Текст книги "Проделки Локи (СИ)"
Автор книги: Amortentia 2.0
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Так это было не один раз? – по её коже бегут мурашки.
– Нет. Сотни каких-то фрагментов, где я просто смотрел. Но несколько раз я мог говорить с тобой, касаться.
– Ну и как после такого можно поверить, что ты неподходящий человек?
– Наше время вышло, – Барнс мягко улыбается и помогает ей выйти из кабинки.
Мари находится в лёгком замешательстве. Как такое вообще возможно? Меня не существует в этой мультивселенной. Почему тогда тебе снились сны со мной? Ты загадка, Джеймс Барнс, и я хочу её разгадать.
Всё время до закрытия парка они гуляют, разговаривают и пьют горячий ароматный кофе. Ему почему-то стало легче после того, как он признался, что видел её. Тем более, что она не отреагировала отрицательно или агрессивно. Не назвала его извращенцем, хотя он и не признался в том, что сон не всегда был только о разговорах. Он вдруг почувствовал, что, пусть не сразу, но когда-то точно сможет открыться перед ней. Сможет доверять. А может уже доверяет?
Вечером, вернувшись домой, Мари переодевается в его рубашку, даже не смотря на то, что её одежда, которая пострадала от пролитого соуса, давно выстирана и даже высушена. Просто комфортно и всё. Конечно, она надевает шорты. Это уж совсем по-варварски провоцировать его так. Ей не нужно спрашивать, чтобы знать, у него не было никого с 43-го года. Девушка готовит ему сытный ужин, а сама довольствуется салатом. И всё как-то настолько подозрительно легко, что она даже напрягается, потому что несколько раз чуть не начинает со слов «А помнишь, как мы…»
Мари делает попкорн и открывает им по бутылочке пива. Находит мультфильм и выключает свет.
– Подготовься. Я обожаю его! Раньше я знала все реплики наизусть. Мой брат говорит, что я осёл.
– Какой осёл? Я пока не понимаю о чём ты, – Баки хоть и коротко усмехается сперва, но вмиг становится серьёзным.
– Ладно, извини, – Грин замолкает и делает чуть громче. Выражение лица копия. Я прямо чувствую как ты напрягаешься, чтобы понять почему это похож на Шрэка. Они молчат. Мари смотрит на него в ключевых моментах, но его лицо непроницаемо. А вот она успевает незаметно вытереть несколько слезинок с щеки, в момент когда играет та песня про монстра. My beloved monster and me… Я осёл, Баки, не Фиона. Она прекрасно помнит как звучат слова песни его голосом. Помнит нежные касания и неловкий танец на кухне базы.
Во время титров он будто просыпается после глубокого сна. Он понял, что значили её слова и понял посыл. Баки смотрит в её глаза и видит там только нежность. Наклоняется ближе и медленно касается губами к нежной коже, где-то в районе виска. Ему не хочется отстраняться, но так будет лучше. Так нужно. Она нуждается в большем количестве времени. Да и он тоже.
– Спокойной ночи, Фиона.
– Я ведь осёл.
– Нет. Ты определённо принцесса Фиона.
– Как скажешь. Спокойной ночи, Шрэк. Оставишь дверь открытой?
– Да.
Больше они не говорят. Каждый принимает душ, думая о чувствах, о том что их ждёт, о том, что делать дальше и готовы ли они. После того, как Мари поёт и слышит его монотонное сопение, она ещё долго не может уснуть. Крутит в руках кулон, смотрит на фотографию в свете уличного фонаря. Баки, мне кажется, что всё происходит именно так, как ты хотел для нас. Помнишь ты причитал, что у нас всё произошло слишком быстро? Он воплощает в жизнь твои мечты. Джеймс он… Он очень хороший. Я всё время вас сравниваю и знаешь, вы похожи. Даже слишком. Знаю, что не должна так поступать с ним. Стоит рассказать правду. Потому что… Потому что сейчас я хочу узнать в нем его самого, а не твою тень. Хоть ваши истории очень похожи, он ранен сильнее. Мало того, что он пережил всё, что и ты, так ещё и остался один. Я не хочу лепить из него тебя. Второго такого, как ты уже не будет. Наверное пора отпустить, но я пока не готова. Ты значишь для меня слишком много. А может я ошиблась, когда приняла решение пожить здесь? Может стоило попытаться найти того, кто вовсе на тебя не похож? Смогла бы я стать счастливой? Прости, но нет. Надеюсь ты не злишься.
