Текст книги "Балет - жестокая игра (СИ)"
Автор книги: Anira1888
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Пока ты будешь притираться и присматриваться, уведут – он у нас кадр солидный, – сказала Наташа, обратив внимание на Николая
– Это ты у нас открытая, всё рассказываешь, а он другой, – сказала Ксю
И правда, проводя время вместе, они не задумывались о физической близости – им важна была ментальная связь . Ведь любящие люди – это не те, кто смотрят друг на друга, а те, что смотрят в одну сторону.
========== Часть 9 “Не любовь к красному цвету – это семейное.” ==========
Наступила весна, сквозь небольшие вершинки сугробов уже пробивались крохотные проталины, в которых виднелись зеленоватые зачатки цветов. Снег сменился дождём, который лил , казалось не переставая, он проворно стучал по крышам, изображая мелодии то Чайковского, то Бетховена, ух уж этот озорник, весенний дождь настигал каждого, даже в ясную погоду с неба падали крохотные холодные капли. Деревья под дуновением легкого ветра сбрасывали оставшуюся листву, давая жизнь уже набухшим почкам. С крыш домов пропали огромные сосульки, что подобно остроносым готическим шпилям нависали над зданиями, добавляя им февральской суровости. Растаяли реки, жизнь ожила, возле окон, словно шайка милых попрошаек, щебетали воробьи, зимой они напоминали маленькие клубочки коричневой пряжи, которые укромно устроились на ветках величественных рябин и тополей. Лучи, словно ленточки топили, казалось столетнюю мерзлоту. В силу погоды нельзя было избежать гололеда и темных луж , что казалось – напоминали глубокое Черное море. Узоры на окнах сменились солнечными зайчиками, что часто заглядывали в комнату к еще спящим ребятам, казалось гладили их по лицу, и убегали прочь в небытие из-за массивных, словно кусок мягкой ваты кто-то прикрепил на небо туч, они то ураганом неслись не весть куда, нависая над городом, словно хотели понаблюдать за многочисленными жителями. Немного потягиваясь и зевая, вылезли со своих убежишь уличные коты, они с нетерпение ждали долгожданного тепла и охотно грелись на дворовых лавочках и люках. Дворники с самого утра, лишь солнце дотронулось до верхушек крыш, уже убирали всем ненавистный лёд, отважные «ледорубы» были словно санитары леса в этих бетонных джунглях, берегли горожан от разного вида травм из-за обыденной весенней погоды. С городских проспектов и площадей пропала разнообразного вида новогодняя мишура, что дарила ощущение сказки, зимнего спокойствия. Не смотря на то , что на календаре было начало марта, на балконах у нерадивых хозяев еще стояли свежие, но уже потускневшие от времени зеленовато-бурые ёлки . На балконах у бабушек-садоводниц уже было видно заветные ящики, в них плотной щетиной произрастали помидоры и перцы, что проходили процедуру закаливания в довольно еще холодном помещении. День понемногу стал увеличиваться, во дворах всё так же пропадала ребятня, они рисовали на открывшемся асфальте классики, хоккей заменялся футболом . Судя по проходящему огромной толпой народу, непонятно было, как же одеться : толпа парней шла уже в кожаных куртках и тоненьких джинсах, кроличью шапку сменила разноцветная кепка, хоть и у них до ужаса были красные уши, ношение кепки в довольно еще прохладную погоду, казалось им верхом крутости и уважения, но что поделать – молодость. По аллее шли довольно пышные дамы в шубах и огромных шапках, что возвышались над их казалось, довольно маленькими головами, многие в эту погоду предпочли старые добрые резиновые сапоги, ведь воды было – море, но вот дамы, любящие классику и не смотря на погоду, остались верны своим кожаным сапогам на довольно высоких каблуках, в которых один шаг казался просто – произведением искусства. Но вот, в гардеробе детей, всё осталось неизменно: мягкая майка, поверх которой обязательно одевали