Текст книги "Балет - жестокая игра (СИ)"
Автор книги: Anira1888
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Ника тем временем писала прощальное письмо своему возлюбленному:
Никуш, прости меня, если сможешь, но выслушай. Ты пришёл в мою жизнь неожиданно, да как и я в твою. Этой неожиданностью мы допустили ошибку – влюбились. Эта любовь мешает нам обоим. Запомни – ты не один – у тебя есть друзья, преподаватели, если бы я знала, что ты одинок, никогда бы не поступила с тобой так подло. Всем нам сейчас будет не сладко, будет много трудностей, мы всё переживём, я в этом уверенна, а когда человек уверен – так всё и будет. Я знаю, ты тоже искренне хочешь этого расставания, но не можешь сказать. За тебя всё сказали глаза, что смотрели на меня с теплотой, а теперь смотрят с некой досадой, не вини себя, никогда ни в чём не вини. В любви ведь виноваты оба, но не сейчас, сейчас виновата – я , я всё придумала – эти воздушные замки, счастливое будущее. Но чтоб оно было счастливым на самом деле – нам нужно разбежаться, разбежаться сейчас, пока ещё не сильно больно. Не ищи меня, никто тебе не скажет правды, я об этом позаботилась. Одно скажу, в свой город я не вернусь. Когда ты вернешься, ты вернешься в пустоту, в которой сейчас нахожусь и я. Не прячь всё в себе, не надо. Я люблю тебя, как не любила никого – эта любовь убила нас, убила в нас личность, завязала крылья .Пора разорвать эти оковы. Мы как Мастер и Маргарита, наша любовь – доведет нас до сумасшествия. Прощай мой дорогой Мастер, твоя Ника.
Девушка, чьи слезы капали на листок, осматривала комнату, запоминая каждую деталь, казалось, в последний раз она была в этих стенах, увидев стоящее на подоконнике фото Николая с мамой, она тихо прошептала: ” Простите, что не смогла сдержать обещание”. Схватив сумку и выключив свет, Ника оглянулась, казалось ей кто-то постучал по плечу, девушка погладила по стене рукой, прощалась с квартирой, для неё это место значило многое, даже больше, чем общежитие, в котором она провела три года студенческой жизни. Здесь она оставит свою любовь не пустив её за порог, она будет согревать его сердце все эти годы, что девушка будет поодаль.Люди уходят из нашей жизни, многие умирают, но их душа, любовь остаться с нами навсегда и заставляет сердце биться.
– Прощай, прощай всё то хорошее, ты остаешься здесь, а я ухожу, берегите его – эти стены, как берегу его я в своём сердце, – словно молитву, девушка повторяла эти слова.
Она не хотела просить денег у родных, а поэтому, заранее сдав в ломбард пару украшений, направилась в дом Иосифа и зайдя в подъезд,кинула письмо в почтовый ящик и ушла, её ждал самолёт. Девушка всегда ездила на электричках или поездах, сейчас предстоял первый полёт, подруга Маша, чьи родители были не последними людьми, помогла ей получить документы и беспрепятственно улететь куда она хотела. Новые документы – новая жизнь, её никто не догадается искать. Дело в том ,что когда Ника приехала домой в надежде развеять грусть, и услышала от деда историю о своей прапрабабке, она всерьез заинтересовалась этим делом и перерыв все находящийся на шкафу документы: от домовой книги и до старых семейных фото, нашла портрет красивой женщины с худощавым лицом, тонкими, словно ивовый лист губами, округлым подбородком, фактурным носом, немного вздернутым вверх, густыми, но тонкими чёрными бровями, ресницами – словно перо павлина и карими глазами с благородным отблеском золотого. Волосы были пышны, и собраны в пучок, пару локонов небрежно свисали на плечи, оголяя тонкую шею. Перевернув портрет и приглядевшись, она увидела надпись: “Дорогой сестрёнке Лале Махвиладзе. От брата Нугзара”
– Здравствуй, дорогая прапрабабушка…, – промолвила девушка улыбнувшись.