С такими мыслями Мари мирно засыпает. Ей снится какая-то вечеринка на базе. Все так счастливы и беззаботны. Смех ласкает слух. Мари танцует. Совсем одна, в самом центре зала. Она смеётся, допивая очередной бокал шампанского. А потом этот крик… Он оглушает, заслоняет собой остальные звуки и даже музыку. В нём боль и отчаяние. Девушка вскакивает в холодном поту. На часах только 3:27. После пробуждения крик не затихает. Он исходит из его спальни. Мари сжимает кулаки, берет одеяло и подушку, топает босыми ступнями туда и закрывает за собой дверь. Ложится рядом, хотя постель скомкана и слегка влажноватая. Аккуратно обнимает его, прижимается грудью к спине и целует загривок.
– Тшшш, тихо-тихо. Я рядом. Это только кошмар. Он скоро закончится. Ты ни в чем не виноват.
– Я убил сына Йори,– наконец выдыхает он, тело бьёт крупная дрожь. Он не говорил об этом ни одной душе. Даже самому мистеру Накадзима не решился.
– Я знаю. Ты был оружием, Джеймс. А оружие само по себе не стреляет, за ним стоит человек, в твоём случае целая организация. Знаю, тебе больно, но в этом нет твоей вины.
– Я сделал это, глядя ему в глаза. А он всё шептал «Я ничего не видел» без остановки. Он не был моей целью, он был случайным свидетелем.
– Ты говорил, что тебя обнуляли. Очень много раз. Они делали из тебя машину, которая выполняет свою работу. Выполняет хорошо и не задаёт лишних вопросов. Теперь ты вернул контроль над собой. Посмотри, ты другой человек.
– Спасибо, что веришь в меня, – он снова целует её пальцы. Хотя хотел бы целовать всё: нос, веки, щеки, лоб…губы.
– Повернись ко мне. Давай, не бойся, – она терпеливо ждёт, пока он решается и медленно поворачивается к ней лицом. Обнимает и прислоняет его голову к своей груди. Бак прижимает её к себе крепче. Рубашка впитывает его слезы, – Ты меня не послушаешь, я понимаю. Что я могу знать о твоём чувстве вины? Но ты хороший человек. Хороший человек, с которым произошло много плохого. Что вы делаете на терапии?
– Говорим о прошлом, настоящем и будущем. Помнишь, что ты сказала тогда за столом? Каждое слово в цель.
– Ты помнишь всех своих жертв?
– Да.
– Это не обязательно, более того, я против, потому что считаю, что ты невиновен, но тебе это нужно. Составить список и загладить вину по каждой жертве. Баки так делал. Ему стало легче.
– Я уже это делаю, – он выдаёт смешок облегчения, но тело ещё дрожит.
– И рассказать мистеру Накадзима о том, как умер его сын. Не сейчас, ты ещё не готов. Пусть он будет последним в твоём списке.
– За все полгода после щелчка, до того, как Сэм насильно вошёл в мою жизнь, Йори был единственным человеком, с которым я мог нормально разговаривать. Он никогда меня не простит.
– Зато он будет знать правду. Он сможет успокоиться. Разве мистер Накадзима не заслужил? Он узнает твою историю. Это будет честно.
– Ты права.
– Хорошо, – Мари целует его мокрый лоб, – Раз ты успокоился, я могу вернуться на диван.
– Конечно, – отвечает Баки, но не убирает руку с талии, всё-ещё прижимая к себе.
– Если я нужна тебе здесь, то останусь. В этом нет ничего зазорного. Только скажи.
– Останься. Пожалуйста.
– Хорошо. Но я за себя не ручаюсь. Могу столкнуть нечаянно.
Он улыбается и несколько раз коротко кивает. Мари опускается ниже, так, что её лицо оказывается прямо напротив его. Замирает на несколько мгновений, хотя по ощущениям на целую вечность. Берет бионику, что зажата между телами, и поднимает её чуть выше. Его живая ладонь накрывает шрамы, а потом тянется за футболкой.
