Текст книги "Проделки Локи (СИ)"
Автор книги: Amortentia 2.0
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
– Что предлагаешь делать?
– Это твой дом и твои правила. Смотришь телевизор допоздна, смотри. Но спишь-то ты в спальне. Значит я могу смотреть телевизор с тобой. А потом спать на диване.
– Не уступишь?
– Ни в коем случае.
– Ладно. Твоя взяла. Значит вынесу тебе белье сюда, – он уходит в спальню и долго роется в шкафу. В каком смысле твоя взяла?! Я не усну до самого понедельника. Или ещё хуже, разбужу её своим криком.
Грин, с его разрешения, осматривает квартиру, временно оставляет средства гигиены в ванной, вешает туда же свое полотенце. Проходится по кухне, заглядывает в шкафчики и холодильник. М-да, не густо. Нужно будет сходить в магазин, но уже утром. За окном темнеет и начинается дождь, поэтому прогулка на свежем воздухе отменяется. Они смотрят одну передачу за другой, не особо вникая в смысл. У каждого в голове бесконечный поток мыслей. Мари периодически встаёт, чтобы заварить им чай или кофе. Ближе к двум Барнс замечает, что девушка изо всех сил пытается держать глаза открытыми, но они то и дело слипаются. День был нелёгкий, даже он сам, суперсолдат, немного устал, а что говорить о ней…
– Спокойной ночи, Мари, – он выключает телевизор и, скрипя сердцем, уходит в спальню.
– Спокойной ночи, Джеймс, – она стелит постель и проваливается в сон.
Она слышит. Конечно она слышит, как он тяжело дышит, как он стонет и мечется. Слышит скрежет его зубов. Смотрит на время. 4:47. Она колеблется, но всё-таки стучит в дверь.
– Ты в порядке? – шёпотом, но он слышит.
– Да. Прости, что разбудил.
– Ничего. Можно открыть дверь?
– Конечно.
Грин открывает дверь и ложится обратно на диван. Джеймс лежит в спальне, в полном недоумении. А потом она начинает тихонько шептать слова той самой колыбельной, которую пела ему мама. Хотя Мари не уверена, что в этой вселенной было так же. Он успокаивает дыхание и закрывает глаза. Крики в голове затихают, слух сосредотачивается только на её голосе. Незаметно для себя самого, он спокойно и быстро засыпает. Мари замолкает, лишь услышав мирное сопение. Вскоре засыпает и она.
Когда Баки просыпается утром, то осознает, что в квартире один. Он не слышит шорохов, дыхания или любого другого шума. Она ушла. И правильно. Я могу навредить ей даже во сне. Хотя признаю, что после её колыбельной, я спал без сновидений, без кошмаров. Мне было легко и спокойно, как в детстве.
Какое-то время он остаётся в постели, будто позволяя себе ещё немного насладится матрасом. Ведь сегодня вечером он снова будет один, спать на полу перед телевизором. И никто не споёт для него. Или он ошибается? Конечно Мари не сбежала. Она составила список и в это время скупала половину ближайшего супермаркета. Его хотелось накормить, уберечь и вытащить из той ямы тоски и ненависти к себе, в которой он погряз.
Она возвращается с четырьмя огромными пакетами. Пришлось несколько раз спуститься к машине. Открывает дверь и замечает, с какой скоростью он подрывается с постели.
– Доброе утро. Прости, что разбудила. Хотела приготовить завтрак, а у тебя хоть шаром покати. Вот сходила за покупками. Брала твою машину, на ней ни царапины. Клянусь.
– Доброе утро,– он быстро надевает футболку и шорты, а затем выходит и забирает пакеты из рук, – Ты зачем такие тяжести таскаешь? Зачем столько всего?
– Потому что у тебя пусто. А я хочу есть. Значит ты хочешь есть в четыре раза больше! Мне даже страшно это представить. И я же должна как-то отблагодарить моего спасителя. Хотя бы кормить тебя буду.
Завтрак готов уже через полчаса. Пышный омлет с помидорами, бекон, вафли, тосты с джемом, йогурт и свежезаваренный крепкий кофе. Баки наблюдал за ней издалека, не в силах поверить что кто-то добровольно хозяйничает на его кухне. Желудок отчаянно громко бурчал.
– Всё готово. Садись к столу, – девушка улыбается и ставит посуду на стол.
– Я думал, что ты ушла, если честно.