Ника стояла у аэропорта и листала свой новый паспорт. Найдя заветную страничку с фото, именем и фамилией, прочитала: ” Гика Махвиладзе “. Слышать своё имя в уменьшенном варианте, Ника уже привыкла, вот только теперь нужно будет привыкать в новой заглавной букве “Г”. Другая страна открывает перед ней много нового, другой язык, другой темперамент, чужие люди. Ника знала, на что она идёт и была готова. Почему её выбор пал именно на Грузию, Ника сама не знала, она просто хотела увидеть страну в которой вырос её Нико, откуда были её предки – это был идеальный вариант, там можно было затеряться как следует. Девушка, сдав багаж, направилась на своё место, людей в самолёте было довольно много, несколько минут назад, девушка была нервна и напугана, будет ли всё в порядке с её документами, женщина держа её паспорт в руках, посмотрела сначала на Нику, а потом на фото, передала документ хозяйке и сказав такую долгожданную фразу: “Приятного полета вам, Гика Махвиладзе» -, пропустила девушку дальше. Сидя уже на месте, Ника знала – всё , обратной дороги назад нет, попросив у стюардессы воду, она выпила пару таблеток снотворного и попросила разбудить её по прилёту. Девушка осталась в том же брючном костюме, в котором пришла к Иосифу, только накинула белую кожаную куртку, её пробирал нервный холод, впереди была дорога в новую жизнь, Ника Демидова уходила в небытие, Гика Махвиладзе приближалась к своей цели.
Как странно, когда самолёт Ники взмывал в высь, самолёт Николая как раз приземлялся, они разминулись на час, этот маленький час, что разрушил любовь. Он вернулся в квартиру, казалось как и всегда, всё было на своих местах, он не сразу заметил что, что-то не так, кинув сумку, Коля положил верхнюю одежду на вешалку и прошел в их с Никой комнату, не хватало вещей, не хватало некоторых мелочей, обернувшись на стол, он увидел злополучную бумагу со следом от помады и книгу, её любимую книгу из дома, которую она так берегла, девушка оставила ему. Читая строку за строкой, он понимал – как был суров, как был невнимателен к ней, но было поздно. Парень упустил те дорогие моменты. Зачем страдать о том, кого невозможно вернуть. Николай был в ярости и смятении, но самое странное то, что как только он бросил читать строки, написанные любимой, боль прошла, как будто её и не было, и не было тех бессонных ночей, свиданий, любви. Отболело, отлегло ,прошло. Он не был чёрствым человеком, но не смог бы бросить её, она правду говорила – он был для неё всем, как и она для него. Расставание – словно высшая мера наказания для них обоих.
Комментарий к Часть 19 “Расставание”
Гика (груз.) – Роза
========== Часть 20 “Тбилиси” ==========
Если тот, кто любит, плачет, это только то и значит, Что в себе он жало прячет. Любишь, – знай же тишину. И среди людей, средь шума, об одной пусть будет дума. Но красиво, не угрюмо, скрытно, все люби одну.