– Не прячься. Всё в порядке, – она опускается ещё чуточку ниже, упирается лбом в его грудь и сворачивается в позу эмбриона. Устраивается поудобнее. С момента начала наших с Баки отношений, я считала что объятия холодной и тёплой руки – это самое приятное место на Земле. Баки больше нет, но ничего не изменилось. Джеймс мягко обнимает её, зарывается носом в волосы на макушке и успокаивается.
Оба спят без пробуждений, в состоянии покоя и умиротворения, видят самые обычные сны. В них нет смертей, нет криков, нет страданий и прочих ужасов. В них есть свет. Джеймс просыпается раньше. Мари мирно сопит на мужской широкой груди, закинув на него и ножку и ручку. Густые локоны раскинуты по подушкам, они покрывают его плечо и часть бионической руки. Такая близость и касание кожа к коже будоражит воображение. Её голое колено в опасной близости к паху, от этого бегут мурашки по коже, но Бак старается не двигаться, чтобы сохранить это мгновение чуть дольше. Запомнить каждую мелочь. Гладкость её кожи, тепло ладони, касание волос, мягкое дыхание. Рубашка слегка задралась, поэтому он видит даже то, чего не должен видеть. Тонкое чёрное кружево, что облегает ягодицы. Мужчина сглатывает вязкую слюну и сильно зажмуривает глаза, пытаясь отогнать картинку немного подальше, но не стереть. Сердце отчаянно ускоряет темп, дыхание сбивается, он просто не может успокоиться.
– Доброе утро, Джеймс, – Мари потягивается, машинально задевая рукой соски, а ножкой пах, скрытый под тканью белья, и зевает, – Как спалось?
– Доброе утро. Хорошо, спасибо что осталась. А тебе?
– Мне было тепло и спокойно. Спасибо. Крепкий сон нам двоим на пользу. Который час?
– Почти 7. Ты сегодня рано.
– Да. Потому что сегодня понедельник. Мне нужно собираться на работу. А ещё проверить квартиру, может уже все просохло.
– Не думаю. Была влажная погода, к тому же холодная.
– Ты не умеешь придумывать на ходу. Просто не хочешь, чтобы я уходила.
– Не хочу, – мягкая улыбка, – Когда ты рядом, я могу нормально спать. И могу говорить о чем угодно. И…мне с тобой тепло, чудо.
– Очень честно, Джеймс. Мне нравится. Но работу никто не отменял. Тебе заварить кофе или ещё полежишь?
– Да, пожалуйста.
Грин торопится, даже очень, но все равно готовит ему завтрак и заваривает кофе. Собирает диван, складывает некоторые свои вещи в сумку. Она твёрдо решила ночевать сегодня дома, в своей постели. Много чего нужно обдумать и чуточку побыть одной. Потому что уровень тревожности уже заметно выше среднего. Мари ест на ходу, запивая большой чашкой кофе. Бак завтракает, наблюдая за её беготней только глазами. Девушка чуть не падает, когда натягивает ботинок, прыгая на одной ноге. Он не может сдержать улыбку.
– Всё, мне пора. После работы я заеду на квартиру и тогда позвоню.
– Хорошего дня, – Барнс переминается с ноги на ногу, сцепив руки в замок.
– Спасибо. У тебя сегодня терапия?
– Да.
– Расслабься. Представь, что говоришь со мной. Я рядом, – Мари обнимает его крепко-крепко, целует в щеку и улыбается.
– Я тоже рядом.
– Знаю, – она уже бежит вниз по ступенькам, – Пока-пока.
Раньше агент Грин считала, что никогда не сможет снова работать в офисе, жить спокойной жизнью, отойти от дел, забыть звук выстрела, забыть как смотреть на мир через оптику, чувствовать отдачу винтовки в плечо и…была абсолютно права. Это же скука смертная. Бумажки, подсчёты, накладные, отчёты в жёлтых папках, коллеги-сплетницы. Ну не умеет Мари говорить о пирогах, мужьях, детях и о том, кто как предохраняется. Она привыкла говорить о точности выстрела, влиянии скорости ветра на траекторию пули, о новинках на рынке оружия. Ну и с Романофф они могли обсуждать своих мужчин.
Деньги у неё есть, Тони об этом позаботился, поэтому она переходит на неполную занятость, хотя желание уволиться очень высоко. Выходя с офиса, она шерстит все сайты спортивных залов Нью-Йорка. Нужен маленький, неброский, подальше от центра, и подальше от квартиры Джеймса. Если он увидит её в деле, от вопросов не отвертеться. Пора вернуть свое тело. За месяцы депрессий оно стало сухим и даже хилым. И вот только сейчас, благодаря общению с Барнсом, у неё снова появляется желание ухаживать за собой, расти и развиваться.