– Почему? Из-за кошмара?
– Да. Я испугал тебя?
– Вовсе нет. Знаешь, мой человек однажды был в плену. А после не мог спать на мягком, поэтому спал на полу. Он оставлял телевизор или радио включённым, чтобы заглушить голоса и крики в своей голове. Ты поэтому хотел спать в гостиной?
– Ты будто говоришь обо мне. Да, я сплю с телевизором. Как его звали?
– Я не могу сказать. Вдруг ты его знал. Джеймс Бьюкенен Барнс его имя.
– Прости. Я не настаиваю. Ты пела ему?
– Да, но не это. Я пела ему старые песни, он любил музыку 30-60-х годов. А эту колыбельную он пел мне, когда меня мучил кошмар.
– Я тоже люблю старую музыку.
– Значит у вас много общего.
– Он излечился? Кошмары перестали его мучить?
– Да. Со временем он успокоился. А значит и ты сможешь.
– Сомневаюсь, что наши кошмары похожи.
Они такие же, Бак. Я знаю. Гидра. Холод криокамеры. Убийства. Кровь. Твоя жестокость. Жертвы, их взгляды и предсмертные вздохи, хотя чаще хрипы.
После завтрака, они ещё долго говорили. Джеймс даже не мог поверить, что находится с кем-то так долго и это не страшно, не напрягает, не злит. Даже наоборот. Это как терапия, только лучше. С ней он хочет говорить. Её он хочет слушать. Мари ничего не пишет в блокнот, ничего не вытягивает силой. Но именно из-за этого так тянет рассказать.
За готовкой обеда они смотрят какой-то не очень интересный, но цепляющий фильм. Один из тех, который досматриваешь до середины, понимаешь что херня, но хочется узнать чем закончится. На финальной сцене Мари нечаянно проливает на себя соус.
– Черт-черт-черт! Горячооо. Отвернись. Быстро! – она срывает с себя кофту и шорты, остаётся в одном белье, – Твою мать. Руки кривые. Теперь в свитере и джинсах придётся ходить. Я не брала много вещей.
– Погоди минуту. Я сейчас что-то найду, – он не оборачивается. Идёт в спальню, хватает с вешалки первую попавшуюся вещь и возвращается, прикрыв глаза ладонью.
Мари прикусывает щеку со всей силы. Рубашка. Такая же как та, что он дал ей после похищения. Из которой она сперва сделала “платье”, а потом разорвала на мелкие кусочки после ссоры.
– Спасибо, – она быстро надевает её и вдыхает аромат, – Всё.
– Кажется тебе она идёт больше.
– Думаешь? Возможно.
Грин застирывает вещи и заканчивает с готовкой, пока Джеймс занимается сервировкой стола. Идиллию прерывает настойчивый звонок в дверь.
– Откроешь?
– В таком виде? Ладно, – она пожимает плечами и резко открывает дверь.
– Привет, идиот, чем занима..?– глаза Сэма округляются до невообразимых размеров.
– Здравствуй, Сэм. Почему «идиот»? Проходи, мы как раз обедать собирались.
– Привет, Мари. Какими судьбами?
– Тебе открывает дверь девушка в мужской рубашке, какие тут варианты? – она хитро улыбается и незаметно подмигивает Баки.
– Мари затопил сосед, поэтому я предложил ей пожить тут, пока всё не просохнет.
– Ты напоминаешь мне Стива сейчас. Он тоже совершенно не умел врать, – Сэм улыбается. А Мари одними губами говорит Баки «Зануда. Мог бы и подыграть».
– Зачем пришёл?
– Вытащить тебя поесть, но смотрю тебя и тут неплохо кормят.
– Присаживайся. Тут хватит на троих, – девушка доставляет ещё одну тарелку и приборы.
– Так… Как же так произошло? Он позвонил?
– Всё произошло само собой. Такой ответ тебя устроит?
– Нет. Я жажду подробностей.
– Не боишься? – Грин прищурила глаза. Между ними будто шла битва. Словесная. Бак только поворачивал голову на каждую реплику.
– Чего мне бояться?
– Если я расскажу подробности, у тебя разовьются комплексы. Прости.
– На кухне сидеть безопасно? Надеюсь на этом столе не было ваших оголенных тел? – Хах, ну ты просто копия нашего Сэмми.
