Текст книги "Балет - жестокая игра (СИ)"
Автор книги: Anira1888
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
« Я встретила его, того, которого так боялась, с чьими глазами боялась встретиться. Он ничуть не изменился, возраст ему к лицу, как я и предполагала – этот чёрный лебедь, стал злым гением. На секунду мне показалось, что передо мной мой Нико, он тоже сделал выводы, это видно по тому, как он не сводил с меня глаз, а я наблюдала за ним сквозь отражение в бокале. Кажется, он стал еще выше, при нашем «неожиданном соприкосновении», я смотрела ему глаза в глаза, хоть и подобрала для этой встречи самые высокие каблуки, в надежде быть визуально выше его. Видимо, он всё же бросил сцену, пропала усталость в глазах, но тело его так и осталось служить балету, кипарис, он как будто ходит в этих доспехах, что сжимают его талию до неприлично узких размеров. Я отвлеклась, очень трудно сосредоточиться на плане, когда перед тобой такой мужчина. Он похож на свою мать: глаза, скулы, улыбка. Он застыл в одной поре, словно Дориан Грей, не удивлюсь, если дома у него на стене висит портрет, что стареет и претерпевает изменений вместо него. Следующий шаг моего плана зависит исключительно от него. Что же ты будешь делать дальше Нико, хотя правильнее сказать, Николай Максимович?».
Николай был человеком сильным и волевым, но сейчас, он просто не мог управлять собой, какая-то его часть чувств и самообладания просто отключилась. Эта женщина не приведёт ни к чему хорошему, а может ему и нужно было это? Всю жизнь его окружали только хорошие и порядочные люди, он старался отсеивать своих друзей, словно зёрна от плевел. Но в каждой бочке мёда, найдётся ложка дёгтя, а был ли это дёготь? Может это был мёд, вот только другого вида и качества. Словно золото, которое имеет разную пробу и применение. Он и Гика – это были словно два совершенно разных химических элемента, которые нельзя было ни в коем случае соединять друг с другом, иначе это повлечёт за собой бурную реакцию, что сожжет всё вокруг.
Они были как двое огней, что не давали друг-другу желаемого спокойствия. Это Николай понял еще тогда, когда они стали жить вместе. Их «пробный период» совместного проживания дал им опыт решения конфликтов и породил некий страх, страх пускать новых людей в свою жизнь, ведь один старый, добрый друг, лучше десяти новых. За все эти годы Гика не обзавелась подругами, она делилась всем с Иберией, воспитанница была уверенна, что всё сказанное ею не покинет пределов комнаты её благодетельницы. Возможно, девушку просто раздражала привычка её родителей, да и близких родственников, сразу же рассказывать о сокровенном всему городу. Иберия была другой, она не выдала ни единого секрета Гики, хоть воспитанница и не успела рассказать тётушке историю о том, как она виртуозно сменила имя. Николай придерживался принципа хорошей дружбы, для каждого человека он поставил невидимую грань, за которую не было хода, общественность знала лишь то, что должна была знать. Была ли это вынужденная мера или просто защита самого себя, кто знает. Он принял для себя решение, что никто не узнает о том, что гложет его сердце и какие чувства он испытывает. Они были – словно Король и Королева на этой шахматной доске, вот только не рука об руку, а по разные стороны игры, но любой ход приближал их к друг-другу, это было само собой, по инерции, но кто победит – Любовь или же Гордость?
Комментарий к Часть 26 “Любовь или же Гордость”
Данное фото описывает внешность главного героя на момент встречи на выставке (введите ссылку в строку поиска)
https://musicseasons.org/wp-content/uploads/2019/03/ciskaridze.jpg
А это фото описывает внешность главной героини, если вам интересно:
https://karavan.ua/wp-content/uploads/2016/11/P8DHELA_EC012_H.jpg
========== Часть 27 “Игра стоит свеч” ==========
Человек, жаждущий ответа, должен запастись терпением. Человеку, обладающему знанием, приличествует важность.