В зале с ней пытаются познакомиться несколько мужчин, которые сильно поверили в себя. Мари вытирает пот со лба и улыбается. В ней просыпается дух озорства, который очень, ну очень, долго был в коме.
– Детка, что ты делаешь сегодня вечером?
– Есть предложения?
– Предлагаю сходить в бар. Тут есть один хороший, неподалёку.
– Дорогой, почему ты подошёл ко мне? Почему не к ней? Или не к той, что на велотренажёре?
– Ты горячая. Это возбуждает.
– Матерь Божья, на это кто-то ведётся? – она хохочет согнувшись пополам, – Давай так, спортсмен с пивным животом…
– У меня диастаз. Это не пивной живот, – его взгляд становится злым, брови сдвинуты.
– Ой, правда? Ну прости. Давай так, – девушка подходит почти вплотную, проводит пальцами по его майке, – Я исполню любое твоё самое дикое желание, если ты простоишь со мной на ринге больше минуты.
– С тобой? – он хохочет, глядя на неё с издевкой, что только раздувает огонь её ярости, – Идёт. Надеюсь твой рот так же охотно открывается на уровне ширинки.
– Не сомневайся.
Люди собираются вокруг ринга. Женщины качают головами и кусают ногти от страха, мужчины свистят, поддерживая этого диастазного альфасамца. Грин стоит, уперевшись в углу, пока он прыгает и разминается, отжимается, играет мышцами.
– Перчатки надевать или сдашься сразу? – мужчина усмехается.
– А давай без перчаток. Тебя они всё равно не спасут.
– Зато тебя спасут.
– Не переживай. Твой кулак меня даже ни разу не коснётся. Так что плевать в перчатке он или нет.
– Идёт, – он набирает в ладони немного спортивной магнезии и втирает её в кожу. Мари с усмешкой делает тоже самое.
– Милые дамы, если вы пришли просто позаниматься в зал, а к вам пристаёт такой вот молодой человек, бояться не стоит. Сейчас я покажу как с ним справиться так, чтобы и остальные усвоили урок.
Грин ходит вокруг и активно жестикулирует руками. Она спокойна, словно удав, несмотря на то, что уже очень давно не практиковалась. Просто потому, что знает – это как езда на велосипеде. Научись один раз, а дальше только совершенствуй. Тем более что перед ней явно позер, а не мастер спорта.
– Хватит паясничать, – он бьёт кулаком в свою ладонь.
– Милая, засекай минуту, – Грин чуть опускает корпус на полусогнутых и манит его к себе.
Даааа. Был бы тут её Баки, он согнулся бы от смеха ещё в самом начале. Он не переживал бы за свою женщину ни секунды. Более того, он поддержал бы этого гореспортсмена. Попытался бы его отговорить. Только Баки здесь нет, поэтому звуки ударов звучат так громко и быстро, что мужчина даже не успевает кричать. Грин комментирует свои приёмы и удары для девушек, что стоят внизу. Не проходит и 40 секунд, как он лежит на животе и стучит ладонью о ринг.
– А разговоров-то было, – агент оставляет его там, а сама идёт за бутылкой воды, – Кто-то ещё хочет попробовать?
– Нет, – единогласно отвечают мужчины и расходятся к тренажерам.
– Вот и здорово. Впредь запомните, женщины ходят в зал вроде этого, маленького, дешёвого и неприметного, для себя, а не для того чтобы слушать ваши тупые подкаты.
Придя домой, она проверила каждую поверхность, мебель и технику. Прикрутила батареи и закрыла окна. Как она и предполагала, всё просохло за выходные, можно возвращаться. Приняла горячую ванну, порефлексировала под грустную музыку, но уже без суицидальных мыслей. Баки был бы рад, это точно. Перечитала его письмо несколько раз и поняла, что приняла верное решение. Ей легче. Намного легче. Осталось только придумать как рассказать Джеймсу правду. Правду обо всём. Или вдоволь насладиться этим чудесным периодом самого начала отношений? Как же сложно.