– Стой-стой. Лучше на ту сторону. Там безопаснее, – Грин широко улыбается, а Барнс краснеет. Сэм приоткрывает рот, но тут же закрывает его обратно со стуком зубов.
– Она знает кто ты? – он спрашивает так тихо, что даже суперсолдатский слух еле улавливает эти слова. Мари пока накладывает еду в тарелки.
– Да. Я сказал правду, но она не испугалась.
– Странно всё это. Она не боялась тебя с самого начала и смотрела так, будто видит насквозь.
– До щелчка у неё был мужчина с похожими проблемами. Может поэтому она понимает, – Барнс пожимает плечами.
– Вы в курсе, что больше двух, говорят вслух? Я вообще-то слышу ваш шёпот.
– У твоего друга было ПТСР*? – Сэм поднимает взгляд и видит в её глазах боль, видит её трещины. Как бывший консультант, он часто видел такое. Такое не сыграешь.
– Было. А ещё депрессивное расстройство, суицидальные мысли и ассоциальность.
– Прости. Я не думал, что он начнёт спрашивать, – Бак сводит брови, а потом агрессивно смотрит на друга, – Так бы я ни за что не сказал.
– Ничего. Всё хорошо. Вы можете спросить, если интересно.
– Он выбрал самоубийство?
– Что?! Конечно нет! Он погиб, как герой. Он… Он отдал свою жизнь ради близких. Знаете, что самое страшное и несправедливое? Мой человек, после затяжной депрессии, только-только смог заново полюбить жизнь.
– Прости, Мари, я не хотел сделать тебе больно, – Уилсон снова опускает взгляд.
– Я уважаю его выбор. Я сделала бы тоже самое.
– Так тебя тянет только к таким, как Бак?
– Каким? – Грин как раз накручивает пасту на вилку.
– Не знаю… Таким…
– Сломаным? – она помогла Соколу найти нужное слово, – Нет. Но увидев его взгляд, я сразу всё в нём прочла. Он меня не пугает, ведь я уже видела такой же не один раз.
– И что ты в нём видишь? – теперь уже Джеймс смотрит с неподдельным интересом.
– Хочешь услышать моё мнение? Ладно, – она кладёт вилку на край тарелки и чуть наклоняется, – Ты посещаешь терапию, но от неё только хуже. Заходя в кабинет, ты мысленно возвращаешься на места убийств. Кошмары снятся каждую ночь. В них крики, кровь и паника. Ставлю сотню, что врешь врачу, будто их нет. Тебе кажется, что ни один человек не может понять тебя. Тебе кажется, что все когда-то уйдут и ты останешься один. Психологические тесты полный крах. Ты валишь буквально каждый. Тебе сложно поверить в то, что люди могут принять тебя, даже после оправдания. Ты боишься, очень боишься, открываться кому-то, будто внутри тебя что-то чёрное и грязное. Но, в то же время, боишься остаться один из-за такой тактики. Не хочешь врать, но и правду сказать не можешь, как было на первом свидании.
– Ты не ушла бы, если бы я сказал правду сразу? – Барнс еле находит в себе силы задать этот вопрос. Каждое её слово – точное попадание в цель.
– Разве я ушла, когда ты сказал мне кто ты? Я могла просто выставить тебя за дверь, внести номер в чёрный список и больше никогда не увидеть, но… Я знаю другого тебя. Ты был абсолютным джентльменом на свидании, ты помог мне с потопом, хотя не был обязан. Ку-ку, я сижу на твоей кухне, в твоей рубашке. Ты видишь в моих глазах страх?
– Нет. И это странно. Что ты скрываешь?
– Обязательно отвечать?
– Я наверное пойду, чтобы не мешать. Вам есть о чем поговорить, – Уилсон поднялся из-за стола.
– Сядь, ты не поел, – Мари глубоко вздыхает и прикрывает веки, крепко сжимая кулаки. Уилсон покорно опускается на стул. Когда девушка находит силы вновь открыть глаза, мужчины видят в них тоску и невыносимую боль, – Я была в шаге от того, чтобы ступить с крыши, после его смерти. Но, в последний момент, передумала. Как же…я слабачка. Я шагнула. Чёртов Стрэндж всё испортил. А может не испортил? Ведь я узнаю тебя. Я знаю этот взгляд, потому что такой был у него в самом начале. А потом я видела такой же у себя, когда смотрела в зеркало. Я просто подумала, что смогу помочь. А ты сможешь помочь мне.