вечно колючий свитер, колготки и штаны на резинке, что при каждом движении издавали ни то свист, ни то шуршанье, курточки, шарф, который обычно в попыхах уже завязывали на шею, почти узлом, шапка и обязательно варежки на резинке, без резинки было довольно тяжело, обычно одна или сразу две варежки терялись уже после обедней прогулки. Продавцы уже во всю торговали нарциссами, ведь не за горами был праздник восьмого марта. Среди этой всей суеты по парку шла женщина, на вид лет пятидесяти, не смотря на возраст, она шла на довольно высоких каблуках, серый плащ её был на распашку и развивался на легком ветру, элегантный бежевый свитер с крупной вязкой и бусинами, чем-то похожими на жемчужины, сидел на ней довольно свободно, строгая прямая юбка, которая достигала почти до щиколоток , в руках у неё была сумка, которую она держала свободно на руке, немного подергивая ею при каждом шаге. Кудрявые волосы развивались на ветру, словно кусочек облака, они были белоснежны – это была седина, она украшала женщину, как и кольцо, что находилось на левой руке, оно отблескивало при свете солнца то розовым, то зеленоватым оттенком. Она была похожа на тех женщин , что недавно ходили по подиумам Парижа или благородных герцогинь, что участвовали в многочисленных приёмах английской королевы. Одним словом – это была величественная женщина, её спина была прямой, стойкой, впрочем, как и её характер. Говорят, возраст уносит былую красоту, но это было не о ней – возраст добавил ей шарма, благородности. На ногтях виднелся свежий маникюр, он был строгий, но элегантный, образ делали совершенным пара сережек, они не были ни маленькими, ни большими, но заставляли людей смотреть ей в след, были ли это именно сережки, поводом была её лучезарная улыбка, которая передалась и её сыну – Николаю, тонкие, но густые брови, создавали образ роковой женщины , и это правда, ведь не каждая сможет очаровать мужчину намного младше себя, и построить с ним довольно удобный, спокойный быт. Мечтания и мысли , в которых сейчас находилась женщина прервал приближающейся голос откуда-то позади.
– Ламара Николаевна, а я думаю, вы или не вы , здравствуйте, я уж минут пять за вами бегу, догнать не могу.
Сказала Ника, остановившись от прилива жара её бросило в пот, она расстегнула черное пальто, которое, как показалось Ламаре, еле прикрывало поясницу девушки. Под пальто был довольно теплый, но на вид тонкий темно-синий свитер с мелкой вязкой , который Нике, как раз под Рождество прислала бабушка. Черные в полоску прямые теплые брюки, гармонировали с общим нарядом, коричневые сапоги-чулки, которые она недавно купила на распродаже, хоть и стоили копейки, но выглядели довольно изящно и богато, кожаные перчатки согревали в эту ветреную погоду, лучше чем самый крепкий чай, высокий хвост и подведенные немного черным карандашом глаза, добавляли образу некой милой девочки, капельку стервы.
– Здравствуй, Вероника, а я вот, решила прогуляться
– А что же это вы так душу на распашку открыли, так и заболеть недолго
Девушка взяла Ламару под руку и они пошли в дружеской беседе.
– Я не болею, всегда так хожу
– О! И Коля тоже так ходит, а потом с температурой под тридцать восемь на сцене выступает, упертый.
– Ну ты сама знала, на что шла, он даже при смерти, полезет на сцену.
– Знала, – ответила она, тяжело вздохнув и обратила внимание на располагающейся в парке ивы, они были хоть и обнажены, но не утратили своей красоты и величия, они были подобно дубам, что восседали на лесном чертоге. Среди этого всего, в композицию парка были ловко вписаны деревянные лавки, с кованными поручнями в виде веток шиповника с многочисленными листьями. На одной из таких скамеек , сидела молодая мама с коляской, спокойно укачивая мирно спящее дитё, она то и дело поправляла свой красный велюровый пиджак, и смотрела куда-то направо.