– Привет. Как прошла встреча с терапевтом? Я вот тебе торт испекла. Надеюсь ты не на диете?– начинает Мари с порога, широко улыбаясь и скидывая ботинки.
– Привет. Лучше, чем обычно. Как твой день? Ты была дома?! А если бы замыкание?
– Джеймс, я ведь жива. Стою перед тобой. И никакого замыкания не произошло. Духовка работает, как и вся техника. И мебель высохла. Я могу вернуться домой уже сегодня.
– Ох… Хорошо, – он принимает торт и несёт его на кухню, стараясь не подавать виду, что расстроен.
– Как там твои тесты?
– Доктор Рейнор сказала, что чуть лучше.
– Это же замечательно! Почему ты расстроен?
– Я? Нет, я не расстроен.
– Джеймс Барнс, не пытайся меня обмануть. Я знаю такие взгляды, забыл? Что не так? Что тебя тревожит?– Грин уже ставит турку на плиту и отрезает по кусочку торта.
– Ничего. Просто сегодня я снова буду один, – он сидит за столом, сцепив руки в замок и опустив голову. Я слишком долго был один. Ты ещё не ушла, а я уже хочу увидеть тебя снова. Мне так хорошо, что я не могу отпустить тебя не расстраиваясь.
– Эй, ты чего? Всё хорошо. Мы ведь… Мы ведь будем видеться. Нас ждёт ещё свидание в кино. Слушай, давай я скажу правду.
– Какую?
– Мне хорошо с тобой и спокойно. Но мы…не должны спешить. Мне нужно немного больше времени. К тому же, некрасиво злоупотреблять твоим гостеприимством.
– Ты права. Мне тоже хорошо с тобой. Я готов ждать.
– Спасибо, – Мари обнимает его со спины и задерживается чуть дольше, чем должна была. Просто показывает, что говорила правду. Он ей дорог и с ним хорошо.
После такого «ужина» Грин собрала вещи, поцеловала щеку, пригрозила подзатыльниками, если будет спать на полу, и упорхнула домой, оставив его стоять на пороге со смущённой улыбкой.
========== Тернистый путь ==========
Поход в кино приходится отложить на целую неделю, как собственно и любые встречи. Как только Баки увидел репортаж про Нового Капитана Америка, глаза застелила пелена ярости и агрессии. Он сразу же отправился к Сэму чтобы серьёзно поговорить, а в итоге был втянут в опасную миссию с Разрушителями флагов. Конечно же, он предпочёл не говорить ей об этом, точнее скрыть подробности, но она и так знала всё заранее от доктора Стрэнджа.
Всю неделю они только созваниваются и иногда переписываются. Последнее даётся Джеймсу сложнее. Все эти тонкости формулировок и сокращений, сленг… Грин старается не давить на него, вводить новое частями, можно даже сказать порциями. Хорошо хоть Сэм рядом с ним, помогает разобраться во всём немного быстрее. И вообще, это именно он настоял на покупке нормального смартфона, а старую раскладушку отложить подальше и забыть.
– Тебе нравится Жюль Верн? – Мари сидит в кресле, сложив ноги по-турецки. На коленях стоит ноутбук.
– Да, я много читал в детстве и юности. Что конкретно тебя заинтересовало? – Бак допивает кофе и ополаскивает чашку.
– Сняли новую экранизацию «20 000 лье под водой». Читал?
– Да. Неплохо, но «Таинственный остров» понравился мне больше.
– Полностью согласна, но, тем не менее, предлагаю сходить на этот фильм. Ты приблизительно знаешь сюжет и там не должно быть ничего такого, что тебя сильно удивит. Отлично для первого похода в кино с 43-го года.
– Хорошо. Тогда я куплю билеты. На последний ряд?
– Вы флиртуете со мной, сержант Барнс?
– А это работает?
– Определённо, – Грин захлопывает крышку ноутбука и отставляет его в сторону. Она слегка прищуривается и хитро улыбается, смотрит несколько секунд, даже не думая отводить взгляд. Он отводит его первым и поправляет волосы, – Ох, что это? Смущение? Держу пари, что в 43-м ты был сердцеедом.
– Я…не был обделен женским вниманием, скажем так. Но мы больше не в 40-х.
– Да, мы в 2023-м. Но где-то там, глубоко внутри, под толстым панцирем, всё-ещё есть тот Джеймс Барнс. Познакомишь нас?