И. Бабель
За каждым человеком стоит история, что сломала ему жизнь. Каждый момент может казаться переломным, либо он переломает тебя, либо ты переломаешь систему на куски. Она сама изменила судьбу, что была ей уготована. Но, нужно постоянно поддерживать это состояние, ведь один лишний шаг и нужно начинать всё сначала. Гика следила за своим бизнесом и за Нобелем даже за тысячи километров, вот и сейчас она благодарила современные технологии за возможность связаться с человеком который был ей дорог, она не называла его ни любимым ни женихом, она была ему благодарна, и возможно даже любила, за что, сама не понимала, он не задавал лишних вопросов, но был строг с Гикой, ревновал. Это возможно и нравилось, его постоянство, его присутствие, пылкая ревность. Он предчувствовал, что девушка не говорит ему всего, она прятала глаза, словно стеснялась и избегала его, такого не было раньше, она была открыта и светла. Она не жалев себя отдавалась работе, но сейчас, ей это было не интересно, у неё была иная цель. Николай сидя у себя дома, думал о том, что он скажет Нике, ведь именно на него легла роль рассказать ей об их общем ребёнке. Иосиф, в силу того, что очень хорошо знал свою сестру, поспешил перевести стрелки на того человека, которого по мнению брата, сестра не сможет обидеть или оскорбить. Это были их личные дела, Иосиф был скорее посредником и безобидным свидетелем происходящего между ними, он искренне желал им обоим счастья, и искренне считал, что им они могут насладиться, только будучи парой.
Но они и так были не одни и были вполне себе счастливы, но всё таки чего-то не хватало. Николай добился всего, чего так хотел, но обернувшись, он остался один, вокруг было много друзей и поклонников, но вот не было того человека, кто мог бы согреть светом свечи холодную коморку его души. Гике в этой жизни не хватало одного – самоутверждения, она достигла высот в профессии, настало время показаться самому своему страшному врагу – своей любви.
Сейчас девушка направлялась на набережную, она хотела насладиться этим видом и посмотреть, много ли изменилось с того времени, когда они с Ламарой Николаевной ходили по этим улочкам и разговаривали, словно старые подруги. Она не могла разговаривать с Натали, своей некогда лучшей подругой, темы для их общих разговоров ограничивались вопросами о детях и шопинге. Как бы Гика хотела спросить Ламару сейчас обо всём, теперь им было бы о чем поговорить, они бы поняли друг друга, ведь когда-то образ Ламары для юной девушки был недосягаемым и чем-то великим, но сейчас, смотря в своё отражение в тёмных непроглядных водах реки, девушка понимала – она не просто стала копировать его мать по стилю одежды, она стала ею по характеру, она сделала себя сама, она вставила стержень в свою душу, стержень, который не сломается. Ника подбирала все свои образы тщательно, Москва большой город, но она всё же может встретить его среди большого потока неугомонного народа, нужно было быть при параде. В ней сейчас боролись две её личности, одна – хотела быть с Николаем каждую секунду, слышать биение его сердца, смотреть в его бездонные глаза. Другая же сторона хотела мести, мести ни столько в физическом плане боли, а в моральном и психологическом. Она из куклы управляемой обществом за ниточки, превратилась в кукловода, но вот кукловод не подозревал, что им тоже движут три ниточки – эгоизм, тщеславие и гордость. Она рассматривала свой сегодняшний образ и приходила к мысли, что не помнит что надела, будто попала в транс, с которого выбралась лишь покинув пределы квартиры. Кожаная длинная юбка с широким поясом и бежевого цвета немного свободный свитер, туфли на высоких каблуках и кожаная куртка. Её завихренные локоны ложились на плечи, подведенные глаза и милая коричневая помада хорошо шла к этому всему, она подбирала свои образы ни столько по настроению, сколько по душевному состоянию. Она была стервой, не той, которой притворялась будучи милой девчонкой, она была и жила этой