– Только не красный, – прошептала еле слышным голосом, Ламара Николаевна, и отвернула свой взор куда-то в бок, обратя всё внимание на недалеко стоящий газетный киоск.
– А почему не красный?, – недоумевая такой реакции спросила Ника, когда они прошли злополучную дамочку.
–Ну, если коротко, я думаю Ника тебе уже рассказывал, все наши родственники так или иначе были диссидентами, так что – не любовь к красному цвету – это семейное.
– Так и не скажешь, Ника такой, ну пионер, а вы – диссидентка.
– Да, Вероника, вот такой парадокс – диссидентка, родила коммуниста.
Смех этой дружной парочки разошелся по всему парку, спугнув мирно трапезничающую стаю синичек, они словно маленькая шайка, попрятались на верхушки деревьев.
Прогулка продолжилась до самой Фрунзенской набережной, где их встретили резкие потоки ветра, пришлось свернуть во дворы и наслаждаться обеденной тишиной, которую изредка прерывал то гул машин, то собачий лай, они продолжили обычную беседу . При первой встрече у них общение мягко скажем не заладилось, но чем больше Ламара Николаевна узнавала девушку своего отпрыска, тем больше она понимала парадоксы этой жизни, сын всегда выбирает девушку – похожую на его мать. В Веронике было и Ламарино упорство, и юмор с некой долей иронии, но самое главное – она любила Николая всем сердцем и готова была ради него на всё
========== Часть 10 “Пять за смекалку” ==========
Недавний разговор с Ламарой Николаевной, погрузил Веронику в детство и что-то сжалось и сжимало в груди по вечерам, когда она сидела в комнате своего общежития ,и томно вздыхая смотрела в окно. Тихий, весенний вечер, понемногу ступал в свои права, вот на небе уже засияла первая звездочка и из-за небольшой тучи выплыл лимонно-желтый диск, чем-то напоминающий золотую монету. Слышно было, как ветер скользил по крышам, то и дело подымая в воздух небольшие песчинки пыли. Сегодня в комнате было тихо, Наташа то и дело оставалась ночевать у Иосифа, Ксю пропадала за проектами в одной из библиотек. В комнате тускло горела лампа, которая расположилась на письменном столе ближе к окну, Ника задернула шторы и откинулась на подушку, после долгого рабочего дня, она наконец-то сняла эту ненавистную ей парадную одежду – белую блузку с кремовыми пуговицами и черная юбка, которую в особо холодную погоду заменяли тёплые джинсы. Но сейчас девушка была в спортивных серых штанах и легкой белой майке, благо отопление в общежитии было довольно хорошее, что позволяло ходить без растянутых надоедающих кофт, волосы были распущенны, в будни они собирались в довольно строгую гульку или высокий хвост. Единственное, что она не успела сделать – это стереть макияж, нюдовая помада с оттенком бежевого и легким коричневым контуром, делала её губы больше и выразительнее, черный карандаш и довольно обильно наложенная на ресницы тушь, добавляли её глазам пронзительности, в этот раз она обошлась без румян и ярких теней, которые могла себе позволить накрасить хоть раз в неделю, но чаще, после работы и учебы, когда они с друзьями заседали в кафе или просто в парке.
Её спокойный отдых, нарушил звук откуда-то из-за дверей послышались торопящиеся шаги, но вдруг они затихли, за дверью виднелась чья-то, довольно массивная тень. Немного приоткрыв глаза, Ника встала с кровати, неожиданно её охватил страх, как будь-то в старых фильмов ужасов: и вот, таинственный незнакомец заходит в дверь и куча кровищи. Прокрутив сюжет фильма у себя в голове, девушка невольно скривилась, уже держа ручку на двери, она тихо и вяло спросила
– Кто там?
– Доставка цветов! – прозвучало за дверью, этот голос был ей знакомым, но каким-то осипшим.