– Может когда-то. Я давно с ним не встречался. Может его там больше нет?
– О нет, я знаю, что он там. Вижу в твоих глазах.
– Иногда ты меня пугаешь. Будто видишь насквозь, – он садится в кресло напротив и скрещивает пальцы в замок, – Знаешь то, чего не знаю я.
– Это плохо? Прости, если я говорю что-то не то. Так часто бывает.
– Нет, я не это имел ввиду. Просто мне впервые так легко с кем-то. Особенно после Гидры и щелчков.
– Мне нравится, что мы понимаем друг друга. Такое редко случается.
– Не думаю, что у тебя могут быть проблемы с этим. Ты можешь быть с кем угодно. Любой хотел бы быть с такой женщиной.
– О, прости, но ты не прав. Я знаю что такое, когда хорошо, когда ты на вершине, когда ты счастлив так, что будто не ходишь, а летаешь. После этого я не готова размениваться на меньшее, – они молчат пару минут, обдумывая слова, что вылетели неосознанно. Бак снова опускает голову и поджимает губы.
– Тогда что я делаю в твоей квартире? Ты тратишь свое время впустую, проводя его со мной.
– Больше никогда не говори так. Никогда, слышишь? – она поднимает его голову за подбородок и гладит его большим пальцем, – Ты прекрасный человек. Таких ещё поискать надо. Я рада, что знакома с тобой.
Он лишь слабо улыбается, недоумевая почему такой, как она, интересен такой, как он. Вечер в кино проходит замечательно, даже лучше чем ожидалось. Фильм снят хорошо, хоть где-то и отклоняется от сюжета книги. Вот поэтому как Мари, так и Баки любят читать. Фильм – это то, как режиссер видит историю, книга же совсем другое дело. Человек ограничен лишь своим воображением. Один просто сухо прочитает напечатанные слова, другой прикроет глаза и увидит «свой» фильм в голове. Услышит тембр голоса героев и их интонации, увидит их внешность, представит локации. Чудо, не иначе. Не зря же Ридли Скотт однажды сказал «Лучший в мире кинозал – это мозг, и ты понимаешь это, когда читаешь хорошую книгу».
Они выходят из кинотеатра, обсуждая героев, ситуацию и сюжет. Об этом говорить легче, чем о том, что окружает их каждый день. Грин много думает о том, как лучше рассказать ему правду, но не может подобрать слова, поэтому откладывает до лучших времен. Часом позже они гуляют по вечернему Нью-Йорку, наслаждаясь обществом друг друга. Джеймс крепко держит её ладонь. Будто отпусти он её даже на секунду, она вмиг исчезнет. Иногда он ненадолго выпадает из реальности, думая о миссии, о щите, о Стиве и о прошлом, в конце концов. Как бы Грин не старалась, он по-прежнему считает, что не заслуживает ничего хорошего.
Ближе к 23 часам он проводит её к дому, но никак не может попрощаться. Не хочется, чтобы этот вечер заканчивался. Не хочется возвращаться в пустую квартиру. Те выходные, что она жила у него дома, были лучшими днями за все годы после падения с поезда. В те выходные он сказал больше слов, чем за последние 80 лет. Она хотела его слушать, но видела, если вдруг ему требовалось немного помолчать и тогда не мешала. Не была навязчивой или надоедливой. Мари его понимает, как никто другой. Но Джеймс не знает её тайн, а она боится всё испортить, рассказав правду. Девушка безумно рада, что смогла найти с ним общий язык, смогла стать той, кому не всё равно. Она больше не сравнивает его со своим Баки, хотя порой это бывает сложно, очень сложно, не делать. Лишь воспоминания, время от времени, режут больнее, чем самые острые ножи.
– Спасибо за вечер, Джеймс. Я прекрасно провела время, – она стоит у двери в подъезд и крутит ключи тонкими пальцами.
– Тебе спасибо. Сам я бы ещё тысячу лет не ходил в кино. Современные фильмы мне не очень нравятся, но этот был не плох.
– Есть хорошие, не сомневайся. Можно будет составить список и устроить ночь кино. Что думаешь?
– Что ты чудо. Я только за.
– Отлично!– её глаза горят, – Но…ты наверное снова пропадаешь на неопределённый срок.
– У меня есть работа. Я должен помочь Сэму. Но после этой миссии, я хотел бы всё-таки немного покоя.