ролью, ведь если люди считают тебя стервой – нужно подтвердить их опасения и предположения. Дул лёгкий ветерок, на деревьях были крошечные капли влаги, асфальт немного поблескивал под светом фар, машины двигались медленно, виною был почти непроглядный туман, но это не мешало девушке разглядывать размытые образы на той стороне, тихие деревья, что были словно преграда между уютными спальными районами и шумной частью бизнес-города. Гика привыкла к такой влажной и немного зябкой погоде, ведь вся зима в Тбилиси проходила, словно дождливая осень, хотя и бывали периоды, когда температура немного опускалась и из массивных облаков срывался лёгкий снег, напоминающий крохотные, невесомые пушинки. Она любила предаваться грусти, тихой грусти, нет, она не плакала, а лишь молча прокручивала в голове моменты своей жизни, смотря на шумящую реку и изредка ухмыляясь своему отражению. За спиной послышались шаги, ей было всё равно на них, она закрыла лицо руками, хотела спрятать себя от этого мира, по её спине пошёл неожиданный холод, она обернулась и столкнулась с огнём окотившим её с ног до головы, словно электрический ток. Она не дышала и казалось не моргала. Они столкнулись глаза в глаза, Гика видела, как медленно и монотонно капли влаги с его густых ресниц падают на щеки, укрытие небольшим багрянцем. Его улыбка была напряжённой, да и улыбкой это нельзя было назвать, лёгкое колебание губ. Они смотрели на друг друга, слышали дыхание, слышали как их сердца бьются, вот только его билось спокойно и размеренно, а вот её было словно сердце лани, что бежала по лесу в поисках спокойствия.
– Здравствуй – главная ложь моей жизни.
– Здравствуй – единственная жизнь в моей лжи.
Она дотронулась своей рукой до его щеки, это прикосновение было словно ожог, но оно было таким мягким, таким родным. Он приблизился к ней вплотную, их губы были в миллиметре друг от друга, она закрыла глаза, казалось, секунда и они сомкнуться в поцелуе.
– Этого ты ожидала?,– спросил он шепотом и улыбнулся, его глаза наполнились ненавистью с каплями любви.
Она распахнула свои ресницы и опустив взгляд на его чёрную рубашку, начала крутить пуговицу, как тогда на свадьбе и закусив губу выпалила:
– А раньше ты был решительнее и не такой сволочью!, – она посмотрела на него и попыталась вырваться, но нет.
– У тебя учусь, дорогая,– сказал он убрав её руку со своей рубашки.
– Нет, сволочью ты стал без моей участи.
– Так выходит, отец твоего ребёнка – сволочь?
Её зрачки сузились, улыбка стала серой и усталой, на глазах выступили лёгкие слёзы.
– Что?! Ты впал в старческий маразм? Так, вроде рано ещё.
Он взял её за руку, подведя под свою и они пошли. Он использовал тот же приём, что и тогда, когда ждал её у общежития.
– Стал бы я шутить?,– спросил он её всерьёз, но она не ответила, а лишь пошла за ним, ей было интересно, на какую ложь он ещё способен, – Пообещай мне одно, прежде чем я расскажу.
– Я допускаю, что ты мне сейчас скажешь…я убью одного врача,– сказала она со спокойствием присущим только ей.
– Не злись на брата, в этой ситуации виноваты мы оба, я – что отпустил, Иосиф – что не сказал.
В её голове после его слов перемешалось всё, она слегка пошатнулась, но смогла опереться на его плечо, плечо которого ей так не хватало, но взяв себя в руки, Гика поняла, что запланированная поездка в родной город пока откладывается в силу возникших обстоятельств. Гика вспомнила всё, что чувствовала в том момент, холод, который разлился по онемевшим ногам, что не смогли удержать равновесие, боль и агонию.
– Вот тебе и привет от судьбы.
– А, это был мой ребёнок?
Этот вопрос вернул Нику в прежнее состояние, она отстранилась от него, а затем влепила мужчине пощечину, в своей ладони она вложила всю боль, всё то, что пережила.
– Вот теперь я убедилась – ты действительно сволочь!
Она хотела уйти прочь, уйти гордо с высокоподнятой головой, но как только она сделала шаг, он схватил её за руку и прижал к себе.
– Прости, прости, прости!, – тараторил он в спешке.