Не торопясь, она открыла дверь, перед ней стоял Николай: в черных брюках, белой рубашке и легкой куртке, пуговицы на рубашке были немного расстегнуты, что придавало молодому человеку необычайного шарма, на груди виднелся серебряный крестик, он всегда был с ним, даже на выступлениях. Николай вырос в довольно религиозной семье, каждое воскресенье они с мамой и няней ходили в церковь, где маленький мальчик впитывал, словно губка молитвы и верования. В руках у молодого человека были такие солнечные и милые нарциссы, завернутые в красивую и блестящую бумагу, которая то и дело переливалась из-за света коридорных ламп
– Молодой человек, и как вы умудрились пройти через вечного сторожа нашей обители?, – с небольшой иронией спросила Ника, принимая букет и пуская человека внутрь комнаты
– Я всё преодолею, только бы быть рядом с тобой, – сказал парень и немного приобнял Нику
Вдыхая аромат цветов, девушка невольно вспоминала, как бегала по просторным полям и огородам у своей бабушки, вокруг огорода в разгар лета росло много полевых цветов, ромашки располагались дружными кустами, синхронно двигаясь на ветру, голубоглазые васильки, словно пара братьев, росли у старых кустов благоухающего шиповника. Весело шуршали на поле колоски, цвёл медоносный фиолетовый клевер у реки. Оторвавшись от воспоминаний детства, она положила букет на стол и поцеловала любимого в губы. По щекам резко побежала легкая дрожь, сердце то и дело выстукивало больше ста ударов в минуту, его руки невольно обвили её талию. В голове Ники пробежала мысль: «Чёрт, как же хорошо, что девочки сегодня задерживаться». Спустя несколько минут, куртка его лежала уже на полу, девушка осторожно расстёгивала пуговицы на его рубашке, пока он осыпал её поцелуями. Но тут послышался стук в дверь и хриплый голос старухи вахтерши
– Так, голубки я вас только на пять минут пустила, молодой человек!
Кричала она, стуча в дверь . Эта старуха казалось, доведет любого, кто так или иначе попадётся ей на глаза. Ходя по коридорам общежития – она словно надзиратель, не упускала никого из виду, её полные руки могли выставить за порог любого коренастого парня. Подняв шум, вахтерша стала нащупывать в кармане своей кофты заветную связку ключей и найдя этот несносный ключ под номером двадцать четыре, открыла дверь в два счета. Комната озарилась желтоватым коридорным светом, в этой суматохе, Ника оттолкнула парня на кровать и взяв в руки иголку, что как раз находилась на столе, стала делать вид что упорно пытается пришить пуговицу, водя иголкой в воздухе и вытягивая невидимую нить . Консьержка с изумленным взглядом и привыкшая к таким вот ситуациям похихикала и сказала
– Давыдова, пять за смекалку, таких в нашем общежитии еще не было, бывало холодным утюгом рубашки гладили, это да, но чтоб воздухом шить рубашку – это что-то новенькое. От смущения Ника приложила руку ко лбу и не знала куда спрятаться. Да, зрению Анастасии Федоровны могли позавидовать многие, в свои семьдесят, она видела прекрасно, хоть и одевала для вида очки, чтоб казаться внушительнее и строже. Махнув рукой на тихо мирно лежащего под одеялом Николая, она развернулась и уже собиралась уходить но напоследок сказала
– Это уже второй прокол, еще один и будешь искать новое место жительства
Выйдя из комнаты, довольно полная женщина еще долго и медленно шла по коридору, приговаривая : «…ну Давыдова, ну артистка». Как только от вахтерши не осталось и следа, по комнате разнеся раскатами смех, Николай смущенно вылез из под одеяла. Девушка смогла разглядеть его как следует, так как свет лампы падал именно на него, в рубашке он ей не казался таким худым как сейчас, тонкая талия, которую безусловно хотела и добивалась каждая девушка – он имел от природы, широкие плечи, сильные руки, на которых виднелась почти каждая жилка, он как будь-то был создан для балета, слеплен из глины великими скульпторами древнего Рима, присев на кровати, Николай притянул девушку к себе, посмотрев вплотную в его глаза, она поняла – в них видны звезды, бескрайний мир, где он нашел место для неё, простой девушки из провинции. Сейчас он напоминал ей Демона Врубеля, такой же сидящий и задумчивый с грузом усталости на плечах. Ему нужно было просто быть рядом, чтоб её сердце замирало. Всё в ней сводило его с ума: глаза, волосы, улыбка, он часто играл любовь на сцене и уже знал чем всё закончиться, но здесь есть возможность написать собственный сценарий , и закончиться ли этот спектакль хэппи-эндом зависело только от них.