– Чушь.
– Что?
– Чушь. Я же вижу. Тебе это нравится. Очень нравится. Ты знаешь, что полезен и нужен. Такая работа даёт тебе чувство важности. Плюс ко всему, это то, что ты умеешь делать лучше всего.
– Ты как всегда проницательна. Ничего не утаишь.
– Незачем что-то утаивать от меня. Я не собираюсь тебя менять. Ты нравишься мне таким, какой ты есть. Посади тебя в офис и ты завянешь, как фикус без воды. Скука.
– Ты работаешь в офисе.
– А кто сказал, что мне там нравится? Может я бы почку отдала, чтобы иметь такую работу, как у тебя. Страсть, адреналин, оружие, опасность, мозговой штурм. Это так возбуждает.
– Ты заслуживаешь большего, – он мило улыбается и качает головой. Я хотел бы уберечь тебя от этого.
– Да… – она вздыхает, – Именно поэтому я вяну в офисе. Остаётся только слушать твои истории, но и ты ведь ничего не рассказываешь.
– Как закончим, если тебе ещё будет интересно, обязательно расскажу.
– Ловлю на слове. Теперь не отвертишься, – глазки сужаются до тонких щелок, а губы изгибаются в улыбке.
– Спокойной ночи, чудо.
– Спокойной ночи, мой герой.
Несмотря на прощание, каждый остаётся на своем месте. Долгие томные взгляды. Кажется, что все звуки затихли, не слышно даже проезжающих машин. Он скользит взглядом по её лицу и останавливает его на губах. Мари задерживает дыхание, сердце гулко стучит в ушах. Она прекрасно знает, какими мягкими и горячими будут его губы, как именно будет колоть щетина. Готова ли я сделать следующий шаг? Грин не успевает ответить на свой вопрос, потому что он наклоняется ближе, замирает в паре миллиметров, терпеливо ждёт, пока она решит. Его сердце тоже сходит с ума в данный момент, ноги будто немеют, рука подрагивает. Не случится ничего страшного, если она не готова, но если готова… Лёд даст трещины.
Мари преодолевает свои 10% и касается губ. Мягко, ненавязчиво. Она поддевает верхнюю губу и плавно проводит по ней языком. Чувствует, как он проделывает тоже самое с её нижней губой. Поцелуй медленный, неуверенный, но такой волнительный, приятный, такой нежный, такой сладкий. Он первым разрывает его, но не отдаляется, а наоборот прижимает её к себе. Вдыхает запах волос и целует лоб. Он стоял бы так вечность. Остановись, мгновенье! Ты прекрасно.
– Сладких снов, Джеймс, – она поднимается на носочки, улыбается, а затем целует уголок губ.
– Сладких снов, Мари, – он разжимает объятия и позволяет ей скрыться за дверью.
Баки стоит у её дома ещё несколько минут, он чувствует тепло в груди, чувствует, как щеки заливаются румянцем. Касается пальцами губ, будто это сможет запечатать ощущения. Улыбается. Домой он не просто идёт, он плывёт, мысленно возвращаясь к этому поцелую снова и снова.
Грин разрывают смешанные чувства. С одной стороны, это словно удар молнии. По коже бегут электрические импульсы, тело горит, щеки горят, губы покалывают, напоминая о том, что сейчас произошло. А с другой, сердце начинает тревожиться ещё сильнее. Как сказать ему? Нельзя оттягивать разговор очень долго. Она опускается в кресло и плачет от страха быть отвергнутой после признания.
**********
Прохладный вечер, Грин кутается в куртку, выходя из зала. В одном ухе наушник, другое внимательно слушает Мередит, с которой успела подружиться. Девушка благодарит её за новые освоенные приёмы, рассказывает в красках о ситуации в браке. Мари решает пройти с ней пару кварталов, чтобы та безопасно дошла до дома, да и возвращаться в одинокую квартиру не очень хочется. Подумать только, все самые близкие друзья, в этой мультивселенной мертвы. Наташа, Стив, Тони и Локи… Тут жив только Уилсон, но и с ним нельзя обсудить то, что тревожит. Я скучаю по вам, ребята. Очень-очень сильно. А ещё по своей семье.
Машина едет на большой скорости, но звук шин оглушает, когда она резко тормозит рядом с ними у обочины. Грин закрывает подругу своим телом.