Она оттолкнула его, как он её когда-то.
– Не прощу, не прощу за то, что ты сделал со мной, как разрывал меня на кусочки, ты как был эгоистом , так и остался!
– Ты стала другой – это не ты, ты бы никогда так не сказала .
– А теперь говорю! И в этом виноват ты и твоя чёртова гордыня и нарциссизм, ты не видел моего одиночества, ты жил балетом и продолжаешь жить, я вернулась чтоб извиниться, но теперь – иди ты к чёрту!
– Пойду, вот только с тобой, я потерял тебя однажды, сейчас я этого не допущу!
– А хочу ли я этого, хочу ли я быть с тобой!? Теперь твоя очередь строить замки, а моя – их рушить!
– Хочешь, хоть ты этого не говоришь, а вот биение твоего сердца говорит.
– Я вырвала своё сердце и утопила в этих водах в тот момент, когда уезжала, когда покидала двери дома, который должен был стать нашим семейным гнездом!
– Ты выбрала свою судьбу сама, я тебя не выгонял, ты даже попрощаться со мной не удосужилась.
– Ты прогнал меня уже давно, прогнал из своей души и поселил там сцену, а я осталась мёрзнуть в углу, ожидая своего часа, роль вечной музы, что ты мне уготовил была бы для меня каторгой!
– Я тебя не обделял, у тебя всё было, что тебе ещё нужно то?
– Ты! Ты мне был нужен, а тебе нужна была сцена и в этом была наша преграда!
– А когда ты тратила те деньги, что я заработал на “ненавистной” тобой сцене ты так же её ненавидела?
– Ты лишь оправдываешь то, что вычеркнул меня!
– Конечно, я теперь для тебя вселенское зло , а ты ангел во плоти, мне вот интересно, скольким ты раскрывала свои крылья, скольких обманула так же как и меня?
– Знаешь, я даже рада, что это ребёнок не родился, ты не смог бы быть отцом, ты предал бы, предал нашего ребенка и меня ради балета!
– Только ты можешь так цинично спекулировать.
– За столько лет, я должна была хранить себя для тебя, словно розу, а ты бы растоптал меня как и тогда. Как будто у тебя не было любовниц за всё это время?
– Сейчас мы говорим не об этом.
– Ах! Не об этом!?
– Да!
Она одним движением сдавила ему горло и прошептала
– Шут!
– Ну и пусть я – шут, но никогда не буду пешкой в твоей игре.
– Ошибаешься – ты уже пешка, – прошептала девушка, по щеке монотонно ползла одинокая слеза, её хватка слабела.
– Любая пешка – может стать королём.
– Только вот без королевы партию то не начать, – он шептала, её голос напоминал шипение змеи, с каждой своей фразой, она приближалась ближе и ближе, словно хотела задушить свою жертву.
– А не подскажешь, где её найти?, – его улыбка была светом, в этот пасмурный день, глаза были подобно кошачьим, льстивые, спокойные.
– А ты посмотри среди своих куртизанок, найдешь себе под стать, какой король – такова и королева.
– Так вот, где тебя нужно было искать всё эти годы, а я как дурак бегал по сёлам, конторам, университетам.
–Ты искал меня?, – она была удивлена, думала, что он забыл про неё в ту секунду, когда прочитал прощальное письмо
– Искал, много где искал, да и ты ведь хотела встречи, дочь Иберии Циклаури?
– Ты помнишь?
– Помню, всё помню, ты скрылась от меня на моей родине, хитро и умно.
– Ты – предал меня, а я тебя – мы квиты. И то что я была все эти годы у тебя под носом, лишь добавляет боли, я права?
Она прищурилась, в этих глазах не было ничего чистого и светлого, лишь тьма. Которая наполнила ее до самых краёв, очернила душу и уничтожила сердце.
– Мне причиняет боль лишь то, что мне близко, а ты мне вполне безразлична, – на последнем слове он сделал явный акцент и убрал руку девушки, она пыталась сопротивляться, вот только не было сил, он был уже не тем мальчиком, что мог перенести пощечины, он отвечал на них, держа её в моральном страхе и незнании.