Ш.Руставели “Витязь в тигровой шкуре”
Ника, прилетевшая в гостеприимную Грузию, в надежде сразу же найти счастливое пристанище, столкнулась с очень тяжелой проблемой – сейчас страна была погружена в безработицу и неразбериху, как это часто бывает, первые реформы не дали хорошего результата. Тбилиси девушке представлялся в образе старой доброй тётушки, что принимает горячо любимых дальних родственников с распростёртыми объятиями, но сейчас – Тбилиси был похож на статного, крепко выдерживающего удары воина. Солнечная и светлая страна, выглядела сейчас серо и уныло, в душе, стоящая в аэропорту Ника была глубоко уверенна – скоро всё будет хорошо, она переживёт все взлёты и падения, вместе со своим, теперь уже родным городом. Взяв в руки небольшую спортивную сумку, Ника столкнулась с проблемой – нельзя было поменять деньги. Благо, растерянную девушку заметили добрые местные жители, что помогли ей добраться до центра города. Трое человек село в машину, хоть маленький, казалось сгорбленный запорожец был уже не новым, он исправно служил своим хозяевам. Светло-голубой цвет транспортного средства и погода на улице, чуть не ввели девушку в состояние депрессии. На небе не было ни лучика, зато были огромные темно-серые тучи, с которых срывались холодные капли дождя, они безустанно барабанили по крыше автомобиля. Тётя Дарико – новая знакомая Ники, уселась с ней на заднем сидении и болтала обо всём без умолку, она пыталась рассказать самую важную информацию, что могла пригодиться девушке в городе. Дарико была женщиной довольно пышных форм, на вид ей не было и сорока, молодости добавляли тёмно-каштановые волосы, закрученные мелкими кудряшками, при разговоре с Никой, она всё время жестикулировала, указывая на пробегающие за стеклом величественные здания и памятники. «Все грузинки, особенно старшего поколения, имеют вкус к одежде и макияжу», – вдруг пробежало в голове у Ники. В новом городе придется подстраиваться под их нравы и моду, когда-то девушка уже попыталась изменить свои приоритеты и вкус, ради учёбы в Москве и у неё неплохо вышло, что же будет с Тбилисской аристократией и манерами, покоряться они ей, или же она будет жить по их правилам и устоям, девушка еще не знала.Ника нервно сжимала ручки сумки, которую отказалась поставить с багажник и расположила на коленях. Эта грузинская простота и открытость была ей знакома, словно отражение через века, она вернулась домой, хоть город и встретил её холодно, она изменит его отношение к себе на сколько это возможно.
Муж тёти Дарико – Гурам, всё время, не отвлекаясь на дам, вёл автомобиль , изредка покашливая. В отличие от своей жены, он был худощавым и несколько сутулым, из под густых черных бровей выглядывали глаза, они были словно две бусины, на первый взгляд – он был суровым мужчиной, но стоило тёте Дарико положить на его плечо руку, как он становился ласковым – словно кот.
Высадив Нику в центре, они поехали дальше, а она накинув капюшон на голову, побрела в поисках жилья или хотя бы небольшого угла. Из-за проливного ливня, в который превратился дождь, многие кафе принимали посетителей внутри, в воздухе пахло свежей выпечкой, ароматной кинзой и томатом. На эти запахи Ника не соблазнилась и спокойно прошла улицу с многочисленными кафе и ресторанами. Хотя их было не так уж много, как ей казалось, маленькие и нерентабельные были закрыты, а вот большие акулы бизнеса, пока процветали, впрочем как и всегда. Снять жилье в центре Ника попыталась, но вот ей его снять не дала огромная цена, которая составляла почти девяносто процентов её бюджета, а надо было еще на что-то жить, пока она не устроиться на работу. А судя по видимому положению вещей – страна нуждалась в квалифицированной правовой помощи. Ника, перейдя величественный мост, что разделял Старый Тбилиси, от построенных высоток. В отличие от первой половины города, здесь было довольно тихо, словно в уютной норке, бегающие по дождем счастливые дети, что играли в футбол, напоминали проворных мышат, что выбежали из норки на поиски приключений. Не смотря на то, что куртка была кожаной, даже и она не спасала уже от дождя, капли которые должны были стекать с неё, впитывались как в губку. Намокала и спортивная