– Мадмуазель, вы рубашку дошили, могу забрать?, – спросил молодой человек, в его устах слышались нотки иронии
– Ой, мистер, не поверите, столько сил потратила, ужас
Она протянула ему рубашку и принялась ставить брошенные на стол цветы, вазой прекрасно служила обрезанная бутылка из под минеральной воды, что укромно стояла на шкафу
–Да, меня то не обманешь, я знаю что из нас двоих – шить умею только я
Сказал парень одевая рубашку, он обратил внимание на лежавшие в столе несколько катушек нитей, что уже давно припали пылью.
– Ну, возможно, зато – я лучше готовлю, как вспомню твою пригоревшую картошку, аж дрожь берет.
Сказала Ника, расположив букет на подоконнике и немного задрожав от воспоминаний от проветривания кухни после «курсов готовки».
– Запомни – эта картошка, первое и последнее блюдо, которое я приготовил, – подытожил парень, встав с кровати, он искал глазами свою куртку.
– Ленивец!
Сказала Ника и полезла в шкаф, искать свою весеннюю куртку
– Что есть, то есть
Подытожил парень и заметил , что в шкафу стоит множество коробок, видимо зимние вещи уже не помещались на вешалках. Немного порывшись в шкафу, девушка достала спортивного вида темно-синюю куртку.
– Ника, я через неделю еду к своим в город, надо взять кое-какие вещи и родных навестить
Сказала Вероника с некой опаской, сама не понимала почему, хотя достаточно было одного его слова и она бы осталась.
– Хорошо, привези мне матушка цветочек аленький
– Аленький цветочек не обещаю, но зелень, закрутки, мама с бабушкой по-любому положат
– А Йося с тобой едет?
– Да,он хочет показать свою Натали родственникам, я хочу на это посмотреть, так сказать с первых рядов, вот будет спектакль
– С чего это?
– Ну, скажу кратко, у его отца были другие планы на сына и эти планы называются – дочка хозяина мясокомбината
–Хотел в невестки одну, а пришла другая, история стара как мир
– Главное чтоб эта как ты говоришь «история», не превратилась в боевик с элементами фильма ужасов
Они еще долго болтали о её деревне, о семье. Но ненавистная вахтерша всё же добилась своего, она выгнала молодого человека за порог , почти с грохотом закрыв перед ним дверь. Но Ника следом увязалась за ним, они ходили по вечернему парку, любуясь звездами и весенней красотой, хоть и ночь спрятала большинство красот от их взоров, отражающейся в Москва-реке луна, медленно плыла, будь-то по холсту . Ветер утих и стал бушевать где-то в облаках, оставив землю в покое, Ника держала его за руку и уже почти сонная просто брела куда глаза глядят, ей было всё равно куда, главное – она с ним, она рядом и так будет всегда .
========== Часть 11 “Город грёз” ==========
И вот, электричка мчалась за их спинами, она последовала дальше, а Иосиф и Вероника, сойдя с платформы и взяв свои пожитки, побрели по дороге. Здесь не было асфальта, да и зачем он им, дорога и так прекрасная, за ливнями началась жара, которая высушила дорогу до мелкой сетки трещинок. Путь до города шел вдоль многочисленных огородов местных жителей, ведь каждый стремился вырастить что то своё. Вот уже показались первые домики на окраине, город, хотя его таковым нельзя было назвать, скорее это был посёлок городского типа, был поделен на несколько районов, на окраине располагались преимущественно новые дома, построенные каких-то двадцать лет назад, на приусадебных территориях этих домов не было ни огородов, ни садов с их изобилием фруктов, а лишь цветы да пара тройка пихт.