– Я испытываю эти муки лишь потому, что хотела быть счастливой без тебя?
– А была ли ты по-настоящему счастлива?
– Была, была очень много раз, счастлива и свободна.
– А любила когда ни будь?
– Я отдала всем кого любила по частичке своей души, со временем и она закончилась, так получайте, что осталось.
– А что осталось?
– Пустота
–Нет, ты лжешь, лжешь себе, там остался я, пусть и где-то в глубине, я остался.
– Я убью ту часть себя, лишь для того, чтобы она не досталась тебе, ведь душа в руках эгоиста – это смертельное оружие.
– Я уже убит Ника, убит той любовью, что ранила меня, перед тобой живой мертвец, танцующий на сцене.
– Так танцуй этот танец в одиночку, как все эти годы.
– А сможешь ли ты жить без меня?
– Смогу, как все эти годы могла.
– Смогла бы, не пришла и не разговаривала, ты прошла бы мимо, растворилась в толпе, как и тогда!
– Пусть я буду проклинать себя за это – прости меня, прости за всё, и живи как жил.
–Не выйдет, я увидел тебя, ты думала, я откажусь? Нет уж, ты будешь моей, до последней капли, до последнего вздоха.
–Я была твоей! Была, тогда ты не сберёг и сейчас не сбережешь, прости и отпусти, – она поцеловала его робко и мимолётно.
– Я уже не тот мальчишка, что слепо доверял судьбе, теперь – я сам её творец , я добьюсь тебя, добьюсь любой ценой.
–Не разбейся о скалы безразличия, мой мальчик, я не так глупа, как тогда, когда я таяла от твоих фраз.
– Мы оба не глупы и оба не дурны собой, от чего нам просто не быть вместе без всяких «или» или «если»?
– А так не интересно, любовь – это игра, сыграем?
Её голос звучал живо и весело, она покинула его, обернувшись и ступая по набережной, каждый её шаг, напоминал неспешные движения львицы на охоте. Он смотрел на неё смотрел и убеждался какая же она стерва, затем, на него нашла грусть, осенняя погода не казалась уже такой сказочной, эта перепалка убрала груз с его души, дала свободу, он высказался.
– Да, Ламара, ты и здесь оказалась права, она стала твоей копией, вот только ей не хватает сдержанности, она такая же выпендрёжница, какой была и ты в своё время.
Если люди молчат – то они видимо уже охладели друг к другу, но вот если они ссорятся и выясняют отношения, значит не всё ещё потеряно. Они не потеряли друг друга, но они потеряли себя, найдут ли или наоборот, забудутся в этой пучине. Пучине отношений, склок, лжи и фальши.
Одно они поняли – уже не будет так, как было раньше.
“Боже, о чём я думала, рядом с ним я не могу быть, я теряю себя, растворяюсь в нём, не могу совладать ни с движениями ни с мыслями, пускай он добивается меня, я позволю себя любить, но как же Нобель? Он всегда был рядом, он любит меня, он искренен и понятен. В нём нет никаких недомолвок, он чист. Любить двоих – это грех? Одного полюбила душою, другого сердцем, почему я не могу быть счастлива, и с одним и с другим? Один муж в Грузии, другой в Москве, это не двуличие, это мой выбор, сознательный и открытый. Они не должны знать друг о друге и это я могу устроить, отношения за плотной ширмой – это то, чему меня хорошо научили. Я не обманываю их ни сколько, я лишь хочу жить, так как я хочу, мне плевать на общество и его предрассудки и прогнившие суждения. Они не смогут меня поделить между собой, так пусть каждый из них думает, что он – один единственный. Я буду словно сосуд с вином, каждый будет думать, что только он его вкушает. Я знаю, что придёт время и нужно будет выбрать одного из них, но пока я буду наслаждаться обоими, в конце концов, мне же нужно как-то развлечься в этом городе. Наше приключение на набережной меня позабавило, на миг я стала той, какой была, боже как я была ужасна! Но сейчас не об этом, у нас появилась новая ниточка – ребёнок, наш общий, я должна была догадаться, что Иосиф что-то скрыл от меня, но я не думала, что всё будет на столько