– Иди сюда, – Джеймс не мастер говорить, поэтому просто поднимается и разводит руки. Это тоже даётся ему нелегко, но мужчина готов рискнуть. Сэм удивлённо вскидывает брови и крутит головой, бросая взгляд то на друга, то на Мари. Она вымучено улыбается, словно отпустила тяжёлый груз с плеч. Поднимается и прижимается к нему всем телом. Барнс нежно обнимает её, слегка поглаживая волосы и спину. Сокол ловит себя на мысли, что она пазл, которого Баки так не хватало. Маленькая, хрупкая девушка с разбитым сердцем и глубокими ранами, которой и самой нужна помощь, сможет стать для него пластырем. Сможет исцелить его. А тот, в свою очередь, исцелит её. Грин хочется разрыдаться и рассказать правду, но она сдерживает этот порыв.
– Спасибо, – девушка с трудом находит силы, чтобы отдалиться от любимого тела и вернуться к столу. Больше никто не затрагивает столь болезненную для неё тему и Мари этому рада. Они смотрят вместе какую-то передачу, поедая попкорн и запивая всё пивом, до самого вечера. Сэм, уходя, очень тихо говорит ей «Спасибо» и обнимает.
Когда Мари возвращается из ванной, то видит уже разложенный диван и постельное белье на нём. Джеймс нервно переминается с одной ноги на другую, не зная что хочет сказать и хочет ли он вообще говорить.
– Спокойной ночи, – он разворачивается и идёт в сторону спальни.
– Не закрывай дверь. Я могу петь тебе, если хочешь. Это помогло уснуть?
– Да, – девушка отчётливо слышит нотки облегчения в его голосе.
– Спокойной ночи, Джеймс.
Он уходит и выключает свет. Мари несколько минут выбирает песню, а потом тихонько начинает петь. Так спокойно, ненавязчиво. Она не может этого видеть, но Бак улыбается, закрывая глаза. Он очень быстро погружается в сон. Грин поёт ещё несколько песен и тоже засыпает, не закончив куплет. Уголки губ замирают в лёгкой улыбке. Она этого даже не замечает.
Комментарий к Жестокие игры судьбы
* ПТСР – Посттравматическое стрессовое расстройство
========== Первые шаги. ==========
Комментарий к Первые шаги.
Любовь зарождается в беседе души с душой. © Уильям Шекспир
Утром её пробуждает не боль, не слезы и панические атаки, её будит запах слегка подгоревшего хлеба. И это лучшее утро за последние 2.5 месяца. Грин приоткрывает один глаз и наблюдает за тем, как Джеймс пытается приготовить поесть. Она видит его напряжение и лёгкую дерганность. Ставлю пятёрку, что ты нервничаешь из-за меня. Уверена, с чем, с чем, а с готовкой, в спокойной обстановке, проблемы у тебя не возникают. Мари наблюдает несколько минут, а в голове мелькают кадры с последнего рождественского утра, когда Баки нашёл рецепт печенья в интернете и успешно справился с готовкой. Хочу видеть такое каждое утро 25-го декабря. Ты просто чудо, Бак… На нем был зеленый фартук. Волосы слегка взъерошены, на лице тёплая милая улыбка. На фоне тихонько играла музыка. Как он усадил её на столешницу и поцеловал, как он смотрел, хлопая пушистыми ресницами. Вот теперь больно. Мари пытается сморгнуть слёзы и ей это удаётся.
– Доброе утро, красавчик. Завтрак в постель? – она пытается быть беззаботной, хотя это заставляет её сердце сжиматься.
– Доброе утро, Мари. Вчера ты готовила и я подумал что… Сегодня моя очередь, – его брови ползут вверх, потому что она начинает смеяться, – Что?
– Мы как супружеская пара, когда оба дома в выходные, то готовят поочереди. Но я ведь обещала кормить тебя без очереди. Который час?
– Почти 11, – он мягко улыбается.
– Что?! Господи, прости меня, пожалуйста. Я обычно рано встаю. Я сейчас всё приготовлю. Конечно же ты голоден! – Грин вскакивает с дивана и начинает складывать постель, потом бросает и бежит в ванную.
Барнс так и завис с лопаткой в руках. Такая смешная после сна. Волосы торчат в разные стороны, губы слегка припухли. Красивая. Он тряхнул головой и разложил еду по тарелкам. Достал хлеб из тостера, поджимая губы. Тосты слегка подгорели. Мужчина быстро потёр их друг о друга, чтобы убрать явную черноту.