В центре города располагались все здания первой необходимости, от садика и до городской больницы и школ , кстати, всего их было три, они были построены еще в пятидесятых годах , их коридоров и классов еще не касался ремонт, возможно это было и хорошо, сохранился дух того времени, родные стены. За городом, рядом с вокзалом, ближе к южной стороне, находился Институт пищевой промышленности, куда всеми силами Ника пыталась не поступить, в центре города так же располагался раскидистый парк со своими скульптурами чем-то напоминающими древнегреческие : это и дамы в длинных одеяниях и олимпийцы-мужчины, что служили примером физической культуры для многих горожан, это и не мудрено, в конце парка находился стадион, где проводились разного вида соревнования и представления. Друзья медленно шли по дороге, вспоминая, сколько же тут было веселых приключений, о которых даже не догадывались их родители. К городу примыкал старый колхоз, который был наполнен разного вида «аттракционами»: весной они ходили сюда, собирать подснежники и пролески в балке, летом катались на больших копнах сена, именно здесь они и экспроприировали злополучный колхозный трактор, который стоял без присмотру, никто бы не поверил, что четырнадцатилетние хулиганы могут так поступить, если бы они, словно императоры на коне, не проехались на нём по самому центру города. Да это был очень смелый поступок, но одновременно и глупый, ох и досталось им тогда, но ведь, есть что вспомнить – а это главное. Самым страшным воспоминание было, как в декабре стояли двадцатиградусные морозы и двое друзей не нашли ничего лучшего, как прогулять школу и пойти на рыбалку, заранее сговорившись, они достали удочки из сарая и под утро, бросив портфели на чердак, побрели в сторону водохранилища, оно было глубоким и чем-то напоминало маленьким детям океан, к счастью пробуренных лунок было много . И вот, юные рыбаки уселись и начали удить рыбу, благо в школу родители их одевали на совесть: теплые тулупы, которые по-видимому носили еще их родители, варежки, теплые свитера, которые одевались, казалось под нескончаемое количество маек, тёплые прорезиненные сапоги, и штаны с овчинной подкладкой, что грели ноги лучше всяких колгот, шапки-ушанки спасали уши от холода. И вот, они уже сидели на льду целый час, возле лунки лежала пара окуней, Йося сидел и задумчивым видом сверлил лунку глазами, Ника тем временем ходила по льду, в голове её всплывали образы фигуристок, как они, словно бабочки порхают на льду, выкручивая разные пируэты, девочка начала крутить руками в воздухе, как друг, что-то начало хрустеть под ногами, девочка инстинктивно легла на лёд, приблизившись , она поняла – лёд покрылся мелкими трещинками и вот-вот она провалиться, в страхе, Ника начала звать своего друга на помощь, Иосиф услышав крики позади себя, тут же отбросил удочки и ринулся к подруге, понимая чем им может грозить это приключение. Но тут, случилось то, что никто не ожидал, что пройдя всего лишь пару шагов, мальчик сам провалился под воду, его одежда намокла и тело начал пробирать жуткий холод. Увидев это, Ника лишь охнула и выпалила : «Спасатель из тебя , хуже некуда ». В некоторых ситуациях, её спокойствию позавидовал бы опытный летчик испытатель. Ползком она добралась до оставленных мальчиком удочек и приблизившись к тонущему Иосифу, она протянула ему удочки и вытащила из воды, он лежал на льду, его губы были фиолетово-синего цвета, он не мог говорить, только глубоко дышал, изредка покашливая. Дорога домой в такую довольно холодную погоду , в мокрых вещах не привела ни к чему хорошему, на следующее утро их положили в больницу с воспалением легких.