ужасно, теперь понятно, почему я была пуста и разбита после больницы, во мне умерла маленькая частичка, частичка нашей общей души. Придя домой, я немного думала о том, как же сложился бы наш с Нико быт, появившись в нём крохотное чудо, мальчик или девочка – это не столь важно. Я бы любила одинаково, у этого чуда были бы густые волосы и добродушные глаза моего Нико, я заполнила бы ребенком пустоту в своей душе, на мой взгляд, ребенок был бы нашей преградой к развитию нас и мы бы не стали такими как сейчас, не добились бы высот были бы совсем иными. Но у нас бы была семья, крепкая и дружная, мы стали сильными, но остались без семьи, без той частички нашей души, что так необходима. Я часто задумывалась о том, чтобы завести ребёнка, и Нобель был не против, но не вышло, да и врачи сказали, что я вряд-ли когда ни будь стану матерью, надеется можно лишь на чудо. Когда-то я сказала, что хочу быть как Ламара, и вот, я стала ею, вот только не учла минусы судьбы – потеря любимого, потеря ребёнка, удобный муж – история повторяется, словно кино. При загадывании желанного, нужно было учитывать всё, я была глупа и получила то, что заслужила. Я увидела его, услышала стук его сердца, он любит меня, или делает вид, что любит? Он стал грубым и чёрствым человеком, но это тот же Нико, поцеловав его я поняла, он нацепил маску, так же как и я, мы все – пленники этой судьбы. Он будет моим, я отберу его у сцены, вырву его из её кровавых лап, я не сделала это тогда, была морально слаба, но сейчас – мы равные, я никогда не буду проигравшей, хватит поражений, я буду победителем. Я пообещала самой себе – быть сильной и я сдержу это обещание. Игра стоит свеч.”
Он не умеет лгать, она – королева лжи. Они – две противоположности, возможно это и хорошо, они дополняют друг друга, словно свет и тьма.
В доме Фельдманов было неспокойно, участились ссоры, глупость, что дети сближают, они отдаляют некогда любимых друг от друга, ведь теперь Натали нужно было уделять внимание и мужу и двойняшкам, старшего сына она будто вычеркнула, она приняла решение перевести своего отпрыска в школу рядом с домом Зинаиды Яковлевны. Никто не понимал, почему мать относится так к своему сыну, никто не знал, возможно ,дело в воспитании, Натали воспитывали таким образом, что мальчикам не требуется материнское внимание, оно нужно только девочкам. Из-за этого и возникало множество ссор и недомолвок. Ника застала лишь одну из ссор, но этого хватило, она приняла решение собрать их в поход, как раньше: палатки, речка, огонь, отдых и смена обстановки должны были пойти на пользу отношениям семейства. Гика спокойно сидела и пила чай в гостиной Фельдманов, это была самая светлая комната в доме, стены из сруба, просто огромные окна, в них было видно тихий и величавый сосновый лес, здесь всё было из дерева, такого светлого и почти молочного цвета с небольшим оттенком жёлтого, коричневые кожаные диваны отлично вписались в интерьер, было много фикусов и пальм, на полу был ковёр, повсюду хаотично валялись по комнате мягкие игрушки, свет люстры был слегка приглушен, видно что эту люстру выбирала Натали, много крошечных капелек, сделанных из стекла, они переливались всеми цветами радуги при попадании на них света, это предавало холодному свету оттенки тепла и уюта. Гика оделась в строгое, прямое тёмно-коричневое платье, украсила она его янтарной брошью в виде бутона чайной розы, её чёрные туфли на огромной платформе добавляли женщине шарма, да и пару сантиметров к росту делали её более грозной. Волосы были слегка прибраны и ложились крупными локонами, часы на руке пробили полдень, спокойное чаепитие прервали крики Натали, которая выясняла отношения с кем-то на втором этаже.
– Как это ты не поедешь!?,– спрашивала блондинка своего сына, она была недовольна его поведением.