сумка с одеждой, девушка предусмотрительно обернула все документы в несколько пакетов, в надежде, что хоть туда недостанет влага. На балкончиках, что словно пазлы, выпирали по всей улице, сидели хозяйки, спокойно наблюдающие за погодой или же прячущие намокшее белье в дом. Брусчатка, которая еще помнит старинные повозки с лошадьми, постепенно стала наполняться бесконечными лужами, вода хлюпала даже в туфлях Ники, от чего кончики пальцев занемели. А дождь всё усиливался, августовская погода была необычна, почему августовкая, да потому что на календаре было уже тридцатое июля, август постепенно вступал в свои законные права. Начался ветер, Ника шла от дома к дому, найти ночлег так и не удавалось, теперь дело было не в цене, а в том что ей просто не открывали двери, люди боялись, времена были неспокойные. Девушка выглядела довольно странно и пугающе: потёкшая по лицу тушь, мокрые волосы, бледно синие, с оттенком фиолетового руки, размокшие и расслоившийся туфли. Ни то, чтобы все грузины были закрыты и холодны, в нескольких домах ей предложили горячего чаю и переждать дождь, но она упорно хотела найти свой уголок, не отвлекаясь на мелочи, поэтому от помощи отказывалась. И вот, сидя на лавке под чьим-то балконом она, закрыв глаза мечтала о том, что будет всё хорошо, она найдёт то место, что теплила в мечтах. На её ладони, что были подняты к небу и которыми девушка пыталась ловить ненавистные капли дождя, неожиданно посыпался снег, сначала девушка испытала очарование, а затем, встряхнув немного свою голову, сопоставила факты: «На дворе почти август, да какой к чёрту снег?», с этой мыслью, Ника выглянула из своего укрытия, она увидела, как на резном, деревянном, цвета слоновой кости балконе, стоит довольно высокая женщина, с черными короткими кудрями, тонким , но округлым носом, впалыми щеками и сухими руками, что виртуозно выпускает кольца дыма среди дождя, труся пепел как раз в ладошки Нике. Женщина грустит – это видно по её небесно-голубым глазам, с которых капают, катясь по щекам, словно снежный ком, слёзы.
– Эй, дама!Можно не трусить, тут люди вообще-то сидят.
–Я трусила этим пеплом сорок лет, никто пока не возмущался, – сказала она невозмутимо продолжая своё дело, даже казалось не обращая внимания на побеспокоющую её гражданку.
– Всё бывает впервые!, – ответила Ника, слегка прищурившись от налетающих на неё капель дождя
– Да, но не в моём возрасте, милочка!
От наглости женщины, Ника отошла на пару шагов дальше и попыталась разглядеть свою собеседницу, но вдруг, каблук одной из её туфель обломился под очередным камнем брусчатки, девушка упала в лужу, испачкав всё своё одеяние в грязи.
– Милочка, не гоже барышне ваших лет ходить в этом убожестве, берите вещи, широкая дубовая дверь, вход с той стороны улицы, хоть дам вам приличные туфли!, – выпалила напоследок женщина и бросив окурок в хрустальную пепельницу, что предусмотрительно была поставлена рядом с ней, она направилась прочь, закрыв дверь со скрипом.
Ника, сняв надоедливые туфли, пошла по брусчатке босиком, прихватив сумку, вход действительно находился с другой стороны улицы, в подъезд вела сначала обычная дверь, которая бывает у многих, деревянная с маленьким стеклянным окошечком, за ней пряталась другая, напоминающая вход в жилище арестантов, кованная, железная дверь, вид которой отличала лишь ручка, сделанная в виде милого, нераскрывшегося бутона. Зайдя туда, Ника увидела маленький холл, освещающейся лишь крохотной лампой, что висела под потолком. Пару почтовых ящиков и небольшие ступеньки, что служили проходом к трём дверях, одна была среднего размера, выкрашена белой краской и уже достаточно потрёпана от времени, две других казались совсем одинаковы, большие, деревянные двери, отличавшийся лишь звоночками, что располагались на стенках. Один был простой, из пластмассы с кнопкой, а другой казалось был, словно не из этого мира, вокруг крохотной кнопочки была лепнина в виде лепестков подсолнуха, что раскрылись к солнцу всей своей красотой и утонченностью, как только Ника протянула руку, чтоб позвонить этой «милой» особе в дверь. Дверь открылась буквально за секунду до того, как Ника потянулась к завораживающим её лепесткам.