Мари вернулась из ванной уже причесанная, с небрежным пучком на голове. Она улыбнулась, собрала постель, сложила диван и села с другой стороны стола. Отломила кусочек яичницы и положила на язык.
– Спасибо большое. Прости, я… У меня очень редко бывает такой крепкий сон.
– Я предложил тебе пожить здесь не для того, чтобы ты готовила. Просто хотел помочь. Я и сам неплохо справляюсь.
– Очень вкусно. А ты уже поел? – её улыбка слегка кривоватая. Матерь Божья, ты что всю солонку вытряхнул на это яйцо?
– Приятного аппетита. Нет, я сперва выпью кофе.
– Спасибо, – ещё один кусочек во рту. Вкусовые рецепторы просят пощады. Мари запивает всё половиной чашки прекрасного крепкого кофе.
– Всё в порядке? – Баки вытирает влажные руки о полотенце.
– Да. Да, всё хорошо.
– Дай-ка я попробую, – он тянет чистую вилку к её тарелке, но Мари отодвигает.
– Я не готова делиться.
– Мари, дай кусочек.
– Ладно, – она пододвигает тарелку и смешно жмурится, – Хочу сказать, что кофе ты варишь просто великолепно.
Джеймс берет кусочек и закашливается. Забирает тарелку и выплевывает яйцо туда, а потом все выбрасывает в мусорное ведро. Ему не столько неловко, сколько смешно. Он опирается руками в столешницу, спиной к ней. Его плечи дрожат. Грин не видит его лица, поэтому хмурит брови.
– Ты что плачешь?
– Конечно нет, просто я ещё никогда так не позорился перед женщиной.
– Ты меня напугал. Доводить тебя до слез последнее, чего я хочу. Садись, сейчас всё будет. Уверена, что ты хорошо готовишь, просто тебя сбила с толку моя сонная красота, – Мари манерно поправляет волосы, подмигивает и вскакивает со стула, – Чего хотел бы на завтрак мужчина, благодаря которому я сплю в чистой сухой квартире?
– На твой вкус. Я ем почти всё.
Мари коротко кивает и отворачивается. Он наблюдает за ней с интересом, подмечая каждую деталь. То, как она стоит у плиты, смешно уперев стопу в бедро. Похожа на цаплю или фламинго. Как она пробует всё на вкус, после каждой щепотки соли, перца или других специй.
Спустя полчаса на столе стоит большое блюдо для него, маленькая тарелочка для неё и две чашки свежего кофе для них. Джеймс смерил её взглядом и молча уставился. На лице ни одной эмоции. Да уж, мимика у вас и правда похожа. Он тоже вначале был таким. Только я уже отвыкла от такого непроницаемого выражения лица. Я привыкла к улыбкам, к изогнутой брови, к облизыванию губ, когда возбуждение сочится под кожей.
– А ты?
– Мне хватит тех тостов, что ты сделал. В холодильнике есть джем. Но ты это совсем другое дело. Ты же… Как это называется? Суперсолдат. Вот. Тебе нужно хорошо есть, – Грин уселась, согнув ногу в колене и поставив её на стул. Такой идиоткой я давно себя не чувствовала. Как это называется? Суперсолдат. Она мысленно крывляла сама себя.
– Спасибо, – он поджимает губы, задумавшись о прошлом, но потом быстро прогоняет эти мысли.
Тишину нарушают только стук вилки о тарелку и её хруст тостами. Баки не находит лучшей идеи, чем тихо включить радио. Они слушают прогноз погоды, новости, а потом включается музыка. И всё идёт хорошо. Ровно до того момента, как начинает играть песня Surf Curse – Freaks. Мари вздрагивает и поднимает на него испуганный взгляд. Джеймс перестаёт жевать.
– Что-то не так?
– Нет, прости. Всё нормально, – она выдавливает улыбку, но она настолько неискренняя, что даже слепой увидел бы.
– Я лучше выключу, – он тянется к кнопке, но Мари одергивает его руку.
– Оставь. Я же не могу бегать и бояться вечно. Наверное лучше объяснить, раз уж ты и так знаешь обо мне больше, чем даже семья. Эта песня… Я слушала её перед тем, как… Перед тем как схватила ключи и уехала в город. Поднялась на крышу высотки и хотела шагнуть. Чтобы боль затихла, – Мари отпускает его руку и делает небольшой глоток кофе.