– Я не хочу, почему я должен уезжать, у меня тут друзья, Пашка и Димка, а там никого, я останусь!,– воскликнула мальчик.
– Нет! Артем, всё решено!
Мальчик выбежал из комнаты плача и присел рядом с тётей всхлипывая, она начала его успокаивать, вытирая с покрасневших щёк слёзы.
– Артём, не плачь, всё будет хорошо,– она прижала его к себе, он был напуган и трясся, словно лист на холодном ветру.
– Я не хочу, не хочу!, – повторял он, бормоча себе под нос.
– Пойди умойся и мы поговорим спокойно, – скомандовал тётушка и он побрёл в сторону ванной изредка всхлипывая, как только захлопнулась дверь, Ника отложила чашку и посмотрела на второй этаж.
– Натали, золотая моя, иди сюда!, – Ника могла изредка покомандовать, благо её мнение в этом доме хоть изредка, но уважали.
Девушка в красном спортивном костюме спустилась вниз, дома Ната выглядела свободно, носила футболки и шорты, спортивные костюмы и незамысловатые комбинезоны. Она могла менять оттенки блонда почти каждую неделю, к такой её привычке подруга уже привыкла.
– Что, Ник?
– Сядь!,– она указала ей пальцем на диван напротив.
– Если ты насчёт Артёма, то я уже всё решила!,– сказала Натали присев.
– У меня есть к тебе предложение,– сказала Ника сфокусировав своё внимание на природе за окном, этот приём часто помогал ей во многих беседах.
– Я слушаю.
– Насколько я знаю, он уже два года учит грузинский язык?
– Да, но что с этого?
– Исходя из той ситуации, что я увидела и из того, что мне рассказывает наш Иосиф, Артём чувствует себя несколько обделённым.
– Кто его обделял, я уделяю ему столько внимания, сколько могу.
– Ну, мальчики они ранимые, я боюсь, чтобы с него не вырос второй Иосиф, поэтому у меня к тебе предложение.
– Ближе к сути.
– Ну, если к сути, что его ждёт в маленьком городишке, я предлагаю, я заберу его с собой, в Тбилиси есть прекрасная школа, хорошие условия.
– Йося говорил со мной об этом, честно, я не знаю, я много раз думала.
– В январе я еду в Грузию, утрясти кое-какие детали и через две недели вернусь назад, я могу взять Артёма с собой, пусть посмотрит всё, он много раз ездил со мной, я проведу ему экскурсию по школам, это будет некий ” день открытых дверей”, если ему понравится, он останется, если нет, приедет домой.
– Ну, хорошо мы обсудим это, но чужая страна, другие люди, ему будет сложно.
– Лучше сейчас, пока он в таком возрасте, он привыкнет быстрее.
– Но, мы уже обещали Зинаиде Яковлевне…
– С ней проблем не будет, я договорюсь, я думала устроить поход, но погода прохладная, поэтому предлагаю отправиться в грибной поход с корзинками, так сказать – тихая охота, как тебе?
– Ну на выходные можем, вполне.
Они договорились, погода в ноябре была достаточно зябкая, шли прошивные дожди, пришлось сменить каблуки на высокие болотные сапоги, в лесу пахло прелой листвой и мокрой древесиной, было тяжело дышать, высокая влажность, было слышно лишь шуршание листьев, грибники искали свою добычу. Под кучей опавшей листвы и тоненьких веток, прятались опята, они были насыщенно коричневого цвета, шляпка была немного бархатистой, крохотные капельки медленно стекали с листьев, стоял лёгкий туман.
Через пару часов, все были по уши в грязи, но счастливые, Иосиф обнимал Натали, двойняшек они оставили на няню, при виде этой парочки, в душе у Ники пробежала грусть, она пробежала настолько мимолётно, что вызвала лишь отвращение. Любовь вызывает отвращение, это скорее всего было само собой по инерции, она привыкла, что никто не выражает свои чувства на людях и любое проявление вызывало не лучшую реакцию. Последний раз, такая реакция была после разговора с Николаем, она была обижена, обижена на саму себя, на своё поведение, на свою гордость, которая в тот момент почему-то замолчала. Из мыслей её выбил Иосиф, что обняв сестру, улыбнулся и сказал.