– Проходите!,– хозяйка приглашала в свою квартиру, Нике это показалось странным, на свой страх и риск, она переступил порог. Небольшой, не сказать чтоб и узкий коридор был наполнен всем, что казалось должно было стоять в музее, а не в тихой квартирке грузинской старушки. Вокруг были портреты, пейзажи, причудливой формы зеркала, что немного утратили свой блеск в силу возраста и были скорее предметом интерьера, нежели чем-то нужным. Камин, стол, стулья, комод, шкаф, ковёр, гобелен, разнообразного вида и причудливых форм лепнина, всему этому было уже порядка двести лет, но оно было в таком состоянии, что казалось, его только что купили в мебельном магазине недалеко отсюда. Люстры, даже такие мелочи, как крохотные фарфоровые фигурки, стоящие на комоде, рядом с телефоном, были такими старыми, что казалось стояли еще у потомков династии Бурбонов, где ни будь во Франции. Да и сама хозяйка квартиры была из старых аристократок, что обычно проживали в районе Ваке, но ей там было не по душе, много интриг и склок, в которых женщина уже не имела желания никакого участвовать. Дав Нике довольно широкое полотенце, хозяйка попросила снять верхнюю одежду, попросив расположить свою сумку рядом с вешалкой у входа. Ника побоялась трогать столь трепетный антиквариат, просто положила сумку на пол, прикрыв её курткой. Через какое-то время, девушка сидела уже в гостиной, укутавшись в полотенце и разглядывала обстановку, сидя в кресле с широкой спинкой, что изгибалось волнами, оно было словно из изумруда – настолько был ярким его свет и пушистая, почти бархатная, слегка поблескивающая обивка. Закруглённые подлокотники из дерева, текстура которых была видна через слой лака, крохотные, завитые ножки, в былое время на нём восседали графы и князья, теперь сидит она – простая девушка из глубинки. Напротив неё, поодаль от стола, был камин, по бокам которого восседали грозные фигуры львов и барсуков, на дымоходе была выбита буква «წ» в красивом венке из полевых цветов. Камин не горел, видимо уже давно, в нём остались следы копоти и пару одиноких угольков. Дальше Ника переключила своё внимание на просто феноменальное количество книг, полки были ими просто забиты, в зеркальном серванте стояли фигурки, те самые фарфоровые фигурки, что были у телефона, на самой верхней полке виднелся портрет мужчины, его лицо было сосредоточенным, не сказать чтоб угрюмым, глаза смотрели куда-то вдаль, подбородок был приподнят, лоб немного сморщен, напряжены скулы, прищурены глаза, приподнята одна левая бровь. Увидев интерес незнакомки к портрету, хозяйка нарушив тишину, сказала:
– Это мой муж – Малхаз, хороший человек был…
– Был?
–Увы, вот уже пятнадцать лет, как я – вдова, – с грустью и болью рассказала хозяйка. Ника приняла у неё чашки с чаем, Величавая женщина уселась в кресле напротив.
– Простите…
– Не надо, я уже привыкла, раньше плакала, а сейчас – какой с этого толк, не надо жалеть умерших – надо жалеть живых.
– А если честно, зачем вы мне помогли?
– Когда-то я дала своему мужу обещание, помогать тем, кого не испортил этот жестокий мир.
– А вдруг, я не та, за кого себя выдаю?
– Ты – просто девушка, что оказалась в беде.
– Я сама навлекла на себя эту беду, – пожаловалась Ника, сделав пару глотков горячего напитка.
– Расскажи, станет легче…
– Я прие…вернулась на родину, преданная своими родителями, отвергнутая любимым человеком, в поисках дома, понимания, новой жизни.
–В этой спешке я забыла представиться. О! Как невежливо, меня зовут – Иберия Циклаури.
– Ни…Гика Махвиладзе
– В каком районе вы жили раньше?
– Мы не жили в Грузии давно, наш род уехал отсюда еще лет двести назад.
– Гонимые с родной земли – они вернулись обратно.
–Что?, – спросила Ника недоумевая
– Да ничего, так я просто выражаю свои мысли в слух.