– Привет. Прости, что испугал. Что ты делаешь здесь в такое время? – Сэм выходит из машины и поднимает руки в защитном жесте.
– Ну ты и придурок. Без обид, это шок, – Грин улыбается и обнимает его по-дружески, – Мередит, это Сэм, мой хороший знакомый. Сэм, это Мередит, мы вместе ходим в зал неподалёку.
– Ты серьёзно пыталась её защитить своим телом?– он расхохотался, – Ты же хиленькая.
– Она бы сложила вас пополам, – Мередит улыбнулась, а Уилсон изогнул бровь.
– Мер, он Мститель. Такие мне не под силу. Не говори больше ничего. Замолчи. Замолчи. Замолчи.
– Вы Сокол, верно? Я смотрела репортаж в новостях. А откуда вы друг друга знаете?
– О, мы… Познакомились в компании. Виделись один раз.
– Ой. Извините, мне нужно спешить домой, – Мередит нервно посмотрела на часы, в глазах сразу мелькнул страх.
– Эй, всё будет хорошо. Ты сможешь себя защитить, если что. Ты запомнила все места, куда нельзя бить?
– Д-да.
– Забудь. Вспоминай об этом только на ринге. В твоей ситуации целься именно туда, – Мари крепко обнимает её и хлопает несколько раз по плечу,– Увидимся в зале. Если что, звони в любое время.
– Спасибо. Пока, Сэм, – Мередит машет ему на прощание и быстрым шагом направляется домой.
– Пока, Мередит.
– Пожалуйста, не говори Джеймсу. Я не хочу, чтобы он переживал. Ладно?
– А ты не так проста, как показалось на первый взгляд. Садись, я подвезу тебя в центр.
– Спасибо.
Сперва они едут в полной тишине. Грин заламывает пальцы, думая как выкрутиться, но ничего сразу не приходит в голову. Сэм хмурый и мрачный. Кого-кого, а его видеть таким очень непривычно.
– Так… Что ты делаешь здесь один? Барнс сказал, что у вас миссия сегодня.
– Да, была. Мы… Говорили с одним человеком по делу. А потом Баки арестовали.
– Что, прости?! За что?! Его ведь оправдали!
– Он пропустил приём у психотерапевта.
– Твою мать. Что ему грозит?
– Именно это я и хочу выяснить. Ехал в участок, увидел тебя, решил остановиться. Так ты занимаешься борьбой, боксом или чем?
– Я просто хожу в зал. Но я знаю некоторые азы самозащиты. Эта женщина, Мередит, страдает от домашнего насилия, но не может обратиться в полицию. Лучший друг её мужа полицейский, он замнет дело и всё. Поэтому я научила её тому, что знаю сама.
– Почему я не должен говорить Баки об этом?
– Ты же его знаешь. Он начнёт нервничать и переживать, а это последнее, чего я хочу. Ему хватает забот.
– Хорошо, Мари. Я не стану. Мы приехали. Подождешь в машине или пойдёшь со мной?
– Я подожду у входа. Он не хотел бы, чтобы я видела его в наручниках.
– А ты хотела бы?
– Может. Но не в этом смысле, – она улыбается, стараясь отвлечь Уилсона от грустных мыслей, хотя голова кипит от напряжения. Он свистит и вскидывает брови, а потом широко улыбается и качает головой. Сработало. Оба выходят из машины. Мари остаётся ждать у входа, а Сэм пропадает за дверью полицейского участка.
Спустя минут 15 из участка выходят двое мужчин. Грин изгибает бровь и придирчиво осматривает их с головы до ног. Оба в полном обмундировании. Тот, что повыше, держит в руках щит. Они сперва проходят мимо, но потом один возвращается.
– Добрый вечер. Я Капитан Америка.
– Привет. Мари,– она удивлённо жмёт протянутую руку. Кэп сказал бы «Привет. Я Стив. Парень из Бруклина». Какой же ты выпендрежник.
– Мой друг… Вон там. Его зовут Лемар. Он немного застенчивый. Могу я попросить твой номер телефона для него?
– Лемар мог бы и сам его попросить. Или тот факт, что ты держишь в руках щит, должен был меня убедить?
– Возможно. Так что?
– Нет. Спасибо. Я не раздаю свой номер телефона любому встречному.
