и объявил, что суд над его «поддонами» будет проходить на его территории. Даже можно не сомневаться, что там их оправдают. Но этого мне было достаточно, чтобы понять, как выглядит моя свобода. У меня есть власть, но все решения может отменить король, у меня есть суды, но в любой момент решения в отношении англичан могут быть пересмотрены, у меня есть право торговать с другими колониями, но и здесь сплошные ограничения. Как выходит так, что я могу все и в то же время чувствую себя так, словно у меня вечно связаны руки?
Правда, наконец-то началось какое-то движение. Я с усмешкой вспомнил наше сегодняшнее собрание. По крайней мере, мне теперь есть с чем пойти к Артуру. Надеюсь, он оценит мои старания.
– Чертова дюжина, счастливое число, – послышался за моей спиной чуть хриплый голос Делавэра. Я отвлекся от своих мыслей и обернулся. На вид ему было лет тридцать, как и многим другим колониям, я не задумывался о том, как молодо я выгляжу, пока не встретил все колонии в одном зале заседаний. Раньше колонии собирались не полным составом и больше толпились, а сейчас все прошло совсем иначе. Спокойнее, но напряжение так и чувствовалось в воздухе.