– Из-за этого – я росла в неведении о своём родном языке, о культуре, о родных мне людях, – это было от части правдой, ведь не уедь Лала за своим любимым – офицером в глубинку, всё могло бы быть по-другому, Ника росла бы в том окружении, которого ей так не хватало, но что мечтать, если уже всё произошло.
– Боже, какой ужас! Махвиладзе и не знает родного языка, милочка – я считаю своим долгом, заполнить ваши пробелы в культурном и языковом плане, да это же невежество!
– Как только найду себе угол, тут же приду к вам – восполнять утраченное.
– А что искать – живите здесь, – с абсолютной серьезностью говорила дама.
– Это неудобно, да и я не хочу вас стеснять.
– Да кого вы стесняете – я старая женщина, живу одна, дети в силу своих финансовых возможностей давно уже заграницей, куда мне эти огромные метры.
– Ну, если это удобно…
– Удобней некуда, дальше по коридору еще две маленькие комнаты, ваша та – что дальше, я всё время пропадаю на репетициях с учениками или же концертах, вы мне совершенно не будете мешать.
– Концертах?
– Я – пою в опере, сейчас людям как никогда нужно искусство, оно способно спасти всю нацию от неминуемого краха. Я утомила вас своими рассказами, вы наверно очень устали, я принесу вам халат, переоденьтесь и идите спать, не хватало, чтобы вы еще заболели
Ника послушалась совета, и пройдя по коридору, что был справа от основного, она оперлась на стену и поняла, в доме не было обоев – это была ткань, она была тонка но прочна, словно папиросная бумага. По правой стороне стены, была одна дверь, коричневая, в размытым стеклом, искусно вставленным, что казалось, его огибают мелкие прутики шиповника. Что было за этой дверью, Ника так и не рискнула посмотреть, ведь ей было отведено конкретное место, пройдя в дальнюю комнату, что находилась за белой, простой дверью, девушка осмотрела обстановку, у окна стояла кровать, застеленная простым зелёным одеялом, белоснежная подушка была довольно широкой и сбитой, видно что тот, кто жил в этой комнате, очень долго отсутствовал ,книжная полка была покрыта пылью, как и фотография, стоящая в рамке, на ней были Иберия и маленькая девчушка с хвостиками в ситцевом фиолетовом платьице, судя по всему – это была её комната. Достаточно высокий шкаф, на котором стояли никому ненужные старинные вазы располагался ближе к входу, с левой стороны, у изголовья кровати стояла тумбочка с искусно связанной салфеткой и будильником. На подоконнике виднелась засохшая фиалка, под ногами было тепло и уютно, согревал ворсистый ковёр, на стене висела картина в позолоченной рамке – рыцарь на фоне величественного английского сада в компании своего верного друга – чёрного коня с мощными копытами и растрёпанной гривой, что закрывала ему один глаз. Включив свет, Ника присела на кровать, тихо, осторожно, как будто боялась что-то сломать. Через минут пять заглянула Иберия, держа в руках халат и туфли, они были не такие открытые, как у Гики, но на каблуках и довольно устойчивые, девушка сразу их примерила, размер был подходящий. Она поблагодарила хозяйку за всё и легла спать, странность была в том, что Нике совсем не хотелось есть, видимо вода с лимоном, что пили за разговором, напрочь заглушила девушке аппетит. Забравшись под пуховое одеяло, она расправила волосы, немного раструсив подушку, пыталась уснуть. Ника спросила у Иберии, что была за девочка на фото. История такая же грустная, как и с её мужем, как только его не стало, дети поспешили продать родительскую квартиру, в престижном районе Ваке, а одинокую мать выселить в её старое родовое гнездо. Иберия не смогла возражать своим детям, видимо им очень нужны были деньги, поэтому тихо и покорно ушла, это была комната её дочери, комнату сына, вход в которую был с личной комнаты Иберии, она переоборудовала под сценические нужды – приводила учеников и вечерами проводила распевки. В той комнате стояло небольшое пианино, круглый стол, сервант с необходимой литературой, пара торшеров и портреты некогда великих родственников, что величаво поглядывали сквозь времена. Нике не спалось, небо было чистым, светил месяц, не помогали даже плотные шторы. Неожиданно для самой себя, девушка задумалась о том, а такое же чистое небо сейчас видит он – тот, по которому еще ноют свежие раны?