Баки молчит. Сложно услышать такое, ещё сложнее подбирать выражения, если не знаешь всей ситуации. Мужчина накрывает её ладонь своей и этого достаточно. Она не нуждается в словах, хватает лишь немой поддержки. Так намного лучше, чем если бы он сказал «Ты сильная, Мари. Ты смогла остановиться. Ты смогла найти в себе силы, чтобы жить». Потому что она не смогла и никаких сил она в себе не нашла. Этот жест поддержки вдвойне сильный, потому что она знает как тяжело ему самому. Мари дёргает уголком губ и шепчет ему «Спасибо». Песня сменяется другой, ритмичной и весёлой. Она прогоняет то напряжение, что едва не искрит в воздухе.
Часом позже они выбираются в город. В центральный парк. Барнс находит в себе силы и желание рассказать немного о своей юности и жизни до войны. Намного легче говорить с кем-то, кто знает о твоём прошлом, от кого не нужно ничего скрывать. Психотерапевт тоже знает о его прошлом, но с доктором не так. Она давит на него, вытаскивает то, что он говорить не хочет, пишет в свой блокнот. Мари же совсем другое дело. Она ненавязчиво задаёт вопросы про него и про Стива. Пытается понять различие между тем Роджерсом, которого он знал, и тем, которого знает она. Грин чувствует, как же ему не хватает этой дружбы и поддержки, поэтому старается дать ему всё это. Она внимательно слушает, хотя знает его историю от начала до конца. Бак не задаёт вопросов о «её человеке» не потому что ему не интересно, а потому что знает, она не готова на них отвечать.
– Мы пропустили наше свидание.
– Точно. Вчера была суббота. Сэм появился не вовремя.
– Мне он нравится. Он старается вытащить тебя в мир. Почему ты не можешь открыться ему хоть чуток?
– Потому что… Потому что Стив отдал свой щит ему. А Сэм отдал его в музей.
– Ты не думал о том, что он просто боится? Может он не готов брать на себя такую ответственность. Щит это жестянка из металла. Чтобы стать новым Капитаном Америка мало просто держать его в руках.
– Может ты и права. Но я не могу пока это принять. Давай перенесём свидание на сегодня?
– Заманчиво. Сделаем вид, что не живём под одной крышей, забудем утро и этот поход в парк? Алло,– Мари прикладывает ладонь к уху, – Привет, красавчик, прости, что у меня не получилось вчера.
– Алло, – его смешит её простота, – Привет, Мари. Ничего. Встретимся сегодня?
– Конечно. Ты заедешь за мной?
– Да. В 18 будет удобно?
– Да. Буду ждать. До встречи.
– До встречи, – оба опускают ладони вниз.
– Извини, мне нужно домой. Один красавчик позвал меня на свидание. Мне нужно переодеться.
– Ох, тогда я провожу тебя. Надеюсь у вас всё пройдёт хорошо.
– Да, – она берет его под руку, – Знаешь, он такой джентльмен. Его зовут Джеймс. Он страшно милый и заботливый. А ещё умеет перекрывать воду по стояку.
– Звучит так, будто он хороший парень.
– Да. Скорее дед. Ему 106, – Мари смеётся. Уже второй раз. Искренне смеётся, хотя думала, что разучилась, – Слушай, а ты когда ходишь в кино, берёшь билет для пенсионеров? Типа… Очень почтенных.
– Я ещё не ходил в кино. Ни разу с 43-го года, – а Баки улыбается и от его улыбки тепло.
– Значит я приглашаю тебя на третье свидание в кино. С тебя билеты, с меня попкорн и напитки.
– У нас ещё второго не было. Вдруг я скажу или сделаю что-то не то.
– Да брось. Свидания в парке аттракционов никогда не проходят плохо.
К 18:00 Мари стоит в ванной перед зеркалом, красит губы блеском. На ней обыкновенные джинсы, тонкий свитерок и куртка. Джеймс уже стоит у двери. Он вспоминает свое первое свидание после возвращения. С официанткой из китайской закусочной. По правде говоря, он никогда не позвал бы её. Это все старик Йори. Нет-нет, дело вовсе не в ней. Просто они как-то нечаянно затронули тему убийства сына мистера Накадзимы и Джеймс сбежал. Слишком тяжело думать об этом снова. Ещё сложнее признаться человеку, которого считаешь своим другом, в том что являешься убийцей его единственного сына. Поток грустных мыслей прерывает выход Мари.