– Это ваша дочь во всём виновата! – с такими криками вбежала в палату, словно гром, мать Иосифа – Элеонора Пантелеевна, она была одета в достаточно строгий брючный темно-синий костюм, при такой худой фигуре, мертвенно худой даже, она напоминала ведьму, острый нос, который выделялся на миловидном лице, добавлял ей большего страха, тонкие губы и ярко выраженные скулы, узкая талия, которую она обычно затягивала довольно широким поясом, худые руки то и дело трясли, она была в истерике, её единственный сын лежит сейчас на больничной койке из-за какой-то девчонки и её выходок. Мать и отец Ники были на работе, отпор несносной мамаше давала бабушка – Лидия Борисовна, это была довольно высокая женщина, не смотря на то, что мать Иосифа тоже была не коротышкой, Лидия Борисовна возвышалась над ней почти на голову выше, она всегда носила блинные платья, почти в пол, на них обычно изображались то мелкие цветы, то раскидистые алые маки. Она была довольно спокойным человеком, но когда трогали её семью, могла и хорошенько отвесить .Ее лицо отражало всю ту доброту, которую только могло отражать лицо добродушной синеглазой старушки, черты лица были острые – этому способствовала уже глубокая старость – Лидие Борисовне было далеко за восемьдесят, но она всё еще «была в строю», полола многочисленные гектары огородов, помогала с внуками, еще и успевала ходить в клуб на «творческие вечера» и читать томик другой интересного романа, под тихое урчание пепельной кошки – Жуни. Именно от неё, Нике досталась такая безграничная любовь к книгам и литературе. Сейчас дети со страхом наблюдали «палатные баталии», что происходили на их глазах , В итоге, две умные женщины пришли к выводу, что наказать надо обоих. Частыми вечерами в доме у Фельдманов шли разговоры, как бы поженить в будущем двух лучших друзей, тогда еще не было этой злощасной дочери хозяина мясокомбината – Златы Соколовой, она пришла в их класс позже, когда они уже были почти выпускниками, девочка сразу зарекомендовала себя как прилежная ученица с довольно спокойным характером. Но ни «будущие отношения с Никой» ни скорая свадьба в планах родителей не интересовали Иосифа , и кто же знал, что он найдёт свой идеал в большой Москве, Натали сразу же ему приглянулась, еще на той первой встречи, ох как она была наивна и молчалива, но пару рюмок наливки раскрепостили её и они сразу же сдружились. Ника была для парня больше сестрой, нежели подругой, всё своё время он проводил с ней, дом Демидовых был как раз про соседству с домом его бабушки по отцу – Зинаиды Яковлевны, она всегда рада была видеть Нику, только она могла вытащить Иосифа из дома под любым предлогом, до встречи с ней он был тихий, болезненный мальчик, проводивший всё своё свободное время за книгами или играми в саду, но их дружба внесла новое вливание в его развитие личности, он стал увереннее, сильнее, она вдохновляла его творить всякие глупости, именно её он нередко называл не по имени, а просто «моя сестренка». И вот уже на горизонте видны два дома, один – из красного кирпича, с высокой крышей, белыми окнами, сквозь которые видно, как на подоконнике кухни благоухает мамина герань, дом Демидовых, довольно просторный двор, при входе всё так же лает, маленький пёс-дворняжка Рекс, что своим беспричинным лаем иногда доводит отца до нервов, за ним самодельная беседка из старых окон, которые мама требовала себе на теплицу, в беседке всё так же стоял стол, старый диван, который они видимо недавно вынесли из Никиной комнаты, в углу, словно ёж, шипел старый телевизор, пройдя вовнутрь, Ника выключила надоедливый аппарат, и прошла в дом, всё было так же, как и тогда, когда она покидала родной дом, обоев у них не было, стены были выбелены до бела, в коридоре заскрипел деревянный пол, от чего, невольно проснулись все коты в доме, Ника повесила своё пальто на вешалку у входа и положив туфли на полку, она достала свои любимые тапочки, которые увы, забыла забрать в прошлый раз, опиревшись на дверной косяк, она тихо смотрела, как её мать накрывает на стол, видимо друг всё таки проболтался об их приезде, увидев дочь, женщина невольно бросила тарелку на пол, от чего та разбилась вдребезги и неприятный треск эхом разошелся по комнатам.