Но Николаю некогда было мечтательно смотреть в небо, за гастролями шли репетиции всё более и более серьезных ролей. Поздно вечером, как раз когда юноша вернулся из театра. Его навестил Иосиф, и рассказал о том, что Ника пропала, обманув их всех и бросив.
– Может между вами что-то произошло?, – допытывался у друга Иосиф
– Ничего того, чего ты бы не знал, остальное – личное.
– Может ты наконец раскроешь это «личное»?
– Не в моих правилах, у нас дома было чёткое табу, ни в коем случае не спрашивать , кто с кем спит, кто сколько зарабатывает….
– Ладно, но дома её нет, я звонил, в университет ходил, она еще та чертовка.
– Она сделала свой выбор, мы не в праве её осуждать, ушла и ушла, давай закончим этот разговор.
Иосиф ушел, так и не добившись ответа. Постепенно к нему начала приходить мысль о том, что Ника объявиться со временем, ну не может же человек пропасть бесследно.
Для Николая, казалось ничего не изменилось: театр, спектакль, класс – таким был его обычный рабочий день, в минуты отдыха он задумывался о своём одиночестве, о Нике, но быстро прогонял эти мысли от себя. Они не приносили боль нет, но вот некую досаду, некое чувство обмана и может быть разочарования, преследовало его еще какое-то время.
========== Часть 21 “Это лишь её выбор” ==========
***„Таково людское сердце, Ненасытное, слепое, – Вечно чем-нибудь томится, Убегая от покоя.“ – Шота Руставели. Витязь в тигровой шкуре
Ника проснулась, впервые нахлынуло поразительное чувство спокойствия. Чувство того, что она действительно на своём месте. Было довольно тихо, даже немного звенело в ушах. Иберия видимо рано ушла, она оставила для Ники записку на столе в гостиной. В коридоре, куда вышла сонная Ника в поисках своей сумки, пахло ванилью и жасмином. Она переоделась из домашнего халата в строгое бежевое платье с поясом, под него очень подходили подаренные туфли, распущенные волосы она собрала в красивый пучок, краситься ей не хотелось, взяв записку и находящийся под ней ключи, она направилась устраиваться на работу, но девушка столкнулась с маленькой проблемкой – незнание языка поставило перед ней барьер и работать по своей профессии девушка пока не имела возможности, но надо было на что-то жить, и отбросив в сторону диплом, над которым она так долго мучала себя и шла наперекор родителям, который стал просто бумажкой. Гика пошла в торговлю, туда куда так хотела «впихнуть» её мама. Ей досталась роль продавца в лавке с ароматной выпечкой, как будто клочок Франции перекочевал в шумный Тбилиси, хозяйку не пугало то, что Ника не знает языка, сильно не хватало рук и приезжая девушка попалась кстати. «Да мама, видела бы ты меня сейчас, главное об этом не написать в письме, а то будет говорить – а я же говорила… ».Многое в человеке заложено на генетическом уровне, и с этим не поспоришь, природа человека в его родителях, родственниках, где-то что-то проявиться всегда. В чём бы Ника не принимала участия, она всегда была словно «кроличья лапка» приносящая удачу, поэтому какие бы шалости не задумали мальчишки, она участвовала в них пусть даже косвенно. Сейчас, это перенеслось и на работу, торговля шла, как никогда, за пол дня проведённые в лавке в роли продавщицы, она привыкла к таким странным монетам, которые местные называли вычурным словом «тетри». Во время обеденного перерыва, Ника наконец удосужилась позавтракать, взяв с полки странного вида ромбовидный, приплюснутый хлеб – шоти, который больше напоминал лепёшку, у него был непревзойдённый запах домашней выпечки, он был хрустящий и еще тёплый. Ника вспомнила бабушкину выпечку, которую она пекла в ночь с субботы на воскресенье. Воскресным утром на столе уже во всю пахли свежие пирожки с вишней, маковые рулеты, кексы с изюмом и курагой. Ника хотела частично перечеркнуть воспоминания о доме, в силу произошедших событий. Опять в её голову, ворвался образ Николая. Они сидели на кухне и ужинали, Нико с таким упоением, восхищенностью рассказывал о тбилисской выпечке, о том как всё вкусно и калорийно, что Ника невольно словила себя на мысли о том, что обязательно должна попробовать. И вот – тайное желание сбылось, как она хотела приехать вместе с ним, но увы, кто же знал, что так всё обернётся.