– Прости-прости. Женские штучки, сам понимаешь. Уже обуваюсь.
– Ты даже не задержалась. Идём.
Дорога к парку занимает не слишком много времени. Баки то и дело поглядывает на свою спутницу, но она молчит. В её голове столько мыслей и воспоминаний. Джеймс Бьюкенен Барнс, официально заявляю, что это лучшее свидание в моей жизни. «Я люблю тебя, Мари». Я тоже люблю тебя. Казалось бы, поверни голову и вот он Джеймс. Но не тот… По внешности совпадение 100/100. Да и характеры очень похожи. Этому Баки просто нужно немного времени и человек, который поддержит. Грин собирается стать этим человеком, во что бы то ни стало.
Когда он паркует машину, то выходит и открывает дверь с пассажирской стороны. В её голову приходит идея и она заговорчески улыбается.
– Джеймс, я могу попросить тебя кое о чем?
– Всё, что угодно.
– Давай, первым делом избавимся от перчатки, – после этих слов он слегка отстраняется. Это были вещие сны тогда, до первого щелчка? Я помню, что она говорила тоже самое.
– Но…
– Да, должно быть ты чувствуешь себя голым без них, но пожалуйста. Ты уже понял, что я её не боюсь. А остальные… Да плевать. Ты это ты. Рука часть тебя, – Грин аккуратно тянет перчатку сперва с бионики, а потом и с правой руки. Джеймс смотрит на неё с восхищением и благодарностью что-ли. Девушка бросает их на переднее сидение и закрывает дверь, – Легче?
– Пока не понял, – он прочищает горло и несколько раз сжимает, а затем разжимает ладони.
– Пойдём, пока ты не захотел напялить их обратно, – она переплетает свои пальцы с бионическими и мягко ведёт его за собой в самую гущу.
Людей сегодня не слишком много. Воскресенье всё-таки. В основном семьи с детьми или пожилые пары, которые просто приехали немного развеяться. Мари не изменяет привычкам. Приезжаешь на Кони-Айленд – первым делом покупаешь сладкую вату. Третьего не дано. Как бы Барнс не упирался, спустя пять минут он тоже стоял с розовым облаком на палочке. Хоть он и делал вид, что серьёзный дядька, в душе готов был растаять от тепла, что Мари излучает. Он усмехнулся и вытер её нос кончиками пальцев. А тогда Баки просто слизал остатки сахара. Стоп, Мари. Хватит вести сравнение. Уже ничего не будет как раньше.
Выбросив пустые палочки в урну, они пошли в сторону аттракционов.
– Умеешь стрелять? Хочешь посоревнуемся в тире?
– Я тебя сделаю, – уверенно отвечает она. Ты говоришь с бывшим снайпером команды. Хотя может стоит тебе поддаться? Я не должна быть подозрительной. Хотя хер с ним. Я не держала оружие, пусть даже такое, в руках слишком долго.
– Ты точно помнишь кто перед тобой? – он изгибает бровь и слегка улыбается.
– Определённо. Только не поддавайся.
Мари намеренно ведёт себя, как девочка-простушка сперва. Она улыбается владельцу, пока тот объясняет правила. Задаёт глупые вопросы, становится ближе к стойке и… И тут она превращается в другого человека. В человека, который сбивает мишень за мишенью. Между выстрелами не проходит даже секунды. Она даже перезаряжает со скоростью света. Лёгкая снисходительная улыбка, что была на лице Баки, медленно сползает. И уж тем более, с лица владельца тоже. Она отложила оружие только когда сбила всё.
– Прицел слегка сбит. Хотя думаю в этом и заключается весь секрет уличных тиров.
– Вы можете выбрать любую игрушку, – старик вытирает пот со лба.
– Спасибо. Игрушка твоя, Джеймс. Выбирай. А я выберу, когда ты постреляешь. Готовы разориться?
– Вы что пара киллеров?
– Конечно нет. Вы такой шутник, – Мари хохочет и жмёт плечами, а потом становится серьёзной, – Мы пока не пара.
– Понял, – владелец сглатывает вязкую слюну и идёт выставлять всё заново. Как и ожидалось, Барнс тоже молча сбивает абсолютно все мишени, даже глазом не моргнув.