–Верка, родненькая приехала, Эмик! Де тебя черти носят иди сюда, – закричала она почти на весь дом. Так что несносный пёс у ворот залаял.
– Фу! – послышался грубый голос из гаража. Выбежав во двор, Ника побежала к отцу, крепко его обняв. Не смотря на ненависть к этому городу, она не касалась семьи, их она любила больше всех
Тем временем в доме у Фельдманов уже во всю шел обед, мать то и дело смотрела на похудевшего сына описывая ему многочисленных претенденток ей в невестки, но прервав родительские планы, он встал и сказал
– Мама!Папа! Я – женюсь, – от этих слов, отец Иосифа невольно взялся за сердце, но перепутав стороны, привел сына и жену в некое изумление.
–На ком, когда, как?, – спрашивали все присутствующие, недоумевая, где они проглядели мальчика, мечты родителей молодого человека мало интересовали и спустя пол часа криков и ультиматумов, Иосиф сел на подоконник и открыв форточку, закурил, медленно выпуская круги дыма. За его спиной мать лепетала какие-то непонятные фразы, неожиданно для самого себя, он вспомнил, что мать и отец выбрали карьеру, а сами отдали сына бабушке, похоже единственному человеку – на мнение которой ему было не наплевать и которая хоть как-то разделяла его интересы. Взъерошенный, с расстегнутой рубашкой, он словно буря, выбежал из дому, взяв с собой вещи парень, стоя у ворот своего дома , кричал вслед: «…Я никогда больше не переступлю порог этого дома». Он бежал, как можно дальше от них, родители слишком поздно спохватились воспитывать сына и кто же тогда знал, что он сдержит своё обещание и ни разу не навестит родителей, даже спустя двадцать лет. Вбежав в дом своей бабушки, он застал её во дворе, она как раз сидела, перебирая на свежем воздухе старую фасоль, которую уже изрядно успели попортить надоедливые жуки. Её и бабушкой то нельзя было назвать, ей недавно исполнилось шестьдесят, но на её лице почти не было морщинок, лишь ямочки на щеках да легкая дряблость выдавали ее «статус». Именно от неё Иосифу достались благородные черты лица, её величавость, но сама она была простой женщиной, всю жизнь проработавшей хирургом в местной больнице. Он упал на колени, уткнулся ей в ноги и заплакал, немного потрепав его непослушные кудри, она в недоумении спросила
– Родной, что такое, с родителями что-то?, – поинтересовалась она, подозревая что дело всё таки в другом. Он рассказал ей всё, как впервые полюбил, и как его чувства просто растоптали самые близкие люди. Зинаида Яковлевна не раз предупреждала сына, что такое отношение к ребенку до добра не доведет. Через пару дней, приехала Наташа, она очень понравилась женщине, приветливая, простая, как ни уговаривала бабушка внука отвести Натали к родителям, но пришлось получать благословение с бабушкиных уст. Ника тем временем рассказывала маме о том, как она встретила Николая, и как они любят друг друга. Мать всё спрашивала о свадьбе, он Ника отнекивалась : «Рано, «Да нет, не хочу я замуж»». Отец всё ставил в пример их пару – они расписались после пяти месяцев знакомства. Но Нику было не переубедить, она тоже как и Николай, видела слишком много ссор между отцом и матерью, бабушкой и дедушкой, эти ссоры, словно кадры из старого кинофильма, отложились в памяти: крики, битье посуды, и в понимании на тот момент маленькой Ники сформировалось мнение, что именно брак является преградой к любви, он закрывает двери к тому светлому и чистому чувству, о котором она так много читала в книгах. Пробыв в городе еще какое-то время и договорившись о нюансах предстоящей свадьбы, которая пройдет не дома, как планировалось, а в Москве, они уехали из города, который подарил им столько воспоминаний и столько боли….