– Мы тут с Натали подумали, бери Артёма, пусть развеется, ему это нужно, последнее время он стал зажатым и каким-то молчаливым, Грузия его как-то растормошит.
– Хорошо, утрясем некоторые моменты с документами, ещё полтора месяца, успеем.
– Кстати, я не спрашивал но, ты пробовала поездить по другим врачам, может они помогут тебе с твоей ” проблемой”?
– Пробовала, по многим пробовала ездить, но все как один говорят – простите, ничего нельзя сделать.
– Прости, что я не сказал…
– Ты хотел как лучше, я понимаю, я отдам всю свою материнскую любовь племяннику….и племянницам, это всё, что я могу.
– А как же любовь к….?
– Товарищ купидон, вы сильно настойчивы, запомни – ты узнаешь, когда будет нужно, заведешь этот разговор ещё раз, я не знаю, что с тобой сделаю!
– Ладно, хорошо.
Иосиф стоял на своём, он хотел, чтобы друзья были вместе, они были такой дружной компанией в былые времена. Он хотел видеть их рядом, так и должно быть, они должны быть вместе ни смотря ни на что.
За осенью наступила зима, она пришла настолько быстро и неожиданно, что многие даже не успели переодеться, вьюга закружила их, словно вальс, снежинки кружили и кружили, они то собирались в пучки, то рассеивались.
На крышах домов уже были массивные и прозрачные сосульки, они были словно из сказки, нависали на сводах, словно ворота в чертог Снежной королевы. Теплая снеговая шуба погрузила в сон все растения, от крохотных одуванчиков, до величавых сосен. Смурная осень превратилась в суровую зиму, щёки прохожих щипал мороз, ресницы покрывались лёгким инеем. Утренняя тишина, тишина мороза, которую прерывает лишь поодинокий хруст снега. На небосводе видно солнце, такое яркое, такое четкое, налитое жаром, но спокойное и неторопливое. На ветках сбились воробьи, они порхали с ветки на ветку, и нахохливались, пряча свою голову в пушистый подшёрсток. Лёгкое чириканье пробуждало интерес продрогших от холода котов, чьи розовые носы улавливали запах такой желанной маленькой добычи. Среди этой тишины гуляли двое, он – в массивной шубе, что скрывала его худощавый стан, и она в тёплом пальто из натуральной шерсти, кроткая, спокойная и величавая. Они были неторопливы и спокойны, лицо девушки просто источало искренность, заботу и умиротворенность, мужчина же напротив, был образцом суровости и силы. Он вёл её под руку, смотря в глаза, смотря с любовью и нежностью. Его чёрные как смоль волосы были зачесаны назад, при каждом своем шаге, мужчина поправлял их и заметно нервничал.
– Нико, как же тихо, как же хорошо, вот так просто, идти, когда тебя никто не знает.
– Гика, загрустила?
– Нет, ни сколько, просто я привыкла, если всё слишком хорошо, то потом будет больно.
– Плохая привычка.
– Я знаю, вот только ничего не могу поделать, такова моя жизнь,– она положила ему голову на плечо и устремила свой взор в белоснежную даль.
Им нужна была лишь тишина и присутствие друг друга.
– Я изменю твою жизнь.
– Маловероятно, жизнь меняют не люди вокруг, а мы сами, наши поступки и наше восприятие.
– Возможно, ты права.
Он ухаживал красиво, цветы, подарки, выставки, она привыкла проводить свой досуг сама, его присутствие было лишь хорошим дополнением и возможностью развеять скуку. Ей был дан этот шанс, она пользовалась им сполна. Шанс любить или быть любимой, теперь она всё решала, она разрешала ему себя любить, да и он был вполне не против. В какой-то момент, Гике казалось, что между ними не было всех этих лет. Но она понимала, что месть проигрывает любви, проигрывает каждый день, когда она видит его, держит его за руку, она забывает обо всём.