Мать учила Николая идти всегда с высокоподнятой головой, куда бы не вёл этот путь. Он не заметил расставания, не заметил в силу стойкости и гибкости ума. В какой-то момент, мозг отключил чувства, отрезал их, словно за ненадобностью. Но вот Ника не могла этого сделать, она постоянно сравнивала рассказы любимого с тем, что она теперь видела в реальности. Лавка, в которой теперь работала Гика, было уютна, она была маленькой, но там было всё – от сладкой пахлавы – до вкусных, горячих хачапури, везде стояли деревянные стеллажи, застеленные немного промасленной бумагой, у кассы были соки-воды, что наливались с довольно огромных конусов, в гранённые стаканы, у входа было пару столиков, которые в будние дни были всегда заполнены. Лавка была светлой, везде были окна, открытость – это главная фишка Грузии. О выпечке Ника слышала, но вот о сладостях Нико не говорил, она видела как под стеклом в прохладе лежат фрукты в сахаре: милый, приплюснутый, словно блюдечко – инжир, козинаки, что напоминали своей красотой мозаику из разнообразных орехов, вяленая хурма, изюм, курага, Ника не знала всего, она не представляла такое изобилие всего вкусного, красочного. Зарплата была небольшая, но ознакомившись с ценами на продукты первой необходимости, одежду, Ника поняла – она сможет вполне обходиться без каких-то вещей вычурных, но на самое необходимое ей хватит.
К вечеру, Ника закончив работу, направилась домой, девушка поняла – Грузия – это страна, где не принято торопиться, всё должно быть размеренно, тихо, словно по течению реки, чьи воды никогда не производили шума, а лишь изредка поплёскивали. Нужно было купить продуктов, список Иберии был краток но имел некую особенность, справа она написала по-грузински, а слева был перевод, это было сделано не просто так, Гика должна знать грузинский, начинать надо с простого. Ника с пакетами вошла в уже привычную обстановку, послышались звуки пианино, что разносились эхом, услышав хлопок двери, Иберия прекратила культурную минутку и вышла к девушке.
– Добрый вечер!
– Боже! Гика, дорогая моя, запомните одну простую истину – девушка никогда не должна выходить со своей комнаты неприбранной!, – воскликнула дама, даже забыв поздороваться.
– Мне просто было лень, не было настроения, – стала отнекиваться Ника, пройдя в гостиную.
– Запомни! Настроение врача никого не волнует, у него на столе пациент и он должен провести операцию. Твоё лицо – это операция, независимо от твоего желания и моральных сил – ты должна блистать, как только выходишь за пределы своего личного пространства – комнаты.
– Я постараюсь, но до вас мне далеко.
– Вздор! Если ты захочешь – я сделаю с тебя грузинскую аристократку, у тебя есть хороший фундамент для этих знаний.
– А если хочу…
– Для начала, тебе нужно кое-что прочесть, – она подошла к серванту с книгами, открыв дверцы, провела пальцем по корешкам, – это то малое, что тебе нужно прочесть, для того чтоб стать частью аристократии, нужно понять всё досконально, а что может помочь нам в этом – как не книги, аристократы были всегда, эта тема хорошо раскрыта, все их слабости, пороки, чернота. Как прочтешь всё это, хорошо подумай, пути назад не будет
– Я прочту…