– Я видел у тебя медведя. Давай тогда возьмём… Не знаю. Зайца? Тебе нравится заяц?
– Да. Спасибо, – она целует его в щеку, – А тебе возьмём Шрэка.
– Кто это?
– Ооо, ты на него очень похож. Не внешне конечно, он огр, а ты красавчик, но характером. Нам определённо нужно посмотреть этот мультфильм.
Баки молчит, но улыбается, приняв зелёную непонятную игрушку. Чуть позже, когда они стоят в очереди в кассу, он всё-таки решает задать вопрос, который его тревожит.
– Мари, где ты научилась так стрелять?
– Когда я была маленькой, мой папа часто брал нас с братом на охоту. А ещё в школе я посещала кружок по стрельбе. Удивлён? – Мари смотрит на него снизу вверх, пытаясь разобрать эмоции на непроницаемом лице. Мне даже не пришлось врать тебе, Джеймс. Ты ведь спросил где научилась, а не где совершенствовала навыки.
– Конечно удивлён. Ты ведь спросила у него «А куда смотреть? Где тут прицел?»
– Хотела тебя немного разыграть.
– Тебе удалось.
– Я рада. Мне нравится твоя улыбка. От неё тепло, – Грин поджимает губы и отворачивается, понимая что неосознанно заходит дальше, чем хотела вначале. Он слишком Джеймс. От него невозможно держаться подальше. Баки смотрит на неё несколько долгих секунд. Время будто остановилось, даже звуки затихли. Всё кажется таким странным, но до боли приятным. Я чувствую себя живым и мне спокойно. Он аккуратно берет её за руку и ведёт дальше, к колесу обозрения Wonder Wheel. Мари снова улыбается, на щеках появляется лёгкий румянец. Она кутается в зябкую куртку и Джеймс не придумывает ничего лучше, чем обнять женские плечи, закрыть её от ветра.
– Тебе нравятся кабинки, которые раскачиваются или обычные?
– Обычные, – девушка прикрывает глаза. От близости становится теплее не только телу, но и душе.
– Хорошо.
Когда кабинка начинает свой путь вверх, Мари начинает тонуть. Снова. Это больно. «Будь послушной». Папочке нравится? Грин чувствует, как тошнота подбирается к горлу. Но это нечестно по отношению к этому Баки, который здесь, рядом. Который молчит, глядя на её грустный профиль.
– Тебе неприятно быть здесь? – он задаёт этот вопрос не из самолюбия, а чтобы сойти, если ей не хорошо.
– Я чувствую себя так, будто предаю его, хотя это конечно глупость. Просто у нас тоже однажды было свидание здесь. Нахлынули воспоминания. Извини. Мне нужно послушать его и двигаться дальше. Он хотел бы этого. Он хотел, чтобы я была счастлива.
– Я… Мари, я не самый подходящий человек для этого. Мне кажется, что тебе нужен кто-то другой, – каждое слово даётся ему с трудом, ведь она та, с кем ему хорошо, но он говорит. Потому что чувствует – это было бы правильно.
– Джеймс, тебе тоже нужно двигаться дальше. Ты свободен. Ты оправдан. Ты человек, который заслуживает счастья и покоя.
– Что сказал бы твой человек, если бы узнал обо мне?
– Он… Он сказал бы идти по зову сердца. И принял бы любую кандидатуру. Тем более, такого человека, как ты, – она наконец-то снова поворачивается лицом к нему. Молчит несколько секунд, глядя в глаза, в которых страх, стыд и боль. Грин не в состоянии подавить желание коснуться к его лицу, а он не в состоянии отстраниться после таких слов. Мари вкладывает всю нежность в это касание губ к щеке. Это уже не просто чмок, как благодарность или радость. Это первое настоящее проявление волнующих чувств. Прислоняется лбом к его виску, – Ты хороший. Я чувствую это. Я верю.
– Спасибо, – Бак берет её ладонь и целует холодные пальчики, как делал во сне. Сон. Конечно, – Знаешь, я видел тебя во снах. Очень давно.
– Правда? – она смеётся сквозь слезы, – И что мы делали? Надеюсь это был не один из твоих кошмаров?
– Разговаривали. Обнимали друг друга. Целовались. Занимались любовью. Играли в снежки из песка. Нет, это был луч света среди тьмы. Я всегда забывал спросить как тебя зовут, поэтому называл чудо. И ты действительно была для меня чудом.
